Текст книги "Адриана в мире теней"

– Ты не должна поворачиваться ко мне спиной, – она понизила голос до заговорщического шепота и наклонилась ко мне, обвивая пальцами мою руку. Она впервые с силой сжала мою кисть и притянула к себе, не отпуская. В этот момент я испытала настоящий шок – смесь боли, холода, невероятного отчаяния. Я попыталась вырваться, но она только сильнее сжала ладонь, уже протягивая другую руку к моим волосам. Меня не покидало ощущение того, что ее ледяная аура захватывает мое тело. Я уже перестала чувствовать свою обледеневшую кисть, как вдруг женщина резко отпустила ее и отпрыгнула, будто это я обжигала ее льдом, а не наоборот. На мгновение ее призрачное лицо исказила гримаса боли. Но, возможно, мне только показалось? Взглянув на женщину еще раз, я ничего не нашла в ее лице. Никаких эмоций.

– Подумай хорошенько, Адриана. У нас еще много времени.

Я сжала губы, невольно вспоминая пытки, через которые я прошла.

– Я подумаю, – сухо ответила я.

Однако меня не покидало ощущение, что выбор, с которым я столкнулась, был не лучше выбора между холерой и чумой.

6
Борьба за свободу

– Просыпайся, девчонка!

Чья-то грубая рука трясла меня за плечо. Я вздрогнула от неожиданности и резко вскочила. Справиться с часто бьющимся сердцем оказалось непросто. Широко открытыми глазами я посмотрела на санитара, который в одной руке держал кружку и ложку, а другой сжимал мое плечо, прогоняя остатки сна.

– На, ешь. Быстро! – сказал он и впихнул мне в руки чашку с кашей. В животе урчало от голода, ведь со вчерашнего утра я ничего не ела. Несмотря на то что содержимое на дне кружки отвратительно пахло и еще отвратительнее было на вкус, я как безумная съела все до последней крошки и точно могла бы съесть еще. Уже не в первый раз я довольствовалась малым. Мучители, то есть санитары, всегда приносили небольшое количество еды, чтобы посмеяться над нашими исхудавшими лицами. После завтрака нас чаще всего ждал голодный день. К этому моменту мне уже стало ясно, что страдания от жажды и голода были еще одним средством держать в узде даже самых мятежных пациентов.

– Вкусно?

Я проигнорировала колкий вопрос санитара, медленно опустив ложку. Глядя на дно чашки, я тяжело вздохнула. Жадно разглядывая меня, он взял посуду, задержав пальцы на моих ладонях чуть дольше обычного.

– Есть кое-что повкуснее, – ответил он, пошло улыбнувшись. Мне стало настолько неприятно, что я невольно скривила губы, когда он еще раз оглядел меня сверху вниз.

– Сомневаюсь, – ответила я с плохо скрываемым отвращением, – здесь не только еда имеет отвратительное послевкусие.

Санитар прищурился и наклонился ко мне. Резкий запах ударил мне в нос. Пиво. Лук. Санитар, продолжая нависать надо мной, облизнул губы. Я еле сдерживала себя, чтобы со всей силы не ударить его по лицу. В голове пронеслась мысль о том, что, как правило, такие дерзкие слова были наказуемы. Под страхом пытки я уже начинала сожалеть о сказанном.

– Осторожнее, – предупредил он меня, – ты потеряешь остатки вкуса, если я отрежу твой наглый язык.

Позади меня прозвучал злобный смех. Она.

– Знаешь, о чем он только что подумал? В своих грязных мыслях он снимает с тебя рубашку. Он представляет себе, какая ты без нее. Красотка. Так он думает. Все его фантазии крутятся вокруг того, что он мог бы сделать с тобой, окажись вы наедине.

Я изо всех сил сжала руки в кулаки и резко тряхнула головой. Я хотела сказать ей, что она ошибается. За многие месяцы, проведенные здесь, я видела достаточно, столкнулась с различными пытками, но единственное, что никогда нам здесь не угрожало, – бесчестие. Неужели он действительно мог надругаться надо мной?

