Текст книги "Учебник историй"

Учебник историй
Катерина Козицына

© Катерина Козицына, 2023

ISBN 978-5-0050-5397-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Сколько лет не писала стихов…»

 
Сколько лет не писала стихов,
а как будто две жизни подряд
минимум. Не находя нужных слов,
бросала на полпути строчки. Вряд
ли сейчас подходящий срок.
Рифм раздражает пошлая простота.
Боги, какой из меня пророк.
Я уже далеко не та.
Дальше чем прошлое.
Дней перетерлась нить.
Вяло повешу на ней вдохновение. Снова
встает за спиной призрак его. Быть
по сему.
В начале всегда была слово.
 

«Послушаем немного историй?..»

 
Послушаем немного историй?
Без стенаний и без сарказма
Отдохнем на плоскогориях
Сказок.
Здесь звенят золотые деревья,
У небес розоватый цвет,
Много веры и суеверья —
Чего только нет.
Позабудь, наконец, о чем плакать.
Посмотри на меня.
Будем были друг другу сказывать
У огня.
Я ударюсь о землю твердую,
Обернусь из голубки княжной.
Ты отправишься добрым молодцем
За стрелой.
Будем в царских палатах ужинать,
Угощает нас царь Берендей.
Я махну рукавом – станет озеро,
Из другого пущу лебедей.
Мы источник найдем с живою водой,
Раздобудем меч-кладенец,
Победим Черномора, Чудо-Юдо, Кощея.
Вот и сказке конец.
Скоро утро. Пора возвращаться.
За холмами алеет зарница.
Приглядевшись, ты вскрикнешь нечаянно —
То на ветке сидит жар-птица.
 

«Что случилось здесь? Гроздья клевера и поле крапивы…»

 
Что случилось здесь? Гроздья клевера и поле крапивы.
Старая липа стонет, скривившись над сгнившими бревнами.
Полощут в траве свои узкие листья ивы,
Вечно юные, вечно сонные.
Что случилось здесь? Дом без стен с вросшей в землю крышей —
Солнце нагрело серые доски в занозах.
Солнце видело, как брошенный дом выжил —
Под тяжелым снегом, бьющими внахлест грозами.
Солнце видело, как дорога укрылась викой,
Как пророс в огороде кипрей, потом – малина,
На трубе в гнезде первый выводок зачирикал,
Пауки развесили паутины.
Дом дышал, привалившись к соседской липе.
Летом – теплый, зимою – покрытый настом.
Он был рад мне. Я услышала в его скрипе:
Я знаю много историй. Проходи. Садись. Здравствуй.
 

«Здесь на дне чудовищ не счесть …»

 
Здесь на дне чудовищ не счесть —
Дремлют, в мягкий зарывшись ил.
Как услышишь в кувшинках всплеск,
Убегай – ты их разбудил.
 

«Ты зачем золотой?..»

 
Ты зачем золотой?
Ты зачем, словно Маленький принц,
Поселил часть души
Во ржи?
Ты зачем голубыми глазами
Глядел в небеса?
Ты зачем поселил часть небес
В глазах?
Ты зачем умел чувствовать —
Слишком много и слишком сильно?
Для чего облекал душу
В голубой, зеленый и синий?
Ты зачем оставил стихи —
Раскидал свою нежность по свету?
Ты зачем покинул
Эту планету?
 

Зефир Кающийся

 
Прокляты будут пусть руки мои, окропленные алою кровью,
Взор пусть потухнет мой, видевший миг преступленья.
Мойры, глядящие в вечность, молю вас, даруйте мне бездну забвенья, —
Я проклинаю бездушную Хаоса дочь, что народы прозвали Любовью.
Пусть бездыханное тело мое упадет к твоему изголовью
Под Аполлоново плачуще-рвущее душу прощальное пенье.
Злым утешением будет мне гибло-загробное это мгновенье, —
Кровь твою смертную смыть попытаюсь своею бессмертною кровью.
Мой Гиацинт, ты священным безмолвным цветком из садов Громовержца
Пал – надломленный – убитый моею зияющей раной у самого сердца.
Мой Гиацинт, ты, возлюбленный двух олимпийцев, не знающих счастья,
Смерти зловещей подарен безумства ревнивой рукою.
Мрачный Танатос бесплотную душу отторгнул от тела – сей чаши губительной страсти.
Я заклинаю богами Олимпа его милосердно вернуться за мною.
 

