Текст книги "Михаэлла и Демон чужой мечты"

Глава 2

Как вышли из дома, в памяти моей не отложилось вообще. Соображать что-то начала в лесу, когда мы снова огибали селение, только на этот раз с другой стороны.

Сразу же дернула плечом, высвобождая руку. Беловолосый тут же отпустил. Впрочем, я так и продолжала следовать за ним, попросту не зная, как теперь быть.

Он все еще здесь.

И убил Ффруа и его слугу. Как минимум. Покровители! Худощавый мужчина с изящными руками, будто никогда не видевшими работы, легко и просто в считаные мгновения справился с двумя здоровыми мужиками! Это заставило присмотреться к нему внимательнее. Смущения почти не было, в лечебнице я чего только не перевидала, просто странно было, что он вот так запросто расхаживает нагишом, хоть и по лесу. В дом ворвался в таком же виде. И, судя по всему, отнюдь не испытывал по данному поводу никаких терзаний. Наши, деревенские-то, стыдливые, их даже на приеме у лекаря приходится уговаривать раздеться, и то всегда оставляют исподнее, и даже взрослые мужчины отчаянно краснеют.

Результат осмотра яснее ситуацию не сделал: кое-где под бледной кожей просматривались мышцы, что свидетельствовало о том, что мой спутник не увлекается обжорством и худо-бедно поддерживает себя в форме… уж не знаю, что для этого делают аристократы… но на воина он все равно не походил.

Страхов в этот день было уже достаточно, и все же в моей душе хватило места еще для одного. Никто ведь не знает про наколдованного мужчину, возникшего из цветка! Сомневаюсь, что госпожа ведьма призналась в преступном ритуале. И теперь в доме два мертвеца, а я сбежала… Вдруг подумают на меня?!

Ноги так и подогнулись.

Словно почувствовав, что я не иду, спутник тут же остановился и оглянулся.

– Что ты сделал с женщинами в доме? – спросила напряженно, поправляя платок.

Чувствую себя увереннее, когда лица не видно.

– Запер в кухне, – пояснил мужчина так спокойно, будто не видел в случившемся ничего особенного. – А хозяйку закрыл в кладовке, она так противно визжала, что у меня чуть голова не разболелась.

Фу-ты, какие мы нежные!

Хоть не убил больше никого, и на том спасибо.

– Почему у тебя ожог на щеке? – Его я успела заметить, пока переваривала новые сведения.

– Когда тебя увели, ведьма очнулась.

Если он думает, что сейчас что-то объяснил, то глубоко заблуждается. Но мне в голову уже пришел вопрос поважнее, так что о госпоже Арине я временно забыла. Да и глупо заботиться о сохранности того, кто почти наверняка захочет осложнить тебе жизнь.

– А меня ты почему спас? – В людское бескорыстие я не верила довольно давно. – Нет, ты не подумай, я благодарна, очень-очень, просто ничего не понимаю…

– Ты мне нужна.

И опять ну очень понятно!

– А зачем?

Наколдованный защитник как-то странно оглядел меня, шумно вздохнул, зябко поежился и обхватил себя за плечи руками.

– Слушай, как насчет поговорить в более комфортном и теплом месте?

Ему холодно, что ли? Оно и неудивительно, лето уже почти вошло в свои права, но по вечерам до сих пор прохладно, а сейчас за кромкой леса уже виднелись подступающие сумерки.

Я кивнула.

За что тут же и поплатилась: меня сцапали за руку и снова потащили вперед.

Но идти молча не получилось, шаге на десятом в голову пришел очередной очень важный вопрос:

– А куда мы идем?

Спутник глянул так, будто вот прямо сейчас боролся с желанием прибить одну не в меру разговорчивую особу.

– К тебе, конечно, – все же соизволил сообщить он. – Кстати, где ты живешь?

Изумление заставило меня опять остановиться, к вящему неудовольствию беловолосого. Видать, я ему и правда зачем-то очень нужна, раз он так старательно сдерживается. Но это мало утешало.

– К-ко мне? – переспросила тоненьким, будто чужим голоском.

– У меня тут жилища нет, поэтому к тебе. – Суждения наколдованного выглядели логично и в то же время как-то неправильно.

