Текст книги "Удачная попытка"

Глава 4

Сидя в приемной, Коул смотрел на часы. Он примерно знал, сколько времени медикам потребуется на то, чтобы оценить серьезность ранения, промыть и перевязать рану и подготовить Эрин к выписке.

Коул не удивился, когда увидел вернувшегося Майка.

– Нам надо поговорить, – мрачно сообщил тот.

– Я слушаю, – ответил Коул.

Он с должным уважением относился к Майку, брату женщины, которая от него забеременела, но пасовать перед ним не собирался. Коул догадывался, что именно думает о нем Майк, но это не значит, что он должен все это слушать. Что сделано, то сделано. Изменить что-либо уже нельзя.

Коул удивился, когда Майк сел рядом. Стоя, он занимал более выгодную тактическую позицию.

– Тебя давно не было в городе, и потому ты пропустил драму с моим стариком, – сказал Майк.

Коул не ожидал такого поворота.

– Ты о Саймоне?

– Нет. О Рексе Брэнсоне.

Коул вопросительно приподнял бровь, но вдруг вспомнил старые сплетни о том, как Саймон Марсден усыновил Майка, когда тот был еще младенцем. Не зная, к чему клонит Майк, Коул мог лишь молча слушать.

– Продолжай, – сказал он.

– Рекс сделал моей матери ребенка, то есть меня, когда они еще не были женаты. Рекс жениться не собирался, он был красивым парнем, и женщины на него вешались, да только ни с одной из них он надолго не задерживался.

– То есть он был таким же, как я, – сказал Коул.

– Я этого не говорил.

«Ну что же, хоть на этом спасибо», – подумал Коул.

Майк откинулся на спинку стула.

– Послушай, я знаю, как это, жить и знать, что ты не нужен своему отцу. Настоящему отцу. То, что Саймон все делал правильно, не имеет значения: осадок все равно останется. Ты понял, к чему я?

– Я не брошу своего ребенка, – с нажимом в голосе сказал Коул. Уж это он точно знал.

Коул любил свою работу. Она была опасной и уводила его в другую реальность. Та жизнь, которой он жил, выполняя задание, даже отдаленно не напоминала настоящую, не давала ни одного шанса насладиться ею сполна. Но вопрос в том, какую жизнь считать настоящей. Коул жил работой, и другой жизни не знал. И это двойственное существование вполне его устраивало. Но это не означало, что он не сможет дать своему ребенку того, что обязан дать.

Майк наклонил голову к плечу.

– Это начало. Но еще не конец.

Коул судорожно сглотнул.

– Эрин, – сказал он до того, как это имя успел произнести Майк.

– Я говорю о своей младшей сестренке. Я знаю, через что пришлось пройти моей матери, которая любила Рекса, или думала, что его любит.

– Между мной и Эрин все не так.

Майк скривился.

– Отчего-то мне думается, что забеременеть после случайной связи – это еще хуже.

Коул открыл было рот, но Майк поднял руку.

– Послушай, как бы сильно я ни любил свою сестру, я уважаю ее право жить так, как она считает нужным, и делать свой выбор.

Коул прищурился.

– Но?

– Но у нее должен быть выбор.

– Вот это уже решать нам с твоей сестрой. Без тебя, – процедил Коул.

Майк поднялся со стула.

– Знай, что если ты собираешься разбить ей сердце, то тебе придется отвечать перед нами всеми – перед всей ее семьей, – пригрозил Майк.

Теперь Коул сидел, а Майк нависал над ним, но запугать Коула ему не удалось, тот даже не думал глотать наживку.

– Разве не ты только что сказал, что, бросая ребенка, оставляешь шрамы в его душе, которые не заживают всю жизнь?

Майк смотрел на него почти с ненавистью.

– Мне было хреново, но я как-то с этим справился. Все лекарство, что мне понадобилось, – это любовь хорошей женщины. Не можешь дать ей того, что должен, так разворачивайся и уходи. Эрин найдет того, кто тебя заменит.

У Коула свело живот от ярости. Глядя в глаза тому, кого раньше считал другом, он сказал:

– А вот теперь мы подошли к главному. Я недостаточно хорош для твоей сестры.

– Ты сам это сказал.

Коул стиснул зубы, заклиная себя не пускать в ход кулаки.

