Текст книги "Европа и Россия. Тысяча лет противостояния"

Карл Маркс
Восточная война

Наконец-то так долго ожидавший решения восточный вопрос достиг, по-видимому, той остроты, когда дипломатия теряет над ним власть и уже не может использовать его для своих изменчивых и вечно безрезультатных действий. 3 января 1854 года французский и английский флоты вошли в Черное море с тем, чтобы воспрепятствовать нападению русского флота на турецкий флот или на турецкое побережье. Царь Николай однажды заявил, что подобный шаг он будет расценивать как сигнал для объявления войны. Оставит ли он теперь этот факт без внимания? Сегодня получено сообщение, что соединенные силы французского и английского флотов совместно с первым дивизионом турецкого флота перебрасывают 17 тысяч турок к Батуму. Если это верно, то это является таким же актом войны, каким явилось бы непосредственное нападение на Севастополь, и царю остается лишь немедленно объявить войну.

Но окажется ли Россия в одиночестве? На чью сторону станут во всеобщей войне Австрия и Пруссия?

Говорят, будто Луи Бонапарт дал понять австрийскому правительству, что если в случае конфликта с Россией Австрия примкнет к ней, то французское правительство использует революционное брожение в Италии и в Польше, нуждающееся только в искре, чтобы снова превратиться во всепожирающий пожар, и Франция попытается восстановить польскую и итальянскую нации. Можно, однако, с уверенностью предполагать, что на австрийское правительство большее влияние окажут его собственные финансовые затруднения, чем угрозы Бонапарта.

О состоянии австрийской казны можно судить по возросшему за последнее время количеству обесцененных бумажных денег, находящихся в обращении, и по экстренной мере, недавно проведенной правительством, которое узаконило снижение стоимости бумажных денег, выпущенных им же, на 15 %. Эта затея, в результате которой обесцениваются собственные деньги, является, быть может, верхом изобретательности по части налогообложения, поскольку она устанавливает налог на уплату налогов. Согласно сообщениям немецких газет, австрийский бюджет на 1854 г. будет сведен с дефицитом в 45000000 флоринов в своей обычной части и в 50000000 – в чрезвычайной. В сотый раз Австрия решается на заем, который, однако, не обещает быть удачным. В данном случае предполагается заключить заем в 50000000 флоринов с очевидной целью уплатить проценты по срочным обязательствам и по некоторым другим неотложным требованиям.

Когда известие о предстоящем вступлении союзной эскадры в Черное море достигло Вены, банкирам пришлось много поработать, обменивая бумажные деньги на серебро. Владельцы билетов в 100 и 200 флоринов толпились в их конторах, стремясь спасти свои поставленные под угрозу накопления, и тем не менее в решительный момент влияние С.Петербурга на Вену возобладает, и Австрия будет вовлечена в надвигающийся конфликт на стороне России. Что касается Пруссии, то она намерена сыграть ту же игру, что и в 1780, 1800 и 1805 гг., а именно: образовать союз нейтральных балтийских или северогерманских государств, стоя во главе которого она сможет играть значительную роль, и примкнуть к той стороне, которая посулит ей наибольшие выгоды.

Без сомнения, турецко-европейский флот сможет разрушить Севастополь и уничтожить русский черноморский флот; союзники в состоянии захватить и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки кавказским горцам. То, что должно быть предпринято в Балтийском море, так же самоочевидно, как и то, что должно быть предпринято в Черном море: необходимо любой ценой добиться союза со Швецией; если понадобится, припугнуть Данию, развязать восстание в Финляндии путем высадки достаточного количества войск и обещания, что мир будет заключен только при условии присоединения этой провинции к Швеции. Высаженные в Финляндии войска угрожали бы Петербургу, в то время как флоты бомбардировали бы Кронштадт.

Все будет зависеть от того, будут ли европейские морские державы действовать решительно и энергично.

«Neue Preusische Zeitung» подтверждает сведения о том, что русский император издал указ, предписывающий привести все войска в империи в боевую готовность. Он не только изъял свои вклады из английских и французских банков, но распорядился организовать сбор добровольных пожертвований среди дворянства и приостановить постройку железных дорог, чтобы употребить высвободившиеся рабочие руки и деньги на нужды войны.