Прислушавшись к себе, я довольно быстро смогла понять, что именно мне не нравится в них больше всего.

– Нельзя ко мне. После того что ты устроил в доме Ффруа, нас будут искать.

Меня. Скорее всего, меня одну. Но говорить этого ему не стану, а то еще бросит самостоятельно расхлебывать все неприятности! А в них частично есть и его вина. Большей частью.

Беловолосый довольно долго раздумывал, после чего уверенно покачал головой.

– Что-то мне подсказывает, что не будут. – А вот это заявление показалось мне весьма странным. – Но если придут, выкрутимся. Я обещаю.

Видела я, как он выкручивается. Стоит представить – кровь в жилах стынет. Не нравится мне все это.

– Ну, не знаю…

– Есть предложения лучше? – Он держался так спокойно, будто вообще не способен испытывать эмоции, а недавно замеченное недовольство на его лице – лишь плод моего воображения.

– Нет, – призналась честно.

– Тогда идем. – Он снова потянул меня за руку. – Тебе надо умыться и… не знаю, что еще. А мне надо подумать.

Странный он все-таки. Хотя каким ему еще быть, учитывая способ его появления. Интересно, он появился откуда-то или просто появился?

Так и не придя к внутреннему согласию, я покорно поплелась к дому, заодно указывая направление. Когда вошли в селение, еще по сторонам глядеть стала, не хотелось, чтобы мой странный спутник попался кому-нибудь на глаза. Но народу на улице прямо сейчас не было ни души, а мой дом крайний, следующие два – бесхозные развалюхи, так что и из окна нас видеть никто не мог.

– Сюда? – с легкой тенью отвращения уточнил беловолосый, когда я направилась к незапертой калитке.

Понять его было можно. Домик маленький, ни за что не скажешь, что когда-то в нем жила семья из четырех человек. И стены его когда-то были выкрашены в красивый голубой цвет, но было это давно, еще при жизни мужа мамы Мианны. Последние же пятнадцать лет дом обходился без мужских рук. За это время краска облупилась, фигурка с крыши отвалилась, я уж и не вспомню, что там было, ставни покосились, да и само здание заметно просело. Но денег на то, чтобы привести тут все в порядок, даже при маме не было, так и жили. Нам терпимо, а соседи если и шпыняли, то из-за моего уродства, дом на фоне его мерк. В общем, чувства своего гостя я примерно понимала, но все равно в глубине души стало обидно. А все старый скряга Ритхель виноват! Мама Мианна наверняка даже не знала, что мне что-то причитается.

– Не нравится, можешь оставаться на улице! – прошипела я, а сама настойчиво втолкнула его в скудный дворик.

Заметят еще, объясняйся потом, что это за голый мужик у моего дома вертится!

Нагнувшись, я достала ключ из-под крыльца и отперла дверь. Пропустила вперед гостя, а сама еще на мгновение задержалась, присмотрелась, прислушалась, удостоверилась, что по нашу душу никто не спешит, и тоже вошла. Сразу же опустила щеколду и зажгла лучину. Толстых ароматных свечей и тем более магических светильников в доме не водилось.

– Будешь морщить нос, выгоню, – пригрозила не очень-то правдоподобно и бросила беловолосому шерстяное одеяло.

Тот с легкостью поймал и сразу же закутался.

– Колючее, – пожаловался минуту спустя.

– Зато теплое, – правильно расставила акценты я.

– Угу. – Наколдованный украдкой почесал плечо, но смирился с судьбой легко, что внушало определенную надежду – может, мы и поладим. С любопытством оглядев скромную обстановку, он в очередной раз поставил меня в тупик: – Мне чего-то хочется…

– Мечтаешь, чтобы я угадала? – уточнила настороженно и устроилась на стуле, поближе к полке с тяжелыми статуэтками, изображающими покровителей. Мало ли что…

– Прости, я еще плохо соображаю и с телом не до конца освоился. – Он даже на извиняющуюся улыбку сподобился, что не убавило жути от сказанного им. – Дай мне пару часов.