– Предлагаю тебе уйти до того, как мы оба сделаем что-то такое, о чем сможем пожалеть. Я отец этого ребенка, и я буду присутствовать в его жизни в том качестве, в котором мы с Эрин того пожелаем. И на этом точка.

Коул выбрал этот момент для того, чтобы встать со стула.

– Я буду приглядывать за своей сестрой, Сандерс. И за тобой. – С этими словами Майк развернулся и ушел, оставив Коула дожидаться Эрин в состоянии злой взвинченности, которое, вообще говоря, не было для него характерно.

Майк лишь озвучил то, что Коул и сам думал, но слова Майка прозвучали для него как приговор. Хорошо, что у него еще оставалось время, чтобы успокоиться, до того как выпишут Эрин.

И Коул сумел взять себя в руки, несмотря на то что слова Майка по-прежнему звучали у него в голове. Майк много чего сказал, но тяжелее всего оказалось Коулу примириться с мыслью, что у Эрин будет другой мужчина.

Врач вел Эрин под руку по коридору, чтобы передать ее заботам Коула, которому предстояло доставить ослабевшую, измотанную болью Эрин домой в целости и сохранности. Главное сейчас – обеспечить Эрин комфорт и безопасность, а обо всем прочем он подумает как-нибудь потом.

В машине она молчала, и когда Коул оглянулся, то увидел, что Эрин заснула.

Взглянув на нее, Коул поймал себя на том, что улыбается. Она была все той же девочкой, какой запомнилась ему со школы, – ясноглазой дочкой начальника полиции Серендипити, дочкой босса его отца, которую всем ставили в пример. Тот факт, что она оказалась тигрицей в постели, ни в коей мере не умалял ее душевной чистоты. Майк хорошо ее знал, нравилось это Коулу или нет. Так или иначе, Эрин вошла в его жизнь навсегда – в этом у Коула сомнений не было. Она и их общий ребенок. Он был теперь в ответе за них. На всю оставшуюся жизнь. Его бросило в жар от этой мысли.

Стараясь не думать о неподъемном грузе ответственности, что свалился на его плечи нежданно-негаданно, Коул осторожно разбудил Эрин и помог ей выбраться из машины. Пусть не в самом добром здравии, Эрин все равно оставалась для него объектом сильного сексуального влечения, что неизбежно грозило осложнениями. Ноги едва держали ее, и ей пришлось опереться на его руку и прислониться к нему. Под свободно облегающей тонкий стан Эрин кремовой шелковой блузкой была тонкая трикотажная майка-бюстье, и поскольку этот день выдался необычно прохладным для августа, соски ее напряглись от холода. Коул мысленно обругал себя скотом за то, что обратил на это внимание, когда Эрин было совсем не до секса.

Но Коул все же оставался мужчиной, и, пока вел ее домой, испытал на себе в полной мере действие всей совокупности раздражителей, включая тонкий и все еще до боли знакомый аромат ее духов, прикосновение шелковистых волос и тепло хрупкого тела. И эта хрупкость заставляла его испытывать щемящую нежность и рождала в нем потребность заботиться о ней.

Поймав себя на этой мысли, Коул споткнулся. Пришлось остановиться, чтобы отдышаться.

– Спальня наверху, – сказала Эрин, по-своему интерпретировав эту внезапную остановку.

Пусть и дальше заблуждается на его счет, подумал Коул.

– Спасибо, – сказал он, направляясь к невысокой лестнице, ведущей в спальню.

Коул уложил ее на кровать и огляделся. Чисто женская спальня с безделушками и добротной светлой деревянной мебелью.

– Коул? – Она открыла карие глаза и сосредоточила на нем взгляд.

– Да?

– Я только… Спасибо тебе, – тихо сказала она, доверчиво глядя на него. Коула словно накрыла теплая волна.

– Не за что, – сказал он. – А теперь отдыхай.

Еще до того как он вышел из комнаты, она уснула.

Спустившись на первый этаж, Коул провел ладонью по лицу, словно хотел удостовериться в том, что все происходящее ему не привиделось. Спящая наверху беременная женщина. Упрямая беременная женщина. Женщина, к которой его тянуло все сильнее с каждой минутой, даже теперь, когда она была далеко не в лучшей форме. Пожалуй, именно ее уязвимость затронула какую-то тайную струну в его душе, о которой он раньше не подозревал. Не надо было напрашиваться к ней в сожители.

