Текст книги "Пинелла Пропелла. Девочка, которая умела летать"

Катрин Ципсе
Пинелла Пропелла. Девочка, которая умела летать

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Original title: Pinella Propella

Copyright © 2018 Magellan GmbH & Co. KG, Bamberg, Germany

© Перевод на русский язык, издание. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2021

* * *

Как Пинелла оказалась в маленьком городе на берегу большого озера

Есть дети, которые живут в огромных домах, где у каждого ребёнка своя просторная комната. А есть дети, которые живут в маленьких тесных квартирках и одну крохотную детскую делят с тремя братьями-сёстрами.

Есть дети, которые живут в покосившихся хижинах, где гуляет ветер и вся семья ютится в одной комнатушке.

Наконец, есть дети, которые вообще живут не в доме, а, к примеру, на мирабелевом дереве[1]1
  Мирабель – сорт сливы с небольшими золотистыми плодами.


[Закрыть]. По крайней мере, один такой ребёнок точно есть, и это Пинелла Пропелла.

У Пинеллы Пропеллы взъерошенные каштановые волосы, оттопыренные уши и нет четырёх передних зубов. Пинелла потеряла их все разом, когда попыталась раскусить кокосовый орех. С такой дыркой во рту в самый раз в первый класс! Но Пинелла с родителями живёт в джунглях, где нет и не может быть ничего даже отдалённо напоминающего школу – ни парт, ни доски и ни одного ребёнка вокруг. Только Пинелла, да множество бабочек, да пара горилл, да ещё тринадцать маленьких и пара взрослых шимпанзе, дикие слоны, разноцветные лягушки, зелёные змеи, тучи насекомых и даже несколько крокодилов.

Ну и конечно, есть ещё мама и папа Пинеллы. Они ищут в джунглях неизвестные науке формы жизни. Каких-нибудь червяков с двумя хвостами. Или рыб, которые во второй половине дня плавают задом наперёд. Или бурундучков в клеточку, если такие вообще бывают. Но этого ведь не узнаешь наверняка, пока животное не обнаружено. Только вот школы в джунглях точно нет, иначе родители Пинеллы давно бы её нашли. Школу заметить куда проще, чем крошечного червяка или рыбку, которых, может, и вовсе не существует.

Как-то ясным сентябрьским утром Пинелла поднялась на борт самолёта, который доставлял в джунгли почту, и полетела в городок на берегу озера. Именно там стоял дом, где вырос папа. А рядом была школа. Пинелла это точно знала: папа сто раз ей рассказывал. И она очень хотела посмотреть на дом.

– Будь осторожна, моя маленькая взрослая дочь, – напутствовала Пинеллу мама, звонко целуя её в правую щёку. – Каждый день, до самого твоего возвращения, я буду посылать тебе поцелуй, огромный, как воздушный шар, на котором нарисовано много-много ярко-красных сердечек.

– И напоминай бабушке Шнайдер, чтобы кормила тебя булочками с мёдом, – добавил папа, звонко целуя Пинеллу в левую щёку. – Она печёт отличные булочки, с мёдом они вообще супер! А вот с её бузинным соком осторожнее – ужасно горькая штука.

– Хорошо, – ответила Пинелла и так широко улыбнулась, что влажный тропический ветер засвистел в дырках на месте четырёх передних зубов.

И вот на следующий день, после долгого-долгого перелёта, не очень долгой поездки на поезде и совсем короткой – на автобусе, Пинелла Пропелла очутилась перед домом, где когда-то жил её папа.

Дом этот стоял в узком переулке, а за переулком почти сразу же начинался лес.

Все три комнаты в доме были набиты вещами, которые мама и папа не взяли с собой в джунгли.

Например:

лыжные ботинки,

мотоциклетный шлем,

кресло-качалка,

огромный шкаф

с постельным бельём,

фарфоровой посудой,

музыкальным центром,

фотоальбомами с видами Парижа, Лондона и всей Швеции,

тепловентилятор,

вечерние платья с кружевами,

газонокосилка

и папки со старыми счетами.

Но в джунглях маме и папе нужны были совсем другие вещи.

Например:

практичная одежда,

налобный фонарь,

карманный нож,

солнцезащитный крем,

что-нибудь от комаров,

много еды, которая не слишком быстро портится,

гамак

и самое главное –

красная керосиновая лампа.

