Текст книги "Ни слова больше!"

Глава 12. Бринн

Еще в самом начале факультатива по мультимедийным технологиям, который проходит у нас утром по пятницам, мистер Форрест сказал: «На моих уроках пользоваться телефоном не только можно, но и нужно». Теперь, когда он рассказывает о появляющихся платформах, весь класс, естественно, уткнулся в телефоны. Судя по всему, существующих платформ всем пока вполне достаточно.

Просматриваю «Инстаграм» Шарлотты Холбрук, к которому с недавнего времени имею доступ. Нахожу пост про завтрашнюю тусовку. Что бы я ни говорила Триппу, пойду на нее обязательно. «Наводить справки», как велела Карли.

Я, кстати, проверила благотворительные взносы «Недвижимости Дельгадо» за последние десять лет. Фонд полиции Стерджиса ни разу не получал от них дотаций, кроме как в год смерти мистера Ларкина. Я написала об этом Линдзи, и та ответила: «Интересно! Попробую уточнить дату». Жду от нее новостей.

Мультимедийные технологии – единственный факультатив, на котором мы пересекаемся с Шейном и Шарлоттой. Бросаю взгляд в конец класса, где собралась тесная группка: эти двое, Трипп, Абби Лью и мальчик с девочкой, которых я не знаю. Я сижу в самом дальнем от них углу, рядом с Колином Джеффрисом. Мой сосед источает головокружительную смесь одеколона и въевшейся в одежду сигаретной вони. Кроме того, он без остановки стучит ботинком по полу. Сама виновата – нечего врываться в класс после звонка, когда все места уже заняты.

– Перейдем к практическому заданию, – говорит мистер Форрест, и я заставляю себя прислушаться. Он поворачивается к доске и пишет на одной стороне «Найки», «Эппл» и «Пурина», а на другой – «ТикТок», «Ютьюб» и «Инстаграм». – Разбейтесь по парам, выберите один бренд и одну платформу. Найдите рекламное видео выбранного бренда на выбранной платформе и приготовьтесь рассказать классу, что вам в нем нравится, а что нет.

Перевожу взгляд на элитный угол – ничего не могу поделать, уж больно прилипчивый термин. Шарлотта так и льнет к Шейну, Абби призывно улыбается Триппу.

Тому самому, который нещадно врал вчера о том, что занят и не сможет пойти на вечеринку. Уж мне ли не знать – он всегда трет указательным пальцем большой, когда завирается. Может, другим и незаметно, но эта привычка у него с детства. Четыре года назад, посылая меня на физкультуре, он держал в руках волейбольный мяч, иначе я точно бы знала, правда это или нет.

Вообще говоря, полезно иметь такой козырь в рукаве. В восьмом классе я приняла на веру все, что те трое рассказали о смерти мистера Ларкина. Как бы я ни злилась на Триппа, представить себе, что он стал бы врать или скрывать информацию в таком важном деле, я не могла. А теперь, пообщавшись с Карли и Линдзи, я начала сомневаться во всем.

«Что тебе известно, Трипп? – думаю я, глядя, как он поднимает большой палец и улыбка Абби становится шире. – И в чем ты замешан?»

– Итак, разбиваемся на пары, – командует мистер Форрест.

Мэйсон тоже здесь, только сидит далеко. Когда мне наконец удается поймать его взгляд, он, как бы извиняясь, пожимает плечами и пересаживается к Павану Дешпанде. С ним бы я тоже не отказалась поработать в паре, он симпатичный и, насколько я помню, целовался вполне прилично для семиклассника. Легонько чмокал и не слюнявил.

– Будешь со мной? – гремит над ухом.

Боже! Колин Джеффрис, первородный плебс. Не хочу никого обижать, но они сами себя так окрестили. Лихорадочно озираюсь по сторонам – увы, все в классе уже нашли себе пару.

– Давай, – говорю и сдерживаю вздох. – Ты какую из компаний предпочи…

– Мне пофиг, – режет Колин.

Хорошее начало.