С другой стороны, Франция вооружается более энергично, чем прежде; призвана вторая половина 800-тысячного контингента 1852 года. Во Франции также давно уже подумывают о займе в 200000000 франков (около 8000000 фунтов стерлингов), однако дороговизна продовольствия, неурожай винограда и недобор шелка-сырца, общий застой в торговле и промышленности, серьезные опасения относительно предстоящих в конце февраля платежей, тенденция к понижению государственных ценных бумаг и железнодорожных акций – все эти обстоятельства никак не способствовали облегчению подобной операции.

Британское правительство, судя по сообщению газеты «Times», намеревается увеличить число войск морской пехоты и матросов военного флота в текущем году до 53000 человек, что составляет увеличение приблизительно на 8000 человек против числа, принятого парламентом в прошлом году, и на 5000 по сравнению с тем, что было мобилизовано в период министерства лорда Дерби. Можно поэтому считать, что увеличение личного состава военного флота с 1852 г. составит около 13000 человек. В состав военно-морских сил войдет 38000 матросов и юнг и 15000 солдат морской пехоты.

Наконец-то тайна, окутывавшая синопское сражение, рассеялась. Судя по опубликованным сообщениям о соотношении сил России и Турции при Синопе, у русских по сравнению с турецкими силами было больше на 3 паровых двухпалубных судна, одно трехпалубное и 680 орудий. Синопские события, таким образом, ничего не прибавили к могуществу России и ничего не убавили от могущества Турции; скорее имело место обратное. Здесь мы видим факт, который не имеет прецедента даже в истории английского флота: фрегаты становятся в ряд с линейными боевыми кораблями и командиры бросают факелы в пороховые погреба, принося себя в жертву на алтарь отечества. Основные морские силы Турции остались нетронутыми; она не потеряла ни одного линейного корабля, ни одного парохода.

Мало того. Согласно последним известиям, одно из лучших трехпалубных судов русского флота, «Ростислав», со 120-ю орудиями, потоплен турками. Эта потеря, до сих пор замалчивавшаяся под тем благовидным предлогом, что «Ростислав» затонул не во время боя, а непосредственно после него, и теперь открыто признанная русскими, значительно уравновешивает потери турецкого флота. Если действительно пошло ко дну трехпалубное судно, то можно полагать, что и другие русские суда получили во время боя весьма серьезные повреждения и что в конце концов победа при Синопе больше обессилила русский флот, чем турецкий. Как только египетский паша узнал о синопской катастрофе, он немедленно отдал приказ о вооружении 6 фрегатов, 5 корветов и 3 бригов с тем, чтобы возместить потери материальной части турецкого флота.

Египетский паровой фрегат «Перваз Бахри», выведенный из строя и захваченный после пятичасового боя русским значительно более крупным паровым фрегатом «Владимир», был до такой степени изрешечен снарядами, что его с трудом доставили в Севастополь, где он сразу же затонул. Ввести «Перваз Бахри» в Севастопольскую бухту удалось лишь благодаря помощи главного механика, англичанина Белла, которому адмирал Корнилов обещал немедленно предоставить свободу, если он благополучно справится с этой задачей. По прибытии в Севастополь Белл не только не был отпущен, но вместе со своими помощниками – механиками и кочегарами – был взят под строгий арест и посажен на скудный паек в 3 пенса в день, причем им объявили, что они должны будут пройти пешком 80 миль в глубь страны в это суровое время года. Князь Меншиков, который командует в Севастополе, получил одобрение царя и его министров, оставшихся глухими к представлениям английского консула в Одессе и английского посла в С.-Петербурге. Известно уже, что при общем разгроме при Синопе были без всяких оснований безжалостно уничтожены два английских торговых судна, следовавшие по частным делам. Ниже приводится безыскусный рассказ об уничтожении этих двух судов, напечатанный в одной французской газете:

«30 ноября бригантина «Ховард» из Бидефорда, морского порта на южном побережье Англии, закончила выгрузку каменного угля для г-на Пиренца, австрийского консула в Синопе, и стояла на якоре, принимая на борт балласт и готовясь к отплытию в Фатсу, чтобы взять там груз зерна для перевозки в Англию. Внезапно появился русский флот и, без какого бы то ни было предупреждения, не дав возможности иностранным судам уйти от опасности, открыл ураганный огонь по турецкому флоту, стоявшему на якоре. В несколько минут «Ховард» и другие торговые суда, находившиеся в гавани, были полностью уничтожены».

