Текст книги "Всего лишь тень"

Книжка выглядит не ахти, но у Гомеса ощущение, что он держит в руках бесценное сокровище. Он платит, просит сделать подарочную упаковку и возвращается в машину. Кладет пакет на пассажирское сиденье и снова включает сирену.

Глава 14

Александр бегом поднимается по лестнице. Ему не терпится преподнести свой подарок, и он уверен в том, какой эффект воспоследует. Он ведь обещал, что раздобудет ей этот роман. А он всегда держит слово.

Он находит Мартину в гостиной, та листает один из дурацких глянцевых журналов о знаменитостях, которые, похоже, просто обожает.

– Здравствуйте, месье. Говорите потише, она спит.

– Ладно, – шепчет Александр. – Как прошел день?

Мартина пожимает плечами:

– Понадобился морфин. Она мучилась.

Улыбка Гомеса испаряется.

– Но потом ей вроде бы стало лучше. Я недавно к ней заходила, она глубоко спала. Постарайтесь не будить ее.

– Хорошо. Доброго вам вечера.

Он провожает ее до двери, пожимает руку:

– До завтра.

Немного раздосадованный тем, что не может сразу отдать подарок, он решает положить его на прикроватный столик, чтобы она нашла его, когда проснется. На цыпочках заходит в ее комнату. Горит ночник.

Мягкий свет обволакивает лицо Софи. Она мертва.

Ее открытые глаза смотрят в потолок.

– Привет, красавица. Я думал, ты спишь… У меня для тебя сюрприз!

Глава 15

Еще несколько километров, и Хлоя будет дома. А еще полтора часа, и Бертран сожмет ее в своих объятиях. Он должен заехать в восемь, чтобы отвести ее в ресторан.

Потребность в нем становится опасной. Но у нее нет ни сил, ни даже желания противостоять этому притяжению. И к черту цену, которую придется заплатить.

Потому что заплатить неизбежно придется.

Стоя в пробках, Хлоя продолжает размышлять. Она занималась поисками всю первую половину дня, но имя на листочке не принадлежало ни одному из клиентов компании.

Это он, я уверена. Это Мартен. Не знаю, каким образом, но он в курсе того, что Пардье назначит меня своей преемницей, и старается от меня избавиться. И теперь он знает, что я его подозреваю. Это может заставить его уняться или же…

«Мерседес» наконец покидает автостраду, чтобы въехать в город. Этим вечером движение особенно плотное. А потому Хлоя решает выбрать обходной маршрут, по берегу Марны. Чуть длиннее, зато свободнее. Хоть теперь она может включить приличную скорость.

Какая-то машина неожиданно приклеивается сзади, Хлою неприятно слепят ее фары.

– Твои фары, болван! – орет она, наклоняя внутреннее зеркало заднего вида.

Светофор переключается на красный, она останавливается. Фары по-прежнему позади.

– Ну что за козел этот мужик!

Она трогается с места, сворачивает направо, чтобы срезать путь, попадает в лабиринт узких улочек с небольшими домами по обеим сторонам. Фары не отстают.

Хлоя начинает потеть. Холодные капли катятся по затылку.

Это он. Без сомнения.

Она прибавляет скорость, он тоже.

Она поворачивает налево, он тоже.

– Черт! Черт…

Фары слепят ее настолько, что ей не удается рассмотреть марку и цвет машины. Единственное, что она угадывает: это внедорожник или фургон, учитывая высоту огней.

Рисунок на капоте, сделанный этой ночью… Способ предупредить, что ее машина превратится в гроб?

– Спокойно! – бормочет она. – Только спокойно…

Она внезапно тормозит, останавливая свой седан на обочине. Готовая в любой момент рвануть с места. С надеждой, что тот обгонит ее и исчезнет. Но он, конечно же, останавливается в метре позади.

Хлоя проверяет, что все дверцы заблокированы, вытаскивает из сумки мобильник.

Вызвать копов. Скорее.

Удар бросает ее вперед, телефон выпадает из рук. Ее преследователь уперся своим бампером в бампер ее «мерседеса». Хлоя ищет телефон, но он все не попадается под руку. Тот жмет на газ, «мерседес» начинает двигаться, хотя Хлоя не снимает ногу с тормоза.