Странное требование можно было исполнить. Мне и самой хотелось умыться, вылезти из грязного изодранного платья и осмотреть себя на предмет повреждений. Еще немного передохнуть и что-нибудь съесть. Но есть ли у нас эти часы? Вдруг вот-вот сюда вломятся? Впервые в жизни я чувствовала себя не в безопасности в собственном доме. И почему мой неожиданный заступник так уверен, что никто не придет? Думает, его побоятся?

Решив, что в подвешенном состоянии два часа точно не продержусь, я встала и из-под платка сверкнула на гостя упрямым взглядом.

– Нет уж, сначала объяснись! Кто ты?

Гость раздумывал мгновение, а затем начал перечислять:

– Мужчина. Аристократ. Примерно двадцати пяти или тридцати лет от роду. Волосы светлые, длинные. Глаза тоже светлые. Кожа бледная. Телосложение худощавое, ступни и ладони небольшие. Голос приятный. Умен, грациозен, обучен светским премудростям, как то: танцы и этикет. Люблю лошадей и собак. Не воин, но постоять за себя способен.

Угу, видела я, на что ты способен.

Но что он несет? Как будто юная девица перед гаданием в Ночь покровителей рассказывает, какого суженого ей хотелось бы получить от судьбы.

В глубинах души неприятно заворочался червячок сомнений, но я сперва решила рассмотреть более логичный вариант:

– Блаженный?

Гость целую минуту раздумывал:

– Вроде бы нет.

Предполагается, что я вот так на слово должна поверить? Если бы он не вытащил меня из очень неприятной ситуации, точно бы не поверила. А вытащил ли? Не засунул ли в нее еще глубже?

– Ладно, зайдем с другой стороны, – решила дать ему шанс я. – Что за ритуал проводила ведьма? Она тебя призвала? Откуда? Назад можно вернуть?

Кажется, он что-то сказал про свое аристократическое происхождение. В таком случае ему правда не страшны Ффруа. И меня он защитить сможет. И как знать, возможно, даже поможет вернуть наследство и наказать Ритхеля. Вот хорошо бы было!

– Не призвала, а создала, – поправил результат ведьминого ритуала, чем вдребезги разбил мои мечты.

– Живого человека из ничего?! – Я так и ахнула.

Лучше бы уж блаженный.

– Да. – Ответ оказался коротким и неутешительным.

– Но так не бывает!

– Именно. – Результат запрещенного ритуала неожиданно не стал спорить. – Поэтому я чувствую в себе как минимум две личности, спаянные в одну, а от разнообразных знаний голова, кажется, готова взорваться. Пожалуйста, дай мне немного прийти в себя.

Прозвучало так жалобно, что я невольно прониклась, даже всей душой захотела помочь. Но сделать я ничего была не способна, во всяких магических штучках совершенно не разбиралась, а потому только и могла, что разглядывать странное магическое явление в моем одеяле.

Нового ничего не увидела. Разве только ногти у него черные, и на руках, и на ногах. Жутковато выглядят. Сам же страдалец настолько глубоко погрузился в себя, что, казалось, ничего вокруг не замечал.

Ладно, если нагрянут непрошеные гости, буду громко кричать. Надеюсь, он очнется.

Прошел почти час, прежде чем я смогла немного расслабиться. Двигаясь на цыпочках, чтобы не мешать, я прошла к сундуку, взяла чистое платье и вместе с ним отправилась на кухню, не забыв задернуть плотную занавеску, служившую дверью. Здесь еще осталась вода, принесенная с утра, хватит, чтобы умыться.

Избавившись от одежды, превратившейся после бурного дня в кусок изодранной тряпки, я осторожно осмотрела и ощупала себя. Синяк на боку выглядел ужасно, от малейшего прикосновения к нему на глаза набегали слезы.

Прохладная вода не только смыла грязь, вроде бы даже и боль стала меньше ощущаться. Хотя, может, я просто начала привыкать к ней. Хотелось лечь и уснуть, а проснувшись, понять, что этого дня не было. Ведь за него произошло столько всего, чего вроде бы не могло случиться… Вот бы мне и правда привиделось!