Об этом грубейшем нарушении международного права было объявлено в одесской сводке.

Одновременно русские газеты в оскорбительных выражениях заявили, что, в то время как английский флот не осмеливается войти в Черное море, английское правительство не осмеливается запретить русскому военному кораблю воспользоваться для ремонта английскими верфями.

Последняя почта принесла нам еще дополнительные сведения о военных событиях, имевших место в Азии за последнее время. Турки, очевидно, вынуждены были полностью очистить территорию русской Армении, но точные сведения о результатах сражений, которые заставили их отступить, еще не известны. Один турецкий корпус вышел на прямую дорогу от Ардагана до Ахалциха, в то время как другой отряд двинулся южнее, по дороге от Карса через Александрополь (по-грузински Гюмри) на Тифлис. Оба эти корпуса, по-видимому, натолкнулись на русских. Согласно русским сообщениям, турки были наголову разбиты на обоих направлениях и потеряли около 40 орудий; в нашем распоряжении нет официальных турецких сводок, но в частных сообщениях отступление объясняется необходимостью отойти на зимние квартиры. Несомненно лишь то, что турки очистили русскую территорию, за исключением форта св. Николая, что русские их преследовали и что русский авангард осмелился даже появиться в одной миле от Карса, но был отброшен обратно.

Кроме того, мы знаем, что анатолийская турецкая армия, набранная в азиатских провинциях, являющихся оплотом старомусульманского варварства и насчитывающая в своих рядах большое количество нерегулярных, ненадежных, хотя, вообще говоря, храбрых случайных солдат, искателей приключений и разбойников из Курдистана, – что эта анатолийская армия не имеет ничего общего со спокойной, дисциплинированной и вымуштрованной румелийской армией, где командир знает, сколько и каких солдат находится изо дня в день под его начальством, и где личная жажда к приключениям и наклонность к грабежу обуздываются военными уставами и военно-полевыми судами.

Мы знаем, что русские, которые в начале кампании в Азии сильно нуждались в войсках, получили потом подкрепление в виде 13-й пехотной дивизии (16000 солдат) под командованием генерал-лейтенанта Обручева 2-го и отряда донских казаков; мы знаем, что им удалось сдержать горцев и сохранить свои коммуникации как через Кавказский хребет к Владикавказу, так и по морю – на Одессу и Севастополь. При таких обстоятельствах, а также принимая во внимание, что турецкий командующий Абди-паша был либо изменником, либо олухом (его впоследствии отозвали, и на его место был послан Ахмед-паша), вовсе не следует удивляться тому, что турки потерпели поражение, хотя и не подлежит сомнению, что русские сводки, как правило, преувеличивают.

На Дунае русские недавно атаковали форт Мэчин, расположенный на одном из рукавов этой реки. Сюда подошел пароход и две канонерки, они были встречены ожесточенным огнем; канонерки, говорят, были потоплены, а пароход получил такие серьезные повреждения, что счел за лучшее поспешно ретироваться. Было три или четыре столкновения, частью между аванпостами у Калафата, частью между русскими постами на Дунае и небольшими турецкими отрядами, которые переправились через реку, рассчитывая застать их врасплох. Турки считают, что одержали верх во всех этих стычках. Можно только пожалеть о том, что турецкие иррегулярные войска, которые более пригодны для такого рода дел, чем для каких-либо других, не были значительно раньше использованы для более активного ведения этой малой войны. Эти войска вполне могли бы дать отпор казакам, они дезорганизовали бы неизбежно недостаточную, – поскольку она растянута на 300 миль, – цепь неприятельских аванпостов, расстроили бы русские планы, отлично вели бы разведку всех передвижений неприятеля и, при должной осторожности и смелости, одерживали бы верх в каждом столкновении.

Из только что полученных телеграфных сообщений явствует, что

«6 января турецкая дивизия силой в 15000 штыков с 15 орудиями атаковала укрепленную окопами позицию у Четате, недалеко от Калафата, и взяла ее приступом; русские потеряли 2500 человек; русское подкрепление, численностью в 18000 чел., направленное из Караулы, вынуждено было отступить, потеряв 250 человек».