– Тогда берем «Пурину» – люблю собак. А из платформ…

– «Ютьюб».

Если он меня еще раз перебьет, я пойду третьей к Мэйсону и Павану. Плевать на правила.

– Ладно, – цежу сквозь зубы.

Наступает минута блаженной тишины: каждый из нас утыкается в свой телефон, и я немного успокаиваюсь, глядя на видео со щенками.

Колин, разумеется, тут же ломает весь кайф:

– Ты бы юбку укоротила.

Еще до того, как открыть рот, я понимаю: с ним лучше не связываться, но…

– Что ты сказал?

– Что слышала. – Его взгляд скользит к моим коленям, мне дурно. – Некоторые девчонки укорачивают юбки, и тебе не помешало бы.

– В твоих модных советах не нуждаюсь, – ледяным тоном говорю я. – Потому что это не твое собачье дело.

– Еще одна элитная дура, – презрительно фыркает Колин.

– Не вешай на меня свои ярлыки! – вскипаю я. – «Элита» – это случайно не те, кто не желает с тобой общаться?

– Отвали…

Колин вновь утыкается в телефон.

Да пошел он! Хватаю сумку и собираюсь подсесть к Мэйсону и Павану. Тут раздается клич мистера Форреста:

– Кто-нибудь готов?

Учитель все это время расхаживал между рядами, а теперь вернулся к доске. Он показывает на ноутбук у себя на столе и приглашает:

– Подключите телефон к проектору и покажите, что нашли, можно пока без подробного разбора.

По классу пролетает возмущенный гул – мы же только начали, – как вдруг вызывается Колин:

– Я готов.

– Ты что? – пытаюсь остановить его я. – Мы же ничего не обсудили.

– Не дрейфь, – ухмыляется он и подмигивает мне так, что хочется отмыться. – У меня все схвачено.

С досадой отворачиваюсь и ловлю на себе хмурый взгляд Триппа. Он тут же отводит глаза, наклоняется к Абби и шепчет ей что-то на ухо. Та меня оглядывает.

Метаю молнии в их сторону, хотя Трипп даже не смотрит. Вот поганец. Можно подумать, я сама выбрала Колина.

Мой напарник берет провод, торчащий из ноутбука учителя, вставляет в свой мобильный, и на белой доске появляется застывшее на паузе видео.

– Отлично, – говорит мистер Форрест. – Только почему…

Колин тыкает в телефон, и все в классе подскакивают от оглушающей музыки. На экране мужчина – ямочка на подбородке, широкий нос, стальные, близко посаженные глаза, густые, подозрительно темные для такого морщинистого лица волосы. На меня накатывает дежавю – я видела его совсем недавно, – а мужчина объявляет: «С вами Гуннар Фокс в программе «Не уверен – не убивай». Мы делимся секретами того, как реально избежать расплаты за убийство».

Мистер Форрест непонимающе хмурится:

– Видео не по теме.

– Дальше смотрите, – говорит Колин.

Камера поворачивается, и Гуннар Фокс шагает под странным углом, будто земля под ним наклонена.

«Весной я запускаю новый цикл под названием «Убойные детки». Порой в делах об убийствах фигурируют мальчики и девочки, которые на поверку оказываются не такими уж невинными. На следующей неделе мы начнем с рассказа о смерти школьного учителя из Массачусетса. Вы увидите, как один из его богатых восьмиклассников оставляет отпечатки пальцев на орудии убийства и выходит… – Гуннар делает паузу, глядя прямо в камеру, – сухим из воды».

Картинка меняется, и теперь с экрана смотрит улыбающийся Шейн. Похоже на фотографию из школьного альбома – он в темно-синем блейзере и полосатом галстуке. Такой же самоуверенный, как в жизни.

Жизнь. Приходится напомнить себе, что она продолжается. Шейн сидит буквально в десяти футах от меня, беспомощно уставившись на доску, а Колин открывает рот, и оттуда летят слова:

– Кто может объяснить, почему по школе разгуливает убийца?

