Текст книги "Белый брат Виннету"

Глава III. ЧЕРЕЗ ГРАНИЦУ

Несколько дней спустя пятеро всадников мчались по местности, где проходит южная граница между техасскими округами Медина и Уорд. Во главе кавалькады скакали двое белых, одетых почти как близнецы, если не считать, что одежда младшего была несколько новее, чем у старшего, выглядевшего живым скелетом. Их светло-гнедые жеребцы бежали резвой рысью и время от времени весело пофыркивали, словно давая понять, что долгий изнурительный бег им нипочем. В следующей паре читатель легко узнает отца и сына. Их крепкие тела обтягивали такие же одинаковые одежды, но не кожаные, а шерстяные. На головах у них были широкополые фетровые шляпы, а оружие состояло из ружей, ножей и револьверов. Путешествующий с белыми всадниками жилистый негр был одет в легкий и удобный костюм темного полотна, над его кудрями высился блестящий цилиндр, в руках он держал двустволку, а за пояс заткнул мачете – длинный саблевидный нож, каким пользуются в Мексике.

Читатель уже угадал имена первых всадников: Олд Дэт, Ланге с сыном и я. Негр – не кто иной, как слуга Кортесио, тот самый, что в памятный нам вечер открыл дверь в дом вербовщика. Сеньор Кортесио, узнав, что оба Ланге решили пуститься в путь вместе с нами, пришел к нам в последний день нашего пребывания в Ла-Гранхе и попросил взять с собой его слугу Сэма.

Признаться, просьба нас насторожила, но Кортесио развеял наши сомнения, объяснив, что получил из Вашингтона очень важное сообщение, которое необходимо срочно передать дальше в Чиуауа. Никто не справится с поручением лучше, чем Сэм, преданный слуга, который уже много лет служит верой и правдой своему господину и не раз переходил границу, мужественно перенося тяготы и невзгоды опасного путешествия. Сэм не будет нам обузой, уверял нас Кортесио, напротив, он может оказаться полезным, так как по характеру покладист, послушен и всегда готов оказать услугу. Доверить же письмо нам Кортесио ни в коем случае не может – не в обиду будет сказано – только потому, что тот же гонец должен привезти и ответ.

Мы согласились на просьбу мексиканца и не пожалели. Еще много лет назад Сэму приходилось перегонять по Мексике стада скота, и с тех пор он прекрасно ездил верхом. Обходительный и услужливый чернокожий, кажется, привязался ко мне, так как бросался помогать мне во всем, за что бы я ни взялся.

Олд Дэт посчитал искать следы Гибсона в прерии ненужной тратой времени: мы знали, куда направился последний отряд добровольцев, высланный Кортесио в помощь Хуаресу. Поэтому вестмен решил не повторять их путь, а кратчайшей дорогой выйти к Рио-Нуэсес возле Орлиного ущелья, где, как он был убежден, добровольцы должны были обязательно пройти. Следовало торопиться, так как мошенник значительно опередил нас; мне не верилось, что мы сумеем настигнуть его, но Олд Дэт успокоил меня, сказав, что в тех местах неспокойно и не везде мексиканские новобранцы смогут проехать без опаски, из-за чего им придется избегать поселений и часто делать большой крюк. У нас же не было причин петлять и скрываться, так что не составляло труда наверстать упущенное время.

За шесть дней мы сумели покрыть расстояние в двести миль, чего никто, кроме Олд Дэта, на свой страх и риск выбравшего светло-гнедую пару, и предположить не мог. Попав на просторы прерий Запада, кони преобразились. Свежая трава, степной простор придали им сил. Они резво бежали, оживая на глазах, и, казалось, становились моложе. Олд Дэта прямо распирало от сознания того, что его «конское чутье» на этот раз не подвело.

