Текст книги "Окно призрака"

Разразившиеся аплодисменты заставили Бернарда отвлечься и посмотреть вниз. Писатель вновь откланивался, а люди выстраивались в очередь за автографом. Юэн вопросительно посмотрел снизу вверх, продолжая стоять рядом с фотоаппаратом на штативе. Подняв взгляд к стеллажам, Бернард обнаружил, что девочка пропала. Несколько секунд он искал ее среди посетителей и, когда не нашел, спустился.

На сегодня работа была окончена. Мэр поблагодарил Бернарда и Юэна за помощь и вместе с писателем вручил в подарок книгу, правда, одну на двоих. Как только они собрали оборудование, Юэн заявил, что такое не читает, поэтому на книгу не претендует.

– И сколько я денег заработал? Наверняка должно хватить на огромный трейлер, иначе я вообще не понимаю, для чего так сегодня трудился, – произнес он, потянувшись.

– Подожди здесь, я сейчас приду, – пропустив его слова мимо ушей, сказал Бернард.

Он скользнул мимо книжных стеллажей и подошел к высокой стойке, из-за которой выглядывала золотистая макушка.

– Привет, Эрика.

Из-за стойки поднялась девушка с убранными в хвостик светло-золотистыми волосами. Бежевая блузка в горошек с черной лентой, завязанной в бантик, и юбка-карандаш подчеркивали ее стройную фигуру.

– О, Бернард, здравствуй, – заговорила она тихим, слегка смущенным голосом. – А я как раз думала, приедешь ли ты сегодня на наше мероприятие.

– Как видишь, я тут, – мягко улыбнувшись, ответил он и протянул девушке книгу. – Небольшой подарок от гостя.

Эрика взяла книгу, коснувшись пальцев Бернарда.

– Как дела в библиотеке?

– Людей не очень много. Как, впрочем, и всегда, – Эрика пожала острыми плечами. Черный бантик на ее груди покачнулся. – Но сейчас кажется, будто и вовсе все обходят библиотеку стороной. Все необходимое есть в интернете.

– Жаль. В библиотеках особая атмосфера. Скажи, – тихо произнес Бернард, сложив руки на стойке, – ты подготовила то, что я просил?

– Конечно, – Эрика отложила книгу в сторону и протянула Бернарду несколько листов бумаги. – Держи.

– Большое спасибо, – улыбнулся он, чувствуя, что лимит улыбок на сегодня уже заканчивался.

– Эй, Бернард, – окликнула его девушка, когда он уже собрался развернуться и уйти. – Не хочешь сегодня вечером выпить кофе? А еще в пекарне на перекрестке появились новые круассаны, – сказала она это еще тише, и ее округлые щеки, контрастировавшие с худощавым телосложением, залились пунцовой краской.

– Прости, надо обработать сегодняшние фото, да и в студии полный бардак. В другой раз, – Бернарду пришлось выдавить из себя виноватую улыбку.

– Да, хорошо, – извиняющимся тоном пробормотала Эрика, опустив голову, кончики ее ушей тоже покраснели.

– Еще раз спасибо, – сказал Бернард и помахал в воздухе бумагами. – Я ценю твою помощь. Правда.

Развернувшись, он едва не столкнулся с Юэном, который на мгновение потерял равновесие и чуть не выронил штатив.

«У этого парня проблемы с вестибулярным аппаратом, что ли?»

– Попросил же подождать, – упрекнул его Бернард, выхватывая чехол со штативом.

– Я думал, ты пошел по нужде. Мне, знаешь ли, тоже приспичило, – Юэн посмотрел на листы, которые Бернард случайно смял, и взгляд его стал внимательным. – Это что, распечатанная газетная статья? Какого года? Убери, пожалуйста, палец, не видно.

– Ты вроде бы хотел в туалет, это в той стороне, – сказал Бернард, указав направо. – Встретимся на улице.

