Текст книги "Удачная попытка"

Глава 5

Мейси осталась у Эрин завтракать, затем помогла подруге принять душ и вымыть голову так, чтобы не намочить повязку.

Утомленная, Эрин упала на кровать без сил.

– Спасибо, Мейси. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Мейси ухмыльнулась.

– Не за что. Мистер Телохранитель может быть по-своему полезен, – выразительно приподняв бровь, добавила Мейси, – но кое-что по силам только подружке. Если только… ты не захочешь, чтобы он снова увидел тебя голой.

Эрин приподнялась на подушках.

– Ты что, сошла с ума? Из-за этого я и забеременела.

– Что говорит о том, что он силен во всех смыслах, – со смешком ответила Мейси. – Еще что-нибудь сделать перед уходом?

– Ты и так сделала для меня слишком много, – с улыбкой сказала Эрин. «Хорошо, что есть на свете настоящие подруги», – подумала она.

– Эй, я знаю, что ты для меня сделала бы то же самое. Я загляну к тебе позже. – Мейси послала ей воздушный поцелуй и направилась к двери, но перед тем как уйти, обернулась и сказала: – Если ты заинтересована в Коуле не только как в телохранителе, то имей в виду: твой мужчина как раз там, где он тебе больше всего нужен. Пора действовать.

Мейси выскочила за дверь раньше, чем Эрин придумала, что сказать. Эрин чувствовала, что слегка запуталась. Она должна все обдумать. Спонтанность в ее случае – не лучшая тактика. Подумать, чтобы не совершить ошибку вновь. Эрин положила руку на свой все еще плоский живот не в силах поверить в то, что там, внутри, растет новая жизнь. Что бы ни случилось между ней и Коулом, это не произойдет из-за того, что она заставила его дать ей то, чего он дать не в силах, или, что еще хуже, больше того, что он хочет дать. Мейси живет в мире своих фантазий, но Эрин хорошо понимала различия между сказкой и былью.

При мысли о Мейси Эрин едва не вскочила с кровати, застонав от боли, причиненной резким движением.

– Черт! – до нее только что дошло, что Мейси спустилась вниз одна и, следовательно, имеет прекрасную возможность загнать Коула в угол и попытать с пристрастием.

Дабы предотвратить такое развитие событий, Эрин бросилась к лестнице.

– Я не из тех, кто любит совать нос в чужие дела, – говорила Коулу Мейси, – но там, наверху, моя лучшая подруга, и если вы сделаете ей больно, я вернусь и пристрелю вас.

– Тогда вам лучше занять очередь за ее братьями, – с насмешливой и такой сексуальной ухмылкой ответил Коул.

Эрин не знала, что именно так его позабавило, потому что ей было ужасно неловко и совсем не смешно.

– Мы взрослые люди, Мейси, сами разберемся, – сказала, обращаясь к подруге, Эрин.

– Зачем ты встала с постели? Сама же сказала, что у тебя сил нет. Возвращайся в кровать.

Проигнорировав указания Мейси, Эрин спустилась в холл.

– Я хотела помешать тебе наделать глупостей, но вижу, что опоздала.

– Нет ничего плохого в том, что у тебя есть надежный тыл, – сказал Коул, обращаясь к Эрин, чем весьма ее удивил.

– И я убеждена, что он на твоей стороне, – сказала Мейси, кивнув в сторону Коула.

– Я вас услышал, – заверил ее Коул.

Эрин закатила глаза.

– Поезжай домой, Мейси.

Мейси послала ей воздушный поцелуй.

– Я позже заскочу! – сказала она и, помахав на прощание рукой, вышла из дома.

– Ты хочешь посмотреть телевизор и отдохнуть? – спросил Коул.

Эрин кивнула.

Через несколько минут они оба уже смотрели телевизор. Через полчаса глаза у Эрин начали слипаться. Коул настоял на том, чтобы она поднялась в спальню, и Эрин, вместо того чтобы возмутиться его начальственным тоном, послушно поднялась с дивана. Постоянное присутствие рядом с ней сексуального, сильного и желанного мужчины будоражило ее и изматывало.

Эрин уже собралась подняться в спальню, когда в дверь позвонили. Она хотела открыть, но Коул остановил ее:

– Я открою. Оставайся здесь.