Мы миновали Сан-Антонио, пересекли напрямик округ Медина. Поначалу наш путь вел к Рио-Леона, главному притоку реки Фрио, неподалеку от впадения Тарки-Крик в Рио-Нуэсес. Гора Леоне с фортом Индж у ее подножия осталась к северо-западу от нас, и мы надеялись вскоре выйти на след Гибсона и его спутников,

Одно удовольствие мчаться по ровной, как блюдце, прерии. Прозрачный, чистый воздух позволяет видеть далекую четкую линию горизонта. Постоянно двигаясь на юго-запад, мы внимательно вглядывались в даль, не озираясь по сторонам, поэтому слишком поздно заметили, что нас преследуют. На шестой день путешествия Олд Дэт поднес руку к глазам козырьком, а затем ткнул пальцем направо и сказал:

– Взгляните туда, джентльмены. Как вы думаете, что это такое?

Мы посмотрели в указанном направлении и заметили черную точку, приближающуюся к нам, казалось, очень медленно.

– Гм! – промычал в ответ Ланге-старший, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца. – Похоже, там пасется какое-то животное.

– Ну конечно, – улыбнулся Олд Дэт. – Животное! К тому же пасется! Ваши глаза никак не приноровятся к расстояниям в прерии. Между нами около двух миль, а это значит, что это не одно животное. Иначе мы получим зверя размером в пять слонов. Бизоны здесь не водятся, а если какое-то стадо и забредет случайно, то не в это время года, а весной или осенью. У вас нет опыта, и вы не различаете движущиеся предметы. Бизоны и мустанги, когда пасутся, щиплют траву и идут медленно, шаг за шагом. А я готов держать пари, что кто-то мчится к нам галопом.

– Не может этого быть, – возразил Ланге.

– Ну что же, – сказал Олд Дэт, – раз белые ошибаются, послушаем мнение чернокожего. Что думаешь ты, Сэм?

Негр, до сих пор молчавший, не задумываясь ответил:

– Это быть всадники, масса. Четыре, пять или шесть.

– Согласен с тобой. Может, это индейцы?

– О нет! Индеец прямо не ходить к белому. Он сначала прятаться, приглядываться, а потом подкрадываться. Всадники скакать к нам напрямик, значит, это белые люди.

– Ты прав, Сэм. Я рад, что твой разум намного светлее твоей кожи.

– О, масса… – смутился Сэм, обнажив зубы в широкой улыбке. Похвала Олд Дэта явно польстила ему.

– Но если какие-то белые скачут к нам, мы должны подождать их, – заметил Ланге.

– Ни в коем случае! – возразил вестмен. – Очевидно, что они едут не по нашему следу, а несколько южнее, намереваясь перехватить нас по пути. Не стоит терять время понапрасну, поджидая их. Вдруг это солдаты из форта Индж? Тогда нам нечего радоваться встрече.

– Но почему?

– Потому что встреча с ними не сулит нам ничего хорошего. Отсюда до форта Индж чертова уйма миль, а если комендант высылает патруль так далеко, значит, жди неприятностей. Скоро вы сами убедитесь.

И мы пустились в дальнейший путь, не прибавляя, но и не убавляя шагу. Черная точка постепенно приближалась к нам и в конце концов распалась на несколько более мелких, которые быстро увеличивались в размерах. Вскоре уже можно было различить отдельных всадников, а спустя пять минут мы рассмотрели мундиры и услышали окрик, приказывающий нам остановиться.

Это были пятеро драгунов и их вахмистр.

– Куда вы мчитесь сломя голову? – спросил он, осаживая лошадь. – Вы не заметили нас?

– Почему же? – хладнокровно вопросом на вопрос ответил Олд Дэт. – Заметили. Но не поняли, почему это мы должны вас дожидаться.

– Потому что нам необходимо выяснить, кто вы такие.

– Разве вы не видите? Мы белые люди и путешествуем на юг. Вам достаточно?

– Тысяча чертей! – взорвался вахмистр. – Вам вздумалось шутить со мной?

– Мне не до шуток, – улыбнулся Олд Дэт. – Мы в прерии, а не в воскресной школе, и вы не учитель, чтобы делать нам замечания, приказывать и пороть за непослушание.

– У меня есть предписание начальства, и вы обязаны назваться.

– А если мы откажемся?

– Мы сумеем заставить вас открыть свои имена, даже если придется прибегнуть к силе.

