Текст книги "Чтобы не было одиноких.."

«Да, наверное, в Вальхалле ввели режим ЧС», – уколола брюнетка. Несмотря на абсурдность ситуации, поведение Алены казалось ей чересчур демонстративным.

Неожиданно Лилит поднялась со стула и вышла на середину комнаты.

«Я кое-что придумала. И прошу вас всех ко мне присоединиться. Думаю, время пришло».

Ева ощутила холодок внутри: идеи писательницы всегда приводили ее в восторг. Она без раздумий присоединилась. Лилит всегда придумывала какие-то авантюры, в которые непременно нужно было втянуть пару-тройку человек: о ком-то одном она потом напишет, если сочтет историю достойной для будущей книги.

Со стороны это выглядело как чистой воды манипуляция, но книги неплохо продавались, поэтому никто не жаловался.

«Мы встали. Что дальше?», – проворчала Соня. В отличие от Евы, она с пренебрежением относилась к стремлению Лилит драматизировать любое событие.

«Дорогая, всего пару мгновений, – дотронулась до ее руки возмутительница спокойствия. – Давай насладимся этой священной тишиной и помолчим… этот миг просто прекрасен. Мы, наконец, готовы к чему-то новому. Предлагаю присесть».

Лилит с гордостью посмотрела на собравшихся.

«Мне всегда хотелось быть частью чего-то большего… мира, который живет иными законами, ценностями, но, в то же время, неразрывно связан с реальностью. И вместе с вами, мне удалось эту мечту осуществить. Поначалу наши встречи выглядели как сборище клуба анонимных алкоголиков от секса. Ну, или просто алкоголиков, – Лилит выразительно зыркнула на Алену. – Не мне вам рассказывать: мы живем в городе свободной любви. Здесь ты легко можешь найти вторую половинку, с которой попрощаешься на следующее утро. Некоторые парни уже давно смекнули, как использовать это себе во благо. И девчонок я тоже знаю немало. Мы все видели друг друга в «Без…б» … Вот, только обычно действуем в одиночку…».

Алена понимающе кивнула, Соня состроила страдальческую гримасу. Ева внимательно прислушивалась к каждому сказанному слову: ей все еще было непросто освоиться в мире, где органично переплетались светские беседы, высокие идеалы и выпивка.

Но больше всего ее удивляла собственная близорукость: не замечала целый мир на расстоянии вытянутой руки.

Глава 7

«Одной здесь скучновато».

На барную стойку со стуком опустился маленький клатч, а на пустой стул, ее хозяйка – миниатюрная коротко стриженная брюнетка.

«Мне бы тоже было сложно… с таким выражением лица, – Лилит усмехнулась, оценивающе посмотрела на девушку и жестом показала Алене, что нужен еще один стакан. – Что пьешь?».

«Санрайз, – незнакомка ничуть не смутилась. – Меня зовут Соня. А что с моим лицом?».

Некоторое время, будто размышляя, Лилит смотрела то в бокал, на дне которого плескалось виски, то на девушку.

«Ты выглядишь как… сука. Без обид, – она взяла со стола салфетку и помахала как белым флагом. – Но у меня есть версия поинтереснее».

«Какая?», – спросила незнакомка с вызовом.

Ева отметила, что, несмотря на улыбку, Соня выглядела как хищная кошка, готовая напасть в любой момент. Опасность образу придавали выдающиеся скулы.

«Возможно, все дело в том, что ты просто устала после долгой рабочей смены и теперь ненавидишь всех и вся. Но мне, почему-то, так не кажется, —пожала плечами Лилит. – Не обижайся на пьяные бредни старой девы».

«Правильно не кажется, – съязвила та в ответ. – Часто слышу подобные комплименты. От снобов вроде тебя».

«А ты мне нравишься. Очко в пользу команды оппонента, – широко улыбнулась Лилит, после чего картинно начала ощупывать место, где находилось сердце. – Потому что мое уже успело сжаться до размеров грецкого ореха под таким ледяным взглядом».

«Можно просто, Соня», – засмеялась брюнетка.

