Текст книги "Город стекла"

Первой заговорила девушка:

– Так это он, тот самый вампир? – Она оглядела Саймона с головы до пят, словно говоря о вампирах, она имела в виду их пропорции. – Никогда еще не подпускала вампира так близко к себе. Разве что для удара. – Склонив голову набок, она заметила: – Для нежити симпатичный.

– Прости, – улыбнулся парень, поднимаясь с дивана. – У нее внешность ангела, а манеры как у Молоха. – Он протянул Саймону руку: – Меня зовут Себастьян. Себастьян Верлак. Моя кузина – Алина Пенхоллоу. Алина…

– Я нежити руки не подаю, – откинулась на подушки девушка. – Они ведь бездушны, эти вампиры.

Улыбка Себастьяна растаяла.

– Алина…

– Я же права. Кровососы потому и не отражаются в зеркале, и под солнцем не ходят.

Очень медленно, показательно Саймон отступил в лужицу света, льющегося через окно. Затылком почувствовал горячий поцелуй солнца. Тень вампира – очень плотная – протянулась до самых ног Джейса.

Алина вздрогнула, но промолчала. Вместо нее, глядя на Саймона любопытными темными глазами, заговорил Себастьян:

– Так это правда? Лайтвуды предупредили меня, однако я не поверил…

– Не поверил нам? – спросил Джейс. – О таких вещах мы лгать не привыкли. Саймон… уникален.

– Я с ним даже целовалась, – ляпнула Изабель.

Брови Алины поползли вверх.

– Тебе и правда все сходит с рук? – спросила она в ужасе и с завистью одновременно. – Прежде, Иззи, ты бы и не подумала…

– В прошлый раз, когда вы виделись, Иззи было восемь лет, – напомнил Алек. – Со временем люди меняются. Ладно, матери пришлось срочно покинуть нас, поэтому кто-то должен наведаться в Гард. Я тут единственный совершеннолетний, и значит, идти мне. Пока еще Конклав не разошелся.

– Знаем, знаем. – Изабель плюхнулась на подушки дивана. – Ты уже раз пять говорил.

Напустив на себя очень важный вид, Алек издевку словно бы не заметил.

– Джейс, вампира сюда притащил ты, тебе за ним и следить. Никуда из дома не выпускай.

Вампир, вампир… Как будто у Саймона имени нет. Он ведь спас Алеку жизнь! Парню, конечно, свойственна беспричинная угрюмость и замкнутость, но «вампир» – это уж слишком. Или он такой только в Идрисе? Нефилизм выпячивает?

– Ты за этим меня звал? Сказать, чтобы я следил за вампиром? Мог бы не напоминать, – сказал Джейс, присаживаясь подле Алины. Девушке соседство польстило. – Лучше беги в Гард и поторопись обратно. Мало ли как мы без старших безобразничаем.

Смерив Джейса холодным взглядом, Алек велел:

– На тебе – порядок. Через полчаса буду. – Сказав так, он вышел через арку, за которой тянулся длинный коридор. Наконец вдалеке хлопнула парадная дверь.

– Не искушай его. – Изабель строго посмотрела на Джейса. – Алека и правда старшим оставили.

Саймон невольно заметил, что Алина сидит вплотную к Джейсу. Их плечи соприкасались, хотя на диване еще полным-полно места.

– В прошлой жизни, – обратился Джейс к Алине, – Алек, наверное, был сварливой старухой. Прикармливал девяносто кошек и гонял с лужайки соседских детей. – Алина захихикала. – Ему, видите ли, дозволено пойти в Гард…

– Что за Гард такой? – спросил Саймон, уставший от обилия непонятных названий.

Джейс посмотрел на него холодным, недружелюбным взглядом. Накрыл своей рукой руку Алины, которую та положила себе на бедро.

– Присядь. – Джейс кивнул в сторону кресла. – Или ты хотел в углу повиснуть вверх ногами?

Приехали, уже летучей мышью дразнят. Смущенный, Саймон опустился в кресло.

– В Гарде собирается Конклав. – Себастьян, видимо, сжалился над Саймоном. – Там же принимаются законы. Это резиденция Инквизитора и Консула. На территорию Гарда, пока идет собрание, входить можно лишь совершеннолетним Сумеречным охотникам.

– Собрание? – вспомнил Саймон. – Не из-за меня, надеюсь?

– Нет, – рассмеялся Себастьян. – Из-за Валентина и Орудий смерти. Конклав пытается предугадать дальнейшие действия врага.

