Текст книги "Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?»"

Метод

Для правильной оценки выводов необходимо получить представление об использованном методе. Сразу уточним, что мы отказались от использования количественных методов, то есть опросов общественного мнения. У них есть свои достоинства, но в целом они измеряют распространенность абстрактных представлений или индивидуальных мнений в отрыве от повседневной жизни и социальных взаимодействий. Человек, отвечая на вопрос, над которым он в обычной жизни не задумывается, склонен воспроизводить уже известные ему (обычно из СМИ) варианты ответов. Иными словами, опросы выявляют доминирующие в обществе стереотипы, из них мы узнаем о том, «что люди думают о том, что думает большинство». Результаты опроса относительно патриотизма, полученные при помощи инструментария этого рода, представить себе нетрудно: люди-патриоты к Западу относятся настороженно, а Путина поддерживают. Выбранный нами для проведения исследования качественный метод позволяет увидеть картину в гораздо больших деталях и уйти при этом от стереотипов (которые, конечно, тоже влияют на социальную реальность).

Повседневный: интервью и этнография

Качественные методы, в том числе этнографический, необходимы для изучения повседневного патриотизма. В чем здесь смысл? Исследователи должны получить информацию о том, каково национальное чувство респондента, избегая при этом прямой постановки вопроса. Для этого были разработаны алгоритм и структура интервью, в основном состоящего из вопросов о повседневной жизни человека. Об отношении респондента к понятию нации мы узнавали, таким образом, только через его рассказ о том, как ему живется, например, «в период кризиса». Интервьюеры старались по возможности избегать прямых или косвенных сообщений о тематике интервью.

Этнографический метод наилучшим образом подходит для изучения повседневного патриотизма. Однако, будучи чрезвычайно затратным по времени и требовательным к степени личной вовлеченности исследователя, он не всегда применим в чистом виде. Мы старались, чтобы интервью напоминало, насколько это возможно, неформальную беседу. Очень удачными в этом отношении оказались интервью, взятые у знакомых. Мы также пытались завязывать беседы в позволяющих это «естественных» ситуациях, – скажем, во время празднования Дня Победы или во время других общественных мероприятий.

Всего нами таким образом было собрано 237 интервью средней продолжительностью один час. Из этих наблюдений/бесед около 50 приходились на неформальные ситуации. Весь материал был расшифрован и кодирован. Кодирование происходило на основе выделения смысловых блоков, имевшихся (и повторявшихся) в интервью.

Региональная выборка

Для лучшего уяснения региональных различий мы провели полевое исследование в шести регионах и городах: Санкт-Петербург (95 интервью), Москва (26 интервью), Астрахань (41 интервью), Алтайский край (село, моногород Рубцовск, Барнаул и Бийск) (26 интервью), Казань (24 интервью) и Пермь (25 интервью).

Три города находятся в верхней части рейтинга регионов России по экономическому и социальному положению – Москва, Санкт-Петербург и Казань. Москва – мегаполис и столица России. Здесь сосредоточены все федеральные органы власти и большая часть финансовых активов. Здесь – наибольшее количество жителей и приезжих, а также высокий уровень неравенства. Санкт-Петербург многими воспринимается как культурная столица. Экономическое и финансовое положение здесь хуже, чем в Москве, но как город федерального значения Петербург получает федеральные деньги для осуществления крупных проектов. Казань – город, находящийся в нашей выборке на третьем месте по уровню экономического благополучия. Татарстан – один из немногих регионов-доноров (как и Санкт-Петербург, и Москва). По данным Росстата за 2016 год, экономика республики Татарстан – восьмая в Российской Федерации по объему валового регионального продукта, во многом благодаря добыче полезных ископаемых. Казань представляет единственную в нашей выборке национальную республику. По результатам переписи населения 2010 года татары составляют в республике большинство: 53,2% (против 39,7% русских). В Казани русских немного больше, чем татар (48,6% против 47,6%). Казань также является одной из самых многонациональных территорий России: в городе проживают представители свыше 115 национальностей.

Пермский край в нашей выборке занимает среднее место по уровню экономического и социального развития. Он находится на пятнадцатом месте в России по объему регионального валового внутреннего продукта. Уровень промышленного развития края довольно высок, ведется добыча нефти и газа. При этом Пермский край выпал недавно из числа регионов-доноров. По такому параметру, как медианная зарплата2626
  Этот показатель наиболее точно отражает действительное положение дел: половина людей получает больше медианной зарплаты, половина – меньше. См.: РИА-Рейтинг: Рейтинг регионов по зарплатам [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://riarating.ru/regions/20171207/630078208.html (дата обращения 12 декабря 2017).