«Ты жил в гармонии…»

 
Ты жил в гармонии,
В палате номер шесть,
И кашлял кровью,
Улыбаясь нежно,
Носил пальто,
Не знал, как нужно жить.
И жил прилежно.
 

«В раздробленных лужей облаках…»

 
В раздробленных лужей облаках,
Среди нечетких и зыбких линий,
В высоких запыленных сапогах,
С отпечатком в сердце богини,
С нежеланием быть как все
И с желанием стать собой
Мне явился, словно во сне,
Всадник с седой головой.
Очень старый. Лишенный сил.
Его плеч не играла волна.
Он безумно кого-то любил,
Он безумства испил до дна.
Бродя много веков и лет,
Он ничего не обрел.
А во мне оставил свой след
Его верблюжий камзол.
 

«Сквозь тучи лучи протянулись вдали …»

 
Сквозь тучи лучи протянулись вдали —
Словно ангелов руки ласкают леса.
Ленивой коровой прилегли небеса
На зеленый живот земли.
 

«Не наступай на разломы – под дорогой кипит огонь…»

 
Не наступай на разломы – под дорогой кипит огонь.
Слышишь, когти царапают крыши? Постарайся идти быстрей.
Если кто спросит пароль – ты покажи ладонь.
Разыщи свое знамя в ворохе простыней.
Я не играю.
Разве похоже, что я смеюсь при этих словах?
Разве похожи эти дороги на что-нибудь, кроме рек?
Выучи правила, наконец. Иначе не при делах
Останешься.
А все-таки ты человек.
Ты человек чтобы шагом одним – куда-то за Альдебаран.
Чтобы земля стала розовой, а Иван-чай зацвел в феврале.
Тебе по плечу, легче легкого открыть парочку новых стран,
Выпить реку на вдохе, вспенить небо на корабле.
И я бок о бок с тобою иду, временами – след в след.
Станет ли скучным когда-нибудь этот свет?
 

«Ветра в спину тебе, рыцарь…»

 
Ветра в спину тебе, рыцарь.
Торопись – время против тебя.
Пролети этот лес на коне птицей,
Поспеши на зов своего короля.
Быстрый бег коня.
В твоем сердце стучат сто сердец.
У истока грядущего дня
Короля ждет бесславный конец.
Твои кудри окрасил закат
В яркий алый цвет.
Сквозь лохмотья сверкает поверхность лат.
Обратного пути нет.
Да ты и не ищешь его.
Твоя жизнь тебе не принадлежит.
Есть то, что важнее всего, —
Твой король будет жить.
Впереди башен черный оскал —
Это замок, где узник томится.
Рыцарь, знаю, ты страшно устал,
Но следует торопиться.
Торопись, рыцарь, торопись,
Постарайся не чувствовать страх.
Короля твоего жизнь
Этой ночью в твоих руках.
 

«Мой король не вернулся с войны…»

 
Мой король не вернулся с войны.
Страшно пуст до сих пор его трон.
Сквозь открытые окна слышен гомон ворон.
У распахнутой двери слышен гомон ворон,
Он отравой проник в мои сны.
Я ослепла от серого цвета
Серых стен моего дворца.
Камень каменных стен без конца.
Обещала я ждать до конца,
До скончания белого света.
Мне касание чудится рук
В леденящем ветра порыве.
Милый друг, я стою на обрыве,
На крутом, опасном обрыве.
Помоги не упасть, милый друг.
Все упорней в груди боль.
Скоро минет последний срок.
Надо мною навис рок,
Беспощадный, бесчувственный рок.
Не вернулся с войны мой король.
 

Король – полярный медведь

 
Прокати меня на своей широкой спине.
Покажи, как могуч и просторен неизвестный мне белый свет.
Подожди немного – я приду к крепостной стене,
Только забрезжит рассвет.
Ты наклонишься, чтобы я тебе забралась на спину.
Мы отправимся в путь, в сторону северных гор,
По полям, фиолетовым от люпинов.
Я таких расстояний не видела до сих пор.
Ты расскажешь, что аконит – ведьмовская трава,
Предупредишь: «Будем идти через лес – не смотри назад».
Как трудно тебе говорить человеческие слова,
Но какие у тебя человеческие глаза.
 

«Я вернусь в колыбель, в чашу рук…»

 
Я вернусь в колыбель, в чашу рук.
Укачай меня, ветер-друг.
Сладость сна на меня навей
Под зеленою тенью ветвей.
 