Увы, у него не было выбора.

Эрин проснулась и тут же почувствовала невыносимую боль в руке. Снизу доносились мужские голоса. Она заставила себя встать с постели и поплелась в ванную. Увидев свое отражение в зеркале, Эрин застонала. Одной рукой она смыла с лица остатки косметики, почистила зубы и пошла вниз разбираться с главными мужчинами ее жизни.

Майк и Сэм сидели за столом на кухне, обложившись папками. Коул стоял у окна. Эрин узнала эти папки – то были ее рабочие документы, многие из которых имели гриф «Для служебного пользования», и эти засекреченные документы лежали открытыми перед Майком.

Эрин сердито прокашлялась.

– Что это вы делаете, смею спросить?

Майк поднял на нее взгляд. Раскаяния на его лице Эрин не заметила.

– Я распорядился, чтобы сюда привезли документы по недавним делам. Хочу выяснить, кому понадобилось в тебя стрелять.

– И ты не мог дождаться, когда я проснусь? – Охватившее ее раздражение отодвинуло боль на второй план.

Сэм поспешно поднялся и подошел к сестре.

– Ты в порядке? – участливо спросил он, пристально глядя на нее такими же, как у сестры, карими глазами.

Эрин очень любила младшего брата, и он ее любил, но, как и Майк, слишком уж назойливо ее опекал.

– Я была в порядке, пока не застукала вас обоих копающимися в моих рабочих документах.

– Расслабься, – как ни в чем не бывало сказал Майк.

– Ты знаешь, что мы должны выполнять свою работу, – дипломатично поддержал брата Сэм.

– Так и поезжайте к себе на работу! – перебила его Эрин. – Разве вы не хотите найти пулю? И если вам нужна информация по моим делам, вам не приходило в голову попросить ее у меня?

Коул молча наблюдал за происходящим. Уже само его присутствие в ее маленьком домике заставляло Эрин нервничать, но устраивать разборки с Коулом она не собиралась, по крайней мере до тех пор, пока не внушит братьям, что их вмешательство не приветствуется.

Крик потребовал от Эрин немалых усилий, от напряжения рука разболелась так, что она не смогла сдержать стон.

– Хватит. Вы оба все слышали. Довольно с вас. Уезжайте. Эрин надо отдохнуть, – сказал свое веское слово Коул.

Большинство мужчин в жизни Эрин пасовали перед ее братьями, которых Бог силой не обделил. Большинство, но не Коул Сандерс. Но то, что Коул сумеет подчинить Майка и Сэма Марсденов своей воле, не означает, что Эрин обретет долгожданную свободу. Коул, точно так же, как и ее братья-копы, не верил, что Эрин может жить своим умом. Она все это понимала, но в данный момент предпочла бы, чтобы братья ушли, а Коул остался.

Майк поднялся во весь рост, но это не дало ему преимущества перед соперником.

– Послушай, то, что ты обрюхатил мою сестру, не дает тебе права здесь хозяйничать.

– Какого черта?! – воскликнул Сэм, из чего Эрин сделала вывод, что он только сейчас узнал о ее беременности.

– Спасибо большое, – пробормотала Эрин.

Коул стиснул зубы.

– Во-первых, следи за своим языком, Майк. Во-вторых, я всего лишь повторил вам то, что вы не пожелали услышать: Эрин требует, чтобы вы ушли. А в-третьих, я здесь, чтобы ее защищать. И если мне придется защищать ее от вас, так тому и быть, – сказал Коул и скрестил на груди руки.

Ответом ему было заряженное угрозой молчание. Эрин поняла, что если она немедленно что-то не предпримет, потасовки не избежать.

– Давайте возьмем тайм-аут, – жизнерадостно сказала она, – скажем, до вечера или до завтрашнего дня. Я сама просмотрю свои дела, а вы двое поедете на работу.

– Ты беременна? – спросил Сэм. Очевидно, мозг его отказывался воспринимать подобную информацию. – От него?

Эрин кивнула:

– Да. Но эту тему мы обсудим в другой раз. Я не отказываюсь от разговора, но только не сейчас, хорошо? Просто дайте мне, вернее, нам, побыть вдвоем.

