Текст книги "Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория неврозов"

Следует также обратить внимание на роль, которую играют любовь и сексуальность для невротической личности подчиненного типа. Любовь часто представляется единственной осмысленной целью в жизни, к которой стоит стремиться, именно той ценностью, ради которой и следует жить. Жизнь без любви кажется мелкой, бесполезной, бессмысленной. Фритц Уиттлес[12]12
  Friz Wittels, ‘Unconscious Phantoms in Neurotics’, Psychoanalytic Quarterly, Vol. VIII, Part 2, 1939.


[Закрыть] (и мы разделяем его мнение), рассуждая о компульсивном поведении, говорил, что любовь становится для человека единственной иллюзорной целью в жизни. Люди, природа, работа и развлечения – все это в равной степени теряет для него смысл, если любовь не придает им особой остроты и яркости чувств. В нашем обществе принято считать, что подобное навязчивое состояние чаще и ярче проявляется у женщин, нежели у мужчин, и потому бытует мнение, что эта потребность присуща именно женщинам. Но в сущности это состояние никак не связано с тем, кто именно перед нами – мужчина или женщина; оно представляет собой невротический феномен, иными словами, иррациональное навязчивое влечение.

Изучая структуру подчиненного типа невротической личности, мы можем понять, отчего для такого человека так важна любовь, какова «логика его безумия». Навязчивые противоречивые наклонности заставляют его верить, что именно любовь – единственное средство, способное удовлетворить все его невротические влечения. Так будет удовлетворена его потребность быть любимым и властвовать над окружающими (с помощью любви), потребность не выделяться, но при этом достичь превосходства над всеми (унижая своего партнера). Свои агрессивные влечения он считает законными, невинными и даже вызывающими одобрение, при этом может выражать все приобретенные им качества. Более того, поскольку он не понимает, что причина его трудностей и мучений кроется в его собственных внутренних конфликтах, любовь для него – это надежный способ справиться с ними; как только он сможет найти человека, который полюбит его, абсолютно все будет в порядке. Довольно легко назвать эту надежду ошибочной, но нам следует понимать логику такого более или менее бессознательного рассуждения. Человек думает: «Я такой слабый и беспомощный; пока я так одинок в этом враждебном мире, это для меня опасно. Но если найдется кто-то, кто полюбит меня больше всех, мне ничто не будет угрожать, ведь я буду под его защитой. Мне не нужно было бы защищаться – он стал бы моим покровителем, понимая меня без лишних слов и объяснений. Моя слабость стала бы моим достоинством, моя беспомощность вызывала бы его любовь, а я бы опирался на его силу. У меня не было сил позаботиться о себе, но я бы мог заботиться о нем. Или о самом себе – и находил бы в нем за это поддержку».

Такой человек снова рационализирует то, что он частично осознавал, чувствовал или не осознавал совершенно: «Не могу больше жить в одиночестве. Меня ничто не радует, а если и радует, то мне не с кем разделить это чувство. Я такой потерянный и беспомощный. Конечно, можно пойти одному в кино или почитать книгу субботним вечером, но это было бы так унизительно, ведь это значит, что я никому не нужен. Поэтому надо тщательно спланировать все так, чтобы не остаться в одиночестве субботним вечером или еще когда, чтобы никто ничего подобного не подумал. Но если бы кто-то полюбил меня, то этот кошмар бы закончился; я никогда не был бы одинок; все, что теперь не имеет смысла и что я делаю в одиночестве – завтракаю, работаю или наблюдаю за закатом, – стало бы приносить мне радость».