– Ты только посмотри, Адриана. Посмотри на него! Посмотри, как блестят его глаза. Жадно. Они жаждут этого. Ты – дичь, на которую разрешена охота, дорогая. Если он решится на то, что задумал, никто ему ничего не сделает, не так ли? Никому и в голову не придет тебя защищать. И никто его, конечно, не накажет.

Как будто подтверждая слова призрака, он начал гладить меня по волосам.

– Почему тебе раньше не отрезали язык, м? – промурлыкал он, не дожидаясь ответа. – Милые локоны. Такие длинные и ярко-рыжие. Тебе к лицу. Они отражают твой характер, правда? – он усмехнулся. – Думаю, что сегодня вечером я разгляжу их получше. Конечно же, для того, чтобы решить, побреем мы тебя налысо или нет. Хотя это было бы несправедливо по отношению к остальным, как считаешь? Мы вдвоем должны подумать, заслуживаешь ли ты особого отношения.

Его грязные пальцы скользнули по щеке, спустились ниже, повторяя контуры моих губ. Я подалась назад, глядя на него со смесью отвращения и ужаса. Он снова усмехнулся.

– Теперь я понимаю, почему ты здесь. Ты – непокорная девка. Не волнуйся. Мы избавимся от твоего бунтарского духа. Об этом я позабочусь лично. Не хотелось бы получить жалобу о том, что мы не заботимся о пациентах.

Санитар поднялся и недвусмысленно подмигнул мне. Больше всего в этот момент мне хотелось схватить деревянную посуду и с размаху ударить его кружкой по затылку.

– О нет, – застонала я, как только за санитаром закрылась дверь. Поворачиваясь к моей призрачной спутнице, я громко спросила с отчаянием в голосе:

– И что мне теперь делать?

– Я более чем уверена – ты знаешь, что делать, – соблазнительно протянула она.

Я затрясла головой:

– Как я могу тебе доверять? Я даже не понимаю, кто ты, что ты. Я о тебе абсолютно ничего не знаю. И при этом ты просишь у меня поклясться отдать что-то в обмен на твою поддержку. Но ведь я даже не знаю, что я должна отдать. Что бы ты делала на моем месте? Кивала и молча соглашалась?

– Я бы кивала и радостно молча соглашалась, благодарила бы небеса за то, что мне кто-то хочет помочь.

– Мы с тобой по-разному понимаем «помощь».

Я обессиленно упала на кровать, вперив взгляд в потолок. Опять этот серый потолок. Я наизусть знала расположение трещин на нем, так что с закрытыми глазами могла бы указать, где находится та или другая.

– Амелия.

Мне показалось, что имя прозвучало где-то далеко в моих мыслях, а не в метре от кровати в реальности.

– Что, прости? – переспросила я.

– Так меня зовут. Я дочь тумана. Существо завесы. Я путешествую между мирами.

– Путешествуешь где? – я нахмурилась. Уже одно наличие имени у призрака показалось мне необычным. Еще и такого благородного. Ей бы больше подошло Мучительница или Преследовательница.

– И что все это значит? – мне хотелось получить ответы.

– Это значит то, что и должно означать.

Я решительно покачала головой:

– Ты должна разъяснить мне свои слова, если хочешь, чтобы я тебе доверяла.

– Можно подумать, что это я ищу отсюда выход! – съязвила она.

– Расскажи мне, кто ты. Кто ты на самом деле? И я, возможно, подумаю о том, чтобы принять твою помощь. Какой бы она ни была.

Это было единственное предложение, которое я могла сделать. Если бы она отказалась, мне не осталось бы ничего другого, кроме как медленно умирать в этой лечебнице. Она поерзала на стуле, серьезно обдумывая мои слова.

– Поставь себя на мое место, – добавила я, – просто представь себе, что ты – обычная девушка, живущая самой обычной жизнью. И вдруг появляется призрак из другого мира, которого никто, кроме тебя, видеть не может. Как бы ты отреагировала? Я думаю, ты бы тоже была напугана, более того, ты бы также не спешила довериться ему. Верно?