Однако когда я влезла в чистое платье, желудок сжался вполне по-настоящему. Это заставило вспомнить о лепешке с зеленью, припасенной на завтрак, но так и не съеденной. Она, конечно, давно остыла, и гостю половину отделить придется, но от одного только запаха я почувствовала себя чуточку счастливее.

– Есть хочешь? – Я осторожно сунулась к беловолосому, который так и сидел с отсутствующим видом.

Но при моем появлении… вернее, когда запахло едой, сразу же оживился.

– Ага. Так вот чего мне хотелось! – и жадно потянулся за своей долей.

Ужин был скудный, но от комментариев по этому поводу кое-кто воздержался. Хотя свою половину лепешки умял в минуту и время от времени поглядывал на мою, но я не изъявила готовности ее уступить, а он не стал просить. Что ж, может, мы и поладим.

– Откуда зелень? – нарушил молчание он, когда я уже доедала.

Видимо, чтобы отвлечься.

– В кухне на подоконнике вырастила, – отозвалась я и торопливо запихнула в рот последний кусочек.

Голубые с золотом зрачка глаза оглядели меня как-то странно, и их обладатель медленно произнес:

– У тебя бок сильно ушиблен. Но прости, лечить пока не рискну. Я точно не уверен, что умею это делать.

– Переживу, – отмахнулась я. Только бы наемники Ффруа не нагрянули, а остальное все неважно! – Кстати, надо имя тебе придумать, а то без него неудобно.

Мужчина наморщил лоб, но уже миг спустя уверенно покачал головой.

– Спасибо, но у меня уже есть. Тавиш.

Непривычно. Но ничего, запомнить несложно.

– А я – Михаэлла, – вспомнила, что так и не представилась.

– Красиво. – Никогда раньше даже близко применительно ко мне не говорили этого слова, и я, признаться, немного растерялась. Под платком щеки непривычно защипало. – Даже слишком красиво для простой деревенской девки.

Вторая часть похвалы прозвучала малость снисходительно, но восторг, захлестнувший меня изнутри, и смущение нисколько от этого не померкли. А еще вдруг отчаянно захотелось узнать, какой бы я была, если бы меня не обезобразила болезнь. То есть, разумеется, я могла это себе вообразить, но сейчас, как никогда, захотелось хоть на миг увидеть свое лицо без уродливых следов.

– Моя родная мама была не из этих мест, – призналась, будто оправдываясь.

– Заметно, – пробормотал Тавиш, аккуратно придерживая одеяло, чтобы не сползало. А потом вдруг попросил: – Можешь снять платок?

– Зачем? – Такие просьбы у меня всегда вызывали резкое неприятие, и сейчас я инстинктивно вцепилась в свою защиту от мира. Крепко. Только ощутив легкую ломоту в пальцах, поймала себя на этом движении.

Мимика странного создания, сидящего передо мной, была не очень богата, будто бы он действительно к телу пока не привык и даже стеснялся им пользоваться, но сейчас он слабо улыбнулся. Наполовину. Одним уголком губ.

– На минутку. Пожалуйста.

Сначала хотела отказаться и уйти спать, но переборола себя. Это, наверное, на меня так подействовало его заступничество и еще то, что впервые после смерти мамы Мианны я вот так сижу с кем-то, ужинаю, разговариваю. Вот и мысли непрошеные выплыли: о том, что было бы, если бы лицо мое не было испорчено, как Тавиш, оказавшийся знатным и влиятельным, смог бы заступиться за меня… Надо это прекращать.

И я, словно противореча чему-то невидимому, упрямо сжала губы и молча сдвинула платок назад, как если бы он был капюшоном.

Тавиш медленным изучающим взглядом прошелся по моему лицу.

– Да уж, – выдавил он через некоторое время.

– Ага…

Странная реакция. Непривычная для меня. Не было в ней ни отвращения, ни попытки обидеть, ужалить побольнее, ни даже сострадания. Он просто смотрел, как смотрят на прохожих на улице. Как на нормального человека смотрел.

Хотя чему я удивляюсь, он сам немного ненормальный!

Оправдав таким образом для себя странное поведение нового знакомого, я все равно не смогла побороть желания спрятаться и уже через минуту снова скрылась в недрах платка.

