Текст книги "Особняк на Трэдд-стрит"

Глава 7

Пересекая мост через реку Купер, я заморгала от играющих на воде солнечных бликов. Мы проговорили с полицией до двух часов утра, и к тому времени, когда я, наконец, уснула, уже пора было просыпаться. К счастью, из дома ничего не украли – или к сожалению, я еще не решила, – что сбило с толку не только полицию, но и нас с Джеком. Разбитое стекло оказалось не окном от Тиффани, а пивной бутылкой, которую кто-то разбил о закрытую дверь.

Но самое странное заключалось в другом: дверь была широко распахнута без каких-либо признаков взлома и того, что кто-то входил в дом. Как будто потенциальный вандал и/или взломщик испугался того, кто открыл дверь. Несмотря на многочисленные косые взгляды Джека в мою сторону, я предпочла не размышлять о том, что это могло быть.

Мои глаза были красными и чесались, как будто полные песка. Мне было искренне жаль клиентов, с которыми у меня в этот день были назначены встречи, но я попытаюсь взбодриться, заказав у Рут еще одну порцию эспрессо.

Это, по крайней мере, поможет мне дожить до одиннадцати часов, до встречи с Чэдом Араси. Чэд – человек неприхотливый и вряд ли заметит, если я, не закончив предложения, начну клевать носом. Я пока еще не придумала, как его познакомить с Софи. Если честно, не уверена, что Софи заслужила знакомство с ним.

Сексуальная неудовлетворенность, которую я ношу, словно пояс целомудрия. Это надо же такое ляпнуть! Что-то подсказывало мне: Джек Тренхольм использует этот ее перл против меня еще не один раз. Тогда почему эта мысль вызвала у меня улыбку?

Припарковав машину в обычном месте, я направилась в заведение Рут. Как обычно, стоило мне открыть дверь, как тренькнул колокольчик.

– Обычный набор, Рут, но с небольшими изменениями.

Рут поставила мясистые локти на стеклянную витрину.

– Слышу благую весть, мисс Мелани. Может, вам приготовить яичницу с колбасой? Доставили сегодня утром специально для вас.

Я улыбнулась.

– Спасибо, но я должна получить свою дозу сахара. Как насчет дополнительного пончика с глазурью и двойного эспрессо к моему латте? А яичницей с колбасой вы угостите меня в другой раз, идет?

Рут покачала головой и щелкнула языком.

– Когда-нибудь ваши дурные привычки подкрадутся к вам сзади и больно укусят, и вы проснетесь такой, как я.

Я посмотрела на ее пышную грудь, которая могла запросто служить полкой, и рассмеялась.

– Что было бы не так уж плохо. По крайней мере, у меня появилась бы причина носить лифчик.

Рут откинула голову и рассмеялась. На фоне темного лица ее белые зубы казались жемчужинами.

– Это точно, дорогая. Это уж точно.

Я сунула руку в портфель и вытащила пухлый конверт.

– Я принесла вам купоны.

Взяв у меня конверт, она заглянула внутрь.

– Вы весьма любезны, мисс Мелани, тратя на меня время. Но я ценю вашу заботу.

Сунув в конверт мясистый палец, она поворошила купоны.

– Они у вас всегда так аккуратно рассортированы и схвачены скрепкой.

Я указала на пачку у нее в руке:

– На этот раз я специально пометила купоны, у которых на следующей неделе истекает срок действия, чтобы вы знали, какие использовать в первую очередь.

Рут долго смотрела на меня полным благодарности взглядом. Впрочем, мне почему-то показалось, что ей стоило немалых трудов не рассмеяться.

– Вы просто душка, мисс Мелани. Это, конечно, перебор. Но все равно огромное вам спасибо.

Смущенная ее благодарностью, я пожала плечами. Я знала, что Рут живет с шестнадцатью племянницами, племянниками и собственными детьми, и давно поняла, что мои воскресные купоны – это единственный вид благотворительности, который не был ей оскорбителен.

