Текст книги "SINCERA. Если это сон, не буди меня"

Глава 5

Передо мной открылся удивительный вид, словно я перешла в другую эпоху. Закрыв дверь, тихими шагами направилась по узкому коридору. Стены были нежных пастельных оттенков. Светло-голубые и мятно-зелёные тона плавно перетекали друг в друга, создавая ощущение невесомости.

Свет, проникающий через узкие застеклённые щели на высоком потолке, создавал бесконечную игру теней на полу из мрамора. Я двигалась вперёд словно во сне, восхищённо вглядываясь в украшенные стены.

Фрески с изображениями архитектурных деталей, различных сцен из повседневной жизни, увенчанных цветами и лаврами, как будто оживали перед глазами. Узкий коридор привёл меня, как мне показалось, в центральную часть здания.

Я замедлила шаг и увидела гигантское пространство, взгляд невольно поднялся выше. Здание как будто вырастало, представая во всей красе.

Высокий потолок также украшали роскошные фрески. Орнаменты и рисунки, выполненные с тщательной детализацией, создавали ощущение движения и жизни, словно сказания и легенды.

В центре зала возвышался великолепный фонтан. В его белоснежной мраморной чаше, украшенной ажурной резьбой, была установлена изящная скульптура. Струи воды, стремящиеся вверх, падали в нижнюю чашу фонтана с тихим шелестом, который вызывал приятное умиротворение. Этот зал был впечатляющим архитектурным сооружением, переносящим в эпоху величия Древнего Рима.

«Вилла… Конечно же, архитектура и внутренняя отделка здания напоминают виллу Древнего Рима. Отсюда и название медицинского центра. Классно, что я изучала историю искусств столько лет, хоть здесь пригодилось». Я улыбнулась про себя.

Но я кружилась по залу и любовалась им недолго. Никакая красота не могла отвлечь меня от цели, с которой я вышла из комнаты.

«Где же все, чёрт возьми? Как отсюда выбраться?» Сердце забилось сильнее. Я остановилась и окинула взглядом всё помещение. На этот раз в поисках выхода.

Из зала были четыре выхода, ведущих в узкие коридоры. В одном из них раздался эхом чей-то голос. Я обернулась и направилась в сторону доносящихся звуков.

Вдоль коридора были расставлены статуи в виде человеческих фигур, искусно высеченных из белого мрамора. Их контуры плавно сливались с окружающей обстановкой, создавая впечатление, что они живые и готовы в любой момент среагировать на моё присутствие. Каждая статуя была уникальной – со своим характером и неповторимой позой. Изгибы их тел рождали эротические образы, заставляя лицо покрываться краской стыда и возбуждения.

Тесный коридор наконец привёл меня к высокой деревянной двери. Моё любопытство не позволило долго сомневаться, я открыла дверь и попала, судя по всему, в библиотеку.

В полумраке этого огромного помещения было сложно разглядеть все детали, особенно с моим неидеальным зрением, которое стало подводить ещё в школе. В школьные годы при моих минус полтора на оба глаза мне позволялось не носить очки, а перебраться за первую парту, так я спасла себя от клички «очкарик». Разглядеть же чёткую картинку вдали в тёмных помещениях было уже задачей не из простых.

Однако не заметить высокие деревянные полки с книгами, которые, казалось, касаются потолка, было невозможно. Я шла вдоль одной из них, бегло рассматривая корешки книг и читая имена авторов, пока не увидела золотистый свет, поблёскивающий за соседней полкой. Я скользнула взглядом в щёлочку между книгами и увидела массивное коричневое кожаное кресло, в котором угадывались очертания человеческой фигуры. Прищурив правый глаз, я разглядела загадочный силуэт. Молодой человек склонился над книгой, и я вдруг почувствовала какое-то магическое притяжение – словно он манил меня в свои мысли и мечты.

Но нечто большее стало настоящим открытием, когда я осмелилась сделать один шаг по направлению к нему.

«Нет, этого не может быть! Парень из моего сна?» – подумала я, и стук сердца оглушил меня. Он сидел расслабленно.

Я бесстыдно рассматривала каждый изгиб его тела и выражения лица, такого невозмутимого, красивого и неприступного. Вдруг уголки его губ дрогнули и поползли вверх.

