Текст книги "Сиделка"

Глава 3

Выбравшись из опустевшего салона, неспешно пошла в сторону дома. Как и думала, во дворе не горел ни один фонарь, словно совсем недавно в них не меняли лампочки. Все так привычно и одновременно пугающе, что я, прежде чем окунуться в темноту, плотнее застегнула куртку, прижала к себе портфельчик, из которого успела достать связку ключей.

Драться я никогда не умела, тем более обороняться, но где-то видела картинку, как девушка, пользуясь только ключами, смогла освободиться из захвата. Я много раз проецировала эту картинку на себя, знала, в какой последовательности и куда бить, чтобы оказаться на свободе, но мозг, который работает быстрее тела, утверждал, что у меня ничего не выйдет: слишком маленькая, слишком худая.

Собрав всю волю и оставшиеся силы в кулак, ступила в черную полосу на асфальте, прячась от посторонних глаз в тени деревьев. Лишь от подъездов лился неяркий свет, который освещал ничтожно мало, но в моем случае – хоть что-то.

Быстро переставляя ногами, я спешила к самому дальнему подъезду, именно недалеко от него, как назло, остановилась черная машина и погасила свои огни. Сердце пропустило несколько ударов и застучало где-то в горле. Его грохот закладывал уши, заставляя руки сильнее сжимать ни в чем не виноватые ключи, которые вот-вот выпадут из моих рук. Когда почти подбежала к подъезду, за спиной оглушительно громко хлопнула дверь автомобиля, и раздались уверенные шаги.

Я же никак не могла набрать код на замке, чтобы открыть дверь, а шаги, которые до этого были слышны, затихли за спиной. Следом меня просто схватили за плечо и резко развернули.

Что я там говорила о самообороне? Да нет ее, даже ключи выпали из ослабших рук, а тело пробило крупная дрожь. Ноги, которые и до этого кое-как держали, стали подкашиваться, а перед глазами образовалась пелена.

– Альбина! – меня встряхнули так, что, казалось, еще немного, и понадобится помощь специалистов, которые вправят позвонки обратно, но зато появилась какая-то ясность. И даже смогла сфокусировать взгляд на лице папы Миланы, – черт! – выругался мужчина, явно понимая, как сильно меня напугал.

Мне показалось, что этот человек знает обо мне намного больше, чем есть на самом деле, раз резко отступил назад, делая два огромных шага, раз спрятал руки за спиной. А я привалилась спиной к двери и сползла на землю, пряча лицо в коленях и пытаясь восстановить рваное дыхание. Мне было плевать, как смотрелась со стороны, плевать, что подумает этот человек. Сейчас на первое место вышли мои страхи и боль, которые накрыли с головой, и паника, поглощающая меня.

– Аля, – вновь позвал Дамир Игнатович, не делая попыток приблизиться или коснуться меня, – мне нужно с вами поговорить о Милане.

Имя девочки подействовало на меня как-то странно, потому что мгновенно подпрыгнула на ноги и сама уже оказывалась рядом с мужчиной, схватила за руку и взволнованно проговорила:

– Что с ней? Стало плохо? Нужна помощь? – но мой словесный поток быстро затих, когда папа девочки отрицательно покачал головой.

– С ней все хорошо, – даже как-то успокаивающе прошептал он, – но поговорить надо.

Я кивнула, поспешно обернулась, чтобы найти утерянные ключи, которые так и лежали на земле. Подхватила их и побежала к подъезду, чтобы за какую-то секунду ввести семизначный пароль и пригласить Дамира Игнатовича в гости. Мужчина шел следом, но держался на расстоянии, не нарушая моего личного пространства.

Лифт, ожидаемо, вновь не работал, так что на пятый этаж пришлось подниматься пешком, и при этом я испытывала жуткий стыд за то, в каких условиях живу. Да, наш район не такой уж и благополучный, стены в подъезде расписаны от самого потолка до пола, над головой висят прилипшие чуть подгоревшие спички и жвачки, которые можно оторвать, только если сделать полноценный капитальный ремонт. Что творится в лифте, даже вспоминать не хочется. Мало того, что там постоянно кто-то справляет свою нужду, так и часть кнопок просто спалили, страшно на них нажимать. Да и вообще, не дай бог застрять в этой кабине, от кислого и неприятного запаха можно будет задохнуться!

