Текст книги "Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория неврозов"

Мне хотелось бы подчеркнуть один важный момент – это ощущение ребенком скрытого лицемерия и неискренности окружающих его людей (когда ему приходит в голову мысль, что любовь родителей друг к другу, христианское милосердие, честность, благородство и другие чувства – всего лишь притворство). В чем-то ребенок воспринимает ситуацию правильно, и лицемерие там действительно присутствует, но некоторые его переживания могут быть реакцией на восприятие противоречий в поведении родителей. Обычно существует некая комбинация подобных факторов, вызывающих неприятные чувства. Они могут быть или явными, или скрытыми, и тогда во время психоанализа их воздействие на развитие ребенка можно выявлять постепенно.

Под влиянием этих факторов, вызывающих тревожные чувства, ребенок стремится к безопасности, пытаясь преодолеть угрозы враждебного ему мира. Хотя он слаб и измучен страхами, он бессознательно выстраивает тактику своих действий с учетом воздействующих на него сил. Поступая так, он не только определяет стратегии своего поведения для какой-то конкретной ситуации – ad hoc, но при этом у него формируются устойчивые характеристики личности, которые я называю невротическими наклонностями.

Если мы хотим понять, как именно развиваются конфликты, то не следует концентрировать внимание на каких-то конкретных наклонностях, лучше изучить основные направления, по которым будет развиваться ребенок в таких обстоятельствах. Хотя мы на какое-то время отказываемся от рассмотрения некоторых деталей, зато у нас формируется более ясное представление о том, как именно ребенок старается справиться с условиями своей жизни. Сначала картина выглядит весьма хаотично, но со временем в ней можно выделить три главные стратегии и изучить их: ребенок может стремиться общаться с людьми, может отвергать их или отказываться общаться с ними.

Когда он стремится общаться с людьми, то признает собственную беспомощность и, несмотря на отчуждение и опасения, старается завоевать любовь этих людей, обрести в их лице опору. Именно так он может почувствовать себя в безопасности, общаясь с ними. Если между его родными царит раздор, то он будет поддерживать того или тех, кто пользуется большим влиянием. Подчиняясь им, он чувствует, что больше не одинок, и испытывает поддержку с их стороны, впредь не страдая от собственной слабости или одиночества.

Когда ребенок начинает враждовать с окружающими и считает это само собой разумеющимся, он сознательно или подсознательно стремится противостоять им. Он совершенно не доверяет ни их чувствам, ни намерениям по отношению к себе. Он хочет стать сильнее их и справиться с ними (и чтобы защититься от них, и чтобы им отомстить).

Когда он отказывается от общения с людьми, то не хочет ни быть с ними заодно, ни противостоять им; единственное его стремление – быть от них подальше. Ребенок чувствует, что у него слишком мало общего с окружающими его людьми, что они его совершенно не понимают. Он строит свой мир на собственный лад – со своими игрушками, книгами и мечтами.

В каждой из этих трех стратегий поведения один из элементов исходной тревожности преобладает над всеми остальными и выражен наиболее ярко: в первом случае это ощущение беспомощности, во втором – враждебности, в третьем – чувство одиночества или изоляции. Но суть проблемы в том, что ребенок не может полностью выбрать ни одну из стратегий и следовать ей, потому что условия, в которых сформировались подобные взаимоотношения, присутствуют в его жизни одновременно. Наш панорамный взгляд на ситуацию в целом обрисовал лишь ее общие черты.

Если мы представим себе окончательно сформированный невроз, то убедимся в справедливости этого мнения. Нам всем встречались такие взрослые люди, в поведении которых ярко проявляется одна из подобных стратегий. При этом мы можем убедиться, что и другие их наклонности продолжают действовать. У невротических личностей, уступчивых и стремящихся искать поддержку у окружающих, мы можем наблюдать склонность к агрессии и отчужденному поведению. Враждебная личность также склонна к подчинению и отчуждению. А личность со склонностью к отчуждению обязательно проявит склонность к враждебности и стремление к любви.