Она включает первую скорость, вихрем летит вперед. Руки у нее дрожат.

Преследователь очень быстро нагоняет ее.

В полной панике, Хлоя уже не знает, куда едет. Сворачивает налево, проскакивает указатель, даже его не заметив.

Тупик.

* * *

Он застыл у кровати.

Стоит. Никакой реакции. Такой же неподвижный, как она.

Не считая того, что он дышит.

Наверно, это больнее всего.

Все оставшиеся годы.

Дышать без нее.

* * *

Удар по тормозам.

Проезда нет.

Фары позади приближаются опасно, но медленно.

Хлоя больше ничего не соображает. В голове все мельтешит слишком быстро, ужас парализует мозг.

Бросить машину, перепрыгнуть через изгородь и спрятаться у кого-нибудь? Или подождать?

Выйти означает рискнуть, покинув убежище. Ждать означает рискнуть, что он придет за ней.

Она опять пытается отыскать мобильник, но он завалился под сиденье. Чтобы достать его, нужно выйти из машины.

Выпрямившись, она видит, что другая машина остановилась метрах в десяти.

Он придет. Чтобы силой вытащить ее из машины. Осыпать ударами, убить. Или еще что-нибудь похуже.

Сердце готово вырваться из груди и разбиться о лобовое стекло.

Дверца открывается, он выходит. Не отводя глаз от зеркала заднего вида, Хлоя затаила дыхание. Что он будет делать?

Видно ей плохо, из-за фар.

Только тень.

Мужчина, без сомнения. Высокий, одежда темная, голова покрыта. И идет к ней.

Сделать правильный выбор. Быстрее.

Хлоя начинает давить на клаксон, не отнимая от него руки. Тень застывает.

В саду напротив зажигается свет, на пороге дома появляется мужчина. Несколько секунд спустя то же самое делает его сосед.

Хлоя продолжает давить на клаксон.

– Ну же, вылезайте из дома! – рычит она. – Помогите мне!

Незнакомец возвращается в свою машину. Дает задний ход и исчезает.

Хлоя снимает руку с гудка. Она начинает дышать, а потом разражается слезами.

Разбуженные жители возвращаются по домам – их наконец-то оставили в покое.

* * *

Хлоя сидит на диване. Руки зажаты между коленями, лицо свело от напряжения, правая нога слегка подрагивает. Бертран смотрит на нее, стоя у окна.

– Тебе лучше?

Она отрицательно мотает головой.

– Раз ты не хочешь идти в ресторан, я приготовлю что-нибудь поесть, – предлагает он.

– Нет… В холодильнике пусто. У меня не было времени… К тому же я не голодна.

Бертран встает на колени рядом с ней, берет ее руки. Ледяные.

– Постарайся расслабиться.

– Он хочет меня убить!

– Не говори так! Это просто злобный шутник, – убеждает Бертран. – Кто-то хотел только напугать тебя до чертиков… И преуспел.

Хлоя сдерживает слезы, Бертран прижимает ее к себе.

– Успокойся, детка. Может, это мужик, которого ты подрезала на дороге, и он решил отомстить. Или увидел красивую девицу и захотел немного поразвлечься.

– Это был он! – орет Хлоя.

– Было темно, не понимаю, как ты можешь утверждать с такой уверенностью. Как можешь узнать человека, которого ни разу толком не видела…

Она знает. Это был один и тот же человек. Это не какой-то шутник. И однако, она не может найти слов, чтобы убедить Бертрана. Поэтому перестает настаивать и продолжает рыдать в его объятиях.

Глава 16

Скорчившись у стены под окном, он смотрит на нее.

Он смотрел на нее всю ночь.

Потому что скоро ее у него отнимут. Скоро он ее больше не увидит.

Никогда.

Это невыносимо.

Он выплакал все слезы, какие были в его теле, проклял всех богов вселенной.

Он хотел было закрыть ей глаза, но не осмелился к ней прикоснуться. Почувствовать холод ее кожи на своей было выше его сил.

Он хотел было взять свой ствол. Вставить его в рот и уйти с ней.

В результате он так и не нажал на курок. Но от мысли не отказался.

В конце концов, он ведь ей так ничего и не пообещал.

Оружие рядом. В кобуре.