Пока мы ужинали и знакомились, вечер не просто наступил, но и плавно перетек в ночь. Я оставила в распоряжении гостя жесткий скрипучий диван и вытащила из шкафа подушку, а сама направилась в крохотную спаленку, которую прежде делила с мамой Мианной, а теперь занимала одна. Опасность все еще пугала, и червячок сомнений в глубине души неприятно ворочался, но усталость была так сильна, что я согласна была упасть где угодно и немедленно уснуть.

Будь что будет…

– Не волнуйся, никто не придет. А если придет, я с ними разберусь, – словно почуяв мои мысли, заверил непонятный и немного пугающий гость.

Я не особо поверила, просто возражать не осталось сил. Это был очень долгий день.

– Надо будет завтра раздобыть тебе штаны, – пробормотала одновременно с зевком.

Скрывшись за шаткой дверью, я краткий миг жалела, что на ней нет замка, а потом прямо в одежде забралась под одеяло и мгновенно уплыла в темноту.

Утро началось внезапно. Привычка просыпаться в определенное время взяла свое.

Было еще темно, и я позволила себе минутку полежать, вспоминая, почему оказалась под одеялом в одежде и отчего чувствую себя не лучшим образом. Вспомнила. Весь вчерашний день чередой картинок промелькнул перед глазами. Совсем тоскливо стало.

Но делать нечего, письма за меня никто не разнесет, надо вставать и идти работать.

Осторожно выскальзывая из единственной в доме спальни, я старалась не шуметь, поскольку думала, что Тавиш еще спит, и не хотела его тревожить. И уж точно не ожидала застать гостя не просто бодрствующим, но сидящим за столом, притом в штанах и длинной рубахе. Ему не особенно шло, но главное – одежда была. А на столе лежали овощи, хлеб, сыр, яйца и кольцо домашней колбасы.

Э-э-э?! Может, я еще сплю? И мне снится красочный, на диво правдоподобный сон? Потому что такого съестного изобилия в моем домике еще накануне вечером точно не водилось. Я бы знала.

Желание по-детски потереть кулачками глаза подавила.

А тут и Тавиш меня заметил.

– О, рано ты. Чего стоишь, как не родная, садись, ешь и пошли отсюда.

Все же не сон. И что-то мне подсказывает, что в самое ближайшее время я еще не раз об этом пожалею.

– Мне письма разнести надо, – пробормотала я, обхватив себя за плечи – просто вдруг потребовалось куда-то деть руки.

– Забудь, – отмахнулся беловолосый результат ведьминского преступления и указал на стул.

– Что значит – забудь?! – Я искренне возмутилась, даже глазами из-под платка сверкнула. – Это моя работа. Другой мне не найти. Тебе-то что, может, ты вообще ненастоящий и завтра развеешься, а я тут с голоду умру!

Тирада бессовестного гостя не впечатлила. Вообще.

– Все сказала? – вкрадчиво уточнил он и, когда я кивнула, поделился своим видением ситуации: – Я настоящий и никуда деваться не собираюсь. Тебя не брошу, можешь не бояться. А теперь садись и ешь.

Желудок был с ним полностью согласен. У, предатель! Но половины лепешки, которую только и удалось съесть за вчерашний день, ему было как-то маловато.

– Но письма…

– Жить надоело? – вскинул тонкие светлые брови мужчина. Хм, а сегодня его лицо куда живее и эмоциональнее… – Ведьма уже наверняка восстановила силы. И Ффруа уже достаточно пришли в себя после моего визита. Не думаю, что тебя будут разыскивать официально, но все же лучше нам, пока не рассвело, убраться отсюда.

Чувство самосохранения пинком отправило меня за стол. Лучше когда-нибудь потом умереть от голода, чем прямо сейчас – от пыток. И вообще, почему он говорит о Ффруа во множественном числе? Там же одна Беата осталась. Или у них есть еще родственники? Сколько ни ломала голову, ничего о хозяевах земель вспомнить так и не смогла. Впрочем, очень быстро у меня в голове, а потом и на языке возник иной вопрос:

– А откуда вся эта еда? И твоя одежда?

