Текст книги "Любящие и мертвые"

Картер Браун
Любящие и мертвые

Глава 1

Сказать лишь то, что он был красив, значит – ничего не сказать. Он был чертовски красив! Он волновал, будил воображение… Любая из нас, хоть раз в жизни, но мечтала о таком парне и не могла бы уснуть до утра, думая о нем, – несмотря на предусмотрительно выпитый стакан горячего молока. Я взглянула на вошедшего. Дыхание мое замерло. Затем последовал такой глубокий вздох, что, будь у моего бюстгальтера пуговки, они мгновенно отлетели бы…

Высокий брюнет внимательно посмотрел на меня черными блестящими глазами. Его лицо можно было прочесть, как книгу с занимательными страницами. К своим тридцати годам этот парень многое испытал. Его любили и ненавидели, он любил и ненавидел… Следы страстей угадывались легко: блондинки, брюнетки, шатенки…

– Это агентство Рио? – спросил он низким тягучим голосом.

Его взгляд охватил меня всю, целиком. Он проник даже в самые укромные места, но подобная наглость мне даже понравилась.

– Да, вы не ошиблись, – ответила я.

Иногда со мной происходит то, что называется раздвоением личности. Вот и сейчас одна Мэвис разговаривала с клиентом, а вторая – лежала в его объятиях, мысленно, разумеется, и развлекалась «самым компрометирующим образом», – та обычно говаривала моя мама.

– Мэвис Зейдлиц, частный детектив, – представилась я.

Скряга Джонни из соображений экономии поместил на двери агентства табличку только со своим именем. Теперь мне приходится объяснять всем и каждому, что я – партнер Джонни, а не приходящая прислуга.

– Н-да?..

– Мы компаньоны с Джонни Рио, – сказала прекрасная (и лучшая!) половина агентства Рио. – Правда, сейчас я выполняю еще и секретарские обязанности.

Надо же как-то объяснить тот постыдный факт, что клиент застал меня за клавиатурой старой пишущей машинки.

Брюнет равнодушно пожал плечами: мои роли в агентстве его, видимо, не интересовали.

– Разрешите представиться – Убхарт, – скороговоркой произнес он, нимало не заботясь о том, как это воспримет девушка, у которой с ним вовсю развивался роман – в ее фантазиях, естественно. – Дональд Убхарт.

Итак, Дон… Я наметила, опять же мысленно, программу дрессировки Дона и первым пунктом поставила «уважительное отношение к леди», т. е. ко мне.

– Очень приятно, мистер Убхарт.

Моя голова была слегка опущена. Я взглянула на Убхарта снизу вверх и при этом улыбнулась, выставив губки, как для поцелуя. К сожалению, «фирменная» улыбка, которую я считала обворожительной, несмотря на то, что Джонни придерживался иного мнения, не произвела впечатления.

Клиент нервничал.

– У меня была предварительная договоренность с мистером Рио. Вы доложите ему? – брюнет продолжал разговаривать со мной, как с секретаршей, а сам рассматривал стены нашего офиса.

– Я доложу, но хочу предупредить: у нас большая клиентура…

– Если для меня мистер Рио занят, значит, через минуту у вас одним клиентом будет меньше.

Этот тип умел разговаривать. Я поджала губы и набрала служебный номер Джонни.

– Дональд Убхарт? – задышал в трубку мой компаньон. – Немедля проведи его ко мне. Надеюсь, ты не успела наговорить ему гадостей? Нет, наверное, раз он еще в офисе. Дорогу к моему кабинету знаешь?

В ответ я фыркнула:

– Два шага прямо и пять налево. У нас всего один кабинет. Твой.

– Надо же, какая память!

Я швырнула трубку на рычаг.

– Мистер Рио готов встретиться с вами, – холодно произнесла я и указала, где сидит мой компаньон.

Красавчик встрепенулся.

– Ваши усилия стоят благодарности, – сказал он насмешливо и скрылся за дверью кабинета Джонни.

