Текст книги "Доброе утро, Мэвис!"

Картер Браун
Доброе утро, Мэвис!

Глава 1

– Мистер Рио!

Я услышала в своем голосе негромкую, но очень сердитую интонацию.

– Если я не ошибаюсь, компаньоны ведут все дела в одной упряжке, – сказала я. – И еще не было случая, чтобы я не подпустила вас к лакомому кусочку. А как ведете себя вы?!

На самом деле я думала сейчас не о проблемах компаньонов, а о том преимуществе, которое имеет бюстгальтер с крючочками перед бюстгальтером с пуговичками: неконтролируемый взрыв эмоций в любую секунду может оборвать пуговичку, столь ненадежно держащую женское достоинство. То ли дело – полукорсет на крючках. Вдыхай воздух полной грудью и не бойся подвоха. Нет, несомненно, такой бюстгальтер – хороший компаньон в делах.

– Жаль, что вы, Мэвис, не рентгенолог и даже не психолог, – Джонни Рио делал вид, что удручен моим выпадом. – Вы бы поняли, что в этой черепушке, – он постучал по своему лбу, – нет никаких злых умыслов по отношению к вашей прекрасной особе.

Как он вежлив, этот Джонни, когда пытается увильнуть от прямых вопросов.

– Ваша черепушка, как вы выразились, набита персонажами комиксов, и любой врач, заглянув в нее, повесился бы от тоски на гибких шлангах своего фонендоскопа!

– Как остроумно! – Джонни капризно выпятил губу. – Как вспомню, что я собирался жениться на этой остроумной девушке, весь покрываюсь пупырышками.

– Пупырышки – нормальное явление для домашней птицы, например, гуся.

– Ага, гусь – это я!

– Простите, мистер Рио, я бываю неточна по четвергам, – моей искренности не было предела. – Но когда по средам и пятницам я наблюдаю, как вы заглатываете свой ленч, ну, совсем как милая домашняя птица, скажем, – индюк, и при этом наклоняете голову над тарелкой так, что я вижу проплешину на макушке…

– Я еще не потерял ни единого волоса! – Джонни растопыренной пятерней взъерошил свою шевелюру. – Или вы намекаете на то, что хотели бы взять в компаньоны более молодого человека? Говорите прямо.

– Мистер Рио, я всего лишь напоминаю вам неписаные правила компаньонов – делиться информацией и не водить друг друга за нос… Ну вот… куда вы сейчас убегаете?

Мой голос потеплел, мне казалось: еще чуть-чуть – и Джонни расколется. Но он только покачал головой:

– Мэвис, мне действительно нужно убежать на часок… И забудем об этом неприятном разговоре. Мои действия продиктованы заботой о вас. «Делиться информацией» – это правильно, но информация может быть убийственной. Лучше, если вы ничего не будете знать о моем деле. Ну как, договорились?

Он ловко вывернулся, мошенник. Пришлось снова надевать маску «холодной Мэвис».

– Нет, Джонни Рио, не договорились. Я не только остроумная девушка, как вы тут распинались, я еще и детектив. Кстати, у меня вообще нет недостатков. Прекрасно сложена, чертовски обаятельна, обворожительно смела… Такую девушку постоянно подстерегает опасность, но я всегда выхожу сухой из воды!.. Если бы не ваше тугодумие…

Не оценив мою скромность, Джонни оборвал панегирик на полуслове.

– Да, Мэвис, вы можете отбиться от подгулявшего матроса, – сказал он, – но есть ли у вас бронежилет? Или эта блузка может выполнить его роль? А может, вы надеетесь поймать пулю рукой, как бабочку? Впрочем…

Он уже взялся за ручку двери и договорил свою речь, стоя ко мне вполоборота.

– Впрочем, если пуля и проникнет в вашу очаровательную головку через левое ушко, то легко выйдет через правое, не встретив никаких преград в виде серого вещества. Но, представьте, Мэвис, какой голой и глупой вы будете лежать в морге на мраморном столе!..

– Как? Мне не оставят даже нижнего белья?!

Но эти слова были пущены уже в спину уходящего компаньона. Дверь за ним закрылась, и утренний обмен любезностями завершился.

