Текст книги "Такой забавный возраст"

Кайли Рид
Такой забавный возраст

Патрише Аделине Оливер

…Не просто так – нужно дождаться дня рождения. Или вот мороженое. Его надо типа заслужить. Вчера мы ей обещали купить мороженое, но потом она пошла вразнос. И я сказала: «Извини, пожалуйста, но мороженое – это для девочек, которые ведут себя хорошо. А ты сегодня ведешь себя очень плохо. Может быть, завтра».

Рейчел Шерман. «Несладкая жизнь: беды безбедности»

SUCH A FUN AGE by KILEY REID

Copyright © 2019 by Kiley Reid Inc

© Евгения Канищева, перевод, 2021

© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2022

Часть первая

Один

Когда в тот вечер позвонила миссис Чемберлен, Эмира расслышала только обрывки фраз: «…уведите куда-нибудь Брайар…» и «…заплачу вам вдвойне».

В битком набитой квартире, под чей-то вопль «Моя любимая песня!», Эмира, прижимая к уху телефон, стояла рядом со своими подругами – Зарой, Джосефой и Шони. Был сентябрьский субботний вечер, от двадцать шестого дня рождения Шони оставался час с минутами. Эмира прибавила звук в телефоне и попросила миссис Чемберлен повторить.

– Вдруг вы могли бы сводить Брайар в супермаркет, ненадолго? – сказала миссис Чемберлен. – Простите, мне так неловко! Я понимаю, что уже очень поздно.

То, что Эмирина дневная работа бебиситтера (дорогущие ползунки-боди, яркие пирамидки, влажные салфетки, тарелочки с перегородками) внезапно ворвалась в ее вечер (громкая музыка, платья в обтяжку, контурный карандаш для губ, красные пластиковые стаканчики), казалось почти неправдоподобным. Однако вот она, миссис Чемберлен, в 10:51 вечера, ждет, чтобы Эмира сказала «да». В легкой дымке двух крепких коктейлей это пересечение двух параллельных миров казалось даже смешным, зато в балансе Эмириного банковского счета ничего смешного не было: семьдесят девять долларов шестнадцать центов. После этой вечеринки – двадцатидолларовые закуски, выпивка, подарки вскладчину – наличные Эмире Такер явно не помешали бы.

– Секунду, – сказала она, поставила стаканчик на низкий кофейный столик и заткнула свободное ухо средним пальцем. – Вы хотите, чтобы я забрала Брайар прямо сейчас?

Шони, напротив Эмиры, положила голову на плечо Джосефе и заплетающимся языком пробормотала: «Я что, теперь старая? Двадцать шесть – это старуха, да?» Джосефа отпихнула ее и сказала: «Шони, не начинай!» Зара, рядом с Эмирой, поправила перекрученную бретельку лифчика. Потом, повернувшись к Эмире, с отвращением скривилась и спросила одними губами: Это что, твоя мадам?!

– Питер случайно… в общем, у нас тут неприятность, нам разбили окно, и… Мне просто очень нужно, чтобы Брайар сейчас не было дома. – Голос у миссис Чемберлен был спокойный и до странности отчетливый, как если бы она принимала роды и говорила: Отлично, мамочка, а теперь тужьтесь. – Мне ужасно стыдно беспокоить вас в такое позднее время, – снова сказала она. – Я просто не хочу, чтобы она увидела полицию.

– Вау. Окей. Но только, миссис Чемберлен… – Эмира присела на краешек дивана. С другой стороны, у подлокотника, две девушки начали танцевать. Слева распахнулась входная дверь, и в квартиру с воплем «Йеее!» ввалились четверо парней.

– Госссподи, – сказала Зара. – Неслабо ниггеры отжигают.

– Просто у меня не очень бебиситтерский вид, – предупредила Эмира. – Я у подруги на дне рождения.

– О боже. Извините меня, пожалуйста. Конечно, тогда не нужно…

– Нет-нет, я не в том смысле, – сказала Эмира громче. – Я могу приехать. Просто объясняю, что я на каблуках и, как бы, ну… немножко выпила. Это ничего?

В телефоне послышался плач пятимесячной Кэтрин, младшей дочки Чемберленов. Миссис Чемберлен сказала в сторону:

– Питер, возьми ее, пожалуйста! – Ее голос приблизился: – Эмира, мне совершенно неважно, как вы там выглядите! Я оплачу вам такси сюда и потом такси домой.

Эмира сунула телефон во внешний карман сумочки, висевшей через плечо наискосок, проверила, все ли там на месте. Когда она встала и объяснила подругам, что должна уйти, Джосефа сказала:

– Ты уходишь нянчить ребенка? Ты серьезно вообще?

– Народ… знаете что? Со мной не надо нянькаться! – проинформировала всех Шони. Один ее глаз был открыт, второй изо всех сил старался ему соответствовать.

У Джосефы были еще вопросы:

– Это что же за мать такая, которой среди ночи вынь да положь бебиситтера?

Эмире не хотелось вдаваться в подробности.

– Мне нужны деньги. Но я вернусь, если управлюсь пораньше, – добавила она, хотя и понимала, что это крайне маловероятно.

