Текст книги "Эта вдова не плачет"

– Я утратил способность размышлять примерно через пять минут после того, как познакомился с вами, – пробормотал я. – Так мне подсказал инстинкт самосохранения.

– Возможно, в личной жизни Гейл был еще кто-то, помимо людей, которых я упомянула. – Ее глаза округлились, в них стояли слезы. – Что вы на это скажете? Во всяком случае, как я понимаю, убийца находится где-то поблизости. А его злодеяние до сих пор остается нераскрытым… Помните, этого человека мы оба знаем.

– Потрясающе! – Я вздохнул. – Понимаете, я не смогу до конца лицезреть реакцию разоблаченного убийцы на мои слова, что его тайна раскрыта. Ибо реакция эта будет молниеносной. Вы со мной согласны? Вроде пули в голову или ножа в живот.

– Не пытайтесь меня напугать или разжалобить, – холодно произнесла она. – В противном случае мне придется вызвать сюда репортеров. Да, да, а что вы думаете? “Моя жизнь в любви и согласии с Ллойдом Карлайлом” – так будет названа серия очерков, которую, несомненно, перепечатают все газеты от побережья до побережья.

– Я просто не могу дождаться момента, когда сцапаю этого удачливого убийцу! – заверил я ее. – “Бесстрашный Холман” – вот как они меня назовут. Человек с куском гранита в том месте, где у нормальных людей должны находиться мозги!

– В вашем распоряжении целых две недели, Рик, – ответила она благодушно, – а для такого супермена, как вы, все это не проблема. Держите меня в курсе, хорошо?

Она осторожно створкой двери выдавила меня наружу, дав понять, что все уже сказано.

Глава 3

Фотографий было много. Темноволосая девушка с короткой стрижкой и челкой до бровей, на которую я обратил внимание, играла в теннис с большим мастерством. Движения ее атлетически сложенного тела были исключительно грациозны. Одетая в легкую рубашку и коротенькие шорты, повторявшие все изгибы ее фигуры, с живым, симпатичным лицом, эта молодая женщина была очень привлекательна. Даже, можно сказать, красива. Вот она на премьере фильма с участием Ллойда Карлайла. Нарядная и оживленная, она ловит каждое его слово. Пока он вещает с профессиональной уверенностью перед чередой микрофонов, она стоит рядом, опершись о его руку. Ее черные глаза с обожанием следят за ним. А возле бассейна, в открытом купальнике, она выглядит блестящей хозяйкой, наблюдающей, как плескаются ее гости. Были и другие кадры. Огромное количество. Но на всех она казалась одинаковой: счастливой, беспечной и удивительно полной жизни.

Пленка наконец кончилась, и Годфри выключил домашний кинопроектор. Как только он раздвинул толстые шторы на окнах, послеполуденный солнечный свет тут же заполнил комнату оранжевым сиянием.

– Такова была Гейл! – произнес он тихо. Джастину Годфри было лет тридцать. В нем тоже присутствовали все те гены, которые придавали его сестре такую необычайную привлекательность. Парень был высоким. Длинные волосы, светло-голубые, слишком близко сидящие глаза. Маленькие усики над верхней губой были, конечно, ошибкой. Точно так же, как розовые рубашки и брюки. В общем, мне еще не приходилось сталкиваться с шантажистом с такой неподходящей внешностью.

– Моя сестра была всей моей семьей, если так можно выразиться, – объяснил он. – Наши родители умерли, когда мы были почти детьми.

И все же я заметил враждебный огонек в его глазах.

– Гейл была для меня абсолютно всем, мистер Холман. А ваш друг Карлайл убил ее…

– Я никогда не был его другом. Просто выполняю его поручение, – напомнил я. Джастин рассеянно кивнул:

– Вы попросили меня описать сестру, поэтому я и показал вам этот фильм. Но никакая камера не может передать всего ее очарования… В ней было какое-то особое тепло. И она умерла в тридцатилетнем возрасте из-за такого ничтожества, как Карлайл…

– Как это произошло? Что явилось причиной такого неожиданного исхода?