Я сидела и размышляла на тему, какого мнения мужчины о моих умственных способностях. Если я законченная дура, то зачем Джонни взял меня в компаньоны? А если я смышленая, толковая и смелая девушка, то почему страдаю оттого, что Джонни временами считает меня законченной дурой?

Звякнул телефон, и я вздрогнула. Взяв трубку, я заговорила хорошо поставленным голосом, который должен внушать клиентам уважение к агентству Рио.

– Зря стараешься, – раздался в трубке до боли знакомый смешок. – Ты что, не заметила, что я звоню по внутреннему телефону?

– «Внутренние звонки» всегда тревожат меня сверх меры, – ответила я, но Джонни почему-то не оценил моей шутки.

Мой первый «внутренний звонок» закончился удалением аппендикса. Хирург, который оперировал меня, был начисто лишен чувства юмора – так же, как и Джонни. И мне тоже стало не до смеха, когда я увидела, какой шов и в каком месте он соорудил. Этот шов… Доктор не раз приглашал меня к себе, чтобы посмотреть на него. Усаживался рядом на кушетку, смотрел и вздыхал. Если бы операция прошла успешно, то ради чего, спрашивается, ему нужно было наблюдать меня столько времени!

– Эй, Мэвис, куда ты пропала?! – Джонни, оказывается, все это время что-то бубнил мне по телефону. – Срочно зайди. Повторяю: срочно…

– Слышу! У меня, кроме всего прочего, прекрасный слух.

Когда я вошла в кабинет, оба джентльмена замолчали и загадочно посмотрели на меня.

– Присаживайся, Мэвис.

Уж чего-чего, но Джонни никогда не слыл галантным и предупредительным, и потому я насторожилась.

Я села, небрежно изящным движением положив нога на ногу, и откинулась на спинку кресла. В глазах мистера Убхарта что-то вспыхнуло – клиент оценил безукоризненные линии и пластику частного сыска. Я одернула юбку, но сделала это, скорее, из кокетства, ничуть не стремясь погасить огонь в глазах брюнета.

– Вы с мистером Убхартом уже знакомы? – ласково спросил Джонни.

– Разумеется, – я тоже была мила и произнесла это слово воркующим голоском.

Джонни почему-то уверен, что я отбиваю клиентов от нашего агентства, хотя обычно бывает наоборот: клиенты отбивают у меня всякую охоту работать на них.

– Мистер Убхарт платит нам, – многозначительно сказал Джонни.

Как бы между прочим я обнажила ноги на пару дюймов – если клиент платит, он имеет право на дополнительный сервис.

– Расскажите свою историю заново, – Джонни повернулся к Убхарту. – Мэвис послушает, и я уточню по ходу кое-какие детали.

– Главную роль в моем деле играет наследство, – начал брюнет.

На сей раз он говорил неторопливо и внятно, а не бурчал себе под нос. Я отметила две вещи: приятный баритон клиента и страусиную позу компаньона, спрятавшего лицо себе в руки.

– Я пришел к вам, чтобы вы помогли мне это наследство получить…

Убхарт никак не мог объяснить суть дела, и я решила, что виной тому – разглядывание моих коленок. Поэтому я попробовала одернуть юбку.

– Мой отец – Рэндолф Убхарт… Кстати, вы не припоминаете его?

– Он появлялся в эпизодах? – принялась уточнять я. – Или его снимали со спины? Сколько народу разгуливает по бульвару Сансет, всех не упомнишь, но если в Голливуде ему дали роль второго плана, я, несомненно, вспомню его лицо.

– Мэвис, – страдальчески поморщился Джонни, – Рэндолф Убхарт был нефтяным магнатом. Наследство Убхарта – десять миллионов.

– О!..

Мои руки безжизненно упали.

