Автор книги: Карл Каутский
Жанр: Экономика, Бизнес-Книги
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Мы проследили возникновение простого обращения товаров и видели, как вместе с ним развиваются функции денег как меры стоимости и средства обращения. Этим, однако, еще не ограничиваются функции денег.
Вместе с развитием товарного обращения развиваются необходимость и страсть сохранять и накоплять денежный товар – золото. Особенности денег соответствуют особенностям товарного производства. Это последнее есть такой способ производства, при котором общественное производство ведется самостоятельными и независимыми друг от друга производителями. Точно так же и деньги являются такой общественной силой, которая, однако, не является силой общества, а может стать частной собственностью каждого отдельного лица. Чем большая сумма денег находится в обладании данного лица, тем значительнее его общественное могущество, тем большим количеством благ, наслаждений, продуктов чужого труда он располагает15.
Золото всемогуще. Оно – единственный товар, который всем нужен и который всякий принимает. Поэтому вместе с ростом товарного обращения пробуждается и растет жажда золота.
Однако с развитием товарного производства накопление золота становится не только страстью, но и необходимостью. Чем большее число продуктов становится товарами, чем меньшее их число производится для потребления, тем необходимее обладать деньгами, чтобы вообще иметь возможность существовать. Человек вынужден постоянно покупать, а чтобы иметь возможность покупать, он должен сначала продать. Но для производства товаров, которые он продает, нужно время, притом продажа эта зависит от случая. Чтобы продолжать производство и существовать в течение производственного периода, он должен обладать денежным запасом. Такой запас необходим и для покрытия дефицитов в периоды заминок сбыта.
Мы уже видели, что количество обращающихся денег зависит от цен и количества товаров и от скорости обращения самих денег. Каждый из этих факторов постоянно изменяется. Поэтому количество обращающихся денег подвержено беспрерывным колебаниям. Откуда появляются деньги, когда в них оказывается нужда, и куда девается их излишек? Денежные сокровища, которые накопляются в различных местах, являются теми резервуарами, которые то поглощают деньги, то отдают их обратно. Таким образом выравниваются нарушения в процессе обращения товаров16.
На первых ступенях товарного обращения, так же как и при простом обмене, два товара всегда обмениваются непосредственно друг на друга. Вся разница заключается в том, что теперь одним из товаров всегда является всеобщий эквивалент, денежный товар. Однако при дальнейшем развитии обращения товаров возникают такие обстоятельства, вследствие которых момент продажи товара не совпадает по времени с моментом получения суммы денег, соответствующей его цене. Нередко бывает так, что за товар платят раньше, чем его получают, или, что случается чаще, его оплачивают позже.
Поясним это на примере. Итальянский ткач шелка, скажем, XIII века, покупает шелк, который он перерабатывает, по соседству. Но шелковые ткани, которые он изготовляет, посылаются в Германию. Пока они прибывают на место назначения, сбываются и выручка попадает обратно в Италию, проходит три-четыре месяца. Ткач изготовил некоторое количество ткани, а его сосед, прядильщик, в то же время изготовил некоторое количество шелковой пряжи. Прядильщик сейчас же продает свой товар ткачу, но тот получит выручку от продажи своего товара только через 4 месяца. Что же происходит? Ткач покупает шелк, но платит за него лишь через 4 месяца.
Отношения между покупателем и продавцом принимают теперь совсем иной характер. Продавец становится кредитором, покупатель – должником. Да и деньги получают теперь новую функцию. Они уже не служат посредниками при обращении товара, а самостоятельно завершают его обращение. В этой своей функции они уже не средство обращения, а средство платежа, средство выполнения принятого кем-то обязательства доставить известную сумму стоимостей.
Такое обязательство не всегда вытекает из процесса обращения товаров. Чем больше развивается товарное производство, тем сильнее обнаруживается стремление превратить доставку определенных потребительных стоимостей в платеж деньгами, этой всеобщей формой стоимости. Натуральные повинности по отношению к государству превращаются в денежные налоги, уплата жалованья чиновникам начинает производиться уже не натурой, не продуктами, а деньгами и т. д. Функция денег как платежного средства выходит, стало быть, за пределы товарного обращения.
Вернемся, однако, к нашему ткачу. Он купил у прядильщика шелк, но не может сейчас заплатить за него. Но в денежных делах нет места любезностям. Прядильщик шелка рассуждает так: что написано пером, нельзя вырубить и топором. Он берет у ткача расписку, согласно которой последний обязуется уплатить через 4 месяца сумму, равную цене проданного шелка. У прядильщика в свою в очередь есть обязательства, по которым он должен уплатить в течение этих 4 месяцев, а так как у него нет наличных денег, то он платит распиской ткача. Эта последняя служит теперь деньгами; возникает, таким образом, новый вид бумажных денег – кредитные деньги (векселя, чеки и т. д.).
