Текст книги "Рядом с тобой"

ГЛАВА 6

– Ванесса, хочешь еще пирога? – Аннетт Эббот стала разрезать пирог с таким видом, будто в ее руках был скальпель и она делала хирургическую операцию. – Ты съела такой маленький кусочек, а ведь я знаю, что больше всего на свете ты любишь тыквенный пирог.

Ванесса никогда не любила тыквенный пирог. Но однажды мать Джима объявила во всеуслышание, что ее невестка всем другим пирогам предпочитает именно тыквенный. И с тех пор все утвердились во мнении, что приходить к Ванессе в гости без тыквенного пирога никак нельзя. И она, в конце концов, смирилась с этим.

– Дорогая, я просто лопну, если проглочу хотя бы еще крошку, – отшутилась Ванесса.

– В таком случае я съем за тебя твой кусок, – подсуетился Стив, брат Джима.

Аннетт с улыбкой похлопала его по спине.

– А вот тебе следовало бы отказаться от дополнительного куска. Тебе вредно есть тесто. Сам знаешь почему…

Это замечание вызвало волну шуток. Братья стали добродушно подшучивать друг над другом, и Ванесса, откинувшись на спинку стула, позволила себе утонуть в этом бурлящем потоке жизни, дававшем ей ощущение принадлежности к чему-то большему, чем она сама.

Когда Ванесса вышла замуж за Джима Эббота, она сразу же обзавелась целой кучей родственников. У Джима имелось три брата, причем двое уже были женаты, и любящие родители, Аннетт и Дэн Эббот.

Стоило взглянуть на это семейство хотя бы раз, и сразу становилось ясно, кто здесь глава. И это не был тихий Дэн. Однажды Джим сказал Ванессе, что любил свою мать до самозабвения, но он не мог забыть и приступы ее гнева, ядовитые стрелы которого были направлены то в одного, то в другого члена семьи.

За годы замужества Ванесса имела возможность увидеть, как ловко Аннетт манипулирует сыновьями и мужем, как она подавляет их и подчиняет своей воле. Но в то же время эта женщина слепо любила свою семью и была ей необыкновенно предана.

Эбботы – и родители, и сыновья – отличались приятной внешностью. Все черноволосые, кареглазые, стройные, хорошо сложенные. Старший сын, Брайан, был самым высоким в семье. В последнее время он начал поправляться, и это, естественно, не нравилось его жене, с которой он всегда отчаянно ругался по поводу и без повода. Впрочем, эти перепалки были скорее игрой, своеобразным ритуалом, потому что на самом деле Брайан обожал свою жену и двух маленьких дочерей. Он работал в крупной фирме дизайнером, и недавно ему исполнился сорок один год.

Второму брату, Стиву, было тридцать девять. Он тоже отличался вспыльчивым нравом, но вспышки его гнева даже сравниться не могли с тем фейерверком страстей, которые время от времени обуревали его мать. Успокаивался Стив легко и быстро и потом даже испытывал неловкость от столь бурного проявления собственных эмоций. Он был женат и имел двухлетнего сына. Стиву принадлежал магазин, называвшийся «Волшебная мозаика», где продавались стеклянные витражи, изготовленные его собственными руками.

Третьего брата звали Гарретт. Ему уже немного больше тридцати семи, но он так и не обзавелся женой и детьми. Он был единственным в семье, кто не имел никаких художественных наклонностей. Гарретт всегда любил математику и стал преподавателем. Он вел уроки математики в старших классах местной школы. Что касается женщин, то среди вращающихся вокруг него самых разных представительниц прекрасного пола Гарретт так и не обнаружил мисс Совершенство.

Хотя младшим в семье был Джим, Гарретт по своему характеру куда больше подходил на роль очень избалованного и капризного ребенка.

– Мне кажется, что нам просто необходимо съесть еще по кусочку пирога. Для восстановления формы после тяжелой недели, – сказал Брайан.

– Хочешь сказать, что пирог лечит все раны? – обратилась к Брайану его жена Дана, вопросительно приподняв одну бровь.

– Типа того, – ухмыльнулся он в ответ.

Ванесса вздохнула. Брайан рассказал ей о том, что в начале прошлой недели их по очереди вызывали на допрос в полицейский участок. В четверг они всей семьей присутствовали на похоронах Андре.

Кристиан тоже приезжал на кладбище. Во время траурной церемонии он все время поддерживал под руку мать Андре, напоминавшую контуженного на войне солдата, который никак не мог постичь смысла происходящего. Сестра Андре стояла рядом с матерью, и из ее глаз ручьями текли слезы – она даже не пыталась их вытирать.