Амелия наконец села спокойно, сощурив глаза.

– Никак не могу себе такое представить. Я уже давно не знаю, каково это что-то чувствовать. Я это забыла. Это больше не важно. Люди – больше не важны.

Я нахмурила лоб:

– Что ты хочешь этим сказать? Ты тоже когда-то была человеком?

Она снова начала ерзать, бросив на меня мрачный взгляд.

– Конечно, я им была, глупышка. Мы все были людьми, пока мир тумана не призвал нас.

Мир тумана. Ну, конечно.

– Расскажи мне все, – потребовала я, твердо глядя ей в глаза.

Амелия сверкнула глазами.

– Все – это слишком громкое слово, Адриана. Ты хочешь услышать что-то, но я не уверена, что ты к этому готова. Ты должна быть открыта.

Она обошла кровать и легла совсем рядом. Удивительно, но кровать под ее весом не просела даже на сантиметр.

– Открыта для сверхъестественного, – добавила она шепотом.

– Я открыта. Тебя не достаточно убеждает тот факт, что я с тобой общаюсь?

Она засмеялась, но это скорее тревожило, чем успокаивало. Даже с течением времени ее хищная улыбка не переставала вызывать внутреннее беспокойство.

– Это доказывает, насколько ты в отчаянии, – сказала она торжествующе.

Я не позволила ей отвлечься от темы и снова спросила:

– Так что?

После этих слов я сложила руки на груди и постаралась придать своему выражению лица побольше уверенности.

– Так что ты хочешь знать?

– Ты можешь начать с рассказа о себе. Каким ты была человеком? И, собственно, почему теперь ты призрак?

Где-то в глубине ее черных глаз блеснули веселые искорки. Она будто заметила их и моргнула. В следующую секунду ее лицо снова стало строгим.

– Много лет назад я была весталкой, жрицей богини Весты, поддерживающей в ее храме священный огонь, – сказала она настолько неожиданно, что в первое мгновение я смутилась, а в следующее уже рассмеялась.

– А я была Клеопатрой, – пошутила я, но она, даже не удостоив меня взглядом, продолжила говорить:

– Я родилась в Римской империи, когда та переживала далеко не лучшие свои времена. Мне минуло семь, и я была возведена в высокоуважаемое звание девственницы-весталки первосвященником Максимумом. Ты должна понять, что времена тогда были совсем другие, кардинально отличались от сегодняшних дней. Люди различных культур верили в разных богов, поклоняясь им. Быть в услужении бога или богини – великая честь. Призвание. Мы положили на алтарь нашу жизнь, в любой момент готовые ее отдать. Я была жрицей в храме Весты и обладала всевозможными правами, которыми только могла обладать женщина в то время. Я была очень горда и полна амбиций, готовая старательно учиться следующие десять лет. И я училась. Мои учительницы восхищались мной, и когда обучение закончилось, я получила независимость. О таком другие женщины могли только мечтать.

Я внимательно вслушивалась в слова Амелии, размышляя о ее судьбе. Она рассказала мне, что многое с тех пор изменилось. История развивалась стремительно. Амелия сама была частью истории. Однако некоторые вещи – по большей части негативные – не меняются никогда.

– Весталка должна быть девственной. Таково было условие жизни в достатке и свободе. Условие, которое я приняла, потому что оно не казалось мне большой жертвой на пути к благам, которые открывает для тебя высокое звание. Если же весталка лишалась невинности, ее не просто изгоняли из храма, чистоту которого она запятнала. Весталку жестоко наказывали. Хоронили заживо. В сто тринадцатом году до нашей эры римляне потерпели тяжелое поражение в борьбе с Фракией. Империя потеряла много отличных солдат. Конечно же, искали виноватых. Сенат должен был успокоить народ, а также разгневанных богов. Меня оклеветали тогда, обвинили в связи с мужчиной, известным политиком, – она с отвращением поморщилась. – Как будто я могла бы рискнуть всем ради мужчины. Ну уж нет. Но мои протесты остались неуслышанными. Для весталок даже не устраивали суда, абсолютно никакой возможности защитить себя от нападок. Если ты бросил вызов правилам, установленным свыше богами, шансов заслужить прощение практически не было.