И еще вот какая мысль приходит ему в голову: «Я совсем не верю в себя. Я постоянно чувствую, что все вокруг более компетентны, более привлекательны, более талантливы, чем я. Мои достижения не так уж важны, потому что, в сущности, никакой моей заслуги в этом нет. Это или обман, или просто счастливый случай. Я не уверен, что снова смог бы добиться этого. И если бы люди действительно знали, каков я есть на самом деле, они были бы мне не нужны. Но вот если бы мне встретился кто-то, кто полюбил бы меня таким, какой я есть, и кому я был бы нужен, тогда я бы представлял ценность как человек». Неудивительно, что невротическая личность подчиненного типа гонится за миражом любви и не тратит особых усилий, чтобы внутренне измениться, а изо всех сил цепляется за любовь.

Роль сексуальных взаимоотношений – кроме своей биологической функции – состоит в том, чтобы доказать окружающим собственную значимость. Чем более подчиненный тип невротической личности старается быть сам по себе, избегая эмоциональной привязанности, или чем более он разуверится в том, что его кто-то полюбит, тем сильнее он будет стремиться заменить любовь исключительно сексуальными отношениями. Подобное стремление будет казаться единственным способом добиться душевной близости – и человек станет переоценивать такие отношения точно так же, как и любовь, стремясь разрешить подобным способом свои проблемы.

Если не впадаем ни в одну из этих крайностей (не считаем «совершенно естественным», если пациент придает любви слишком важное значение, и не считаем, что это отношение к любви – «невротическое», а потому не имеет важного значения), то убедимся, что ожидания невротической личности подчиненного типа в том, что касается любви, ярко выражают его жизненную философию и являются ее логическим завершением. Когда мы сталкиваемся с невротическими явлениями, зачастую – а возможно, и всегда? – критерии рассуждений пациента ошибочны, поскольку невротическая личность считает свою болезненную потребность в любви и все, что с ней связано, подлинной способностью любить, полностью игнорируя собственные агрессивные и даже деструктивные влечения.

Иными словами, человек не замечает невротической основы своих влечений. Он спокойно справится с последствиями собственных неразрешенных конфликтов, не вмешиваясь активно в сами эти конфликты. В этом и заключается характерная особенность каждой невротической попытки разрешения конфликтов, поэтому такие попытки обречены на неудачу. Но вот что хотелось бы добавить: это происходит, если любовь превращается лишь в средство избавиться от этих конфликтов. Если невротической личности подчиненного типа повезет и ей встретится добрый и сильный человек или тот, чей невроз напоминает ее собственный, то это может облегчить страдания и принести счастье. Однако чаще всего те отношения, от которых человек ожидает столь многого, причиняют ему еще больше страданий. Весьма вероятно, что он перенесет свои собственные конфликты и в сферу любовных отношений – и тем самым разрушит их. При самом благоприятном прогнозе он может лишь частично избавиться от этих страданий; пока внутренние конфликты не будут должным образом разрешены, развития невротической личности не произойдет.

Глава 4
Неприятие людей

При обсуждении второго аспекта основного конфликта – неприятия людей – мы будем по-прежнему исследовать тот тип невротической личности, у которой преобладают агрессивные наклонности.

Подчиненный тип невротической личности полагает, что люди прекрасны, и постоянно испытывает разочарование, когда это мнение не подтверждается. Агрессивный тип невротической личности считает само собой разумеющимся, что все люди враги ему, и ни за что не даст убедить себя в обратном. Для него жизнь – это борьба всех против всех, где каждый отвечает лишь за самого себя. Он неохотно признает, что из этого правила могут быть исключения. Его стратегия поведения иногда ничем не маскируется, но чаще всего он скрывает ее за вежливостью, искренностью и показным дружелюбием. Здесь срабатывает макиавеллиевский подход, когда в расчет принимается целесообразность. Как правило, это некая комбинация неискреннего поведения и притворства, чувств, которые человек испытывает на самом деле, и невротических потребностей. Стремление казаться хорошим товарищем может отчасти быть связано с подлинной доброжелательностью, пока никто не усомнится в лидерской роли этого человека. В этом аспекте его стратегии могут отражаться элементы невротической потребности в любви и одобрении для достижения своих агрессивных целей. Подчиненный тип невротической личности в подобных характеристиках не нуждается, потому что его нравственные ценности не противоречат ценностям общепринятым или христианским.