На экране сменяются кадры: желтая полицейская лента, очертания тела на земле, заваленный листьями школьный двор, который нисколько не похож на Сент-Амброуз. Небрежно состряпанная дешевка.

В классе на мгновение воцаряется тишина, затем все начинают говорить одновременно.

– Да ты рехнулся! – визжит Шарлотта, перекрикивая гул голосов. – Сейчас же останови видео!

– Колин, что за… – Мистер Форрест делает шаг к столу, но его опережает Трипп. Я даже не заметила, как он встал, а он подлетает к Колину, вырывает у него из рук мобильный и дергает с таким остервенением, что провод летит в сторону. Изображение на доске гаснет.

– Сволочь, – шипит Трипп.

– Отдай телефон! – требует Колин и тянет руку.

Трипп отпрыгивает назад, Колин оступается и больно бьется коленом о ножку стола. Со зверской гримасой на лице он сжимает кулак и пытается ударить Триппа, но промахивается.

– Мальчики, прекратите! – Мистер Форрест бросается к ним, спотыкается о провода и чуть не падает. – Никаких драк! – кричит он, прыгая на одной ноге и силясь освободить другую.

– Вот так удар, – дразнит Трипп, держа телефон Колина над головой. Все уже повскакивали с мест и образовали полукруг зрителей. Только Шейн словно примерз к стулу. – Может, повторишь?

– Если ударю – тебе конец. – Колин делает еще одну попытку схватить телефон, от которой Трипп с легкостью уворачивается. – Ты тоже в лесу был. Ты и…

Колин находит глазами Шарлотту, Трипп встает между ними.

– Сюда смотри, Колин, – говорит он, отделяет от мобильного чехол и швыряет на пол. Потом подбрасывает в воздухе сам телефон и ловит его другой рукой. – А то ненароком уроню твой мобильник, пока ты не смотришь.

– Только попробуй, убийца! – рычит Колин. – Чертова элитная троица! Думаете, убили учителя и вам все с рук сойдет?

– А ну заткнись, урод!

Глаза Триппа блестят, он перекладывает мобильный в левую руку, правая сжимается в кулак. Застывшее как маска лицо делает его непохожим на себя. Миг – и я отчетливо понимаю, что в таком состоянии он способен на ужасные вещи.

Вместо того чтобы испугаться, я вскакиваю с места и расталкиваю одноклассников. В голове одна мысль: остановить его, пока не поздно.

– Не надо, Трипп! – выкрикивает Абби. Она обхватила руками Шарлотту, которая буравит Колина испепеляющим взглядом. – Тебя исключат, он того не стоит!

– Врежь ему! – орет кто-то, и остальные подхватывают хором: – Врежь ему, врежь!

Мэйсон выскакивает в коридор, видимо, чтобы позвать на помощь, потому что от мистера Форреста толку мало.

– Сядьте сейчас же! Все по местам! – голосит учитель, случайно выдергивая один из проводов.

Из динамиков раздается писк, бьет по ушам, кто-то из девочек вскрикивает. Когда я прорываюсь сквозь толпу, Колин и Трипп ходят по кругу, сверля друг друга глазами.

Трипп замахивается, я бросаюсь вперед, рассчитывая удержать его за руку. Все происходит мгновенно: Шейн отталкивает Триппа в сторону, я хватаю пустоту; с истошным воплем Колин начинает молотить кулаками в воздухе, теряет равновесие и оказывается в миллиметре от меня.

Висок пронзает боль, и я падаю навзничь.

* * *

– Пожалуйста, объясни еще разок, для тупых, – просит час спустя дядя Ник, забрав меня из медицинского кабинета.

Он примчался в школу на такси, расписался, и теперь мы едем домой на моем «Фольксвагене». Медсестра не отпускала без взрослого члена семьи, и мне крупно повезло, что им оказался дядя Ник. Его здесь помнят еще с тех пор, как он работал ассистентом, плюс у него гибкое расписание занятий в университете.

– Я не должен упоминать при родителях, что тебя ударили по голове, потому что…

– Потому что они перепугаются, – подсказывает Элли с заднего сиденья.