Компаньон! Из двоих всегда кто-то умнее и сообразительнее, и этим «кто-то» являюсь я. Я – банк идей, я – мозг. А Джонни делает вид, что может вести собственную игру. Упрямый осел! Два месяца назад мы расследовали дело со страховкой. У меня не было и тени сомнения: жена убила мужа. А Джонни все искал хоть какие-нибудь факты. И нашел: отпечатки пальцев этой дурочки, не сумевшей стереть их вовремя. Джонни долго выпытывал, почему мне сразу пришло это в голову и нет ли здесь мистики. Как все мужчины, Джонни самонадеян в своих логических построениях. А я… Один взгляд на фотографию покойника – и все стало ясно. Любая женщина прикончила бы такого на редкость паршивого экземпляра, каким, очевидно, был этот муженек.

Джонни сел в калошу. И после этого он смеет говорить об отсутствии у меня в голове серого вещества!

Звонок оторвал меня от размышлений. Я сняла трубку.

– Агентство Рио. У телефона – мисс Зейдлиц. Слушаю вас.

– А нельзя ли пригласить самого мистера Рио? – там были не очень вежливы с дамой.

– Да, я приглашу его, если вы укажете мне, где сейчас находится мистер Рио. Нет ли у вас такого определителя?

Не дослушав, мой визави бросил трубку. Элегантным движением кисти я тоже швырнула трубку на аппарат и, поудобнее устроившись на своем жестком стуле за столом с пишущей машинкой, вновь предалась мыслям о том, сколь различны мужчины и женщины, каждый раз находя аргументы в пользу последних.

Только мужчина может быть таким безнаказанно наглым, если знает, что в момент телефонного разговора я не вижу его плохо выбритую рожу. Какая невоспитанность! И непорядочность! Человек должен быть воспитанным – вот на чем зиждется благополучие одного и многих, каждого и всех, мира людей и мира в целом. Я ценю вежливых, порядочных людей, а вынуждена общаться с отребьем.

Сочувствие и жалость к себе вызвали приступ стеснения в груди.

Или это мой новый бюстгальтер жмет?

Внезапно судорога сковала грудную клетку – ни вдоха, ни выдоха, ни малейшего шепота… Что со мной? Неужели я так волнуюсь за Джонни? А что, если его догнала та самая пуля-бабочка, и он лежит с простреленной головой, набитой комиксами, на брусчатке мостовой, а я ругаю и крою почем зря глупую сильную половину человечества?!

Наконец я вдохнула – раздался легкий треск, как будто электрический разряд проскочил. И два крючочка моего бюстгальтера отлетели напрочь.

Дыхание пришло в норму.

Я даже рассмеялась. У меня есть примета: если с нижним бельем (а я люблю только вещи с глубокой фантазией) начинаются какие-нибудь приключения – то бретелька порвется, то резинка лопнет, – будет сюрприз.

И он не заставил себя ждать!

В дверь постучали. Вошел мужчина – достойный представитель ругаемого мною племени: высокий рост, ослепительная улыбка под щеточкой усов, черные волосы уложены волнами, нечто «звездное» во взгляде.

Он улыбнулся и заговорил:

– Это мисс Зейдлиц?

– Вы видите именно ее.

– Мое имя Рауль де Шен, – он слегка поклонился.

– О, вы француз?

– Нет, я из Нового Орлеана… Но когда-то де Шены жили во Франции. Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами, мисс Зейдлиц, по очень важному делу.

– Все ваши дела мы обсудим в кабинете, – сказала я, немало не покраснев: моя комнатушка с пишущей машинкой была довольно непрезентабельна.

Я отвела де Шена в кабинет Джонни. Посетитель основательно обжил предложенное кресло и посмотрел на меня внимательным взглядом опытного мужчины – взглядом, лишенным вульгарности и обещающим очень многое.

– Мисс Зейдлиц, я хочу, чтобы вы расследовали одно весьма щекотливое дело.

– Что ж, вы обратились по адресу.

– Но мне хотелось бы, чтобы все осталось в тайне. Все, что вы услышите или узнаете, представляет секрет большой важности, – он смотрел на меня так серьезно и доверительно, что все глупости по поводу мужских особенностей мгновенно вылетели у меня из головы.