– Вот, например, «Купи один товар, второй получи бесплатно». Я подумала, что он пригодится вам для двух малышей, которые только учатся есть твердую пищу.

Она кивнула, положила купоны обратно в конверт и сунула его под прилавок.

– А вам еще один пончик за счет заведения. – Она взяла щипцы и, добавив пончик в лежащий на прилавке пакет, повернулась к кофемашине. – В воскресной газете было напечатано ваше фото, мисс Мелани. Я не знала, что у вас есть особняк, из тех, что к югу от Брод-стрит.

– Что? Я попала в газету?

– Да. А вы сами разве не видели?

Я постеснялась сказать ей, что читаю лишь объявления о продаже недвижимости, а все остальное не удостаиваю вниманием.

– Нет, должно быть, пропустила. А в каком разделе?

– Погодите, я еще не выбросила эту газету. Сейчас принесу.

С этими словами она вперевалочку прошла в заднюю часть магазина и вернулась с воскресной газетой. Положив ее на прилавок, она открыла раздел «Люди». На первой странице, в короткой колонке справа, красовалось мое фото с рабочего веб-сайта.

К сожалению, снимок был сделан после визита к парикмахеру, который убедил меня, что мне подойдет стрижка с химической завивкой. Результатом злополучного эксперимента стала помесь Маленькой Сиротки Энни с рок-звездой восьмидесятых. На мое счастье, это длилось недолго, так как мои волосы не терпели никаких перманентов. Я уже давно планировала заменить это фото, но этот пункт застрял где-то в середине моего списка дел. Я поставила мысленную галочку, дабы не забыть переместить его в раздел первоочередных задач.

Взгляд скользнул к короткой колонке под снимком, содержавшей краткий комментарий по поводу внезапно свалившегося на меня наследства – дома моего недавно умершего клиента мистера Вандерхорста. Интересно, подумала я, заметил ли кто-нибудь подленький намек на то, что с моей стороны это нарушение профессиональной этики?

– Это просто кошмар, – сказала я, предположив, что заметка появилась стараниями мистера Гендерсона. По всей видимости, он позвонил в газету, чтобы похвастаться моим «переворотом», как он это назвал. Впервые до меня дошло, что он рассчитывал на то, что в конце года я продам дом через наше агентство, и это принесет ему не только доллары, но и немалый престиж.

Рукой в тонкой пластиковой перчатке Рут указала на фотоснимок.

– Он не так уж плох, мисс Мелани. К тому же он так мал, что на него вряд ли кто обратил внимание. Я сама заметила его лишь потому, что узнала ваше худенькое личико.

Вновь звякнул колокольчик, и в магазин, сжимая кожаный портфель, вошел какой-то бизнесмен. Я была уверена, что никогда не видела его раньше, но он улыбнулся мне, как будто мы были старыми друзьями.

– Мне один из ваших знаменитых сэндвичей с яйцом и беконом, – сказал он, кладя на прилавок банкноту в двадцать долларов.

Я помахала Рут и уже, сжимая пакет и кофе, выходила в дверь, когда мужчина повернулся ко мне.

– Хороший снимок в газете.

Я застыла на месте.

– Мы с вами знакомы?

– Нет. Но люди читают газеты и видят в них снимки, тем более на первой полосе. – Он указал на мои волосы. – Ваша нынешняя прическа идет вам куда больше.

– Хм, спасибо, – ответила я и, чувствуя себя совершенно оплеванной, вышла из магазина.

Ломая голову над тем, действительно ли люди смотрят на меня по-другому или мне только кажется, я подошла к нашему офису. Нэнси Флаэрти встретила меня за стойкой в фойе. Стоя в наушниках громкой связи, она пыталась провести через перевернутую чашку мяч для гольфа. Когда я вошла, она подняла глаза и улыбнулась.

– Доброе утро, Мелани. Сегодня ты популярна как никогда. Думаю, это из-за статьи во вчерашней газете. Кстати, это была идея Тома. Люди звонят и спрашивают тебя. Я уже пять раз отвечала на звонки, а ведь еще нет и девяти часов.