Дональд Убхарт соизволил улыбнуться и продолжил:

– Столько хлопот с этим наследством… Отец умер, и мы стали заложниками его прихотей… Мы – это я и сестра. Я старший в роду. Есть и третий наследник – наш сводный брат. После смерти матери отец женился еще раз… Несмотря на то, что отца мы похоронили пять лет тому назад, до сих пор нам доставались от наследства лишь жалкие крохи. Мой ежегодный доход, например, всего тридцать тысяч, а брат с сестрой получают и того меньше – по десять тысяч долларов. А в это время всем состоянием Убхартов распоряжаются доверенные лица…

– Тридцать тысяч – это же много, – ляпнула я.

– Мэвис, твои мысли по этому поводу нас не интересуют! – прикрикнул Джонни.

– Что за тон! – вспылила я. – Мы компаньоны, дорогой. Конечно, если бы я была твоей секретаршей, ты ходил бы на задних лапах!

– Еще бы! Хорошую секретаршу сейчас найти куда труднее, чем плохого компаньона. Продолжайте, мистер Убхарт, прошу вас.

Клиент снисходительно поглядывал на нас. Его явно забавляла наша пикировка.

– Так вот, – продолжил он наконец, – старик умер, но в своем завещании поставил несколько условий. Первое таково: наследство делится только тогда, когда я достигну тридцатилетнего возраста. Сестра и брат получают по миллиону, благотворительные организации – триста тысяч. Все, что останется – мое. Но…

Убхарт закурил.

– Условие второе: я должен быть к этому времени женат, и мы с женой должны провести последних три дня до моего тридцатилетия в «Толедо».

– Где-где? – переспросила я.

– Дело в том, что моя мать была испанкой. Толедо был ее родным городом. Когда отец отстроил поместье, он назвал его «Толедо».

– Три дня в «Толедо» с женой… Что тут особенного? А в награду – семь с половиной миллионов… Я бы сама вышла за вас замуж и даже из-за меньшей суммы – ну, например, той «жалкой крохи» в виде тридцати тысяч…

– Благодарю, – сухо сказал Убхарт. – Я женат.

Глупо было бы рассчитывать на то, что такого породистого скакуна не заарканят… Впрочем, я никогда не испытывала симпатий к архаичному институту брака. Быть верной одному мужчине – это так тоскливо…

Убхарт молчал.

– Дальше я продолжу, – предложил Джонни. – Мэвис должна знать все.

Клиент согласился.

– Мистер Убхарт женат, – неторопливо начал Джонни. – Его нынешняя жена – третья. Первый раз мистер Убхарт женился сразу после смерти отца, но спустя полгода женщина погибла в автомобильной аварии. Вторая жена сорвалась со скалы… – Мой компаньон тоже закурил. – Это были несчастные случаи. Правда, свидетелей происшествий нет… Копы рыли землю носами, но никакого криминала не обнаружили…

Я посмотрела на Убхарта: он сидел прямо, с каменным выражением лица.

– Извините, я ничего не знала…

– Вы и не могли знать, – ответил он.

– Мистер Убхарт надеется, что с его третьей женой ничего такого не случится. Иначе он лишится наследства. Если в день своего тридцатилетия мистер Убхарт окажется вдов, его доля будет поделена поровну между сестрой и сводным братом.

– Но разве с третьей женой есть какие-нибудь проблемы?! – воскликнула я.

– Мэвис, а не кажется ли тебе подозрительной смерть двух женщин? – вкрадчиво спросил Джонни. – Если предположить, что кто-то вознамерился лишить мистера Убхарта наследства, то этот человек первым делом убьет его жену, чтобы наш клиент не смог выполнить второе условие своего отца. Он убьет первую, вторую… И даже третью! Убийца изобретателен, умен… Каждый раз дело представлено как несчастный случай: нет улик, нет свидетелей, которые могли бы помочь изобличить убийцу.

У меня хорошее воображение. Я закрыла глаза и увидела себя летящей со скалы… Бр-р!.. Меня передернуло.

– Но кто этот загадочный убийца?

Повисла тишина.