На пороге квартиры замешкалась на несколько секунд, потому что не с первого раза удалось попасть в замочную скважину, но как только ключ провернулся, с облегчением выдохнула. Квартира была пуста, тут никого, кроме нас, не было…

– Проходите, – пригласила отца своей пациентки и автоматически пошла включать свет во всех комнатах, даже в туалете и ванной.

Да, это еще одна моя особенность: не люблю темноты, боюсь ее до одури, особенно если она надвигается на меня из стен родной квартиры, где я прожила с самого рождения до своего совершеннолетия.

Дамир Игнатович снял обувь и следил за моими действиями слишком внимательно, но это мой ритуал, без которого не смогу расслабиться, без которого буду чувствовать себя в клетке.

– Чай? – предложила, возвращаясь в коридор.

– Не откажусь, – таким же спокойным тоном произнес мужчина и отступил, освобождая проход в кухню.

Пока ставила чайник и выкладывала на стол вафли и печенье, Дамир Игнатович сидел в самом дальнем углу за столом, давая мне больше пространства. Смотрел куда угодно, но не на меня, все чаще отвлекался на телефонные сообщения и всем видом показывал занятость. И мне даже стало спокойнее, пока заваривала чай, ставила большую чашку перед мужчиной и подавала сахарницу с ложечкой.

Папа Миланы совсем не стеснялся и не терялся, наоборот, быстро наложил себе целых три ложки сахара, размешал его и, дуя, отхлебнул большую часть жидкости, прикрывая глаза от удовольствия. Сама потянулась за вафлей, которая так и просила себя съесть. Даже на мгновение забыла, что впервые за эти два года кушаю в компании постороннего человека, да еще и на собственной кухне.

– Так вот, – подал голос мужчина, когда поставил на стол уже пустой стакан и промокнул губы салфеткой, – я хотел с вами поговорить о Милане, точнее о том, что вы на нее хорошо влияете.

Я и сама убрала стакан в сторону, сложив руки на коленях, как ученица первых классов. Похвала была приятной, но мужчина приехал сюда явно не для того, чтобы петь дифирамбы в мою честь.

– Я бы хотел нанять вас в качестве сиделки, – продолжил мужчина.

– Но, – замешкалась с ответом, – я и так работаю в клинике…

– И в поликлинике, откуда уже не первый раз желали уволиться, – пристыжено опустила голову, как будто сейчас за это ругать будут.

– Я вам предлагаю работать на меня, уволиться при этом из государственного учреждения. Ну и заниматься любимым делом уже в клинике. Насколько я понял, вас все равно хотят переманивать на постоянной основе.

Я знала, что в клинике работают в две смены, а значит, первую половину дня можно посвящать девочке, ну и в перерывах забегать к ребенку. Но что делать со старой работой? Просто так мне никто не даст уйти.

– Мне нужно уволиться и отработать, – пробормотала, склоняясь к тому, что согласна работать на Дамира Игнатовича, хотя я ведь даже не уточнила, сколько он будет платить, что именно будет входить в обязанности. Сиделкой никогда не была, могла лишь судить по чужим рассказам и собственным наблюдениям.

– Отрабатывать не нужно, а повторное заявления напишем завтра. Заеду за вами в семь.

Собственно, на этом разговор и завершился, а я ведь даже четкого ответа не дала, хотя разве могут быть сомнения? Я так и так бы искала подработку, а тут она нашла меня сама. Как-нибудь выкручусь, не впервой, да и с Миланой мы вроде как нашли общий язык, а еще хотелось помочь девочке вновь подняться на ноги, вновь вселить в нее уверенность.