Услышав имя Валентина, Джейс напрягся.

– Ну, – сказал Саймон, – он, наверное, хочет достать Зеркало, третье из Орудий смерти? Оно в Идрисе, так? Вот и устроили собрание?

Повисла короткая пауза, нарушила которую Изабель:

– Фишка в том, что никто не знает, где Зеркало. Никто даже не знает, как оно выглядит.

– Зеркало есть зеркало. Ну, мордоглядик. Я так думаю.

– Изабель хочет сказать, – мягко произнес Себастьян, – что о Зеркале никто толком ничего не знает. О нем часто упоминается в хрониках, и при этом не сказано, как оно выглядит, где оно и, самое главное, на что способно.

– Мы думаем, Валентин ищет Зеркало, – продолжила Изабель. – Правда, толку от догадок мало. Никто же не знает, где оно. О третьем Орудии могли поведать Братья молчания, однако Валентин перебил их. Остается гадать.

– Перебил всех братьев? – удивился Саймон. – Разве не один нью-йоркский орден?

– Город костей на самом деле не в Нью-Йорке. Он… ну, помнишь вход в Благословенный двор через Центральный парк? Вход в парке не означает, что и само королевство фей находится там же. Так и с Городом костей, куда ведет много ходов.

Изабель не договорила – Алина шикнула на нее и резким жестом велела молчать.

Саймон посмотрел на Алину, затем на Джейса и Себастьяна. Нефилимы хранили одно и то же обеспокоенное выражение лиц. Сообразили, что Изабель выбалтывает секреты. Не врагу, конечно, хотя доверять нежити нефилим права не имеет.

Первой тишину нарушила Алина. Посмотрев на Саймона прелестными темными глазами, она спросила:

– Ну, и каково быть вампиром?

– Алина! – всполошилась Изабель. – Нельзя вот так спрашивать, каково быть вампиром!

– Почему? Он стал вампиром не так давно. Должен еще помнить, каково быть человеком. – Алина снова посмотрела на Саймона. – Как тебе кровь? Как прежде или иначе? Вроде апельсинового сока? По мне, так вкус крови…

– На вкус как цыплятина, – ответил Саймон, просто чтобы Алина отстала.

Девушка намека не поняла:

– Правда?

– Он подтрунивает над тобой, – вмешался Себастьян. – И я его понимаю. Еще раз, Саймон, прошу простить мою кузину. Те из нас, кто воспитан вне Идриса, к нежити относятся немного терпимей.

– Разве ты сам не рос в Идрисе? – спросила Изабель. – Твои родители вроде…

– Изабель, – одернул ее Джейс, но было поздно. Себастьян помрачнел.

– Мои родители мертвы. Все случилось у гнезда демонов в Кале… Ладно, забудем, давно это было, – отмахнулся Себастьян, когда Изабель попыталась выразить сочувствие. – Меня вырастила в парижском Институте тетушка, сестра отца Алины.

– Ты говоришь по-французски? – вздохнула Изабель. – Вот бы мне иностранный язык выучить! Ходж говорил, с нас хватит древнегреческого и латыни. Кто на них говорит-то?!

– Еще я знаю русский, итальянский и немного румынский, – скромно улыбнувшись, добавил Себастьян. – Могу научить фразе-другой.

– Румынский? Круто, – заметил Джейс. – Им не так много народу владеет.

– А ты? – заинтересовался Себастьян.

– Не особенно. – Джейс улыбнулся так обезоруживающе, что Саймон понял: врет, гад. – Мой румынский состоит из оперативных фраз типа: «Эти змеи не ядовиты?» и «Вы слишком молоды для офицера полиции».

Себастьян не улыбнулся. Было в его внешней мягкости и спокойствии нечто, что выдавало внутреннее несоответствие маскировке.

– Обожаю путешествовать, – сказал Себастьян, не сводя глаз с Саймона. – Впрочем, в гостях хорошо, а дома-то лучше, правда?

Джейс, игравший с пальчиками Алины, прервался.

– Что ты имеешь в виду?

– Нет места, подобного Идрису. И не важно, где мы, нефилимы, еще строим себе дом. Я не прав?

– Очень даже прав, – нетерпеливо сказала Изабель. – Джейс любит притворяться, будто не понимает, когда говорят о нем.