Согласно другому сообщению, большая часть населения Малой Валахии восстала против русских; последние обложили Крайову.

Между тем Россия выбивается из сил, пуская в ход подкуп и запугивания во всех концах света, на границах Британской Индии, в Персии, в Сербии, в Швеции, в Дании и т. д. В Персии произошла размолвка между английским посланником и правительством шаха; последнее уже готово было уступить, но русский посол вмешался, стремясь не только возбудить гнев шаха против Англии, но и вовлечь его в активные враждебные действия против Порты и склонить его к объявлению войны туркам. Говорят, однако, что эти происки потерпели неудачу вследствие угрозы английского поверенного в делах г-на Томпсона покинуть Тегеран, боязни немедленного взрыва негодования персидского народа против России и прибытия из Афганистана посольства, которое пригрозило вторжением афганцев на персидскую территорию, если Персия заключит союз с Россией.

Тем временем множество русских агентов наводнило Сербию; они посещают местности и разыскивают лиц, в прошлом известных своей приверженностью изгнанной династии Обреновичей; заговаривая с одними о молодом князе Михаиле, с другими о его старом отце Милоше, они то внушают им надежду на расширение, при покровительстве России, границ Сербии, на образование нового королевства Иллирии, которое объединит всех, говорящих на сербском языке и ныне находящихся под властью Турции и Австрии, – то угрожают им, в случае сопротивления, вторжением несметных армий и полным порабощением.

Несмотря на эти непрекращающиеся интриги, России не удалось порвать узы, связывающие сербов с султаном. Напротив, в Белграде ожидают получения из Константинополя двух фирманов, один из которых упразднит все связи, существующие между Сербией и Россией, а другой – подтвердит все привилегии, признанные в разное время за сербским народом.

Далее, русское правительство активно вело переговоры в Стокгольме и Копенгагене с тем, чтобы побудить правительства Швеции и Дании стать на сторону России в надвигающемся европейском конфликте; основная цель, которую Россия преследует заключением союза с этими странами, это – добиться закрытия для западных держав проливов Зунд и Бельт. Все, чего она добилась до сих пор, это – заключения договора между Швецией, Данией и Пруссией о вооруженном нейтралитете и подготовки вооружений, явно направленных против нее самой.

В частных письмах из Швеции слышно ликование по поводу возможности возвращения Скандинавскому королевству герцогства Финляндского, так бессовестно захваченного Россией без объявления войны. Что касается Дании, то поведение – не народа, а двора – менее определенно. Ходят слухи даже, что нынешний датский министр иностранных дел подаст в отставку и будет заменен графом Ревентловым-Криминиль, человеком, известным своими тесными связями с петербургским двором.

Во Франции «слияние» орлеанистов и легитимистов имело, благодаря влиянию России, некоторый успех; между тем то же влияние всячески пускается в ход, чтобы разрушить entente cordiale, существующее между правительствами Англии и Франции, и посеять между ними недоверие. Некоторые парижские газеты, получающие деньги от г-на Киселева, пытаются возбудить подозрение в неискренности английского правительства, и мы видим, что в Англии газета, получающая деньги от г-на Бруннова, в свою очередь, ставит под сомнение искренность французского правительства. Другим ударом, направленным главным образом против западных держав, является запрещение Россией вывоза польского зерна.

Между тем действия западной дипломатии отнюдь не носили враждебного России характера; напротив, они обнаруживали довольно сильную тенденцию к промедлению, когда дело касалось восстановления справедливости, и к компромиссу, когда дело касалось преступлений. Но теперь каждому совершенно очевидно, что такой образ действий был ошибочным и вредным. Воскрешение из мертвых венского совещания и протокол, составленный его участниками 5 декабря прошлого года, письмо французского и английского послов в Константинополе Решид-паше, совместная нота четырех великих держав, врученная Порте 15 декабря и принятая султаном 31 декабря, циркуляр г-на Друэн де Люиса французским дипломатическим агентам, датированный 30 декабря, извещающий о вступлении союзных флотов в Черное море, – таковы основные события дипломатической истории последних шести недель. Что касается протокола венского совещания, то читатели этой газеты уже будут знакомы с его содержанием, когда прочитают эти строки. Что может быть нелепее, чем содержащееся в нем утверждение, будто «заверения, в разное время сделанные русским императором, исключают всякую мысль о том, что августейший повелитель питает какие-либо намерения нарушить целостность Оттоманской империи».