[Закрыть], регион занимает 27 место (медианная зарплата – 23 600 рублей) и даже обгоняет по этому параметру Татарстан (22 700 рублей, 35-е место), благодаря тому, что неравенство в оплате труда здесь ниже. По уровню средних доходов Пермский край находится в середине списка регионов РФ.

Два остальных региона, представленных в нашем исследовании, – из нижней части рейтинга регионов. Алтайский край (с традиционной тяжелой промышленностью и сельским хозяйством) занимает 36-е место по региональному валовому внутреннему продукту, а нефте– и газодобывающая Астраханская область, традиционная промышленность которой (судостроение, целлюлозно-бумажное производство, рыбоперерабатывающая промышленность) находится в глубочайшем кризисе, занимает по тому же параметру 48-е место. Вместе с тем по валовому продукту на душу населения Астраханская область занимает 44-е место, а Алтайский край – 72-е, оказываясь, таким образом, одним из самых депрессивных регионов России. По медианной зарплате у Астраханской области 40-е место (17 500 рублей), а у Алтайского края – 70-е (16 300 рублей). По данным РИА-рейтинга, в обоих регионах большое количество бедных, работающих за очень низкую зарплату: меньше 10 тысяч рублей в месяц получают 22,3% работающих в Астраханской области и 26,1% – в Алтайском крае2727
  РИА-Рейтинг: Рейтинг регионов по зарплатам [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://riarating.ru/regions/20171207/630078208.html (дата обращения 12 декабря 2017).


[Закрыть]. По данным Росстата, в 2017 году доля статистически бедных (тех, чей уровень дохода ниже прожиточного минимума) в Астраханской области составил 17,3%, а в Алтайском крае – 25,1% (средняя доля по РФ – 13,2%).

Астрахань – многонациональный город. По данным переписи 2010 года, национальный состав Астраханской области таков: русские – 67,6%, казахи – 16,3%, татары – 6,6%, украинцы – 1%. В Алтайском крае подавляющее большинство жителей – русские (93,9%); алтайцы и кумандинцы, малочисленный коренной народ Алтайского края, составляют всего лишь 0,07 и 0,06% соответственно.

По величине комплексного индекса социального благополучия, ежегодно рассчитываемого РИА на основании отношения денежных доходов населения к стоимости фиксированного набора потребительских товаров и услуг, по итогам 2017 года2828
  РИА-Рейтинг: Рейтинг социально-экономического положения субъектов РФ по итогам 2017 года [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://riarating.ru/infografika/20180523/630091878.html (дата обращения 23 мая 2018).


[Закрыть] Москва, Санкт-Петербург и Татарстан также относятся к регионам-лидерам (3-е, 7-е и 8-е места соответственно), Пермский край (24-е место) находится на среднем уровне, а Алтайский край и Астраханская область занимают соответственно 60-е и 64-е места.

По уровню социального неравенства (в доходах) регионы примерно одинаковы (см. таблицу 1), хотя в Астраханской области и Алтайском крае неравенство чуть ниже. Проблема в том, что статистика не дает полную картину, поскольку в бедных регионах, скорее всего, сильнее выделяются не 20% наиболее богатых, а 1% самых богатых (статистические данные по которым отсутствуют в открытом доступе). Кроме того, для верного понимания картины необходимо учитывать не только уровень доходов, но и наличие других активов – финансовых и нефинансовых.

Снизу: разные срезы общества

Поскольку для нас важно было понять, как социальное происхождение влияет на представления о патриотизме, при выборе респондентов мы постарались разнообразить социальные среды. Нашей основной практической целью было выйти за рамки обычного круга общения ученого из Санкт-Петербурга. Наиболее полно эта задача была решена в Санкт-Петербурге, поскольку этот город был основным полем: здесь было собрано 95 интервью. Среди затронутых исследованием социально-профессиональных групп оказались рабочие (13 интервью), пенсионеры (14), IT-работники (6), учителя (11), преподаватели вузов и научные сотрудники (7), управляющий персонал (9), мелкие предприниматели (10), школьники (8), студенты (8) и общественные или политические активисты (разных социально-профессиональных профилей) (19). Количество респондентов, относящихся к каждому профилю, достаточно для сравнения групп между собой.