Эрин недовольно поморщилась, но возражать не стала. Постоянная боль в руке утомляла, и по крайней мере на данный момент потворствовать ему было куда легче и приятнее, чем вступать с ним в споры.

Коул посмотрел в застекленное окошко в двери и лишь затем чуть приоткрыл ее, положив руку на пистолет в кобуре.

«Господи, не слишком ли он переигрывает?» – подумала Эрин.

Коул говорил с кем-то сквозь щелку, затем открыл дверь пошире и вернулся с вазой, полной желтых роз. Ее любимых цветов.

– Интересно, кто их прислал? – спросила она с радостным возбуждением в голосе, ибо какая женщина не любит получать розы?

Коул с мрачным лицом поставил вазу на стол. Эрин протянула руку за карточкой.

«Береги себя и не торопись возвращаться, пока не будешь к этому готова.

Эван».

– Ну, и кто прислал тебе цветы? – раздраженно поинтересовался Коул.

– Это не важно.

Коул выхватил у нее из рук записку.

– Эй, это личное!

– Что, если она от стрелка?

Коул прочел записку и помрачнел еще больше.

– Кто такой Эван, черт возьми?

– Эван Кармайкл – мой босс.

Коул пробормотал что-то невразумительное.

– Что ты сказал? – спросила Эрин, пытаясь вывести их общение в более цивилизованное русло. Если дело так дальше пойдет, они поубивают друг друга.

– Ничего. – Коул уселся перед телевизором и больше не произнес ни слова.

Если бы Эрин не знала, что этого не может быть, она бы решила, что Коул ревнует. Но все его прошлые поступки утвердили Эрин в мысли, что он ее ни к чему и ни к кому в ее жизни ревновать не станет. Значит, это что-то другое.

Через пару дней совместного с Коулом проживания голова у Эрин прояснилась настолько, что она вспомнила, что должна кое-где быть в четверг вечером.

Она постучала в дверь гостевой комнаты.

– Войдите.

Эрин вошла и увидела Коула, делающего отжимания на полу. На нем были черные гимнастические шорты и больше ничего. Мышцы его играли при каждом движении.

Эрин сглотнула слюну.

– Я забыла сказать, что мне надо выехать в город.

Коул ловким движением вскочил на ноги.

– Я вижу. – Он окинул взглядом ее наряд – джинсы, черный шелковый топ и балетки. – И куда мы едем?

Это «мы» эхом отдалось у нее в голове.

– Я встречаюсь с клиентами по четвергам в офисе на выезде из города.

– У тебя больничный на всю неделю, – напомнил ей Коул.

– Речь идет лишь о сегодняшнем вечере, и я не собираюсь это обсуждать.

Он приподнял бровь и спросил:

– Где именно на выезде?

– Дом по соседству с закусочной Лин.

Коул скрестил руки на груди.

– Не самый благополучный район. Вечером тебе там делать нечего.

– Увы, я туда еду. Что, как ты столь красноречиво мне объяснил, означает, что ты едешь тоже. То, что я прогуливаю свою дневную работу, уже плохо, но тех своих клиентов я подвести не имею права. Они очень на меня рассчитывают. – Эрин, решив, что сказала достаточно, собралась уходить, но передумала и обернулась: – Встречаемся внизу, когда будешь готов. – Потом еще немного подумала и добавила: – Пожалуйста.

Коул не собирался никуда выходить из дома сегодня вечером, но увидев ее настрой, решил не дразнить гусей. Вскоре он уже парковал джип Эрин на тускло освещенной стоянке перед закусочной. На соседнем доме над дверью красовалась табличка. Коул прочел ее, и ему все стало понятно.

– На общественных началах, значит?

Эрин гордо улыбнулась и, опередив его, взялась за ручку.

В приемной было полно народу, в основном женщины, многие из которых пришли сюда с маленькими детьми. Хотя некоторые и головы не подняли, когда они с Эрин вошли, а другие с опаской посматривали на Коула, дети, увидев Эрин, оживились.

– Эрин! – Маленькая девочка с двумя недостающими передними зубами подбежала к ней, широко улыбаясь.

– Привет, Мэри! – сказала Эрин и присела, чтобы глаза ее были вровень с глазами ребенка. – Как дела?