Именно самая основная стратегия формирует конкретное поведение человека. В ней выражаются те способы и средства выстраивания отношений с окружающими, которые наиболее приемлемы для этого человека. Например, человек нелюдимый будет бессознательно пользоваться теми приемами общения, которые помогут ему держаться на безопасном расстоянии от других людей, потому что любая ситуация, когда нужно вступать в близкий контакт с ними, для него представляет проблему. Кроме того, доминирующая стратегия поведения часто (хоть и не всегда) наиболее приемлема для него на сознательном уровне.

Однако это не означает, что не такие заметные стратегии менее эффективны. Например, часто трудно понять, что важнее для зависимой, подчиненной личности: стремление доминировать или потребность в сердечной привязанности; способы выражения агрессии у такого человека тоже бывают практически такими же неявными. Существует немало примеров того, сколь могущественны скрытые наклонности, и основная стратегия заменяется противоположной. Мы можем наблюдать такую инверсию у детей, но она случается и у людей постарше. Стрикленд из романа Сомерсета Моэма «Луна и грош» был именно таким человеком. В историях болезни некоторых женщин также встречаются подобные примеры. Например, раньше девушка была своенравной, честолюбивой и непослушной, но стоило ей влюбиться – и она превращается в послушную, покорную женщину без тени честолюбия. Или под влиянием жизненных тягот независимая личность приобретает склонность к нездоровой зависимости от других.

Кроме того, подобные изменения помогают ответить на вопрос, который интересует многих: насколько значим более поздний опыт человека или наш детский опыт раз и навсегда определяет то жизненное русло, по которому мы будем двигаться? Взгляд на развитие невротической личности в том, что касается конфликтов, предоставляет нам возможность дать более точный ответ. Вот какие две возможности здесь существуют. Если в раннем детстве не было нанесено значительного ущерба спонтанному развитию человека, то его более поздний опыт, особенно юношеский, может иметь решающее воздействие. Но если интенсивные ранние детские переживания сформировали у ребенка устойчивый стереотип поведения, то никакой новый опыт не сможет изменить его. Отчасти это происходит потому, что подобная устойчивость мешает ребенку воспринимать все новое, например, у него могла сформироваться такая отчужденность от окружающих, что он больше не сможет ни с кем сблизиться; или его зависимость так глубоко укоренилась, что он вынужден всегда играть подчиненную роль и становиться объектом эксплуатации.

Отчасти это происходит и потому, что любой новый опыт ребенок интерпретирует в соответствии со сложившейся у него жизненной стратегией: если кто-то отнесется дружелюбно к агрессивной личности, то она может воспринять подобное дружелюбие или как замаскированную попытку эксплуатации себя, или как проявление глупости дружелюбного человека; новый опыт только усилит старую стратегию поведения. Когда у невротической личности формируется новая стратегия поведения, то создается впечатление, что поздний опыт вызвал некоторое личностное изменение. Однако это изменение не настолько радикально. На самом деле внутреннее и внешнее давление на личность слились воедино – и такому человеку пришлось отказаться от того, что его интересовало в первую очередь, выбрав нечто противоположное (подобного изменения не произошло бы, если бы раньше не возникло тех конфликтов, которые спровоцировали эту ситуацию).

Здоровый человек не считает три эти стратегии несовместимыми. Всем нам порой необходимо уступать окружающим, бороться и обеспечивать собственную безопасность. Три эти стратегии поведения могут дополнять друг друга и способствовать развитию гармоничной, цельной личности. Однако если преобладает какая-то одна из этих стратегий, то это лишь свидетельствует о том, что она была непропорционально развита по сравнению с другими.

Существует несколько причин, по которым три этих стратегии несовместимы при неврозе. Невротическая личность не обладает психологической гибкостью; она автоматически подчиняется окружающим, противостоит им, ведет себя отчужденно независимо от того, насколько такое поведение адекватно обстановке. У человека начинается паника, если приходится вести себя иначе. Поэтому, когда все три этих стратегии проявляются интенсивно, невротическая личность обязательно переживает жестокий внутренний конфликт.