«Я положила бы русую голову свою…»

 
Я положила бы русую голову свою
На острое твое поэтское плечо.
Вот она я – под осенним ветром стою,
Ищу тебя: холодно, горячо.
Я бы в твоих зрачках разглядела
Пляшущие блики адовых костров,
И какое мне было бы дело
До переполненных желчью светских слов.
Я бы увидеть могла за твоей спиной
Архангельские крылья, бессильно поникшие.
Ты был послан Всевышним сражаться за род людской,
Но, забытый, в отчаяньи проклял Всевышнего.
Где ты? Где ты? Я очень и очень больна.
Прости, мы разминулись на тысячи тысяч дней.
Разбитые вдребезги души томятся на грани сна,
А я просто умру – это еще больней.
 

«Мальчик с белыми волосами…»

 
Мальчик с белыми волосами.
Мальчик с голубыми прозрачными глазами.
Мальчик без сердца – как будто бессмертный.
Мальчик без Герды.
 

«Здесь темно и зловеще…»

 
«Здесь темно и зловеще.
Я б развела костер.
Но огонь не горит —
Черным дымом во тьме клубится.
Рассвет был давно —
Да вот солнца нет до сих пор.
Возьми меня за руку,
Чтобы не заблудиться.
Наше прошлое скрылось —
Его замело листвой —
Не вернуться теперь
По следам к отцовскому дому.
Я не знаю, в какой стороне
Дом… нет, постой!
Не кроши весь хлеб!
Не хочу умирать с голоду.
Здесь темно и зловеще.
Я насквозь промочила ноги.
Боже, смилуйся,
Пошли нам хоть лучик света,
Дай ощутить подошвами
Ровность дороги.
Ганс, это темный лес?»
«Нет, это жизнь, Грета».
 

«Подо мною стелется дорога…»

 
Подо мною стелется дорога,
Я не знаю, куда мы с нею пойдем.
Давай отдохнем немного.
Нам некуда спешить. Мы уже вдвоем.
На улице солнце, или великий ветер —
Я потом не вспомню, если меня спросят.
Сейчас ничего нет на всем белом свете,
Ни огня, ни воды, ни весны, ни осени.
Только – дорога. Я сбилась со счета своих шагов.
Сколько прошла. Где я. Кто я. Кем была раньше.
Сколько сказано лишних и сколько не сказано слов.
Здесь и сейчас – мы уходим все дальше и дальше.
 

«Солнце вгрызается в бок темного от ночи неба…»

 
Солнце вгрызается в бок темного от ночи неба.
Вставай, брат, пора приниматься за дело.
Вот нам на завтрак вода и корка черствого хлеба.
Мы вчера махали кирками, пока совсем не стемнело.
Я устал. Я проспал бы полжизни – дай только случай.
Мои руки – как ствол старого дуба у нашего дома.
Я и внутри задубел. Меня даже голод не мучит.
Сдается мне, тебе это тоже знакомо.
Сдается мне, тебе это тоже понятно.
Бросить бы все и не ждать фонтанов янтарных.
Бросить бы все и вернуться к бате обратно,
Да пахать бы черную землю, благодатную.
Кабы черт не дернул – не явился в деревню нашу
Под обличьем деда с рыжею бородою.
Рассказал тот дед про фонтаны янтарных залежей.
Многих рыжий в тот день парней увел за собою.
Бросить б камни грызть – да засела нелегкая в сердце,
Опостыл белый свет, все мне стало невесело.
И во сне от серых камней не скрыться, не деться.
Все одно, брат мой, помирать – так с песней!
Эх! земля, раззудись – понеси тебя, черт, леший.
Эх! рука, не дрогни – да руби, как рубили врагов встарь.
Парень крякнул да так и присел, ошалевший.
Под отколотым камнем солнцем сверкнул янтарь.
 

Медной горы Хозяйка

 
Я кормила с рук бури, чтоб сметали дома ваши,
И в подземных озерах купалась – потому я так хороша.
В моих горных чертогах сокровищ полные чаши —
К бездушным каменьям прикипела моя душа.
Стоит слово сказать мне – содрогнутся ваши селенья,
Захочу – и огнем выжжет шумное племя людей.
Человечьих глаз мне милее глаза оленьи,
Человечьи сердца так податливы для страстей.
Мне земля, творящая горы, пришлась родною сестрою.
Океан, шлифующий камни дыханием, мой кровный брат.
Отчего же тогда я не знаю больше покою?
Отчего же тогда не могу забыть этот взгляд?
Дерзкий мастер, извлекший цветок из породы,
Дерзко встретил меня гордо поднятой головой.
Мое сердце пронзила неизвестная сила природы.
Что со мной?
 