– Кто бы он ни был, – вздохнул Джонни, – нам надо помешать ему. Самое главное – оградить мистера и миссис Убхарт от опасности в те три последних дня перед тридцатилетием. В эти дни в поместье соберется вся семья. Если с миссис Убхарт произойдет несчастье, состояние получат сестра и сводный брат Дональда Убхарта, а самому мистеру Убхарту будет выплачиваться ежегодно всего каких-то тридцать тысяч.

– У меня есть замечательная мысль: надо, чтобы мистер Убхарт оставил свою жену дома!

– Нет, Мэвис, в таком случае я не выполню волю отца – а значит, лишусь наследства, – возразил Дональд.

– А, понятно… Мы с Джонни поедем в ваше поместье в качестве телохранителей!

– Не вполне так, Мэвис…

Джонни и Дональд переглянулись. У меня появилось ощущение, что весь этот спектакль разыгрывается для одного зрителя и этим зрителем являюсь я.

Убхарт прочистил горло.

– Видите ли, Мэвис, есть одно важное обстоятельство, о котором мы пока не говорили. Ни один из моих родственников не видел моей третьей жены.

– Это вы называете важным? Вы приедете в поместье, и они познакомятся.

Мужчины вновь заговорщически посмотрели друг на друга.

– Хватит темнить! – рассердилась я. – Никакого уважения к леди. Или мой гардероб не в порядке? Почему вы так смотрите?

Я проверила, не торчит ли у меня чего из-под юбки.

– Не горячись, Мэвис, – мягко сказал Джонни. – Мистер Убхарт подписал чек на две тысячи долларов.

– Великолепно! И что такое сногсшибательное мы должны сделать за эти деньги?

– Мистер Убхарт уже сказал, что его третью жену в доме никто не видел, – начал Джонни, тщательно подбирая слова. – Никто не знает ни ее имени, ни того, как она выглядит. Это значит, что мистер Убхарт может взять с собой любую девушку и выдать ее за миссис Убхарт. Вряд ли обман раскроется.

– Ловкий ход! Если эту девушку убьют, то мистер Убхарт все равно получит свое наследство, потому что настоящая его жена будет жива.

– Зря ты заговорила про убийство, – поморщился Джонни. – Это крайний случай, и вообще ничего подобного не случится.

– Идея подмены жены мне нравится, – я щелкнула пальцами и вскочила с кресла. – Достаточно найти подходящую овечку с белокурыми завитками вместо мозгов и назвать ее миссис Убхарт, как все устроится наилучшим образом.

– На этот раз я с тобой согласен, – Джонни сдержанно хмыкнул. – Идея неплоха. Мы ее уже обсудили.

– Как обсудили?! Без меня?

Я огорчилась, но ненадолго.

– Ну, а девицу подобрали?

– Скажем так: наметили.

– Подходит по росту? Возрасту? Интеллекту?

– Более-менее.

– Я ее знаю?

– Разумеется.

– Кто же это?

– Ты.

Мой бюстгальтер не выдержал такого напора чувств и с треском разошелся по шву.

Глава 2

Третья миссис Убхарт оказалась женщиной-девочкой: узкие плечики, невинные голубые глаза, прикрытые пушистыми ресницами, стянутые в пучок светлые волосы. В ее взгляде было нечто кукольное, но в глубине глаз таился страх – страх перед жизнью, которая пугала бэби своими непонятными выкрутасами.

Кое-какие условности этой жизни она усвоила и потому, едва я переступила порог дома Убхартов, принялась вежливо расспрашивать, какой напиток я предпочитаю и какой коктейль буду пить.

– Джин пополам с содовой… Благодарю, – сказала я, принимая бокал из рук мадам-куколки. – Зовите меня просто Мэвис.

– А вы меня – Клер. Дон рассказывал вам о своих затруднениях?

Я кивнула и, замявшись, произнесла:

– Можно, я тоже буду называть мистера Убхарта Доном?

Она мягко улыбнулась – на щеках показались ямочки.