– Чтобы понять, вам надо сначала разобраться в личности Карлайла, выяснить, что это был за человек, – горько произнес Годфри. – Он легко пленял людей, в особенности женщин. Владел ими полностью, их душой и телом. Он так же легко их пожирал, а потом, когда уже ничего привлекательного для него не оставалось, выплевывал. На протяжении всего их брака у него была любовница. Дешевая артисточка, на которой он женился после смерти Гейл. – Реденькие усики Годфри дрожали от возмущения. – Всякий раз после того, как он наведывался к ней, он бежал назад к Гейл и подробно описывал свои любовные игры с потаскушкой. Он находил удовольствие в том, чтобы живописать все в мельчайших подробностях…

– А как Гейл? – прервал я его. – Рассказывала она Ллойду, как проводила время с Лестером Фоссом?

– Что? – Он посмотрел на меня безумными глазами. – О чем вы толкуете?

– Фосс был ее любовником, не правда ли?

– Вы, очевидно, помешались! На мгновение мне показалось, что он хочет ударить меня.

– Гейл? С любовником? Да она жила для одного человека. И этим человеком был Ллойд. Вот почему она не захотела дальше мириться с тем, как он все это время относился к ней… Она не могла больше жить с ним. Но не могла жить и без него. Поэтому однажды вечером и приняла снотворное… – Кадык на его тощей шее подпрыгнул, он конвульсивно проглотил слюну. – Тело обнаружил я, вы это знаете?

– И вы также нашли оставленную ею записку! – фыркнул я. – Вы все так описываете, что у неискушенного слушателя сердце просто кровью обливается от жалости. Но на меня ваше повествование произвело бы большее впечатление, если бы позднее вы не использовали эту записку, чтобы шантажировать Карлайла.

– Это был единственный известный мне способ наказать его за то, что он погубил Гейл, – заявил Годфри с потрясающей простотой. – Видите ли, мистер Холман, поскольку Ллойд вынужден был выплачивать мне эту тысячу первого числа каждого месяца, то невольно вспоминал и о смерти Гейл.

– Великолепно! – Я посмотрел на него с восхищением. – Мне никогда не доводилось слышать, чтобы так рационально объясняли шантаж!

– Верно! – Его усики снова задрожали. – Мне безразлично, поверите ли вы мне или нет, мистер Холман! Меня даже не тревожит, поверит ли этому приятель Карлайла, которого вы представляете. Особенно теперь, когда Ллойд мертв и все это кончено.

– Кончено? – переспросил я.

– Разумеется! – Он нетерпеливо пожал узкими плечами. – Раз Карлайл предстал перед Верховным Судией, нет оснований продолжать эту историю.

– Вы хотите сказать, – я невольно зевнул, – что не возражаете, чтобы его приятель прекратил ежемесячные выплаты?

– Конечно! – Светло-голубые глаза глядели на меня с возмущением, как будто я задал обидный вопрос. – За кого вы меня принимаете, мистер Холман? За профессионального преступника?

– В данный момент я не знаю, что и думать, – признался я. – Вы меня сбили с толку. Но если вы говорите серьезно, что с шантажом покончено, тогда, возможно, дадите мне записку, оставленную вашей сестрой?

Усики вздрогнули, затем Джастин решительно покачал головой:

– Нет, но я сообщу вам содержание записки. Я выучил ее наизусть: “Джастин, прости меня за то, что я сделала. Но я просто не могу продолжать так жить дальше. Единственная любовь в моей жизни уничтожена, поэтому мне лучше умереть. Я сожалею, мой маленький братик, только о том, что больше не смогу заботиться о тебе. Но ты не будешь одинок, тебя будет согревать память обо мне”. Затем сестра ее, разумеется, подписала. – Годфри быстро заморгал. – Прошло уже два года после ее смерти, Холман, но я все еще не могу вспоминать ее предсмертное послание без слез.

– Так почему бы вам не отдать мне записку? – с надеждой осведомился я. – Вы выучили ее наизусть, с вымогательством покончено, эта записка вам больше не нужна!

– Еще как нужна! – На его физиономии появилось хитрое выражение. – Вы ни на минуту не ввели меня в заблуждение разговорами о том, что представляете приятеля Карлайла, Холман. Вы представляете студию! Они не хотят, чтобы после смерти Карлайла выплыли какие-то скандальные истории. Ну а я не хочу, чтобы в связи с этим упоминалось имя Гейл. Так что эта записка – моя охранная грамота, ясно?