Еще один фактор, значительно расширяющий область действия такого конфликта, – это свойство стратегий поведения не ограничиваться лишь областью человеческих отношений, а оказывать значительное воздействие на личность в целом, подобно тому, как злокачественная опухоль распространяется по всему организму. В конце концов такие стратегии поведения касаются не только отношения невротической личности к другим людям, но и к жизни. Если мы недооцениваем их всеобъемлющее значение, то у нас появится искушение рассуждать о возникающем конфликте весьма категорично, например «любовь или ненависть», «уступчивость или сопротивление» и так далее. Но тогда мы совершили бы такую же ошибку, как те, для кого фашизм отличается от демократии лишь каким-то одним существенным признаком, например разным отношением к религии или власти. Конечно, эти подходы отличаются друг от друга, но преувеличение какого-то одного признака помешало бы понять, что демократия и фашизм – это совершенно разные общественные системы и представляют две несовместимые друг с другом философии.

Неслучайно конфликт, который поначалу связан со взаимоотношениями с окружающими людьми, со временем охватывает всю личность. Человеческие отношения играют такую важную роль, что они формируют черты нашего характера, наши цели и нравственные ценности. Эти черты, цели и ценности также влияют на наши отношения с окружающими, поэтому все данные факторы неразрывно связаны друг с другом.

Мое мнение таково: конфликт, возникающий в результате несовместимости подобных стратегий, составляет основу всех неврозов, поэтому его следует считать основным. Кроме того, я использую термин «основа» не метафорически, подчеркивая его важность, а потому что он представляет собой динамический центр, где зарождаются неврозы. Это основное утверждение новой теории неврозов, которую в дальнейшем мы рассмотрим более подробно. В ней получили развитие мои первоначальные представления о том, что в неврозах проявляются различные проблемы в области человеческих взаимоотношений.

Глава 3
Стремление общаться с людьми

Основной конфликт невозможно представить лишь как простую демонстрацию его отдельных проявлений у различных индивидов. Этот конфликт оказывает такое разрушительное воздействие, что невротическая личность возводит вокруг него защитную структуру, которая скрывает этот конфликт от постороннего взгляда и так неразрывно с ним сплетена, что в чистом виде его распознать невозможно. В результате нашему восприятию доступен не столько сам конфликт, сколько различные попытки избавиться от него. Так что у нас не получится воссоздать полную картину невроза, пытаясь перечислить различные истории невроза и его последствий; излишние подробности не прояснили бы эту картину.

Кроме того, нам необходимо конкретизировать те мысли, которые прозвучали в предыдущей главе. Для понимания основного конфликта следует приступить к подробному изучению каждого его элемента по отдельности. У нас это лучше получится, если мы изучим различные типы индивидов, у которых тот или другой элемент (либо стратегия) приобрел приоритетное значение и в нем воплощается наиболее приемлемое Я.

Я упрощенно выделю подчиненную невротическую личность, личность агрессивную и личность отчужденную[7]7
  Термин «типы невротической личности» – это лишь абстракция, упрощенно указывающая на сходство некоторых групп людей. Я, безусловно, не стремилась создать новую типологию личности. Это было бы желательно, но представляет собой гораздо более фундаментальную работу.


[Закрыть]. В каждом случае нас будет интересовать стратегия, наиболее приемлемая для данного типа невротической личности (без рассмотрения конфликтов, которые за ней скрываются). Изучая все эти типы невротической личности, мы убедимся, что основное отношение к окружающим сформировало (или как минимум стимулировало) развитие определенных потребностей человека, черты его характера, то, к чему он чувствителен, его ограничения, тревоги и, что немаловажно, его особую систему ценностей.

У подобного подхода, вероятно, есть определенные недостатки, но и явные преимущества. Исследование функций и структуры многих стратегий, реакций, убеждений и так далее – сначала на основе изучения типов невротической личности, где они сравнительно очевидны, – позволит выявлять похожие комбинации в тех случаях, когда их проявления размыты. Кроме того, подобный подход позволит рассмотреть все три несовместимые стратегии целостно.

Вернемся к нашему примеру о демократии и фашизме. Если бы мы хотели указать на существенное отличие демократической идеологии от фашистской, мы бы не стали сначала проводить психоанализ личности, у которой вера в демократические идеалы сочетается с тайной склонностью к фашизму. Мы бы предприняли попытку на основе анализа сочинений и действий составить общее мнение о фашистских взглядах приверженцев национал-социализма и лишь затем приступили бы к их сравнению с наиболее характерными чертами демократии. Так мы смогли бы получить ясное представление о противоречиях этих взглядов на социальное устройство и сумели бы понять тех людей и те группы, которые пытались достигнуть компромисса.