Лицо Тавиша озарила такая довольная улыбка, будто ему вот прямо сейчас как минимум орден вручали.

– Не назвал бы эти тряпки одеждой, но, согласись, у тебя есть повод для восхищения.

Он отхватил себе половину колбасы, отломал хлеба и принялся жадно это все уминать, что нисколько не мешало ему ждать моей реакции. Вполне определенной реакции.

– Откуда? – переспросила с нажимом.

Внутри неприятно ворочался целый клубок сомнений, но я не хотела им верить.

– На соседней улице есть дом из красного кирпича, – скрывать своих подвигов эта жертва запрещенной магии не собиралась. – Я залез к ним на летнюю кухню. Ну и пару тряпок из тех, что на заднем дворе сушились, взял.

– То есть ты это украл?! – Я пришла в ужас.

Покровители, ну как я сразу не узнала эти штаны! В них зять купца Валея на охоту ходил, я из окна видела. И назад возвращался с несколькими зайцами. Они хорошо живут, везучие, что в делах, что в карты или на той же охоте, и из-за украденных продуктов не обеднеют, но все равно противно. И угораздило же связаться на свою голову!

А еще страшно: это же получается, он ночью уходил, я одна оставалась – что, если бы за это время ведьма или наемники Ффруа нагрянули?

– Взял, – назвал это так, как сам понимал, Тавиш.

Захотелось его стукнуть оставшейся колбасой по лбу.

– Украл! – рявкнула я. – Ты хоть знаешь, что за это розгами секут, а если повторно поймают, сажают в тюрьму?!

– Ну и как, многих посадили? – равнодушно уточнил мой кошмар.

Ответом ему стало насупленное молчание.

На самом деле, нет. Своей тюрьмы в селении не было, только старый сруб, похожий на сарай, при патруле. Там на пару суток запирали особенно буйных дебоширов. А мальчишек, которых постоянно ловили у торговых рядов, чаще сдавали родителям, всего пару раз на моей памяти кого-то действительно били.

– Меня не поймали, – оправдываться у Тавиша получалось из рук вон плохо. – И посмотрю я на того, кто рискнет со мной связаться.

Молчу. А живот предательски сжимается, что почти больно.

Ну за что мне все это?!

– Михаэлла, ну не будь такой букой, – не мог угомониться этот ворюга. – В следующий раз и тебе что-нибудь прихвачу.

– Что-о?! – ахнула я. – Да я иголки никогда чужой не взяла!

– Потому и прозябаешь в нищете, – парировал наколдованный. – Ешь уже. Ты же сама вчера сказала, что мне нужна одежда. Денег на нее у тебя нет, ты себе нормальное платье купить не можешь. Ну и где бы ты ее раздобыла?

Наверняка в «рецепте приготовления» беловолосого мужчины аристократической наружности совесть не значилась.

Сначала я не собиралась притрагиваться к украденной еде. Ни за что! Но Тавиш так аппетитно жевал, а мой собственный желудок отчаянно требовал его накормить, что здравый смысл взял верх. Будет лучше, если после нашего ухода продуктов тут не останется. И вообще, я ничего не крала, просто помогаю избавиться от всего этого. А муки совести куда удобнее терпеть сытой.

И, игнорируя понимающую улыбку напротив, я потянулась к хлебу и сыру.

– Есть идеи, где можно спрятаться ненадолго? – деловито спросил этот неугомонный, когда еды на столе почти не осталось.

Понятное дело, селения он не знает, так что с местом определяться мне. Первым в голову отчего-то пришел неизвестный дом, который, оказывается, принадлежал мне по праву, но эту мысль я сразу же прогнала. Понятия не имею, который. Не у Ритхеля же спрашивать! Дальше думала уже целенаправленно… и довольно быстро достигла вполне удовлетворительного результата.

– На болотах есть домики. Пойдем в дальний.

– Туда точно никто не сунется? – уточнил Тавиш.

– До самой осени, когда сезон охоты на койрна начнется. Это местная нечисть, мясо несъедобное, но мех ценный и яд на лекарства сцеживают, – с полной уверенностью пояснила я, поднимаясь из-за стола.