Простое движение. И все забыть. Не страдать больше.

Никогда.

Еще одна ночь без сна. Однако никакого изнеможения. Скорее прилив энергии, близкой к истерии. Мускулы напряжены, нервы взвинчены.

Хлоя не узнает себя в зеркале. Усталость, которой она не чувствует, чудовищно проступила на лице.

Она возвращается в спальню, где все еще спит Бертран. Как он может дрыхнуть, когда с ней заигрывает смерть? Ей бы хотелось, чтобы он разделил ее бессонницу, ее тревоги и страхи. Несмотря на то что он здесь, она чувствует себя одинокой.

Одинокой и уязвимой.

Но игра шла достаточно долго. Правила скоро изменятся.

* * *

Он даже не услышал, как она вошла. Он был слишком далеко. Забился в плотную скорлупу боли, горя, страха.

– Добрый день, Софи!

Мартина останавливается в дверях комнаты. Сначала она видит Александра, сидящего на полу, неузнаваемого. С пистолетом в правой руке.

Затем ее глаза переходят на Софи.

– Господи…

Несколько секунд она стоит, ошеломленная, потом начинает действовать. Подходит к майору, склоняется над ним.

– Месье Гомес, дайте-ка мне оружие, пожалуйста.

Она протягивает руку, он ее не видит, его глаза не отрываются от жены. Как если бы он боялся, что стоит ему отвести взгляд, и она навсегда исчезнет.

– Дайте мне ваше оружие, месье Гомес, – повторяет Мартина очень мягко.

– Оставьте нас. Убирайтесь.

– Нет, Александр. Я не могу вас оставить. Отдайте оружие, и я уйду.

Наконец он переводит глаза на нее. Сумасшедшие глаза. Чудовищно прекрасные.

Чудовищно печальные этим утром.

Мартина протягивает руку, хватается за оружие.

– Ну же, Александр, отпустите его.

Он разжимает пальцы, она берет «зиг-зауэр» за рукоятку и выходит, чтобы припрятать его в надежном месте. Когда она возвращается в комнату, он все так же сидит, не шевелясь. Кажется, застыл навечно.

Тогда Мартина накрывает лицо Софи простыней. Как если бы смерть не должна иметь лица.

– Нет! – взвывает Гомес. – Не трогайте ее!

Он встает, она отступает. Инстинктивно.

Эти сумасшедшие глаза. Которые теперь смотрят на нее.

– Успокойтесь, прошу вас…

Она покидает комнату пятясь, не делая резких движений, сворачивает в коридор и хватается за мобильник. Но решает выйти из квартиры, прежде чем звонить. Дрожащей рукой Александр стягивает простыню.

– Я здесь, – шепчет он. – Никто не тронет тебя. Никто.

* * *

– Ладно, если изложить вкратце, вчера вечером вас преследовал мужчина в машине. Тот же мужчина, которого вы не способны описать, уже неоднократно преследовал вас на улице.

Коп вздыхает, Хлоя упорствует. Она думала, что убедить их будет легче.

– Еще была мертвая птица на моем пороге и…

– Не следует повсюду видеть зло, мадам, – прерывает ее лейтенант. – Птица сдохла на вашем коврике, это ничего не означает. Птицы не всегда прячутся, чтобы умереть!

Хлоя сжимает челюсти. Этот тип в открытую над ней насмехается.

– А гроб, нарисованный на моей машине?

Он пожимает плечами:

– Какой-то мальчишка по-дурацки пошутил или бестактный сосед.

– Я в смертельной опасности, а вы мне не верите? – срывается Хлоя.

– Послушайте, мадам, я хотел бы вам помочь, но, честно говоря, не вижу, каким образом! Вы говорите о мужчине, которого видели лишь мельком. Вы рассказываете о фактах, которые невозможно проверить. Если бы были телефонные звонки или анонимные письма, тогда дело другое. Но так…

– Я говорю вам, что кто-то хочет меня прикончить! – чеканит Хлоя ледяным тоном. – И вы должны мне помочь.

Новый вздох лейтенанта. Он бросает взгляд на висящие на стене часы.

– Но кто мог бы желать вам зла? – скрепя сердце спрашивает он. – Можете предложить мне хоть одного подозреваемого?