Вещей, которые не нужны в джунглях, гораздо больше, чем тех, без которых там не обойтись. Поэтому дом был битком набит – от подвала до самой крыши и даже выше дымохода. На балконе хранились беговые лыжи, зимние шины для автомобиля и машинка для нарезки макарон. Там же стояли металлический шкаф со стеклянными банками и коробки со старыми журналами для велосипедистов. А на дымоходе лежали кухонное сито и пульт от телевизора.

Однако в доме отыскалось бы местечко и для Пинеллы. К примеру, на музыкальном центре. Или в кресле-качалке, если переставить коробку с шерстяными носками на музыкальный центр. Или в ванне, если найти другое место для кресла-качалки, которое в ней стоит. Его можно подвесить на мирабелевом дереве.

Конечно, Пинелла нашла бы где приткнуться, пусть даже свернувшись калачиком. Она ведь была не очень высокая, метр десять – не больше. И это в её-то шесть лет, иногда почти семь. В зависимости от времени суток. По утрам, понятное дело, Пинелла бывала чуточку младше, а к вечеру становилась старше.

Но Пинелла не хотела спать ни на музыкальном центре, ни вообще нигде в доме, тем более на балконе. Она решила поселиться в саду на старом мирабелевом дереве. Там Пинелла обустроила себе гнёздышко из пяти подушек, восьми одеял и одной занавески для душа (на случай дождя).

Почему Пинелла росла медленнее других детей? Почему она жила на дереве? Ответ один: потому что Пинелла умела летать.

Нет-нет, не во сне летать, а по-настоящему! Примерно тогда, когда дети начинают ползать, Пинелла впервые поднялась в воздух, и никто не знал почему.

– Может, наша дочь тоже неизвестная науке, уникальная форма жизни? – размышлял вслух папа, когда Пинелла в возрасте шести месяцев и двадцати трёх дней облетела вершину баобаба. – Летающий ребёнок.

– Я так не думаю, – возразила мама. – Разве у уникальных форм жизни бывают нормальные родители, как мы с тобой? Скорее, наш ребёнок – самая обычная форма жизни, только со своим уникальным талантом.

– Может, ты что-нибудь такое съела во время беременности? – предположил папа. – В джунглях всякое может быть.

– Может, – согласилась мама.

На этом они и успокоились.

Так или иначе, поскольку часть необходимой для роста энергии Пинелла тратила на полёты, она всегда оставалась чуточку ниже сверстников. А на дереве жила, потому что оттуда можно в любое время полететь куда угодно. Даже окно открывать не нужно.

Логично, правда?

При этом Пинелла летала не так, как бабочки или птицы, которые расправляют крылья и машут ими вверх-вниз.

Совсем не так.

Прежде чем взлететь, Пинелла икала, у неё щекотало в носу. Уши становились горячими и красными, как помидор, и даже немного вращались, если внимательнее присмотреться, – совсем как маленькие пропеллеры.

И только после этого Пинелла поднималась вверх, будто воздушный шарик, очень-очень медленно и осторожно. Её можно было бы запросто удержать за ноги, если бы кому-нибудь пришла в голову подобная глупость. Уже довольно высоко, где-то на уровне второго этажа, она животом ложилась на воздух, вытянув шею и выставив вперёд подбородок, раскидывала руки – и дальше передвигалась горизонтально. Если Пинелла особенно спешила, она помогала себе руками и ногами, как будто плыла по-собачьи.

К сожалению, в городке на берегу озера Пинелла могла летать только по ночам. Днём она ходила, как все нормальные дети. Потому что обещала родителям никого не пугать. Люди уж точно удивились бы, увидев девочку в небе. Кое-кто мог бы от неожиданности врезаться в дерево и набить огромную шишку. Или, к примеру, подавиться, если в это время ел яблоко.

В общем, Пинелла старалась летать по ночам. Но иногда взлетала случайно, к примеру когда думала о полёте. Мысли ведь часто приходят сами собой, и тут уж ничего не поделаешь.

Как Пинелла заботилась о бабушке Шнайдер

Обнаружив как-то утром у себя в саду девочку со взъерошенными каштановыми волосами, бабушка Шнайдер очень удивилась. Она собирала малину и вдруг услышала за спиной «Здравствуйте!».

Бабушка Шнайдер обернулась.

– Здравствуйте! – повторила девочка и улыбнулась так широко, что стало видно все четыре дырки на месте передних зубов. – Я только хотела попросить у вас булочку с мёдом. Я долго к вам добиралась и ужасно хочу есть. Но бузинного сока, пожалуйста, не надо.