– Вы действительно способны на это? Вы очень решительно настроены, я рад за вас, но не советую и пытаться. Мы свободные люди в свободной стране, господин вахмистр! И я хочу посмотреть на человека, который совершенно серьезно заявит мне, что я обязан, – слышите, обязан! – беспрекословно выполнять его приказы. Да я растопчу его копытами моего коня!

Глаза Олд Дэта вспыхнули, он дернул поводья, поднимая светло-гнедого на дыбы, и животное, послушное всаднику, угрожающе нависло над вахмистром. Тот рванул своего коня назад и уже открыл было рот, чтобы вспылить, но старик не позволил ему произнести ни слова.

– Я уже не говорю о том, что гожусь вам в отцы, а может быть, и в деды, значит, опыта у меня побольше вашего, и пережил я столько, сколько вам и за всю жизнь не пережить. Вы хотели прибегнуть к силе? Неужели вы думаете, что наши ножи сделаны из марципана, револьверы – из шоколада, а пули – из сахара? Поверьте, наши сладости вам не переварить. Вы говорите, что действуете по предписанию начальства. Охотно верю и не имею ничего против предписаний. Однако скажите, вам разве приказывали орать на вестменов, как на новобранцев? Мы не отказываемся от беседы с вами, но не мы вас искали, поэтому потрудитесь вспомнить уроки вежливости.

Олд Дэт пристыдил вахмистра. Читая нравоучение, старик изменился до неузнаваемости.

– Не сердитесь, – примирительно сказал вахмистр. – Я не хотел обидеть вас.

– Судя по вашим словам, вы полностью забыли уроки вежливости.

– Только потому, что здесь не великосветский салон. В прерии полно всякого сброду, и мы, как на переднем крае, должны поддерживать порядок.

– Полно всякого сброда? Значит, вы и нас причисляете к сброду? – взорвался старик.

– Не могу сказать ни да, ни нет. Человек с чистой совестью без колебаний называет свое имя. Вы же не хотите отвечать прямо. Сейчас здесь на каждом шагу можно встретить тех, кто пытается пробраться к Хуаресу. Этим людям нельзя доверять.

– Как я понял, вы сторонники сецессиона и южных штатов?

– Надеюсь, и вы тоже.

– Что касается меня, то я сторонник всякого честного человека, борющегося с негодяями. А что касается того, кто мы и откуда, то мы не делаем из этого тайны. Мы едем из Ла-Гранхи.

– То есть вы техасцы, а Техас всегда стоял на стороне Юга. Я очень рад встретить истинных патриотов.

– Истинных патриотов! Черт побери! Для вахмистра вы выражаетесь слишком высокопарно. Но настало время представиться. Я не стану называть все пять имен, вы все равно их сразу же забудете, а назову только свое. Мне кажется, его вы запомните. Я старый вестмен, которого обычно называют Олд Дэт.

Его имя произвело сильное впечатление. Вахмистр подпрыгнул в седле и вытаращил глаза на старика. Остальные солдаты тоже уставились на него с удивлением, смешанным с любопытством. Наконец вахмистр оправился от изумления и выдавил:

– Олд Дэт! Шпион Севера!

– Сэр! – угрожающе крикнул Олд Дэт. – Думайте, что говорите. Берегитесь! Если вы когда-нибудь слышали обо мне, то должны знать, что я не терплю оскорблений. Я пожертвовал делу Севера мое состояние, кровь и жизнь, потому что я так хотел и потому что считал и до сих пор считаю идеи Севера единственно правильными. Слово «шпион» означает несколько иное, чем вам кажется. И если такой мальчишка, как вы, бросает мне в лицо оскорбление, то я не бью его по физиономии сразу же только потому, что мне его жаль. Олд Дэт никогда не боялся ни шести, ни десяти, ни целого эскадрона драгунов. К счастью, ваши товарищи производят впечатление более рассудительных людей, чем их командир. Надеюсь, они расскажут коменданту форта, что вы встретили Олд Дэта и обругали старика. Он вам покажет, где раки зимуют.

Его слова произвели нужное впечатление. Олд Дэт, по-видимому, рассчитывал на то, что комендант окажется поумнее своего подчиненного. Вахмистр не мог не упомянуть в рапорте о нашей встрече и ее исходе. Что может быть поучительнее и важнее для командира патруля, чем беседа с известным охотником и следопытом? От кого еще в прерии можно услышать новости, получить дельный совет? Таких знаменитых вестменов, как Олд Дэт, офицеры обычно считают равными себе и принимают их с почестями.