Я непроизвольно сглотнула, пытаясь смочить сухое горло. Я не пила уже довольно долго.

– Какой ужас, – пробормотала я.

– Они привели меня в подземелье, в котором стояла кровать. Там также были одеяла, лампы, даже вода и еда. Я отчетливо помню хлеб и молоко. Они оставили все это, чтобы продлить муки, ведь в конечном итоге меня все равно ждала смерть. Меня оставили одну и завалили вход землей.

Ее безумные глаза светились в темноте. В том, что она горела жаждой мести, не было ничего удивительного, и все же я невольно отпрянула от нее.

– Я безумно боялась и умоляла богиню Весту помочь мне. Я просила ее защитить меня. Я даже не притронулась к еде, все до последней крошки пожертвовав богине. Но Веста как будто не слышала мои мольбы. Она не явилась, чтобы вызволить меня из заточения. Слезы обиды душили горло. После того как я посвятила ей свою жизнь, безоговорочно следовала установленным ею правилам, она даже и пальцем не пошевелила, чтобы выручить меня из беды. Она бросила меня на произвол судьбы – меня, ее самого преданного слугу, – говорила Амелия, то возвышая речь до крика, то понижая до шепота. – Но меня услышал кое-кто другой. Он был сильно впечатлен моим желанием выжить. В те времена боги были неравнодушны к нам, к людям. Они играли нашими жизнями. С божественной помощью некоторые быстро обретали власть, купались в лучах богатства и славы. Лишаясь благосклонности богов, они также быстро теряли могущество, возвращаясь на затворки жизни. Так вот, в своем отчаянии я привлекла внимание бога смерти. У меня не было выбора, Адриана. В обмен на свободу я предложила ему то единственное, что у меня было.

– Что конкретно ты ему предложила? – нервно спросила я, сжимая руками края рубашки.

– Моя жизнь в обмен на выживание, – она запрокинула голову и истерично рассмеялась. – Я получила от него кольцо, сделанное из осколков моей собственной души. Кольцо вечной жизни. Но я не хотела быть одинока в своем бессмертии, Адриана. О нет! Я хотела большего – отомстить! Я попросила бога расколоть мою душу на более мелкие части, чтобы изготовить еще одно кольцо. Кроме того, я собрала и другие жизни, висевшие на волоске. Я хотела привязать к себе души других, покорить их, чтобы с их помощью уничтожить каждого, кто предал меня. Скажу тебе только то, что нам это удалось. Но я слишком поздно заметила, что моя душа и души моих приспешников были истерзаны слишком сильно, мы больше не могли оставаться людьми. Я цеплялась за любую крошечную возможность спастись, сохранить жизнь себе и другим. И мы не умерли. Мы продолжали жить здесь в тумане, между мирами. Я умоляла о помощи моего прежнего спасителя, но сила старых богов уже давно угасла. Они уступили место новым божествам. Вместо помощи он обязал нас к новым правилам, тесно связывающим наши души и мир тумана. Мы должны держаться подальше от людей до тех пор, пока не проголодаемся. Ему не нравилось существо, в которое я превратилась, но он ничего не мог с этим поделать, время его могущества давно прошло. Я обошла весь мир в поисках способа снова стать человеком, но при этом сохранить бессмертие. И вот я здесь, наблюдаю за тобой. Все это время я хотела только одного – жить. Все хотят жить. Ты тоже хочешь жить. Я могу осуществить эту мечту.

Мне хотелось отвернуться, спрятать глаза. Я зажмурилась, чтобы не видеть ее бледный силуэт. В следующее мгновение я почувствовала мягкое прикосновение. Она ласково гладила меня по щеке.