Тавиш сразу же последовал моему примеру.

Светать уже начало, и лучше бы нам поскорее убраться как можно дальше отсюда.

Когда беловолосый сотворитель проблем извлек из-под стола сумку с продуктами, я даже злиться не стала. Только закатила глаза и помогла сложить внутрь то, что мы не съели. А про себя подумала, что в таком размере кража точно не останется незамеченной. И на молодежь, которая по вечерам собирается на улицах, тоже не спишут. Они если и таскали что, то не так много.

– Не воруй больше, – все-таки попросила, пока запирала дверь и прятала ключ в привычном месте под крыльцом.

– Обещать не могу, – безмятежно отозвался наколдованный, поправляя полотняную торбу на плече.

Я бросила прощальный взгляд на дом, долгие годы бывший мне родным, и уверенно зашагала к лесу. Покидать его было не жалко, жалко было оставленных здесь воспоминаний. В груди поселилось волнующее тянущее чувство, будто оставляю что-то важное позади. Что-то такое, к чему уже никогда не вернусь.

Пришлось углубиться в лес, чтобы обогнуть село и при этом точно остаться никем не замеченными.

– Странно, что нас еще накануне вечером не схватили. – Мне никогда в жизни так страшно не было, и этот страх требовал выхода.

– Поверь, после встречи со мной и ведьме, и Ффруа понадобится много смелости и тщательная подготовка, чтобы захотеть рискнуть во второй раз. – Тонкие губы на миг сложились в жутковатую улыбку. – По правде сказать, я не уверен, что они сунутся к тебе в ближайшие дни. Но лучше перестраховаться.

Что же такое сотворила Арина? Он разумный, сильный… опасный и пугающий! Вот уж не думала, что она настолько одаренная. Помнится, лет семь назад, когда на погосте умертвие объявилось, она сама еле ноги унесла, пришлось скидываться и вызывать мага из города. Но тогда Арина моложе была… Почем мне знать, может, у ведьм дар с возрастом крепнет?

Но неужели она не оставила себе какого-нибудь способа контролировать опасное создание? Я бы на ее месте точно оставила, и понадежнее.

Соблазн позволить беловолосому, которого, по идее, вообще не должно существовать, утонуть в болотах, честно признаюсь, имелся, но я довольно быстро переборола его. Что бы там ни было, он мне жизнь спас. И без него мне не выпутаться.

– Возьми меня за руку и старайся идти след в след, – предупредила спутника и подала ладонь. – Ступишь мимо тропы – тебя тут же начнет затягивать, а у меня сил вытащить не хватит.

Тавиш хмыкнул, будто каким-то образом подглядел мои недавние мысли, но просить дважды его не пришлось.

Дорогу я помнила хорошо и все равно дважды едва не оступилась. Оба раза наколдованный удержал. Сам же Тавиш двигался так уверенно, будто это он, а не я тут не раз ходил и в провожатых совсем не нуждался. Признаться, это раздражало. Одно дело чувствовать себя полноправным участником действий, хоть и вовлеченным в них не совсем по своей воле, и совсем другое – быть чуть ли не обузой. Неприятно. И страшно. Вдруг странному беловолосому надоест со мной возиться и он мне шею свернет, а потом по-тихому скинет в болото, и поминай как звали. Впрочем, вряд ли многие припомнят эту малозначительную деталь.

Такой поворот не казался чем-то невероятным. Если украсть для него нормально, кто знает, что он думает о лишении жизни другого разумного существа? Помнится, после посещения дома Ффруа мук совести он не испытывал. Только есть хотел и подумать.

– Ты хорошо знаешь места, – отметил спутник, словно почувствовав, что меня пора отвлечь.

И, поразмыслив миг, я решила, что не прочь отвлечься.

– В детстве старый Алит брал меня с собой на охоту. Он приходился то ли дядей, то ли еще каким-то родственником маме Мианне и ко мне относился хорошо. – Я поддержала разговор, тщательно следя за тем, куда наступаю. – А потом уже одна сюда бегала, когда соседские дети сильно доставали.

– Тебя не приняли, – прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.