– Не совсем, – произнес я устало.

– Уж не знаю, чего вы хотите добиться, связывая имя Гейл с этим Фоссом. Забудьте об этом раз и навсегда! Не предпринимайте никаких попыток, Холман. Иначе я открою правду о смерти Гейл и предъявлю ее записку.

Он расправил узкие плечи и настороженно посмотрел мне в глаза. В нем все время чувствовалась какая-то показная бравада. Ну как можно относиться к человеку, который упорно молчал об истинной причине гибели единственной сестры и использовал ее предсмертную записку для выкачивая долларов. А после смерти объекта шантажа добровольно решил прекратить вымогательство, ибо наказывать стало некого?

– Вы уверены, что деньги вам больше не нужны, мистер Годфри? – вежливо осведомился я.

– Я обойдусь, – произнес он с достоинством. – И не забудьте, что я вам сказал, мистер Холман. Если только начнете копаться в жизни моей сестры, пытаясь отыскать в ней какую-то грязь, я публично разоблачу Ллойда Карлайла. Пусть все знают, какой это был мерзкий тип!

Я помедлил, ожидая его дальнейших победных заявлений, но единственное, что расслышал, – это неубедительное сопение. Поэтому я поднял три пальца на прощанье и вышел из двухквартирного дома на Вест-Голливуд.

Я позвонил на студию Манни Крюгеру из первой же аптеки, попавшейся мне на пути, и узнал, что он на совещании. Приехав туда минут тридцать пять шестого, я с большим трудом пробился сквозь поток технических работников и служащих, спешивших домой.

Секретаршей Манни была настоящая куколка: рыжеватая блондинка, одетая в скромную белую блузку и прямую юбку, плотно обтягивающую ее бедра. Именно эта часть туалета секретарши явилась, пожалуй, для ее шефа самым веским основанием, чтобы посвятить свою жизнь целиком работе в офисе. И я сказал куколке это. Но мой хитрый комплимент не произвел на нее особого впечатления.

– Мистер Крюгер хотел бы встретиться с вами в проекционной, – деловито сообщила она. – Я провожу вас туда, мистер Холман.

– Как вы смотрите на то, чтобы по дороге заехать в Палм-Спрингс и провести там уик-энд? – с невинным видом спросил я, следуя за ней по коридору.

– Хотите знать? – Она обернулась и насмешливо посмотрела на меня. – Я работаю у мистера Крюгера вот уже три года, и мне делали заманчивые предложения многие эксперты: продолжительный отпуск в Европе, месяц в Акапулько, морское путешествие до Рио на личной яхте. – Ее брови брезгливо приподнялись. – А вы предлагаете какой-то скоропалительный уик-энд в Палм-Спрингсе. Кто вы, мистер Холман? Некая разновидность крохобора?

– Я рассчитывал заплатить свою долю за комнату в мотеле, – ответил я, обороняясь. Глаза ее округлились.

– Скажите, какая щедрость!

Девушка прибавила шагу. Ее круглые ягодицы так и ходили под туго обтягивающей юбкой. Зрелище было настолько привлекательным, что заставило меня серьезно задуматься, не стоит ли расширить мое первоначальное предложение до целой недели в Палм-Спрингсе. Причем я буду оплачивать не только комнату в мотеле, но также и обеды.

Однако мы уже добрались до проекционной, и секретарша распахнула передо мной дверь.

– Вы найдете мистера Крюгера внутри. – Ее голос понизился до шепота. – Может, вам следует чаще бывать в кино, мистер Холман? Ваши методы соблазнения немного устарели, вы так не считаете? В конце-то концов, в век изобилия нужно что-то другое…

Я улыбнулся ослепительной улыбкой – зубы у меня были такие же белые, как у нее, но, правда, не совсем ровные.

– Я бы держал вас в клетке голой, – пробормотал я мечтательно. – И каждый раз, когда вы раскрывали бы свой прелестный ротик, я всыпал бы в него горсточку птичьего корма.