В группе 1, у подчиненного типа невротической личности, проявляются все черты, соответствующие людям, «которые стремятся к общению». Такой человек демонстрирует потребность в любви и одобрении, а также специфическую потребность в спутнике жизни, друге, близком и любящем человеке (муже или жене), «который должен соответствовать всем ожиданиям невротической личности и нести ответственность за все происходящее – как хорошее, так и плохое; при этом самой основной задачей такой личности становится успешное манипулирование таким близким человеком»[8]8
  Karen Horney, ‘Self-Analysis’, W.W. Norton, 1942.


[Закрыть]. У таких потребностей есть общие для всех невротических влечений признаки: они носят навязчивый характер, неконкретны и порождают ощущение тревоги или состояние угнетенности, если желания человека не сбываются. Они практически никак не связаны с внутренней ценностью «окружающих» и отношением невротической личности к этим «окружающим». Хотя эти влечения могут проявляться по-разному, все они связаны со стремлением сблизиться с людьми, желанием «быть вместе с другими».

Поскольку влечения подчиненного типа невротической личности неконкретны, такой человек склонен переоценивать свою общность с окружающими и недооценивать те различия, которые его с ними разъединяют[9]9
  См.: The Neurotic Personality of our Time’, там же, главы 2 и 5, где обсуждается потребность в душевной привязанности к другому человеку, и ‘Self-Analysis’, там же, глава 8, о патологической зависимости от другого человека.


[Закрыть]. Подобная неверная оценка людей объясняется совсем не его невежеством, глупостью или отсутствием наблюдательности, а навязчивым характером его влечений. Как стало понятно при изучении рисунка одного из пациентов (на нем был изображен ребенок, окруженный странными и грозными существами), этот тип невротической личности и есть тот ребенок, одиноко и беспомощно стоящий в центре рисунка. Рядом с ним – огромная пчела, которая вот-вот его ужалит; собака, которая вот-вот его укусит; кот, который приготовился наброситься на него; бык, готовый его забодать. Именно потому подлинный характер окружающих не имеет никакого значения; для него важно лишь то, что они более агрессивные, более устрашающие, чем он сам, и потому их «любовь» для невротической личности абсолютно необходима.

Таким образом, данный тип невротической личности стремится нравиться окружающим, хочет быть востребованным, чтобы все искали его общества, любили его; он хочет признания, поддержки, одобрения и оценки своих достоинств. Он желает быть полезным для окружающих, значимым (в особенности для какого-то конкретного человека). Для него очень важно, чтобы ему помогали, чтобы его защищали, чтобы о нем заботились и руководили его действиями.

Когда в процессе психоанализа пациенту дают понять, что подобные потребности носят навязчивый характер, он, вероятно, будет настаивать, что все подобные желания «вполне естественны». И это, конечно, очень удобная для него оборонительная позиция. Кроме тех, чье сознание настолько пострадало от воздействия садистских наклонностей (которые мы в дальнейшем обсудим подробнее), что его потребность в привязанности к другим людям была подавлена в зародыше, мы с уверенностью можем заявить, что все люди стремятся быть любимыми, находиться в обществе других людей и получать от них помощь. Поэтому этот пациент не прав лишь в том, что утверждает, будто бы искренне стремится установить с кем-то близкие отношения и завоевать одобрение окружающих, но в действительности он всего лишь страстно желает почувствовать себя в безопасности.