– Да, речь о нем. – Себастьян даже под прямым взглядом Джейса оставался невозмутим, отчего Саймон преисполнился неожиданной симпатией к темноволосому нефилиму. Не всякий сумеет игнорировать насмешки Джейса. – В Идрисе больше и тем для разговоров нет, кроме как о тебе, Орудиях смерти, твоей младшей сестренке и отце…

– С вами же Кларисса собиралась! – вспомнила Алина. – Я так хотела познакомиться с ней. Где она?

В лице Джейс не изменился, но руку Алины выпустил. Сжав пальцы в кулак, он ответил:

– Кларисса не захотела покидать Нью-Йорка. У нее мать в больнице.

«У нее мать»… Никогда не скажет «наша мать».

– И правда, странно, – заметила Изабель. – Я-то думала, Клэри хочет с нами.

– Она и хотела, – вставил Саймон. – Просто…

Джейс вскочил на ноги, да так быстро, что Саймон и не заметил.

– Я тут вспомнил, мне с Саймоном надо кое-что обсудить. С глазу на глаз. – Гневно сверкая взглядом, он ткнул в сторону двойных дверей в дальнем конце комнаты. – Идем, вампир. – Тон Джейса подразумевал, что за отказ будут бить. – Поговорим.

3. Аматис

Полдень давно миновал, и Люк с Клэри оставили озеро Лин далеко позади. Они шагали по широким, бескрайним зарослям высокой травы. Время от времени ровная поверхность переходила в холм, увенчанный черными камнями. Клэри порядком утомилась от бесконечных подъемов и спусков; подошвы скользили по влажной траве, словно по гладкому мрамору. К тому времени, как поля́ все же закончились и началась узкая грунтовая дорога, ладони, вымазанные в соку трав, кровоточили.

Люк уверенно шагал впереди, указывая время от времени на что-нибудь интересное и комментируя находку голосом самого печального в мире гида.

– Мы пересекли равнину Брослин, – сказал оборотень, одолев подъем и увидев темную гущу деревьев до самого горизонта на западе. Солнце клонилось к закату. – Впереди – лес. Когда-то деревья покрывали бо́льшую часть равнин. Люди их вырубили, расчищая дорогу до Аликанта да изводя волчьи стаи и вампирские гнезда. Лес Брослин – излюбленное укрытие нежити.

Дорога по кромке леса растянулась на многие мили, пока наконец не сделала резкий поворот и пошла в гору. Обойдя холм, Клэри долго моргала, не веря глазам. Впереди она увидела ряды белых домиков, аккуратных и миниатюрных, словно в каком-нибудь селении страны Оз.

– Мы пришли! – закричала Клэри и помчалась вниз. Остановилась она, только заметив, что Люк за ней не бежит.

Оборотень стоял посреди пыльного тракта и качал головой.

– Нет. – Он наконец спустился. – Это не город.

– А может, городок? Ты говорил, по пути городков не встретится…

– Погост. Аликантский Город костей. Или ты думала, что тот самый Город костей – единственное место упокоения? – Голос Люка звучал грустно. – Это некрополь, здесь хоронят умерших в Идрисе. Придется пройти через него, чтобы попасть в Аликант.

Последний раз Клэри была на кладбище, когда умер Саймон. Ступая по узкой тропинке, вьющейся меж мавзолеев, словно белая лента, девушка чувствовала, как страх пробирает до мозга костей. За погостом явно ухаживали: трава подстрижена, мрамор сверкает, будто свежеотполированный. Тут и там на надгробиях лежали букеты белых цветов. Клэри поначалу приняла их за лилии, но запах от букетов исходил незнакомый и пряный. Может, такие цветы растут только в Идрисе? Могилы походили на небольшие домики с железными или коваными воротами; на дверцах значились родовые имена: «КАРТРАЙТ», «МЕРРИВЕЗЕР», «ХАЙТАУЭР», «БЛЭКУЭЛ», «МИДУИНТЕР». У последнего – «ЭРОНДЕЙЛ» – Клэри задержалась.

– Так звали Инквизитора, – вспомнила она, посмотрев на Люка.

– Это могила ее семьи, – ответил Люк. – Смотри, – указал он на буквы, высеченные в сером мраморе у дверцы. «МАРКУС ЭРОНДЕЙЛ», «СТИВЕН ЭРОНДЕЙЛ». Оба умерли в один год. Как бы Клэри ни презирала Инквизитора, в груди шевельнулся червячок жалости. Потерять и мужа, и сына почти в одно время… Под именем Стивена была еще надпись, латинская: «AVE ATQUE VALE».