Тупой служака наконец-то понял, что сел в лужу, покраснел и смутился. Олд Дэт тем временем продолжал, стараясь еще больше пристыдить вахмистра:

– Я уважаю ваш мундир, но моя потертая куртка стоит не меньше. Кто сейчас комендант в форте Индж?

– Майор Уэбстер, сэр.

– Тот, что еще два года тому назад служил в чине капитана в форте Риплей?

– Он самый.

– Передайте ему от меня привет. Мы с ним старые приятели и когда-то соревновались в стрельбе по мишеням. Дайте-ка мне вашу записную книжку, я напишу ему несколько слов. Думаю, он будет несказанно рад, что один из его подчиненных обозвал Олд Дэта шпионом.

Вахмистр не знал, что делать. Он с трудом сглотнул и выдавал из себя:

– Сэр, уверяю вас, я не хотел вас обидеть. Сами знаете, жизнь у нас не сахар, поэтому иногда бывает трудно сдержаться.

– Вот это звучит намного вежливее, поэтому давайте начнем наш разговор сначала. Как у вас в форте с сигарами?

– Хуже некуда. Табак, увы, кончился еще неделю назад.

– Это очень плохо. Солдат без табака – полсолдата. У моего товарища полная сумка сигар. Попросите его выделить малую толику из запаса.

Вахмистр и его люди с вожделением посмотрели на меня. Я достал горсть сигар, наделил ими солдат и поднес огня. Вахмистр затянулся с блаженным видом, поблагодарил меня кивком головы и сказал:

– Такая сигара что трубка мира. Мне кажется, я готов простить обиду злейшему врагу, если он после многодневного табачного поста угостит меня в прерии сигарой. Но вернемся к нашим делам. Времени у нас мало, поэтому мне хотелось бы узнать от вас последние новости. Видели ли вы следы индейцев?

– Нет, не видели. Да и сомнительно, чтобы в этих краях появились индейцы, – ответил Олд Дэт.

– У нас, например, есть веские основания считать, что они где-то здесь поблизости. Краснокожие опять выкопали топор войны.

– Тысяча чертей! Это плохо. А какие племена?

– Команчи и апачи.

– Самые жестокие. А мы находимся как раз на границе между их владениями. Когда ножницы смыкаются, больше всех достается тому, кто посередине.

– Да, будьте осторожны. Мы уже выслали людей за подмогой и новым запасом продовольствия. И днем и ночью патрулируем окрестности, приходится подозревать всех и выяснять, кто честный человек, а кто разбойник. Поэтому еще раз просим извинить нас.

– О, мы уже все забыли. Но скажите, почему краснокожие встали на тропу войны?

– Всему виной этот чертов, извините, сэр, может, вы о нем иного мнения, президент Хуарес. Вы, наверное, слышали, что ему пришлось отступить до Эль-Пасо: французы выгнали его из Чиуауа и Коауилы. Он бежал от них, как енот от собак, а они шли за ним по пятам до самой Рио-Гранде и в конце концов взяли бы в плен, не вмешайся наш президент. Все покинули Хуареса, даже его соплеменники индейцы, а ведь он краснокожий.

– Апачи тоже?

– Нет. По совету их молодого вождя Виннету они не встали ни на его сторону, ни на сторону французов. А так как апачи ни во что не вмешиваются, агентам Базена ничего не стоило натравить команчей на Хуареса. Отряды команчей перешли границу Мексики, чтобы покончить с его сторонниками.

– Вы хотите сказать, чтобы грабить, убивать, жечь и разорять. Команчам нет дела до Мексики, их стоянки и охотничьи угодья находятся по эту сторону Рио-Гранде. Но раз господа французы нанимают их, то что удивительного в том, что индейцы пользуются возможностью пограбить мирных жителей. Не мне судить, кто из них больше виноват.

