Текст книги "Не готова в 30"

Глава 2
Я недостойна быть матерью

Образ жизни и поведение будущей матери должны быть направлены на максимально возможное устранение и предупреждение влияния на плод негативных факторов.

«Акушерство»

В. Радзинский, А. Фукс

За два года интенсивной работы, в том числе над открытием своего бизнеса, я поняла, что со многим могу справиться. К сожалению, нам зачастую не хватает этого знания о себе. Мы боимся сделать шаг, потому что уверены, что сразу оступимся, упадем, еще и головой обязательно ударимся: в лучшем случае, будет сотрясение мозга, в худшем – смерть. Я очень много лет не верила в себя, а точнее, в то, что у меня достаточно ума, опыта, моральных сил, знаний, чтобы решать поставленные жизнью задачи. Не скажу, что была трусихой и пасовала перед сложностями, – нет. Я всегда добросовестно разбиралась с тем, с чем приходилось сталкиваться, но ощущала себя при этом маленьким беспомощным ребенком, который – еще секунда, и убежит плакать в укромное место, где никто не видит его слез. Почему-то мой внутренний ребенок сразу забывал о том взрослом, который успешно справлялся с задачей или проблемой, помня лишь свой безграничный страх.

Справиться с подобным состоянием помогла работа с психологом. До сих пор звучит в голове ее голос: «Катя, ну вы же справились. Вы смогли. Вы сделали!» – «И зачем она это повторяет? Да, сделала, и что с того? То была одна ситуация, сейчас другая», – думала иногда я во время наших сессий. Сейчас я понимаю (и очень благодарна своему психологу), что таким образом она возвращала мне ответственность не только за трудности, которые случались со мной в жизни, но и за то, как я их преодолевала, и делала это успешно, а иногда и вовсе грандиозно.

Мой путь к материнству лежал через кабинет психолога. Именно после наших сессий в 29 лет я впервые задумалась, что раз я смогла справиться с этим, тем, еще вон тем и тем, то почему не смогу справиться с беременностью, родами и последующим материнством? Кажется, именно тогда я впервые допустила мысль о том, что могу быть мамой, что мне это под силу и что, оказывается, я этого хочу. Но почему я думала, что не справлюсь? И даже врала себе, что мне это совсем не надо? Какую внутреннюю полосу препятствий я буду вынуждена пройти, чтобы поверить в себя и откопать глубоко зарытое желание?

Естественно, ответы кроются в детстве. Довольно рано я поняла, что ко мне никто никогда не будет относиться как к девочке. Я росла в девяностые, и тогда общество еще сильно делило все и всех на мужское и женское. «Ты же девочка», «ты же мальчик» – то, что часто слышали дети, мои сверстники. Я росла со старшими братьями, для которых не была маленькой любимой сестренкой. Для них я оставалась «своим пацаном», и вместе мы замышляли шалости, носились по улицам, разбивали коленки и, конечно, дрались, когда не могли что-то поделить. С одной стороны, такая жизнь мне нравилась, я была активным ребенком, с другой – в какие-то моменты все же понимала, что я девочка, я отличаюсь, но как будто этого никто не хотел замечать. Братья рассказывали мне, как влюблялись в девушек, и я почему-то чувствовала себя автоматически хуже, чем их подружки. Особенно остро это начало ощущаться в подростковые годы, когда у старших братьев появлялись отношения, и к девушкам они относились особенно, трепетно, а я продолжала быть «своим пацаном». К реальности, где я «свой пацан», добавились еще и школьные годы, в которые я не пользовалась популярностью у парней. Ко мне было ровно то же отношение, что в семье: я – для дружбы и приколов, а другие девушки, которые, как мне казалось, лучше меня, – для любви, восхищения и восхваления. Я не виню ни братьев, ни одноклассников. Просто моя жизнь складывалась так; почему – можно рассуждать вечно, куда важнее, что я вынесла из этого. А вынесла я то, что недостаточно хороша как девочка, девушка, женщина. Казалось, будто я вообще не подхожу на эту роль. Все остальные подходят, а я – нет. Так я начала отрицать женское в себе. Каждый по-своему понимает словосочетание «женское в себе». Я убеждена, что здесь нет единой трактовки. Несмотря на наши отличия, например, очевидные – женщина может родить ребенка, мужчина нет, – мы все равно должны выстраивать отношения из позиции равных людей. И мое представление о женском в себе – не про привилегии или обязательства, а исключительно про самоощущение. Для ясности проведу аналогию. Например, у человека сильно кудрявые волосы, или темная кожа, или высокий рост, или, наоборот, низкий. Так или иначе, он отличается от большинства людей (как женщина физиологически отличается от мужчины, а мужчина от женщины), и он сам для себя решает, что эти отличия для него значат. Он считает их своей уникальностью? Поводом для стыда? Пытается изменить или, наоборот, подчеркнуть? С женским началом (в моем случае) было то же самое. Я много лет жила в бесконечном конфликте со своей природой. То отрицала ее, то воспринимала как нечто мешающее мне жить.