«Он определённо хорош собой и выглядит наяву даже лучше», – подумала я.

Словно услышав меня, парень оторвал глаза от книги, и я почувствовала его пристальный взгляд на себе. Меня окатило сначала холодным, потом горячим душем из мурашек, что пробежали по всему телу.

Тишину прервал тёплый и глубокий голос незнакомца. Я ощущала, как каждая строка передавалась вибрацией его голоса и проникала в мою душу.

 
– Любовь – не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
 

 
И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав и лжёт мой стих,
То нет любви – и нет стихов моих!
 

Когда он закончил, взгляд его с искорками нежности был устремлён в мою сторону.

Робкими шагами я вышла из-за полки, и наши взгляды встретились. Книга была у него в руках, но он даже не переворачивал страницы, словно забыл обо всём.

Я стояла напротив, все ещё не веря в происходящее. В памяти снова заиграл яркими красками сюжет моего недавнего сна. Лёгкая дрожь пробежала по спине. Мне стало труднее дышать, ладони окатило холодным потом.

«Надо же было такому случиться». Кажется, я улыбнулась. Это показалось мне достаточно забавным. Передо мной в кресле сидел во всей своей красе персонаж из моего сна. Тот самый молодой человек, который заставил меня чувствовать то, что так долго таилось глубоко. Волнение и трепет. Существовала какая-то загадочная связь между сном и реальностью.

Тёплый свет настольной лампы отражался на его лице, смягчая идеальные черты и вызывая ощущение уюта. Он как будто что-то знал, но не говорил мне.

– Не думала, что кто-то в наше время ещё читает Шекспира, – осмелилась я прервать затянувшуюся паузу.

– Этот сонет часто цитируют. – Парень опустил глаза и провёл рукой по пряди чёрных волос, которая падала на лицо, придавая взгляду ещё больше загадочности.

«Хватит пялиться!» – застучало у меня внутри.

Я постаралась отвести глаза и потёрла их рукой. В следующий момент открыла рот, намереваясь что-то сказать, но парень меня перебил:

– Массимо…

– Что? – хриплым голосом переспросила я, и наши взгляды снова соприкоснулись.

Я затаила дыхание и ждала продолжения фразы. Он комфортнее провалился в кресло, и я услышала:

– От латинского maximus, – произнёс он, – что означает «самый великий». – Затем медленно выдохнул и добавил: – Детка, присаживайся, покажу тебе что-то интересное. Массимо ещё удобнее устроился в кресле и сидел, поглаживая ладонью подлокотники, а его улыбка растянулась на пол-лица.

– Меня зовут София, – резко выпалила я и окинула парня холодным взглядом с головы до ног.

Такой наглости я не ожидала. Но он обладал каким-то особым магнетизмом. С трудом проглотив ком в горле, я и не заметила, как оказалась бок о бок с ним на подлокотнике кресла, на котором ещё секунду назад лежала ладонь Массимо.

– Мудрость… – вдруг вымолвил парень и, увидев явное недоумение на моём лице, продолжил: – В различных культурах и языках имя «София» традиционно ассоциируется с мудростью и интеллектом.

– Решил блеснуть интеллектом, Массимо. – Я закусила губу от своей неуместной грубости.

– Оказывается, ещё и с красотой, – не обращая внимания на колкое замечание, продолжил парень.

Он внимательно посмотрел на меня, и я почувствовала, как мои щёки налились румянцем, словно лепестки роз. В тот момент даже самыми нежными словами было бы сложно передать всю глубину и тепло полученного комплимента. Это лучшее, что я слышала за последнее время в свой адрес.

Резко сменив тему, мой новый знакомый направил свой взгляд к раскрытой книге.

– Смотри, – он протянул ладонь и указал на первые строки сонета, – как виртуозно он играет с метафорами. Во втором катрене любовь он уподобляет звезде, на которую ориентируются мореплаватели. Это может быть и Северная звезда, которая всегда видна в безоблачном небе, – следуя за ней, мореплаватель никогда не ошибётся. Он явно подчёркивает мысль о том, что чувство любви направляет человека на верный путь, помогает найти смысл жизни и понять истину.