– Агентство Рио – самое надежное, мистер де Шен. Мы бережем своих клиентов от любых неожиданностей, вам нечего опасаться, – я долго бы еще объясняла посетителю наши принципы, но он остановил меня:

– Есть одна тонкость, мисс. В это дело нельзя никого посвящать… даже мистера Рио. Вы понимаете?

Я понимала! Я уже забыла, в чем укоряла утром компаньона. Я растаяла в кресле от предвкушения. Джонни с его «убийственной информацией» будет сегодня посрамлен. У вас тайны, мистер Рио? У меня – тоже. Как вовремя появился этот де Шен! Секрет большой важности перекочует сейчас ко мне, я буду владеть им единолично. Я справлюсь с этим делом – обещаю самой себе.

– Все будет так, как вы пожелаете, мистер де Шен, – мой голос наполнился озабоченностью и строгостью. – Никому ни слова.

– Я решил довериться вам, и цена этого доверия – моя жизнь.

– Ваша жизнь? – озабоченность сменилась тревогой.

– Да, я сильно рискую. И даже не предполагаю, кто хочет моей смерти. Это очень тяжело, мисс Зейдлиц, – жить, ожидая удара, но не зная, откуда он последует. Мои нервы на пределе, я разбит бессонницей…

– А выглядите, между тем, прекрасно, – без всякой лести сказала я.

Посетитель не знал, что мне ответить. Вместо ответа он сунул руку в карман и вытащил то ли игрушку, то ли сверток.

– Посмотрите! – он отдал эту вещь мне.

С удивлением я обнаружила, что держу куклу – это был миниатюрный мистер де Шен с белозубой улыбкой под щеточкой усов и черными волосами из синтетики, уложенными волнами.

– Сделано просто замечательно! Забавная вещица.

Я вертела куклу так и сяк и вдруг обнаружила то, что должно было сразу броситься мне в глаза. Сердце кукольного мистера де Шена было проткнуто булавкой!

Поймав мой вопрошающе недоуменный взгляд, мистер де Шен объяснил:

– Я ведь говорил, что живу в Новом Орлеане. Там много цветных, и среди них распространены обычаи вуду. Этот знак – вроде черной метки: «Человек, готовься к смерти!». Кстати, некоторые люди, получив такой знак, действительно умирают – от страха.

Не знаю, какой вид был у меня, но посетитель вдруг широко улыбнулся:

– Я не умру от страха, этого никто от меня не дождется. Однако раз кукла послана, значит, где-то бродит и убийца. Тот, кто сделал первый шаг, сделает и второй.

С отвращением я положила куклу на стол. Мне казалось, что от нее исходит могильный холод. Мне было странно, что в наше время можно заниматься подобной чепухой, но на куклу я больше не смотрела – глаза в мои ее не видели.

Передернув плечами, я медленно произнесла:

– У вас есть какие-либо предположения на этот счет?

– Нет, – сказал мой посетитель. – Однако я думаю, кое-что вас заинтересует. К кукле была приложена записка.

– Записка?

– Да, и в ней говорилось, что если я хочу остаться в живых, то должен в среду вечером прийти в отель «Лафайет». Там меня будет ждать человек с розовой гвоздикой в петлице.

– Загадочно и непонятно.

– Я бьюсь над этой загадкой и ничего толкового не смог придумать. Послезавтра, в среду… Одиннадцать часов вечера… Время позднее… Не ловушка ли это? – он посмотрел на меня с тревогой. – Я прихожу в отель и преподношу убийце свою персону, как на тарелочке. Удобная мишень, не так ли?

Тяжело вздохнув, он улыбнулся; видимо, улыбаться – стало его привычкой. Он улыбался при любых жизненных обстоятельствах, этот американец с французской фамилией.

– Но идти в отель «Лафайет» надо, – продолжил де Шен. – Иначе оборвется единственная ниточка, ведущая к человеку, который послал куклу. Нужна информация, и ее, я надеюсь, можно получить в отеле.