К бабушке Шнайдер ходили только подруги, с которыми она играла в карты по четвергам. На выходных она скучала, особенно по воскресеньям. Даже с почтальоном не могла поздороваться: он слишком быстро проезжал на велосипеде мимо её дома. Так что она очень обрадовалась девочке, пожелала ей доброго утра и тут же направилась на кухню, где приготовила самый большой медовый бутерброд за последние двадцать пять лет, два месяца и одиннадцать дней – это с тех пор, как в её пруд упал маленький мальчик, наблюдавший за лягушками.

Тогда бабушка Шнайдер вытащила мальчика из воды, отнесла его на кухню и, промокшего до нитки, посадила за стол. Налила ему полный стакан бузинного сока, потому что это лучшее средство от простуды, и намазала на булку масло и мёд толстыми слоями. Мальчик высох раньше, чем успел съесть угощение. Бабушка Шнайдер помнила: у того мальчика были такие же взъерошенные каштановые волосы, как у этой девочки, которая сейчас уплетала булочку с мёдом. Совпадение объяснялось просто: мальчик, двадцать пять лет назад упавший в пруд бабушки Шнайдер, был папа Пинеллы.

Бабушка Шнайдер поставила рядом с девочкой полный стакан тёплого бузинного сока, потому что он прилагается к булочке с мёдом, и спросила:

– Собственно, ты умеешь плавать?

– Мм… – ответила Пинелла и подвинула стакан к бабушке Шнайдер – может, та сама захочет выпить своего сока. – Плавать меня научил папа, а вот летать получилось само собой.

Пинелла говорила с набитым ртом, так что понять её было трудновато, но бабушка Шнайдер справилась.

– О! – восхищённо воскликнула она. – Вот и прекрасно! Раз ты умеешь плавать, значит, не утонешь в моём пруду с рыбами. А раз умеешь летать, при случае соберёшь яблоки с самой верхушки. Мне это даётся с каждый годом всё тяжелее.

– Запросто! – пообещала Пинелла, проглотив последний кусок бутерброда. – Я мигом справлюсь!

С этого самого момента Пинелла Пропелла стала для бабушки Шнайдер официальной ныряльщицей в пруд и обрывальщицей яблок. А бабушка Шнайдер стала для Пинеллы Пропеллы официальной намазывательницей мёда на булочки и, кроме того, приготовительницей бузинного сока, а иногда и будительницей по утрам, зашивательницей дырок на штанах и слушательницей историй. Последнее – строго с семи до восьми вечера, потому что весь день Пинелла была страшно занята в школе. Ну а после школы наступало время отдохнуть: понежиться в гнезде из подушек и одеял на мирабелевом дереве, полюбоваться на небо и облака. Но каждый вечер ровно в семь Пинелла сидела за столом на кухне, ела булочки с мёдом и задавала бабушке Шнайдер вопросы вроде:

– А ты знаешь, как люди спят в гамаках?

Или:

– А как ты думаешь, сколько обезьян умещается на баобабе?

Или:

– А ты представляешь, как выглядят джунгли сверху?

И, поскольку бабушка Шнайдер ни разу в жизни не видела обезьян на баобабе, Пинелле приходилось рассказывать ей об этом и о многом другом. Пока бабушка Шнайдер слушала, сидя на тумбочке возле плиты, мама Пинеллы посылала дочери поцелуи – каждый размером с огромный воздушный шар, на котором нарисовано много-много красных сердечек. И все они оседали у Пинеллы в животе, отчего там становилось тепло и приятно. А уж когда к маминым поцелуям добавлялись папины приветы, Пинелла просто блаженствовала.

Как только на улице темнело, Пинелла принималась за лётные тренировки. Она становилась на самую высокую ветку мирабелевого дерева и вызывала у себя икоту, а потом зуд в носу. И вот уши становились горячими, краснели, начинали слегка вращаться на ночном ветру, как лопасти маленького пропеллера, – и Пинелла взлетала.

Вертикально, словно воздушный шар, поднималась к звёздному небу и делала сальто над дымоходной трубой. Замечала Пинеллу лишь кошка Лысого Матце, которая жила по другую сторону улицы и ночами обходила окрестности, включая сад бабушки Шнайдер. У кошки дел было невпроворот, но, когда в ночном небе появлялась девочка, кошка бросала всё и садилась под мирабелевым деревом. Пинелла хорошо её видела сверху, потому что у кошки Лысого Матце кончик хвоста светился белым. Она вся была рыжая, почти оранжевая, и только на самом кончике хвоста – белое пятнышко. Почему так – никто не знал.