Парень выдохнул с лёгкой грустью, а я изо всех сил старалась не выдать своего волнения, слушая с упоением каждое его слово. Тепло его тела рядом действовало на меня опьяняюще.

Это действительно красивый сонет и определённо стоил более глубокого исследования двух вовлечённых людей.

– Любовь – над бурей поднятый маяк, – Массимо перепрыгнул через строчку вверх, – эту метафору он использует для выражения мысли о том, что любовь помогает человеку найти выход из любой жизненной ситуации. Как маяк помогает кораблю двигаться в нужном направлении.

– Основная идея заключается в том, что «не страшны ей времени угрозы». Настоящая любовь бесконечна. – Я протянула руку к книге, указывая на заветную строчку.

Наши пальцы соприкоснулись. И я испытала то, что так долго скрывалось во мне: ощущение полёта, бабочки в животе, которые словно ожили и закружились. Мне казалось, что я впервые за долгое время вздохнула полной грудью, и смущённая улыбка непроизвольно показалась на лице.

Голос Массимо снова вернул меня к реальности:

– Видишь последние строки? – он спустился медленно пальцами ниже. – «А если я не прав и лжёт мой стих, то нет любви – и нет стихов моих!» Эти слова показывают, что он знал толк в истинной бесконечной любви, и знал не понаслышке.

– А ты? – обратилась я к нему. Голос звучал хрипло, и виной тому была близость парня, который вызывал мурашки по всему телу. – Ты знаешь это не понаслышке тоже?

Неловкая тишина повисла в воздухе. Но очень скоро паузу прервал неуместный звук. Урчание в моём животе явно намекало на то, что я проголодалась не на шутку.

– Я точно знаю, что нам стоит тебя накормить немедленно, – засмеялся Массимо, вставая с уютного кресла.

Он положил книгу на полку и протянул мне руку:

– Покажу тебе наше кафе, кормят тут отменно, тебе понравится.

Я вложила в его руку свою ладонь. Моё дыхание участилось, мне кажется, о моём волнении говорило всё тело, но Массимо, как настоящий джентльмен, не подал виду.

Глава 6

Выйдя из библиотеки, мы направились по длинному коридору обратно к центральному фонтану. В голове бегали беспорядочные мысли: «Кто этот Массимо? Какая красивая вилла, но что я вообще тут делаю?» И самый главный вопрос, мучивший меня до сих пор: «Как я сюда попала и как отсюда поскорее улизнуть?»

Мы прошли мимо фонтана в сторону ещё одного из узких коридоров, которые выходили из центрального зала. Я шла бок о бок с Массимо, не отставая ни на шаг. Стены украшали репродукции полотен великих художников эпохи Возрождения – Леонардо Да Винчи, Рафаэля, фрески Микеланджело. Арки в стенах добавляли глубины и скульптурности. Всё это придавало пространству изысканный римский стиль.

Несмотря на наш быстрый шаг, взгляд пытался уловить детали каждого полотна, каждый мазок кисти. Вдруг Массимо резко остановился и с прищуром взглянул на последнюю репродукцию.

– «Рождение Венеры», – он указал на невероятной красоты полотно Сандро Боттичелли и с восхищением произнёс: – Моя любимая картина.

– Она такая печальная, – заметила я.

– У Венеры нет выбора, и в этом причина её грусти.

– Какого выбора? – я вопросительно посмотрела на юношу.

– Ей не суждено быть женщиной-любовницей, подобной той, которая парит в объятиях Зефира. Не суждено испытать любовь, влечение, земные радости. – Массимо задумчиво замолчал, но вскоре продолжил: – Видишь, справа от Венеры нимфа Ора. – Он указал на женщину, встречающую Венеру с плащом.

– Угу, – заинтересованно промычала я.

– Как только Ора укроет Венеру, её девственный образ тут же превратится в материнско-божественный. – Он снова задумался, а затем неожиданно выдал: – Я вижу в этом предчувствие близкой смерти.

– Смерти? – я изумлённо ахнула.

– Символической, конечно. – Юноша рассмеялся. – Она отказывается от своей женственности и сексуальности ради божественной материнской силы. Венера станет богиней любовного наслаждения, но сама этого удовольствия никогда не испытает.

– Звучит безнадёжно, – согласилась я.

– Оттого она такая печальная. – Массимо игриво подмигнул мне и улыбнулся.