Невротическая личность испытывает такое неодолимое желание достичь этой цели, что бросает на это все свои ресурсы. При этом у человека развиваются определенные черты характера и стратегии. Некоторые из них можно было бы назвать качествами, которые могут вызвать к этому человеку любовь: он чутко реагирует на потребности окружающих, насколько это в его силах с эмоциональной точки зрения. Например, он может проигнорировать желание интроверта побыть в одиночестве, но будет откликаться на потребности другого человека в симпатии, помощи, одобрении и так далее. Он автоматически старается соответствовать ожиданиям окружающих или собственному представлению об этих ожиданиях; иногда он в это время утрачивает способность контролировать свои чувства. Он становится «неэгоистичным», он жертвует собой, он ничего не требует от окружающих, а просто стремится быть любимым. Он считается с мнением окружающих, проявляет повышенную внимательность к людям и, насколько это возможно, становится исключительно галантным, благодарным и великодушным. Но он ни за что не сможет признаться самому себе в том, что в глубине души окружающие ему безразличны и что он считает их лицемерами и эгоистами. Однако если применить к области бессознательного те понятия, которые используют для анализа явлений в области сознания, то можно сказать, что такой человек искренне убедил себя в том, что он всех любит и всем доверяет, но так он обрекает себя на разочарование, которое разобьет ему сердце и лишит чувства защищенности.

Невротическая личность придает этим качествам преувеличенное значение, потому что не в состоянии контролировать свои чувства или суждения. Такой человек во всем уступает окружающим, стремясь получить от них то, что ему необходимо, и поэтому страшно огорчается, если его ожидания не оправдываются.

Наряду с этими качествами у невротической личности подчиненного типа формируются другие похожие свойства, которые помогают избегать косых взглядов в свою сторону, стычек и соперничества. Невротическая личность стремится подчиниться, оставаясь на вторых ролях и уступая право доминировать другим людям; старается уступать и не держать ни на кого зла. Мстительность этого человека или его стремление доминировать подавлены до такой степени, что он сам удивляется своей способности терпеть происходящее и долго не таить ни на кого обиды. Здесь примечательна его склонность сразу же брать за все вину на себя. И снова неважно, виноват ли он на самом деле, – он все равно будет стремиться обвинять только себя, а не окружающих и считать виноватым именно себя, если его необоснованно критикуют или если он предвидит, что такое может произойти.

От таких стратегий поведения человек незаметно переходит к конкретным ограничениям. Поскольку проявлять агрессию ему никак нельзя, то для такого человека становятся абсолютными табу самоутверждение или критика других, он ничего не требует и не отдает приказы, он не старается произвести впечатление и не ставит перед собой амбициозных целей. И поскольку он живет ради других, то часто запрещает себе делать что-либо для самого себя или радоваться чему-нибудь такому, что не связано непосредственно с окружающими его людьми. А все потому, что это нельзя с кем-то разделить. Само собой разумеется, что подобный мощный запрет на удовольствия не только обедняет жизнь, но и увеличивает зависимость невротической личности от других людей.

Такой тип личности не только идеализирует[10]10
  См. главу 6 «Идеализация самого себя».


[Закрыть] все вышеперечисленные качества, но и вырабатывает их по отношению к самому себе. Например, его охватывает чувство беспомощности, ощущение «ах, я бедный-несчастный». Когда ему нужно самому о себе позаботиться, он теряет направление движения, как лодка, от которой оторвался якорь, или как Золушка, у которой забрали фею. Подобное чувство беспомощности отчасти обоснованно, ведь если бороться или соперничать с другими нельзя – это ослабляет человека. Кроме того, невротическая личность открыто признает свою беспомощность по отношению к себе и окружающим. И в его снах это чувство болезненно усиливается. Невротическая личность часто пользуется этой стратегией, стремясь обрести помощь или защиту: «Вы должны меня любить, защищать и прощать мои слабости, потому что я такой слабый и беззащитный».

Вторая стратегия формируется на основе его склонности к добровольному подчинению. Он считает само собой разумеющимся, что другие люди более умные и образованные, чем он, и достойны большего уважения. Это чувство отчасти обоснованно, потому что недостаток настойчивости действительно ослабляет его способности; но даже там, где такой человек действительно талантлив, его чувство собственной неполноценности заставляет его приписывать коллеге, независимо от его заслуг, больший талант. Если рядом с ним оказывается человек агрессивный или напористый, то невротическая личность думает о себе еще хуже. Но и наедине с самим собой он склонен недооценивать не только свои качества, таланты и способности, но и свое материальное положение.