Вдоволь насмотревшись на девочку в небе, кошка снова шла по делам, а Пинелла пускалась в полёт над пустыми улицами города. Она направлялась к озеру, отрабатывая то полёт змеёй, то обратные воздушные гребки, то двойное сальто-мортале, то прыжок с полупереворотом. И никто не глазел на неё снизу и не пугался, потому что все спали. А если редкий ночной прохожий и видел девочку, которая кувыркалась в небе, то думал, что спит на ходу, и торопился домой, в постель.

Добравшись до озера, Пинелла садилась на мачту самого большого парусника. Она наблюдала за чайками, которые сонно покачивались на волнах, и слушала скрип корабельных канатов под ветром. Только когда Пинелла начинала замерзать, она возвращалась к дому и, прежде чем залечь в гнезде на мирабелевом дереве, обязательно заглядывала к бабушке Шнайдер.

Бабушка спала на широкой дубовой кровати, Пинелла поправляла ей подушку и подтягивала одеяло до самого носа, чтобы та не простудилась. Ведь бабушка Шнайдер всегда спала с открытой балконной дверью, в одной только тонкой ночной рубашке в цветочек. Пожилые люди бывают очень неосмотрительны.

Так продолжалось каждую ночь, с тех пор как Пинелла Пропелла прилетела из джунглей в городок на берегу озера, чтобы есть булочки с мёдом и ходить в школу. Но однажды вышло не так, как обычно.

Пинелла посидела на мачте парусника и отправилась назад. По пути видела дикого кабана – он рыхлил влажный газон и громко хрюкал. Пинелла мягко приземлилась на балкон, на цыпочках проскользнула в спальню, но в кровати никого не оказалось. Откинула одеяло, заглянула под подушки, подняла матрас – бабушки Шнайдер нигде не было.

«Наверное, она проголодалась среди ночи», – решила Пинелла и даже немножко обрадовалась. Можно будет составить компанию бабушке Шнайдер и вместе поесть булочек с мёдом – после полётов Пинелла всегда была страшно голодная.

Она побежала на кухню – никого. Залезла под кухонный стол, заглянула в кладовку и в ящик из-под яблок, который стоял возле плиты. Но и там бабушка Шнайдер не обнаружилась.

Не было её ни под диваном в гостиной, ни в бельевой корзине в ванной, ни в мешках с картошкой в подвале…

Бабушка Шнайдер пропала бесследно, чего, вообще говоря, никак не могло быть. Ведь бабушки не исчезают с лица земли просто так. Ночами они спят, а утром встают и намазывают мёдом булочки. А значит, если бабушки нет дома, её нужно поискать где-нибудь снаружи.

Пинелла снова выскочила на балкон, вызвала у себя икоту, зуд в носу, покраснение и вращение ушей и взмыла в воздух. Она покружила над садом, но луна зашла за тучу и ничего толком не было видно. Только белоснежный кончик хвоста маячил в темноте. Белое пятнышко сперва медленно двигалось по траве, а потом исчезло – кошка Лысого Матце скрылась в орешнике у пруда.

Пинелла поспешила туда же. В этот момент луна вышла из-за туч и осветила такую картину: кошка Лысого Матце трётся обо что-то цветастое на берегу пруда. Разумеется, это была бабушка Шнайдер в своей любимой ночной рубашке! Она стояла на коленях и полоскала руки в воде.

– Что ты тут делаешь?! – закричала Пинелла и так резко опустилась на землю, что можно было подумать, будто она упала с неба. – Что, если ты свалишься в пруд и простудишься?

– Добрый вечер, Пинелла, – ответила бабушка Шнайдер. – Как хорошо, что ты решила ко мне присоединиться.

– Сейчас ночь, – строго сказала Пинелла. – Тебе давно пора спать.

– Мне снились плохие сны, вот я и решила немного прогуляться, – объяснила бабушка Шнайдер, поднимаясь. – Холодная вода вроде бы помогает от плохих снов.

– Булочки с мёдом тоже, – решительно заявила Пинелла и взяла бабушку Шнайдер за руку, которая от воды стала холодной как лёд. – Это я точно знаю.