Когда я бросил на нее последний взгляд, лицо ее выглядело растерянным, улыбка исчезла. Задумавшись позднее об этом инциденте, я решил, что ни одна девушка, проработавшая у Манни Крюгера три года, не сможет уже, как прежде, понимать шутки и улыбаться им. Я подождал, когда мои глаза привыкнут к темноте, потер нос, переборов стремление чихнуть в прокуренном зале. Различив два силуэта, я двинулся туда и опустился на стул как раз рядом с Манни. Его очки блеснули в свете серебристого экрана, когда он повернул ко мне голову.

– Еще пять минут, Рик! – прошептал он едва слышно.

Я кивнул. На экране мелькали кадры фильма. Судя по длине юбки знойной блондинки, он был снят в 1950 году. Ллойду Карлайлу тогда было около сорока, выглядел же он максимум на двадцать два года. Густые, курчавые, черные как смоль волосы, под глазами ни малейшего намека на мешки, подбородок не обмяк. Он играл героя войны, который во время внеочередного двухдневного отпуска женился на распутной блондинке. Из-за нее он потерял решительно все: блестящую карьеру, лучшего друга, а под конец и девушку, которая, как он понял слишком поздно, была его единственной настоящей любовью. И вот теперь, в финале, который мы наблюдали, он помешался. Карлайл изображал это совершенно натурально. Фильм заканчивался такой сценой: Ллойд душит свою блондинку, и камера показывает его лицо крупным планом. Экран погас и оставался темным еще некоторое время, прежде чем зажегся свет.

Рейзер тихо вздохнул:

– Таким мы его никогда больше не увидим!

– Какой талантище! – Манни громко проглотил слюну. – Он даже заставил эту глупышку Аманд Эванс выглядеть вполне прилично.

– Ну, это не надо приписывать Ллойду, – хохотнул Рейзер. – Единственное, что она умела делать, – это хорошо подать себя. Синяки на ее горле оставались еще недели две после того, как мы отсняли эту сцену. Помнится, Ллойд никогда не был к ней благосклонен. Единственный раз он улегся с ней в постель, но почти тотчас же заснул, поскольку ему надоело слушать ее трескотню.

– Помню, помню, – закивал Манни. – У него это стало чем-то вроде ритуала: непременно переспать с ведущей актрисой. Объяснял, что такую привычку приобрел в театре на Бродвее, а калифорнийский климат Голливуда лишь все упростил.

– Когда вы закончите свои воспоминания, – вставил я, – возможно, разрешите мне сказать пару слов?

– Конечно, Рик! – Манни немного смутился. – Что за проблема?

– Никто не желает никаких денег, – многозначительно сказал я.

Холодные глаза уставились на меня из-под тяжелых век.

– Вы хотите сказать, что оба, то есть девица Квентин и Годфри, отказываются взять деньги?

– Правильно! – Я обнажил зубы в широкой улыбке. – И тут начинается самое интересное. Рита Квентин говорит, что Карлайл безропотно платил шантажисту после самоубийства своей третьей жены, считая, что это произошло по его вине. Теперь она надумала успокоить страждущий дух своего любовника… Она заявила, что Гейл не покончила с собой. Не торопитесь! Она была убита. А теперь послушайте, какую цену она потребовала за молчание о связи с Карлайлом: я должен установить, была ли убита Гейл или покончила с собой. На это она дает мне две недели.

– Вне всякого сомнения, она рехнулась! – возмутился Манни. – Кем она себя воображает? Знаете, я бы… – Он неожиданно замолчал, подчиняясь легкому взмаху руки Рейзера.

– Давай послушаем до конца мистера Холмана, – вежливо предложил Джо. – У меня нехорошее предчувствие, что это далеко не все. Я ведь прав?

– Что касается Годфри, то у него совершенно противоположное мнение о сестре, – продолжал я негромко. – Он считает ее почти святой и не желает, чтобы кто-нибудь, в особенности я, копался в ее личной жизни. Фактически именно это и является ценой его молчания. То есть он ничего не будет предпринимать, пока я не суну нос в дела Гейл.

– Ну а что ее записка? – спросил Рейзер. – Вам удалось на нее посмотреть? Я покачал головой:

– Джастин Годфри хитер и осторожен. Прочитал мне ее наизусть.