Ева выдохнула: первый контакт был налажен – писательница не часто вступала с кем-то в словесные баталии. Блондинка предположила, что ситуация носила «воспитательный» характер: незнакомка появилась во время разговора.

Несмотря на сомнительную сцену знакомства и надменный вид, Соня не внушала отторжения.

«Твой «Санрайз, – Алена поставила на стойку высокий бокал, до краев наполненный желто-оранжевой смесью. – Я немного усовершенствовала рецепт. Оценишь?».

Бармен с любопытством наблюдала за тем, как пухлые губы Сони аккуратно сомкнулись вокруг трубочки, пробуя коктейль.

«Недурно. Теперь мне кажется, что в этом коктейле сок – лишний. Но вкусно, – брюнетка приподняла бровь. Дружелюбная улыбка на ее лице смотрелась как что-то неестественное. – Думаю, самое время, выпить за знакомство».

Никто не стал возражать. Звон стекла органично вписался в интимную полутьму «Без…б». В будни бар почти всегда пустовал. Не то, что в выходные.

Соня с охотой рассказывала о себе: несмотря на внешнюю миниатюрность, она успешно поддерживала на плаву небольшой бизнес, ловко уворачиваясь от вопросов о его происхождении. Дни ее протекали весьма обычно: за одним из модных хобби, вроде курсов по йоге, фьюжн-готовки или чтения психологической литературы.

«Слова комфорт и свобода – уже давно синонимы. У меня есть деньги, значит, я могу делать все, что хочу», – подытожила брюнетка на третьем часу знакомства. Шестой «Санрайз» развязал ей язык.

«Хочешь сказать: если у тебя не будет денег, ты перестанешь быть свободной?», – уточнила Лилит, умудрявшаяся сохранять трезвый вид. Только взгляд будто остекленел: вероятно, она прикладывала усилие, чтобы сосредоточиться.

«Так думает и говорит весь мир. Все люди. И я тоже. Так зачем соглашаться на меньшее, если можно позволить себе больше?».

«Что ты готова поставить? – писательница покосилась на брендовую сумочку. – Прямиком из аутлета, не так ли?».

Соня кивнула и нажала на застежку: внутри оказалось достаточно просторно. Она вытащила маленький кошелек для мелочи, вытряхнула на ладошку маленькую золотую монетку и протянула ее Лилит.

«Принято», – подмигнула писательница и, покрутив сувенир между пальцами, убрала в карман.

Ева старалась не вмешиваться: ей куда больше нравилось просто наблюдать за полемикой двух таких разных женщин. Соня и Лилит были выходцами из параллельных миров, которые чудом пересеклись в одной точке. В то же время, это не мешало им сходиться во взглядах относительно искусства, политики и списка вещей, которые запрещено надевать на первое свидание.

«Предположим. Но разве золотой запас делает тебя хорошим человеком в глазах других? Является ли человеческий ресурс комфортом?», – Лилит смотрела не мигая.

Даже Алена уже перестала прикидываться занятой протиранием бокалов. Она облокотилась на стойку и смотрела куда-то вдаль. Даже гул старых лампочек стих, а на улице стемнело, будто никто не хотел нарушить таинство.

Ева ждала, что ответит Соня. Но та продолжала молчать, двигая соломинкой в бокале.

«Когда-то я тоже не знала ответа на этот вопрос, – продолжила писательница, разочарованно выдохнув. – Пока не поняла, что даже если не останется денег, найдутся те, кто не даст мне умереть с голоду. Мне всегда будет, где жить и что есть. Потому что мне есть, что дать взамен».

«Что же это?», – спросила брюнетка.

«Принятие, дорогая. Нам всем нужно, чтобы был хотя бы один человек, который примет нас от и до. Такими, какие мы есть. По факту, это обязаны делать родители. И то, до определенного времени. Пока мы не начинаем совать пальцы в розетку или говорить слово «хрен» вместо «мама». Это только начало. Сначала нас воспитывает семья, потом – социум. Сколько бы тебе ни было лет: 13 или 23, главное, то, чего ты будешь хотеть – принятие. Однажды ты сможешь даже купить чье-то терпение за деньги. Но это будет не по любви. Тебя будут терпеть, – Лилит выразительно округлила глаза. – Это уже насилие. Даже звучит неприятно».