– Ну… Мой бывший муж, возможно. Я отправила его в тюрьму.

Коп внезапно проявляет заинтересованность.

– Он был крайне ревнивым и жутким собственником. Он… Он меня бил. В конце концов я подала на него жалобу, в тот день, когда попала в больницу. Его приговорили к шести месяцам тюрьмы, из которых четыре условно. Его зовут Кристоф Дарио.

Лейтенант записывает.

– И где он с тех пор?

– Представления не имею. Мы развелись, и я ничего о нем не знаю.

– Он не выплачивает вам алименты? – удивляется полицейский.

– Нет, я зарабатываю намного больше его, – поясняет Хлоя с циничной улыбкой.

– Понимаю… И вы думаете, что он мог решить отомстить вам, если я верно понял.

– Возможно.

Коп снова вздыхает. Похоже, у него такая привычка. А может, тик. Или бремя жалоб, которые наваливаются на него за день.

– Другие подозреваемые?

– Есть еще Филипп Мартен, второй заместитель директора в агентстве, где я работаю.

Хлоя рассказывает про их соперничество, про скорый уход босса. Ее собеседник хмурится:

– Вы немного преувеличиваете. Если бы все коллеги, которые соперничают за пост, начинали бы…

– Ладно, вы принимаете мою жалобу?

– Жалобу на кого?

Она возводит глаза к небу:

– На мистера Икс, разумеется!

– Сожалею, мадам, но это невозможно. Нет никаких конкретных доказательств, позволяющих принять вашу жалобу и начать расследование. Мне требуется нечто конкретное, зафиксированное. Не было ни нападения, ни взлома жилища. Вы не получали никаких словесных или письменных угроз…

– Чтобы дать делу ход, вы будете ждать, пока я умру?

– Не будьте такой пессимисткой! – усмехается коп. – Только из-за того, что какой-то тип раз или два пошел за вами по улице… Может, он просто в вас влюбился!

– А мой бывший муж?

– Будь это он, вы бы его узнали. Даже с капюшоном на голове! Ладно, поговорим серьезно, мадам… Внести ваше заявление в журнал учета, вот все, что я могу для вас сделать. Если появится нечто более определенное, если вы получите реальные угрозы, приходите снова.

Хлоя испепеляет его взглядом.

– И не забудьте здесь вашу… замороженную птицу. У нас есть чем заняться, кроме как гоняться за тенями.

* * *

У него не было выбора. Их оказалось слишком много, с их фальшивым сочувствием, но настоящим шприцем.

Тело Софи отправили в морг.

А вот сам он остался здесь, пленником пустой комнаты. Среди руин.

Он нашел свое служебное оружие, которое Мартина спрятала в ящик, и держит его поблизости, в правой руке.

Мне нужно, чтобы ты мне пообещал, Александр…

Некоторые обещания невозможно выполнить, любовь моя. Я знаю, что, пустив себе пулю в лоб, я не воссоединюсь с тобой. Это было бы слишком просто, слишком хорошо. Если бы оно существовало, место, где можно встретиться, мне нужно было бы просто подождать.

Я знаю, что, нажав на курок, навсегда тебя потеряю, любовь моя.

Но по крайней мере, я забуду.

* * *

Неприятное чувство, будто ты проглотил ядовитую змею. И она ворочается в твоих внутренностях.

Будто тебя подсоединили к напряжению в двести двадцать вольт и каждые полминуты включают разряд.

Хлоя никак не может успокоиться.

Страх накатывает на нее волна за волной.

Ощущение, что у нее на лбу нарисована мишень. Что она добыча. Легкая.

Беспомощность. И жуткое чувство одиночества.

Никто ей не верит. Никто не принимает ее всерьез. А между тем Тень ждет своего часа, удобного момента.

Она приехала в агентство ближе к полудню, потеряв все утро в комиссариате. Прождать два часа, чтобы потом быть униженной простым копом.

Полной бездарью, да! Тебе нужны конкретные доказательства? Обещаю, что прикажу доставить мой еще теплый труп прямо к тебе в кабинет!

Хлоя достает из кармана листок с загадочными данными, найденными на столе Филиппа Мартена. Виктор Бругман, 06.39.63…

Она решает попытать счастья. Набирает номер на своем мобильнике, закрывает дверь погруженного в полутьму логова. Она опустила шторы, чтобы помешать тому, другому, наблюдать за ней в бинокль. Потому что он еще там, она уверена. Постоянно выслеживает.