– Что это значит?

– «Здравствуй и прощай», – перевел оборотень. – Слова из поэмы Катулла[3]3
  Гай Валерий Катулл (87–54 гг. до н. э.) – главный представитель римской поэзии эпохи Цезаря и Цицерона.


[Закрыть]. В какой-то момент нефилимы стали так обращаться к тем, кого хоронят, или к павшим на поле боя. Ладно, идем. Нашли тему для разговора.

Положив руку на плечо Клэри, Люк бережно отвернул ее от могилы.

Может, Люк и прав. Не стоит думать о смерти.

Пока шагали через некрополь, Клэри старалась не смотреть на могилы. У самых ворот она заметила небольшой мавзолей, словно поганка, торчащий в тени раскидистого дуба. Имя над дверцей бросилось в глаза, будто неоновая вывеска.

«ФЭЙРЧАЙЛД».

– Клэри, – позвал Люк.

Девушка шмыгнула в тень и стояла там, словно пригвожденная, читая имена дедов и прадедов, о которых ни разу не слышала: «АЛОИЗИЙ ФЭЙРЧАЙЛД», «АДЕЛЬ ФЭЙРЧАЙЛД, УР. НАЙТШЕЙД», «ГРЭНВИЛЛЬ ФЭЙРЧАЙЛД» и в самом низу: «ДЖОСЛИН МОРГЕНШТЕРН, УР. ФЭЙРЧАЙЛД».

Клэри сковало холодом. Увидев могилу матери, она как будто перенеслась в давние кошмары: идут похороны мамы, но никто не хочет говорить, что случилось и отчего Джослин погибла.

– Мама жива, – сказала Клэри, глядя на Люка. – Она не…

– Конклав не знает, – мягко произнес Люк.

Клэри не слышала и не видела оборотня, хотя тот стоял прямо перед ней. А видела Клэри неровный холм, из которого, словно обломанные кости, торчали могильные камни. Корявая надпись на черном надгробии гласила: «КЛАРИССА МОРГЕНШТЕРН, 1991–2007», и под ней – нарисованный детской рукой череп с пустыми глазницами.

Взвизгнув, Клэри попятилась.

– Что? Что случилось? – поймал ее за плечи Люк.

– Вон… там… – указала нефилимка на собственную могилу.

Странно, плита исчезла, и перед Клэри вновь лежал ровный, ухоженный погост.

– Я видела свою могилу. Я умерла в этом году.

Ее передернуло.

– Озерная вода начала действовать, – мрачно проговорил Люк. – У тебя галлюцинации. Идем, осталось мало времени.

* * *

Джейс повел Саймона вверх по лестнице, а после – по короткому коридору с дверьми. Открыв одну из них, Джейс сказал:

– Сюда, – и втолкнул вампира в подобие библиотеки с рядами книжных полок, длинными диванами и креслами. – Нам не помешают…

Он не договорил, увидев, как из кресла нервно вскочил маленький мальчик: каштановые волосы, очки, серьезное лицо и книжка в руке. В книжке Саймон угадал выпуск какой-то манги. Слишком хорошо он был знаком с литературными пристрастиями Клэри.

– Прости, Макс, – нахмурился Джейс. – Комната нужна нам. Будет взрослый разговор.

– Из зала прогнали Иззи и Алек. У них там тоже взрослые разговоры, – пожаловался Макс. – Куда мне податься прикажешь?

Джейс только плечами пожал:

– Найди куда. – Указал большим пальцем на дверь и велел: – Пора уже трудиться на благо родины, пацан. Вали давай!

Раздосадованный, Макс поплелся к выходу, прижимая к груди выпуск манги. Саймон почти жалел мелкого: фигово, когда ты вырос и хочешь знать, что вокруг происходит, а все тебя куда-то посылают. Проходя мимо Саймона, мальчик глянул на него подозрительно. «У-у, вампирюга», – говорил этот взгляд.

– Не стой, входи, – поторопил Саймона Джейс. Он закрыл за Максом дверь, и в комнате стало темновато, даже для Саймона. Пахло пылью. Джейс прошел в дальний конец комнаты и раздвинул занавески, за которыми было венецианское окно с видом на канал. Вода с плеском ударялась о самые стены дома, всего в нескольких футах под окном, за обветренными резными перилами из камня. Узор на перилах изображал руны и звезды.

Джейс хмуро посмотрел на Саймона:

– Какого хрена, вампир? Что не так?

– У меня? Ты приволок меня сюда.