На кухне, что-то с грохотом упало, нарушив интимное таинство.

«Но есть же и те, кто соглашается терпеть за деньги, – возразила Соня, —Сначала надо принимать себя. А, что до остальных… Если что-то не нравится – могут валить куда подальше».

Еву кольнула манерность Сони: она выглядела настолько самодовольной, будто победила в каком-то соревновании. Ничего особенного та не произнесла.

«Безусловно… В твоих словах есть доля правды, – почтительно склонила голову Лилит, – По, по итогу, ты останешься одна. Или в окружении слабых, не способных на сильные решения прихлебателей и мужа-подкаблучника, мучаясь от того, что все они – слабее тебя, а ты нужна только до тех пор, пока можешь подпитывать. Они не принесут счастья. Вполне вероятно, что боль и вкус пустоты притупят дорогой курорт и молодые крепкие тела австралийских серфингистов. Что не так уж плохо».

Соня казалась растерянной. Лилит погладила ее по руке.

Со стороны все выглядело так, будто кучка пьяных подруг, допившихся до той самой кондиции, философствуют о жизни. Все эти разговоры потом выветриваются как дым.

«Дамы, у меня идея, – Лилит хлопнула по стойке. – Не кажется, пора перенести наши встречи в более удобные декорации. Я, конечно, без ума от «Без…б», но не отказалась бы прилечь. Ева, Алена… Соня?».

«Свингер-пати?», – загорелись глаза Алены.

«В своем роде».

Так у них появился дом. Лилит никогда не рассказывала о том, каким образом она заполучила небольшой двухэтажный коттедж за городом, но однажды похвасталась Еве, что выиграла пари.

«Что было на кону с твоей стороны?», – блондинку съедало любопытство.

«Я могла заполучить гораздо больше. Но персональное убежище – тоже сойдет, – писательница натянуто улыбнулась и уставилась в потолок, давая понять, что не намерена раскрывать карты, хотя Ева и уловила проблеск ностальгической улыбки. – Тебе здесь нравится?».

«Да. Здесь… безопасно», – помедлив ответила блондинка, размышляя над синонимом к слову «безопасность». На ум ничего не приходило.

Сложенный из темных крупных бревен, дом внушал именно это ощущение: в его стенах ты всегда найдешь защиту, чтобы не происходило снаружи.

Деревянные половицы приятно поскрипывали под ногами, а каждый предмет вписывался в интерьер так, будто именно вокруг него возвели стены. Ева потратила много часов на рассматривание книг, фигурок, пластинок. Больше всего ее удивляла органичность: куда бы не переносили вещь, выглядела она так, будто всегда там стояла.

«Помни, ты всегда можешь прийти сюда, если тебе захочется спрятаться. Я иногда так делаю», – призналась ей Лилит, переворачивая безделицу.

Миниатюрные песочными часами. Золотые пылинки мягко расползались по пустому дну. Через несколько секунд оно уже было полностью скрыто под толщей песка.

***

«Дай угадаю. Теперь ты предлагаешь нам объединиться?», – нарушила тишину Соня. Несмотря на то, что она любила споры ради споров, происходящее взволновало ее не меньше других.

«Если мы будем как масоны, то я согласна, – мечтательно прошептала Алена. – Или любой другой тайный орден. Главное, чтобы у нас были длинные мантии и огромные, размером с чайный поднос, обереги на сиськах».

Ева прыснула. Воображение живо нарисовало ей пару сюрреалистических картинок.

Лилит деликатно кашлянула, снова сосредотачивая на себе внимание.

«В общем-то, вы правы. Только я не хочу всей этой псевдорелигиозной или около того ерунды с обрядами… и, да, Алена, мантии тоже отменяются. Давайте создадим клуб? Охотничий».

«Это как? – озадачилась Соня. – Будем ездить по угодьям и расстреливать несчастных зверушек? Ты забыла, на минуточку, что я – вегетарианка?».

«Разумеется, не забыла, – Лилит посмотрела на Соню, будто та сморозила глупость. – Смотри шире. Охота – понятие настолько метафорическое, что под ним можно подразумевать все, что угодно».