– Но, черт возьми, это же какой-то бред! – Манни просто кипел от негодования, у него даже запотели стекла очков. – Я имею в виду, они не могут…

– Ох, – вкрадчиво произнес Рейзер, – в том-то и дело, что могут. Если ты не в состоянии добавить ничего конструктивного в наше обсуждение, Манни, я бы хотел, чтобы ты не раскрывал рта. Что вы предлагаете, мистер Холман?

– Если не боитесь рискнуть, я посмотрю, что мне удастся выяснить о браке Гейл с Карлайлом и обстоятельствах ее смерти, – ответил я. – Это будет непросто, учитывая, что умерла она два года назад. Но я могу попробовать. Естественно, постараюсь действовать осторожно. Однако нет никакой гарантии, что Годфри не пронюхает, чем я занимаюсь. – Я пожал плечами. – Чертовски запутанная история! Рейзер рассеянно кивнул:

– Эта Квентин, очевидно, должна иметь какие-то основания подозревать, что Гейл была убита.

– В то время, когда она умерла, у Карлайла была весьма ловкая любовница Вивиен, – сказал я равнодушно. – А у Гейл не менее изворотливый братец Джастин Годфри и любовник по имени Лестер Фосс…

Манни вдруг засопел.

– Никогда не слышал о человеке с таким именем.

– Подвизался на телевидении, – пояснил я.

– Нет. – Он энергично затряс головой. – Определенно, я никогда о нем не слышал. Могу поспорить, что эта ненормальная дамочка Квентин выдумала его. Или он ей явился в сновидениях. Эта авантюристка до сих пор без ума от ревности и не прочь смешать с грязью имя Вивиен. Есть один способ справиться с ней, Рик. Прижмите-ка ее посильнее, дорогой! Скажите, чтобы она взяла деньги и помалкивала, в противном случае ей же будет хуже. Ну, стукните ее, что ли, как следует, чтобы она испугалась до полусмерти.

– И опять ты не сказал ничего толкового, так что закрой рот! – проворчал Рейзер, и, имея некоторое воображение, можно было представить себе, как при этих словах яд закапал с его языка. – Мистер Холман обрисовал картину достаточно ясно и беспристрастно, как я надеюсь. При подобном раскладе я уверен, что у нас нет выбора, кроме как пойти на необходимый риск. Так что приступайте к своему расследованию, мистер Холман. Но действуйте в тесном контакте со мной. Положение в любую минуту может измениться самым драматическим образом.

– Вот-вот, если Годфри что-нибудь пронюхает о нашей деятельности, – пробормотал Манни. Я взглянул на Рейзера:

– Мне необходимо поговорить с вдовой. И как можно скорее.

Он согласно кивнул:

– Разумеется. Но сегодня вечером этого сделать не удастся. Манни сможет договориться с ней на утро. Позвоните ему, он сообщит вам время.

– Ладно.

Я посмотрел на Манни – тот ограничился кивком.

– Я очень рассчитываю на вас и верю, что у вас все получится, – произнес Рейзер на удивление холодным тоном. – Ситуация настолько деликатная, что никто, кроме вас, не сумеет добиться успеха. Это известно всем. Всей киноиндустрии.

– Понятно. И разумеется, если у меня не получится, вся киноиндустрия узнает об этом в течение двадцати четырех часов? – буркнул я.

Представитель фирмы “Стеллар продакшн” неопределенно улыбнулся:

– У вас есть еще вопросы, мистер Холман?

– Нет. Утром я позвоню Манни.

– Прекрасно! – Он довольно потер руки. – В таком случае мы можем вновь приступить к работе… Что на очереди?

– Эпический фильм, в котором Ллойд Карлайл снимался в тридцать восьмом году, – мрачно сообщил Манни. – “Меч разрушителя”.

– Хорошо. – Рейзер снова уселся в кресло и раскурил новую сигару. – Давай посмотрим.

К тому времени, когда я подошел к выходу, помещение погрузилось в темноту. Вновь застрекотал проектор, и на экране появился улыбающийся молодой кавалер. Он стоял на длинной лестнице огромного замка, наблюдая за приближавшейся к нему группой людей.