После многих лет борьбы я пришла к двум важным для себя выводам, об одном из которых упоминала выше. В первую очередь я человек. Не женщина, не мужчина, а человек. И все окружающие тоже в первую очередь люди. Я избавилась от ожиданий «по половому признаку» как от себя, так и от других. В любой ситуации я говорю себе, что передо мной такое же существо, как и я, и если я что-то от него хочу, то нам надо научиться договариваться, а не жить ожиданиями.

В первую очередь я человек. Не женщина, не мужчина, а человек. И все окружающие тоже в первую очередь люди.

Умение договариваться важно и в отношениях с собой. Благодаря этому я поняла, что же для меня значит – быть женщиной. Во-первых, это принять тот факт, что я родилась в женском теле. Нравится мне или нет, мешает мне или нет, я никуда не денусь от правды. Во-вторых, я решила, что для меня «женское в себе» – это моя физиология: наличие молочных желез, менструация, возможность забеременеть и родить. Я стала выстраивать отношения со своим телом: телом женщины. С любовью относиться к его физическим проявлениям. Как бы странно это ни звучало, я даже полюбила те дни, когда у меня менструация. Ведь это то, что действительно делает меня мной, это моя природа. То же и беременность, и роды, и лактация, и вообще – материнство. Подобное доступно только женщинам. Многие воспринимают это как участь, проклятие, невезение. Безусловно, в подобном отношении есть доля правды, потому что путь этот крайне нелегкий. То, как ты себе представляешь беременность, роды, кормление грудью до того, как это с тобой случилось впервые, и как это происходит на самом деле, – настолько (!) разные вещи, что для каждой женщины данный опыт становится своего рода испытанием, из которого выходишь другим человеком. Говорят, что во время родов ты сама рождаешься заново вместе со своим ребенком. Я считаю иначе. Новая ты зарождаешься вместе с появлением жизни внутри тебя. Все этапы становления и трансформации у тебя начинаются ровно тогда, когда узнаешь, что беременна.

Путь принятия себя как женщины, своего тела и всех его особенностей, увы, не привел меня к зачатию. Следом, откуда ни возьмись, на меня выскочил и заключил в свои цепкие объятия страх: я буду плохой матерью. Здесь я вынуждена ненадолго вернуться в прошлое.

Кто из вас считает свое детство счастливым? Безоблачным? Возможно, даже идеальным? Если у вас нет сложных отношений с вашим прошлым, то, вероятно, страх стать плохой матерью никогда к вам не цеплялся. Хотя бывает и зеркальная ситуация: у женщины было ужасное детство, сложные отношения с матерью, отцом, но она рожает ребенка в полной уверенности, что не повторит их ошибок, а иногда и вовсе с желанием доказать, что она будет лучше. К сожалению, подобное заканчивается печально, и мы лишь повторяем сценарии родителей. На мой взгляд, пока человек не примирится с прошлым, не примет свою семью такой, какая она есть, вряд ли он сможет пойти своей дорогой, потому что постоянно будет сравнивать то себя с родителями, то свое прошлое с настоящим ребенка.

Мое детство было двойственным. С одной стороны, оно было абсолютно благополучным. Полная семья, хорошие условия жизни, безбедное существование (несмотря на девяностные и нулевые), одна из лучших школ в городе. Я была сыта, одета, обута – и это уже много значит. С другой – мое детство было непростым в эмоциональном плане. Отношения с родителями не всегда были легкими. В школьные годы я столкнулась с травлей, с расстройством пищевого поведения, с ненавистью к себе и своему телу. Я заталкивала свои чувства глубоко внутрь, оставляя на поверхности сильную Катю, которая в жизни не покажет боли, страха, обиды. Многое из пережитого выливалось в агрессию с моей стороны: я дерзила, грубила, спорила, курила, пила в подростковом возрасте. Мне катастрофически не хватало любви, точнее того ее языка, который был бы понятен мне. Я хотела большего участия родителей в моей жизни, я хотела не критики и слов о том, что надо быть сильной, а принятия, поддержки, порой и вовсе сочувствия. Но моя семья, как и многие другие, была занята работой и насущными проблемами, за что я, конечно, не могу ее осуждать. Я думаю, такая дуальность знакома многим: когда родители заботились о материальном благополучии, полностью отдаваясь этой задаче, при этом забывая про чувства. Плохо это? Хорошо? Не нам судить. Это лишь реальность, в которой жили десятки, сотни поколений, которую нельзя изменить – только принять.