Заключение показалось Еве любопытным, но пока она не могла до конца уловить его суть. Не впервой. Она уже привыкла к тому, что сказанное Лилит имело двойное дно и обретало истинную форму с течением времени: чаще всего – в виде философских проекций на реальные предметы.

«Я не просто так собрала нас в этом прекрасном доме, стены которого хранят очень много человеческих тайн. Так мы благодарим его за защиту, – писательница почтительно погладила рукой подлокотник дивана. – Мы приезжаем сюда, чтобы не только отдохнуть, но и поведать друг другу истории о победах и поражениях. Истории – наши трофеи, а мы – охотники».

Алена одобряюще улыбнулась, Соня прищурилась, что-то напряженно обдумывая.

«О чем же мы говорим чаще всего? Как ты считаешь, первая из женщин?», —обратилась Лилит к Еве, занявшей излюбленную позицию молчаливого наблюдателя.

«…О мужчинах, – замялась блондинка. Глаза растерянно бегали по лицам в поисках единомышленников. – Чаще всего. Еще о творчестве, деньгах, удовольствиях…».

Лилит умилялась несмелым ответам: со стороны могло показаться, что она относилась к Еве как к своему ребенку, который в это самое время мучался вопросом «каким я стану, когда вырасту?».

«Наши победы – не более, чем охота за сокровищами. Взять, хотя бы, постоянные россказни Алены о ее невероятных подвигах, – подмигнула писательница. – Одного взгляда на Соню достаточно, чтобы понять – с этой малышкой шутки плохи: она в любой момент оставит вас без яиц, если вы перестанете за ними приглядывать».

«Мы благодарим вас за высокую оценку нашего сервисного центра «оторви и выбрось, – брюнетка сымитировала роботизированный голосовой помощник, но было заметно, что даже шуточный комплимент из уст Лилит тешил ее самолюбие. – Я согласна с тем, что ты говоришь. И это не только об охотничьем инстинкте. Клуб по интересам – это забавно».

«Все-таки, давайте обсудим наличие мантий и плащей… – вмешалась Алена, – Ну, пожаааалуйста. Или, хотя бы, ружье сувенирное купим».

«Ага, рога», – засмеялась Ева.

«Предлагаю учредить закрытый охотничий клуб. Только для нас четверых. Еженедельно мы будем делиться здесь историями о своих победах, – писательница подняла вверх руку, прося никого не перебивать. – Каждый участник обязуется еженедельно выходить на охоту, а потом принесет сюда историю».

Для усиления эффекта, Лилит провела по кругу рукой.

«Как дичь?», – почесала в затылке Алена. Происходящее очень ей нравилось.

«Именно, – кивнула писательница. Кто-то охотится ради развлечения. Кто-то – чтобы выжить. Кто-то – всегда жертва. А мы для того, чтобы накормить свою потребность в развлечении и помочь друг другу не стать жертвами».

Лилит замолчала, довольная своей речью, и сделала глоток из бокала в явном ожидании реакции.

«Что на кону? Делать что-то на потеху другим – такое себе развлечение. Нужен приз, – несмотря на близость захватывающего приключения, Соня не изменяла своему внутреннему прагматизму. – И наказание».

«Я так и знала, что именно ты попытаешься внести смуту, – Лилит выглядела даже слишком серьезной. – Приз перед твоими глазами – этот дом на целую неделю станет собственностью победительницы и все, что ты сможешь в нем найти».

«Допустим. А как наказывать?».

«Если ты трижды ничего не приносишь – будешь изгнан, как неспособный прокормить свою стаю, – Будничным тоном ответила писательница. – Охота – священна, как и все, что помогает выживать».

Ева ощутила, как в горле неприятно запершило. В сравнении с безбашенной Аленой, расчетливой Соней и мудрой Лилит, она чувствовала, что находится не в своей тарелке.

«Жестоко. Но справедливо», – согласилась Соня.

Глава 8

Алена проснулась от громкого вскрика, который услышала сквозь сон, и посмотрела вокруг себя. В пустой комнате не было никого. Только свежий летний ветерок колыхал занавески, принося откуда-то издалека шум, проезжающих через чащу леса, редких автомобилей.