Я все ещё во все глаза смотрела на картину, и меня как никогда переполнял интерес к истории живописи. Ещё никто не увлекал меня анализом картины так, как сделал этот юноша.

Я провела ещё несколько секунд, рассматривая полотно. Затем мы направились к двери. Массимо открыл её и, коснувшись ладонью моей талии, легонько подтолкнул внутрь.

Мы оказались в уютном зале с большим шведским столом, словно в пятизвёздочном отеле.

– Выглядит впечатляюще, – произнесла я, окинув удивлённым взглядом пространство.

– А то! Это ты ещё не попробовала наших вкусностей.

Странно, что и в этом зале не было ни одной души, кроме нас двоих.

– Тут что, все вымерли? – спросила я.

– Тебе мало моей компании? – подмигнул юноша.

– Нет, но…

– Кофе? – перебил он.

– Капучино, спасибо, – смущённо ответила я. – А ты, ты пьёшь кофе?

– Я пью одну кружку капучино с утра, свою я уже выпил сегодня. Кажется, время пообедать, я бы не отказался от ризотто, – с явным энтузиазмом заметил Массимо.

– Ризотто… Мне стыдно признаться, но я никогда не пробовала это блюдо, – кажется, вслух произнесла я.

– Сейчас мы это исправим, ризотто здесь самое лучшее. – Массимо охотно зашагал в сторону стола. – Ты пока выбирай столик и располагайся поудобнее, я мигом.

Я села за круглый столик, накрытый белоснежной скатертью, у большого раскрытого окна с видом на террасу. Терраса была соединена со зданием и вытягивалась в длину крытым помещением. Длинный коридор украшали мраморные колонны, которые поддерживали несущие элементы конструкции и выполняли декоративную функцию.

За террасой расстилался сад с великолепными цветами, деревьями и кустарниками. Я любовалась видом и наслаждалась спокойствием и умиротворением этой «виллы».

Не успела я рассмотреть все детали, как на столе уже стояли блюда с ризотто, овощами, бокал с водой и мой капучино. Массимо придвинул стул и сразу принялся за еду. Он с наслаждением поглощал тягучее блюдо, насыщенный аромат которого расстилался по всему залу.

– Откуда у тебя столько познаний в литературе и искусстве? – сказала я, прерывая его навязчивое чмоканье.

– Кажется, я провёл здесь слишком много времени, – сделав глоток воды, ответил мой новый знакомый.

– Никогда не видела в нашем городе столь искусно стилизованных построек. Всё это – и архитектура, и внутренняя отделка, и скульптуры, и каждая деталь – настолько прекрасно, как будто я попала на виллу Древнего Рима, – оживлённо делилась я с Массимо впечатлениями, забыв про диковинное ризотто у меня в тарелке.

– Твои познания в истории искусств тоже впечатляют, – с иронией произнёс он.

– Факультет истории искусств, пять лет, – с гордостью заметила я, допивая кофе и приступая к ризотто.

Массимо был неподдельно впечатлён, хотя лёгкая улыбка скользнула во взгляде. Меня поразило, насколько комфортно я чувствовала себя в компании с этим парнем.

На вид я бы дала ему лет двадцать пять или около того, но говорил он так, словно был старше. В каждом слове сквозили пресыщенность и доля сарказма, а ещё я слышала лёгкий акцент, но не могла определить его происхождение.

Я продолжила говорить так, словно общалась с тем, кого знаю сто лет:

– А этот сад, боже, ты только взгляни на сад. Это же просто нереально. – Я, кажется, даже начала задыхаться от восхищения.

– Пойдём прогуляемся, – мягко предложил Массимо. Он уже разделался с рисом и овощами.

Я кивнула в ответ на заманчивое предложение, отодвигая свою пустую тарелку. Он схватил с соседнего стола бутылку красного вина, два бокала и поднос, накрытый белой салфеткой.

– Думаю, нам это пригодится на пикнике, – бросил Массимо.

– А мы идём на пикник? – вскинув брови, спросила я.

– Хочу тебе кое-что показать, не отставай, – скомандовал он и уверенно зашагал к выходу на террасу.