Таблица 1. Распределение доходов (по данным Росстата за 2017 год)

Распределение общего объема денежных доходов и характеристики дифференциации денежных доходов населения в целом по России и по субъектам Российской Федерации за 2017 год (предварительные данные)

Источник: оценка на основании данных выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств и макроэкономического показателя денежных доходов населения.

Хотя из-за меньшего количества интервью в остальных регионах проводить сравнение по группам было менее целесообразно, были тем не менее также отобраны респонденты с разными профилями. При наличии достаточного количества интервью можно было сравнивать одинаковые социально-профессиональные группы в Санкт-Петербурге и в других городах, чтобы таким образом подтвердить или опровергнуть выводы, сделанные на основании одного только петербургского поля.

Исследователи старались также соблюсти определенный баланс между мужчинами и женщинами, разными возрастными группами и людьми с разным уровнем образования. Однако самый важный вклад исследования в рассматриваемую тему состоит в том, что оно дает возможность выделить в отношении к нации некоторые особенности, характерные для отдельных социально-профессиональных групп. Выводы по этой части во многом противоречат стереотипам о шовинизме и провластном ура-патриотизме, будто бы свойственном социально ущемленным людям и/или работникам неинтеллектуальных профессий.

Часть I
Повседневный патриотизм

Глава 1. Патриотизм снизу и патриотизм сверху: поддержать нацию или государственный проект для нации

Традиционно национализм объясняется целенаправленными усилиями, прилагаемыми интеллектуальными, экономическими и политическими элитами к формированию национального сознания. Считается, что элиты заинтересованы в унификации языка и нравов, в возникновении чувства лояльности к национальной системе управления и государству, в преодолении общинной замкнутости и в патриотическом настрое рабочей силы. Патриотизм выгоден элитам, поскольку он укрепляет их власть и легитимизирует их господство. Во имя нации люди воюют и убивают, жертвуют своей жизнью или другими сторонами своей идентичности (например, классовой солидарностью).

Однако механически спустить националистический проект в массы сверху не так просто. Даже усиленная пропаганда не гарантирует, что люди снизу воспримут этот проект в соответствии с замыслом элит. Многие исследования показывают расхождение или неполное совпадение между «верхушечным» национализмом (нацеленным на укрепление государства и лояльности правящим элитам) и низовым (то есть пониманием нации и ее значимости в повседневной жизни и рутинных отношениях). Роджер Брубейкер показал в своем знаменитом этнографическом исследовании трансильванского города Клуж-Напока второй половины 1990-х2929
  Brubaker R., Feischmidt M., Fox J., et al. Nationalist Politics and Everyday Ethnicity in a Transylvanian Town. Princeton: Princeton University Press, 2006.


[Закрыть], что усилия политического руководства города по националистической мобилизации румынского большинства против венгерского меньшинства остались тщетными. Большинство обычных людей проявляли к националистической пропаганде равнодушие. Это доказывает, что националистическая политика не обязательно вызывает изменения в повседневной жизни.

В другом исследовании, посвященном изучению идентичности, Брубейкер подчеркивал, что «связь между официальными категориями и обычными самопониманиями редко становится предметом детального анализа»3030
  Брубейкер Р. Этничность без групп. М.: Издательский дом ВШЭ, 2012. C. 134.


[Закрыть]. С его точки зрения, «категории, используемые обычными людьми в обыденном взаимодействии, часто существенно отличаются от официальных категорий»3131
  Там же.


[Закрыть]. Так, «общей нитью в исследованиях повседневной классификации проходит признание того, что обычные акторы, как правило, имеют достаточное пространство для маневра при использовании даже в высшей степени институциональных и санкционированных властью категорий… Часто они способны использовать такие категории стратегически, приспосабливая их к своим целям; или же могут номинально придерживаться официальных классификационных схем, но в то же время наделять официальные категории альтернативными, неофициальными смыслами»3232
  Там же. С. 135.


[Закрыть].

Вышеприведенные аргументы указывают на необходимость интересоваться теми различными смыслами, которые могут быть присвоены (и присваиваются) официальным категориям и словесным клише. Патриотизм, патриот, родина, политика – все эти понятия могут наполняться разным содержанием в зависимости от ситуации и жизненного опыта человека.