– И не мне. Итак, команчи перешли границу и сделали то, что от них требовалось. На обратном пути они наткнулись на лагерь апачей, которых всегда считали своими смертельными врагами. Они перестреляли всех, кто оказал сопротивление, а остальных повели в плен вместе с лошадьми.

– И что же произошло дальше?

– Дальше? Дальше как обычно, сэр. Мужчин, как это водится у краснокожих, привязали к столбам поток.

– Так… Господа французы заварили кашу. Апачи, конечно, выступили в поход, чтобы отомстить?

– Нет, ведь всем известно, что апачи – трусы.

– Впервые слышу! Насколько мне известно, они не способны проглотить обиду.

– Они выслали нескольких воинов на переговоры с вождями команчей. Встреча произошла у нас.

– В форте Индж? Почему?

– Это была нейтральная территория.

– Понимаю. И вожди команчей явились?

– Да. Пять вождей под охраной двадцати воинов.

– А сколько было апачей?

– Трое.

– А сколько воинов их охраняло?

– Они прибыли без охраны.

– А вы говорите, что апачи – трусы. Три человека отважились пойти на встречу с двадцатью пятью врагами. Сэр, если вы хоть немного знаете индейцев, то должны признать, что это отчаянно смелые люди. Чем же закончилась встреча вождей?

– К сожалению, не миром. Краснокожие повздорили, команчи напали на апачей, зарезали двоих, а третий, несмотря на раны, сумел добраться до лошади, перелетел через забор высотой в сажень – и был таков. Команчи бросились за ним в погоню, но не догнали.

– И все это происходило на нейтральной территории, под защитой солдат форта и присмотром майора армии Соединенных Штатов? Команчи поступили вероломно, и стоит ли удивляться, что апачи соберутся в большие отряды и выступят в поход. А как команчи отнеслись к вам?

– Вполне дружелюбно. Прежде чем покинуть форт, вожди уверили нас, что белые – их друзья, а сражаться они будут только с апачами.

– Когда произошла эта кровавая встреча краснокожих?

– В понедельник.

– Сегодня пятница, прошло уже четыре дня. Как долго команчи оставались в форте?

– Не более часу после того, как убежал раненый апач.

– И вы их отпустили восвояси? После того как они попрали божеские и человеческие законы? Майору следовало взять их под стражу за убийство и сообщить о случившемся в Вашингтон. Я отказываюсь понимать его.

– Утром того дня он уехал на охоту и вернулся в форт только к вечеру.

– Чтобы не быть свидетелем преступления и вероломства! Как мне это знакомо! Как только апачи узнают, что команчи беспрепятственно покинули форт, я и гроша ломаного не дам за жизнь белого, попавшего к ним в руки.

– Не сгущайте красок, сэр. Если бы мы не позволили команчам уйти с миром, час спустя апачи потеряли бы еще одного из своих вождей.

– Еще одного из своих вождей? – переспросил Олд Дэт. – Вот оно что! Я, кажется, догадываюсь, кого вы имеете в виду. Стычка в форте произошла четыре дня тому назад, у краснокожего прекрасная лошадь, и он намного опередил нас.

– О ком вы говорите? – удивился вахмистр.

– О Виннету.

– Как вы догадались? Это действительно был он. Не успели команчи скрыться на западе, как мы увидели всадника, мчавшегося со стороны Рио-Фрио. Он завернул к нам, чтобы купить пороху, свинца и револьверных патронов. У краснокожего не было племенных знаков, а мы не знали его в лицо. Он услышал пересуды солдат, догадался о случившемся и обратился к случайно присутствовавшему при этом дежурному офицеру.

– Очень, очень интересно! – воскликнул Олд Дэт. – Как жаль, что меня там не было! И что же сказал индеец офицеру?

– Ничего особенного, если не считать угрозы: «Многие бледнолицые поплатятся за то, что здесь произошло. Вы не воспрепятствовали убийству и не наказали виновных». Сказав так, он покинул склад товаров и вскочил на коня. Офицер последовал за индейцем, чтобы полюбоваться, прекрасным вороным жеребцом, а тот повернулся и добавил: «Я буду честнее вас. Поэтому предупреждаю, что с сегодняшнего дня началась война апачей с бледнолицыми. Воины апачей мирно жили в своих вигвамах, когда коварные команчи внезапно напали на них, взяли в плен женщин и детей, забрали лошадей и пожитки, многих убили, а остальных отвели в свои селения, чтобы замучить у столбов пыток. Несмотря на это, старейшины апачей продолжали слушаться Великого Духа. Они не сразу выкопали топор войны, но послали к вам своих послов, чтобы говорить с вождями команчей. Вы отпустили убийц на свободу и тем самым стали нам врагами. Вы и будете повинны в крови ваших белых собратьев, не мы».