Чтобы осознать компульсивную природу потребностей агрессивного типа, следует понять, что они точно так же возникают под воздействием основного застарелого ощущения тревоги, как и потребности невротической личности подчиненного типа. Это принципиально важно, потому что такой фактор, как страх, очевидный для подчиненного типа, никогда не признается невротической личностью того типа, который мы сейчас рассматриваем, и в поведении явно не прослеживается. Человек изо всех сил стремится состояться как личность, стать кем-то важным или продемонстрировать свою силу.

Его влечения продиктованы ощущением того, что мир – это поле боя, где идет борьба за выживание в том смысле, который вкладывал в это понятие Дарвин, где выживают только самые приспособленные и где сильный уничтожает слабого. Выживанию в значительной степени способствует цивилизация, в которой живет этот тип невротической личности, но в любом случае высший ее закон – это безнравственное стремление к достижению собственных целей. Потому главное для такого человека – желание контролировать окружающих. Способов такого контроля великое множество: откровенное проявление силы, косвенная манипуляция под маской заботы о других или попытка заставить людей принять на себя определенные обязательства. Такой человек может выбрать стиль серого кардинала, управляя окружающими незаметно. Он может полагаться при этом на силу собственного интеллекта, убеждая всех в том, что разум и способность к предвидению помогают справиться со всеми проблемами. Конкретная форма контроля, которую выбирает невротическая личность, отчасти обусловлена ее природными склонностями и может представлять собой совокупность конфликтующих влечений. Например, если невротические личности агрессивного типа одновременно стремятся к обособлению, то они будут избегать любых форм откровенного доминирования над окружающими, потому что в этом случае придется устанавливать слишком тесные контакты с другими людьми. Они выберут косвенные методы управления людьми в том случае, если ощущают потребность в любви, которую тщательно скрывают. Если такой человек хочет быть серым кардиналом, то это указывает на присутствие у него садистских наклонностей, поскольку он использует других людей для достижения своих целей[13]13
  См. главу 12 «Садистские наклонности».


[Закрыть].

При этом данный тип невротической личности испытывает потребность в том, чтобы признавали его превосходство, успешность, авторитет; он стремится к одобрению в любой форме. Его усилия в этом направлении частично ориентированы на достижение власти, которую гарантируют успех и признание в обществе, где существует конкуренция. Как и у невротической личности подчиненного типа, самое важное происходит вне самой личности; здесь различаются лишь виды внешнего подтверждения, которое человек стремится получить от окружающих. В сущности, оба типа личности такого подтверждения не получают. Когда люди удивляются, почему успех не вызвал у них чувства собственной защищенности, они тем самым демонстрируют лишь собственное психологическое невежество, и это доказывает, какое важное значение люди придают успеху и престижу.

Мощная потребность в эксплуатации других, стремление обмануть их, использовать в личных целях укладывается в общую характеристику невротической личности агрессивного типа. Любая ситуация или взаимоотношения рассматриваются с точки зрения: «А чем это выгодно для меня?» – будь то деньги, престиж, взаимоотношения с людьми или идеи. Сама невротическая личность сознательно или отчасти бессознательно убеждена, что так поступают все люди и нужно лишь действовать более эффективно, чем остальные. Те качества, которые при этом формируются у такого человека, почти диаметрально противоположны качествам невротической личности подчиненного типа. Этот человек становится жестоким и упрямым или стремится к тому, чтобы его таковым воспринимали окружающие. И свои и чужие чувства для него всего лишь «слезливая сентиментальность». Любовь для него неважна. Дело не в том, что такой человек никогда не влюбляется, или никогда не заводит любовных отношений, или никогда не вступает в брак, а в том, что он стремится найти такого друга, который привлекает к себе внимание других людей, и эта привлекательность, уважение в обществе или богатство могут повысить его собственный статус. Зачем бы ему быть внимательным к окружающим? «Почему я должен заботиться о других? Пусть сами о себе заботятся». Он был бы сторонником решения старой этической проблемы о двух людях на плоту, когда лишь один из них может спастись: прежде всего он попытался бы спастись сам, чтобы не казаться себе ни глупцом, ни лицемером. Он никогда не признается себе, что испуган, и изо всех сил стремится контролировать собственный страх. Он мог бы, например, собраться с духом и остаться в пустом доме, хотя ужасно боится ночных грабителей; он мог бы согласиться на прогулку верхом, хотя боится лошадей; он мог бы специально отправиться в лес, где водятся змеи, чтобы избавиться от страха перед ними.