Возможен и другой случай. Ткач купил у прядильщика шелку на 5 дукатов. Прядильщик в свою очередь приобрел своей жене у ювелира браслет за 6 дукатов. Ювелир в то же время набрал у ткача шелковых материй на 4 дуката. Платежи должны быть произведены в одно и то же время. Все трое – прядильщик, ткач и ювелир – сходятся. Первый должен уплатить последнему 6 дукатов и получить от ткача 5 дукатов. Он дает ювелиру один дукат, а за получением остального отсылает его к ткачу. Но последнему следует получить с ювелира 4 дуката. Поэтому он вручает ему всего только один дукат, и все трое оказываются в расчете. Таким образом, посредством взаимного уравнения три платежа на общую сумму в 15 дукатов погашены с помощью всего 2 дукатов.
Разумеется, в действительности дело обстоит далеко не так просто, как мы это здесь изображаем. Но фактически часть платежей продавцов товаров всегда взаимно погашается, и тем в большей части, чем сильней развивается обращение товаров. Концентрация платежей в нескольких определенных местах и в известные сроки содействует установлению особых учреждений и способов такого взаимного погашения, как, например, virements в средневековом Лионе. В настоящее время этой цели служат жиробанки, расчетные палаты и т. п. Только такие платежи, которые не погашаются взаимно, должны производиться наличными деньгами.
Кредитная система устраняет накопление сокровищ как самостоятельную форму обогащения. Тому, кто желает сохранить свое состояние, нет уже надобности закапывать его в землю или прятать в сундук: он может отдать свои деньги взаймы. С другой стороны, кредитная система принуждает к временному накоплению сокровищ, к собиранию денежных сумм, которые в день платежа могли бы послужить для расплаты17.
Не всегда, однако, удается собрать необходимое для этого количество денег. Вспомним о нашем ткаче. Он обещал прядильщику заплатить за шелк через 4 месяца, так как рассчитывал продать к этому сроку свой товар. Предположим, однако, что сработанная им ткань не нашла себе покупателя и он, следовательно, не в состоянии расплатиться. Но прядильщик рассчитывал на эту плату и в надежде на нее в свою очередь взял на себя обязательства, скажем, по отношению к ювелиру; тот со своей стороны – по отношению к кому-нибудь третьему и т. д.
Мы видим, таким образом, что неплатежеспособность одного влечет за собой неплатежеспособность других, и притом тем в большей степени, чем более развита система следующих друг за другом и вытекающих один из другого платежей. Допустим теперь, что не один производитель, а целый ряд оказался бы – скажем, вследствие всеобщего перепроизводства – не в состоянии продать свои товары. Их неплатежеспособность влечет за собой неплатежеспособность других, уже продавших свои товары производителей. Денежные расписки теряют свою стоимость, и все требуют всеобщего эквивалента – наличных денег. Происходит общий недостаток в деньгах, денежный кризис, который при известной степени развития кредита становится неизбежным спутником всякого промышленного или торгового кризиса. Он яснее всего показывает, что при товарном производстве деньги не могут быть заменены простыми чеками на получение товаров.
Деньги имеют двоякую сферу обращения: внутренний рынок, в пределах данного государства, и мировой рынок. Формой монеты и знака стоимости деньги обладают только внутри страны, но не в международных отношениях. На мировом рынке они снова принимают свою первоначальную форму слитков благородного металла – золота и серебра18. На мировом рынке оба металла служат до сих пор мерой стоимости, тогда как во внутреннем обращении страны только один денежный товар может на самом деле исполнять функцию меры стоимости. Впрочем, с того времени как Маркс писал свой «Капитал», золото, несомненно, обнаруживает тенденцию стать и на мировом рынке единственным денежным товаром.
Главнейшая функция мировых денег – это служить платежным средством для выравнивания международных балансов – излишков и дефицитов ввоза и вывоза.
Глава третья. Превращение денег в капитал
1. Что такое капиталВо второй главе мы проследили, как из обмена продуктов развилось товарное обращение.
Сделаем теперь следующий шаг. При простом товарном обращении товаровладелец продает свои товары, чтобы купить другие. Но с течением времени из этой формы товарного обращения развивается новая форма движения: покупка с целью продажи. Формула простого товарного обращения, как мы знаем, гласит: товар – деньги – товар; формула новой формы обращения гласит: деньги – товар – деньги.