Третья стратегия связана со склонностью невротической личности первого типа подчиняться другим людям. Это происходит потому, что человек неосознанно составляет о себе мнение в зависимости от того, что о нем думают окружающие. Его уважение или презрение к себе зависят от их одобрения и неодобрения, их любви или ее отсутствия. И когда кто-то его отвергает – это становится для него настоящей катастрофой. Если на его приглашение ответили отказом, он может принять это на сознательном уровне, но в соответствии с законами своего конкретного внутреннего мира уровень его самоуважения падает до нуля.

Иными словами, любая критика, отказ или уход представляют для такого человека ужасную опасность, и он может пойти на любое унижение, чтобы снова завоевать расположение человека, который стал для него такой угрозой. Если его ударили по одной щеке, он готов подставить другую, и эта его способность связана не с каким-то таинственным мазохистским влечением, а представляет собой единственное, с его точки зрения, последовательное действие, которое он может совершить в соответствии со своими внутренними принципами.

Таким образом вырабатывается множество специфических ценностей невротической личности. Естественно, что они представляют собой общепринятые нормы поведения и обусловлены степенью личностной зрелости человека. Они связаны со стремлением к добру, сочувствием, великодушием, альтруизмом и скромностью; а вот такие чувства, как эгоизм, честолюбие, грубость, отсутствие нравственных принципов, стремление решать проблемы силой, вызывают у этого человека осуждение, хотя втайне он может ими восхищаться, потому что это «проявление силы». Поэтому подобные ценности являются неотъемлемой частью стратегии поведения, которую мы определили как «стремление общаться с людьми». Теперь становится понятно, насколько неадекватной была бы попытка выбрать для обобщения всех элементов этой стратегии поведения какой-то один термин, например подчиненный или зависимый тип поведения, потому что в этой стратегии отражается вся жизнь человека полностью: его стиль мышления, чувства и действия.

Я обещала не обсуждать проблему противоречия в стратегиях поведения. Но мы не сумеем глубоко осознать взаимосвязь всех стратегий поведения и убеждений, если не выясним, до какой степени вытеснение противоположных влечений усиливает доминирующее влечение. Поэтому остановимся вкратце на «оборотной стороне медали». При анализе невротической личности подчиненного типа мы обнаруживаем множество разнообразных, глубоко вытесненных агрессивных влечений. Человек способен чрезмерно заботиться о других, но при этом мы обнаруживаем его полное пренебрежение интересами других людей, проявление открытого неповиновения, бессознательные паразитические или эксплуататорские наклонности, предрасположенность к контролю и управлению другими людьми, постоянное стремление достичь собственного превосходства или удовольствие от мести другим людям. Вытесненные влечения, безусловно, разнообразны по виду и интенсивности. До некоторой степени они формируются в качестве ответной реакции на ранний неудачный опыт общения с окружающими. Например, при изучении истории невроза нередко выясняется, что человеку были свойственны приступы ярости до пяти– или восьмилетнего возраста, которые затем исчезли, и он стал проявлять покорность. Но агрессивные наклонности усиливаются и получают подпитку впоследствии, потому что для враждебности появляются все новые поводы и причины.

Мы не будем вдаваться в излишние детали, уходя от основной темы исследования; достаточно лишь заметить, что самоотречение и «стремление быть хорошим» делают человека беззащитным и уязвимым для обмана; зависимость от других способствует исключительной уязвимости, которая в свою очередь заставляет такого человека чувствовать, что его игнорируют, отвергают и презирают всякий раз, когда ему не выражают явной любви или одобрения.

Когда я утверждаю, что все эти чувства, влечения и стратегии поведения вытеснены, то употребляю этот термин в том же значении, которое ему придавал Фрейд, подразумевая, что индивид не только не осознает их, но и настолько стремится вытеснить их из своего сознания, что постоянно тревожится о том, чтобы об этих вытесненных влечениях не догадались ни окружающие, ни он сам.