– Как это похоже на него! У меня такое чувство, будто я слышу его голос, – сказал Олд Дэт. – Что же ответил офицер?

– Он спросил имя краснокожего, и тот назвался вождем апачей Виннету. Офицер приказал немедленно закрыть ворота и схватить индейца, так как имел на это полное право: война была объявлена, а Виннету прибыл к нам в форт не в качестве парламентера. Но тот лишь рассмеялся, вздыбил лошадь, потоптал копытами нескольких человек, в том числе и офицера, перелетел через забор и умчался в прерию. Мы выслали в погоню за ним отряд, но солдаты вернулись ни с чем.

– Вот вам и начало войны. В случае победы апачей вам не позавидуешь: индейцы не пощадят никого. Больше никто вас не навещал?

– Третьего дня под вечер в форд завернул одинокий всадник, спешащий в Сабиналь. Я дежурил у ворот, поэтому прекрасно помню, что он назвался Клинтоном.

– Клинтоном?! Сейчас я вам его опишу, а вы скажете, тот ли это человек.

Олд Дэт описал внешность Гибсона, и вахмистр подтвердил, что приметы сходятся. Я тут же показал ему фотографию, на которой он без колебаний опознал Клинтона.

– Вы дали себя обмануть, – заявил Олд Дэт. – Мошенник вовсе не собирается в Сабиналь, а заехал к вам, чтобы разнюхать обстановку, в форте. Он состоит в шайке, о который вы упоминали. Поговорив с вами, он вернулся к товарищам, которые ждали его поодаль. Больше у вас ничего не произошло?

– Это все, что я знаю.

– Тогда наш разговор окончен. Передайте майору, что вы виделись со мной. Так как вы находитесь в его подчинении, вы не сможете повторить ему все то, что я думаю о случившемся в последнее время. Если бы он добросовестно выполнял свои обязанности, то предотвратил бы кровопролитие. К сожалению, все было наоборот. Прощайте, мальчик.

Олд Дэт пришпорил коня. Мы последовали за ним, на ходу прощаясь с драгунами.

Олд Дэт молчал, склонив голову на грудь и задумавшись. Солнце катилось к закату, до сумерек оставалось не более часу, и впереди виднелась прямая линия горизонта, словно огромный нож отделил небо от земли. Мы хотели в тот же день добраться до Рио-Леоне, но наступила темнота, а до цели было еще далеко. Это, по-видимому, беспокоило и старого вестмена, потому что он то и дело понукал лошадь, заставляя ее бежать размашистой рысью. Наконец, когда все увеличивающийся в размерах солнечный шар повис над землей, мы заметили на юге темную полосу, которая по мере приближения к ней становилась все шире и шире, а вскоре мы уже стали различать отдельные деревья, будто звавшие нас отдохнуть в тени своих крон. Песок пустыни сменился зеленой травой.

Наш предводитель разрешил лошади перейти на шаг и с видимым облегчением произнес:

– В здешних местах деревья растут только близ воды. Перед нами Рио-Леоне. Пора искать место для ночлега.

Мы въехали в рощицу, тянувшуюся вдоль берега узкой полосой. Река была не очень широка и не очень полноводна, однако из-за обрывистых берегов нам пришлось проехать вниз по течению, пока мы не нашли удобное для переправы место. Наши лошади уже вошли в воду, как вдруг старик, ехавший впереди, натянул поводья и склонился с седла, внимательно всматриваясь в дно реки.

– Так я и думал, – сказал он. – На камнях следов не остается, вот почему мы обнаружили их только здесь. Посмотрите на дно!

Мы спешились и сразу же заметили круглые, чуть больше ладони углубления в песчаном дне.