«Ах, родимая моя матушка, во младенчестве мя покинула…»

 
Ах, родимая моя матушка, во младенчестве мя покинула,
Разродилась тяжко, с белу свету, милая, сгинула.
Да на кого же, на кого ты мя оставила,
Горем моим горя земного меж людей прибавила.
Уж как платье баское на тебе наряжено.
Уж как лодочка тебе быстровесельная снаряжена.
В косы длинные свивает речка травушку.
Приходи, ой, да приходи навещать мя, родимая моя матушка.
Ох, да матушка, приходи, как все спят, на мя поглядеть,
Белы рученьки свои да посреди живых отогреть.
Белыми ручками, крыльями лебедиными мя обнимай
Да к груди своей белой крепко-накрепко мя прижимай.
Ох, да батюшка с дворовыми нас застанет в ноченьку.
Сгинет выкормлена мертвым молоком вслед за матушкой доченька.
 

«Плясать бы в лесу…»

 
Плясать бы в лесу,
Топтать нерастаявший снег —
Босиком по траве,
Оставшейся с прошлого лета.
Из хоровода с березами
Перейти на бег —
Пересечь чащу,
Не касаясь головой веток.
Под серым облаком
Побежать на поиски неба,
Чтобы солнце щелкнуло по носу,
Скрываясь за щеткой елей.
На щеках ощутить
Нежные пальцы вербы.
И услышит синиц
Последние трели.
Ледяная вода
Отражает меня смешную.
Я из ветра сплела
Себе одеяло на ночь.
Я на ветках еще неодетых деревьев
Весную.
Я – Севера дочь.
 

«Мне кажется, или со мною все время что-то не то?..»

 
Мне кажется, или со мною все время что-то не то?
Я встречаю не тех людей? Обернувшись, они скалят зубы.
За мечтой и лепнинным фасадом стоит Никто.
И Никто – необузданно пошлый и грубый.
И Никто низвергает меня в шипящий багровый ад,
Здесь вместо барабанного боя в ушах набухает сердце
Мое собственное. Горло скребет адский смрад.
От страха и мерзости совершенно некуда деться.
Без надежды глядит на меня огрызок луны —
Ему хорошо, он не может читать в наших душах.
Мир – болен. Мы все – больны.
Смежь веки. Не знай. Не дыши. Не слушай.
 

«Как же там было, Господи? Кажется, вспомнила…»

 
Как же там было, Господи? Кажется, вспомнила.
Ныне вовеки веков не бывать такому,
Чтобы память о прошлых любовях раскрашивать золотом,
А об ушедших навек не говорить плохого.
Набросаю без рифм, размера и такта заклятие,
Чаем с брусникой запей слова – да и будет.
Чтобы ныне и в будущем – впредь повнимательней
В души гляди людям.
 

«Я пойду по тропке, по сырой траве…»

 
Я пойду по тропке, по сырой траве.
Мне босые ноги омоет роса.
Ты шепни, светлый месяц, на ушко мне,
Далеко ли еще небеса.
 

«Забери меня, забери с собой…»

 
Забери меня, забери с собой,
От бесцветных, следящих за мною глаз,
От сомнений глупых, от судьбы чужой,
Забери меня от несказанных фраз.
Да, я жду тебя, заждалась совсем.
Дождь стучит в окно, тихо пыжится.
Забери меня от ослепших стен.
Забери туда, где мне дышится.
 

«Закляну я тебя, заклинаю…»

 
Закляну я тебя, заклинаю.
Не уйти тебе с места далече.
Иван лыко с липки сдирает,
А она ему на ухо шепчет:
Водяной меня взял себе в жены,
Обернул до весны древяницей.
На ветру липка клонится, стонет:
Помоги, милый братец, сестрице.
Раздобудь в топком месте траву-Полынь, —
Так давала липка наказ.
Ты с молитвой ее в лицо мне кинь,
Снова стану я Марьей тотчас.
Все по слову точь-в-точь соблюди.
Будем жить-поживать ты да я.
Будут кликать нас добрые люди —
Иван да Марья, Иван да Марья.
 