– Хорошо. Мама сказала, что если ты сможешь получить деньги от моего папы, мы скоро переедем из приюта в настоящую квартиру.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещала ребенку Эрин.

У Коула защемило сердце не столько от слов девочки, сколько от того, как серьезно она об этом говорила. Такие большие надежды и такие печальные обстоятельства. Но она смотрела на Эрин с такой надеждой, что даже Коул был готов поверить в то, что Эрин способна творить чудеса.

Он согласился с требованием ждать ее в приемной и не заходить в кабинет. Он понимал, что конфиденциальность должна быть соблюдена, особенно с такими вот клиентами. И он прождал четыре часа, пока она работала со всеми этими людьми, не оставив никого из присутствовавших в приемной без внимания. Она продолжала работать и тогда, когда глаза у нее закрывались, и он заметил, как она сдерживает зевоту, провожая за дверь свою предпоследнюю клиентку. Он знал, что эта клиентка предпоследняя, потому что сам запер парадную дверь. Эрин ждала ребенка, была ранена и нуждалась в отдыхе. Она должна была простить ему эту вольность, если бы даже узнала о том, что он сделал. Но, к счастью, она ничего подозрительного не заметила.

– Рука болит? – спросил он, помогая ей сесть в машину.

– Очень.

Коул сдержался, хотя ему очень хотелось отчитать ее за чрезмерное усердие.

– Эти женщины на тебя рассчитывают.

– Это так. – Эрин прислонилась виском к стеклу.

– Я вот думаю, как бы поступила моя мать, если бы у нее была возможность прийти в контору вроде этой, – сказал он, глядя вперед, на дорогу.

– Что? – Эрин подняла голову.

– Ничего. – Коул не любил разговаривать про то время.

Эрин пристально смотрела на него своими умными усталыми глазами.

– Я всегда знала, что мне повезло. У меня было счастливое детство. А как жилось моей маме в юности? Ей тоже повезло, потому что Саймон сделал то, чего не сделал настоящий отец Майка. Но как бы сложилась ее жизнь, если бы ей не встретился такой Саймон? Если бы ей, матери-одиночке, некуда было пойти, не к кому обратиться? Я хочу, чтобы эти женщины знали, что им есть куда прийти. Есть к кому.

О Господи, она была слишком хороша для этой жизни. Его мать ее бы полюбила.

– Им повезло с тобой.

Она послала ему благодарную улыбку.

– Мне приятно, что ты это сказал.

Эрин зевнула.

– Вообще-то я не очень приятный человек.

Она покрутила головой из стороны в сторону, разминая шею.

– Временами ты бываешь очень милым, – возразила она.

К счастью, он успел повернуть на подъездную дорогу к ее дому до того, как пришлось что-то сказать в ответ.

Кое-как Эрин пережила первую неделю совместного с Коулом проживания. Положительных сдвигов в их отношениях практически не наблюдалось, что беспокоило, поскольку поддерживать отношения с ним ей предстояло и дальше, возможно, всю оставшуюся жизнь. Ни один из них не поднимал тему ее беременности, хотя она чувствовала, что ему нужно время, чтобы примириться с новой реальностью. И поскольку и ей тоже требовалось время, чтобы осознать всю значимость произошедших в ее жизни перемен, торопить его Эрин не хотела.

К тому же необходимость жить с ним бок о бок уже являлась серьезной нагрузкой для ее психики, как и временная недееспособность и боль в руке. Впрочем, боль постепенно утихала. Ради ребенка она старалась принимать как можно меньше медикаментов, и как следствие не высыпалась.

И все же Эрин вернулась к работе с радостью – она устала сидеть дома взаперти и в офисе чувствовала себя больше в своей тарелке, чем в собственной квартире.

Трина устроила в ее честь торжественную встречу с тортом. Эрин растрогалась до слез. Хотя, наверное, слезы – продукт бурной гормональной деятельности. Два первых рабочих дня дались ей тяжелее, чем она предполагала. Эрин быстро уставала – организм не успел восстановиться после ранения, плюс к этому беременность.