– Хорошо, – пробормотала, поднимаясь следом за мужчиной и выходя в коридор. Дамир Игнатович довольно быстро обулся, поправил рубашку, которая чуть выправилась от резких наклонов.

– Закрывайтесь, – скомандовал и, как только вышел за порог, я действительно закрылась на все имеющиеся замки, прячась от своих страхов и панических приступов.

Вернувшись в кухню, стала мыть посуду, даже не вспомнив о том, что нужно полноценно покушать, ведь ничего полезного сегодня так и не съела, но, как назло, кусок в горло не лез. А вот голова, наоборот, активно работала, в красках расписывая перспективы будущего. В своих фантазиях я уже жила отдельно в защищенном от посторонних глаз дворе, который был оцеплен забором, и проникнуть на территорию можно было только через ворота, рядом с которыми стоит будка охраны. В каждом подъезде этого дома на первом этаже будет сидеть вахтер, который знает всех жильцов в лицо, и если появится посторонний, то его просто так не пропустят, сначала запишут всю информацию и узнают цель визита. Да, я мечтала о таком жилье, поэтому и копила на него, искала подработки, прекрасно понимая, что за комфорт и уют придется платить.

Зато сколько сразу плюсов! Не нужно запираться и прятаться, не нужно будет включать свет, боясь монстров, живущих под кроватью. Может, я наконец-то смогу нормально спать…

Все может быть… но до осуществления мечты еще слишком долго, реальность она вот, со мной: в свете лампы, в тихих шагах за стеной, в скрипучей кровати, которая иногда доводила меня до истерики этим противным звуком.

Сейчас же, после ухода мужчины, все виделось как-то иначе, даже не было так страшно, как будто Дамир Игнатович оставил частичку себя, такую же уверенную и внушительную, с которой мне совершенно не страшно.

Глава 4

Будильник, как и всегда, заиграл свою трель в половине седьмого утра, заставляя разлепить веки и осмысленно посмотреть по сторонам. Не смогла не улыбнуться новому дню, раз ночь прошла без кошмаров и частого вскакивания. Я просто закрыла глаза, а открыла их уже утром как ни в чем не бывало. Такое бывает редко, все чаще меня посещали страшные кошмары, за ними всегда шла бессонница, поэтому такие редкие моменты, когда организм отдыхал, ценила как никто другой.

Умывшись и приведя свой внешний вид в относительно нормальный, выпила чашку кофе, полностью отказываясь от еды. А ведь понимала, что мне с моей работой просто необходимо иметь силы, что мои руки – мой хлеб, но ничего поделать не могла. Возможно, по пути в клинику куплю себе булочку или пирожок, а может даже пирожное, которым обязательно поделюсь с Миланой, но сейчас ничего не хотелось.

Привычно собрав документы в сумку, я посмотрела в глазок, прежде чем выйти из квартиры. Утро нового дня разогнало темноту, которая клубилась до этого вокруг двери, из разбитого подъездного окна проникал свет, освещая грязную плитку под ногами и большое количество окурков. Сама же быстро закрыла дверь и бегом помчала вниз по лестнице, не желая задерживаться в этом вонючем царстве, будучи сильно брезгливой.

Я хоть и вышла заблаговременно, но сразу же попала под оценивающий пристальный взгляд Дамира Игнатовича, который распахнул дверцу своего автомобиля, дожидаясь меня.

– Вы не завтракали, – сказал этот странный и жутко догадливый человек, когда сел за руль.

– Не хочу, – пожала плечами, стараясь не вдаваться в подробности, почему именно.

Отец Миланы лишь кивнул, сверился с часами и, придавив педаль газа, вырулил со двора. Я думала, что мы сразу поедем в поликлинику, где сегодня у меня не было ни одного человека по плану, еще бы, с такой репутацией… Но Дамир Игнатович поразил меня тем, что заехал в кафе, велев сидеть на месте, и быстро вышел из машины.