«Не проси меня вернуться…»

 
Не проси меня вернуться.
Я устала от дороги.
Я разбила в кровь все ноги.
Не проси меня вернуться.
Я устала от дороги —
И по локоть руки в глине.
Отдохнуть мне дай в долине.
Я устала от дороги.
Я разбила в кровь все ноги.
Растеряла все стихи я.
О жестокую стихию
Я разбила в кровь все ноги.
Не проси мня вернуться.
 

«Не смотри наружу, там темным-темно…»

 
Не смотри наружу, там темным-темно.
Светлый месяц сегодня не помощник нам.
Отвернись скорей, занавесь окно:
Ходят призраки по дворам.
Слышишь, плачет упырь у порога избы?
Он обманом хочет проникнуть в дом.
Ты не бойся его. Он не сможет войти.
Пододвинемся к печке, лучину зажжем.
Желтый волчий глаз на тебя глядит.
Чуешь, холода струйка бежит по хребту?
Пусть помогут нам напевы молитв
Отогнать темноту.
Пусть уходит лихо далече от нас,
В ту страну, где духа людского нет,
Пусть покинет наш кол в этот темный час,
За собой заметет след.
Будет пусть по слову сей же час моему.
Пусть оставит страх нас с тобой.
Заклинаю я словом своим тьму.
Гой.
 

«Лес мой, ты все так же здесь, и тебе все равно…»

 
Лес мой, ты все так же здесь, и тебе все равно.
Запустились дороги – ты вытянул свои руки.
Запустились тропинки, скрытые под травой.
Заглушает подушка мха шаги и другие звуки.
Мы живем свои жизни. Пьем чай. Переходим на бег.
Сочиняем стихи и думаем о величии.
Мы важны для тебя, как стаявший с веток снег,
Ты в затылки и лица нам дышишь своим безразличием.
Лес стоит стеной. Лес недвижим и нерушим.
Вокруг нас обернулся кольцом мирового змея.
У леса много голов – и ни единой души.
Лес не смотрит вперед и ни о чем не жалеет.
 

«Шла Марфа пó лесу…»

 
Шла Марфа пó лесу.
Распустила Марфа волосы.
Ноги босые, волосы русые.
Не ходи, Марфа, в дебри гýстые.
Ягода к ягоде в кузов укладываются.
Волосы русые на ветки наматываются.
Шепчет травушка: Марфа, обожди.
В дебри гýстые, Марфа, не ходи.
Подняла Марфа голову к небушку.
Испугалась милая моя девушка.
Кругом Марфы сосны дремучие.
Льет Марфушка слезы горючие.
Заблудилась я, заблудилась, дедушко.
Над головой моей незнакомое небушко.
Шла по тропинке, ягоды собирала,
Не заметила, как в лесу заплутала.
Причитает Марфушка-девушка:
Помози, выведи к дому мя, дедушко.
Вырос леший пред Марфой выше сосен.
Слышу, слышу, девушка, о чем просишь.
Не роняй, Марфа, слез горючих.
Выведу тебя из дебрей дремучих.
Буду кликать тебя по имени – беги, не робей,
Выйдешь за мною, Марфушка, к деревне своей.
Ягодки из кузовка на землю высыпаются.
Елки колючие перед Марфой расступаются.
Вот уж дорога знакомая меж елками появилась.
Марфа в пояс лешему поклонилась.
Благодарствую, дедушко, век не забуду.
Лихом тебя поминать никогда не буду.
 

«Ветер дует взахлеб…»

 
Ветер дует взахлеб.
По проторенному пути
Он несет меня – вброд
Реку не перейти.
Ветер дует внахлест —
И несет меня дальше, дальше.
Мимо лип и берез
Волочит и тащит.
Через дождь, по-над озером,
Поднимает к верхушкам елей.
Соколиным пером
Обернуться бы в самом деле.
Впереди черный лес
Прочной стоит стеной.
Ветер стихает здесь,
Обрывается подо мной.
Открываю глаза.
Я стою на белой дороге.
Запоздавши, слеза
Падает мне под ноги.
Ветер треплет мне косу,
Раздирает мне щеки в касание
Да под подол без спросу
Залезает дыханием.
«Еще полетаем, курносая»,
Говорит, хохоча. «До свидания».
 

«За зеленую гладь полей…»

 
За зеленую гладь полей,
За зеленую стену холмов
Из моей головы тропинка
Извивается тонкой ниткой.
Для меня ее топчут строчки
Недописанных мною стихов.
За подол цепляется нить,
Только сделаю шаг за калитку.
 