После третьего гудка ей отвечает мужской голос.

– Месье Бругман?

– Он самый…

– Извините за беспокойство. Я вам звоню от Филиппа Мартена. Он дал мне номер вашего телефона.

Короткое молчание на том конце.

– Слушаю вас, мадам… Мадам?

Хлоя называет первое попавшееся имя.

– Так вот, я тоже нуждаюсь в ваших услугах.

– Разумеется, почему бы и нет. Какую сумму вы предполагаете вложить?

– Какую сумму? – глупо переспрашивает Хлоя. – Я заплачу сколько надо.

Опять пауза. Еще длиннее первой.

– Значит, бюджет у вас неограниченный, прекрасно! Но что именно вы ищете?

– То же самое, что Мартен. Чтобы вы кое-кем для меня занялись.

– Правда? И каким образом я должен им заняться?

У Хлои чувство, будто ее затягивают зыбучие пески.

– Я хочу, чтобы вы его напугали.

Мужчина разражается смехом:

– Послушайте, мадам, полагаю, это какое-то недоразумение. Серьезное недоразумение! Вы знаете, я всего лишь агент по недвижимости. Я могу напугать, особенно когда называю цену… но я на этом не специализируюсь!

Хлоя закрывает глаза и нажимает отбой, даже не извинившись.

– Черт!

Еще один тупик. Счастье, что она позвонила со скрытого номера.

Она смотрит на часы. Вторая половина дня только началась, но она спрашивает себя, что она тут делает. Сегодня ей так и не удалось сосредоточиться. Дела накапливаются вокруг нее, как горы, которые предстоит покорить. А она, обычно такая быстрая, не смогла изучить ни одного, хотя от нее ждут мнения по каждому из них.

Бесполезно упорствовать, пора выбрасывать белый флаг. Она снимает трубку внутреннего телефона, звонит Натали.

– Я ухожу, – объявляет она. – У меня запись к врачу.

– Во сколько вы вернетесь?

– Я не вернусь.

– Да? – удивляется секретарша. – Какие будут указания?

– Никаких. До завтра, Натали.

Она выключает компьютер, надевает пальто и сбегает. Дверцы лифта открываются, она оказывается нос к носу с Мартеном и Пардье, которые над чем-то смеются.

Плохая была идея.

– Ты уже уходишь? – коварно удивляется Мартен.

Он смотрит на часы, директор поступает так же.

Час от часу не легче.

– У меня встреча в городе.

– С кем? – спрашивает Пардье.

– С врачом.

– Вы заболели, малышка?

Она не выносит, когда он называет ее малышкой, особенно в присутствии Мартена.

– Не знаю, просто плохо себя чувствую.

– И верно, ты совсем бледная, – иронизирует Мартен. – У тебя измученный вид.

– Наверняка подцепила какой-нибудь вирус, – отвечает Хлоя. – Завтра будет лучше.

– Отдохните, малышка. Сейчас надо держаться.

Она заходит в лифт, нажимает на нулевой этаж. Мартен оборачивается, посылает ей особенно мерзкую улыбочку. Потом, пока дверцы медленно закрываются, она успевает заметить, как он кладет руку на плечо босса и что-то шепчет ему на ухо.

– Погоди, ты у меня свое получишь, – бормочет Хлоя.

* * *

– Шеф?

Гомес знает, что этот голос ему знаком. Но не помнит, кому он принадлежит. Может, из-за той дряни, что медик вкатил ему утром. Может, он сходит с ума. На этот раз по-настоящему.

В дверях комнаты появляется Лаваль.

– Дверь была открыта, – извиняется он.

Гомес поднимает голову, лейтенант чуть заметно отшатывается при виде вроде бы знакомого лица. Опустошенного.

Он смотрит на медицинскую кровать, у него в голове не укладывается, что все это время он ничего не знал. Вспоминает их спор по поводу вечеринки у Вийяра, и слезы наворачиваются на его ребяческие глаза.

– Меня Маяр предупредил… И сказал приехать.

– Убирайся. Мне нужно побыть одному.