Эван не остался безучастным и сам предложил ей поработать в щадящем режиме. Потом, когда она окончательно выздоровеет, все можно будет наверстать. Эрин была благодарна ему за понимание и перестала брать на себя больше, чем сможет выполнить. Эта неожиданная беременность заставила Эрин осознать, что силы ее не беспредельны, и она перестала мнить себя суперменшей.

Самой большой проблемой Эрин на работе был Коул. Он угрюмым стражем сидел под дверью ее кабинета, что не могло не множить слухи и сплетни среди женской половины сотрудников прокуратуры. Эрин, которая никогда не любила пускать посторонних в свою личную жизнь, объяснила всем, что Коул является ее телохранителем и будет находиться здесь до тех пор, пока полиция не установит личность стрелявшего в нее человека и не узнает, почему стреляли в нее. Эрин даже не хотелось думать о том, как отреагируют ее коллеги, когда округлившийся живот уже невозможно будет спрятать и правда о ней и Коуле станет достоянием гласности.

Думая про коллег, Эрин прежде всего имела в виду Эвана, своего босса. Он открыто демонстрировал свое неприязненное отношение к Коулу, и Коул отвечал ему взаимностью. И к чему весь этот сыр-бор? Да, в прошлом Эван пытался за ней ухаживать. Да, она сходила с ним на одно свидание после того, как Эван вернулся в город. Это было еще до того, как его назначили начальником Эрин. Но нет, Эрин не почувствовала искры между ними, по крайней мере настолько сильной, чтобы пойти на следующее свидание с ним. Нельзя сказать, чтобы он отступился от нее. Эван продолжал за ней ухаживать, и она слегка флиртовала с боссом, но все это было всего лишь игрой с обеих сторон. Эрин была для него положительным стимулом, и он получал удовольствие от этой «гонки преследования». Но Эван был в первую очередь профессионалом, и он по достоинству оценивал ее профессиональный потенциал. И Эрин, в свою очередь, уважала и ценила его как классного юриста. Безобидная игра, только и всего. Но Коул ее таковой не считал.

С тех пор как курьер принес те розы, Коул вел себя так, словно видел в Эване врага и соперника, которого надо любой ценой заставить отступиться от предмета его притязаний. К несчастью, Эван точно так же вел себя в отношении Коула. На самом же деле ни тот ни другой впрямую не заявляли на нее никаких прав. Вся эта бессмысленная игра мускулами действовала Эрин на нервы, и чем дальше, тем больше.

Что касается расследования нападения на Эрин, то пулю нашли: она застряла в стоявшей неподалеку машине, а гильзу обнаружили возле перелеска. Опытный преступник никогда не оставил бы улик, что наводило на мысль, что они имеют дело с новичком, человеком случайным. Как бы там ни было, теперь у них был материал для работы. Майк отправил улики в криминалистическую лабораторию штата, но там, как всегда, было полно другой работы, по более важным делам. Неудивительно, что отписка из лаборатории взбесила Майка, и, чтобы успокоить брата и как-то отвлечь в ожидании результатов баллистической экспертизы, Эрин согласилась вместе с братьями пробежаться по делам, над которыми работала. Сама она ни на одно мгновение не верила в то, что преступника надо искать среди тех, кто проходил по ее делам. Как бы там ни было, полиция Серендипити опрашивала людей, в делах которых она выступала на стороне обвинения, и, как и следовало ожидать, без каких бы то ни было результатов.

В присутствии Коула братья ее всегда пребывали в дурном настроении, а она в состоянии повышенной эмоциональной возбудимости. А как могло бы быть по-другому? Сексуальная энергия, исходившая от Коула, была слишком мощной, чтобы Эрин удалось не попасть под ее воздействие. Она не могла уснуть теперь уже не из-за боли, а из-за осознания того, что мужчина, которого она ни на миг не переставала желать, спит в одной с ней квартире.

Кое-что в ее жизни все же поменялось к лучшему – теперь она могла работать обеими руками.

Эрин посмотрела на часы. До назначенной трехчасовой встречи оставалось совсем немного. Она вышла из кабинета и тронула за плечо своего телохранителя.

– Пора ехать.

– Куда мы направляемся? – спросил он.

– Долго объяснять, – сказала она, пока они шли по коридору к лифту.

– Я никуда не поеду, пока ты не объяснишь.