Он забрал у Юэна сумку и, не оборачиваясь, направился к выходу через лекторий. Писатель все еще раздавал автографы, хотя толпа уже поредела. Мэра Ньюмена поблизости не было, однако его помощница сидела на кресле в последнем ряду и устало смотрела на медленно движущуюся очередь. Увидев Бернарда, она демонстративно задрала подбородок и сделала вид, будто даже не обратила на него внимания. На верхнем ярусе у ограждения стоял Дэвид Питтс, наблюдая за происходящим свысока. Где-то там за его спиной среди стеллажей некоторое время Бернард и увидел девочку с безжизненным личиком. Дэвид подал жест подождать и светло-голубым пятном поплыл мимо стеллажей.

– Бернард, – обратился он, когда встретился с ним внизу. – Поздоровался с Эрикой?

Бернард кивнул.

– Она часто о тебе говорит, и у меня возникла одна идея. Что, если сделать серию фотографий о моей библиотеке и запустить выставку в нашем местном выставочном центре? Для привлечения людей и для повышения твоей популярности как фотографа. Само собой, я обговорю это с Ньюменом, и мы подумаем о гонораре, – он развел руками в перчатках, как бы спрашивая этим жестом: «И как тебе моя идея?»

– Можно было бы, – протянул Бернард, мысленно взмолившись: «Только не в ближайшее время, а то я так никогда не разберусь в своей студии и забуду, как проявлять пленки».

– Хорошо, – кивнул Дэвид. – Мне просто надо было знать, что ты думаешь по этому поводу. Теперь у тебя еще и ассистент есть.

«Скорее всего, это ненадолго. Например, до конца сегодняшнего дня», – хотел ответить Бернард, но передумал. Без помощника или с ним, он в любом случае справится с этой работой.

– Тогда ближе к делу я с тобой свяжусь. Договорились? – Дэвид завел руки за спину и приподнял голову. Они с Бернардом были примерно одинакового роста.

– Да.

На этом Питтс его покинул, зато подошел Юэн.

– А сказал, что будешь ждать снаружи.

– Остановился переговорить с заведующим библиотекой.

– И о чем разговаривали? – просто спросил Юэн, поправляя волосы.

– Об очередной работе, – на усталом выдохе произнес Бернард.

– Кстати, та девчонка, с которой ты мило болтал…

Бернард пристально посмотрел на Юэна и приподнял бровь.

– Ну, та, что сидит за высоченной стойкой. Она симпатичная, – Юэн улыбнулся. Ранка его губе после вчерашнего столкновения со столом понемногу заживала, и Бернард неосознанно зафиксировал на ней взгляд. – Хотя совершенно не в моем вкусе.

– К чему ты мне это говоришь?

– Просто высказал свое мнение. Мне показалось, вы с ней ладите. Было интересно узнать, что «фотограф из похоронного бюро» умеет быть обходительным с дамами.

– По-твоему, я совсем дикарь? – с легким раздражением произнес Бернард и протянул Юэну сумку. – Давай поработай еще немного.

– Понимаю, почему у тебя прежде не было ассистентов… – пробурчал Юэн, забирая осветительное оборудование. – Может, мне таскать на руках еще и тебя?

– А не сломаешься?

– Ты очень плохого мнения обо мне, да?

– Нет. Ни плохого, ни хорошего, пока никакого.

– Уф-ф, – выдохнул Юэн. – Зато честно.

Покинув здание библиотеки, они подошли к машине и уложили оборудование. В воздухе пахло сыростью, будто прошел мелкий дождь. Бернард протянул Юэну его сегодняшний заработок.

– Я думал, ты заплатишь мне больше, – Юэн распрямил купюру и проверил на свет водяные знаки.

– Будем откровенны, ты не так уж много сделал.

– Ага, согласен. «Обезьяна справилась», – кивнул Юэн и протянул ему деньги. – Было несложно. Считай мою помощь жестом доброй воли.

– Ты заработал. Я ведь отнял у тебя время, – Бернард держал руки в карманах, не собираясь принимать деньги обратно.

Сначала рука Юэна опустилась. Он смерил Бернарда долгим вызывающим взглядом, затем снова протянул купюру.

– В таком случае я прошу, чтобы ты подвез меня до перекрестка с пекарней. Заметь, такси обошлось бы мне дешевле, но на эту короткую дистанцию я выбираю тебя своим водителем.