– Так это след? – спросил Ланге. – Может быть, здесь действительно прошла лошадь, но откуда вам знать, что на ней кто-то сидел?

– Сэм, погляди-ка ты на след. Что скажешь?

Негр, до сих пор скромно стоявший позади нас, подошел и вгляделся в дно.

– Здесь два всадника проехали через воду, – заключил он.

– А откуда тебе знать, что здесь проехали всадники?

– Дикий мустанг не ходить с железными подковами, а на такой лошади всегда сидеть всадник. Следы глубокие, значит, кони нести груз, нести люди. Кони сначала пройти через река друг за другом и только потом остановиться пить воду, значит, они слушаться поводья.

– Ты все замечательно объяснил, – похвалил вестмен негра. – Я сам лучше не смог бы. Всадники очень торопились, потому не дали лошадям напиться вдоволь, напоив их только на том берегу. Сейчас мы узнаем, зачем им было так спешить.

Пока мы беседовали, наши лошади жадно, огромными глотками, пили воду. Когда они утолили жажду, мы снова вскочили в седла и переправились на противоположный берег. Вода не доходила до стремян. Оказавшись на той стороне, зоркий и все подмечающий Олд Дэт воскликнул:

– А вот и причина их спешки! Присмотритесь внимательно к той липе. Кора со ствола содрана на высоту человеческого роста. А что это там на земле?

Мы посмотрели в указанном направлении и увидели два ряда вбитых в землю колышков, длиной и толщиной с карандаш.

– Знаете ли вы, для чего им понадобилось лыко и колышки? – продолжал Олд Дэт. – Взгляните, на земле валяются обрезки коры, а на колышках остались петельки. Перед вами ткацкий станок. Здесь соткали из лыка ленту, судя по колышкам, длиной в два локтя, а шириной в шесть дюймов. Индейцы используют такие тканые полосы для перевязки ран. Холодный сок липы снимает боль, а, высыхая, повязка из лыка стягивается так, что даже удерживает перебитые кости. Можно предположить, что один из всадников был ранен. Теперь же взгляните туда: на дне видны две ямы, здесь лошади валялись в воде; перед дальней и трудной дорогой индейцы снимают с лошадей седла и дают им искупаться. Итак, подведем итог. Два всадника на индейских лошадях так торопятся, что сначала переправляются через руку и только потом поят животных. Один из них ранен, и они перевязывают ему раны и немедленно пускаются в путь. Какой же можно сделать вывод, джентльмены? Попробуйте поднапрячь свои мозги, – обратился Олд Дэт ко мне.

– Попытаюсь, – ответил я, – но прошу вас не смеяться надо мной, если ошибусь.

– Ни в коем случае. Вы – мой ученик, и я не смею требовать от вас больше, чем вы знаете.

– Судя по повадкам лошадей, можно предположить, что всадники принадлежат к одному из индейских племен. Примем во внимание события в форте Индж: двоих апачей убили, третий был ранен, но сумел скрыться, затем там появился Виннету, и ему тоже пришлось бежать, из чего я делаю вывод, что молодой вождь нагнал своего раненого сородича и они вместе продолжили путь.

– Неплохо, – удостоил меня похвалы Олд Дэт. – Что вы еще можете сказать?

– Мне кажется, что апачи стремятся поскорее добраться к своим, чтобы сообщить об убийстве в форте и предупредить о нападении команчей. Они знали, что только здесь найдут лыко, поэтому торопились переправиться через реку и сначала перевязали рану и лишь потом дали напиться и отдохнуть лошадям.

– Именно так все и происходило. Я доволен вами. Уверен, что здесь проезжал Виннету и тот апач, что сумел уйти живым после стычки у вождями команчей. Сейчас уже слишком темно, чтобы искать их след в траве, но я догадываюсь, куда она направятся. Переправившись, как и мы, через Рио-Леоне, они кратчайшим путем поскачут к своим. Наш путь лежит туда же, поэтому мы еще встретим их следы. А сейчас займемся нашими делами и выберем место для ночлега. Завтра с рассветом мы уже должны быть на ногах.