– Иначе бы ты раскололся, типа Клэри собиралась в Идрис. Знаешь, что тогда начнется? Ее вызовут сюда, приведут насильно. А я тебе говорил, почему этого допускать нельзя.

Саймон покачал головой:

– Я тебя не пойму. То действуешь так, будто, кроме Клэри, тебя ничто не волнует, то…

Джейс смотрел на вампира. В столбе света плясали пылинки, образуя подобие занавеси между парнями.

– То – что?

– Флиртуешь с Алиной. Непохоже, что Клэри для тебя важней всего.

– Не твое дело, вампир. Тем более Клэри мне сестра. Сам знаешь.

– То же самое было при дворе фей. Я помню слова королевы: «Девушку освободит поцелуй, которого она желает больше всего на свете».

– Помнишь, помнишь… Эти слова у тебя в мозгу выжжены, да, вампир?

Неожиданно для себя Саймон издал глубокий гортанный звук.

– Зачем спорить? Я не соперничаю с тобой за Клэри. Это глупо.

– Тогда почему говоришь подобные вещи?

– Потому, – проговорил Саймон. – Если хочешь, чтобы я лгал – не Клэри, а всем твоим друзьям-Охотникам, – будто Клэри расхотела идти в Идрис, и если хочешь, чтобы я притворился, что якобы не знаю о ее силе и истинных способностях, то придется оказать мне кое-какую помощь.

– Прекрасно, – ответил Джейс. – Чего изволите?

Некоторое время Саймон смотрел мимо Джейса на ряды каменных домов у канала, на торчащие поверх крыш с бойницами хрустальные башни.

– Ты любым доступным способом убедишь Клэри, что не любишь ее. И не говори – достало уже, – будто ты ее брат. Я помню. Хватит обманывать Клэри. Совместного будущего у вас нет. Да, Клэри мне самому нравится, но говорю я как друг, который не желает ей боли.

Джейс опустил взгляд себе на руки. На изящные пальцы, сбитые костяшки и тонкую белую паутинку на тыльных сторонах ладоней. Руки не мальчика – воина.

– Я уже говорил. Сказал, что буду Клэри только братом.

– А-а… – произнес Саймон. Вот тебе раз, Джейс моментально сдался! Новый Джейс заставил Саймона устыдиться своего требования. Клэри не говорила о вердикте Джейса… да и с чего ей признаваться? В последнее время стоит кому-то упомянуть имя брата, как она становится тихой, замыкается в себе. – Значит, с этим решено. Остался последний момент.

– Да? – без энтузиазма спросил Джейс. – Ну, говори?

– Что сказал Валентин на корабле, когда Клэри начертила руну? Вроде на иностранном? Меме что-то там…

– Мене, мене, текел, упарсин, – слегка улыбаясь, поправил его Джейс. – Неужели не узнаешь? Слова из Библии, вампир. Из старой. Твоя ведь книга?

– Я, может, и еврей, но это не значит, что у меня в голове хранится Ветхий Завет.

– Такова была надпись на стене: «Исчислил Бог царство твое и положил конец ему; ты взвешен на весах и найден очень легким»[4]4
  Дан., 5:26–27.


[Закрыть]. Знамение судьбы, предвещающее конец империи.

– А Валентин тут при чем?

– При делах все мы. Талант Клэри перевернет представление Конклава и закона о мире. Ни один человек не в силах создать новую руну или начертить одну из тех, какие сотворила Клэри. Подобное под силу ангелам, и раз уж Клэри наделена такой мощью, значит, мир меняется. Законы меняются. Вот тебе и знамение. То, что прежде являлось верным, верным быть перестает. Восстание ангелов принесло конец привычному миру, расколов небеса надвое и создав преисподнюю. Теперь измениться могут нефилимы. Идет небесная война, вампир, и победит только одна сторона. Мой отец считает победу своей.

* * *

Воздух был холоден, и плащ не просох, но Клэри порядком взмокла, пот стекал с нее градом. Под быстро темнеющим небом Люк тащил девушку за руку. Впереди уже показался Аликант: город стоял в тенистой долине, разделенный надвое серебристой лентой реки. Она входила в город и словно пропадала, выходя по ту его сторону. К крутому склону холма жались домики: медового цвета стены и крыши красной черепицы, темные крутоизогнутые улочки, а на вершине холма – строение из темного камня, с виду невесомое и снабженное колоннами. С севера, юга, востока и запада от него стояло по сверкающей башне. Точно такие стояли между домами – изящные, высокие, словно выточенные из кварца, этакие гигантские стеклянные иглы, нацеленные в небо. Лучи заходящего солнца высекали из башен блеклые радуги, как спичка высекает искры из коробка. Глядя на них, Клэри испытывала одновременно и радость, и неприязнь.