Каждый раз, сталкиваясь с подобными примерами подавления, мы задаемся вопросом: почему же этому человеку так выгодно подавлять определенные движущие силы своей личности? Если речь идет о подчиненном типе невротической личности, на это есть несколько возможных ответов. Они станут понятнее впоследствии, когда мы приступим к обсуждению идеализированного образа человека и его садистских наклонностей. Но уже сейчас очевидно, что чувство враждебности или его проявление угрожали бы потребности невротической личности любить других людей и быть любимой ими. Кроме того, любое проявление агрессивного или самоуверенного поведения было бы, с точки зрения этого человека, эгоизмом. Это вызвало бы его осуждение, и он полагал бы, что и окружающие тоже осудят его. Он не может позволить, чтобы его осуждали, потому что его уважение к себе все еще в значительной степени зависит от чужого одобрения.

Вытеснение всех категоричных, мстительных, честолюбивых чувств и импульсов играет еще одну роль. Так невротическая личность предпринимает еще одну попытку справиться со своими конфликтами и ощутить себя цельной, самобытной и гармоничной. Мощное стремление к личностной целостности – это не какое-то мистическое чувство; так выражается практическое стремление исполнить свое предназначение в жизни, что невозможно, если влечения противоречат друг другу, если человек мучительно страдает от безграничного ужаса, который испытывает, когда происходит распад его личности. Когда такой человек выделяет какое-то одно влечение и при этом стремится к вытеснению всех других несовместимых с ним влечений, то так он бессознательно стремится к личностной целостности. Вытеснение является одной из основных попыток невротической личности разрешить свои конфликты.

Итак, мы обнаружили две причины, по которым невротической личности выгодно активно сдерживать все агрессивные импульсы в стремлении сохранить свой привычный образ жизни и свою искусственную личностную целостность. И чем более разрушительны агрессивные наклонности, тем активнее человек стремится избавиться от них. Невротическая личность впадает в другую крайность – не желает ничего для себя, никогда не отказывает другим, всегда держится на заднем плане и так далее. Иными словами, склонность к подчинению, мирному сосуществованию с другими усиливается, становится более навязчивой и менее конкретной[11]11
  См. главу 12 «Садистские наклонности».


[Закрыть].

Естественно, все эти подсознательные усилия не в состоянии сдержать подавляемые импульсы, и они неизбежно продолжают воздействовать на человека, проявляются в его поведении. Эти проявления укладываются в общую структуру поведения. Он требует чего-то от других, потому что «так несчастен», или пытается доминировать в отношениях «из любви» к кому-то. Скопившееся чувство враждебности проявляется в более или менее агрессивном поведении, иногда как раздражительность, иногда как вспышки ярости. Самому человеку это кажется вполне оправданным. И со своей точки зрения он абсолютно прав. Не осознавая, что ведет себя слишком эгоистично по отношению к окружающим, что его требования завышены, он зачастую так страдает от несправедливости окружающих, что иногда у него просто не хватает сил дальше это терпеть. И если в конце концов эта подавляемая враждебность к окружающим выплескивается наружу как вспышка ярости, могут возникнуть функциональные расстройства здоровья, например желудочные или головные боли.

Итак, большая часть свойств подчиненного типа невротической личности обладает двойной мотивацией. Когда человек, например, подчиняется кому-то по доброй воле, он делает это для того, чтобы избавиться от конфликта и установить гармоничные отношения с окружающими. Однако с помощью подобного подчинения он может также замаскировать свое стремление к превосходству над людьми. Когда он позволяет другим помыкать собой, то таким образом проявляет свое стремление «быть хорошим» и избежать противостояния, но так может проявляться и его отказ от собственного желания эксплуатировать других. Для того чтобы справиться с невротическим стремлением к подчинению, необходимо должным образом изучить обе стороны этого конфликта. Когда мы читаем классические работы по психоанализу, то складывается впечатление, что именно «освобождение от агрессии» составляет сущность психоаналитической терапии. При таком подходе сложная природа и разнообразие невротических структур изучены недостаточно. Только для подчиненного типа невротической личности, который сейчас обсуждается, это до некоторой степени верно. Дать агрессивным импульсам возможность проявиться – значит освободить их от всякого контроля. Но можно легко нанести вред развитию личности, если подобное «освобождение» становится самоцелью. Нужно затем произвести тщательный анализ конфликтов, если конечная цель психоанализа – это достижение целостности личности.