– Тебе нечего терять, – прошептала она. – Что еще у тебя можно забрать? Ты уже лишилась всего: семьи, дома, друзей, возлюбленного. Сегодня ты потеряешь и свою невинность. И, поверь мне, очень скоро ты достигнешь предела, будешь молить о смерти, но тебе и в этом откажут. О, Адриана, тебя не убьют, пока не выжмут все соки. До последней капельки.

Ее пальцы замерли на моих щеках. Она дрожала. Казалось, что прикосновения ко мне стоили ей огромных усилий. Ее пальцы обжигали мою щеку холодом, но я терпела. Бывало и больнее.

– Хочешь превратить меня в подобие себя? В такое же существо? Это твой способ? – спросила я, нахмурившись.

– Я ничего у тебя не заберу, Адриана. Ни твою душу, ни твою личность, ни твое сознание. Ты все оставишь себе.

– Но если тебе ничего из этого не нужно, какова цена моего спасения?

Я скептично взглянула в ее глаза-угольки. Мне хотелось отодвинуться назад на безопасное расстояние. Ее лицо изменилось. Уголки губ поползли вверх, чтобы вернуть ей дьявольскую улыбку.

– Я не призрак. Я не могу жить вечно. Поэтому мы вынуждены… – она усмехнулась, – подпитываться энергией жизни. А источник этой энергии – вы. Ваша жизненная сила помогает нам не исчезнуть, не умереть. Ваши страх и боль также подпитывают нас, но этого недостаточно. Даже отдаленно несравнимо с тем количеством сил, которые мы получаем, если человек добровольно становится слугой тумана. Я даже подарю тебе кольцо из осколка души.

Амелия многозначительно улыбнулась.

– Вас много? Таких существ, как ты? – спросила я, все еще не в силах поверить в то, что она только что мне предложила. – И вы питаетесь жизненной энергией людей? – повторила я, и мое сердце застучало где-то в висках. – Почему бы вам просто не исчезнуть и не оставить нас в покое?

Она резко спрыгнула с кровати, скрипнув зубами от еле сдерживаемой злобы. Окруженная туманным ореолом, она начала ходить по комнате из стороны в сторону. Черная дымка все больше и больше окутывала ее тело. Температура в комнате резко упала, как будто мы внезапно погрузились под воду. Другие пациенты, на которых я последнее время совсем не обращала внимания, хныкали, как будто почувствовали невидимую угрозу.

Я открыла рот, чтобы осадить Амелию, попросить не пугать и не трогать других, но язык меня совершенно не слушался. Я не могла сказать и слова.

Она снова подошла ко мне. Туман уже почти скрыл ее фигуру, накрывая будто плащом. Амелия вцепилась в мою руку, и я начала задыхаться. Лед обжег мою кожу. Руку свело судорогой, как если бы в нее разом воткнули тысячу иголок.

– Потому что власть так сладка!

Туман сгущался, образуя плотные облака. Амелия не прекращала смеяться.

– Всякий раз, когда я прикасаюсь к человеку, я нарушаю правила и расплачиваюсь за это адской болью, но хочу сказать тебе одно: иногда это того стоит! А теперь соглашайся! Я уже слышу его тяжелые, шаркающие шаги в коридоре. Я слышу, как быстро бьется его сердце. Он в нетерпении! Я чувствую мерзкий запах его желания!

Я вжалась в кровать. Тело отозвалось болью и усталостью. Запястья ныли при каждом движении. Я отвернулась от Амелии, сжимая челюсти так сильно, что уставшие скулы начало ломить.

– Нет, я не хочу быть монстром, – я практически безжизненно отклонила ее предложение. За дверью действительно послышались шаги. Они звучали как гром среди ясного неба. Во всяком случае, для меня.