Зара ткнула ее локтем в бок:

– А прокачусь-ка я с тобой!

Фух, слава богу, подумала Эмира, а вслух сказала:

– Окей, можно.

Обе они в один долгий глоток прикончили свои напитки. Джосефа скрестила руки на груди:

– Поверить не могу. Вы что, правда решили свалить с дня рождения Шони?

Эмира высоко подняла плечи и резко опустила.

– Похоже, Шони тоже решила свалить с дня рождения Шони, – сказала она, глядя, как Шони сползает на пол и объявляет, что чуточку поспит.

Пока они с Зарой ждали «Убер» на тускло освещенном тротуаре, Эмира занималась подсчетами в уме: дважды шестнадцать… плюс деньги на такси… да просто вау!

Из дома Чемберленов доносился плач – Кэтрин до сих пор не успокоилась. Поднимаясь по ступенькам, Эмира заметила в окне зазубренную дыру, и по стеклу сползало что-то прозрачно-склизкое. Миссис Чемберлен уже стояла на крыльце, собирала гладкие светлые волосы Брайар в хвостик. Она поблагодарила Эмиру, поздоровалась с Зарой теми же словами, что и всегда («Зара, привет, рада вас снова видеть»), и сказала Брайар:

– Ты идешь гулять с большими девочками.

Брайар взяла Эмиру за руку.

– Я была в кроватке, – сказала она, – а теперь неть.

Три девочки спустились по ступенькам, и все три коротких квартала до «Маркет депо» Брайар восхищалась Зариными туфлями, явно (и тщетно) надеясь, что ей предложат их примерить.

В «Маркет депо» продавали органический коллаген из костного бульона, трюфельное масло, смузи – сейчас смузи-машина была отключена, в отделе темно – и, в огромных прозрачных контейнерах, несколько видов орехов на развес. В магазине было очень светло и безлюдно, работала всего одна касса – «не больше десяти товаров». У полок с сухофруктами Зара на своих высоченных шпильках присела на корточки и, одной рукой одергивая сзади короткое платье, достала упаковку изюма в йогурте.

– Ммм… восемь баксов?! – Она, словно обжегшись, быстро вернула баночку на место и встала. – Черт. Да это магазин для богатеньких.

– Как ее родители, – беззвучно, одними губами, ответила Эмира с малышкой на руках.

– Хотю это. – Брайар потянулась обеими руками к большим кольцам цвета меди в ушах у Зары.

Эмира приблизила губы к ушку Брайар:

– Как надо попросить?

– Пожалуйста, воть это, Мира, пожалуйста.

Зара изумленно открыла рот.

– Почему у нее всегда такой голос? Такой хриплый и ужасно милый.

– Убери косички, – сказала ей Эмира. – Не хочу, чтоб она за них дергала.

Зара перебросила все свои длинные косы – с десяток из них были высветлены в платиновый блонд – через плечо и, взявшись за серьгу-кольцо, приблизила ее к Брайар.

– У моей двоюродной сестры одна девочка классно плетет косички, на выходных пойду к ней. Давай, мисс Брайар, можешь потрогать.

У Зары дзынькнул телефон. Она достала его из сумочки и начала набирать сообщение, склонив голову к Брайар, которая легонько дергала серьгу.

– Они еще там? – спросила Эмира.

– А то! – Зара чуть откинула голову назад. – Шони только что наблевала в цветочный горшок, Джосефа злая как черт. Ты еще долго тут будешь торчать?

– Не знаю. – Эмира поставила Брайар на пол. – Но эта подруга может часами разглядывать орехи, так что…

– Мира зашибает бабки, Мира зашибает бабки… – Зара, приплясывая, двинулась по отделу замороженных продуктов, Эмира и Брайар шагали за ней; она подпрыгивала, положив руки на коленки, и на отражениях ее бедер в темных стеклянных дверцах холодильников красовались пастельные логотипы мороженого. Ее телефон снова звякнул. – О боже, я что, дала свой номер тому чуваку у Шони? – сказала она, глянув на экран. – Запал на меня, вот бред.

– Ты танцуешь. – Брайар показала на Зару, сунула два пальца в рот и повторила: – Ты… ты танцуешь без музыки.

– Хочешь музыку? – Зара начала скроллить большим пальцем. – Сейчас что-нибудь поставлю, но ты тогда тоже должна танцевать.

– Только без неприличных слов, пожалуйста, – предупредила Эмира. – Если она начнет их повторять, меня уволят.

Зара помахала тремя пальцами в направлении Эмиры и пропела:

– Поняла, поняла.

Пару секунд спустя из телефона грянула музыка. Зара вздрогнула и, сказав «упс», уменьшила громкость. Мелодия синтезатора заполнила проход, запела Уитни Хьюстон, Зара закрутила бедрами, Брайар начала подпрыгивать, обхватив ладошками мягкие белые локотки, а Эмира привалилась спиной к дверце холодильника, за которой глянцевито блестели коробки с замороженными колбасками и вафлями.