Выходит, кричала она сама. Что же там было в этом сне?

Девушка тряхнула головой: вокруг ореолом рассыпались темные медные спирали изящных кудрей.

«Сегодня ты в безопасности», – проговорила она сама себе, перекатывая во рту слово «безопасность», будто проверяя его на прочность, а потом резко закашлялась.

Безопасность.

Алена встала с кровати и, пошатываясь, подошла к балконной двери, надавила на ручку и осторожно ступила на холодный пол лоджии. Прохладный влажный поток мгновенно прилип к разгоряченному обнаженному телу. Она несколько раз моргнула, взяла лежащую на подоконнике сигарету, подожгла и с наслаждением затянулась.

Курение было особенным ритуалом: поднимающаяся вверх струя дыма погружала Алену в почти что медитативное состояние, схожее с наблюдением за движением Млечного Пути. Валькирия не сильно разбиралась в астрономии, но не исключала, что строение галактики выглядело примерно так.

Приятное забвение нарушил болевой приступ в груди, разрезавший сердце надвое зазубренным лезвием.

Через секунду отпустило.

«Безопасность».

Алена снова усмехнулась: сейчас это звучало как ругательство.

«Надо сказать Еве о том, что со мной что-то не так», – получилось произнести вслух уверенным, даже спокойным, тоном.

«Но ты же видишь, что ей сейчас не до тебя, – отозвался едкий и писклявый внутренний голос. У нее явно проблемы с Соней. Да и мы с тобой прекрасно знаем, что Долине еще не удалось прийти в себя после ухода Лилит».

«Да, Ева считает, что Лилит ее бросила», – кивнула Алена: разговоры с самой собой были чем-то естественным.

Как для любого одинокого человека.

«Так зачем грузить еще чем-то? Тем более… ты уверена, что готова показать всем другую сторону…которая вряд ли кому-то понравится?».

Алена всматривалась в темноту, образованную плотно стоящими друг другу стволами деревьев.

Из соседней комнаты раздался приглушенный стон.

Рыжеволосая девушка ухмыльнулась: она и забыла, что к подруге, которую она пригласила к себе, заглянул парень. Возможно, это Полина вскрикнула.

Но в эту версию верилось слабо.

Дом «Священной охоты» стал одним из немногих мест, где Алена смогла почувствовать себя спокойно, хотя бы на время. Остановиться, выдохнуть, чтобы продолжить путь.

В последнее время она часто задавалась вопросом о том, куда движется, но не могла найти подходящего ответа.

В стратосферу.

«Нет. Не готова. Это ни к чему, – поджала губы Валькирия. – Твоя правда».

«Я всегда права, – улыбнулась внутренняя язва. Девушка почувствовала, как та с довольным видом, словно сытая кошка, улеглась в животе. – Именно поэтому мы вообще дожили до этого возраста. Ты. И я».

«Звучит крипово», – пробормотала Алена.

«Честно».

Нет ничего более жуткого, чем ощущать перебирание когтистых лапок по стенкам желудка.

«Это так, – девушка закурила еще одну сигарету, ощущая, что место лихорадке скоро уступит обморожение. – Думаешь, я умираю?».

Молчание.

Алене хотелось верить, что голос просто уснул, но сомнения медленно обвили длинными пальцами шею и подобрались к горлу, на мгновение, отобрав способность говорить.

«Конечно же, это бред», – девушка повернула голову в другую сторону и несмело подмигнула своему отражению едва различимому в окне.

Валькирия опустилась на пол, открыла один из шкафчиков, нащупала тайник и вытащила на свет маленькую круглую таблетку. Сумрак ночи придавал ей зловещий голубоватый оттенок.

«Чтобы лучше спалось».

Полина, наверное, устроит большой скандал, если однажды узнает: подруга была категорически против любых психотропных. Знала бы та, что на пыльных полках хранится целый аптечный склад… Алена старательно гнала от себя мысль, но уж слишком привлекательной она сейчас казалась.

Любой запрет действовал на бестию подобно красной тряпке, которая так раздражает и манит быков. Девушка искренне ненавидела эту свою черту за то, что не могла без нее жить.