Я подняла руку с бумажным пакетом, чтобы она вставила мне между пальцами пять розовых бумажек с сообщениями.

– Один звонок – от душки Джека Тренхольма. Ты непременно должна пригласить его к нам в офис, чтобы я могла взглянуть на него.

– Звонил Джек? – Я уже злилась на него, а ведь еще не было и полудня. В семь утра я приехала в дом и пробыла там примерно до восьми тридцати, обсуждая дела с кровельщиком, но Джек так и не объявился. Я попыталась дозвониться ему на сотовый и на домашний, но всякий раз мои звонки переадресовывались на голосовую почту.

Мне хотелось думать, что это потому, что я забыла дать ему экземпляр моего рабочего графика, и он запамятовал, когда должен был приехать. С другой стороны, я несколько раз сказала ему, что он должен быть на месте в семь утра, если хочет поработать со сваленными на чердаке документами.

– Что ему было нужно?

– Там сказано. Мол, этим утром он опоздает, потому что работал в библиотеке и не мог уйти.

– В библиотеке, – презрительно фыркнула я и зашагала в свой кабинет.

– Он сказал что-то о том, что он должен придерживаться рабочего графика, – крикнула мне вслед Нэнси, – чтобы отработать необходимое количество часов, и я сказала ему, что ты не против. Мелани, признайся честно, ты случайно не составила одну из своих занудных таблиц и не вручила ему экземпляр?

Войдя в кабинет, я уже повернулась, чтобы закрыть дверь, когда Нэнси окликнула меня снова:

– Мелани! Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не сделала!

Я успела вовремя закрыть дверь, и пущенный в мою сторону мяч для гольфа пролетел мимо цели.

Положив все на стол, я начала перебирать сообщения. Затем вновь попыталась связаться с Джеком и в очередной раз наткнулась на голосовую почту. Было сообщение от Софи. Та ставила меня в известность, что будет в доме около трех часов, чтобы завершить оценку, – ага, значит, нужно будет скорректировать таблицу с графиком. И сообщение от моего отца. На этом листке была лишь цифра четыре. Полагаю, это было количество дней, в течение которых он был трезв. Я смяла листок и бросила его в мусорную корзину.

Следующее сообщение было от Чэда Араси. Чэд предупреждал, что опоздает на нашу встречу, поэтому мы могли бы встретиться где-нибудь поближе к кампусу колледжа. Не знаю почему, но я решила перезвонить ему и предложить встретиться в три часа в доме на Трэдд-стрит, когда там будет Софи. Я не сомневалась: в один прекрасный день они скажут мне за это спасибо. Может, даже назовут в мою честь своего первенца.

Последнее сообщение привело меня в замешательство. Оно было от человека по имени Марк. И никакой фамилии. Я была уверена, что не знаю никаких Марков. Барабаня ногтями по столу, я молча съела первый пончик, пытаясь вспомнить, где мы могли с ним пересечься. Никакого телефонного номера или сообщения он не оставил. На листке была лишь сделанная рукой Нэнси пометка «перезвонит».

Я нажала кнопку внутренней связи и подождала, когда Нэнси возьмет трубку.

– Да, Мелани.

– Я прочла про звонок от парня по имени Марк. Он назвал свою фамилию?

– Нет. И отказался оставить сообщение или дать свой номер телефона. Сказал, что при первой же возможности перезвонит сам.

– Спасибо, Нэнси. – Я положила трубку и, скомкав листок и швырнув его в корзину, выбросила Марка из головы. Затем включила компьютер и потянулась за другим пончиком. Увы, едва я успела вонзить в него зубы, снова раздался звонок от Нэнси.

– У нас посетитель.

Было в ее голосе нечто такое, что заставило меня насторожиться. Я тотчас ощутила себя котенком, который объелся сливок.

– И кто он?

На этот раз я определенно услышала в ее голосе усмешку.