Невротическая личность подчиненного типа стремится к мирному разрешению ситуации; в отличие от нее, агрессивный тип делает все возможное, чтобы проявить свои бойцовские качества. Он не дремлет и способен выдержать любой спор и не откажется от конфронтации, чтобы доказать собственную правоту. Он будет сражаться изо всех сил, если его припрут к стене и единственным выходом будет сопротивление. В отличие от подчиненного типа, который боится победить, агрессивный тип с трудом переносит поражения и жаждет победить. Он так же яростно готов обвинять других, как подчиненный тип готов взять вину на себя. Ни в том, ни в другом случае не имеет значения, кто виноват на самом деле. Подчиненный тип, признавая свою вину, вовсе не уверен, что это именно так; он всего лишь стремится к мирному разрешению проблемы. А невротическая личность агрессивного типа вовсе не считает, что оппонент не прав. Такому человеку важно убедить себя в собственной правоте, потому что он нуждается в чувстве субъективной уверенности в себе, как армии необходимо найти безопасное место, откуда можно было бы начать наступление. Признать ошибку, когда это не является абсолютно необходимым, для него непростительная слабость, даже глупость.

Это не противоречит его концепции борьбы с враждебным миром и потребности развивать в себе реализм совершенно особого свойства. Такой человек никогда не бывает настолько «наивен», чтобы не заметить любого проявления честолюбия, жадности, невежества или других качеств в окружающих, которые могли бы помешать ему достичь собственных целей. Поскольку в цивилизации, основанной на конкуренции, подобные стратегии гораздо более распространены, чем истинно достойное поведение, он оправдывает себя, называя просто реалистом. Но в сущности его позиция такая же односторонняя, как и у и подчиненного типа невротической личности. Его реализм также проявляется в стремлении планировать и предвидеть. Как любой настоящий стратег, он в любой ситуации внимательно оценивает собственные шансы на успех, силу своих противников и возможные трудности.

Поскольку он вынужден всегда самоутверждаться, демонстрируя, что он самый сильный, проницательный или везучий, такой человек стремится развивать собственную работоспособность и сообразительность, которые для этого необходимы. Энергия и ум, которые он вкладывает в свое дело, вызывают уважение к нему на работе или делают успешным в бизнесе. Однако не стоит считать его отчаянным трудоголиком, потому что работа для него – это всего лишь способ достичь какой-то определенной цели. Он не любит то, что делает, и работа не доставляет ему никакого удовольствия – это вполне согласуется с его стремлением раз и навсегда изгнать любые чувства из своей жизни. А это оказывает двойной эффект. С одной стороны, он за счет такой стратегии становится более успешным, поскольку в подобных ситуациях невротическая личность действует как хорошо отлаженный механизм (это усиливает ее, вызывая еще больше уважения у других людей). Чувства здесь только помешали бы. Они бы точно снизили эффективность работы, человек утратил бы способность пользоваться приемами, которые открывают для него путь к успеху; они отвлекли бы его от работы, если бы он стал радостно любоваться природой, произведениями искусства или общаться с друзьями вместо того, чтобы налаживать нужные контакты с теми, кто действительно полезен для достижения поставленных целей. Но при этом бедность его эмоций, возникающая из-за того, что он задушил в себе всяческие чувства, снижает качество его работы. В итоге его творческий потенциал тоже обязательно снизится.