Можно все, что нельзя. Главное – договориться с совестью.

А с этим Алена очень хорошо справлялась.

Встать на ноги оказалось труднее, чем сесть: транквилизатор давал о себе знать не только приступом головокружения, но и сонливостью. Удерживая равновесие, она остекленевшим взглядом всматривалась в темноту, почти не реагируя на, доносящийся откуда-то издалека, шум, проезжающих через чащу леса, редких автомобилей.

«Но врачу надо, все-таки, показаться».

***

Лилит уже несколько секунд махала руками перед лицом Евы. В минуты глубокого погружения в себя, ее глаза становились почти прозрачными, будто внутреннему миру требовались дополнительные краски из внешнего.

Блондинка моргнула и закашлялась, будто пришла в сознание.

«Извини, задумалась. Всего два года прошло, а столько всего изменилось, – извиняющийся тон. Ева отметила напряженность Лилит. – Мысли о настоящем не вызывают в тебе теплых чувств?».

«Почему же? Совсем наоборот… Позволишь? – писательница кивнула на пепельницу. – Сейчас у меня есть все, о чем можно мечтать: почти два бестселлера и возможность больше не работать на дядю».

«Ну, а как же любовь? Гедеон? Ради него ты отказалась от многого… по моему мнению, даже слишком, – в голосе Евы зазвенел металл, стоило ей произнести ненавистное имя. – Не жалеешь?».

«У всего есть своя цена и ценность. Я ее заплатила. Возможно, именно благодаря Гедеону и стала той, кто есть. Настоящим писателем, – тоненькая струйка сигаретного дыма образовала изящное колечко в воздухе, подозрительно напоминающее петлю. – Так чего же ты, все-таки, хочешь?».

Лилит ясно давала понять, что ходить вокруг да около не требуется.

«Я....не знаю, – произнесла Ева, сдаваясь. Она опустила глаза и посмотрела на ногти. – Все стало таким сложным. Мы только научились быть сами по себе. Без тебя. И, вот, одна из нас… Соня… уходит. Снова».

«Что ты чувствуешь?».

Ева вздрогнула: она услышала давно забытую нотку материнского беспокойства.

«Будто меня снова бросают, – слова давались блондинке с трудом. – И я остаюсь одна. Как тогда в баре. Но только больше никто не придет, чтобы спасти меня».

«Быть может, потому что твое спасение заключается в помощи другим?», – вопрос прозвучал как утверждение.

«Но кто поможет мне?».

Еве было нелегко совладать со своей гордыней: глаза замерли в одной точке – в уголках предательски блеснули маленькие кристаллы. Можно было сколько угодно осуждать Лилит за совершенные поступки, но сейчас только она способна найти решение.

Это константа.

«Ты всегда будешь собой, – писательница подалась вперед и с нежностью прикоснулась к щеке блондинки. – Грустной, потеряшкой, которая не знает, насколько она классная сама по себе. Может, это твоя фишка? Я же на нее когда-то купилась. Чертовски притягивает».

Хриплый смешок Лилит привел Еву в чувство. Она попросила еще одну порцию джин-тоника.

«Возможно, есть кое-кто, кто мог бы тебе помочь. Один мой друг. – Лилит вернулась на свое место, прихватив со стола телефон Евы и разблокировала. – Не ожидала, что ПИН-код останется прежним. Я запишу тебе номер этого человека. Позвони, как будешь готова говорить».

Писательница быстро вбила несколько цифр, набрала номер и тут же сбросила, пресекая любые возражения.

Зловещей долине оставалось лишь недоуменно моргать.

«С твоего позволения, я вынуждена тебя покинуть. Нужно заехать за подарком для ассистентки, – писательница побросала в сумку все, что успела вытащить и быстро допила остатки виски. – Рада, что ты написала. Делай это чаще».

Взгляд Евы задержался на блокноте с тисненой обложкой: Казанова по-прежнему пользовалась им, несмотря на потрепанный вид.

«Я скучала, Лилит, – Ева впервые назвала ее настоящее имя за те несколько часов, которые они провели в баре. – Надеюсь, ты действительно счастлива».