– Да, лучше узнать хоть что-то, чем не, знать ничего, – глубокомысленно изрекла мисс Зейдлиц, то есть я.

– А не пойти ли вам в отель «Лафайет» вместо меня? Фактически, вы ничем не рискуете. Убийца поджидает де Шена, а не мисс Зейдлиц. Против вас у него ничего нет, а вы таким образом можете раздобыть ценную информацию. Во всяком случае, вы опишете мне того человека, с которым встретитесь, и, возможно, я пойму, кто охотится за мной. Ну как?

– Прекрасный план! – воскликнула я. – Этот шантажист от меня не уйдет. Я расколю его, как орех!

– Значит, согласны? – де Шен воспрял духом. Я посмотрела на этого лощеного господина, еще мгновение назад такого испуганного, и кивнула: согласна.

Если у мистера Рауля де Шена была привычка улыбаться, то у мисс Мэвис Зейдлиц – вздыхать. Я глубоко вздохнула – и лопатками почувствовала, как последний крючок бюстгальтера расстался с моим божественным телом. Впрочем на внешний вид это не повлияло.

– Да, я отправлюсь в этот треклятый отель, – важно произнесла я. – У настоящей женщины есть девиз, и он звучит так: «Беречь красивых особей мужского пола от любых опасностей и неприятностей».

– Я признателен вам, мисс, – сказал де Шен и встал. – Но помните: мистер Рио ничего не должен знать.

– Как обманутый муж все узнает последним, так и мой компаньон будет самым крайним в этой игре, – заверила я посетителя и многозначительно добавила. – Вы пришли ко мне.

– Я предполагал нечто подобное, – Рауль де Шен улыбнулся, – и заранее купил два билета на самолет в Новый Орлеан. Завтра утром мы встречаемся в аэропорту. Вылет в 9.30.

– Годится! До встречи в аэропорту.

– До встречи, мисс Зейдлиц.

И он поцеловал мою руку. Этот древний джентльменский обычай рассмешил и растрогал меня. Усы приятно пощекотали кожу, а склоненная голова повергла бедное сердце в трепет. Но я все-таки стойкая женщина и не стала делать никаких ответных жестов. Возможно, он на них и не рассчитывал.

После ухода де Шена я еще какое-то время провела в раздумьях, но заявился Джонни в скверном расположении духа, и пришлось переключаться на компаньона. Похоже, он во что-то влип. Ну, так сам виноват, отказавшись посвятить меня в свои проблемы.

– Мне звонили? – спросил Джонни, нервно меряя шагами кабинет.

– Да, был один звонок. Какой-то сукин сын бросил трубку, когда я сказала, что вас нет.

Джонни замер.

– Представляю, как вы это сказали! От ваших телефонных любезностей у любого могут пробудиться звериные инстинкты.

– Вот и вы мечетесь, как зверь по клетке! Что, у вас неприятности? Нет? Раз вы оградили меня от своих дел, то, может быть, мне вообще уйти в отпуск?

Я распалилась, хотя внутренне была холодна и посмеивалась над Джонни. Это был ловкий ход с моей стороны: разыграть из себя обиженную девушку и улететь с де Шеном.

– Да, конечно, в отпуск! – Джонни обрадовался возможности сплавить меня с глаз долой.

– Благодарю, мистер Рио. Вы так заботливы!

– Позвольте поинтересоваться, мисс Зейдлиц, вы уже решили, где будете отдыхать? Гавайи?

– Вы так любезны, что я назову вам одно местечко, где мне хотелось бы побывать: Новый Орлеан.

– Вы, несомненно, осчастливите этот город! Он выберет вас королевой бала. Вы решили побывать на местном карнавале? Поздравляю!

Джонни то ли радовался, то ли издевался. На всякий случай я заняла оборонительную позицию.

– Если все маски этого карнавала похожи на ту, что сейчас перед моими глазами, – я небрежно взмахнула в направлении компаньона, – то я попаду не на праздник, а на похороны.

– Ну, на похоронах тоже иногда бывает весело… Играет музыка… много цветов… движется процессия…

– А потом все напиваются!