По дороге я заглянул в кабинет Манни, но его секретарша уже ушла. У меня мелькнула мысль, не напугал ли я ее до такой степени, что она улизнула домой. Я вышел из здания, приготовившись провести унылый вечер в своем небольшом домике. Захлопывая дверцу машины, я так и замер, увидев пару стройных ножек.

– Я подумала, что, если мне суждено жить в районе дешевых квартир, похожих на птичьи клетки, – спокойно заявила блондинка, – то следовало бы сперва осмотреть их и проверить, как работает канализация.

Глава 4

Она сидела в кресле в моей гостиной, потягивая мартини из хрустального бокала. Голубые глаза блондинки, мне казалось, смотрели на меня ласково. Ее звали Карен Брайн. Это все, что мне удалось узнать по пути домой.

Приготовив себе бурбон со льдом, я устроился на кушетке напротив нее. Начиная с дороги, я все это время продолжал раздумывать, что бы это все означало.

– Вы мне еще не показали птичью клетку, – неожиданно сказала она.

– Это специальная клетка для канарейки. Сейчас найду сантиметр и измерю без лишней спешки ваши основные параметры, – пошутил я.

– Могу поспорить, если бы сейчас я разделась, вы бы начали звать на помощь… – Ее губы раздвинулись в насмешливой улыбке. – Вы точно такой же, как и все остальные. Все вы торопитесь сделать заманчивое предложение. И одновременно меньше всего хотите, чтобы девушка поймала вас на слове.

Я растянулся во весь рост на кушетке, осторожно поставил на грудь бокал с бурбоном, придерживая его.

– Рад, что вы заговорили на эту тему, доктор, – задумчиво произнес я. – От девушек всегда можно ожидать непредсказуемых поступков. Раньше я никак не мог взять в толк, что они резко отличаются от нас, мужчин. В семнадцатилетнем возрасте я посмотрел фильм с Кей Фосет. Поверите ли, до этого я считал, что женщины подкладывают что-то толстое себе под одежду на грудь, опасаясь простуды. В двадцатилетнем возрасте мне кое-что объяснила девчонка, жившая на углу нашей улицы. Причем только попав в ее комнату, я догадался, что она вовсе не стремится продать мне яблоки, а…

– Ох, заткнитесь! – нетерпеливо крикнула она. Я снова сел и посмотрел на нее:

– Вы плохой психолог, доктор Брайн. Я почти уверен, что у вас нет желания лезть в клетку.

– Каждый раз, – холодно произнесла она, – упоминая ваше имя, люди непременно понижают голос. Так что у меня сложилось впечатление об ужасной личности, способной напугать до полусмерти кого угодно. А теперь, познакомившись с вами, я вижу просто дрожащего кролика, нарядившегося в старую волчью шкуру.

– Вы возбуждены, милочка, – произнес я с преувеличенным сочувствием. – Полагаю, причина в том, что все эти годы вам приходилось отвергать многочисленные заманчивые предложения? Трудно себе представить такое, но вы, очевидно, самая старая девственница в кинобизнесе!

Резким движением она вскочила с кресла, вырвала бокал из моей руки и швырнула его в противоположный конец комнаты. Затем плюхнулась мне на колени. Ее руки легко обвились вокруг моей шеи, а губы впились в мои с неистовой страстью. Я не сопротивлялся, боясь пошевелиться, чтобы не проснуться. Ее язык начал разведку, как только я обнял ее обеими руками. А когда зубами она нежно прикусила мою нижнюю губу, моя правая рука, естественно, принялась блуждать у нее по спине. Но стоило руке опуститься чуть ниже талии, Карен неожиданно откинула голову назад, убрала руки с моей шеи, размахнулась и сильно ударила меня по носу.

К тому моменту, когда я снова обрел способность видеть, Карен уже как ни в чем не бывало снова сидела в кресле.

– Это вам за глупые клички, Рик Холман! – спокойно сказала она. – Хотите еще бокал?

– Почему бы нет? – Я осторожно потер ушибленное место. – Бурбон со льдом, и желательно без цианида.