Бернард улыбнулся уголками рта. Странные ощущения он испытывал от этих разговоров с Юэном. Как будто они поднимали настроение, что ли? Странно, очень странно…

– Просто садись в машину, – произнес Бернард. – Довезу тебя бесплатно. Считай мою помощь жестом доброй воли.

Юэн улыбнулся и, покачав головой, засунул деньги в карман.

– Ты ужасно упрямый.

– Просто стараюсь держать себя на твоем уровне.

– Польщен. Ради меня никто прежде так не старался, – перекатываясь с мыска на пятку, сказал Юэн и хлопнул ладонями себя по бедрам.

Бернард коротко взглянул в хмурое небо, с которого сыпались мелкие одинокие капли дождя.

– Мы собираемся ехать?

Юэн схватился за ручку двери.

– Я уже в машине, вообще-то.

Пока они ехали по впавшим в спячку улочкам их небольшого городка, Юэн стучал пальцами по рваным коленкам своих черных джинсов и напевал какую-то мелодию. Бернард искоса смотрел на него. Непривычно было видеть малознакомого человека на пассажирском сиденье своего автомобиля, причем уже не в первый раз.

– Мэр Ньюмен теперь тебя знает, твое имя у него на слуху, – начал Бернард. – Скажи честно: разве не ради этого ты согласился мне помочь? Хотел засветиться перед мэром.

– А ты, оказывается, еще и прямолинеен, когда соизволишь открыть рот. Как интересно, – огрызнулся Юэн и, поерзав на сиденье, сел ровнее. – Ладно, если уж откровенно, то, наверное, быть на слуху у важной шишки не так уж и плохо, однако не это было первым в списке причин.

– Да? – спросил Бернард бесцветным голосом, но что-то внутри заставляло его продолжать задавать вопросы. – И что же было на первом месте? Просто интересно.

Юэн невозмутимо пожал плечами.

– Скука, – сказал он и снова положил руки на колени. – А еще я добрый, хоть ты и не веришь в это.

– Люди всегда совершают поступки ради личной выгоды, – наставническим тоном произнес Бернард, намеренно сделав паузу. Что-то ему с трудом верилось в такие аргументы. – Ты бы видел свое лицо, когда я еще в студии упомянул мэра.

– Знаешь, не всегда необходимо вот так препарировать действия других людей, – ответил Юэн, и на мгновение в его голосе вновь проявилась та странная хрипотца. – И вообще, к чему ты мне все это говоришь? – повторил он фразу, сказанную Бернардом чуть ранее.

– Просто высказал свое мнение, – передразнил его Бернард. Юэн хмыкнул. Покосившись на него, Бернард невольно нахмурился и чуть крепче сжал руль. Его терзали сомнения, но он все-таки решился и вновь обратился к Юэну: – На самом деле я говорил все это с определенной целью. Я подумал насчет того, что сказал мэр. И раз уж ты выдаешь себя за бескорыстного человека, то не хотел бы ты в таком случае иногда помогать мне в студии? Я буду тебе платить. Немного, но… ничего сверхъестественного я от тебя и не потребую.

Юэн резко повернулся к Бернарду, и они пересеклись взглядами.

– Так тебе нужен работник?

– Скорее просто помощник. Иногда рук не хватает. Вообще-то, я уже давал объявление в местную газету, периодически его обновляю, но безрезультатно. Пару раз приходили подростки, но только ради интереса посмотреть на «чудаковатого парня», который открыл студию в здании бюро ритуальных услуг, никто в итоге не захотел остаться.

Юэн тихо хмыкнул и отвернулся к окну.

– Если не можешь или не хочешь, так и скажи, – произнес Бернард. – Нет так нет.

Несколько секунд Юэн смотрел на дорогу, не издавая ни звука. Пальцы его тоже угомонились.

– Нет.

Бернард понимающе кивнул:

– Ладно.

Юэн вскинул руки.

– Я имел в виду: нет, не могу дать ответ сейчас. Я могу подумать над твоим предложением пару дней?

– Как угодно. Все это время я работал один, полагаю, несколько дней ничего не изменят.

Юэн задумчиво промолчал, а Бернард остановился у обочины. На другой стороне улицы, на углу Т-образного перекрестка, располагалась пекарня с изображением кренделя на вывеске. Та самая пекарня, которую упоминала Эрика. Кстати, интересно, подумал вдруг Бернард, слышал ли Юэн тот разговор с Эрикой. Сколько он вообще стоял за его спиной?