Они пошли на кухню, где тут же, даже не садясь за стол, съели по три медовых бутерброда. А кошка Лысого Матце осталась у пруда: вдруг к ней подплывёт какая-нибудь глупая рыбка. Но рыбы крепко спали. И кстати сказать, ни одна из них и близко не подплыла бы к кошке Матце. Не такие уж они были глупые!

Остаток ночи бабушка Шнайдер провела в широкой дубовой кровати, а Пинелла в своём гнезде из подушек, одеял и занавески для душа. Во сне она бегала наперегонки со стаей маленьких шимпанзе по огромному баобабовому лесу, и их громкие крики могли бы заглушить рёв самолёта.

Как Пинелла обидела Супермена

Если ты явился в школу на две недели позже (потому что единственный календарь в доме украли мартышки) и при этом никого в классе не знаешь (потому что раньше играл только с мартышками), тебе нужен самый дружелюбный сосед по парте. Как видно, учительница хорошо это понимала и посадила Пинеллу вместе с Торе.

От него Пинелла узнала, зачем ставят стулья в круг, почему нельзя рисовать на стенах, даже если они так уродливо разукрашены, и что, когда зеваешь, нужно прикрывать рот ладонью.

Торе был самый высокий в классе и сидел за последней партой, чтобы никому не загораживать доску. Пинелле приходилось подкладывать под себя пять подушек, чтобы шепнуть ему что-нибудь на ухо.

Но самым примечательным в Торе был вовсе не его рост, а горячая любовь к Супермену. Он носил майку с Суперменом, причём надевал её поверх одежды, чтобы героя видели все, а не только изнанка свитера. Может, кое-кто и посмеивался тайком, но Торе не обращал внимания. Не так-то легко было вывести его из себя, и всё-таки Пинелле это удалось. И даже не специально!

История опять оказалась связана с полётами, а виной всему стали перелётные птицы. Но обо всём по порядку.

– Кто может назвать птиц, которые летом живут у нас, а к зиме улетают в тёплые края? – спросила учительница на уроке природоведения.

Дети тут же принялись вспоминать перелётных птиц, а заодно и самых обыкновенных, которые круглый год живут на одном месте и никуда не улетают:

– Дрозды!

– Воробьи!

– Синицы!

– Аисты!

– Галки!

– Медоведы! Краснобрюхие попугаи! Птица-носорог! – закричала Пинелла.

Торе хихикнул и покосился на соседку:

– Что ты выдумываешь? Таких птиц не бывает.

– А вот и бывает! – заспорила Пинелла.

– Медоведы – ха-ха-ха…

Торе постучал Пинелле по лбу – мол, у тебя в голове вообще пусто.

И Пинелла, разумеется, обиделась: она-то как раз знала про птиц, живущих в джунглях, это Торе о таких даже не слышал!

– Я точно знаю, что такие птицы есть! – возмутилась она. – Я сама с ними летала!

Пинелла вспомнила, как однажды со стаей коричнево-белых медоведов весь день нарезала круги над баобабами, и неожиданно для себя икнула.

Торе громко рассмеялся:

– Дети не летают! Один только Супермен умеет летать. А у тебя от вранья икота.

– Я не вру! – закричала Пинелла.

И тут у неё зачесался нос. Пинелла не обратила на это внимания – она слишком злилась на Торе. Что по сравнению с этим какой-то там зуд в носу?

– Я летаю! Я могу даже сделать сальто в воздухе. И змеёй могу, и обратными гребками, и кувырком – я умею по-всякому и в сто раз лучше твоего дурацкого Супермена!

Ну хорошо, здесь Пинелла и в самом деле хватила лишку. Вообще-то она даже не знала ничего про Супермена. Но теперь это не имело никакого значения, потому что уши у неё вдруг стали горячими и красными. Очень красными, как помидор. И задрожали, как лопасти маленького пропеллера.

– У тебя уши шевелятся! – удивился Торе.

Только тогда Пинелла поняла, что происходит, но было поздно.

Она уже поднималась в воздух – средь бела дня, на виду у целого класса!

Ой-ой-ой!

К счастью, другие дети по-прежнему были заняты тем, что вспоминали птиц. Список получился длинный. Если в голову не приходило ничего нового, некоторые выкрикивали названия по второму разу, и никому не было дела до Пинеллы и Торе. В том числе и учительнице. Она стояла у доски спиной к классу, записывала названия и тут же стирала те, которые уже были. Поглощённая работой, учительница ни разу не оглянулась.