Когда церемония закончилась, Кристиан подошел к Ванессе и Джонни, поздоровался, пожал ей руку. Расспросил о делах. Сердце Ванессы при этом выделывало какие-то странные кульбиты.

Ванесса и Кристиан договорились встретиться в понедельник утром. Они намеревались посмотреть еще несколько домов. После этого они сразу же распрощались. Потом Ванесса стала думать о том, где Кристиан провел День благодарения. Скорее всего, он ездил к родителям, решила она.

– Кто этот красавчик, который подходил к тебе после церемонии? – спросила Ванессу жена Стива, Бетани.

Похоже, Бетани сразу догадалась, какими мыслями сейчас была занята голова Ванессы.

– Это клиент, – ответила Ванесса. – Я подыскиваю ему дом.

– Кажется, это не только клиент. Твои глаза как-то слишком подозрительно блестят, – усмехнулась жена Стива.

Ванесса почувствовала, что краснеет.

– Он хороший мужчина.

– А я вот хочу найти хорошую женщину, – вмешался в разговор Гарретт.

У Гарретта была удивительная способность выискивать женщин, попавших в какое-нибудь затруднительное положение, и спасать их. Позже счастливо спасенные находили другого, более сильного мужчину и плавно к нему перекочевывали. Его безответственность и любовь к алкоголю приводили к тому, что его партнерши сменяли одна другую с ураганной скоростью. Он по-прежнему жил в родительском доме и даже не пытался наладить свою жизнь. Так что Гарретт в глазах женщин был не очень привлекательным и малоперспективным.

Наконец мужчины ушли в гостиную смотреть футбольный матч, а женщины стали убирать на кухне и мыть посуду. Улучив момент, Аннетт принялась расспрашивать Ванессу о Кристиане.

– Этот твой клиент… Хороший мужчина… Кажется, ему нужен не только дом? А, Ванесса? – Черная бровь-гусеница Аннетт вопросительно изогнулась.

Ванесса налила в раковину пахнущего апельсинами мыла для мытья посуды и погрузила в воду стопку тарелок.

– Я практически ничего о нем не знаю. Нас познакомил Андре на выставке. – Ванесса сняла с вешалки полотенце.

Ей не слишком хотелось обсуждать эту тему. Она чувствовала себя неловко.

После смерти Джима Аннетт никогда не говорила с Ванессой о ее личной жизни. Но и без слов было ясно, что мать Джима хотела видеть свою невестку лишь в роли несчастной вдовы.

Ванесса опустила в воду горшок.

– Дана и Бетани, почему бы вам не снять скатерть со стола и не отнести ее в стиральную машинку. И не забудьте собрать все салфетки и полотенца.

Сердце Ванессы тревожно сжалось, когда две молодые женщины вышли из кухни и их каблуки громко зацокали по плиткам в коридоре. Аннетт собрала остатки посуды и положила противень, на котором выпекался пирог, на столик около раковины. После мучительной паузы мать Джима подняла на Ванессу глаза и снова заговорила:

– Хорошо, что у Джонни есть Стив, Брайан и Гарретт. Они очень любят твоего сына и делают для него все возможное.

– Я очень ценю это.

– Но у Брайана и Стива есть свои дети, а Гарретт слишком занят своими подружками. – Аннетт передала Ванессе очередную стопку тарелок. – Дядей, конечно, иметь хорошо, но они не смогут заменить мальчику отца. – Ее черные глаза впились в Ванессу. – А тебе, конечно, нужен мужчина.

Ванесса удивленно посмотрела на мать Джима.

– Аннетт, если вы о Кристиане, то он всего лишь клиент.

– Я просто хочу, чтобы ты знала… Я не против того, чтобы в твоей жизни появился мужчина. Этот или какой-нибудь другой. Я отнесусь к этому с пониманием. – Затем Аннетт потрепала Ванессу по щеке своими теплыми толстыми пальцами. – Я знаю, как ты любила моего сына, но его уже два года нет. А жизнь продолжается, и с этим ничего не поделаешь. – Теперь она положила свою ладонь на плечо Ванессы. – Ты сильная женщина, Ванесса. Тебе в последние два года пришлось столкнуться с массой проблем, но ты никогда не просила о помощи.

– Но мне и не нужно было об этом просить. Ведь вы и так все мне помогали. И Джонни тоже.

– Ванесса, когда ты найдешь себе подходящего мужчину, помни, что мы не уйдем из твоей жизни и будем где-то рядом. Думаю, ты хорошо понимаешь, что ты и Джонни для нас значите.