– Я все еще помню про тот снимок, который ты сделал. Ты обещал избавиться от него, – напомнил Юэн, отстегивая ремень безопасности.

– Пообещал – сделаю. Но это будет не сегодня и не завтра, так как в студии много дел, и мне пока некогда заниматься проявкой пленок.

– Ладно-ладно, я понял, – махнул рукой Юэн. – Спасибо, что подвез.

– И тебе спасибо, что помог со съемкой.

Улыбнувшись, Юэн кивнул и, выйдя из машины, перебежал пустынную дорогу, чуть не угодив в огромную лужу. Бернард наблюдал за ним, пока тот не скрылся за углом здания, а затем достал из внутреннего кармана куртки помятые бумаги, которые вручила ему Эрика. Разгладил и пролистал их, остановившись на одной странице.

«Архитектурные памятники. Окрестности Сент-Брина» – гласил заголовок. Достав телефон, Бернард вбил координаты в поисковик и нажал на педаль газа.

5

– Пап, я дома, – сказал Бернард, отодвигая в сторону занавеску из клацающих друг о друга разноцветных бусин и закрывая за собой входную дверь.

Дом ответил ему неразборчивой и звонкой мелодией из рекламы. На комоде горела настольная лампа, заливая коридор приглушенным желтоватым светом. Чуть дальше на одной из стен прыгало синеватое пятно работающего в комнате телевизора.

Стараясь не производить много шума, Бернард снял куртку, переобулся и посмотрел на циферблат наручных часов – около одиннадцати вечера. А ведь вовсе не хотел задерживаться допоздна.

– Привет, мам, – прошептал он и коснулся ловца снов, свисающего с полочки рядом с зеркалом. На соединениях нитей, из которых складывался узор внутри обруча, поблескивали разноцветные бусины, а маленькие с рыжеватым оттенком перья покачивались из стороны в сторону.

У Инесс был талант находить перья повсюду: на заднем дворе, в лесу, просто на улице, пару раз даже на столешнице на кухне. Они, словно одинокие капли дождя, иногда натыкались на оконные стекла, устраивались на крыльце, едва ли не падали ей в руки. Она же любила мастерить из них амулеты.

Бернард хорошо помнил ее. Образ матери четко отпечатался на пленке его памяти. Темные вьющиеся волосы, белый длинный сарафан без рукавов, подчеркивающий тонкую талию, венок из полевых цветов на голове, а в руках букет из перьев, и зеленые глаза, которые Бернард унаследовал от нее, смотрят с теплотой и легкой грустью. Инесс часто улыбалась, улыбка была ей к лицу. Отец говорил о ней: «Она ангел, который создает амулеты из своих же перьев».

Мать повесила по ловцу снов практически в каждой комнате их дома. Где-то это были сложные украшения со множеством декоративных элементов, где-то совсем простенькие, маленькие. Делала она их из любых подручных материалов, которые хоть как-то можно было использовать. Обруч из металла, пластика, веточек, проволоки; в узор из нитей вплетала бисер, бусины, камушки, обточенные водой осколки бутылок, которые находила как сокровища на берегах рек; в качестве висячих элементов любила использовать разнообразные перья, иногда ракушки. На вопросы маленького Бернарда, зачем дому так много украшений, она отвечала, что не только спящим нужны обереги: «Кошмары преследуют и наяву, просто они выжидают, когда человек уснет и окажется беззащитным, чтобы в полной мере завладеть его сознанием». И Бернард ей верил. Верил, что мама старается защитить семью от монстров, злых духов и кошмаров, потому что в каждую поделку она вкладывала частичку души. Крохотную, но значимую.