Сравним эти две формулы.
Движение товар – деньги – товар имеет целью потребление. Я продаю товар, который не представляет для меня потребительной стоимости, чтобы приобрести другие товары, которые для меня являются потребительной стоимостью. Кругооборот товар – деньги – товар является замкнутым в себе самом. Вырученные при продаже деньги превращаются в товар, который потребляется и выходит из обращения. А деньги отдаются раз навсегда и в своем движении отдаляются от своего прежнего владельца. Товар, которым заканчивается кругооборот при нормальных условиях простого товарного обращения, – а только о таких условиях может здесь идти речь – по своей стоимости как раз равен тому, с которого кругооборот начался.
Не то получится при кругообороте деньги – товар – деньги. Не потребление является его целью. Конечный пункт кругооборота составляет не товар, а деньги. Деньги, которые при начале кругооборота выбрасываются в обращение, не отданы навсегда, а лишь авансированы. Они снова возвращаются к своему первоначальному владельцу. Сам кругооборот уже не замкнут в себе самом, а постоянно повторяется, уносясь все дальше и дальше; авансированные деньги возвращаются назад, чтобы снова быть брошенными в обращение и снова возвратиться назад; и эта игра повторяется до бесконечности. Движение денег, порождаемое кругооборотом деньги – товар – деньги, беспредельно.
Однако в чем же заключается движущая сила этого кругооборота? Движущая сила кругооборота товар – деньги – товар ясна. Напротив, кругооборот деньги – товар – деньги на первый взгляд кажется лишенным всякого смысла. Когда я продаю Библию, чтобы на вырученные деньги купить хлеба, то в конце кругооборота в моем распоряжении оказывается совсем иной товар, чем в начале, хотя стоимость его та же самая. Первый товар удовлетворяет мой духовный голод, но очень мало помогает мне, когда этот последний уже удовлетворен, когда, например, я знаю Библию наизусть, но не имею средств к удовлетворению физического голода.
Но когда я покупаю за 100 рублей картофель, чтобы снова продать его за 100 рублей, то в конце процесса я оказываюсь на том же самом месте, как и в начале; весь процесс не представляет ни цели, ни выгоды. Выгода имелась бы лишь тогда, когда денежная сумма в конце сделки была бы иная, чем в начале. Но денежные суммы разнятся одна от другой только своей величиной. Таким образом, кругооборот деньги – товар – деньги лишь в том случае не будет бесцельным, если денежная сумма, которой он заключается, будет больше той, которой он начинается.
Это увеличение денежной суммы и составляет в действительности побудительный мотив кругооборота. Кто покупает с целью продажи, тот покупает, чтобы продать дороже. Кругооборот деньги – товар – деньги протекает нормально лишь в том случае, если денежная сумма в конце оказывается большей, чем в начале. Кругооборот же товар – деньги – товар, как мы знаем, лишь тогда идет нормально, когда стоимость товара, которым кругооборот заканчивается, та же самая, что и у товара, которым он начинается.
Всякая покупка есть в то же время и продажа, и наоборот. Поэтому кругооборот деньги – товар – деньги имеет, по-видимому, тот же смысл, что и кругооборот товар – деньги – товар. Однако для нас ясно уже, что оба кругооборота отличаются друг от друга по существу.
Если – оставаясь при нашем примере – я покупаю картофель за 100 рублей, чтобы снова перепродать его, то я делаю это с целью продать его дороже, например за 110, т. е. за 100 + 10 рублей, следовательно, вообще говоря, за сумму, равную первоначальной, плюс некоторая надбавка. Если мы обозначим товар буквой Т, первоначальную сумму денег – буквой Д, добавочную сумму денег – д, то мы сможем изобразить полную формулу деньги – товар – деньги следующим образом:
Д – Т – (Д + д).
Это д, этот избыток стоимости, который обнаруживается в конце кругооборота сверх первоначально авансированной стоимости, Маркс называет прибавочной стоимостью. Ее точно так же не следует смешивать с формами ее проявления – прибылью, процентом и пр., как стоимость – с ценой. В нашем изложении речь идет пока только об основах, а не о формах проявления экономических категорий. Это мы замечаем во избежание недоразумений.
Прибавочная стоимость представляет собой отличительную особенность кругооборота Д – Т – (Д + д). Более того, стоимость, которая обращается в форме этого кругооборота, сама получает благодаря прибавочной стоимости новый характер: она становится капиталом.