Джонни понял, что меня лучше не трогать, и перешел на обычный усталый тон:

– Мэвис, дорогая, будьте там все-таки поосторожнее. Случайные знакомства не принесут вам радости, а улицы Нового Орлеана полны неожиданностей и сюрпризов. Я буду тревожиться. Вы одна… на каком-нибудь коктейле или званом обеде… и вдруг там…

– Что? – сказала я с вызовом.

– Ладно, поступайте как знаете. Вы уже взрослая.

Он пошел к себе, но вскоре выскочил из комнаты, как ужаленный:

– Кто позволил вам пользоваться моим кабинетом?! Вы сидели в моем кресле! Комната пропахла вашими духами! Черт знает что! Что это за духи? Как вы посмели!

– «Я обессилена тобой».

– Вы… вы сошли с ума, Мэвис, – залепетал Джонни, а его глаза стали, как два блюдца. – Я не давал вам сейчас никакого повода, я даже не касался вас…

– Ну что вы, Джонни, успокойтесь. Так называются мои любимые духи – «Я обессилена тобой». Очень дорогой парфюм. Вы спросили – я ответила.

– Да… – мистер Рио в изнеможении растекся по креслу. – Новый Орлеан дождался-таки своей «орлеанской девы».

Глава 2

Новый Орлеан – город и порт на реке Миссисипи, штат Луизиана. В городе и пригороде живет миллион человек. Они торгуют шерстью или перерабатывают нефть.

Справочник рассказал мне все. Но своим глазам я верю больше.

Новый Орлеан встретил меня дружелюбно. Это был первый день карнавала, никто не торговал шерстью и не перерабатывал нефть, все веселились до упаду: дурачились, как дети, смеялись, как сумасшедшие, тряслись в своих маскарадных костюмах, как припадочные.

Даже мужчины с сединой в волосах и обвислым брюшком бегали за девушками и приставали с поцелуями. Меня целовали, много раз, и один из целовавших был вполне в моем вкусе. Я даже бросилась по параллельной улице и обогнула квартал, чтобы встретить его еще раз на своем пути, но попала в объятия какого-то лысого субъекта. Я так заигралась, что едва не пропустила назначенный час.

Наконец двери отеля «Лафайет» закрылись за моей спиной, и я смело шагнула навстречу неожиданностям.

В холле, несмотря на позднее время, было многолюдно: карнавал расшевелил всех. Придирчиво рассмотрев толпу, я выхватила взглядом мужчину с гвоздикой в петлице и деловым шагом направилась к нему.

Вообще-то он был жидковат для убийцы: невысокого роста, немолодой, толстый, вульгарно одетый… Такие люди, как ни странно, встречаются в приличных компаниях. Они – как моль в платяном шкафу.

Толстячок уже заметил меня, его глазки масляно заблестели, а жирные губы растянулись в полуулыбке.

Подойдя, я сказала две заготовленные впрок фразы:

– Вы ожидаете мистера Рауля де Шена, так? Я пришла вместо него.

– Если вы – Рауль, то я – девочка из хора, – толстяк самодовольно захохотал и положил мне руку на талию.

– Пошел к черту!

Я сбросила его клешню и отошла к другой стене.

Чтобы сосредоточиться, достала пудреницу и начала приводить себя в порядок. Одновременно я поглядывала по сторонам и ловила в зеркальце отражения чужих физиономий. Наконец, я заметила еще одного мужчину с гвоздикой в петлице. Но тот ли это человек? Слишком много гвоздик, слишком много мужчин!.. Если к каждому я буду подходить и расспрашивать, то, скорее всего, меня примут… Э, ладно, все равно, что подумают люди о Мэвис Зейдлиц – ведь она ведет важное расследование!

Итак, присмотримся повнимательнее ко второму джентльмену с гвоздикой. Вообще-то он больше подходит на роль убийцы, чем «девочка из хора». Высокий нервный тип. Глаза наглые. Шляпу не снял… Почему его левая рука движется так осторожно? Не пистолет ли там, под полой пиджака?

Я закрыла пудреницу и положила ее в сумочку. Прежде, чем подойти к мужчине, набрала полную грудь воздуха и с силой выдохнула его. Вперед, Мэвис!