Странно, но воспоминание о том, как изуродованную болезнью девочку не брали в игры, закидывали камнями и с улюлюканьем норовили загнать или в дом, или в лес, не отозвалось привычным уже едким чувством внутри. Прохладная ладонь служила неплохой опорой не только на едва различимой в траве тропе, но и в неожиданно ставшем зыбким, как болото, мире.

– Тогда, пятнадцать лет назад, от лихорадки половина села вымерла, а я осталась жива. Думаю, мне этого так и не простили. – После короткого раздумья я произнесла то, что, наверное, всегда знала, но никогда прежде не решалась сказать даже себе.

– Тебе не место здесь, – с неожиданной твердостью заявил живой результат нарушения магических законов и сжал мои пальцы крепче.

Хотела спросить, где же, по его мнению, мне следует быть, но с языка сорвалось другое:

– Ай!

– Что? – Опомниться не успела, как одной рукой Тавиш резко прижал меня к себе, обхватив за плечи, а вторую выбросил вперед – ее тут же окутал холодный белый свет, точь-в-точь как я видела в доме Ффруа, а короткие черные ногти прямо на глазах стали отрастать и заостряться.

Потребовалась минута, чтобы восстановить дыхание. Чуть не придушил, злодеюка!

Но как защищать меня ринулся… прямо приятно!

– Я ногу порезала, – объяснила свой вскрик, как только голос снова стал послушным. – Тут трава острая.

Выходя из комнаты, я ведь письма разносить шла, а не на болотах прятаться, вот чулки и не надела. Поздняя весна на дворе, даже ночами уже сильно не замерзнешь.

Рука, обнимавшая меня, мгновенно исчезла.

– Не могла бы ты впредь контролировать свои эмоции? – Тавиш не сдержал раздражения. – А то у меня…

И замолчал.

– Что у тебя? – Не то чтобы я любопытная, но мне с ним под одной крышей несколько дней провести предстоит. Хорошо бы знать, с чем имею дело, чтобы нечаянно не нарваться.

– Магия нестабильная, – буркнул внезапно утративший разговорчивость беловолосый.

Прозвучало как ложь или отговорка, что нисколько не помешало мне изумиться:

– Ма-агия?!

– Ты еще на весь лес проори, а лучше в село вернись и объявление на новостном столбе повесь, – одернул меня Тавиш, ставший вдруг угрюмым и недовольным.

Что ему не так? Косой взгляд, брошенный на спутника, причин его испортившегося настроения не выявил, зато меня деликатно подтолкнули в спину, призывая не стоять на месте и двигаться дальше. Делать нечего, пришлось перебирать ногами. Подумаешь, цаца какая! Между прочим, это у меня нога болит и в туфле от крови мокро. Подол наверняка измазала, а другого платья нет, переодеться, чтобы это выстирать, не во что. По всему выходит, что это мне злиться надо на весь свет и на ситуацию в отдельности. Но я вдыхала не особенно приятный прелый болотный воздух и совершенно не к месту думала о том, что никогда еще со мной в считаные дни не происходило столько всего сразу. Ну, в сознательном возрасте. А Тавиш брел следом, время от времени недовольно сопел… но ловко подхватывал, когда я поскальзывалась. Правда, сдерживался не всегда и иногда отпускал обидные замечания, но упасть же не давал!

Магия… В наших местах она только у Арины была, еще у покойной бабки ее. Некоторые местные старухи тоже баловались, но у них ничего по-настоящему не получалось. Теперь вот еще Тавиш есть… И то, что он творит, не идет ни в какое сравнение с заговорами и простенькими ритуалами, которые практиковала наша ведьма. Получается, он сильнее? Как маг из города? Хотя ритуал с лилией простеньким и безобидным не был…

– Так понимаю, пришли, – выдернул меня из задумчивости голос магического создания, которое топало за спиной.

Вздрогнула, моргнула, обозрела полуразвалившуюся избушку.

– А… Да.

– Так бы сразу и призналась, что у тебя неестественная тяга к готовым вот-вот развалиться домам, – проворчал крайне недовольный Тавиш, подозрительно поглядывая на покосившуюся избушку, по сравнению с которой даже мой дом казался вполне приличным.