Капитал может быть понят только внутри этого движения. Это стоимость, приносящая прибавочную стоимость. Кто отвлекается от этого движения и хочет понять капитал как неподвижную вещь, тот всегда будет наталкиваться на противоречие. Отсюда – наблюдающаяся в распространенных экономических учебниках путаница по вопросу о понятии капитала, о том, какие вещи можно назвать капиталом.
Одни определяют его как орудие труда, и в этом случае мы приходим к существованию капиталистов каменного века; даже обезьяна, которая разбивает камнем орех, также оказывается тогда капиталистом. Равным образом и палка, которой бродяга сбивает плоды с дерева, становится капиталом, а сам бродяга – капиталистом.
Другие определяют капитал как сбереженный труд, благодаря чему хомяки и муравьи удостаиваются чести фигурировать в звании коллег Ротшильда, Блейхредера и Круппа. Некоторые экономисты зачисляют в капитал решительно все, что облегчает труд или делает его более производительным, например государство, знания человека, его дух.
Ясно, что подобные всеобщие определения ведут лишь к общим местам, которые, может быть, очень поучительны в детских букварях, но нисколько не облегчают нам познания форм человеческого общества, его законов и движущих сил. Маркс первый изгнал из области политической экономии эти общие места, которые до него пользовались в некоторых ее разделах почти неограниченным господством. В особенности это наблюдалось при изложении свойств и качеств капитала19.
Мы видели, что капитал есть стоимость, приносящая прибавочную стоимость, а его общая формула такова: Д – Т – (Д + д). Уже из этой последней вытекает вывод, который подтверждается фактами, а именно, что деньги есть та форма, с которой каждый новый капитал начинает свое движение. Из этой же формулы явствует также, что движение капитала необходимым образом обусловливает его превращение из денежной формы в разнообразные формы товаров, равно как и обратное превращение из этих форм в деньги.
Мы видим из этой формулы также, что не всякие деньги и не всякий товар являются капиталом, что они становятся капиталом лишь в том случае, если они проделывают определенное движение. Но для этого движения опять-таки необходимы особые исторические предпосылки, с которыми мы еще познакомимся. А деньги, которые я отдаю, покупая предмет потребления, например хлеб или сюртук, столь же мало выполняют функцию капитала, как и товар, который я сам произвел и затем продаю.
Конечно, средства производства, накопленный труд и т. п. образуют вещественное содержание капитала, но только при известных обстоятельствах. Отвлекаясь от этих обстоятельств, мы тем самым отвлекаемся от особенностей современного способа производства и напускаем на них туман, при котором можно сочинять что угодно. Поэтому все ученые и неученые представители капитализма ничего не хотят знать ни о марксовой теории капитала, ни о теории стоимости, на которой она основана.
2. Источник прибавочной стоимостиМы знаем теперь всеобщую формулу капитала: Д – Т – (Д + д). Но мы еще не знаем, откуда происходит д – прибавочная стоимость. Из этой формулы как будто вытекает, что прибавочная стоимость порождается актами покупки и продажи, что она, следовательно, возникает из товарного обращения.
Такое воззрение очень популярно, но оно по большей части покоится на смешении стоимости товара с потребительной стоимостью. Смешение это особенно ярко выступает, когда утверждают, что при обмене обе стороны выигрывают, так как каждый отдает то, в чем он не нуждается, и получает то, что ему нужно. Мысль эту выражают так: «Я отдаю вещь, обладающую для меня меньшей стоимостью, и получаю за нее такую, которая представляет для меня большую стоимость».
Такое представление о возникновении прибавочной стоимости возможно лишь тогда, когда самое понятие стоимости еще весьма смутно. Чтобы удовлетвориться такими представлениями, нужно, с одной стороны, забыть, что обмен товаров покоится как раз на различии их потребительных стоимостей, но в то же время на равенстве стоимостей товаров. С другой стороны, нужно быть столь наивным, чтобы, подобно большинству читателей вульгарных экономистов, принимать за чистую монету все, что они рассказывают, и на самом деле поверить, что, например, коммерческие операции современного купца стоят на одинаковой ступени с первобытным обменом между дикарями. Мы знаем уже, что прибавочная стоимость возникает не на ступени простого обмена, а на ступени товарного обращения, которое совершается при посредстве денег, и что прибавочная стоимость появляется на сцену в виде избытка денег. Следовательно, о какой-либо прибыли, которую я приобретаю, получая вещь, имеющую для меня потребительную стоимость, и отдавая вещь, не имеющую для меня такой стоимости, не может быть и речи при сделке, выражающейся формулой Д – Т – (Д + д).
Здесь мы встречаемся с маневром вульгарной экономии, к которому она охотно прибегает, когда дело идет о ее главной задаче – о том, чтобы затруднить познание современных экономических отношений: она отождествляет современные явления с явлениями давно минувших времен20.