– Тебе не обязательно становиться монстром, глупышка. Ты вправе сама решать, что дальше делать с той жизнью, которую я тебе предлагаю. Это твой выбор, твое будущее. Ты можешь существовать в покое. Тебе просто придется контролировать себя и свой голод, обуздать свои новые силы, – прошипела Амелия, и по ее демонической улыбке я поняла, что она никогда не жила в покое, не пыталась принять свою судьбу и просто уйти. Внезапно между ее костлявыми пальцами мелькнуло металлическое кольцо, которое вместо того, чтобы отражать лунный свет, наоборот, поглощало его. Что-то едва заметное блеснуло золотой искрой. Осколок души.

– Это кольцо необходимо? – спросила я и указала на него. Она засмеялась.

– Нет, можно существовать в мире тумана и без кольца. Но без него ты не сможешь питаться энергией других людей и через несколько лет исчезнешь.

– Исчезну?

– Ты просто растворишься. Со временем станешь прозрачной как слеза, и мир тумана поглотит тебя. Ты умрешь.

Слишком много информации. Информации, которую хотелось обдумать. Мне нужно было время, чтобы взвесить все за и против. Много времени. Но его-то как раз у меня не было.

– Сделка не займет дольше пары секунд. После нее наши пути разойдутся. Каков твой ответ, человек?

На мгновение все вокруг перестало существовать. Я смотрела на нее, стараясь разглядеть в черных глазах хоть что-то кроме безумного желания. Вот и настал тот выбор между холерой и чумой. И я выбрала. Я выбрала неизвестное, всем сердцем стараясь сохранить надежду, мое я и постараться не привнести в этот мир зло.

– Я согласна.

– Храбрая девочка! – обрадованно воскликнула она и, схватив меня за руку, надела кольцо мне на палец. В ту же секунду началось превращение. Мой переход в мир теней.

7
Превращение

Секунды тянулись мучительно долго, но ничего необычного не произошло. Я была на грани. Почувствовав себя обманутой, я повернулась к Амелии с немым упреком. Но внезапно вокруг потемнело. Вся жизнь пронеслась перед глазами.

– Развлекайся. Ничего страшного с тобой не случится, вот увидишь, – сказала она и жадно вдохнула.

Развлекаться? Смешанные ощущения. С тех пор как мне последний раз желали хорошо повеселиться, прошло немало времени. Много лет назад мать невзначай бросила это самое «развлекайся», когда оставила меня одну на рыночной площади. Тогда меня чуть не раздавила лошадь. Я помню истеричные крики вокруг и хлопки в ладоши. Воспоминание испарилось, чувства притупились. Я взглянула на свою руку, которая больше походила на мерцающее теневое облако, снова стараясь сосредоточиться на тех эмоциях, которые только что испытала. Но у меня ничего не вышло. Мир погружался во мрак. Густая дымка заволокла не только зрачок и радужку, но и почти весь белок. Все цвета лишились яркости, и мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к различным оттенкам серого повсюду. Жизнь подернулась пеленой тумана, кругом царил мрак. Чувства, запахи, вкусы – все бледнело и меркло с каждой секундой, как будто эти ощущения никогда мне не принадлежали. Как будто мне одолжили их на время, а теперь вдруг попросили вернуть.

Мрачный туман, похожий на болотные испарения, клубился вокруг меня. Он поднимался все выше и становился все гуще, постепенно сводя видимость к минимуму. Я попыталась отстраниться, но не смогла. В голове пронеслась только одна мысль – в ловушке! Туман наступал в диком желании поглотить, задушить, приручить меня, будто я была диким зверем. Я сделала глубокий вдох, и мне обожгло легкие. Я тяжело дышала, борясь со смертью. Больше всего я не хотела потерять свою жизнь. В тот момент, когда последние силы выносить эту обжигающую боль иссякли, перед глазами вырос столп света. Стены лечебницы и фигура Амелии исчезли во всепоглощающей белизне. На мгновение внутри меня будто расцвел нежный бутон. По телу разлилось тепло, принося покой и умиротворение. Я почувствовала себя свободной от боли. Каждый вздох был легким.