– Конечно! Ведь он теперь для всех ваш муж.

Клер уселась на диванчик и начала мелкими глотками смаковать джин с тоником. Она сказала, глядя на меня своими по-детски искренними глазами:

– Подумать только: на целых три дня вы становитесь мной, миссис Убхарт! Вы такая симпатичная, Мэвис, что, будь у меня хоть немного развито чувство собственницы, я бы вас непременно приревновала к Дону. Вы мне нравитесь, и я рада, что эти три трудных дня рядом с Доном будет такая добрая и смелая девушка.

Она говорила так, как будто заранее отрепетировала свой текст.

– Спасибо, – ответила я. – Лично я воспринимаю поездку с мистером Убхартом как сугубо деловую. Это моя работа.

После этих слов у меня усилилось впечатление, что мы с Клер даем занудное интервью для телевидения.

– Мэвис, будьте там поосторожнее, – вздохнула Клер. – Я буду молиться за вас. Только бы ничего не случилось… Должна сказать вам, если с вами произойдет несчастье, то я не выдержу и…

Бэби еле сдержалась, чтобы не всплакнуть. Я нахмурилась и нарочито сурово начала увещевать этого цыпленка:

– Мы обе должны быть осторожны, если не хотим отправиться на тот свет. Однако я уверена, что этого не произойдет.

– Вы заехали к нам… Это так трогательно, – лепетала Клер.

Я подумала, что моей выдержки хватит ненадолго: или мы с Клер зарыдаем в два ручья, или я хлопну дверью. Но чек на две тысячи долларов держал мои нервы в узде. Чек и обещание помочь Убхарту.

Накануне этим паршивцам – Джонни и Дональду – удалось-таки убедить меня в том, что я единственная подходящая кандидатура на роль Клер.

Я допила джин и отставила бокал.

– Благодарю.

– Налить еще? – вскочила с диванчика миссис Убхарт.

– Нет, спасибо. Девушка всегда должна иметь на плечах трезвую голову. Девушка-детектив – тем более. Когда работаешь плечом к плечу с мужчинами…

Ямочки на щечках Клер вспыхнули вновь.

– Вы так мало пьете… Интересно, понравится ли это Дону? – смеясь, сказала она.

– А вот это меня не волнует. Наши отношения в любом случае остаются деловыми.

Интонацией, голосом, взглядом я пыталась убедить миссис Убхарт, что не собираюсь покушаться на ее драгоценного Дона. Три дня и три ночи… Три ночи… Впрочем, как знать… Мне доводилось совершать множество безрассудных поступков и за более короткий срок. И все же эта милая малышка с манерами светской дамы должна быть спокойна: я не стану четвертой миссис Убхарт.

– Будьте снисходительны к Дону, – она просительно посмотрела на меня. – У него было нелегкое детство. Этот дом, в который вы едете, внушает ему страх, и так было всегда… Я могу быть с вами откровенной? Дон сильно нервничает. Последнее время у него участились приступы неврастении и мизантропии. Он то бросается на людей, то мучается угрызениями совести и винится перед ними… Его преследует этот кошмар, когда…

Клер оборвала фразу, личико ее вытянулось.

– Я умею ладить и с неврастениками, и с мизантропами, – мне пришлось успокаивающе погладить ее по руке. – Уверяю вас: я буду терпелива, как мать.

Мне показалось, что мы с Клер выяснили все вопросы, но я ошиблась.

– Эти люди… – медленно начала она, – родственники, прислуга… Им покажется странным то, что муж и жена спят в разных комнатах…

– Это нетрудно уладить, – быстро ответила я и поймала острый взгляд Клер, доказывающий, что не такая уж она и глупенькая. – Я скажу им, что устала, что у меня болит голова, что не могу уснуть, если рядом кто-то сопит и храпит… Я выкручусь. Совру что-нибудь.

– Да, придется.