Сэм повел плечами, словно разминался перед боем. Но тут он обернулся к Эрин и, коснувшись ее руки, сказал:

– Ты всегда будешь моей любимой сестрой, и я всегда буду тебя защищать. Но я понял тебя. Я ухожу, но я еще вернусь. И тогда мы поговорим.

– Да, Сэм, спасибо, – сказала Эрин, чмокнув Сэма в щеку. – А ты что скажешь, Майк?

– И я ухожу, – недовольно ответил тот.

Чуть позже она позвонит Каре и предупредит ее, что сегодня в Майке лучше не будить зверя, а если этот зверь проснется, то стоит успокоить его лаской.

– И тебе спасибо, Майк, – сказала Эрин, проводив братьев до двери.

Закрыв за ними дверь, она обернулась к Коулу.

– Ну вот, они ушли.

– Верно, ушли.

– И что дальше? – спросила она. Ей действительно было любопытно, что, по его мнению, входит в обязанности ее телохранителя.

– Если ты выйдешь из дома, я пойду с тобой.

Эрин кивнула:

– А если я останусь дома и буду смотреть телевизор?

– И я займусь тем же.

«Коротко и ясно», – подумала Эрин.

– Э… И ты будешь уезжать на ночь и приезжать утром до того, как мне ехать на работу?

Коул прищурился:

– Я думал, мы все обговорили в больнице. Я буду жить здесь. С тобой.

– Послушай, я отдаю себе отчет в том, что, пока не нашли того, кто в меня стрелял, находиться на улице без охраны для меня опасно, но зачем мне телохранитель здесь, в доме?

– Охранная сигнализация простенькая, вырубить ее ничего не стоит, – скривившись, заметил Коул.

Эрин пожала плечами:

– Меня она устраивает. В случае попытки несанкционированного проникновения в центральном отделении полиции получат сигнал. Если эта квартира и эта сигнализация устраивали Кару, когда она тут жила, то и мне не на что жаловаться.

Коул насупился.

– Я останусь здесь, – упрямо повторил он.

Одного взгляда на него Эрин хватило, чтобы осознать всю бессмысленность возражений.

– Тогда давай посмотрим, что у нас есть на обед, – пробормотала она, открыв холодильник.

Коул подошел к ней со спины. Она отчетливо почувствовала тепло его тела, его мужественный запах. Эрин не понимала, отчего он оказывает на нее столь сильное воздействие, но факт оставался фактом: Коул ее возбуждал, несмотря на мучившую боль и вызывавшую досаду слабость. Впрочем, она бы не забеременела от него, если бы не испытывала к нему желания. Но неужели все то, что произошло с ней за последнее время, все, что перевернуло ее жизнь с ног на голову, не умерило ее похоти?

Коул через ее плечо заглянул в холодильник.

– Ну вот, – неодобрительно сказал он.

Эрин окинула взглядом пару баночек йогурта, яйца, пакет обезжиренного молока и пару апельсинов. Ах да, и еще несколько пачек шоколадного печенья, которое выглядело так заманчиво раньше, когда ее не мучила тошнота. Она держала печенье в холодильнике, потому что ей нравилось есть его холодным.

– Что-то не так?

– В доме нет нормальной еды. Неудивительно, что у тебя едва не случился голодный обморок, – пробормотал Коул.

Эрин смотрела на него в недоумении.

– Это был обычный приступ утренней тошноты, – наставительно сообщила она.

Коул недоверчиво приподнял бровь.

– Может, и так.

Упрямец.

– Если ты считаешь, что тебе нечего есть, поезжай в супермаркет и купи всего, что твоей душе угодно. Тебя никто не держит.

– Именно это я и собираюсь сделать. А ты поедешь со мной. Я не оставлю тебя одну, помнишь?

Эрин решила не удостаивать его ответом.

– Сегодня мы закажем еду на дом, чтобы ты могла отдохнуть, а завтра уже отправимся за покупками. До следующей недели тебе на работу не выходить. Врач сказал, что ты должна набраться сил.

Эрин нахмурилась. Возможно, он и был прав, но ей не нравилась его авторитарность.

– Будут еще какие-нибудь указания? – с издевкой спросила она.

Он повернулся к ней и пригвоздил ее к месту взглядом.

– Насколько мне помнится, тебе нравилось, когда я тобой командовал.

У Эрин перехватило дыхание. Он попал в самое уязвимое место.