К сожалению, обилие оберегов не помогло ей самой. Однажды Инесс погрузилась в глубокий-глубокий сон, и кошмар затянул ее навсегда, что впоследствии обернулось не меньшим кошмаром для маленького Бернарда и его отца. Почему ловцы снов не справились со своей задачей? Или их было недостаточно, чтобы противостоять беде, обрушившейся на семью Макхью? И почему плохие сны все равно продолжали пробираться к спящим? Бернард часто задавался этими вопросами, вероятно, ими же задавался его отец. Он не знал, они мало общались на эту тему и о матери разговаривали не часто. Общее горе вытаптывало между ними овраг, с годами превращающийся в бездну. Однако оба по обоюдному негласному согласию так и не сняли ни одного ловца снов. Ведь их сделал их ангел.

Бернард прошел в комнату, из которой доносился звук работающего телевизора. Основной свет был выключен, близнец лампы, стоявшей на комоде в коридоре, освещал комнату. Отец лежал на диване, приобняв себя руками и прикрываясь от сквозняка, врывающегося через приоткрытое окошко. Плед свалился на пол. На прямоугольных стеклах очков плясали синеватые блики.

– Пасмурная погода продержится еще как минимум неделю, однако потом тучи над Сент-Брином развеются, и ожидается потепление. А теперь к новостям спорта…

Бернард выключил телевизор, прикрыл окно и, подняв плед, заботливо укрыл им отца. На кофейном столике около дивана стояла банка таблеток с оставленной им же утром запиской: «Не забудь принять таблетки!». Однако, судя по тому, как стояла банка, отец к ней даже не притрагивался. Бернард только тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, потер переносицу. Как еще заставить его пить лекарство вовремя, кроме как стоять рядом?

Покинув комнату со спящим отцом – будить его он не стал, тот спал крепко, изредка хмурясь и вздрагивая, – Бернард поднялся на второй этаж и распахнул дверь в домашнюю фотолабораторию. Включив свет, он прошел внутрь и осмотрелся.

Специфический запах химикатов еще витал в воздухе, однако больше пахло просто пылью и немного затхлостью. Бернард не работал тут с тех пор, как обустроил в студии темную комнату и занимался проявкой пленок и фотографий только там. Дольше, чем он, здесь не появлялся только его отец, Грегор Макхью, или, как бывало, называл его мэр Ньюмен – Макхью-старший. Тем не менее сейчас какая-то неведомая сила привела Бернарда сюда, посмотреть на банки с растворами с истекшим сроком годности и полупустое, словно бы заброшенное помещение. Может, стоило обновить растворы, заменить перегоревшую лампочку в фотолабораторном фонаре, принести ванночки для химикатов и потратить пару ночей на проявку накопившихся пленок?

– Берни.

В проеме, уперев кулак в дверной косяк, стоял худощавый мужчина во фланелевой клетчатой рубашке и старых потертых брюках. Очки спустились на кончик заострившегося с годами носа. Глаза смотрели настороженно, мыски его тапочек не пересекали порог.

– Не слышал, как ты пришел. Что-то ты поздно сегодня, – он наклонил голову, и взгляд его упал на фотоаппараты в чехлах, висящие на шее сына. – Что ты здесь ищешь?

Бернард огляделся по сторонам, задаваясь тем же вопросом, и сделал шаг в сторону отца. Когда-то здесь кипела жизнь, стояли забитые снимками коробки, то тут, то там валялись принадлежности для съемки, а на веревке друг к другу прижимались подвешенные для просушки фотографии и пленки. Теперь из этого места словно бы вытащили сердце. Оставили лишь оболочку.

– Ничего особенного, – пожал плечами Бернард. – Просто подумал, может, стоит восстановить фотолабораторию? У меня скопилось много пленок, но я не успеваю их проявлять в студии.

– Тебе вполне достаточно одной лаборатории, – твердо сказал отец, вскинув голову. На мгновение стекла его очков отразили свет лампы. – В чем проблема остаться в студии, если так много работы? Я ведь не заставляю тебя являться домой к определенному часу.

Бернард стиснул зубы. Каждый их разговор, касающийся фотографии, заканчивался тем, что Грегор был категорически против того, чтобы Бернард занимался проявкой дома. И каждый раз Бернарда удивляло то, как этот человек так кардинально мог поменять свое отношение к фотографии. Раньше, когда они еще были полноценной семьей, они много беседовали о тонкостях съемки и снимках, отец разговаривал с ним как со взрослым. Сейчас же Грегора даже не интересовали успехи сына, он словно старательно избегал любых разговоров, затрагивающих эту тему. Будто намекал Бернарду: «Занимайся своей фотографией, но подальше от меня».