Что может быть зловреднее, чем содержащееся в этом протоколе заявление об уместности для Турции согласиться на заключение трехмесячного перемирия. Два дня спустя после того, как весть о позорной синопской бойне достигла Константинополя, 5 декабря, Решид-паша обратился с письмом к лорду Стратфорду де Редклиффу и к генералу Бараге д’Илье, в котором сообщал известия из Синопа и просил, чтобы флоты вошли в Черное море. 12 декабря, через неделю после того, как Решид-паша послал свою ноту, он получил от двух послов весьма равнодушный ответ, в котором его ставили в известность, что «появление союзной эскадры имело только «политическое значение» и, следовательно, не имело никакого военного значения, и что это была только «моральная поддержка» и, следовательно, отнюдь не военная поддержка».

Таким образом Порту заставили принять врученную ей 15 декабря совместную ноту четырех держав. Эта нота не только не предусматривает какой-либо компенсации Порте за тот ущерб, который она понесла в результате пиратских актов самодержца; она не только настаивает на возобновлении всех старых договоров, – Кайнарджийского, Адрианопольского, Ункяр-Искелесийского и других, договоров, которые в течение полутора столетий служили России арсеналом, откуда она черпала оружие для обмана, вмешательства, продвижения вперед и поглощения; эта нота разрешает царю осуществлять над Турцией протекторат в религиозных вопросах и диктат в вопросах гражданского управления, поскольку в ней говорится, что всем державам

«Высокая Порта должна сообщить содержание фирманов, касающихся религиозных привилегий, октроированных ею всем турецким подданным не-мусульманам, сопроводив это соответствующими заверениями в адрес каждой из держав», и что Порта должна заявить о своей твердой решимости более деятельно развивать свою административную систему и проводить внутренние реформы.

Хотя, согласно букве этих новых предложений, пять европейских держав получают право на совместный протекторат над христианскими подданными Турции, в действительности же такое право дается только России. Сущность соглашения заключается в том, что Франция и Австрия, как страны с римско-католической религией, должны осуществлять в Турции протекторат над римско-католическим населением, Англия и Пруссия, как страны протестантские, должны взять под свой. протекторат протестантов – подданных султана, а Россия должна осуществлять протекторат над теми, кто исповедует православие. Но поскольку численность католиков не достигает 800000 человек, а протестантов – 200000 человек, тогда как численность исповедующих православную религию достигает почти 10000000, то ясно, что царь фактически получит право протектората над христианскими подданными в Турции. Эти предложения четырех держав были приняты Портой только 19 декабря, когда в министерство вошли Риза-паша и Халиль-паша, обеспечив таким образом успех «мирной», или «русской», партии.

21 декабря, когда стало известно, что совет министров известил четырех послов о принятии предложений, которые были ими выдвинуты, софта (студенты) собрались для того, чтобы представить петицию с протестом против решения, принятого правительством, и только арест зачинщиков помешал возникновению волнений. Так велико было раздражение, охватившее Константинополь, что султан Абдул-Меджид на следующий день не осмелился ни пройти в Диван, ни проследовать, как обычно, под гром пушек и крики «ура» экипажа иностранных военных кораблей в мечеть Топханэ, а Решид-паша, в поисках убежища, бежал из своего собственного дворца в Стамбуле во дворец, смежный с резиденцией султана. На следующий день общественное мнение было несколько успокоено прокламацией султана, которая гласила, что военные действия не будут прекращены.

Эти путаные, малодушные и необъяснимые действия западной дипломатии на протяжении последних мрачных 9 месяцев почти исчерпали терпение публики и возбудили сомнения в искренности британского правительства. Будучи не в состоянии понять мотивы такого долготерпения со стороны западных держав, публика начинает поговаривать о тайных влияниях и усердно распространяются слухи о том, что принц Альберт, супруг королевы, вмешивается в дела исполнительной власти, что он не только сопровождает свою державную супругу на заседания Тайного совета, но также употребляет свое влияние, чтобы контролировать действия его ответственных членов; что, пользуясь возможностью присутствовать на совещаниях королевы со своими министрами, он в то же время поддерживает постоянную и непосредственную связь со всеми иностранными дворами, – в том числе и с русским двором…