– Подумаешь, – говорит Ник. – У тебя может быть сотрясение мозга.

– Медсестра уверена, что все обошлось, – напоминаю. Дословно мне было сказано: «Пока симптомов сотрясения нет, но они появляются не сразу, поэтому обязательно проверься у семейного врача». По сути, одно и то же. – Я ведь не теряла сознание.

Упав на пол, я тут же попыталась встать, однако меня удержал мистер Форрест, который наконец выпутался из проводов. Он вызвал другого учителя и лично проводил меня в медицинский кабинет. Мэйсон тоже увязался, хотя я твердила, что прекрасно дойду сама.

По большому счету я легко отделалась, только голова болит и на виске синяк, который, к счастью, под волосами не видно.

– Полный бред, – бормочет дядя Ник, резко тормозя на красный свет. – Что случилось с Сент-Амброузом? Раньше такого не было.

– Случился Гуннар Фокс, – объясняю я и цитирую Линдзи: – Гадкий паразит, которому ни один журналист не доверяет.

– Прекрасная возможность извлечь из этого урок. Он разбередил старые раны – и смотри, как все встали на дыбы. Может, намекнуть «Мотиву», чтобы не копались в истории с Уиллом?

– Одно дело «Мотив», и совсем другое – пошлятина Гуннара Фокса!

– Об этом пусть судят твои родители.

Элли вздыхает и разочарованно произносит:

– Дядя Ник уподобился папе.

– Моя. Племянница. Получила. Удар. В голову, – чеканит тот.

Сестра наклоняется вперед.

– Тебе не напомнить инцидент с вазой? – вкрадчиво спрашивает она.

Дядя Ник стонет:

– Элли! Мне было шестнадцать.

– А мне – шесть! – напоминает сестра. – Тем не менее, когда ты перебрал на папин день рождения и опрокинул мамину любимую вазу, я взяла вину на себя.

– Я был не прав, – говорит дядя Ник. – Повел себя крайне безответственно. И теперь, похоже, расплачиваюсь: покрываю двух несовершеннолеток.

– Я вообще ни при чем, – заявляет Элли, откидываясь назад. – В сей драме я зритель, в крайнем случае – эпизодический советчик. Никак не участник.

– Так ты меня не выдашь, дядя Ник? – не отстаю я.

Повисает долгое молчание, во время которого дядя, скорее всего, консультируется с ангелом, требующим рассказать обо всем брату, и демоном, нашептывающим, каким упертым занудой бывает отец.

– При условии, что отвезу тебя в отделение экстренной помощи, где тебе проверят голову, – наконец выдает он. – Без этого ты за руль не сядешь.

– Спасибо! – кричу я. Бросилась бы ему на шею, если бы не риск, что он случайно вырулит на встречную полосу. – Ты лучший в мире дядя.

– Подкаблучник я, вот кто, – ворчит Ник. – Обещай мне, что будешь держаться подальше от этих ребят.

– Обещаю, – бурчу я, а сама строчу ответ на сочувственную эсэмэску Шарлотты.

«Все норм. До завтра!»

И добавляю: «Только не говори обо мне Триппу. Хочу сделать ему сюрприз».

Глава 13. Трипп

– Твой отец просил ужинать без него. Он сегодня задержится.

Миссис Дельгадо усаживается во главе их огромного стола. Шейн и я – по обе стороны. Я ем здесь, а не в «Прицеле» с матерью. И звук на телефоне выключил, чтобы не слышать ее стенаний.

– Он уже связался с Эдвардом. Видео долго не провисит, – добавляет мать Шейна.

Не знаю, что за Эдвард, наверное, адвокат. Их у семьи Дельгадо не меньше дюжины. Полагаю, если вам принадлежит крупнейшая в Бостоне фирма по недвижимости, адвокаты идут довеском к собственности.

– Будем надеяться, – бубнит Шейн, расправляя на коленях салфетку.