«Буду рада, если ты приедешь на презентацию. Ты же получила приглашение? Как раз, поздравишь с годовщиной», – Лилит улыбнулась и зашагала к выходу.

Будто и не было этой двухлетней пропасти в общении. Будто они встретятся здесь, чтобы опрокинуть пару коктейлей уже в субботу. Как всегда.

«Его зовут Асмодей», – зазвенел дверной колокольчик, возвещая об уходе писательницы.

Ева уставилась в телефон.

«Асмодей. Психотерапевт».

Глава 9

«Добрый день. Простите, что опоздал. Давно меня ждете?».

Низкий спокойный голос, раздавшийся за спиной, заставил Еву поежиться. В следующее мгновение материализовался и его обладатель – невысокий брюнет, полностью одетый в черное: даже его руки были в перчатках, несмотря на теплую погоду.

Больше всего девушку поразила даже не странность при выборе аксессуаров, а большие ярко-голубые глаза, вобравшие в себя мудрость поколений. Возможно, они знали о посетителях все еще до того, как видели.

«Нет, совсем немного, – Ева заправила за ухо прядь волос. – Это я пришла слишком рано».

«Никогда не бывает слишком рано. Все всегда вовремя… Мы с вами общались только по телефону. Давайте познакомимся теперь лично. Асмодей, – мужчина внимательно посмотрел на пациентку. – А вы – Ева».

Холодные кристаллы вступили в противоборство с теплым лазурным потоком. Холод лишь слегка задевал гибкие сияющие лучи, которые будто забавлялись с маленьким котенком: чем больше тот царапался и кусался, тем сильнее запутывался. Ева моргнула.

Оказывается, они несколько секунд играли в гляделки. Она проиграла и теперь чувствовала себя загнанной в угол. Обездвиженной.

«Не стоит бояться меня, – Асмодей будто прочитал ее мысли. – Мы здесь не для того, чтобы бороться за превосходство. Наоборот. Наша задача – расставить все по местам».

Блондинка все еще чувствовала себя уязвленной, но не могла не согласиться: помощь специалиста сейчас не помешает. Пускай и в ущерб собственной гордыне.

«Вероятно, вы правы. Люди не ходят к мозгоправам, когда у них все хорошо».

«Жаль, что вы так думаете. Возможно, если бы посещение психотерапевта было чем-то сродни стакану воды с утра или листанию соцсетей, у людей было бы все хорошо, – он усмехнулся и сделал пометку в лежащем на столе блокноте с кучей исписанных страниц, цветных закладок. Где-то явно не хватало углов. – Прошу, называйте меня по имени».

«Я попробую… – Ева смутилась и тут же одернула себя. – Асмодей».

«Так-то лучше, – мужчина подбадривающе улыбнулся. – Быть может, расскажете о себе?».

Вопрос поставил девушку в тупик: все мысли куда-то испарились.

«Знаете, док… Асмодей, – быстро исправилась блондинка. – Я никогда не знала, как следует отвечать в подобных ситуациях».

«Это один из тех вопросов, любой ответ на который будет правильным. Я вам помогу, – доктор принял удобную позу, предлагая пациентке сделать то же самое. – Закройте глаза, выдохните. Можете озвучить первое, о чем подумайте».

Ева нерешительно заерзала в кресле. Асмодея позабавило то, как по-детски смущалась эта молодая женщина. Будто ей было не 28, а в два раза меньше. Это никак не вязалось с внешней холодностью и сдержанностью. Психотерапевт задумался о том, рассказывала ли она вообще кому-то о себе. Если такое происходит впервые, тогда волнение можно объяснить.

Стоит предложить ей что-то.

«Ева, это очень важно. Я хочу, чтобы мы с вами узнали друг друга лучше», – Асмодей сделал акцент на слове «мы», отметив, что ее явно подкупило это завуалированное предложение обмена.

Ева с сомнением посмотрела на психотерапевта, но все же закрыла глаза.