Эрин вздохнула:

– Я оказываю услугу Лулу, тете Мейси. Видишь ли, она поссорилась со своей сестрой, бабушкой Мейси, из-за пирожков в ресторане. И потому тетя Лулу устроилась на работу в новом супермаркете – том, что только что открылся.

Эрин взглянула на Коула, чтобы посмотреть, слушает ли он, и была удивлена тем, как он на нее смотрел: сосредоточенно и внимательно. Пожав плечами, она следом за ним направилась к лифту. Коул нажал на кнопку первого этажа, и, пока они ехали, Эрин продолжила свой рассказ:

– Так вот, пока тетя Лулу раскладывала торты на витрине, кусок крыши отвалился и упал на нее, и тетя Лулу получила сотрясение мозга и несколько ушибов. Она, конечно, подала иск, который должны были бы удовлетворить довольно быстро, но родительская компания заключила договор с влиятельной юридической фирмой, и их юристы тут же завалили адвокатов Лулу бумажной работой в надежде заставить ее отозвать иск. – Эрин нахмурилась. Противно, когда мощная административная машина подминает под себя маленького человека – пожилую женщину без больших связей и денег.

– Ты представляешь сторону обвинения в уголовных делах. Какое отношение ее тяжба имеет к твоей работе? – спросил Коул, задержавшись возле стола охраны в холле.

Эрин пожала плечами:

– Я обещала, что разберусь, как получилось, что заурядное дело о компенсации за причиненный вред здоровью работника превратилось в правовой кошмар. Возможно, мне удастся надавить кое на кого своим авторитетом. Негуманно травить пожилую женщину. – Эрин уже успела сделать несколько звонков до того, как ее ранили на парковке, но никто из головного офиса супермаркета ей до сих пор не перезвонил.

Коул кивнул и обратился к Эдгару, дежурному охраннику:

– Сегодня было тихо?

– Почти никто не заходил, а выходило и того меньше народу, – сказал Эдгар, похлопав ладонью по журналу учета. – Как вы себя чувствуете, мисс Эрин?

Эрин улыбнулась. Эдгар, похожий на доброго дедушку из детских сказок, работал здесь дольше, чем Эрин себя помнила.

– С каждым днем все лучше, беспокоиться не о чем, – заверила его Эрин.

Эдгара не было на дежурстве в тот день, когда в Эрин стреляли, но он был расстроен произошедшим не меньше, чем Муррей, другой охранник. Эрин старалась не думать о том дне, но, когда она помахала на прощание Эдгару, поймала себя на том, что ей страшно выходить на улицу.

«Глупости», – сказала себе Эрин, но, взявшись за ручку двери, вдруг поняла, что дальше не может и шагу ступить. Умом она понимала, что не должна поддаваться страху, но, если честно, каждый раз, проходя через парковку, она чувствовала себя так, словно идет по минному полю.

– Эрин?

Словно издалека она услышала низкий голос Коула, но в ушах ее стоял птичий щебет, как в тот день, и затем хлопок – ружейный выстрел.

Внезапно Эрин почувствовала, что в глазах у нее темнеет. Она словно существовала сразу в двух измерениях, и реальность того утра, когда в нее стреляли, была намного ярче, чем дня сегодняшнего. Ноги вдруг перестали ее держать.

Сильные руки подхватили ее, и когда она наконец пришла в себя, первое, что почувствовала, – это тепло сильного мужского тела и запах, который тут же пробудил в ней воспоминания о той достопамятной ночи.

– Коул? – слабым голосом прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд. Его участливое лицо было совсем близко, и губы всего в дюйме от ее губ.

– Ты в порядке? – спросил он.

Очевидно, он успел подхватить ее до того, как она потеряла сознание. Они сидели на скамье в дальнем углу холла, подальше от любопытных глаз.

– Сейчас уже да, – сказала Эрин. Она чувствовала себя ужасно глупо и вместо благодарности испытывала стыд и досаду.

– Паническая атака, да? – спросил он. Взгляд его был внимательным и серьезным.

– Наверное.

– Не «наверное», а точно. Я знаю, о чем говорю.

Самонадеянность Коула ее разозлила. Откуда ему знать, что этот обморок не был вызван беременностью?