– Если не видел Аликанта и его хрустальных башен, считай, не видел города вообще.

– Что-что? – спросил Люк. – Ты что-то сказала?

Клэри сама не заметила, как процитировала поговорку вслух. Смутившись, она повторила.

– От кого ты ее слышала? – удивился Люк.

– От Ходжа. Он говорил нечто подобное.

Присмотревшись к нефилимке, Люк заметил:

– Ты вся красная. Как себя чувствуешь?

Шея болела, начался жар, во рту пересохло, однако Клэри просто ответила:

– Все хорошо. Давай уже дойдем до города.

– Ладно. – Люк указал на границу Аликанта. Там, где заканчивались здания, стояла изогнутая арка. В ее тени нес вахту Сумеречный охотник. – Это Северные врата, через которые дозволено входить нежити. Если, конечно, есть письменное разрешение. Прибудь мы по делу, официально, и имейся у нас подписанная кем надо бумажка, мы прошли бы через них.

– Вокруг города нет стен. – Клэри тоже указала в сторону арки. – Какие же это врата?

– Барьер невидим, но он есть. Стоит под управлением башен вот уже тысячу лет. Сама почувствуешь на себе его силу. – Оборотень посмотрел на Клэри, задержав взгляд на сморщенных уголках глаз. – Готова?

Клэри кивнула, и Люк пошел прочь от врат, мимо восточной стороны города, где здания стояли особенно густо. Возле узкого прохода меж двух домов он зна́ком велел девушке ступать как можно тише и повел ее вперед. Клэри зажмурилась, ожидая удара о невидимую стену, но вместо этого шарахнуло давлением – как в падающем самолете. В ушах громко чпокнуло, и вот Клэри уже стоит в переулке.

Здесь, совсем как в любом переулке Нью-Йорка – да где угодно в мире, наверное, – воняло кошачьей мочой.

Выглянув за угол, Клэри увидела широкую улицу, по бокам которой тянулись ряды лавок и домов.

– Никого нет, – несколько удивленно заметила она.

В вечерних сумерках кожа оборотня отливала серым.

– Должно быть, в Гарде собрание. Иначе народ вот так разом с улиц не пропадает.

– Это хорошо или плохо? Можем пройти незамеченными.

– Не хорошо и не плохо. Улицы пустынны, нас вряд ли заметят. Но если уж кто попадется на пути, то заметит обязательно.

– Разве на Совет собирают не всех?

– Всех, да не совсем, – слабо улыбнулся Люк. – Дети, подростки – те, кого не призвали, могут гулять по улицам.

Клэри подумала о Джейсе, и сердце заколотилось с бешеной быстротой скаковой лошади.

Люк словно прочел мысли девушки и нахмурился.

– Прямо сейчас я нарушаю закон, потому что не назвался члену Конклава у врат. Если меня кто опознает, беды не оберемся. – Он взглянул на узкую полоску темно-красного неба между крышами. – С улиц надо уходить.

– Мы разве не в дом твоего друга собирались?

– Так и есть. Правда, хозяйка дома – не совсем друг.

– А кто?.. – хотела спросить Клэри, но Люк оборвал ее:

– Молчи и ступай за мной.

Он нырнул в проход между домами, такой узкий, что Клэри, вытянув руки, спокойно касалась стен по обеим сторонам. Улочка вывела на вьющуюся мостовую, обрамленную лавками – помесью архитектуры из детских сказок и готических фантазий. Каменные фасады были украшены барельефными мордами чудищ, пегасами, русалками и, разумеется, ангелами. В одном месте повстречалось нечто похожее на избушку на курьих ножках. На каждом углу сидело по горгулье, чью морду искажала гримаса-ухмылка. И всюду руны, руны, руны: на дверях, замаскированные в причудливой каменной резьбе, на тонких цепочках, позвякивающих на ветру, словно китайские колокольчики. Руны защиты, удачи и даже прибыли в деле. От их обилия голова шла кругом.

Стараясь держаться в тени, спутники молча шагали по опустевшей мостовой. Двери лавок были закрыты и заперты, но Клэри тайком заглядывала в витрины. В одной – шоколад в роскошных обертках, в другой – ого! – такое же разнообразие орудий убийства: палаши, булавы, утыканные шипами дубины и клинки серафимов почти любого размера.