«Я всегда хотела стать моделью, – произнесла она на длинном выдохе с хрипотцой. – Потому что была убеждена, что красота и худоба могут решить все проблемы в жизни женщины. Особенно, когда ты – девочка-подросток, самое то – грешить на внешние несовершенства. Даже если ты – участник олимпиады по математике. Не важно. Можно обвинить в проигрыше толстую задницу и огромный нос, но уж точно не то, что плохо выучил какой-нибудь параграф».

Веки блондинки были плотно сомкнуты. Асмодей догадался, что это – хитрость: когда Ева откроет глаза, сможет сделать вид, что все – сон. Или прекрасная уловка, чтобы обмануть саму себя.

«Любопытно. И когда же вы начали так думать?».

«Когда у меня начала расти грудь. А нос не становился меньше, – она забавно сморщилась. – Сейчас девочки созревают годам к 14. Мои одноклассницы начали интересоваться мальчиками уже в 12. Совсем не удивительно: тогда в моде были кроссовки с полосатыми гетрами до колен и мини-юбки в стиле «клеш», едва прикрывавшие ягодицы. Я тоже выпросила такую «радость педофила» у мамы. Согласитесь, забавно? Чтобы стать крутой, надо выглядеть секси в 12 лет».

Девушка звонко рассмеялась, а потом также резко остановилась.

«Но у меня была одна проблема, доктор… я всегда была слишком активной…».

«Активной?».

Ева уловила ухом, что Асмодей что-то записывает.

«Активной. Всегда на передовой в литературных чтениях, конкурсах слоганов и съездах молодых активистов. С громким голосом и запоминающимся личиком. Таких не любят».

«К вам плохо относились сверстники?».

«Сейчас я думаю, что они мне просто завидовали, – блондинка пожала плечами. – Было время поразмыслить над этим. Примерно, лет 10, прежде чем до меня дошло, что со стороны выглядела как «идеальный пример человека». Разумные взрослые достаточно быстро нашли применение этому таланту: я была прекрасным примером для подрастающего поколения».

«Идеальный пример человека…Звучит жутко. А может, вы сами себе это придумали?».

Асмодей почувствовал, как в него вонзилась целая гроздь стеклянных осколков: Ева резко распахнула глаза и, не моргая, смотрела прямо в его душу. Она снова была собой: не растерянной девочкой, а продуманной головоломкой с кучей секретов, но без ключей к разгадке.

«Это будет долгая, но интересная работа, – подумал мужчина. – И нормальный у нее нос».

«Вы ведь, в основном, консультируйте замужних женщин?», – голос Евы выдернул его из размышлений.

«Что?», – вопрос озадачил Асмодея.

«Прежде чем я начала говорить, вы произнесли, что мы с вами должны узнать друг друга лучше. Я свою часть сделки выполнила. Чтобы обмен был равноценным, моя очередь узнать о вас, – ровный тон не предполагал нарушения регламента. – Я спросила о ваших клиентках. Это, в большинстве случаев, женщины?».

«По большей части, да. Изредка приходят пары, если кому-то удастся донести до мужа, что у них проблемы. Но это, скорее, исключение. А почему вы спросили?».

Асмодей про себя восхитился тем, как Ева складывает свои мысли: будто она – ловко собранный искусственный интеллект, быстро подстраивающийся под владельца устройства.

Сейчас владельцем был он.

«Забавно, что эта профессия абсолютно не соответствует вашему имени. Вы же знаете, что оно означает? – она победно улыбалась. – Если полагаться на мифологию, Асмодей разбивал пары и совращал девственниц».

Ева не могла понять, что заинтересовало ее в психотерапевте: мужчина был совсем иного типажа. Но достоинство, с которым держал себя, как слушал и говорил, несомненно, подкупало.

«Вы очень умная женщина, Ева, – улыбнулся доктор. – В ваших словах есть доля истины: после моих сеансов многие подают на развод… Но почти сразу находят того партнера, с которым живут счастливо».

«Благими намерениями, как говорится? А если те семьи еще можно было спасти?», – казалось, Еве действительно важен ответ на этот вопрос.

«Те семьи были не созданы друг для друга, – Асмодей открыл последнюю страницу блокнота и что-то быстро нарисовал, – Пора завести новый ежедневник… Думаю, для знакомства, сегодня достаточно. Вы же придете снова, Ева?».