Клер поджала губы. В ее голосе не было уверенности в том, что я правильно решу «постельную» проблему. Поэтому я постаралась отвлечь Клер от опасной темы:

– Расскажите мне о родственниках мистера Убхарта.

– Дон почему-то не жалует сестру и брата. Он не встречался с ними со дня похорон второй жены. Ни Ванда, ни Карл не сумеют разоблачить вас, Мэвис. Они не знают настоящую Клер Убхарт.

– Ванда и Карл – это…

– Сестра и сводный брат. Ванда будет в поместье вместе с мужем – Грегори Пейтеном. Кажется, он врач.

– А Карл?

– Карл живет один. Или жил один.

– Холостяк? – плотоядно облизнулась я, чтобы перевести подозрения Клер с мужа на другого мужчину.

– О боже! Как я не подумала! – Клер расцвела. – Если между вами и Карлом наметится интрижка, это так разрядит обстановку! Только и разговоров будет – жена Дона свела с ума его брата!

– Вы находите это забавным?

Только теперь я начала кое-что соображать.

Разговор с Клер направил мои мысли по достаточно каменистому руслу: несомненно, в поместье Убхартов меня поджидают неприятности. А на что, собственно говоря, я надеялась? Увеселительной прогулки не будет, это ясно. Хуже другое: я вступаю в круг людей, раздираемых противоречиями. И вместо семидесяти двух часов скуки получу семьдесят два часа тревоги и напряжения. Роль подставной жены будет очень трудной.

– Спасибо за угощение, но мне пора, – я поднялась. – Рада была познакомиться с такой очаровательной женщиной, будущей миллионершей – я не сомневаюсь в этом.

Клер проводила меня до порога.

– Когда раздел наследства закончится и ваша миссия тоже, приезжайте ко мне запросто, без всяких дел, на ленч, – предложила миссис Убхарт. – Или на ужин.

– Разумеется. Благодарю вас.

Обе мы прекрасно понимали, что наши слова – это еще одна условность, дань вежливости, не более. Судя по всему, больше мы никогда не встретимся.

Увидев, что я вхожу в агентство, Джонни широко улыбнулся.

– Ну и как там жена Убхарта? Миловидная крошка? Изучила натуру?

– Отстань, – отмахнулась я. – Дело предстоит не из приятных. А кончится оно тем, что меня положат на рельсы – я же миссис Убхарт! – и проутюжат экспрессом.

– Раз ты шутишь, значит, не так уж все плохо, – деланно рассмеялся Джонни.

– Знаешь, что я тебе скажу? Идея с подставной женой сильно смахивает на авантюру.

Джонни стал серьезным. Чек на две тысячи – это не пустяки, чтобы пренебречь мнением некой Мэвис.

– Ладно, не кричи «тону!», пока стоишь на берегу, – сказал он. – Нет никаких признаков опасности. И потом, я тоже еду в Санта-Барбару.

– Ну вот! Я подвергаюсь опасности, отправляясь в эту чертову Испанию, а он будет нежиться на пляжах Санта-Барбары! Как всегда, самая грязная и неблагодарная работа предназначена мне. И это ты называешь партнерством?!

– Мэвис, не кипятись. Как ты думаешь, где находится поместье Убхартов?

– Возле Толедо, в самом Толедо… Короче, в Испании. Какое это, к черту, имеет значение?! – огрызнулась я.

– Вилла «Толедо» расположена в шести милях от Санта-Барбары. И я буду всегда рядом с тобой. Рядом – это значит неподалеку.

– Так это здесь?! – я нащупала кресло и, не глядя, примостилась на краешек.

– Да, мы партнеры, мы единое целое, – наставительно произнес Джонни. – И моя роль не менее трудна, чем твоя. Не обнаруживая своего присутствия, я должен наблюдать за всем, что происходит в поместье, – Джонни закурил. – Убхарт заедет за тобой рано утром. А я буду жить в ближайшем отеле, где уже заказал апартаменты и даже могу сообщить тебе телефонный номер, по которому ты будешь мне названивать. Вот так…

– Хорошо, каждое утро я буду сообщать тебе все, даже меню…

– Вот-вот! Какие «блюда» там готовят!