Его не было всего-навсего десять минут, но когда вновь появился, я ошарашено смотрела на лоток с двумя стаканчиками кофе, а во второй руке мужчина кое-как нес бумажный пакет. Что в нем, поняла только после того, как он сел в машину и положил мне на колени горячие и румяные булочки, возможно, даже с какой-нибудь сладкой начинкой. Уже от невероятного аромата рот наполнился слюной, заставляя поджать губы и в недоумении уставиться на спокойного и собранно человека рядом со мной.

– Ешь, – отдал команду, беря свой стаканчик с кофе, – у нас есть десять минут.

И я совершенно себя не узнавала, поскольку поддалась приказу и аккуратно раскрыла пакет, чтобы достать слойку с вишней. Даже сама не заметила, как быстро откусила, блаженно закатывая глаза, и только после того, как от вкусной булочки не осталось ни крошки, подняла глаза и встретилась взглядом с мужчиной.

Он смотрел жадно и пристально, словно эту самую булку хотел съесть сам. Сжалась, почему боясь того, что меня будут ругать. Да только папа Миланы молчал, лишь через несколько секунд протянул ко мне свою руку, чтобы смахнуть с губы крошку.

– Пей, потом поедем, – он отвернулся так же быстро и резко, но я, наконец, смогла выдохнуть и, обжигаясь, сделала первый глоток кофе. Напиток оказался очень вкусным, но слишком горячим, наверное, это понимал и Дамир. Завел мотор машины, дождался, пока закрою стаканчик и поставлю его на сумку, – не мучайся, потом выпьешь.

Мы в полном молчании пролетели несколько перекрестков, прежде чем мужчина затормозил вдоль дороги у местной поликлиники. Народу здесь, как обычно, было очень и очень много. Машины, для которых так и не додумались сделать парковочные места, стояли где попало, но моему спутнику явно везет, раз он умудрился вместиться в, казалось бы, незамеченное никем место.

– Пошли, – нетерпеливо отстегнул ремень безопасности и выбрался на улицу, а мне потребовалось немного времени, чтобы выползти из высокой машины и максимально аккуратно соскользнуть на землю.

Его команды мне сильно не нравились, словно рядом со мной находился робот, которого научили отдавать только короткие приказы. Но не могла же заявить такому человеку о своем недовольстве! Пусть уж лучше командует и руководит, а я подстроюсь.

Дамир Игнатович шел впереди, не заботясь о том, спешу ли за ним или где-то потерялась по дороге. Он явно был уверен, что я буду следовать, что не отстану. И, да, мы шли почти в ногу, я, как Пяточек, можно сказать, уткнулась в его широкую спину, совсем не замечая ничего вокруг.

А надо бы смотреть по сторонам, ведь только преодолели первый этаж, как на меня выскочила заведующая детским отделением, размахивая руками и ругаясь.

– Где тебя носит? – если бы не большое количество людей, она бы не стеснялась в выражениях, а так свой пыл хоть и пыталась убавить, да ничего не получалось, – Алина заболела! Всех утренних клиентов на тебя перезаписали! Они ждут!

– А почему меня никто не проинформировал? – все же отмерла, выходя из оцепенения, – ни звонка, ни сообщения. Сама догадаться я никак не могла, Жанна Сергеевна.

– Ты мне тут не умничай! – продолжила возмущаться женщина, – сама сейчас со всеми пойдешь разбираться!

Вот только когда за моей спиной нетерпеливо кашлянул Дамир Игнатович, женщина все же остановилась, подняла голову и нахмурила брови. Я чувствовала, как рука мужчины зависла над моим плечом, но не касаясь, лишь даря тепло, которое мне было так необходимо.

– Альбина Ильинична больше не работает у вас, – спокойно и четко произнес мужчина, – вчера вам уже звонили по этому поводу.

– Но, – ошарашено отошла женщина, – я думала, это шутка такая…

– Увы, – сказал мужчина настолько ледяным тоном, что даже мне стало не по себе, – я так понимаю, документы не подготовлены?