Его опытный глаз быстро нашел большую поляну, окруженную кустами, поросшую густой травой. Мы расседлали лошадей, стреножили их и пустили пастись. Ужинали мы всухомятку. На мой вопрос, почему мы не разжигаем костер, Олд Дэт хитро улыбнулся и ответил:

– Я ждал от вас этого вопроса, сэр. Наверное, вы прочли не одну красивую историю Фенимора Купера и прочих авторов, пишущих благоглупости об индейцах. Как вам понравились их романы?

– Увлекательное чтение.

– Да, конечно, читаются они прекрасно. Усаживаешься поудобнее в кресло, кладешь ногу на ногу, закуриваешь трубку и раскрываешь книгу, взятую в библиотеке. Но когда вы попадаете в прерию на Диком Западе, там почему-то все оказывается по-другому, не таким, как в романах. Купер – талантливый писатель, и мне самому приятно почитать о Соколином Глазе. Он прекрасно сочетает поэзию и действительность, но на Диком Западе поэзией и не пахнет, вокруг одна суровая действительность. Помню, в одном из романов Купера есть великолепное описание костра, на котором печется сочная бизонья вырезка. Однако, скажу я вам, если мы попытаемся жить как в романах, к нам на запах дыма и горелого мяса сбегутся все индейцы с расстояния двух миль.

– Двух миль? Это же почти час езды.

– У вас еще будет возможность убедиться, каким тонким обонянием обладают краснокожие. Но если даже индейцы нас не учуют, то это сделают их лошади, обученные фырканьем предупреждать хозяина. Так ни за грош погиб не один вестмен, поэтому сегодня придется нам обойтись без поэтического костра.

– Но мне кажется, что нам нечего опасаться – индейцев поблизости нет и быть не может, команчи не успели покинуть свои стойбища, и пройдет еще немало времени, пока воины соберутся в отряды и выйдут на тропу войны.

– Вы рассуждаете удивительно мудро для гринхорна. Однако, к сожалению, вы забыли о трех немаловажных обстоятельствах: первое – мы углубились во владения команчей, второе – именно по этому пути их воины совершают набеги на Мексику, третье – отряды команчей уже готовы к началу войны. Неужели вы считаете их олухами, которые убивают вождей апачей, не подготовившись к походу? Я склоняюсь к мнению, что команчи напали на апачей не потому, что вдруг ни с того ни с сего потеряли голову от ярости, а потому, что хорошо обдумали этот шаг. Думаю, команчи уже вышли к Рио-Гранде, и боюсь, что Виннету будет трудно проскользнуть между ними незамеченным.

– Так вы собираетесь встать на сторону апачей?

– В глубине души – да. На них вероломно напали, и, в конечном счете, я очень расположен к Виннету, но все же из осторожности нам не следует кричать на всех углах, на чьей мы стороне, тем более предпринимать что-либо, не подумав дважды. Будет большой удачей, если мы доберемся до Мексики целыми и невредимыми, а уж о том, чтобы играть в кошки-мышки с краснокожими, вставшими на тропу войны, нечего и думать. У меня нет особых причин опасаться команчей. Они меня хорошо знают, я никогда не сделал им ничего плохого, не раз бывал у них, и всегда они принимали меня дружелюбно. Один из их вождей, Ойо-Колса, то Белый Бобр, обязан мне жизнью и обещал всегда помнить о том, что я спас его от верной смерти. Случилось это на Ред-Ривер, где на него напали чикесо и как пить дать сняли бы с него скальп, не приди я ему на помощь. Даже краснокожие не забывают такой услуги, что будет очень полезно, если мы встретим команчей и чем-то им не угодим. Придется тогда напомнить им о моей дружбе с вождем. К тому же у нас есть свои пусть небольшие, но все же козыри: нас пятеро и все, надеюсь, умеют пользоваться ружьями. Прежде чем дикарь прикоснется скальповым ножом к остаткам моей шевелюры, дюжина его сородичей отправится в Страну Вечной Охоты. Как бы то ни было, нам следует быть готовыми к любым неожиданностям и вести себя как на войне. Поэтому выставим часового и будем сменяться через час. Таким образом, каждому на сон останется пять часов, взрослому мужчине этого вполне достаточно.