Как мы проводили анализ интервью? Для начала мы внимательно читали тексты и пытались найти в них признаки патриотизма, то есть определенные черты, свойственные воображаемой респондентами картине общности, выходящей за рамки круга их личных знакомых, и отношению респондентов к этой общности. Мы также интересовались тем, как именно респонденты говорят о нации или родине, в связи с чем она упоминается, о какой родине идет речь, как респонденты ее понимают и какие эмоции она вызывает. Поскольку предметом изучения являлся повседневный патриотизм, мы стремились не столько выявить связанный с представлением о нации набор ценностей (или словесных характеристик), сколько определить место, которое нация или родина занимают в рассказе людей о своей повседневной жизни. Важно здесь, таким образом, в каком контексте оказывается высказывание о нации и какими это высказывание сопровождается эмоциями. Ниже в краткой форме представлены признаки «следов патриотизма» в интервью:

• спонтанное упоминание страны (России) или малой родины в ходе беседы либо в ходе ответа на более прямой вопрос интервьюера в конце интервью. Относительно спонтанных упоминаний нас интересовало, в каком контексте они происходят, как часто и что означают. В отсутствие спонтанных упоминаний нас интересовал ответ на вышеупомянутый уточняющий вопрос (Что такое для вас Россия или малая родина?);

• спонтанное упоминание «народа» и выяснение того, какой смысл респондент вкладывает в это слово;

• спонтанное (либо нет) упоминание событий или явлений, связанных с нацией (Крым, федеральная политика, 9 мая, etc.);

• спонтанное (либо нет) упоминание государства;

• рассказ о практиках или действиях, выражающих патриотическую позицию или ее отсутствие (готовность уехать из страны; предпочтение русских продуктов; жизненная стратегия – собственная или предлагаемая детям; культурные предпочтения). Здесь для нас было важно также, чтобы респондент пояснил значение, которое он сам придает упоминаемым практикам (насколько, например, непатриотичным является, на взгляд респондента, намерение уехать из страны);

• упоминание «русскости» («русский народ», «мы, русские», etc.) вкупе с пояснениями респондента о том, как он сам понимает, что такое русский, кто такие русские, etc.;

• проявление воображаемой общности, то есть то, к какой аудитории человек обращается мысленно, кто является частью того же «общего» мира, что и он, каковы границы этой воображаемой общности;

• упоминание «чужих», с которыми у респондента мало или вовсе нет общего;

• политические высказывания по поводу общенациональных проблем.

По каждому из признаков мы постарались фиксировать следующие параметры:

• контекст высказывания (о чем шла речь в этот момент);

• эмоции, сопровождающие упоминание того или иного понятия или явления (гордость, любовь, стыд, недовольство, радость, гнев, etc.);

• смысл, вкладываемый респондентом в тот или иной признак (здесь чаще всего требовался уточняющий вопрос интервьюера, поскольку такой смысл для респондента обычно сам собой разумеется, воспринимается как не требующий специальных пояснений);

• оценки или суждения, сопровождающие упоминание признака;

• наличие или отсутствие у респондента идентификации с упоминаемым явлением.

Такой подход продиктован стремлением определить черты личной версии патриотизма каждого респондента, исходя из его собственного опыта, и попытаться избежать таким образом конструирования патриотизма из тех его черт, что известны нам из национального проекта Кремля. Так, мы старались избегать умозаключений в том роде, например, что если человек смотрит Первый канал, то он непременно является патриотом прокремлевского толка; или что таким патриотом непременно является человек, у которого вызывает возмущение империалистическая политика США; или что если человек поддерживает Путина, то он тем самым непременно одобряет патриотический проект кремлевской администрации. Прежде чем классифицировать и интерпретировать те или иные признаки, мы пытались соотнести их с тем, что нам удалось узнать о мироощущении респондента в целом и о его жизненной траектории.

По итогам индуктивного анализа интервью мы пришли к следующим выводам относительно различных версий патриотизма, имеющих место в мироощущении респондентов (данные по распределению различных типов патриотизма, в том числе по регионам, представлены в таблице 2). Во всех изученных городах негосударственный патриотизм преобладает над государственным. Уточним, что имеется в виду. Негосударственный патриотизм – тот, что характерен для респондентов, которые имеют свою версию патриотизма, отделяют ее от пропагандистской, осуждают «ура-патриотизм» и не одобряют роль, которую государство играет в насаждении патриотизма сверху. Иными словами, негосударственный патриотизм – это не то же самое, что патриотизм оппозиционный или тем более антипутинский. «Негосударственные патриоты» могут поддерживать как Путина, так и те или иные политические меры нынешнего правительства. Они возмущаются попыткой насаждения сверху патриотического проекта и претендуют на право быть патриотами по-своему, не так, как велит им государственная пропаганда. Они также возмущаются лицемерием элит, которые, провозглашая патриотизм на словах, в реальности ведут себя непатриотично – отправляют детей учиться за границу, владеют недвижимостью или другими активами за рубежом, наконец, живут не в России или ведут совсем другой образ жизни, нежели обычные люди. Часто негосударственный патриотизм сопровождается народным патриотизмом, – в этом случае человек делает упор на лояльность народу, а не государству («я люблю страну, народ, но не государство»). Респонденты, для которых характерен такой вид патриотизма, считают, что власть должна в первую очередь «помочь своему народу», а пока правительство с этим не справляется, проявлять лояльность нынешним властям они не готовы, – во всяком случае полную. Такому патриотизму часто сопутствует видение общества как общенационального и критика государства за то, что оно содействует развитию разных регионов в разной степени (такая критика присутствует и в столицах, но чаще звучит в отдаленных от центра городах).