Жанна Сергеевна покачала головой и посмотрела на меня как на предателя. Только я, опять же, ни о каких звонках и знать не знала. Пришла к своему рабочему времени, уверенная, что пациентов не будет, и, как говорила заведующая, даже если они и появятся, все врачи будут направлять другому специалисту, но не ко мне.

– Что ж, – все же коснулся меня отец Миланы, чтобы развернуть на сто восемьдесят градусов, – тогда за бумагами приедет мой человек. Альбина Ильинична, вам что-то нужно забрать из кабинета?

Утвердительно кивнула, потому что хоть вещей хоть и было немного, но забрать их все же стоило, ведь кабинет мне выделили совершенно пустым, и все, что там есть – только моя заслуга.

Шла первой, замечая, что в коридоре действительно довольно много людей, и совесть грызла от понимания, что они все с маленькими детьми пришли раньше меня, сидят и ждут начала процедуры.

– Не могу я так уйти, – повернулась к мужчине и посмотрела в темные глаза, – это же дети! А они ни в чем не виноваты!

Чего я ожидала? Понимания? Наверное, его… но, закусив губу, неосознанно или подсознательно ждала разрешения от мужчины, который, мало того, что привез меня сюда, так еще и свою дочь доверил.

– Сколько нужно времени? – посмотрев по сторонам, поняла, что приму только самых маленьких, взрослые же вполне могут пойти домой, даже если сильно будут возмущаться.

– Час! – непонятно почему, но посмотрела с такой надеждой на мужчину, что он лишь закатил глаза и сказал:

– Ровно час и ни минутой больше!

Я рванула в кабинет, быстро накинула на себя халат, помыла руки с мылом и размяла кисти перед первым пациентом.

Протерла пеленальный столик и пригласила мамочку в кабинет. Дамир Игнатович расположился за мои столом, смотря исключительно в телефон и полностью игнорируя посторонних людей, а я же с каким ошеломляющим энтузиазмом провела четыре процедуры и, быстро собрав все вещи в пакет, покинула стены кабинета.

Естественно, ожидавшие под дверью пациенты возмущались, выражали недовольство заведующей, которая лишь руками разводила.

– А вы, девушка, – едко заметила одна из бабушек, – могли бы и нас принять.

– Она здесь больше не работает, – ответил Дамир, – а за просто так никого принимать не будет.

Вот так, холодно расставив приоритеты, и ответил он. Даже не повел бровью, когда на него тут же обрушились словесные снаряды – все с такой же ровно спиной шел по коридору, потом так же невозмутимо спустился на первый этаж.

Что могу сказать, мне можно поучиться у отца Миланы хладнокровности. Ну и тому, что себя в обиду давать не стоит. Мужчина же тем временем добрался до машины, а мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ним, не зная, куда деть злосчастный пакет, который закрывал обзор. Все же додумалась поставить его на коврик между ног, быстро пристегнула ремень безопасности и удачно вспомнила о кофе. Он, конечно, уже остыл, потерял свой аромат, но пить так сильно хотелось, что быстро осушила минимум половину из стаканчика.

Дамир Игнатович же выехал на дорогу по направлению к частной клинике, и больше не произнес ни слова, полностью погрузившись в свои мысли.

Глава 5

Вывески и дома за окнами дорогой машины мелькали очень быстро, а я, расположившись на широком и удобном сидении, вспоминала свои передвижения по городу. Часто, стоя на ветру больше десяти минут и ожидая маршрутку и автобус, могла довольно быстро замерзнуть в своих легких вещах, но это не самое страшное, ведь транспорт, подошедший на остановку, мог лишь высадить людей, а вот зайти удавалось не всем. Люди набивались битком так, что спинами вжимались в двери, которые с превеликим трудом закрывались. Часто я просто не залезала в общественный транспорт, боясь быть задавленной – слишком маленькая и неприметная, а значит, все будут плевать на то, что могут наступить на ноги или задеть локтем. Поэтому я всегда выходила за час до начала рабочего дня, иногда шла пешком до другого района, где можно было сесть на троллейбус или успеть поймать маршрутку под другим номером, которая делала приличный крюк и из-за этого не пользовалась большим спросом.