У Ванессы потеплело в груди. Эта женщина оказалась такой великодушной. Аннетт любит ее и Джонни и всегда будет заботиться о них. Но это вовсе не означает, что Ванесса ей чем-то обязана до конца жизни. Она была готова выпорхнуть на свободу, и Аннетт, почувствовав это, приоткрыла дверцу клетки.

– Как бы то ни было, – продолжала Аннетт, – но я думаю, ты должна начать встречаться с кем-то. Бери пример с Гарретта. Я всегда могу помочь тебе посидеть с Джонни, если понадобится. Тебе, конечно, нужно отвлекаться, а то так можно и вообще зачахнуть. Не забывай, что ты еще очень молодая женщина и тебе нельзя оставаться одной. – Аннетт повернулась к дверям и громко крикнула: – Бетани, Дана, я знаю, вы где-то тут, под дверью. Идите помогать нам. Еще много чего нужно сделать. Вон еще гора грязных кастрюль. Принимайтесь за работу.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно и приятно. Женщины пили кофе, дети играли в детской комнате, бывшей спальне Джима, а мужчины продолжали смотреть футбольный матч и время от времени из гостиной доносились свист, стоны и громкие несдержанные комментарии.

– Как идут дела в магазине? – спросила Ванесса Бетани.

– Много работы, – ответила Бетани. – Мы со Стивом почти не видимся. Он сейчас все время в магазине. Встречается с оптовиками и готовит документы для открытия еще одного магазина.

– Вы открываете еще один магазин? – Дана нахмурилась.

– Да. Стив считает, что дела у них в последнее время идут неплохо и наших ресурсов вполне хватит на то, чтобы держать два магазина.

– Вот здорово. Поздравляю, – с улыбкой сказала Ванесса, искренне радуясь успеху Стива и Бетани. Она всегда относилась к этой паре с особой нежностью. – Если так и дальше пойдет, через несколько лет сеть магазинов «Волшебная мозаика» охватит всю страну.

Бетани засмеялась:

– Только не это. Я и сейчас практически не вижу мужа.

– Думаю, когда новый магазин откроется и торговля наладится, у Стива будет больше времени на семью, – заметила Аннетт. – Вы же понимаете, чтобы стать успешным, нужны какие-то жертвы. Через пять лет у вас будет совсем другая жизнь, и ради этого стоит немного потерпеть.

– Конечно же, вы правы, Аннетт, – согласилась Бетани. – Просто с некоторых пор голова Стива занята только работой.

Аннетт кивнула.

– Прошло уже немало времени с тех пор, как умер Джим, но мы так и не смогли примириться с этой потерей. – Она сделала глоток, с задумчивым видом поставила чашку с кофе на стол. Ее глаза стали грустными. – Все мальчики рисовали с самого детства, они все талантливые. Но Джим среди них был самым одаренным. Когда я вижу его работы, у меня дыхание перехватывает.

Ванесса слышала все это уже много раз. И она знала, что дальше Аннетт расскажет о школьном учителе рисования, который обнаружил у Джима талант, когда тот учился в третьем классе. Учитель сообщил об особой одаренности Джима его родителям, и Аннетт с Дэном тут же отдали его в художественную школу.

– Джим добился того, что имя Эббот теперь кое-что значит в истории мирового искусства, – торжественно объявила Аннетт.

– А теперь его дело продолжает Джонни, – сказала Дана. – Вам Брайан рассказал о конкурсе?

– О каком конкурсе? – поинтересовалась Ванесса.

– Скоро должен состояться конкурс юных художников. Деньги на него выделяет ассоциация преподавателей колледжей. Брайан хотел, чтобы Джонни послал какие-нибудь свои работы и принял участие в этом конкурсе.

– Моя жена всегда на шаг впереди меня, – сказал Брайан, заходя в кухню. Он подошел к холодильнику, достал банку пива и посмотрел на Ванессу. Его лицо стало серьезным. – Я хотел сначала получить официальное приглашение, а затем сообщить об этом вам с Джонни.

– Я не знаю. – Ванесса нахмурилась. – Иногда меня начинает беспокоить то, что Джонни все время рисует и рисует и его больше ничто просто не интересует.

– В точности как его отец, – одобрительно кивнув, заметила Аннетт. – Джиму никогда не хотелось играть в футбол или заниматься еще чем-нибудь таким. Он только рисовал и рисовал.

– Если Джонни нравится рисовать, то это еще не повод для паники, – сказала Дана и осторожно коснулась рукой плеча Ванессы.

– Конечно, я понимаю это. Он счастлив, здоров, он делает то, что ему нравится. Чего же еще желать? Я очень рада за него, – поддержала ее Ванесса.