– Вы ожидаете Рауля де Шена? Я пришла вместо него.

Мужчина дернулся.

– Вы? – он недоверчиво осмотрел меня с головы до ног.

– Мистер де Шен попросил оказать ему такую услугу.

– Ну и ну! Первый раз вижу, чтобы мужчина подставил вместо себя цыпочку, – он обнажил в улыбке желтые зубы и закурил.

– Давайте говорить серьезно. Рауль – мой хороший знакомый. У него неприятности, поэтому он предпочел пока не появляться на сцене. Я представляю его интересы и хочу, чтобы у нас состоялась откровенная беседа.

– Откровенная? – его взгляд скользнул за расстегнутую верхнюю пуговицу блузки. – Вы не шутите?

Фривольный тон и наглость не обманули меня. Этот мужчина был напряжен, как сжатая пружина, как хищник перед прыжком на свою жертву.

– Вы можете сказать мне все, что предназначалось моему приятелю, – это говорила деловая, холодная Мэвис.

Но он только хмыкнул. Этот кретин, похоже, не знал, как вести себя в такой ситуации. Его плохо проинструктировали. Надо подтолкнуть джентльмена к более активным действиям!

Я выхватила из его губ сигарету и легким движением «перечеркнула» щеку. Сначала этот убогий схватился за обожженное место, потом занес кулак, чтобы ударить меня, но я опередила его, что есть силы стукнув носком своей туфли по голени.

Мужчина от боли запрыгал на одной ноге и стал честить меня на все лады. Я же подперла кулаками бока и принялась изображать из себя ревнивую супругу, заставшую неверного мужа на месте преступления. Возможно, со стороны это так и выглядело. Но, как мне кажется, никто на нас и не смотрел: наша «сценка» была частью шумного феерического карнавала, все «узоры» которого разглядеть мог разве что сам господь Бог!..

– Говорите, что вы должны были сделать с мистером де Шеном? – прошипела я в самое ухо «супруга».

Он, наконец, справился с болью и смотрел на меня с ненавистью.

– Я не знал, что вместо него придете вы…

– Говорите! – я занесла ногу для нового удара.

– Хорошо, я скажу, – парень, видимо, сдался. – Мне нужно было встретить этого господина и провести его в апартаменты шефа.

– Значит, сейчас вместо де Шена к шефу вы отведете меня. Меня!

Слегка прихрамывая, парень потащился из отеля на улицу. Я – за ним. Я слышала, как он бормочет себе под нос ругательства и проклятия, и улыбалась.

Шли мы недолго и свернули к зданию… ну уж, не знаю какого предназначения. Но это, наверняка, был один из самых красивых домов города. Мозаичный пол вестибюля был выложен из минералов, белоснежные стройные колонны взмывали на высоту полета голубя. Здесь было много роскоши, и если чего и недоставало, так это храмовой тишины. Безалаберное карнавальное действо плохо вписывалось в интерьер шикарных апартаментов: это выглядело так, как если бы леди нацепила на себя дешевую пластмассовую бижутерию, сработанную в китайских квартальчиках. Коридоры и лестницы были наполнены полуодетыми размалеванными людьми. Было много девушек в трико и майках телесного цвета – я поначалу решила, что они демонстрируют костюм Евы. Впрочем, у девушек были безупречные фигуры, а облегающая одежда делала из них воплощенное искушение. Редкий мужчина проходил мимо, опустив руки.

– Ну, и куда мы попали? – строго спросила я провожатого.

– На тусовку кипиджей.

– Экипажей? Никогда не думала, что на флоте работает столько девушек. Да здесь каждая вторая годится если не в «мисс Вселенная», то в «мисс Новый Орлеан»! А еще говорят:

женщина на корабле – плохая примета.

– Я не сказал «экипажей»!

Парень, кажется, опять выругался, но я пропустила все его эпитеты мимо ушей.

– Кипиджи – это те, кто участвует в организации карнавала, кто заводит публику.

– Теперь я все поняла. У вас плохая дикция.

– Или у вас плохой слух.

– Мы пришли сюда проверять свои органы чувств?

– Нет.

Он осторожно потрогал обожженную щеку и указал на лестницу:

– Надо подняться еще на один этаж. Уже почти пришли.