«Я так люблю эти поля…»

 
Я так люблю эти поля
Под желтой дымкою соломы!
И черно-белая земля
Мне тихо шепчет: «Будь как дома».
Я – дома. Я среди ветвей,
Средь запаха песка и листьев,
Среди запущенных полей,
В раю – еще при этой жизни.
 

Вольга Святославович

 
На снегу остается влажный скрипучий след.
Человеческий запах сменяется волчьим духом,
Слух человечий сменяется волчьим слухом,
Волчьи глаза слепит солнечный белый свет.
Отойди к теням, Вольга, поскорей забеги в бурелом,
Прокрадись под деревьями ближе к вражьему стану.
Проскачи через поле неприметным диким бараном.
За стену города в полночь проникни орлом.
Рожденный княжной, богатырь стал могучим и статным.
Порожденный змеем, колдун не знает пощады —
Ворожбе и лукавству нипочем любые преграды,
Не исчислить врагов, сраженных мечом булатным.
Не живется покойно в богатых княжьих чертогах —
Слишком долог мир, слишком короток век отмерян.
Снова в бой, снова в путь – устремился Вольга диким зверем —
Остаются следы волчьих лап на дорогах.
 

«Слишком синее небо над этой грешной землею…»

 
Слишком синее небо над этой грешной землею.
Зелень деревьев на синем греет мне душу,
Как солнце, вставшее за моей спиною,
Как огонь. Слышишь, трещит? Слушай. Слушай.
Это ветер западный шатает могучие сосны,
Прямо под ноги желтые иглы сыпет —
Чтоб идти нам по лесу да по ковру пестрому.
Затянулось синее небо белою зыбью.
Если сядет солнце красное к ночи за тучу,
Будет завтра дождь, напитает землю росою.
Синее небо жаром землю измучило,
Добела раскаленным послеполуденным зноем.
Ветер с запада дует бурный, кидает волосы за спину.
Горизонт потемнел – там, где солнце уходит в закат.
Пойдем, нужно домой бы вернуться засветло.
Уже раздается грома первый раскат.
 

«У других – картины в позолоченных рамах…»

 
У других – картины в позолоченных рамах.
А я б с наслаждением спала на полу.
Будем честны – все эти драмы
Никуда не ведут.
 

«Взбегу – на холм…»

 
Взбегу – на холм.
И упаду – в траву.
Мне хочется пить воздух безасфальтья.
И обнимать деревья в летних платьях.
И полуспать, и грезить наяву
О без конца цветущих небесах.
Зароюсь ступнями босыми в пыль дороги.
Здесь запах жизни спит в тугих стогах.
Здесь расстояния не утомляют ноги.
Рябина в окружении цветов,
И черная земля, горящая от зноя,
И ровные ряды неровных дров —
Я вас люблю —
Навеки, до покоя.
 

Берегиня

 
Не ходи вслед за мной,
Я тебя погублю.
На речном дне найдешь ты
Погибель свою.
Я исчезну в тенях
Между листьями ив.
Я тебя погублю
За собой поманив.
Лишь тебя увидав,
Полюбила навек
На свою же беду,
Ведь ты – человек.
Твои руки теплы —
Знать ты солнцу родня.
И небесного цвета
Глаза у тебя.
Я ласкала волну
Твоих желтых кудрей.
Лишь увидев тебя,
Я стала твоей.
Каждый вечер тебя
Я ждала у реки.
Издалека твои
Различая шаги.
Увидав лишь тебя,
Я тебе отдалась.
Но сильнее природы
Над страстями власть.
Не ходи вслед за мной,
Я тебя погублю.
В густом иле речном
Я тебя схороню.
Станешь холоден ты,
Как речная вода.
Лучше бы мне тебя
Не встречать никогда.
 

«Горькой полынью пахнут твои ладони…»

 
Горькой полынью пахнут твои ладони,
Белой соломой обвит твой могучий стан —
Августовской усталостью наши поля тронуты,
По ночам покрывает их августовский туман.
Я сплету для тебя венок из укропа, петрушки и мяты —
Клевер отцвел, водосбор стал прозрачным и ломким.
Наши поля сильным западным ветром смяты,
Участившимися дождями, грозами громкими.
Воздух остыл, солнце медленней греет землю —
Коченеют босые ноги, пробегая по влажной траве.
Опускаясь ко мне на платье, пестрые бабочки дремлют —
Скоро мы с тобою окажемся в сентябре.