Было уже семь часов, когда Ванесса и Джонни, наконец, покинули дом Эбботов. Ванесса вела машину, а Джонни держал на коленях яблочный пирог, который ему вручила бабушка, и с восторгом рассказывал о том, как он провел время со своими двоюродными сестрами и братом.

Позже, уложив Джонни в постель. Ванесса пошла к себе в комнату. Она думала о том, что в этой жизни ей приходилось многое терять, но в то же время она понимала, что судьба к ней благосклонна и многое дает ей. Она потеряла мужа, но у нее есть Джонни, есть родственники Джима, хорошие друзья.

Плотнее запахнув на груди халат, Ванесса направилась в свою спальню. Как всегда, в коридорах гуляли сквозняки, в окна дул сильный ветер, отчего стекла в рамах тихо дребезжали. Ветки деревьев скребли по стенам, и черные длинные тени качались на полу и потолке.

«Как хорошо, что существуют электрические одеяла! Спасибо тому, кто изобрел такое чудо», – думала Ванесса, засыпая. Правда, в объятиях любящего мужчины она чувствовала бы себя гораздо лучше, но пока об этом можно только мечтать.

Мэтт Макканн ненавидел День благодарения. По правде говоря, он ненавидел все праздники, но День благодарения он как-то особенно не любил. У него просто руки чесались «отблагодарить» двух своих бывших жен, которые высосали из него все, что можно, а потом оставили его.

Ему надо было приобрести профессию адвоката и заниматься бракоразводными процессами. Так он сэкономил бы кучу денег. А ему пришлось раскошелиться на разводы по полной программе. Парни из конторы «Фриггинз» высосали из него почти столько же денег, сколько эти две шлюшки, на которых он имел несчастье жениться.

Пока вся страна набивала желудки индейками и произносила красивые слова любви, Мэтт проводил время с человеком, которого любил больше всего на свете, – с самим собой. Он заказал себе еду из китайского ресторана и купил шотландское виски.

Мэтт встает из-за стола и прошел на кухню. Там он налил себе еще один стакан виски и уселся на высокий стул. Закурил сигару.

Праздник Мэтт воспринимал лишь как досадную помеху работе. Он не мог спокойно закончить начатое дело, потому что все художественные галереи были закрыты. Как это ни прискорбно, но все должно было заработать не раньше понедельника.

Он откинулся на спинку стула, затянулся, посмотрел на свою сигару. Осталась половина. Мэтт неторопливо затушил ее. Он заплатил полторы тысячи за двадцать пять штук этих «сосок», но они стоили того. Очень редко ему удавалось выкурить сразу всю сигару.

Сделав еще глоток виски, Мэтт окинул взглядом свою большую чистую кухню, декорированную специально нанятым дизайнером. Здесь, собственно говоря, он бывал не так часто. Да и вообще в его особняке стоимостью полмиллиона долларов, который он называл домом, существовало немало комнат, в которые он не заглядывал месяцами.

На одной стене кухни висела картина с некоей абстракцией. Ее автором был сам Мэтт. Это полотно он написал лет двадцать назад, и тогда ему казалось, что мощью своего таланта он просто взорвет мир искусства. Его мать, упокой Господь ее душу, не одобряла увлечения сына живописью. Она считала, что ему следует выучиться на биржевого маклера, и открыто говорила Мэтту, что у него не те способности, чтобы можно было заработать на кусок хлеба с маслом.

В какой-то степени она оказалась права. У Мэтта действительно не было особых способностей к живописи, но зато у него выявился другой дар – он обладал прекрасным чутьем на чужие таланты, что позволило ему заработать немало денег. Мэтт стал сотрудничать с несколькими крупными галереями и поставлять им то, что очень скоро становилось востребованным, дорогим и могло иметь ценность «для вечности». Соответственно и заработки Мэтта увеличивались в геометрической прогрессии и превосходили все его ожидания.

Наконец, расправившись с виски и надев колпачок на сигару, он сполз со стула. Теперь можно отправляться в постель. Хотя было еще не очень поздно, Мэтт решил, что пора ложиться. Когда спишь, время бежит быстрее, да и нужно выспаться как следует, чтобы завтрашнее похмелье не было слишком тяжелым.

Когда Мэтт, направляясь в спальню, проходил по холлу, кто-то позвонил во входную дверь. «Черт, – буркнул себе под нос Мэтт, – кого это еще принесло в такое время? Кому я мог понадобиться в десять вечера? Может, нашелся шутник, который хотел поздравить меня с Днем благодарения? Избави меня, Боже, от друзей и родственников».

– Кто там? – спросил Мэтт и распахнул входную дверь.