Государственные патриоты, напротив, одобряют официальную пропаганду, политику патриотического воспитания и роль государства в усилении нации, в первую очередь внешнеполитическом (утверждение суверенитета России, сохранение целостности страны, независимость от Запада). Важно уточнить, что государственные патриоты также не обязательно поддерживают нынешний политический курс в целом или персонально Путина. Кроме того, для небольшой части таких патриотов имеющейся пропаганды недостаточно. Они полагают, что следует больше воспитывать молодежь в патриотическом духе, учить их выше ценить историю и культуру страны. Эта категория патриотов более других склонна отождествлять страну с государством и дорожит в равной степени тем и другим. В целом государственных патриотов меньше, чем негосударственных. Сконцентрированы они по большей части в столицах (то есть в Москве и Санкт-Петербурге), а по мере удаления от центра доля их падает. Меньше всего государственных патриотов на Алтае и в Астрахани. В Перми их чуть больше, но они редко так яростно поддерживают государственную патриотическую пропаганду, как жители Москвы и Петербурга. Из этого географического распределения можно сделать вывод о том, что позитивные последствия укрепления национального государства в регионах, особенно в отдаленных, ощутимы меньше, и это подрывает легитимность государственного националистического проекта. В Рубцовске или Астрахани разбитые дороги и ветхие дома, ржавые детские площадки, закрывающиеся больницы и школы делают «величие» государства малозаметным.

Вместе же государственные и негосударственные патриоты составляют подавляющее большинство респондентов (исключение здесь – Астрахань, где их совокупная доля составляет 37%). Из этого можно сделать вывод о том, что для большинства людей патриотизм – значимая категория мироощущения, в том числе в повседневной жизни. Нередко люди в интервью проявляют удивительную (особенно по сравнению с тем, что наблюдалось в интервью 20 или 10 лет назад) способность сравнивать свое положение, свои узкие проблемы с тем, что происходит в других регионах страны или в стране в целом. В нарративе, нередко обращенном к широкой публике, воображаемой социальной общности, присутствуют и Россия как национальная общность, и люди, такие же как респондент, но живущие далеко. Это концептуально соответствует модели развития национализма, более всего известной благодаря термину «воображаемые сообщества»3333
  Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001.


[Закрыть]. Здесь между тем можно отметить роль государственных телеканалов. Люди их смотрят не столько, потому, что хотят узнать «правду» (огромное количество людей, даже принадлежащих к аудитории Первого канала, относится к СМИ очень скептически), сколько потому, что посредством просмотра передач Первого канала создается ощущение общности со всеми другими телезрителями России. Так или иначе, важно подчеркнуть, что способность людей проецировать себя в большое (национальное) общество свидетельствует о выходе, хотя бы и воображаемом, за рамки узкого семейного круга или круга «своих». Это входит в противоречие с картиной атомизированного общества, созданной социологическими исследованиями девяностых годов. Открывается новая воображаемая общность. Люди находят новые ориентиры для определения своего места в обществе. Они более или менее интуитивно ощущают «нас» (тех, с кем находятся в одном положении) и «их» (общность, относительно которой осуществляется противопоставление). Трудно определенно говорить о том, что здесь первично – рост национализма или процесс возобновления картины социального мира. Очевидно, однако, что это параллельно протекающие процессы. Еще одной чертой патриотизма в целом, как государственного, так и негосударственного, является упоминаемая патриотами того или иного типа связь патриотизма с необходимостью участия: надо выполнить свой гражданский долг, самому улучшать страну.