Неужели ему не интересно узнать, как развился навык сына? Или ему хватало видеть мелькавшие в местной газете фотографии авторства Бернарда?

Бернард пытался вывести отца на тропинку, с которой тот давно сошел, поговорить об удачных и не очень снимках, в конце концов, услышать дельный совет, однако Грегор всякий раз держался холодно и отстраненно. И даже с обустройством фотолаборатории в студии помогал Виктор Чилтон. Грегор тогда лишь пожал плечами и сказал, что ничем не может помочь, так как уже ничего не помнит. Но Бернард знал, что тот все прекрасно помнил. Так или иначе, возвращаться к фотографии отец не собирался, хоть в свое время послужил катализатором проявления тяги у Бернарда к этому искусству.

– Ты куда-то ездил? – спросил отец, не спуская глаз с Бернарда.

– Ньюмен попросил помочь с одним мероприятием.

– А потом?

– Просто поездил по окрестностям, – достав из кармашка сумки с фотоаппаратом фотографию, Бернард подошел ближе и протянул ее отцу. – Хотел разыскать этот дом.

Бернард надеялся, что отец возьмет снимок, но тот стоял не шелохнувшись, как и всегда, выражая абсолютную незаинтересованность. На черно-белой фотографии был изображен старый деревянный дом с небольшой кирпичной пристройкой, на переднем плане стояла старая машина с круглыми фарами.

– Где ты нашел такой раритет? – спросил Бернард.

– Ты ездил туда? – с пренебрежением спросил отец. Карие глаза из-под нахмурившихся бровей смотрели внимательно и строго, словно Бернард был мальчишкой, который нахулиганил или совершил какую-нибудь глупость.

– Не только туда.

– Зачем?

Вот опять. Вместо разговоров только вопросы и отстраненность. Раньше их объединяло увлечение фотографией. Это была та территория, где они были как настоящие отец с сыном. Однако Грегор не фотографировал уже… сколько лет? Десять или даже больше?

– Просто хотелось узнать, цел ли еще этот дом, – сказал Бернард, избегая сурового взгляда отца. – А может, даже повторить фото с той же машиной. Сколько лет этой фотографии?

– Я делал ее еще до твоего рождения.

– Не знаю, почему, но мне она нравится. В этом чердачном окне словно бы чей-то силуэт, хотя это всего лишь тень от дерева.

– Тебе не стоит повторять мои фотографии, – громогласно заявил Грегор.

Бернард опустил голову, ощутив, как сжалось сердце от обиды. Который год он не оставлял попытки поговорить с отцом на эту тему, с горечью вспоминая о том, как раньше лилась их беседа вокруг снимков.

– Почему? – практически прошептал он, возясь с кармашком чехла от фотоаппарата.

– Просто не надо этого делать, – строго произнес отец и отступил назад.

Его выражение лица говорило красноречивее всяких слов – он больше ничего не желал слышать по этому поводу. Бернард снова уперся в стену недопонимания. В который раз…

Выключив свет в бывшей фотолаборатории, Бернард шагнул в коридор и закрыл за собой дверь. Отец сразу переменился в лице, словно развеялись тучи, из-за которых он выглядел неприступной скалой.

– Ты поел?

Бернард отрицательно покачал головой, поднимая взгляд на отца.

– Я приготовил рис с грибами и рыбу. Идем, – Грегор улыбнулся и, махнув рукой, направился к лестнице.

– Пап, – обратился Бернард, когда нагнал его. Когда-то они с отцом были примерно одного роста, но в последние годы Грегор стал как-то быстро стареть и горбиться. – Ты опять забыл выпить свои таблетки. Я оставляю записки и звоню тебе, но не могу контролировать каждый твой шаг.

– Прости. Кладу трубку и сразу же забываю. Ничего не могу с собой поделать, – ответил отец, виновато улыбнулся и похлопал Бернарда по плечу. – А ты забываешь ужинать. Мне надо бегать за тобой как за маленьким ребенком?