Никто не видел, как Пинелла поднялась сантиметров на двадцать над своим стулом с подушками и вцепилась в майку Торе, чтобы не улететь дальше. Но Торе совсем не хотелось, чтобы кто-то вцеплялся в его майку с Суперменом. Ну, бельчонок или котёнок – куда ни шло, но Пинелла не была ни бельчонком, ни котёнком.

– Не трогай моего Супермена! – прошипел Торе и попытался вырвать майку у неё из рук.

– Больно он мне нужен, – пропыхтела Пинелла, изо всех сил стараясь снова опуститься на стул.

Она бы ухватилась не за майку, а за что-нибудь другое, но у Торе на плече не было ни петли, ни ручки. Майка с Суперменом растягивалась всё больше, а Пинелла поднималась всё выше.

Ей всего-то надо было подумать о чём-то таком, что не имело бы никакого отношения к полёту. Тогда уши Пинеллы перестали бы вращаться и она снова плюхнулась бы на стул с подушками.

– Лыжи, прогулки верхом, водное поло, бальные танцы… – бормотала Пинелла. – Хоккей, прыжки через скакалку, метание кокоса…

Ничего не помогало. Как ни напрягалась Пинелла, она думала только о полёте. Когда Пинелла шептала «бальные танцы», то воображала стремительное кружение среди звёзд. При слове «лыжи» мысленно скользила с белоснежных облачных горок, «метание кокоса» – летела вслед за ним, а «прогулка верхом» представлялась ей галопированием по радуге, высоко раскинувшейся над линией горизонта. В общем, Пинелле никак не удавалось избавиться от мыслей о полёте, и она мёртвой хваткой вцепилась в Торе.

Но вот у Пинеллы так заболели пальцы, что ей пришлось отпустить майку. Девочка стала медленно подниматься в воздух, а Торе выпучил глаза и молча провожал её взглядом, пока Пинелла не упёрлась головой в потолок. Дальше лететь было некуда. Стараясь не привлекать к себе внимания, Пинелла уцепилась за лампу дневного света и стала высматривать подходящую посадочную площадку. Приземляться у доски, у всех на виду, не хотелось, а между рядами парт было маловато места.

– Открой окно, – шёпотом попросила она Торе.

Но тот пялился на неё, хлопая глазами и открыв рот. Пинелла даже забеспокоилась, что Торе так и останется с открытым ртом на всю жизнь.

– Быстрее! – поторопила Пинелла. – Мне надо где-нибудь приземлиться, чтобы никто не заметил.

Но было поздно.

Ученики вспомнили всех перелётных птиц, о которых когда-либо слышали, учительница снова повернулась к классу и обнаружила, что место рядом с Торе пустует.

– Где Пинелла? – спросила она.

– А-а-а… – Торе растерялся. Он понятия не имел, что ответить. Ему ничего не приходило в голову, кроме правды, поэтому неожиданно для себя он выпалил: – Она держится за лампу!

– Что-что? – не поняла учительница и подняла взгляд к потолку.

Но там уже никого не было. Только трубка лампы слегка покачивалась из стороны в сторону. Наверное, от ветра.

– Что за глупая шутка?! – возмутилась учительница и строго посмотрела на Торе. – Когда я задаю нормальный вопрос, то надеюсь получить нормальный ответ.

Торе тяжело вздохнул и кивнул.

Учительница поручила двум девочкам с первой парты поискать Пинеллу в коридоре. Торе всё разглаживал свою майку с Суперменом, а Пинелла затаилась на подоконнике за занавеской. Улучив момент, она распахнула окно и вылетела из класса. Пинелла забыла, что полёты днём строго запрещены, сделала пару сальто над школьным двором, после чего приземлилась на спортивной площадке с турниками и лесенками, села на качели и стала ждать звонка.

– И всё-таки я летаю лучше твоего Супермена! – закричала Пинелла Торе, когда тот вышел на большую перемену.

Но Торе покачал головой:

– Нет, Супермен круче тебя. Он летает не ради удовольствия. Супермен борется за добро и справедливость. Поэтому он летающий супергерой, а ты обыкновенная летающая девчонка.

– Пфф… – обиженно фыркнула Пинелла. – Я тоже летающий герой – я спасла бабушку Шнайдер от падения в пруд, причём посреди ночи!

Но Торе рассмеялся: спасение бабушек – совсем не то, чем занимаются настоящие герои. Их дело – сражаться со злодеями и негодяями и защищать слабых. Пинелла, конечно, умела и это, но Торе ей не верил. И тогда Пинелла решила доказать, на что она способна.