– Нехорошо с твоей стороны напоминать мне об этом, – пробормотала Эрин.

Он усмехнулся, и Эрин вышла из кухни.

– Куда ты?

– Принять обезболивающее и посмотреть телевизор.

– Только не на пустой желудок, – сказал он. – Я сделаю тебе омлет.

Эрин стремительно развернулась и уставилась на него во все глаза.

– Ты умеешь готовить? – изумленно спросила она, потому что сама готовить не умела.

– Если хочу есть, я готовлю. Пока жил над баром, я себя особо не утруждал, но здесь? Да, я буду готовить. А как у тебя с этим делом?

Мать Эрин всегда говорила, что жалеет о том, что не привила дочке любовь к приготовлению пищи, но Эрин никогда не разделяла сожалений матери.

– Вообще-то… – протянула Эрин.

Коул окинул ее взглядом.

– Вот так? А как же ты выживаешь?

– Очень просто! Мама живет в полумиле отсюда. Семья моей лучшей подруги владеет семейным рестораном. Едва ли у меня есть шанс умереть от голода.

– Ты тощая, а сейчас тебе надо есть за двоих, – вынес свой вердикт Коул. В кухонном шкафу он отыскал кастрюлю и прочие необходимые ему принадлежности. – Сядь, – приказал он, указав на стул лопаткой.

Эрин с радостью опустилась на стул. Ноги подкашивались от слабости, и от боли у нее кружилась голова.

– Надеюсь, ты всегда будешь такой послушной, – сказал он и улыбнулся. Сердце ее при этом отчетливо екнуло.

– На это можешь не рассчитывать, – пробормотала она.

– Странно, что ты не готовишь, а в доме у тебя есть все необходимые для этого инструменты.

– Что я могу сказать? Моя мама все еще сохраняет надежду. – Кстати, о маме. Эрин вспомнила, что ей еще предстоит сообщить матери о своей беременности.

И при этой мысли на нее накатила тошнота, не имеющая отношения ни к голоду, ни к уже привычному утреннему недомоганию. Опустив голову на стол, она стала ждать, когда ее накормят.

Эрин удалось пережить первую ночь пребывания Коула в ее доме благодаря тому, что она этой ночи практически не заметила. Проснувшись утром и обнаружив себя в постели, она не смогла вспомнить, как там оказалась. Должно быть, она отключилась в гостиной, когда смотрела телевизор после ужина. Что означало, что в кровать ее перенес Коул. Настоящий рыцарь на белом коне, кто бы мог подумать!

Мрачный рыцарь, который провел годы, работая агентом под прикрытием, занимаясь бог знает чем и бог знает с кем. Такая работа не могла не оставить следа на его психике, и она же научила его скрытности. Впрочем, он и подростком не отличался открытостью. Как бы там ни было, Эрин, как ни старалась, не могла понять, что он чувствует в связи со сложившейся ситуацией, но то, что он сам вызвался о ней позаботиться и делал все, чтобы поставить ее на ноги, было неоспоримым фактом.

Для Эрин такое отношение со стороны мужчины было внове. Признаться честно, она была благодарна Коулу за то, что он делает. Хорошо, когда можно болеть себе и ни о чем не думать.

Именно эта мысль и подняла Эрин с постели. К хорошему привыкаешь быстро, а потом не сможешь обходиться без посторонней помощи. Что она станет делать, когда Коула не будет рядом и ей придется самой заботиться не только о себе, но еще и о ребенке. Разумеется, он тоже будет принимать посильное участие в воспитании их общего ребенка, и Эрин не была настолько глупа и наивна, чтобы отказаться от финансовой помощи Коула. Но для нее эта беременность означала, что придется проститься с мечтой о той любви и том браке, в котором, к примеру, жили ее родители. В котором теперь жили Майк и Кара. Или Алекса и Люк. Найти хорошего мужчину непросто, но найти того, кто взял бы на себя заботу о ребенке от другого мужчины, втройне сложнее. И Эрин прекрасно понимала, что не стоит тешить себя иллюзиями. Из того, что Коул готов был выполнить обязательства по отношению к ее ребенку, не следовало, что она сама ему небезразлична. Он предельно ясно демонстрировал свое отношение к ней при каждой их встрече после той случайной ночи.