Я послушно двинулась следом. Мы вышли на свежий воздух. Мне с трудом приходилось сдерживать улыбку, чтобы не выдать своё восхищение, которое испытывала в его компании. Сад, словно волшебный портал во времени, открывал перед нами картину невероятной красоты и гармонии.

Глава 7

– Fanciulla provinciale!

Итальянский акцент Массимо, кажется, оглушил меня, когда я ступила с террасы на коротко подстриженный зелёный газон.

– Ты говоришь на итальянском? – резко развернувшись в сторону парня, произнесла я.

В университете пришлось столкнуться с изучением итальянского языка, поэтому я точно могла его распознать. Сказать, что у меня не было склонности к изучению иностранных языков, это ничего не сказать. Единственное, что я помнила с занятий итальянского, – это экспрессивную интонацию и жестикуляцию профессора.

– И что это значит? – задала я логичный вопрос.

Улыбка Массимо растянулась щедро на всё лицо:

– Провинциальная девчушка. – И он расхохотался.

– С чего это я вдруг провинциальная? – с долей обиды произнесла я. – Я родилась и выросла в городе, к твоему сведению!

– Ага, и поэтому ты ходишь по газону. – Всё ещё смеясь, Массимо сделал шаг мне навстречу и оказался вместе со мной на траве. – Не переживай, детка, я тоже uomo provinciale.

«Снова это „детка“», – подумала я, но уже не стала делать замечание вслух, а только колко взглянула в глаза Массимо.

Его смех разлетелся по всему саду, и я заметила отчётливые морщинки вокруг его глаз. Они придавали ему ещё большую миловидность, и моё сердце на миг сладко замерло.

– Вообще-то это сад, а в саду можно ходить где захочется, – заметила я.

– Конечно, fanciulla provinciale! Но, думаю, твоим туфелькам вон та тропинка понравится больше. – Он указал на аллею в метре от нас, которая, должно быть, вела в самое сердце сада.

Я фыркнула и, нахмурив брови, гордой походкой направилась к аллее. Массимо, недолго думая, последовал за мной. По бокам аллеи возвышались величественные кипарисы и пальмы, словно стражи этого уникального сада. С каждым шагом тропинка сужалась и заставляла нас идти всё ближе друг к другу. Периодически мы соприкасались руками, что вызывало во мне приятное волнение. А густая зелень деревьев и кустарников создавала романтическую обстановку первого свидания.

– Откуда ты знаешь итальянский? – наконец прервала я молчание.

– Мои родители коренные итальянцы, – с гордостью произнёс Массимо.

Я взглянула на него, чтобы найти те самые итальянские черты.

– Надо же! – удивлённо воскликнула я, убирая прядь волос, которая упала на лицо под порывом ветра. – И точно, как я раньше не догадалась.

И тут я задумалась. Любовь к Шекспиру, «Рождение Венеры», ризотто и даже эта бутылка красного итальянского вина, что он так бережно держал в руке, – всё это могло быть только с итальянцем.

– А акцент? – вслух сказала я, прервав свой мысленный поток. – Я не заметила сильный итальянский акцент.

Определённо акцент присутствовал в речи, но я совершенно не могла распознать его.

– Мне было девять, когда родители уехали из Италии. – Он с грустью задумался, продолжая шуршать гравием под ногами.

– Интересно, как это – понимать два языка?

– Три. Ещё латинский, – подмигивая, сказал он.

– Латинский? Нет-нет-нет, это не считается, – рассмеялась я.

– Чем тебе латинский не иностранный язык? Между прочим, один из самых древних языков!

– Да, он настолько древний, что его все забыли и никому он не нужен.

– Ну здесь ты неправа, детка.

«Опять детка, – подумала я и закатила глаза от гнева. – Ну всё, с меня хватит!» Только я хотела напомнить ему своё имя, как Массимо произнёс:

– Ira odium generat, concordia nutrit amorem, Sofia.

На моём лице нарисовался вопрос, на который тут же последовал ответ:

– Гнев рождает ненависть, согласие питает любовь. Вот видишь, мы с тобой уже говорим на латыни, ну и, к слову, врачам латинский также необходим.

– Так, значит, ты врач?