Перед нами на тарелках запеченная курица со стручковой фасолью и какой-то полезной крупой. Ужин приготовлен семейным поваром. Есть вот так каждый день и при этом палец о палец не ударять – по-моему, лучшее из того, что можно купить за деньги.

Миссис Дельгадо накрывает руку сына ладонью. Она – элегантная брюнетка, причем они с Шейном так похожи, что в историю про усыновление верится с трудом.

– По крайней мере, он не назвал твоего имени. – Шейн только фыркает, его мать поворачивается ко мне: – Спасибо, что заступился, Трипп. Ты всегда был сыну верным другом.

Втягиваю голову в плечи и ковыряю вилкой в тарелке – что это за крупа? Похоже на кускус.

– Не за что, – говорю. – Это я его должен благодарить. Если бы не он, я бы вылетел из школы.

До меня лишь час назад дошло, что из-за сукиного сына Колина я чуть не пустил под откос собственное будущее. Распрощался бы не только с грантом Кендрика, но и со стипендией, по которой вообще учусь в Сент-Амброузе. После двенадцати лет в этом гребаном элитном заведении я в лучшем случае мог рассчитывать на аттестат городской школы Стерджиса! При условии, что меня туда взяли бы. Одно хорошо: теперь, когда Джеффрис выставил нас перед всем классом, я знаю, кто отправлял сообщения со словом «убийца».

Миссис Дельгадо поджимает губы – в точности как Шейн. В их семье это единственное внешнее проявление злости.

– Марко и я не допустили бы ничего подобного, – твердо заявляет она как человек, привыкший добиваться желаемого. – А вот об исключении Колина Джеффриса позаботимся. Ему не место в Сент-Амброузе. – Она отпивает вино из бокала и спрашивает: – Как там, кстати, та девочка? Брианна, кажется?

Миссис Дельгадо особо не интересуется детьми, которые не состоят в свите ее сына. В этом смысле они с Шарлоттой одинаковые. Шейн даже не поправляет.

– Вроде в порядке. Шарлотта с ней списалась.

– Тебе самому не мешало бы узнать, – мягко наседает миссис Дельгадо. Она обращается к Шейну, а я чувствую укол совести. Как ни крути, удар предназначался мне. Только до чего же не хочется открывать дверь, которой лучше оставаться закрытой. Вечно Бринн ухитряется выбить меня из колеи.

– Узнаю, – ворчит Шейн.

– Прямо сейчас и узнай. – Миссис Дельгадо разрезает пополам стручок фасоли. – Думаю, ради такого случая можно пренебречь запретом на гаджеты за столом.

– Ладно, – вздыхает Шейн и вынимает из кармана мобильный. – Только сначала спрошу у Шарлотты номер.

Ну вот. Теперь я единственный козел, который не интересуется самочувствием Бринн. Достаю телефон, игнорирую череду записок от Лизы-Мари и открываю контакты. «Бринн Галлахер» все еще там. Впрочем, она могла двадцать раз сменить номер или удалить мой, поэтому представляюсь: «Привет, это Трипп. Сожалею о случившемся. Надеюсь, ты в норме».

Фух, галочка есть. Приличия соблюдены.

В комнату заходит мистер Дельгадо – седые волосы поблескивают в свете люстры. Он лет на двадцать старше жены, однако для мужчины за шестьдесят сохраняет отличную форму. Иногда мы играем в сквош в их семейном загородном клубе, и он еще ни разу даже не запыхался.

– Прости, Лаура, – говорит он, чмокая жену в щеку. – Встреча затянулась.

– Получилось? – спрашивает она.

– Эдвард подаст на этого выскочку из Лас-Вегаса иск о диффамации, – отвечает мистер Дельгадо и садится рядом с Шейном. Мне всегда импонировало то, что, несмотря на чудовищные габариты обеденного стола, рассаживаются они все-таки недалеко друг от друга. – Это, по крайней мере, заставит его держаться от нас подальше.

По миссис Дельгадо видно, что ответ ее не удовлетворил, однако она немного меняет тему:

– А видео удалено?