Пробки для нашего города дело нечастое, но утром – постоянное, с семи до восьми весь город выходил на улицу и пытался добраться до работы, садов или школ. Если дорога широкая, то еще можно было разъехаться, а если узкая, то обязательно найдется тот, кто замедлит и так никуда негодное движение.

Сегодня же, сидя в машине, я понимала, что даже если бы мы застряли на добрые полчаса, то провели бы это время с удобством, в тепле, с приятной музыкой. Я ценила это как никто другой, ведь нет зловоний от стоящих рядом людей, нет недовольных причитаний, что нужно кому-то уступить место и молодежь совсем уже обнаглела. Даже наушники, которые постоянно цеплялись за все и всех, не спасли бы от монотонного бурчания бабушки рядом, которая вспоминала советские времена, когда все ходили пешком или пользовались велосипедами. Почему-то на таких соседей мне всегда везло, что сильно портило настроение с самого утра.

Здание клиники показалось впереди и, как только Дамир Игнатович припарковался, первой выскочила на улицу, вдыхая теплый воздух и думая о том, что перед тихим часом обязательно вывезу Милану на улицу. Пусть хоть дышит и улыбается, тем более, так приятно смотреть на ее румяное личико, а не на бледные и впалые щеки.

Мы с отцом девочки зашли в помещение, где меня сразу же попросили пройти к начальству, как только освобожусь. И хоть я планировала сначала поздороваться с ребенком, но Дамир повел меня на первый этаж, чтобы лично проконтролировать мое оформление на работу, ну и согласовать график, когда я смогу быть с его ребенком.

Пока меня оформляли, пока подписывала бумаги, неожиданно поняла, что за меня все решили. Весь мой рабочий график был выстроен так, чтобы я могла уделить время девочке. То ли связи позволили подобное, то ли деньги, но жаловаться мне было грех, даже если понимала, что оставалась без обеденного перерыва, и домой придется возвращаться очень поздно. Последний факт меня очень сильно тревожил, но с той зарплатой, что мне обещали за работу в клинике, и той, какую мне назначил Дамир Игнатович, можно было немного потерпеть. Но уже сегодня я планировала еще раз зайти на сайт и узнать, какие квартиры есть в наличии, и на какую сумму я могу рассчитывать. Ну и можно будет собирать свои немногочисленные пожитки, потому что рано или поздно из дома придется бежать, так не с пустыми же руками?

Теперь, когда у меня на руках был новый график, я поняла, что хоть и была принята на работу на целый день, но меня очень осторожно освободили от большого числа пациентов. Всего три или четыре больных в день, а вот потом я полностью должна была быть занята девочкой.

– Прошу меня извинить за вмешательство в ваш рабочий ритм, – проговорил Дамир Игнатович, когда потрясенная я вышла из кабинета начальника отдела кадров, – просто дочка мне очень дорога, а с моими связями и большим количеством знакомых можно добиться чего угодно. Но это временные неудобства.

– Понимаю, – пряча глаза, пробубнила я, боясь даже представить, какой властный человек стоит передо мной, раз играючи смог все подстроить так, как ему было бы удобно.

Как только все нюансы были обговорены, я быстро пошла в кабинет, чтобы переодеться и хоть немного побыть одной, собирая все мысли в кучу. Сейчас до обеда я совершенно свободна, а вот потом сразу три пациента друг за другом, все как один сложные и требующие концентрации внимания, после до самого вечера я предоставлена сама себе. Ага, как же. Я буду с Миланой до самого отбоя.

К девочке я пошла сразу же, как более-менее сформировала хоть какой-то относительно нормальный план в голове, спешила так, что в палату зашла запыхавшейся.

– Привет, – улыбнулась малышке, которая во все глаза уставилась на меня, словно не веря.