– Ему позвонила сиделка, которая ухаживала за вашей женой. Он сейчас в Марселе, поэтому позвонил мне и все объяснил. Я не знал… Вообще никто не знал, кроме него. Он попросил меня остаться с вами.

– Пошел вон.

– Нет. Я не уйду. Вы не должны оставаться один. Только не сейчас.

Лейтенант делает шаг в направлении шефа и замирает. Он только сейчас заметил оружие у него в руке.

Никаких резких движений.

Он тоже сползает по стене. Чтобы оказаться в той же позиции.

– Вам следовало сказать нам.

– Что бы это изменило?

– Может, мы смогли бы помочь.

У Гомеса вырывается что-то вроде нервного смешка, его рука крепче сжимает рукоять «зиг-зауэра».

– Лучше бы ты ушел, лейтенант.

– Нет, патрон. Я вас не оставлю.

– Боишься, что я застрелюсь?

Лаваль задумывается, прежде чем ответить.

– Вы хотите уйти к ней, да?

– Я с ней уже никогда не буду. Фигня это все.

– Вот и я так думаю. Там, где она сейчас, она больше не страдает.

– Зато я…

– Представляю себе.

– Ты не можешь.

– Именно. Я же сказал представляю, а не знаю… Каждое слово имеет свое значение. Вы же меня этому и учили.

Оба на некоторое время замолкают.

– Я не могу помешать вам разнести себе череп, если вы этого действительно хотите, – снова говорит Лаваль. – Но… мне все-таки хочется попробовать.

Лейтенант опять умолкает. Он кажется спокойным, хотя в его черепе бушует буря. Что сказать ему? Как убедить остаться?

Слушайся своих инстинктов, Пацан. Гомес постоянно ему этот повторял.

Вот только любая промашка может стоить тому жизни.

Через несколько минут он решается:

– Вы ведь любили ее, верно?

Гомес закрывает глаза.

– Ступай отсюда.

– Ответьте на вопрос, и я оставлю вас в покое.

– Больше всего на свете, – бросает Александр.

– Если вы застрелитесь, вам больше не будет больно, это уж точно, – продолжает лейтенант. – Но вы забудете не только боль. Вы забудете все.

Гомес утыкается лбом в колени, стискивает руками голову. Верный знак, что череп сейчас взорвется. Еще до того, как он нажмет на курок.

– Вы забудете, какой она была. Чем вы были друг для друга.

У Александра такое чувство, будто молодой напарник вколачивает ему в позвоночник гвозди.

– Никто не знал ее лучше вас, я думаю. Поэтому, если вы вышибете себе мозги, ей больше негде будет оставаться.

– Замолчи! – умоляет Гомес. – Замолчи, пожалуйста…

Лаваль чувствует, что попал в точку, в нужное место. И в нужный момент.

– Ладно, я замолчу… Кстати, мы обложили Николя.

Александр сидит с опущенной головой, как если бы ничего не слышал.

– Албанца Николя, правую руку Башкима, – напоминает Лаваль. – И все благодаря вам.

Майор по-прежнему не реагирует. Но молодой коп не отстает.

– Помните, тот тип, который живет в доме двадцать девять по улице де ля Фратерните? Ну вот, сели мы ему на хвост и вышли на Николя. У того квартира в Кремлен-Бисетре[9]9
  Предместье Парижа.


[Закрыть]. И чувствую, вскоре приведет он нас прямо к Башкиму. Судя по прослушке, этот говнюк проездом во Франции. Я подумал, вам стоит знать.

Гомес поднимает наконец голову и смотрит на своего лейтенанта с неожиданной нежностью.

– Томор Башким здесь, – отчеканивает Лаваль. – Здесь, во Франции. А точнее, в Девяносто четвертом округе. И его кореш скоро приведет нас к нему, я уверен. Но эта сволочь ваша, патрон. Мы помним. Поэтому будем держать его тепленьким в ожидании вашего возвращения. Подождем сколько нужно… Хотите сигарету?

Александр кивает, Лаваль толкает к нему по полу пачку и зажигалку. Александр наконец-то выпускает оружие. На несколько минут, конечно. Но это уже первый шаг.

– Расскажите мне о ней, – тихо просит Лаваль. – Я же о ней ничего не знаю…