– Ничего огнестрельного, – пробормотала Клэри, и собственный голос показался ей далеким-далеким.

– Что? – обернулся Люк.

– Сумеречные охотники, похоже, дерутся только холодным оружием.

– Руны не дают пороху воспламениться. Почему – никто не знает. Хотя порой нефилимы берутся за ружья, если надо подстрелить нашего брата. Против оборотня хороши серебряные пули. – Голос Люка звучал мрачно. Внезапно оборотень поднял голову и прислушался. В тусклом свете Клэри легко вообразила, как он по-волчьи прядает ушами. – Голоса. Кажется, собрание окончено.

Схватив Клэри за руку, Люк утянул ее прочь с главной улицы на небольшую площадь с колодцем в центре. Впереди виднелся каменный мосток через канал, вода в котором казалась совершенно черной.

Вот уже и сама Клэри расслышала голоса – они звучали сердито, на повышенных тонах. Голова у девушки закружилась сильнее, и мостовая под ногами закачалась, грозя опрокинуть. Клэри привалилась к стене переулка, пытаясь продышаться.

– Клэри, – позвал Люк. – Тебе плохо?

Голос Люка сделался странным, густым. Клэри взглянула на оборотня и обомлела от ужаса: уши Люка вытянулись и заострились, зубы выросли, а в глазах загорелось яростное желтое пламя.

– Люк, – прошептала девушка. – Что с тобой?

– Клэри. – Он протянул к ней руки, которые вдруг удлинились. Когти на пальцах окрасились багряным. – Что не так?

Клэри закричала, пытаясь увернуться. В сердце проснулся неуправляемый ужас. Откуда? С чего? Люк в обличье волка ни за что не навредит… Он ухватил Клэри за плечи, и она съежилась, стараясь закрыться от желтых звериных глаз.

– Клэри, пожалуйста… – Люк звал обычным, человеческим, голосом, умоляя замолчать.

– Пусти! Пусти! – отбивалась Клэри.

Люк не пускал.

– Это все вода. У тебя галлюцинации, Клэри. Держись! – Он потянул ее к мосту, едва не волоча по земле. По горящим щекам потекли прохладные слезы. – Того, что ты видишь, нет. Крепись, пожалуйста, не сдавайся.

Запахло стоячей водой. Клэри присмотрелась к цветущей, зеленоватой поверхности, под которой угадывались темные формы. Навстречу вынырнуло черное щупальце, и Клэри отшатнулась от усеянного игольчатыми шипами кончика. Она даже не смогла закричать, лишь приглушенный стон вырвался из груди.

Колени подогнулись, но Люк успел подхватить Клэри и взять на руки, чего не делал с тех пор, как ей было пять или шесть лет.

– Клэри, – позвал оборотень. Слова замялись, переходя в рычание. Оборотень нес девушку вдоль высоких домов привычной бруклинской конструкции. Или они примерещились? Воздух тем временем потеплел, огни домов светили подобно факелам, а вода в канале издавала недоброе фосфоресцирующее сияние. Кости у Клэри как будто таяли.

– Пришли, – сказал Люк, останавливаясь у высокого дома на берегу канала. Он, крича, принялся барабанить в яркую до рези в глазах красную дверь. Единственная золотистая руна на двери расплылась и приняла форму черепа. «Неправда», – сказала себе Клэри и закусила до крови кулак, желая задавить нарождающийся в горле крик.

От боли сразу прояснилось в голове.

Дверь распахнулась, и на порог вышла высокая женщина в черном платье. Волосы она заплела в две косы, из которых те выбивались каштановым с проседью спутанным облаком. Хозяйка смотрела на гостей со смесью гнева и удивления на лице: глаза голубые, знакомые…

– Вы кто такие? – спросила хозяйка, подсвечивая себе ведьминым огнем. – Чего надо?

– Аматис, – позвал Люк, выступая в лужицу света и показывая Клэри. – Это я.

Женщина побледнела и затряслась. Чтобы не упасть, она схватилась за дверной косяк.

– Люциан?

Люк попытался войти в дом, но хозяйка – Аматис – загородила дорогу. Замотала головой, тряся косами.

– Как ты посмел прийти, Люциан? Как посмел явиться сюда?