– Аля! – воскликнула девочка, – я думала, что ты больше не придешь…

– Извини, мне нужно было уволиться с прошлой работы…

И пока девочка меня внимательно слушала, откинула в сторону одеяло и уставилась на тоненькие ножки, изуродованные шрамами от операций. Да, сколько же пережить пришлось этой крохе! На глаза навернулись слезы, но я лишь улыбнулась, укладывая Милану на бок и поднимая кофточку. Сначала разомну спинку, потом начну массировать дальше.

Я даже не заметила, как в палату вошел Федор Михайлович, спросил, как обстоят наши дела и даже выдал лист бумаги, на котором было подробное расписание с занятиями, которые будут проводить специалисты клиники с Милой.

– Дамир Игнатович настоял, – кашлянул в кулак мужчина, – чтобы ты сопровождала его дочку везде.

О, да. Я к этому готовилась морально, потому что мало того, что клиника была одной из ведущих, так еще на ее базе располагался реабилитационный центр, отсюда понятно, по какой причине мой рабочий день подстроен так, чтобы я максимально была занята только тогда, когда Милана во мне не нуждалась.

Через час у нас были занятия в зале ЛФК, где Милана с опытным врачом выполняла отнюдь не легкие для нее упражнения с мячом и на тренажерах, при этом лицо у девочки было таким, что сердце кровью обливалось. Она терпела боль, закусывала губу, и только когда совсем стало невыносимо, захныкала, протягивая ко мне свои ручки.

– На сегодня достаточно, – известил врач, – на первый раз этого времени хватит.

Боже, я думала, мы здесь минимум час, даже сама вспотела, пока сидела в уголке и уговаривала себя не бежать и не отвоевывать ребенка, ведь это для ее же блага.

Девочка доверчиво прижалась ко мне, пока несла ее до коляски. Ей потребовалось время, прежде чем она смогла собрать свои маленькие силы в кулак и отстраниться от меня. Все это время говорила, какая она молодец, что выполнила огромную работу, с которой порой даже взрослые справиться не могут.

Про улицу сегодня разговора не было, Мила сильно утомилась и лишь попросила собрать для нее новый букет из ярких листьев, как смогу. Она вновь уставилась в окно и даже не сразу согласилась покушать, а все о чем-то думала, да и периодически поглядывала на дверь. Наверное, ждала отца. Но он как утром уехал, так от него не было ни вестей, ни сообщений, он даже дочери ничего не написал, а ведь она проверяла телефон и вновь прятала его под подушку.

Но я все равно гордилась девочкой, ведь мы сделали первый шаг, точнее, сделали все возможное, чтобы он был. Я просидела в палате до тихого часа, наблюдая за тем, как к Милане пришел детский педиатр и интересуется ее здоровьем, как Федор Михайлович вместе с хирургом осматривает маленькие ножки, что-то записывают и, удовлетворенно хмыкнув, вновь уходят.

– Я пока уйду работать, но через пару часов вернусь, не успеешь соскучиться, – улыбнулась девочке, которая сонно щурила свои глазки, на мои слова она кивнула головой.

– Ты только приходи обязательно, а то мне одной очень грустно.

Тихонько выйдя в коридор, поспешила к себе в кабинет, чтобы приступить к обязанностям и выполнить работу, от которой зависит пусть не все, но многое. Пациенты шли друг за другом, каждый со своими проблемами, но я не отвлекалась на посторонние мысли, выкладывалась, помня о том, что я своими силами попала на это место и обязана на нем удержаться.

Но когда дверь закрылась, и я вновь очутилась в полной тишине, непроизвольно подняла глаза на циферблат часов, высчитывая, сколько времени Милана находится без меня. Сейчас все думы, которые отложила на время, вновь вылезли, заставляя закусывать губу и думать о том, что за эти дни не увидела у девочки ни книжек, ни раскрасок. Только заяц, с которым она не расставалась, да телефон. Разве этого достаточно для ребенка? Я так не считала, совсем.