Вскоре мы оказались возле какой-то двери, мужчина с гвоздикой постучал условным стуком, вошел и жестом пригласил войти меня.

Я шагнула через порог.

Мой спутник закрыл дверь и замкнул ее на ключ.

Кажется, начинается что-то интересное. Я всегда готова к бою. Только кто я здесь: тореадор или бык? Нет, на последнюю роль я не соглашусь, да и по физическим данным эта роль – не моя.

В помещении находились и другие действующие лица, только я не могла понять, кто именно.

– Шеф, простите, но вместо де Шена я вынужден был привести ее, – провожатый указал кому-то, сидящему в кресле, на меня. – Она утверждает, что представляет интересы де Шена и готова на наши условия. Это ее слова.

– Чудеса! – раздался из кресла мурлыкающий голос. Впрочем, если этот человек был из породы кошачьих, то это, несомненно, был кот с одышкой.

Я увидела, что кресло медленно поворачивается. Тяжело опираясь на подлокотники, приподнялся и плюхнулся обратно в объятия плюша и поролона очень толстый, я бы сказала, пышный человек. В нем не было углов – одни овалы. Только взгляд его уколол меня, как игла.

– Чудеса… – повторил Большое Пузо более жестко, чем в первый раз.

Настала пора объяснений.

– Мистер Рауль де Шен обратился ко мне с просьбой помочь ему. Некто покушается на жизнь этого господина, а он даже не знает, почему, – я говорила четко и спокойно. – Если это шантаж, то надо назвать сумму и условия. Если это что-то другое, давайте откроем карты. Быть может, мистер де Шен нанес кому-то материальный ущерб или навредил в финансовых делах… Я здесь для того, чтобы выяснить это и уладить дело. Я обладаю всеми полномочиями…

Большое Пузо как будто и не слушал меня. Он ощупывал каждую косточку моего тела, каждую складку одежды. Он вспотел в своем усердии. Вытер лоб и сказал очень просто:

– Милая, как вас зовут?

– Мэвис Зейдлиц.

– Никогда еще ко мне не залетала такая глупая болтливая пташка.

Я осеклась и пробормотала:

– Так вот… Если вы… Мы можем…

– Питер! – властным голосом Большое Пузо позвал того, кто привел меня сюда. – Сделайте так, чтобы мисс немного помолчала. Ей удобнее будет молчать в связанном состоянии.

– Выполню с удовольствием.

– Но почему?.. – всполошилась я. – Мы же ни о чем не успели договориться! Если так пойдет…

– Питер, поторопитесь. И без крови.

Хозяин апартаментов – он же хозяин положения – сказал это так буднично, по-домашнему, что я онемела. Меня не испугал холодный ствол, упершийся в спину слева, где сердце. Меня потрясла собственная никчемность. Все усилия пошли прахом. Большое Пузо не принял меня всерьез и дал понять что я всего-навсего воробышек, залетевший прямо повару в котел. От одной мысли о провале мне стало не по себе. Я перестала сопротивляться. Я слышала, что Питер предупреждает: если я закричу, то он… и если я ударю его, то он… и если я попробую убежать, то он…

Мне было все равно, сделает из меня Питер мертвое тело или нет. Честное слово, меня это нисколько не занимало, зря Питер распинался.

Я дала этому мужлану все возможности привязать меня к стулу. Руки мои были заброшены за спинку стула и представляли благодаря веревке единое целое с этой красивой мебелью. Рот был завязан. Только глаза остались выполнять свою привычную функцию – фиксировать происходящее.

Питер вышел.

Мое заточение происходило в комнате, смежной с той, которую занимал Большое Пузо. Некоторое время я слышала голоса оттуда, потом они смолкли.

Заломленные руки болели в плечевых суставах, ныли мышцы, но голова моя была занята другим. Сколько я уже здесь сижу? Час, полчаса?.. Если бы вдруг открылась дверь и вошел Джонни… О, нет! Мне стыдно: я обманула его, чтобы вести это дело единолично. Джонни уверен, что я в отпуске, что веселюсь и танцую. А я сижу, связанная, и терзаюсь. Я провалила поручение клиента, теперь его убьют по моей милости. И тень этого убийства может пасть на агентство Рио. Но где была допущена ошибка? Почему наш план не сработал? Неужели я не произвожу на людей должного впечатления?