Пока Карен хлопотала возле бара, я серьезно раздумывал, не стоит ли мне выскользнуть из комнаты за полицейской дубинкой. Потом вдруг сообразил, что у меня ее все равно нет.

Блондинка протянула мне полный бокал, затем вернулась к своему креслу. Я не сводил с нее глаз, но она была невозмутима. Так что мне не оставалось ничего иного, как примириться с тем, что она не пошутила.

– Сэмми Дайк сказал мне, что сегодня утром вы были в хижине, – неожиданно заговорила она.

– Сэмми Дайк? – переспросил я.

– Вы с ним немного поговорили, прежде чем уйти.

– А-а, – сообразил я. – Сэмми – тот парень из младшего персонала?

– Потом, сегодня вечером, – продолжала она, – когда вы прошли в проекционную, я подслушивала под дверью.

– По всей вероятности, у вас особый интерес к данному делу?

– Манни Крюгер, – просто сказала она. Я недоверчиво покачал головой:

– Никто не смог бы заинтересоваться Манни Крюгером бескорыстно.

– Вам не понять! – фыркнула Карен. – Но я довольно долго работала вместе с ним и теперь знаю, что делаю.

– Насколько близки вы были? – прямо поинтересовался я.

Ее лицо вспыхнуло.

– Именно такого вопроса и можно было ожидать от человека с вашим воображением. Вообще-то вас это не касается. Но случилось так, что мои взаимоотношения с Манни чисто деловые. Возможно, вас это удивит, но Манни на редкость симпатичный человек. И мне не хотелось бы, чтобы его интересы пострадали.

– Ну и что дальше?

– Сэмми рассказал, какое вам дали поручение. Как сегодня утром Рейзер и…

– Сэмми – второй специалист по подслушиванию у замочной скважины? – перебил ее я.

– Это не столь важно! – Она чуть не топнула ногой. – После того как я подслушала разговор в проекционной, мне стало ясно, что ваша задача невыполнима. У вас нет никаких шансов добиться успеха, вы все испортите, а козлом отпущения станет Манни. Именно он, а не вы, получит пинок от Рейзера.

– Откуда такие предположения?

– Джо Рейзер – всего лишь вымышленное имя, – гневно крикнула она. – На самом деле его зовут Иван Грозный! Когда что-то идет вкривь и вкось, он всегда сваливает вину на кого-то. Вы не числитесь в его штате, а Манни – его работник. – Она вздернула подбородок. – Возможно, это покажется вам странным, но Манни во многих отношениях совершенно беззащитен. Я слышала, как он говорил о нецелесообразности траты времени на невыполнимое поручение. Джо Рейзер чуть не набросился на него с кулаками… И если вы сейчас позвоните Рейзеру и заявите, что передумали, он не сможет обвинить в этом Манни. Ведь так?

– Так, – согласился я. – Он обвинит меня. И погубит мою репутацию в этом городе, как он и обещал.

– Вы слишком крупная фигура, чтобы он мог вам повредить! – Девушка, облизнув губы, одарила меня ослепительной, но фальшивой улыбкой. – Кроме того, если вы прислушаетесь к моим словам, то я постараюсь восполнить вам потерю благосклонности Рейзера.

– Новым ударом по физиономии? – спросил я с иронией. – Нет. Манни придется рисковать вместе со всеми остальными.

– Ненавижу мужчин! – воскликнула она.

– А я ненавижу женщин-боксеров. Наша взаимная неприязнь нас никуда не приведет. Есть всего один путь помочь Манни: помогать мне.

– Уточните, – попросила она.

– Чем быстрее я выясню, была ли смерть Гейл самоубийством, тем меньше шансов у Годфри узнать, что я делаю, – спокойно произнес я. – Вы работаете с Манни около трех лет и, может быть, помните людей, которые были близки к Ллойду Карлайлу в то время, когда умерла его жена?

Я почти физически ощущал, как заработал компьютер в ее мозгу.

– Вы хитрый дьявол, Холман! – наконец сказала она несколько растерянно. – Не знаю, как это у вас получается, но я приехала сюда, чтобы предложить вам сделку, а теперь уже вы мне ее предлагаете. И знаете, я склонна принять ваши условия.