– Скоро удалят, – заверяет отец Шейна. По раздувающимся ноздрям понятно, как его раздражает, что нельзя просто выписать чек и покончить с проклятым видео.

В кармане зудит телефон – не иначе как ответ от Бринн. Ввиду сегодняшнего инцидента, наверное, лучше ответить, поэтому забиваю на правило Дельгадо не пользоваться телефонами за столом и проверяю сообщения. Точно: Бринн прислала селфи – она отвела назад волосы, являя впечатляющий синяк на виске.

«На твоем месте должен был быть я», – пишу.

«Хочешь загладить вину?»

Напрягаюсь – вопрос провокационный.

«Как?»

«Мистер Соломон приглашает завтра в два часа к себе. Сможешь подойти?»

Выдыхаю с облегчением. Конечно, я бы предпочел провести субботний день иначе, но грех жаловаться. Все могло быть гораздо хуже.

«Смогу», – пишу в ответ.

Глава 14. Трипп

– Я немного погорячилась, – говорит Бринн на следующий день, когда я сажусь в ее «Фольксваген». В салоне чисто, как в новом, только нет характерного запаха новой машины. Обычный пассажир – скорее всего, Элли – коротышка, поэтому приходится сильно отодвигать кресло назад. Кручу головой в поисках ремня.

– Насчет чего? – спрашиваю.

– На самом деле я до мистера Соломона не дозвонилась. Оставила ему сообщение.

Застываю с непристегнутым ремнем:

– Оставила сообще… Он что, нас не ждет?!

Бринн выруливает на улицу, на панели загорается красная лампочка, и раздается противный писк.

– Ты не пристегнут, – спокойно говорит она. – Да, мы едем без приглашения.

– Эй, так дело не пойдет.

– Почему? Он же тебя звал. Плюс он вообще может не проверять голосовую почту. Многие не проверяют. И что нам тогда делать?

– Для начала не сваливаться как снег на голову! – Пищание действует на нервы, и я защелкиваю ремень, хотя предпочел бы вылезти из машины. – Обозвала меня вруном, а сама та еще аферистка.

– Я обозвала тебя не вруном, а никудышным вруном.

Это правда, и с тех пор я сильно напрягаюсь. Что за намеки? Или она просто подкалывает, что, в общем, можно понять. Как бы то ни было, выяснять – себе дороже, поэтому только ворчу:

– Знал бы, не пошел.

– Ты мой должник, забыл?

Бринн в шапке, так что синяка не видно. Во всяком случае, выглядит она вполне здоровой: румяные от холода щеки, глаза блестят.

Замечаю это чисто с медицинской точки зрения – еще не хватало разъезжать по городу с контуженой.

– Нечего было соваться.

Зря ляпнул. Не ее вина, что попала под горячую руку. К тому же я смутно припоминаю, как она пыталась схватить меня за рукав, прежде чем вмешался Шейн. Хотела предотвратить беду.

– Прости, не то сказал. Я…

Сам не свой. Вечно ты выбиваешь меня из колеи, Бринн.

– Ладно, проехали, – говорит она, отмахнувшись. – Я знаю, что навязываюсь, но уж очень хочется порадовать мисс Келсо в понедельник. У нее выдалась совершенно кошмарная неделя.

– А что случилось? – не понимаю я.

– Ну, сначала история с портретом мистера Ларкина. Она жутко расстроилась, винит себя за недосмотр. Портрет следовало где-нибудь запереть, а не просто оставлять за сценой. Туда мог зайти кто угодно. А вчера, – продолжает Бринн, – когда я пришла к ней узнать номер мистера Соломона, она показала мне испорченные афиши мемориального комитета.

– В смысле «испорченные»?

– Кто-то зарисовал на всех лицо мистера Ларкина. Перечеркнул жирным красным фломастером.

– Вот черт. – Молчу какое-то время, пытаюсь переварить. – Кто же так не любил мистера Ларкина?

– Мисс Келсо полагает, что ее хотят подставить.

– Серьезно? С чего она взяла? – недоумеваю я.