Здесь мы имеем дело не с обменом, а с товарным обращением. При нормальных условиях последнее столь же мало, как и обмен, может создавать прибавочную стоимость, если всякий раз равные стоимости обмениваются на равные же стоимости.
Но допустим, что законы товарного обращения нарушены. Представим себе, что владельцы товаров получили привилегию продавать товары с надбавкой в цене 10% против их первоначальной стоимости. Теперь портной продает сюртук не за 30, а за 33 марки. Но – увы! – за бочонок вина, который он раньше покупал за 30 марок, он теперь должен уплатить также 33 марки. Таким образом, он не выиграл ничего.
Мы можем сделать еще одну попытку объяснить возникновение прибавочной стоимости. Предположим, что не все, а только некоторые товаровладельцы умеют покупать товары ниже, а продавать – выше их стоимости. Купец покупает у крестьянина 40 центнеров картофеля, стоящие 100 марок, за 90 марок, а продает их портному за 110 марок. В конце оборота в руках у купца оказывается большая стоимость, чем была в начале его. Но общая масса всех имеющихся налицо стоимостей остается при этом прежней. Мы имели вначале стоимость в 100 марок (у крестьянина) + 90 марок (у купца) + 110 марок (у портного) = 300 марок; в конце: 90 марок (у крестьянина) + 110 марок (у купца) + 100 марок (у портного) = 300 марок.
Стало быть, большая стоимость в руках купца оказалась не в результате увеличения стоимости вообще, а в результате уменьшения стоимости в руках других. Если я пожелаю назвать такую увеличенную стоимость прибавочной стоимостью, то я с таким же правом могу дать это название и той стоимости, которую вор непосредственно крадет из чужого кармана.
Впрочем, исторически присвоение прибавочной стоимости началось именно этим способом – путем присвоения чужой стоимости либо в процессе товарного обращения торговым капиталом, либо совершенно открыто, вне этого процесса, ростовщическим капиталом. Но оба эти вида капитала стали возможны лишь благодаря нарушению законов товарного обращения, – благодаря открытому и грубому нарушению его основного закона, гласящего, что стоимости обмениваются лишь на равные стоимости. Поэтому капитал, пока он существовал лишь в форме торгового и ростовщического капитала, стоял в противоречии к экономическому строю своего времени, а вместе с тем также и в противоречии к его моральным воззрениям. В древности, равно как и в Средние века, торговля и особенно ростовщичество пользовались дурной репутацией; они одинаково клеймились как античными языческими философами, так и отцами церкви, как папами, так и реформаторами21.
Если мы захотим представить тип млекопитающих, то не возьмем за образец утконоса, кладущего яйца. Точно так же, если мы хотим познать капитал, представляющий экономическую основу современного общества, то не должны исходить из его, так сказать, допотопных форм – ростовщического и торгового капитала. Лишь после того, как возникает другая, высшая форма капитала, возникают также и последующие звенья, которые приводят функции торгового и ростовщического капитала в соответствие с законами господствующей ныне формы товарного производства. Лишь с этого времени эти функции перестают носить неизбежный доселе характер простого мошенничества и прямого грабежа. Торговый и ростовщический капитал могут быть поняты только после того, как мы изучим основную форму капитала настоящего времени22.
Теперь понятно, почему Маркс в первых двух томах «Капитала» совсем не касался торгового и ростовщического капитала: тома эти посвящены исследованию основных законов капитала.
Нам нечего, стало быть, останавливаться далее на обеих упомянутых формах капитала.
В качестве вывода мы должны лишь установить тот факт, что прибавочная стоимость не может возникнуть из товарного обращения. Ни покупка, ни продажа не создают прибавочной стоимости.
Но, с другой стороны, прибавочная стоимость не может также возникнуть и вне области товарного обращения.
Товаровладелец может изменить форму товара при помощи труда и придать ему, таким образом, новую стоимость, которая определяется количеством затраченного на него общественно необходимого труда, но стоимость первоначального товара вследствие этого не увеличится; последний не приобретет таким путем никакой прибавочной стоимости. Если ткач покупает шелк стоимостью в 100 марок и перерабатывает его в шелковую материю, то стоимость этой материи будет равна стоимости шелка плюс стоимость, созданная трудом ткача. Стоимость шелка как такового этим трудом нисколько не будет увеличена.
Таким образом, мы стоим перед странной загадкой: прибавочная стоимость не может быть порождена товарным обращением, по она не может также возникнуть и вне его сферы.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?