– Хотите, чтобы я прыгнул вам на колени, а потом ударил между глаз для закрепления договоренности? – спросил я игриво.

Она не отозвалась на шутку, потому что снова о чем-то глубоко задумалась. Глаза ее смотрели серьезно.

– Манни и Ллойд всегда были добрыми друзьями, – медленно заговорила она. – Они встречались, проводили вместе время. А я, как верный Пятница при Манни, тоже часто видела Ллойда. Мы с Манни провели пару тревожных ночей после самоубийства Гейл. Не спали ни минуты, пока не стало ясно, что все будет в порядке.

– Она умерла от избыточной дозы снотворного? – спросил я.

Карен Брайн кивнула.

– Вскрытие это подтвердило, но согласно вердикту коронера это был несчастный случай. Все знали, что Гейл была не только милой женщиной, но чуть ли не профессиональной теннисисткой и потрясающей пловчихой. Это была симпатичная женщина, без всяких комплексов… – Карен выразительно пожала плечами. – А приятные, здоровые молодые женщины не кончают жизнь самоубийством.

– Однако почему такой молодой здоровой женщине потребовалось снотворное? – спросил я.

– Она его не употребляла – пилюли принадлежали Ллойду. Именно это и помогло сделать заключение о “несчастном случае”. Было высказано предположение, что она не могла заснуть, поэтому наглоталась таблеток, не подозревая, что большая их доза может быть опасной и даже смертельной.

– Вы думаете, она намеренно покончила с собой?

– Гейл искренне любила Ллойда. Он же не хотел отказаться от своей любовницы. Поэтому жена дошла до такого состояния, что больше не могла с этим мириться. Вы знаете, как это бывает…

– Какое место в этой истории занимает Лестер Фосс?

– Лестер Фосс? – Ее брови удивленно взметнулись вверх.

– Он же был ее любовником, не так ли? – поспешил уточнить я.

– Фосс? – Карен коротко рассмеялась. – Вы, должно быть, шутите? Или, вернее, кто-то посмеялся над вами?

– Так он не был ее любовником?

– Нет, нет и еще тысячу раз нет! Правда, он много времени проводил в их доме. Но ведь Лестер был давнишним приятелем Ллойда, только и всего.

– Что скажете о Вивиен, любовнице Ллойда?

– Я как-то не могу себе представить, чтобы она пробралась среди ночи в дом и заставила Гейл проглотить все эти таблетки. – Ее голос был холоден. – Но это не значит, что она не попыталась бы это сделать, если бы, конечно, была уверена, что ей удастся выйти сухой из воды.

– Что за человек был Карлайл? Карен Брайн вздохнула:

– Это черт знает что за вопрос! Полагаю, это был точно такой же человек, как и любой другой: в нем сочетались не менее шести разных индивидуумов. Во-первых, был кинообраз, созданный Карлайлом: красивый динамичный сорвиголова, готовый победить мир. Во-вторых, он был профессионалом и знал все особенности кинобизнеса. Кроме того, он был способен очаровать любую женщину и забраться в ее постель на следующий же день. Далее: ненасытный любовник – ему необходимо было иметь как минимум двух женщин – жену и любовницу, – чтобы доказать самому себе, что мрачный шарм и мужественность все еще присущи ему. Наконец, не следует забывать холодного мерзавца, который безжалостно уничтожил бы всякого, кто посмел встать у него на пути… Вы удовлетворены, Холман?

– Пока еще не знаю, – честно ответил я. – Самый простой способ уладить дело – раздобыть у Годфри предсмертную записку и показать ее Рите Квентин.

– Думаю, сначала вам придется убить Джастина.

– Возможно, именно это я и сделаю, – произнес я мечтательно. – По крайней мере, одним шантажистом на свете станет меньше.

– Он негодяй, – согласилась она. – Я частенько думала, каким унижением для Ллойда был шантаж со стороны ничтожного гаденыша Годфри.

– Не знаете, где бы я смог найти Лестера Фосса? Она покачала головой:

– После смерти Гейл он куда-то исчез. Может, Вивиен было неприятно видеть его в доме после того, как она вышла замуж за Ллойда. Думаю, он продолжает писать для телевидения. В таком случае у него должны быть там агенты.