Невротическая личность агрессивного типа кажется личностью свободной. Такие люди способны претворять в жизнь свои желания, отдавать приказы, гневаться, могут постоять за себя. Однако в действительности у них не меньше ограничений, чем у людей подчиненного типа. К сожалению, наша цивилизация такова, что особые ограничения данного типа невротической личности сами по себе не вызывают особого удивления. Они связаны с эмоциями и способностью дружить, любить, нравиться, сочувствовать, наслаждаться чем-то, не требуя ничего взамен. Все это подобные люди считают напрасной тратой времени.

Самого себя такой человек считает сильным, честным и реалистичным, и со своей точки зрения он прав. Согласно его философии, он последователен, поскольку беспринципность для него – это сила, пренебрежение к другим – это честность, безжалостное движение к собственным целям – это реализм. Он считает честностью разоблачение лицемерия. Восторженность, бескорыстие и тому подобные вещи он считает просто обманом, сам способен на поступки, которые согласуются с нормами общественной морали или христианскими добродетелями. Его система ценностей – это закон джунглей. Прав тот, на чьей стороне сила. Гуманность и сострадание не имеют права на существование. Человек человеку – волк. Эти «ценности» не слишком отличаются от тех, которые исповедовали фашисты.

Склонность невротической личности агрессивного типа отвергать симпатию и дружелюбие, а также их фальшивые двойники – угодничество и склонность подчиняться – отчасти логична с его субъективной точки зрения. Но не стоит считать, что он в состоянии заметить различия между ними. Когда он встречается с безусловно дружелюбным и при этом сильным человеком, то вполне способен и осознать, и оценить это. Просто ему невыгодно признаться в этом. Оба этих качества и стратегии поведения подрывают его потенциал на пути к успеху.

Почему невротическая личность агрессивного типа так яростно отвергает добрые человеческие чувства? Почему, скорее всего, испытает отвращение, столкнувшись с добрым отношением окружающих? Почему так презирает тех, кто ценит то, чему сам этот человек не придает большого значения? Он похож на человека, который прогоняет нищих от своей двери лишь потому, что не может видеть их страданий. Он может и обидеть этих нищих; он может слишком грубо и незаслуженно отвергнуть чью-то просьбу. Подобные реакции типичны для людей агрессивного типа, и очень заметно, как эти агрессивные наклонности смягчаются в процессе анализа. На самом деле человек испытывает смешанные чувства по отношению к мягкости других людей. Он действительно презирает это качество в людях, но оно и нравится ему, потому что позволяет ему продвинуться на пути достижения собственных целей. Почему же его так часто одновременно и привлекает подчиненный тип, и отталкивает? Причина такой крайней невротической реакции в том, что она порождается его стремлением избавиться от собственных «нежных» чувств. Ницше выразительно показывает, как именно это происходит, когда его сверхчеловек считает любое сочувствие проявлением своего внутреннего врага. «Мягкость» по отношению к личности подобного типа подразумевает не только подлинную любовь, жалость и другие похожие чувства, но и всё, что внутренне присуще потребностям, чувствам и стандартам подчиненного типа. В примере про нищих человек может им посочувствовать и захочет исполнить их просьбу, как-то им помочь. Но при этом он стремится избавиться от этих чувств, не только отказаться от них, но и осудить их.

Подчиненный тип невротической личности стремится с помощью любви интегрировать собственные противоречивые чувства, в отличие от агрессивного типа, который хочет избавиться от этой проблемы, добиваясь признания окружающих (оно не только придает ему ценность как личности, что ему крайне необходимо, но и помогает нравиться другим, а также самому любить их). Поскольку подобное признание, судя по всему, помогает ему избавиться от конфликтов, оно превращается в тот спасительный мираж, к которому он изо всех сил стремится.