– Мисс Эрин? – Голос Эдгара раздался откуда-то сверху. – Вы в порядке?

– В полном порядке, – пробурчал Коул, отвечая за нее.

– Может, вам что-нибудь принести? – спросил Эдгар.

– Воды, если можно, – попросила Эрин.

– Я сейчас.

Эдгар отошел за водой.

– Головокружение прошло? – спросил Коул.

– Да. – Эрин провела языком по пересохшим губам, только сейчас обратив внимание на то, что продолжает сидеть у него на коленях. Эрин не торопилась отодвигаться, понимая, что лишится его тепла и ощущения защищенности.

– Меня пугает эта парковка, – тихо призналась она.

– Господи, – пробормотал Коул и крепче ее обнял. Ему хватило одного взгляда на ее побледневшее лицо, чтобы распознать признаки паники, и он успел подхватить ее на руки до того, как у Эрин подкосились колени. – Никто больше не причинит тебе вреда. – Пусть только попробуют. Тогда им придется иметь дело с ним.

Доверие в ее взгляде смущало Коула. Он не был уверен в том, что способен его оправдать. Она была ему небезразлична, и это работало как на него, так и против. Зависимость от эмоций делает телохранителя уязвимым, но Коул сказал себе, что это не про него: его чувство к ней обострит его бдительность, интуицию, ускорит реакцию.

Понимание того, что она нуждается в нем, хочет она того или нет, укрепляло его дух, делало сильнее. Коул и не догадывался, что может вот так относиться к женщине. «Она моя», – думал он, крепче обнимая ее. «Моя подопечная», – поспешил поправить себя Коул. Существенная поправка, ибо для того, чтобы не причинить ей боль, когда ему придется исчезнуть из ее жизни, необходимо держать дистанцию.

– Я знаю, что мой страх иррационален. Это все психология, – сказала Эрин, опустив глаза. Коул любовался ее ресницами – такими длинными и темными, отбрасывающими тень на ее бледные щеки.

– Это то же самое, что посттравматический стресс, – пояснил Коул, стараясь говорить отстраненно о том, о чем ему говорить равнодушно было все еще очень трудно. После первого задания он прошел через все «прелести» посттравматического стресса. Одними сеансами у психотерапевта дело не обошлось, пришлось еще и таблетки глотать. И хотя и начальство, и «мозгоправ» в один голос утверждали, что все через это проходят, и ничего, Коул с этим «ничего» согласен не был. Им бы побывать в том аду, в котором находился он.

– О чем ты? – спросила Эрин.

– Умом понимаешь, что все в порядке, но сознание относит тебя в то время, и в результате ты не можешь контролировать ни свое тело, ни его реакции. – Даже сейчас, когда Коул говорил, пальцы его непроизвольно сжались, впиваясь в тело Эрин. Она даже вскрикнула от боли.

Коул, извиняясь, погладил ее по руке.

– Откуда тебе столько об этом известно? – спросила Эрин.

– Вот вода, как вы просили, – сказал Эдгар, протянув ей бутылку.

– Спасибо, – сказала она.

Коул открыл бутылку, и она стала пить – медленно, мелкими глотками, ясно давая ему понять, что не ждет от него немедленного ответа на свой вопрос. Он давал подписку о неразглашении, и к тому же работа его была по большей части грязная, о такой и говорить не хочется. «Мозгоправ» научил его забывать и не возвращаться даже во сне к некоторым событиям прошлого. Хотя, судя по тому, что он понял об Эрин, раз она вопрос задала, то не успокоится, пока не получит ответ. Дело было лишь в длительности отсрочки. Он не был готов к ответу на этот ее вопрос, как и на другие, которые она непременно задаст. Как не был он готов к тому, с чем еще приходится бороться: к неодолимому влечению к ней. Насколько еще его хватит?

Она не искушала его, не дразнила намеренно – в этом Коул был уверен. Напротив, старалась держать дистанцию. Вернее, держала до того момента, пока он не встал живым щитом между ней и ее страхами. То, что Эрин не вешалась ему на шею, лишь усиливало его влечение к ней. Коул умел сдерживать свои порывы, но, черт возьми, жить с ней под одной крышей и находиться рядом двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю – тут и святой не выдержит.