– Джек Тренхольм. Он сказал, что ты его ожидаешь.

Я горестно вздохнула.

– Вообще-то нет, но пусть заходит.

– Поняла.

Я едва успела сунуть пакет с пончиками в ящик стола, когда услышала стук в дверь. Затем та открылась, и Нэнси впустила Джека. Вопросительно посмотрев на меня из-за его плеча, она показала мне обе открытые ладони, сигнализируя цифру десять, и закрыла за собой дверь.

– Она не замужем? – спросил Джек, указывая на закрытую дверь.

– Замужем. Очень даже замужем. Две дочери. Скажите, с вас этого достаточно или вы хотели бы узнать что-то еще?

Джек поднял мячик для гольфа.

– Она попросила подписать его, когда у меня будет время. Должен сказать, меня еще ни разу не просили украсить автографом мяч для гольфа. Женскую грудь – да, и даже меню, но мячик для гольфа впервые. Я сказал ей, что мне нужен маркер, и я верну его сразу, как только я подпишу мяч. Напомните мне, если я вдруг забуду.

В ответ я лишь фыркнула.

В руках у Джека была свернутая газета, одет же он был в ту же одежду, что и накануне. Накрахмаленная рубашка помялась и выглядела довольно несвежей.

– Симпатичная рубашка, – не удержалась я от колкого комментария.

– Симпатичная прическа, – парировал Джек, открыв газету на странице «Люди», откуда нам улыбнулось мое фото, и подтолкнул ее мне через стол. – Я подумал, вам пригодится дополнительный экземпляр для вашего альбома с вырезками.

Я в упор посмотрела на Джека.

– Откуда вам известно, что он у меня есть?

– Удачная догадка, – пожал плечами Джек.

Я вырвала у него газету и сунула ее в корзину для мусора.

– Почему вы здесь? Разве вы не должны в это время работать в доме?

– Разве Нэнси не передала вам мое сообщение?

– Передала, но я предположила, что, закончив свои «исследования», вы будете там заниматься чердаком. Или вы забыли – чем скорее вы добудете необходимую вам информацию, тем скорее мы с вами расстанемся.

Он почесал щеку, на которой уже виднелась легкая щетина.

– Кстати, о птичках. Я по натуре скорее сова, и мне лучше всего работается в вечерние часы. Боюсь, что наши с вами графики не совпадают.

Я откинулась на спинку стула, думая о том, какие изменения мне придется внести в график работ.

– Тогда почему вы здесь?

– Обещаю, что приеду в дом, как только немного вздремну и приму душ. Но сначала хотел сообщить вам то, что я узнал. Очень надеюсь, что то, что я хочу вам сказать, немного смягчит вас, и вы не станете злиться на меня за то, что я подвел вас сегодня утром.

Я покрутила карандаш.

– Сомневаюсь, однако продолжайте.

Я слушала его одним ухом, так как мои мысли были заняты графиком.

Джек уселся на край стола – такой наглости никто в офисе себе не позволял, даже мой босс. Я раздраженно посмотрела на нахала, но он либо проигнорировал мой взгляд, либо не заметил.

– Вернувшись вчера домой, я продолжал думать про Джозефа Лонго. Он долгое время был главной фигурой в Чарльстоне. У него было три сына, которые на момент его смерти участвовали в семейном бизнесе. – Джек умолк и странно посмотрел на меня. – У вас больше не осталось пончиков?

– Пончиков? – Я попыталась изобразить наивность.

Он смахнул с уголка рта воображаемую крошку.

– У вас на щеке остатки сахарной глазури. Я решил, что у вас еще остались пончики, потому что я не ел и умираю с голода.

Я нехотя выдвинула нижний ящик стола и, достав пакет с пончиками, вручила его Джеку.

– Будете мне должны, – сказала я, вытирая рот рукой.

Он откусил пончик и улыбнулся.

– С нетерпением жду момента, когда смогу вернуть вам долг.

Я фыркнула.