Смотреть правде в глаза было больно, и рука продолжала болеть. Но жизнь продолжалась. Эрин встала и, как и вчера, одной рукой умылась и почистила зубы. Когда она вышла из ванной, в дверь позвонили.

Коул ее опередил. Она слышала, как он говорил с кем-то, кто стоял за дверью. Приоткрыв дверь, он посмотрел, нет ли за ней кого подозрительного, и лишь затем неохотно впустил Мейси.

Девушка протиснулась мимо него и, дождавшись, когда он закроет за ней дверь и повернется к ней лицом, выпалила на одном дыхании:

– Что вы тут делаете и где Эрин?

– Я здесь, – сказала Эрин с верхней ступеньки лестницы.

Мейси и Коул одновременно повернули к ней головы. В глазах Мейси стоял ужас. Эрин спустилась вниз. Мейси уже не выглядела такой напуганной, когда собственными глазами увидела, что ее подруга в относительном порядке.

– Ах ты, бедняжка, – сказала она, скосив взгляд на забинтованную руку Эрин. – Садись, тебе, наверное, стоять тяжело.

– Судя по всему, ты уже в курсе того, что произошло? – спросила Эрин.

– Худые вести не лежат на месте, – не без сарказма ответила Мейси.

– Я не знал, что ты проснулась, – сказал Коул. Он стоял, сунув руки в карманы джинсов, и буравил ее взглядом, невольно заставляя Эрин нервничать.

Сегодня на нем была черная футболка, подчеркивающая скульптурную красоту и мощь его мускулов. Коул не успел побриться, но щетина, надо признаться, была ему к лицу. Он был похож на парня с обложки глянцевого журнала для дам, тогда как она была похожа на дохлую кошку.

– Болит? – спросил он.

– Очень, – призналась Эрин.

Глаза его потемнели.

– Ты можешь принимать какие-нибудь обезболивающие лекарства, которые не противопоказаны в твоем положении? – спросила Мейси, и Эрин вздрогнула, очнувшись.

Она совсем позабыла, что они с Коулом не одни. Похоже, рядом с этим мужчиной такие помрачения рассудка в порядке вещей.

Мейси внезапно закашлялась, расширив глаза. Эрин едва сдержала смех.

– Он знает, – успокоила подругу Эрин.

– Правда? – Мейси развернулась и посмотрела на Коула. Лицо у того было каменное. – Так тебе разрешили что-нибудь принимать?

– Парацетамол. И еще доктор дал мне рецепт на более сильный препарат, который можно принимать только изредка, когда боль уже нельзя терпеть, но я стараюсь без него обходиться.

Мейси пожала ей руку.

– Ну, я уверена, что самое лучшее лекарство – это отдых. Тебе надо поменьше двигаться.

Коул кивнул:

– Она права. Сядь. Я пойду на кухню и принесу что-нибудь на завтрак.

Мейси прищурилась, глядя на Коула. Очевидно, она пока не могла составить о нем определенного мнения.

– У меня в машине полно еды для тебя. Мама передала столько, что хватит на пару дней. Только не забывай разогревать, и все.

Соня Донован, мать Мейси, была славной женщиной, которая относилась к друзьям своих отпрысков так, словно они были ее детьми.

– Поблагодари ее от меня.

– Непременно.

– Ну, я уже взболтал омлет, так что сегодня завтракать ты будешь тем, что я приготовлю. – Коул перевел взгляд на Мейси: – Оставьте ключи от машины на тумбочке, и я принесу еду, которую вы привезли для Эрин, как только приготовлю завтрак. – Не дожидаясь ответа, Коул направился на кухню.

– Он всегда такой разговорчивый? – спросила Мейси, не скрывая сарказма.

– Сегодня Коул – само обаяние, – ответила Эрин.

– Так как все прошло, когда ты ему сказала? – спросила Мейси, когда они с Эрин устроились на диване в гостиной.

Эрин болезненно поморщилась, вспоминая, как все это было.

– Все произошло случайно. В отделении экстренной помощи вместо палат кубрики с занавесками, вот он и услышал, что говорил врач. А врач сказал, что не может прописать мне сильные обезболивающие из-за беременности. Коул был в шоке, это точно. Но мое ранение оттеснило тему беременности на второй план. По правде, мы еще и не говорили об этом. – Эрин прикусила нижнюю губу.