Наряду с людьми, для которых патриотизм является так или иначе значимой категорией мироощущения, присутствует и небольшая часть респондентов, отвергающая всякий патриотизм, людей, которые нередко бранят и гневно осуждают Россию. Эту категорию мы назвали «не-патриотами». «Не-патриоты» считают, что в России все плохо, либо являются ярыми оппонентами нынешних властей, отождествляя при этом Россию с последними и отвергая, соответственно, то и другое. Суть такой позиции хорошо понятна, в частности, из следующего высказывания: «страна в жопе, мы в жопе» (пенсионерка в Астрахани в ходе коллективного интервью во дворе многоквартирных домов). В большинстве городов (Москва, Астрахань, Алтай, Пермь) «не-патриоты» – немногочисленны (4–9%). Их доля несколько выше в Санкт-Петербурге (19%), но особенно много их в Казани (37,5%), где выше доля тех, кто демонстрирует патриотизм скорее по отношению к Татарстану, нежели к России. Притом что следует делать скидку на смещение соответствующей региональной выборки в сторону критически мыслящих интеллектуалов, нужно отметить тем не менее, что бóльшая привязанность к Татарстану наблюдалась далеко не только у этой категории респондентов.

Наконец, для последней категории респондентов патриотизм не играет заметной роли в повседневной жизни. Без наводящего вопроса такие респонденты не затрагивают тему своего патриотизма или отношения к нации. Только будучи поставленным перед необходимостью отвечать на прямой вопрос, такой человек может признать, что, например, он действительно любит Россию, но это не является важным компонентом его мироощущения. Для него важнее другое – то, как живется ему и другим здесь и сейчас. Мы назвали этот тип «отстраненным патриотизмом». Чаще (но не всегда) отстраненный патриотизм сопровождается критическим отношением к государственной патриотической пропаганде. Здесь выделяются Алтай и Астрахань, где отстраненный патриотизм – массовое явление (соответственно 23% и 46% респондентов). В том, что касается Астрахани, стоит иметь в виду более этнографический характер полевого исследования: с людьми здесь часто удавалось беседовать в естественных условиях (очередь в депутатской приемной, городские дворы, рынок, рыбалка с набережной, etc.) и вести, таким образом, со многими неформальный разговор «о жизни». Возможно, дело в том, что в таких условиях тема патриотизма в целом возникает с меньшей вероятностью, однако при использовании того же методологического подхода в других городах, она возникала. Любопытно, что меньше всего отстраненных патриотов в Санкт-Петербурге (всего 5%) и в Москве (где таких вообще не нашлось). Это свидетельствует о том, что в столицах, где центральная власть ближе, где государство более осязаемо, патриотизм оказывается более значимой категорией повседневной жизни. В Москве, которая и олицетворяет Россию, люди, кажется, ближе к сердцу воспринимают позицию России на международной арене. Во всяком случае, москвичи более четко выражают свое отношение к нации, будь то в виде государственного или негосударственного патриотизма.

Таблица 2. Типы патриотизма

Отдельно стоит рассмотреть локальный патриотизм, то есть привязанность к району, селу, городу или региону. Он может присутствовать при всех формах патриотизма. Особенно широко такой патриотизм распространен на Алтае (65%), где он выражается в привязанности к краю или к селу (местный патриотизм особенно силен в сельской местности) и в том, что люди отвергают Москву, воспринимая ее в качестве колонизирующего центра, отбирающего местные богатства и не содействующего развитию региона. В Перми (16%) и Астрахани (17%) локальный патриотизм также присутствует, хотя люди здесь менее привязаны к своим городам. Локальный патриотизм повсюду сопровождается антимосковскими настроениями. В Санкт-Петербурге локальный патриотизм – это привязанность к «культурной столице» или к «европейскому городу», скорее в противовес остальной России. Здесь, как и в Москве, локальный патриотизм может выражаться еще и в привязанности к конкретному району. Казань стоит особняком, поскольку локальный патриотизм здесь проявляется в виде сильного регионального патриотизма (привязанность к Татарстану выражают 46% респондентов). К этому можно было бы добавить и этнический татарский национализм, который не ограничивается границами Татарстана (отмечен у 17% респондентов).

Далее мы, интерпретируя интервью и приводя цитаты из них, постараемся подробнее разобрать смысл каждого из вышеназванных видов патриотизма. В любом случае составление типологии предполагает упрощение. Вместе с тем не следует забывать о том, что, хотя патриотизм и поддается классификации, отношение к нации или родине у каждого человека свое, поскольку оно является продуктом уникального жизненного опыта. Кроме того, в разных регионах различные типы патриотизма носят тот или иной специфический характер. Мы постараемся не забывать об этом разнообразии и, насколько возможно, учитывать имеющиеся различия.