– Продолжайте. Кое-кого из нас ждет работа.

– Так вот, я подумал, что у человека, у которого было три сына, наверняка в городе есть потомки. И что у них дома, возможно, есть письма или что-то еще, или семейные предания, которые передаются из поколения в поколение и могут восполнить недостающие сведения. Например, куда мог отправиться Джозеф после того, как они с Луизой якобы покинули город. Вдруг у него был дом во Франции или квартира в Нью-Йорке – кто знает? Нечто такое, что он мог передать следующему поколению, а значит, у его потомков есть доступ к этим вещам.

Я навострила уши.

– Разумеется. И что вы узнали?

Откусив от пончика внушительный кусок, Джек широко улыбнулся, не переставая жевать.

– То, что в Чарльстоне до сих пор живет несколько человек по фамилии Лонго, хотя они и не привлекают к себе внимания. Вы не увидите их имена на страницах светской хроники, а их самих – на балу Св. Цецилии. Но у них есть семейный бизнес, который в наше время производит впечатление вполне законного. И хорошо диверсифицированного. Старший из внуков, Марк Лонго, – самый заметный. У него куча недвижимости плюс кирпичный завод и даже некий старт-ап в области высоких технологий, что-то связанное со спутниками. А теперь сюрприз. В прошлом году он купил старую плантацию Вандерхорстов, «Магнолия-Ридж». Говорят, планирует заложить там виноградник, чтобы делать свое вино.

– Виноградник? В Южной Каролине?

– Хотите верьте, хотите нет, он не первый. Некоторые сорта винограда дают здесь неплохой урожай. Пока эта задумка еще только в колыбели. Как говорится, поживем – увидим.

Я поймала себя на том, что Джек смотрит на мою перекинутую через колено ногу, которая так и подпрыгивала вверх-вниз. Усилием воли я заставила ногу застыть на месте, зато забарабанила ногтями по столу.

– Как вы думаете, к ним можно будет обратиться? Если им хотя бы что-то известно о прошлом семьи, они наверняка в курсе, что между Вандерхорстами и Лонго была вражда. Когда же они узнают, что мы пытаемся восстановить доброе имя Луизы, сомневаюсь, что они согласятся перейти на сторону врага, если можно так выразиться.

Джек выгнул бровь.

– Тоже верно. – Он вытер лицо салфеткой, которую Рут положила в мой пакет, и встал. – Вот почему мы нанесем визит кое-кому, кто знает в Чарльстоне всех – любят они засветиться в газетах или нет, – и этот человек скажет нам, к кому из них можно обратиться в первую очередь.

Я посмотрела на часы и вспомнила, что до трех у меня нет никаких деловых встреч.

– У меня есть немного времени. – Я встала и сняла со спинки стула сумочку. – Надеюсь, это не ваша бывшая подружка?

Джек открыл для меня дверь.

– Едва ли. Это моя мать.

– О, так мы собираемся нанести визит вашей матери? – Я вопросительно посмотрела на него.

Он в ответ усмехнулся.

– Вы отлично выглядите.

Если честно, его комплимент был совершенно не к месту.

– Дело не в этом. Вы уже говорили о ваших родителях, так что я в курсе, что они у вас есть. Просто вы не похожи на того, у кого есть мать.

Он расхохотался.

– Не похож? Я должен непременно сказать ей это. Вот увидите, она вам понравится. Она всем нравится.

– Наверно, потому, что все ее жалеют, ведь вы ее единственный ребенок.

– Ха! Похоже, вы порылись в Гугле. Я знал, что это только вопрос времени.

К счастью, мы уже дошли до фойе, и мне не пришлось лгать про то, как утром, в момент слабости, до того как пришел кровельщик, я использовала свой ноутбук именно с этой целью. Вместо этого, увидев перед собой Нэнси, я изобразила праведное негодование.

Нэнси встретила нас ослепительной улыбкой.

– Послушай, Мелани. Вас с мистером Тренхольмом не будет до конца дня?