От этой «шутки» у Бернарда внутри все похолодело и сжалось. Он потянулся к воспоминаниям. К темному пятну на них, образовавшемуся в тот сложный период, когда Грегор и вовсе позабыл, что у него есть сын.

«Ты не бегал за мной как за ребенком. Так что ты и понятия не имеешь, каково это», – обратился он к отцу мысленно, но вслух не произнес ни слова, хотя хотелось бросить эту фразу прямо ему в лицо. Но нельзя, нельзя устраивать скандал из-за детских обид. У отца больное сердце, тем более он вечно забывает принимать лекарство…

«Поэтому сосчитай до десяти и успокойся, Берни», – мысленно посоветовал он сам себе.

К тому времени, как они оказались около кухни, Бернарду удалось отстраниться от болезненных воспоминаний и развеять вкус застарелой обиды.

– Ладно, Берни, – виновато улыбнулся отец, – я выпью таблетки и пойду спать. Ты поешь и тоже ложись, выглядишь уставшим. Много дел в студии? Еще, наверное, и Ньюмен работы подкинул. Тебе бы помощника…

«…или закрыть студию и вовсе уехать из города», – пронеслось в голове.

– Ты обновляешь то объявление? Что, до сих пор не нашлось желающих?

– Обновляю, не нашлось, – повторил Бернард, предпочитая опустить подробности относительно нового знакомого.

Бернард сомневался, что человек с таким характером, как у Юэна, согласится на работу в духе «подай-принеси». Скучно. Это ведь не драмкружок. И не клуб или бар, где можно устроить или влипнуть в драку по пьяни.

Выпив лекарство, Грегор отправился в свою спальню, как обычно, заперев дверь изнутри. Бернард не знал, что происходило там, как выглядела комната и почему отец всегда закрывал ее на ключ. В его личное пространство вторгаться не решался. Бернард мог только предполагать, что тот хранил у себя коробки со снимками, так как помнил, что их всегда было много, а потом они куда-то исчезли.

В целом такое положение дел его даже устраивало. Отец не водил женщин и, судя по тому, как по выходным заталкивал пылесос в комнату, стабильно там убирался. Этого было достаточно. Они оба взрослые люди. Грегору пятьдесят восемь лет, Бернарду – двадцать три, однако разница в возрасте никогда не ощущалась так остро, как сейчас. Они жили в одном доме, смотрели телевизор, сидя на диване, ели за одним столом, могли поддержать беседу о погоде, городских новостях, поверхностно об общих делах студии, не касаясь темы фотографий, или о чем-нибудь еще отстраненном, но давно жили разными жизнями. Очень давно. Это началось еще до того, как Бернард стал совершеннолетним. Грегор не поучал сына, а тот, в свою очередь, не испытывал к отцу неприязни за поучения. Но так же они не делились друг с другом чем-то действительно важным. Не разговаривали по душам. Каждый существовал в своем мире.

С неохотой ковыряя рис вилкой, Бернард посматривал в сторону медленно покачивающегося ловца снов. Этот был белым с перламутровыми бусинами и выкрашенными в голубой маленькими пушистыми перьями. Интересно, думал Бернард, сколько еще должно пройти времени, чтобы, наконец, рука поднялась снять их?

Обступившая тишина казалась одновременно обыденной и невыносимой. В отличие от отца Бернард предпочитал заглушать эту тишину не телешоу, старыми фильмами и отделяющей одно от другого навязчивой и громкой рекламой. Иногда, сидя у себя в комнате, он включал на слабую громкость радио, но чаще просто работал за ноутбуком или лежал на кровати в наушниках. В целом же, когда отец выключал телевизор и закрывался в своей комнате, в доме обычно воцарялась полнейшая тишина, которую разбавляли лишь доносящиеся с улицы звуки природы.

Поднявшись к себе, Бернард положил оба фотоаппарата на письменный стол к ноутбуку. Приоткрыл окошко, впуская свежий ночной воздух и голоса птиц со стрекотом сверчков. В его комнате тоже висел ловец снов, прикрепленный к книжной полке над рабочим столом. Зеленые и синие бусины словно запутались в паутине нитей, а вытянутые полосатые перья перемежались с маленькими павлиньими. Бернард помнил, как мать рассказывала, что нашла эти перья в зоопарке еще до его рождения. Хотя он бы даже не удивился, если бы она просто принесла их в дом, случайно найдя где-то на улице.