– Ну, первое кушанье я могу назвать даже сейчас: жаркое а ля. Мэвис.

– Какое это удовольствие – иметь остроумного партнера! – хохотнул Джонни.

– Мне повезло меньше, – вздохнула я. – Мой партнер – бесчувственный жлоб. Я уверена: он будет танцевать на моих похоронах. В лучшем случае – слоу-фокс.

– Если, конечно, я сам перед этим тебя придушу! – осклабился мистер Рио. – Ну чего ты трясешься? С тобой все время рядом будет находиться Дональд Убхарт. И вообще, у тебя есть, как ты любишь повторять, собственная голова на плечах. И руки. Надеюсь, ты не забыла уроки морского сапера?

– Ты имеешь в виду, наверное, сержанта? Нет, не забыла. С тех пор, как он показал мне свои приемчики, ни один обидчик не смог уйти от меня безнаказанным.

– А что, тебя часто обижали? И кто, хотелось бы знать?

– Мужчины. До чего ты бестолков.

Джонни хмыкнул.

– Посмотрим на это дело так: нам выписали чек на большую сумму. Убхарт хочет дать нам еще две тысячи, когда раздел наследства закончится и он получит свои чертовы миллионы. В то же время работенка у нас, в общем-то, плевая. Тебе всего-навсего нужно три дня покантоваться в роскошных апартаментах. Отдохнешь, отоспишься… А проживешь ты после этого еще очень долго.

– Вот об этом – о жизни и смерти – я и хотела с тобой поговорить. Знаешь, Джонни…

– Знаю. Знаю, что тебе нужно ехать домой и собирать вещи. Или ты заставишь клиента ждать завтра утром? Учти: к его приезду чемодан должен быть собран.

– Джонни…

– Все, дорогая. Поговорим всласть на природе. Я всегда буду у твоих ног, только звякни мне в отель.

– Нет, я не буду звонить. Я буду вопить на всю Санта-Барбару!

– Вот теперь ты снова похожа на прежнюю Мэвис.

Он ухитрился дать мне шлепка пониже спины и каким-то образом выставил за дверь.

Мэвис потащилась собирать чемоданы.

Собралась я очень быстро и решила перед поездкой как следует выспаться. Сон не шел. Я включила телевизор. Зачем я это сделала?! Старый, но мастерски закрученный фильм ужасов «Кузен Франкенштейна» завел меня, как пружину часового механизма. Вместо того, чтобы навеять сон, телевизор прогнал его окончательно. Если бы из-под кровати сейчас вылез мужчина, он смог бы сделать со мной все, что захотел, – я была абсолютно деморализована.

Ночь прошла в кошмарах. Но к десяти утра я была одета, как Клер, причесана, как Клер: волосы стянуты в пучок. Мэвис-бэби облачилась в свитерок, на два размера меньший, чем она обычно носит. Я вспомнила слова одного неглупого мужчины, специалиста по рекламе: «Упаковка и демонстрация, Мэвис, очень важны, без них товар не продашь. Но никогда не следует строить рекламу одного товара на недостатках другого. Высокое качество в этом не нуждается, оно говорит само за себя». Конечно, в зеркале я видела, что поддельная Клер выглядит куда лучше настоящей. Однако я должна была спрятать свое превосходство, чтобы никто не догадался по моим глазам, в каком розыгрыше он участвует. Тот специалист по рекламе был тысячу раз прав, хотя его самого интересовало во мне только то качество, которое было спрятано под юбкой.

Убхарт появился ровно в 9.30. Я открыла дверь, и он вцепился в меня изучающим взглядом.

«Муж» рассматривал меня довольно долго.

– Я готова, – потупила я наивные глазки.

– А я нет. Я не могу привыкнуть к новому облику своей жены. Мне надо… придти в себя. У вас потрясающий вид!