– Надеюсь вернуться сюда, – сказал Джек.

– Разумеется, нет, – одновременно сказала я.

Джек широко улыбнулся Нэнси.

– С нетерпением жду нашей очередной встречи. И непременно верну вам мячик с автографом. И, пожалуйста, зовите меня Джек.

Нэнси покраснела.

– Спасибо, Джек. Мои подруги по гольф-клубу умрут от зависти. Впрочем, я не стану использовать мяч для игры, а лишь принесу его, чтобы похвастаться.

Джек взял ее руку в свои ладони.

– Был рад познакомиться с вами, Нэнси.

– Взаимно, Джек.

В этот тошнотворный момент фэн-фестиваля я открыла дверь.

– Если что, можешь звонить мне на мобильный. В три часа я встречаюсь с мистером Араси в доме на Трэдд-стрит. После чего вернусь сюда, чтобы сделать ряд звонков.

– Поняла! Кстати, я сохранила эту статью из газеты для твоего альбома с вырезками. Между прочим, с новой прической тебе гораздо лучше.

– Спасибо, Нэнси. Буду помнить об этом, когда в следующий раз захочу сделать завивку.

Нэнси помахала нам, и Джек открыл мне дверь.

– Поедем на вашей или на моей? – спросил он.

Его «Порше» стоял перед моим белым «Кадиллаком».

– Если я предложу на моей, вы наверняка запротестуете.

– Пожалуй, – сказал он и, шагнув к пассажирской двери «Порше», открыл ее для меня.

Подойдя к двери, я замерла на месте, широко раскрыв от удивления рот.

– Вы пытаетесь ловить мух или хотите мне что-то сказать?

Я шлепнула себя ладонью по лбу.

– Марк Лонго. Вы сказали, что он старший из внуков Джозефа Лонго. Так вот, мне в офис позвонил некий Марк, но не оставил ни сообщения, ни номера телефона – только имя. Я выбросила листок и забыла о нем. Я не знаю никаких Марков. Не кажется ли вам странным, что мы говорим о Марке Лонго? Вдруг это один и тот же Марк? И ему нужен риелтор.

Джек задумчиво выгнул бровь.

– Возможно.

Я подождала, когда Джек закроет мою дверь и, обойдя машину, сядет на водительское сиденье.

– Если это один и тот же Марк, как вы думаете, это простое совпадение?

Джек посмотрел на меня примерно с тем же выражением, что было на фото на обратной стороне суперобложки, и я поняла, почему он был гвоздем утреннего ток-шоу. Кстати, еще один факт, который я узнала благодаря Гуглу.

– Поверьте мне, Мелли. В моей работе, где старые секреты из кожи вон лезут, чтобы остаться секретами, нет такой вещи, как совпадение. – С этими словами он завел машину и вырулил на улицу.

Я попыталась напомнить ему, что меня зовут не Мелли, что единственный человек, который когда-то так меня называл, навсегда испоганил для меня это имя, но промолчала. Я посмотрела на профиль Джека: брови задумчиво нахмурены, на скуле пульсирует жилка, и мне подумалось, что это и есть настоящий Джек Тренхольм, тот, которого он сам так тщательно прятал от глаз восхищенных фанатов и ведущих ток-шоу.

Внутри Джека, который сейчас сидел рядом со мной, как будто что-то тлело, нечто темное и жгучее. Это нечто подстегивало его, гнало вперед, и у него даже не находилось минуты, чтобы сесть и задуматься. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что это как-то связано с призраком женщины, который, как тень, следовал за ним. Я и сейчас почувствовала ее присутствие: печаль, боль утраты. Но я чувствовала и что-то еще; у этой женщины, кем бы она ни была, имелся секрет. Секрет, который она хотела поведать Джеку. И, к сожалению, она выбрала меня, чтобы я поняла, что это такое.

Я отвернулась, глядя в окно на старые улицы Священного города, и в очередной раз пожелала, чтобы мертвецы оставили меня в покое.