Завалившись на кровать, Бернард понял, как сильно устал, потому что вставать ему больше не хотелось. Почему бы просто не закрыть глаза и не уснуть прямо в одежде? И хоть собственное тело ощущалось тяжелым, а кровать – удивительно мягкой, он все-таки нашел в себе силы встать, включить ноутбук и подсоединить к нему цифровой фотоаппарат. Выделил сделанные за сегодня кадры и переместил их в новую папку. Отбор, ретушь и прочие дела, вроде отправки в местную газету, оставил на потом.

Пока файлы копировались, Бернард успел по-быстрому принять душ, повторить в голове недавний разговор с отцом и вернуться в комнату с крутящимся от сквозняка зеленым ловцом снов.

Вытирая полотенцем намокшие волосы, он прикрыл окно и сел за письменный стол. Быстро пересмотрев фотографии, он остановился на тех, которые по его просьбе сделал тот парень, Юэн. Ничего особенного в них не было, просто несколько покадровых снимков вещающего о своей книге писателя, однако внутри у Бернарда будто что-то перевернулось. Он ведь никогда прежде никому не разрешал делать снимки с его фотоаппарата. Единственным человеком, которому он мог довериться, был отец, в настоящее время не проявлявший интереса к фотографии. А тогда, в библиотеке, Бернард даже не задумался об этом. И дело даже не в том, что кто-то мог разбить объектив, заляпать линзу, удалить нужные фотографии или просто наделать кучу плохих кадров, хотя это все тоже относилось к существенным причинам, чтобы не давать фотоаппарат даже просто подержать. За столько лет он привык, что фотоаппарат и все, что с ним связано, входит в категорию «личных вещей», и чужие руки, помимо того, что могут испортить, будто бы касаются чего-то сокровенного. Однако сегодня он не испытал ничего подобного. Может быть, просто его ощущения не сошлись с реальностью, или его так обрадовала возможность, что кто-то вместо него будет делать скучные снимки по работе, а он в это время сможет фотографировать то, что хочет.

«В любом случае, – думал Бернард, – тому парню надо было просто пару раз нажать на кнопку и все. Ничего и не могло пойти не так, хотя у этого Юэна аура человека-катастрофы».

Пообещав себе в следующий раз сто раз подумать, прежде чем разрешать кому-либо касаться фотоаппарата, Бернард выключил ноутбук и встал из-за стола. Неожиданный звук заставил его обернуться и застыть на месте. На столе рядом с фотоаппаратом лежал ловец снов, который минуту назад еще свисал с полки.

Сердце заколотилось в бешеном ритме, к горлу подступил ком, который Бернард попытался сглотнуть. Он потянулся и взял упавший амулет, ощутив при этом, что в комнате неожиданно стало нечем дышать. Внезапная тревога напала на него монстром и вцепилась в горло, перекрывая доступ кислорода в легкие. Грудь тяжело вздымалась, Бернард ловил ртом воздух, чувствуя под пальцами гладкость шелковых нитей.

Наконец, он подошел к окну, распахнул его настежь и, перевалившись через раму, подставил лицо холодному ночному ветру.

Месяц подмигивал с неба, то скрываясь за облаками, то выныривая из-за них. Птицы голосили свои песни, ветер шелестел листвой. Чувствуя, как приходит в норму, Бернард всмотрелся в темноту. Тревога не ушла, но дышать стало легче. В воздухе пахло приближающимся дождем. Накатило странное чувство, когда знаешь, что скоро небо обрушится на землю потоками, как вчера перед бурей.

Что-то надвигалось. Помимо дождя. Что-то крупное и плохое. И Бернард не мог отвязаться от мысли, что нечто подобное он уже испытывал перед тем, как умерла мать.

Он держал ловец снов и неосознанно прижимал его к себе.

6

Всю ночь дождь барабанил по крыше, выстукивая убаюкивающую мелодию, а редкие вспышки молний, сопровождающиеся почти бесшумным рычанием грома, озаряли комнату. На стены ложились тени ветвей, дрожащие и прыгающие под напором ветра.