Мысли кружились и жужжали, прыгали и кипели. Я не одна! В следующий момент видение света оборвалось, и я услышала самодовольный смех. Меня накрыла новая волна, боль пронзила сознание, парализовала все тело.

– Боже, что со мной происходит? – кричала я, в страхе наблюдая за тем, как четкие контуры моего тела расплываются, становятся полупрозрачными. Я могла видеть рисунок полос на матрасе под ногами, нет, сквозь ноги.

– Ничего страшного с тобой не случится, – нетерпеливо повторила Амелия. С каждой секундой ее тело становилось более осязаемым, будто сотворенным из сгущенного тумана. Я ошеломленно переводила глаза с себя на нее.

– Ничего страшного? – сказала я. – Я всего-на всего бесследно растворюсь сейчас в тумане, а ты говоришь «ничего страшного»?

Несмотря на то что мой голос звучал невыносимо громко, никто даже не обернулся. Я раздраженно скрипнула зубами. Раньше в этом углу сидела тихая, молчаливая девушка. Сейчас же она кричала что есть сил. Вы должны были быть, по крайней мере, озадачены. Взволнованы, сердиты, любопытны. Хоть что-нибудь. Неужели всем все равно? Лучше бы вы бросали в меня камни. Нет, лучше бы вы встретили это призрачное существо на своих кроватях.

Реакция! Там! Пожилая женщина, сверкая глазами-бусинками, медленно подошла к моей кровати. Она находилась в лечебнице всего несколько дней. После смерти дочери женщина совсем не разговаривала и вела себя странно. Я облегченно выдохнула и подняла руку в приветственном жесте. Но старушка совсем не отреагировала на мой знак. Она продолжила смотреть куда-то сквозь меня. Как будто бы меня здесь и вовсе не было.

Все внутри скрутило в приступе паники. Ведь я была здесь.

– Да что здесь, черт возьми, происходит? – еще раз спросила я у Амелии.

Она ухмыльнулась и раздраженно цокнула языком:

– Не надо постоянно ругаться. Тебе не идет.

Я даже не стала с ней спорить. Осознание произошедшего накатило с такой силой, что мне захотелось разрыдаться. Я больше никогда не буду такой, как прежде. Теперь я тень. Существо из мира тумана.

Дверь со скрипом открылась. Я нервно вскочила с кровати, инстинктивно прижимая руки к лицу в стремлении защититься. Я заметила, что все шрамы и синяки разом исчезли. Безупречная белая кожа моих ладоней излучала мягкий свет. Мои ноги также преобразились: никаких кровоподтеков и рубцов. Я освободилась из одной темницы, попав в другую.

Я осторожно вдохнула, опасаясь новой боли, но не почувствовала ничего. Абсолютно ничего. Я не ощутила и того облегчения, которое приносит выдох. Значит ли это, что дышать мне теперь не обязательно?

Все в моем теле казалось чужим, как будто кто-то сначала разобрал меня на части и потом не смог правильно собрать обратно. Ни одна клеточка не осталась такой, как раньше. Моя кожа превратилась в бледную мерцающую ткань, через слои которой все проходило насквозь. Солнечные лучи игнорировали мое существование, и я больше не отбрасывала тень.

Санитар, мой палач, безмолвно замер в дверном проеме, что-то выискивая глазами. Я неуклюже шагнула по направлению к нему, но потеряла равновесие и упала, ударившись о край кровати. Удивительно, но я не почувствовала боли.

Я медленно погладила место, которым ударилась, и ощутила только слабое щекотание. Это было странно. Прислонившись к стене, я начала неуклюже пробираться к двери. Улыбающаяся Амелия грациозно плыла рядом, удовлетворенно кивая. Наверное, ей хотелось, чтобы я еще раз обо что-нибудь споткнулась.

Тем временем санитар, решивший, что я играю с ним в прятки, предпринял энергичную попытку найти меня под кроватью.