– Стараюсь…

– Вы сложили свои вещи?

– Да. Вот чемоданы.

Убхарт озадаченно пересчитал их:

– Три небольших плоских, один очень большой и две картонки для шляп… Вы что, сюда уже больше не вернетесь?

– Я взяла только то, что должна была взять настоящая миссис Убхарт. Я должна выглядеть как леди. Не так ли?

«Муж» развеселился:

– Да, вы правы, я как-то не сообразил… О'кей, сейчас заброшу ваши вещи, мадам, в багажник.

Вскоре мы уже мчались в направлении Санта-Барбары.

Солнце слепило глаза, деревья разбегались, едва замечая новенький «корветт» Дона Убхарта. Жизнь была замечательной – по контрасту с ночными кошмарами, все было так, как и предсказывал Джонни.

– Хочу обсудить с вами один вопрос, – сказал Дон. – В доме никто не знает, как зовут мою последнюю жену. Поэтому лучше всего представить вас как Мэвис Убхарт – так мы не запутаемся, и все будет выглядеть естественно.

– Согласна.

– Я не уверен, что мои родственники приехали, – его голос поблек. – Но Эдвина наверняка уже приготовила нам комнаты.

– Кто такая Эдвина? Еще одна жена?

Я навострила ушки.

– Это экономка. Последние два года перед смертью отца она была там, в поместье. Ее держат в доме, ибо такова была воля отца. Эдвина останется экономкой до моего тридцатилетия.

– А потом? Вы прогоните ее? Кстати, сколько ей лет?

– Что-то около тридцати пяти.

– Эдвина должна опасаться вас, – задумчиво произнесла я.

– Да уж, не думаю, что она меня любит. Будьте с экономкой настороже. Нам надо следить за ней… За ней и за Фабианом, разумеется, тоже.

– Фабиан? Это имя годится для комедии или оперетты!

– Фабиан Дарк – адвокат семьи Убхартов и… крепкий орешек. Нет, он не из оперетты – он, скорее, из драмы. Сухарь, резонер, все знает, ничего не боится…

– Знакомо…

Завтракали мы в Санта-Барбаре. Я решила как следует подкрепить свои силы перед штурмом «Толедо» и заказала бифштекс. Утро потускнело. Я вспомнила, что еду не на увеселительную прогулку, и занервничала. Впрочем, это вскоре прошло.

Дорога вилась вдоль побережья. Голубая вода, голубое небо, облака… Я всматривалась в их очертания, словно надеялась увидеть некий особый небесный знак.

– Вот мы и дома, – сказал Дон.

На берегу океана стоял настоящий дворец с белыми стенами, белыми арками, белыми занавесями на окнах.

– Боже мой, до чего красиво! – воскликнула я. – Дон, это же настоящая Испания.

– «Толедо».

– «Толедо»…

– Точная копия того дома, в котором родилась и жила моя мать. Только побольше, пороскошнее… – Дон делал эти пояснения как бы через силу. – Добиться абсолютного сходства было очень трудно, но отец умел преодолевать трудности. Снаружи оба дома идентичны.

У меня едва не закружилась голова. К горлу подступил комок.

– О, теперь я вижу, на что способен мужчина, который любит свою жену.

Убхарт бросил на меня странный взгляд.

– Моя мать была в детстве несчастнейшим существом. Она осталась жива и не сошла с ума только потому, что надеялась вырваться из этого ада. Родители воспитывали ее с изощренной жестокостью. Мать ненавидела их, Испанию и все испанское. Словом, все то, что напоминало ей о детстве и юности. Поэтому мой отец выстроил этот дом. А так как другого дома у нее не было, мать была вынуждена здесь жить.

– Как же…

Язык застрял, я не смогла выговорить свой вопрос. Но Дон все понял. Он глянул на меня через плечо и бросил:

– Отец был остроумным человеком, хотя его представление о шутках носило оттенок садизма.