Страх за Рауля де Шена, стыд перед Джонни Рио, муки совести и потеря воли – все это подействовало на меня самым непонятным образом. Вы не поверите, но мне очень сильно захотелось… принять ванну. Я мысленно представила эту ванну, до краев наполненную душистой пеной. Теплые струи гладят мою кожу. Нежное полотенце щекочет лицо и руки. Музыка успокаивает нервы… Нет, эта музыка не годится! Кто ее включил?!

Я встряхнула головой, прогоняя видение. В соседней комнате звучала громкая, резкая музыка, слышались крики, смех – там, несомненно, находились участники карнавала.

Внезапно дверь открылась, и весь этот тарарам оказался у меня под носом.

Люди в масках перестали веселиться и замолкли. Наверное, мои ноги, каждая из которых была привязана к своей ножке стула, поразили их своей балетной утонченностью.

– Да… У вас, мисс, потрясающий карнавальный костюм, – сказал, наконец, один из кипиджей. – Как вам удалось так энергично обвить себя веревками?

– Кто-то решил скрыть эту девушку от нас! – воодушевился другой. – Но мы не отдадим ее Синей Бороде. Мне эта красотка нравится. А тебе?

– Это самая лучшая находка за всю мою жизнь!

– Клад надо разделить на всех!

Так они дурачились и смеялись, но между тем руки их, не менее проворные, чем языки, развязали веревки, и я вздохнула с облегчением.

Первым делом я принялась растирать запястья и щиколотки. Потом схватилась за спасительную пудреницу. А когда закрыла ее, самый экзальтированный из кипиджей крикнул:

– Мы выбираем вас королевой бала!

Я вздрогнула: именно это мне предсказывал Джонни.

Наверное, длинноногие красавицы-кипиджи были ревнивы: они мигом нацепили мне на голову маску.

– Теперь, дорогая, вы ничем не отличаетесь от нас. У всех на карнавале должны быть равные шансы.

– Да, конечно, – я уже пришла в себя и поняла, что проголодалась. – А у вас нет случайно сандвичей?

Мужчины услышали и загалдели наперебой:

– Кошмар! Мы держим бэби голодной!

– А у нас ведь много чего выпить и закусить!

Толпа хлынула в коридор, закружила меня в своем водовороте.

Кто-то протянул мне стакан с выпивкой.

– Подкрепи свои силы.

Это было дешевое вино, но я обрадовалась ему, как драгоценному напитку. Мое сказочное освобождение и эта славная компания, и этот карнавал, замечательный в своей безыскусности, – все действовало на меня ободряюще и успокаивающе. Я уже острила, смеялась чужим остротам и радовалась жизни, как могла.

И вдруг я увидела Большое Пузо. Он вернулся.

Заметил ли толстяк меня? Какое счастье, что мое лицо скрывает маска! Я прокралась в уголок и оттуда следила за единственным по-настоящему озабоченным человеком в этой праздной толпе.

Появился и Питер. Большое Пузо и Питер о чем-то негромко поговорили. Питер сбегал в ту комнату, где оставил меня связанной. Затем у сообщников состоялось маленькое производственное совещание…

От греха подальше я спряталась за колонну, спустилась по лестнице.

За мной никто не увязался.

Я осторожно, едва ли не на цыпочках, пробралась сквозь толчею в вестибюле, стараясь никого не задеть – ни плечом, ни взглядом, выскочила на улицу и, наконец, перевела дух.

Выпуталась!

Я шла в отель с единственным желанием – принять ванну, лечь в постель и обдумать свое положение. «Потом, потом», – гнала я от себя невеселые мысли.

Вот и дверь.

У себя в номере я включила небольшой светильник, закрыла дверь на ключ и расслабилась.

Ну и денек! Карнавал, плен, освобождение, бегство… Вздохнув, я начала медленно раздеваться.

И тут кто-то произнес:

– Это вы, мисс Зейдлиц?