– Он тебя не видит, он тебя не видит, – пропела Амелия. Ее глаза горели неудержимой жаждой приключений. – Прекрасная возможность отплатить ему за угрозы! Что думаешь? Подкрадись со спины, прошепчи что-нибудь на ухо, поставь подножку. Есть так много способов напугать его, используя обретенные силы!

Внутренний голос подсказывал мне, что она права. Он это заслужил. Легкий испуг ему не повредит. Может быть, даже научит держать свои руки при себе. Я отогнала мысли о мести, резко тряхнув головой. Но избавиться от бурлящей злобы оказалось непросто. Я смотрела на санитара, понимая, что не готова простить его. Никогда.

Мне хотелось одного: сбежать из этой адской дыры. Я чувствовала в себе готовность обойти полмира, лишь бы больше никогда не видеть своих мучителей. Я стремительно прошла через всю комнату и протиснулась через щель полуоткрытой двери.

– Не надо так себя утруждать. Ты можешь проходить и через закрытые двери. Не бойся, не ударишься.

Чтобы подтвердить свои слова, Амелия демонстративно прошла сквозь стену и в следующую секунду вынырнула рядом со мной.

– Ждешь аплодисментов? – раздраженно спросила я, покосившись в ее сторону. Новое незнакомое чувство отсутствия контроля над моим телом злило меня.

– Когда ты только попала сюда, то не была такой дерзкой, – прошипела она.

– Когда меня притащили сюда, то я не была такой дерзкой, – поправила я. – И перед тем, как меня сюда притащи, кстати, я вела простую жизнь, подчиненную несложным правилам. И в жизни этой не было никаких ду́хов и никаких туманных весталок. Можешь себе представить, как мне замечательно жилось?

– Что ж, значит, начинаешь ценить свою прошлую жизнь. Другим для того, чтобы осознать потерю, обычно требуется больше времени. Не то чтобы у тебя его мало, просто не будешь забивать голову этой чушью. – Амелия многозначительно улыбнулась.

Нахмурив брови, я остановилась перед лестницей.

– Почему ты все еще вертишься вокруг меня? Ты же пообещала уйти, так вот и не мешай мне наслаждаться покоем.

Неуверенно я ступила на лестницу. Пролет показался мне невероятно длинным, но выбора не было. Я медленно начала спускаться, ступенька за ступенькой.

Амелия подплыла ближе, беря меня под руку. Она помогла мне спуститься, почти нежно оберегая меня от падения. Со стороны мы, должно быть, выглядели как старые друзья. Иронично.

– Кто-то должен разъяснить тебе некоторые вещи. Как-никак существуют правила. Я их тебе расскажу, когда мы выйдем из лечебницы. Ты должна быть рада, что я такая ответственная!

Я молча стояла перед главными воротами лечебницы. Заперто. Конечно, заперто. У меня не было ни ключа, ни лома, поэтому выход оставался только один: пройти сквозь ворота. Вот оно, последнее препятствие на пути к долгожданной свободе. Холодный металл щекотал мое тело, пока я протискивалась вглубь. Вытянув руки и закрыв глаза, я продвигалась все дальше и дальше.

Неожиданно для самой себя я вынырнула с противоположной стороны ворот.

Для того, кто был так долго заперт в одном помещении, свобода – самый ценный подарок. Ночами напролет я мечтала о том, как выберусь из лечебницы, буду часами гулять по лесу и подставлять солнцу щеки, купаясь в теплых лучах. Я безумно скучала по таким обыденным явлениям, как дождь и ветер.

И вот я снова была на свободе. Я должна была радоваться, чувствовать облегчение, прыгать от счастья.

Но я не испытала ничего. Ничего, кроме полного опустошения и щемящей тоски.

Я неуклюже крутилась вокруг себя, пытаясь привыкнуть к новому телу. Остановившись, я взглянула на Амелию.

– Что теперь? – грустно спросила я.

– Теперь я покажу тебе мой мир. Твой мир. Я расскажу тебе все, что считаю важным. После этого наши пути разойдутся.