Я уже было обрадовалась такой замечательной новости. Наверняка он знает, как я сюда попала и где мой телефон с документами. Главное, как бы мне побыстрее устроить выписку из медицинского учреждения под странным названием «Вилла». Хотя с каждым шагом и новым открывавшимся видом это название уже не казалась таким странным. Всё до мельчайших деталей в духе древнеримской виллы.

– Нет, я просто цепляю цыпочек, – на ходу бросил Массимо.

– То есть я цыпочка, по-твоему?!

Я резко остановилась.

Мои щёки налились румянцем от ещё большего гнева. Если «детку» я ещё могла как-то вытерпеть. Но чтобы какой-то парнишка назвал меня «цыпочкой» – это было уже слишком.

– А по-твоему, я тебя цепляю?

Он повернулся ко мне, и солнечный свет озарил его лицо. Мы стояли друг напротив друга посреди аллеи, кругом только ажурная листва деревьев, тихий шелест веток и сочные краски жизни. Я рассматривала его без чувства неловкости.

Массимо имел выразительные итальянские черты. Наконец-то я заметила римский нос: отчётливая переносица, а кончик немного скошен к низу. Он придавал лицу мужественности и немного суровости. Я стояла молча, не в силах что-то сказать. Этот парень поражал меня одновременно своей наглостью, интеллектом и харизмой. Что-то в нём было магнетически таинственное и увлекательное. Я невольно улыбнулась. Не знаю, как он это сделал, но мой гнев уже испарился.

– У тебя веснушки, – неожиданно Массимо сменил тему и улыбнулся. И его ярко выраженные морщинки вокруг глаз при широкой улыбке показались мне уже такими родными.

– Тебе не нравится? – с досадой в голосе прошептала я. С детства все родные умилялись моим конопатым щёчкам, и я тоже всегда считала их своей «изюминкой».

– Только заметил. Никогда не любил веснушки, но твои очень нравятся. Тебе идёт.

– Ну, спасибо. – Я смущённо улыбнулась и потеребила кончики волос.

Он развернулся и снова двинулся вперёд, скомандовав мне:

– Не отставай.

Я пошла следом. Узкая дорожка наконец вывела нас во внутреннюю часть сада. Перед нами открылась живописная панорама, раскрывая всю палитру во всём разнообразии цветов и оттенков сада. Густая пышная зелень кустарников и много цветов лаванды, дикой розы и шалфея покрывали сад ярким ковром. Изысканные мраморные фонтанчики и скульптуры красовались по периметру всего сада и вдоль аллеи. Деревянные узорные скамейки располагались в самых укромных местах: под деревьями и рядом с фонтанами. Воздух наполнен ароматом свежескошенной травы и лаванды, создавая ощущение уединённого рая, где природа соединяется с искусством.

Мы прошли по дорожке, окружённой зеленью и цветами, под звуки слабого шума воды из фонтанов.

– Вау, это невероятно! – не переставала восхищаться я, вдыхая ароматы цветов.

– Сюда редко приходят постояльцы, поэтому это моё любимое место на «Вилле».

– Здесь невероятно красиво! – я сделала ещё пару шагов вперёд и мечтательно вскинула голову вверх.

Светло-голубое небо являлось идеальным фоном для яркого разноцветья живописного сада. Вдохнув побольше свежего воздуха и заполнив свои лёгкие, я закрыла глаза. Меня на мгновение перестали беспокоить мысли о том, как я сюда попала и как выбраться. Всё, что тревожило меня последние два дня, отступило на второй план. В незнакомом месте и в компании едва знакомого молодого человека мне было так спокойно и хорошо.

Удивительно, впервые за долгое время я почувствовала себя легко и свободно.

– Эй, в каких облаках летаешь? Давай падай сюда.

Массимо присел, лёгким движением развернул салфетку, которая накрывала деревянный поднос, и кинул её рядом с собой. На салфетку он поставил поднос, бокалы и бутылку красного вина с красивой этикеткой. Затем вольготно расположился на траве. Лёгкие льняные брюки очертили мускулистые ноги. Рубашка охотно поднялась от дуновения ветерка и обнажила его мужественную грудь. Он жестом показал мне на место рядом с собой на траве.

Через секунду для пикника было всё готово.

– Uomo provinciale! – я рассмеялась и, проигнорировав его жест, села напротив.

Он улыбнулся мне в ответ.