И тут же на его голову обрушилась бейсбольная бита. Удар пришелся прямо между глаз.

Мэтт, качнувшись, отступил назад. Кровь в одно мгновение залила лицо, красные струйки побежали по подбородку, шее, тут же намочили рубашку. Острая боль пронзила лоб. Мэтту показалось, что у него просто раскололась лобная кость. Это была невыносимая боль. Но последовал еще один удар по голове. Потом еще раз и еще раз. Мэтт так и не увидел того, кто его бил. А потом боль ушла. Мэтт вдруг перестал вообще что-либо ощущать.

Убийца смотрел на окровавленное тело у своих ног, и дрожь удовольствия пробегала по его спине и груди. В наступившей тишине было слышно только его собственное дыхание. Никаких других звуков.

Бросив в сторону биту, он продолжал стоять и смотреть на свою жертву. И ему было хорошо. Очень хорошо. Так и должно было быть. Он правильно поступил.

Он знал, что почувствует удовлетворение. Да, все так и было. Он упивался местью. Но, кроме всего прочего, он испытывал возбуждение. Приятное возбуждение. Пальцы его рук слегка подрагивали, дыхание было прерывистым и быстрым.

Все оказалось до странности просто. Невероятно просто. Первый раз, с Андре, он еще волновался, что дело сорвется, кто-то помещает, не выдержат нервы. А теперь все прошло гладко, без сучка и задоринки. Он чувствовал себя прекрасно, он никогда еще не ощущал себя таким бодрым и энергичным.

Он долго вынашивал в своей голове план мести. Мечтал об этом. Список тех людей, которые должны были поплатиться за свою жадность, ненасытность, черствость, постепенно увеличивался. Эти люди только брали, ничего не давая взамен. Его фантазии иногда казались ему реальностью, и они становились все более красочными, все более похожими на действительность. Он даже начал продумывать детали. Он старался ничего не упустить. Все четко, целесообразно, по плану. Но воплощать этот план в жизнь он не хотел… И вот на открытии выставки с ним что-то случилось, что-то щелкнуло в его голове. Он понял, что пришло время действовать, претворять свои фантазии в жизнь.

У копов нет никакой информации. Расследование забуксовало. С каждым днем он чувствовал себя спокойнее, увереннее, сильнее.

Тот факт, что старина Мэтт жил в огромном доме один, существенно упрощал дело. Если бы он даже начал кричать и звать на помощь, никто бы его не услышал. А кроме того, кто бы ему дал шанс закричать? Он действовал четко и быстро, этот осел даже не успел раскрыть рта. Старина Мэтт оказался настолько глуп, что сам открыл ему дверь.

Он вдруг хихикнул. Сдавленное хихиканье прорвалось наружу и перешло в громкий хохот. Он смеялся и никак не мог остановиться. Это продолжалось до тех пор, пока из его глаз не брызнули слезы, а желудок не прихватило от боли.

Андре заплатил. Мэтт заплатил. Но оставались еще другие, которые тоже должны были заплатить…

Ванесса будет последней. Она тоже заплатит. Но сначала он ее немного помучает. Он придумал для нее кое-что интересное. Маленькое шоу перед тем, как отправиться на небеса.

О, теперь она узнает, что такое одиночество и отчаяние. Она узнает, что чувствует человек, когда весь мир отворачивается от него. Она поймет, каково это, когда тебе некуда идти и ты все время боишься. Когда от страха у тебя дрожат руки и ноги, а лоб покрывается холодным потом.

По его спине снова пробежала дрожь. Больше всех виновата именно она. Ванесса. Он хочет видеть ее перекошенное от боли и страха лицо, ее тело в предсмертных судорогах. Битой по голове? Нет, это слишком легкий способ распрощаться с жизнью. На этот раз он прибегнет к другому методу.

Он закрыл глаза. И перед его мысленным взором снова появилась она, Ванесса. Ее голубые глаза наполнились слезами, в них застыл ужас. Да, именно так все и случится. Слезы и ужас. Она заслуживает этого.

Открыв глаза, он снова посмотрел на неподвижное тело Мэтта Макканна. Грязная свинья, доившая художников. И ради чего? Чтобы набивать карманы?

Ему осталось сделать только самую малость. Он достал тюбик с краской, отвернул колпачок, выдавил краску на кисточку и тщательно растер ее по груди Мэтта.

Проделав эту операцию несколько раз, он окинул свою работу удовлетворенным взглядом. Краска перемешалась с кровью. Он положил пустой тюбик и кисточку в пластиковый пакет. Улыбнулся. Как долго он мечтал об этом. Он «зарисовал красным…».