Завуч у нас вроде любимой бабушки. К ней хорошо относятся даже те, кто считает себя плебсом.

– Видимо, она не верит, что мистера Ларкина можно так ненавидеть. Тем более по прошествии четырех лет.

Бринн сворачивает на Спрюс-роуд – длинную петляющую улицу, ведущую к дому мистера Соломона. Любой школьник в Стерджисе знает, где живет школьный садовник, потому что его дом граничит с футбольными полями – после тренировок мы всегда проходили мимо него за мороженым. По выходным мистер Си обычно копался в саду и, завидев нас, приветливо махал.

– А ты можешь в это поверить? – неожиданно добавляет Бринн.

Ее тон мне совсем не нравится. Она будто подозревает, что есть какие-то одному мне известные факты.

– Нет, – говорю и отворачиваюсь к окну.

Дальше едем молча. Наконец-то почтовый ящик с номером тридцать девять.

Бринн объявляет:

– Приехали.

Она тормозит и со скоростью улитки заезжает на гравий. Я поднимаю солнцезащитный козырек, ожидая увидеть чистенькое бунгало, каким его помню, и глазам своим не верю. Перед домом – свалка инструментов и строительных обломков, а рядом огромный кусок синего брезента, наполовину покрытый льдом. Из цветочных ящиков под окнами и двух больших горшков по обе стороны от лестницы свисают мертвые растения.

– Ты уверен, что он здесь все еще живет? – спрашивает Бринн, останавливаясь за ржавым черным пикапом.

– Я ни в чем не уверен, – говорю. – Парадом командуешь ты.

Она прикусывает губу и выглядит такой растерянной, что я добавляю:

– Расслабься, пикап его.

– Окей, – говорит Бринн. – Где наша не пропадала.

Вылезаем из машины, на подходе к крыльцу перешагиваем через груду кирпичей – судя по всему, они тут давно и надолго. Моя «напарница» жмет на пожелтевшую кнопку, раздается звонок. Подождав с минуту, звонит опять. На этот раз внутри явственно слышится лязг. Дверь по-прежнему закрыта.

– Мистер Соломон! – Приложив руку ко лбу, Бринн вглядывается в пыльное окно рядом с дверью. – Это Бринн Галлахер из Сент-Амброуза. Вы дома?

– Если да, то не желает с тобой разговаривать, – говорю. – Пошли.

– Подожди, – останавливает она. – Внутри точно кто-то есть. Может, сзади обойдем?

Не дожидаясь ответа, она сбегает по ступенькам и сворачивает за угол. После секунды сомнения следую за ней.

На заднем дворе мистера Соломона дела обстоят еще хуже, чем перед домом. Там и сям валяется штук шесть заржавевших тачек и высятся башни пустых цветочных кадок, которые, кажется, вот-вот рухнут. Раньше сад был открыт со всех сторон, теперь он обнесен невысоким деревянным забором.

Бринн сосредоточенно возится с задвижкой на воротах. Я ускоряю шаг.

– Ты что делаешь?

– Тут иначе не войдешь, – отвечает она, не поднимая головы. – Не пойму, как ее открыть.

Я и забыл, что Бринн напрочь лишена пространственного мышления.

– Надо потянуть и отвести влево, – говорю я, щелкнув задвижкой. – Только не думаю…

Со стороны дома доносится резкий звук. Бринн до боли вцепляется мне в руку и замирает. Широко распахнутые глаза обращены к дому. Поворачиваю голову и смотрю – прямо в дуло ружья.

– Чтоб я… – выдыхаю.

Сердце подпрыгивает, во рту мгновенно пересыхает. Ружье я видел разве что в музее, за стеклом. А это даже на расстоянии двадцати футов выглядит огромным и смертоносным. В голове одновременно проносится тысяча мыслей: «Жаль Регину и Эла. Я уже два года не видел мать. Уехать из Стерджиса не суждено. Я так и не исправил ни одну из своих ошибок и не извинился перед…»

– Бринн, – слышу собственный хриплый голос. – Прости меня.