Внутренняя логика его борьбы напоминает логику подчиненного типа невротической личности. Поэтому здесь мы коснемся ее лишь в самых общих чертах. Для агрессивного типа любое проявление симпатии, или обязанность быть «хорошим», или стратегия подчинения были бы несовместимы с тем устоявшимся образом жизни, который сложился, и все это угрожает самой основе такого образа жизни. Кроме того, когда человек испытывает влечения, противоречащие его основной жизненной стратегии, это заставляет его столкнуться со своим основным конфликтом, что может разрушить тщательно созданную им систему целостности собственной личности. В результате этого вытеснение более мягких наклонностей усиливает наклонности более агрессивные, сделав их еще более компульсивными.

Если мы еще хорошо помним характеристики тех двух типов невротической личности, которые были предметом нашего обсуждения, мы можем заметить, что они принципиально противоположны друг другу. К чему стремится один, то вызывает отвращение у другого. Первый чувствует, что должен всех любить; а второй воспринимает всех как потенциальных врагов. Первый стремится любой ценой избежать конфронтации, второй же считает ее естественным состоянием. Первый поглощен страхом и чувствует себя беспомощным, второй стремится всячески избавиться от этих ощущений. Первый стремится, хотя и невротически, к идеалам гуманизма, второй исповедует закон джунглей. Но ни одна из указанных стратегий поведения не является результатом свободного выбора: оба типа невротической личности компульсивны и не обладают психологической гибкостью. Они действуют именно так, потому что вынуждены. Не существует внутренней золотой середины, в пространстве которой они могли бы пересечься.

Теперь мы готовы сделать еще один шаг к выработке представлений о типах невротической личности – цели наших рассуждений. Мы описали лишь элементы основного конфликта и на данный момент рассмотрели два его фактора, представляющие собой доминирующие влечения двух различных типов невротической личности.

Теперь нам необходимо составить описание личности, для которой в одинаковой степени актуальны две эти противоположные системы ценностей и стратегий. Разве не очевидно, что такой человек страдает от такого жестокого внутреннего противоречия, которое заставляет его двигаться в двух противоположных направлениях, что он практически не способен жить полноценно? Правда в том, что человек психологически просто разрывается на части и не может действовать. Попытки исключить какое-либо одно из противоположных влечений помогают нам понять, что перед нами тот или иной тип невротической личности; именно так человек пытается разрешить свои конфликты.

В этом случае рассуждать подобно Юнгу об одностороннем развитии человека представляется не вполне корректным. В лучшем случае это утверждение корректно с формальной точки зрения. Но поскольку такое мнение основано на неверном представлении о динамике невроза, сделанные на его основе выводы ошибочны. Когда Юнг, исходя из мнения об односторонности личности, утверждает, что терапия должна помочь пациенту примириться со своим противоположным влечением и принять его, то возникает вопрос: «Как это сделать?» Такой пациент не в состоянии принять это влечение и примириться с ним, он может его лишь осознать. Если Юнг предполагает, что в результате подобных действий сформируется целостная личность, то мы на это возразим, что, безусловно, подобный шаг необходим для окончательной интеграции невротической личности, но так лишь произойдет непосредственное столкновение невротической личности со своими конфликтами, которых он до сих пор избегал. Юнг действительно недооценил именно компульсивную природу невротических наклонностей. Различие между стремлением общаться с людьми и неприятием людей заключается не просто в разнице между слабостью и силой, или, как выразился бы Юнг, между женственностью и мужественностью. Мы все обладаем потенциалом как к подчинению, так и к агрессии. И если личность не находится под воздействием компульсивных влечений и способна к сопротивлению, то может достичь определенной целостности. Когда же обе противоположные стратегии носят невротический характер, они опасны для личностного роста. Две эти негативные тенденции, сливаясь воедино, не приводят к желаемой целостности личности, как две несовместимые части не создают гармоничного единства.