Вымыв руки, поправила волосы, убрав выпавшие пряди из тугого хвоста, и быстро направилась к своей подопечной. Тихонько приоткрыв дверь, заметила, что девочка разговаривала с отцом по телефону, который явно извинялся за то, что сегодня не сможет к ней приехать. Мне было больно смотреть на огорченного ребенка, который делает все возможное, чтобы папа обратил на него внимание. Я так и не узнала, чем занимается Дамир Игнатович, но то, что он не последний человек в городе – понятно сразу, ведь мне сегодня мужчина в строгом костюме привез документы из поликлиники, и, пожелав удачного дня, развернулся, быстро уйдя, словно его и не было.

Вот кому еще так просто отдадут чужие вещи? Кому не откажут? Только тому, вокруг которого крутится власть, деньги и огромные связи. Мне уже страшно, ведь если что-то сделаю не так, то никто и не вспомнит про молодую массажистку.

Милана, когда поговорила с папой, лишь поджала губы и спрятала телефон под подушку. Я же четно пыталась ребенка развеселить, но она вновь от меня закрылась, только по возможности выполняла то, что просила.

Мы успели помыться и переодеться, как девочка попросила посидеть с ней перед сном.

– Не уходи, – шмыгнула носом, – мне одной грустно и страшно.

Ох, знала бы она, как страшно мне идти домой одной! Но я все равно осталась. Аккуратно устроившись на стуле рядом с ней, погасила свет и с тоской посмотрела в окно, понимая, что домой уже точно не попаду. Просто побоюсь идти. А значит, буду ночевать здесь на стуле…

Перебирая тонкие волосики, я с грустью думала о том, что ничего толкового в жизни не добилась. Мне бы детей своих уже воспитывать, благо, желание было, да только ни принца рядом, ни человека, которого могла заинтересовать как женщина, не было. Раньше ведь, когда все было хорошо, я даже на свидания бегала, ходила гулять с молодыми людьми, а потом все резко оборвалось, и все, кто считал меня своей подругой или другом, просто растворились в толпе, оставив меня одну.

Даже мой парень, с которым строили планы на будущее, который сделал мне предложение – ушел, не обернувшись. Лишь написал короткое сообщение, что нам дальше не по пути, что он просит прощения, но строить со мной жизнь даже не будет. Его кольцо так и лежит дома в красивой бархатной коробке. Его я не ношу, но иногда рассматриваю, как напоминание о той жизни, которая могла бы быть у меня.

Переведя взгляд на малышку, которая уже мирно спала, прижимая рукой зайца, я улыбнулась и, осмотревшись, перебралась в небольшое кресло у окна. Оно было намного мягче стула, что стоял у кровати, а значит, хоть немного я смогу поспать. Даже если встану рано, и моя спина будет ныть от боли, а шея отваливаться, я все равно предпочту остаться здесь, нежели пойду домой. Уместившись в кресле, сложила руки на груди и откинула голову назад, наверное, я даже задремала, прежде чем телефон в кармане халата, который так и не сняла, стал вибрировать.

Сощурив глаза, осторожно вышла в коридор и прошла в самый дальний угол, чтобы никого не разбудить.

Номер был неизвестным, и уже который раз настойчиво требовал моего внимания. Трясущими руками, кое-как удерживая смартфон, все же ответила на звонок.

– Да? – мой осипший голос потонул в тишине.

– Вы где? – выдох облегчения вышел сам собой.

– Я в клинике, Дамир Игнатович, – даже прислонилась лбом к прохладной стене, которая остужала мой воспаленный мозг.

– А что вы там делаете? – неужто я слышу нотки удивления в голосе?

– Осталось с Миланой, чтобы она уснула. Ну и было уже поздно, чтобы идти домой, – признаваться в том, почему именно не собираюсь покидать стены клиники, не хотелось.

– Поздно или страшно? – да что ж такое! Он точно человек, а не машина, умеющая читать мысли?

Захлебнувшись словами, несколько раз тихонько ударилась головой об стену, закусила губу и все же призналась.

– Страшно, – прошептала, боясь, что такую нервную сиделку прогонят сию же секунду, но отец девочки меня сильно удивил.