– За что? – шепчет она, сильнее сжимая мою руку. – Ты знал, что нас тут ждет?

– Нет, просто…

Понятия не имею, как закончить предложение. В наступившей тишине слышно только наше дыхание. Постепенно я начинаю различать стоящую с ружьем фигуру. Низенький седой старик кажется слишком щуплым в своей фланелевой рубашке в клетку. Лицо наполовину скрыто прицелом, но легко узнаваемо. Вместе с узнаванием приходит в норму и пульс.

Вот уж не ожидал, что мистер Соломон способен направить на кого-то ружье! Во всяком случае, курок-то он точно не спустит.

– Мистер Си! Это я, Три… Ноа Тэлбот. Вы просили меня зайти, помните?

– Проклятые воры, – каркает старик. – Думаете тут чем-то поживиться?

– Нет-нет. – Внезапно понимаю, что держу свободную от Бринн руку поднятой, как конторский служащий при ограблении банка. – Мы хотели с вами поговорить.

– Воры паршивые, – продолжает бормотать он. Тут до него, видимо, доходят мои слова, дуло ружья чуть опускается. – Погоди. Ноа? – Он близоруко щурится. – Это ты?

– Да, да! – радостно киваю. – Может, уберете ружье?

Он пропускает мою просьбу мимо ушей и дергает подбородком:

– А это кто?

– Бринн Галлахер, – отвечает она. – Я раньше училась в Сент-Амброузе, помните?

– Нет, – огрызается он. Ружье тем не менее направляет вниз. Мы шумно выдыхаем. – Вы зачем ломитесь в мой сад?

– Действительно, Бринн, зачем? – еле слышно говорю я и ловлю на себе ее свирепый взгляд.

– Мистер Соломон, мы к вам за советом. В школе хотят создать мемориальный сад в честь мистера Ларкина. Нам с Триппом, то есть с Ноа, поручено выбрать растения, но мы в садоводстве ничего не смыслим. – Она украдкой косится на остатки былого цветочного великолепия. – Вот и пришли посоветоваться, что лучше посадить…

Мистер Соломон сверлит Бринн глазами, на его лице не дрогнул ни единый мускул. Не знаю, как она представляла себе эту встречу; вряд ли думала, что будет перекрикиваться через забор с вооруженным стариком.

– Ну что, поможете? – с робкой надеждой добавляет она.

– Я занят, – зло бросает мистер Соломон.

– О, конечно, простите, – извиняется Бринн. – Нам… мне следовало позвонить. Вообще-то, я звонила, ну да ладно. Можно мы придем в другой раз?

– Да ради бога. – Голос мистера Си наконец смягчается. – Всегда раз детям из школы. Только никаких садоводческих советов от меня не дождетесь.

– Нет? А почему? – Бринн озадаченно водит глазами по заброшенной пустоши за домом. – Вы больше садом не занимаетесь?

– Занимаюсь, – отвечает мистер Соломон, – с огромным удовольствием.

Бринн переводит взгляд на меня. Я пожимаю плечами и одними губами говорю: «Он не в себе».

Тут она замечает, что держит меня за руку, и ее отбрасывает, как ошпаренную. Жалею, что сам не выдернул ладонь раньше.

– Я, наверное, плохо объяснила, – предпринимает она новую попытку. – Мы собираемся создать мемориальный сад мистера Ларкина, хотим отметить…

– Я знаю, что такое мемориальный сад, – перебивает старик. – И помогать вам не стану. – Он сует ружье под мышку и разворачивается к дому. – Счастливо, Ноа, – бросает он через плечо. – Увидимся в «Луче света».

– Что за фигня? – бормочет Бринн, потом кричит вслед старику: – Почему не станете?

Мистер Соломон уже у дверей – не удивлюсь, если он притворится, что не расслышал. Неожиданно он замирает и, держась рукой за перила, оборачивается к нам.

– Потому что мерзавец получил по заслугам, – отчетливо произносит старик, заходит в дом и с силой хлопает дверью.