– Как бы там ни было, он здесь и о тебе заботится. Разве это не значит, что вы пара?

Эрин покачала головой:

– Совсем не значит. Он мой телохранитель. Они с Майком едва не подрались, когда решали, кто из них повезет меня из больницы и где я буду жить. Когда я настояла на том, чтобы вернуться в свою квартиру, Майк уступил и позволил Коулу поиграть в сторожевого пса. – Эрин совсем не нравилась роль опекаемой Коулом жертвы неизвестного преступника, но еще меньше ей нравилось то, что она и ее ребенок станут пожизненной обузой для Коула.

Эрин мечтала о будущем, в котором найдется место для мужчины, который будет ее любить и которому она будет отвечать взаимностью. Возможно, взгляды ее были старомодными и наивными, но она видела, как относятся друг к другу ее родители и как Майк относится к Каре, стараясь изо всех сил сделать ее счастливой. Меньшее ее не устраивало. И тем более она не хотела быть камнем на шее у мужчины.

– О чем это ты вздыхаешь? – спросила Мейси, проявив неприятную для Эрин наблюдательность.

– Ни о чем. Я не вздыхаю. Все прекрасно.

Мейси, судя по выражению лица, ей не поверила.

– Для простого телохранителя он слишком уж заботлив.

– В нем говорит чувство долга, и ничего больше. – Эрин нахмурилась. – Как только я смогу шевелить рукой, в его услугах нужда отпадет.

– Поживем – увидим. Кстати, удалось что-нибудь узнать о стрелявшем? В городе говорят, что это был какой-то глупый подросток, решивший поиграть с ружьем.

Эрин приподняла бровь.

– Правда? Насколько мне известно, полиции до сих пор ничего не удалось выяснить, и это при том, что расследованием занимаются главные мужчины в моей жизни.

– Кстати, о главных мужчинах в твоей жизни. Он чертовски сексуален. Но ведь ты и сама об этом знаешь, верно? – Мейси понизила голос, говоря о Коуле.

– И еще он унылый и мрачный, – сказала Эрин, предпочтя умолчать о том, что порой он бывает очень заботливым и ласковым. – И замкнутый. Он никого не пускает в свой мир.

– Ты – мать его ребенка, тебе и карты в руки. Кому, как не тебе, моей славной и заботливой лучшей подруге, отыскать путь к его сердцу?

– Я думала, ты станешь отговаривать меня от попыток наладить с ним отношения, – с искренним удивлением сказала Эрин. Она тоже понизила голос до шепота: – Потому что мои братья вне себя от злости, у моих родителей крышу снесет, когда они узнают, и никто в городе не желает с ним общаться, за исключением его двоюродного брата.

– И тебя, – к месту напомнила ей Мейси. – Кроме того, все, что ты перечислила, отчего-то не помешало тебе получать удовольствие от общения с ним. Иначе ты бы с ним не переспала, – с ухмылкой заметила Мейси. – Я полностью доверяю твоим суждениям. Я всегда считала, что ты умеешь разбираться в людях. Так что, если ты не изменила своего мнения о нем…

– Нет! – Эрин не стала бы делиться с Мейси тем, что узнала о его прошлом, но подруга была права. Интуиция у Эрин была развита неплохо. Она всегда считала Коула порядочным парнем, и то, что она узнала о нем вчера, и то, как он себя повел, лишь подтверждало ее догадки, что бы он ни видел и что бы ни делал, работая тайным агентом.

Эрин забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

– Послушай, я знаю, что он возьмет на себя ответственность за ребенка, но от жизни я хочу большего. Я иного жду от отношений. Ты знаешь.

Мейси кивнула. Когда она встретилась с Эрин взглядами, глаза ее были серьезными.

– Тогда я предлагаю тебе найти способ получить то, что ты хочешь, от мужчины, который является отцом твоего ребенка.

Эрин хотела было ответить, но из кухни донесся голос Коула:

– Еда готова.

– Он готовит, – с восторженным вздохом констатировала Мейси. – Он мог бы стать настоящим хозяином в доме.

Не желая спорить с подругой, Эрин осторожно встала с кресла. Коулу Сандерсу роль хозяина в доме совсем не подходила. Для него были пустыми словами такие понятия, как домашний очаг, дом, семья и, главное, любовь.