– Выбора не было. – Люк плотнее прижал к себе Клэри, и девушка едва подавила вскрик: каждый нерв в теле пылал болью.

– Уходи, – велела Аматис. – Если исчезнешь прямо сейчас…

– Я не за себя прошу. За девочку. Она умирает. – Женщина пристально посмотрела на оборотня, и тот добавил: – Пожалуйста, Аматис, не откажи в помощи. Девочка – дочь Джослин.

Наступила долгая тишина. Хозяйка застыла подобно статуе – от страха ли, от удивления? – а Клэри впилась до крови ногтями в ладони. Боль, впрочем, больше не помогала. Мир вокруг распадался на части, словно пазл, дрейфующий на воде. Послышался едва различимый голос:

– Что ж, Люциан, заноси ее в дом.

* * *

К тому времени как Саймон и Джейс возвратились в гостиную, Алина успела накрыть низенький стол: сыр, хлеб, нарезанный пирог, яблоки и даже вино. Максу алкоголь пробовать запретили, и мелкий одиноко сидел в углу с тарелкой пирога и книжкой на коленях. Саймону было жаль Макса, потому что и сам вампир чувствовал себя изгоем в шумной, веселой компании.

Алина потянулась за яблоком и как бы походя коснулась руки Джейса. Саймон напрягся. Казалось бы, Джейс предает Клэри к его, Саймона, выгоде, и все же в первую очередь именно предает. Джейс глянул на Саймона поверх головы Алины и улыбнулся. Вроде не вампир, а будто клыками сверкает.

Саймон отвернулся. Он заметил, что музыка звучит из какого-то сложного механизма, не обычной стереосистемы.

Вампир думал поговорить с Изабель, но та уже болтала о чем-то с Себастьяном. Себастьян, весь такой утонченный, внимательно слушал. Над влюбленностью Саймона в Изабель Джейс посмеялся, однако Себастьян запросто совладает с ее норовом. Сумеречных охотников такими воспитывают – чтобы умели совладать с чем угодно. Впрочем, Джейс, обещая быть Клэри исключительно братом, Саймона озадачил.

– Вино закончилось, – провозгласила Изабель, со стуком опустив бутылку на стол. – Пойду, принесу еще, – сказала она и, подмигнув Себастьяну, удалилась на кухню.

– Прости, если лезу не в свое дело, но ты что-то очень тих, – заметил Себастьян, наклонившись к Саймону и демонстрируя обезоруживающую улыбку. Хотя волосы у него были очень темны, кожа оставалась на вид нежной, словно Себастьян выходил на солнце нечасто. – Все хорошо?

Саймон пожал плечами:

– Да мне и говорить-то не о чем. Вы то о политике, то о каких-то незнакомцах толкуете. Или сразу обо всем.

Улыбка исчезла с лица Себастьяна.

– Мы, нефилимы, для постороннего можем показаться закрытой кастой. Таков наш путь, путь отрезанных от остального мира.

– Скорее вы сами отрезаете себя от остальных. Вы презираете людей…

– Презираем? Я бы не стал выражаться столь категорично. И потом, ну кто захочет иметь с нами дело? Ведь мы – живое доказательство самообмана: дескать, под кроватью не прячутся вампиры, чудовища и демоны. – Себастьян обернулся к Джейсу, который молча следил за беседой: – Я не прав?

Джейс улыбнулся.

– De ce crezi ca va ascultam conversatia? – проговорил он.

Приятно удивленный, Себастьян заинтересованно посмотрел на Джейса.

– M-ai urmarit de cand ai ajuns aici. Nu-mi dau seama daca nu ma placi ori daca eşti atat de banuitor cu toata lumea. – Себастьян встал из-за стола. – Всегда рад поупражняться в румынском, однако пора мне, думаю, проверить, отчего так задерживается на кухне Изабель.

Себастьян ушел, а Джейс остался сидеть, озадаченно глядя ему вслед.

– В чем дело? – спросил Саймон. – Он что, не по-румынски говорил?

– Да нет, – ответил Джейс и слегка нахмурился. – С румынским у него все в порядке.

Не успел Саймон спросить, в чем тогда дело, как вернулся Алек. Хмурым он уходил и хмурым же возвратился. Смущенный взгляд голубых глаз сразу уперся в вампира.

– Так быстро? – спросил Джейс.

– Я ненадолго, – ответил Алек и, не снимая перчатки, схватил со стола яблоко. – Мне велено привести его, – указал он яблоком на Саймона. – Его хотят видеть в Гарде.