Брайар Чемберлен была ребенком совсем не глупым. Она не впадала в восторг при виде воздушных шариков, и когда клоуны начинали кататься по земле или понарошку поджигать себе пальцы, ее это не веселило, а настораживало. На днях рождения и в балетной студии, когда раздавалась громкая музыка или фокусники-аниматоры призывали всех вопить, Брайар напряженно вслушивалась в себя, то и дело поглядывала на Эмиру, и ее встревоженные голубые глаза словно говорили: Я точно должна это делать? Это точно необходимо? Поэтому, когда Брайар легко, без усилия, стала раскачиваться вместе с Зарой под хит восьмидесятых, Эмира, как она часто делала, притворилась, будто ничего не замечает. Она хотела, чтобы Брайар всегда, всегда была уверена: если ей надоест, она имеет полное право перестать, выйти из игры – пусть даже самой Эмире происходящее грело душу. В данный момент двадцатипятилетняя Эмира зарабатывала деньги: тридцать два доллара в час за танцы в супермаркете с лучшей подругой и самым любимым маленьким человеком.

Зара, казалось, удивилась не меньше Эмиры.

– Ух ты, – сказала она, глядя на самозабвенно пляшущую Брайар. – Подруга, да ты шикарно танцуешь.

Брайар посмотрела на Эмиру:

– Ты тоже танцуй, Мира.

Эмира присоединилась к ним, когда Зара подхватила припев – как она хочет ощутить чей-то жар[1]1
  «Я хочу ощутить чей-то жар» (I wanna feel the heat with somebody) – строка из песни Уитни Хьюстон «Я хочу танцевать с кем-нибудь» (I Wanna Dance with Somebody). – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть]. Эмира крутанула Брайар вокруг себя, крест-накрест сложила ее ручки на груди, и тут в проходе появился кто-то еще. Эмира с облегчением выдохнула, увидев, что это женщина средних лет с короткими седыми волосами, в спортивных штанах и футболке «Фестиваль тыкв». Судя по внешности, в этой жизни ей явно доводилось танцевать с ребенком – а может, и не с одним, – так что Эмира решила не останавливаться. Женщина положила в корзинку пинту мороженого и широко улыбнулась пляшущей троице, а Брайар крикнула Эмире: «Ты танцуешь, как мама!»

На последнем куплете песни в проход въехала тележка, которую толкал некто очень высокий, гораздо выше, чем женщина с фестивалем тыкв. На его футболке был логотип университета штата Пенсильвания – «Пенн-Стейт», а глаза были красивые и сонные, но Эмира танцевать не перестала, иначе он бы сразу понял, что произвел на нее впечатление. Она продолжала отплясывать хип-хоп, краем глаза заметив в движущейся тележке связку бананов, и щелкала себя по плечам, словно стряхивая пылинки, пока он тянулся за смесью мороженых овощей. Зара предложила Брайар поклониться, и мужчина, прежде чем удалиться, поаплодировал им – четыре медленных хлопка. Эмира одернула юбку.

– Трам-парарам, ну ты меня уморила. – Зара наклонилась к Брайар: – Дай лапу. Молодчина, подруга. Все, меня нет.

– Ты уходишь? – спросила Эмира.

Зара с бешеной скоростью что-то строчила в телефоне:

– Похоже, кому-то сегодня повезет.

Эмира перебросила через плечо длинные черные волосы:

– Мать, ты делай как знаешь, конечно, но он такой прямо совсем белый-белый.

Зара толкнула ее:

– На дворе две тыщи пятнадцатый, Эмира! Да, мы можем!

– Угу.

– Спасибо, что подвезла. Пока, сестренка.

Зара пощекотала макушку Брайар и повернулась уходить. Под удаляющееся цоканье ее шпилек «Маркет депо» вдруг сделался очень белым и очень пустынным.

Брайар заметила отсутствие Зары, только когда та уже скрылась из виду.

– Твоя подруга, – сказала она, тыча пальцем в пустоту. Два передних зуба выдавались вперед, нависая над нижней губкой.

– Ей пора спать, – ответила Эмира. – Хочешь посмотреть на орешки?

– И мне пора спать. – Брайар запрыгала вперед по сияющим плиткам пола, держась за руку Эмиры. – Мы будем спать в магазине?

– Не-а, – ответила Эмира, – мы еще чуточку тут побудем, и все.

– Я хотю… я хотю понюхать тяй.

Брайар всегда было важно знать, что в каком порядке будет происходить, и она беспокоилась, если этот порядок нарушался, поэтому Эмира начала объяснять, что можно сначала пойти посмотреть на орешки, а потом понюхать чай. Но ее объяснение прервал голос:

– Прошу прощения, мэм.

За голосом последовали шаги, и, когда Эмира обернулась, перед носом у нее сверкнула золотая бляха охранника. Наверху значилось: «Служба безопасности», а внизу, полукругом: «Филадельфия».

Брайар показала пальчиком вверх, на лицо охранника.

– Это, – сказала она, – не почтальон.

Эмира сглотнула слюну и словно со стороны услышала свой голос:

– О, привет.

Мужчина стоял прямо перед ней, просунув пальцы в петельки для ремня, и он не поздоровался в ответ.

Эмира коснулась своих волос и сказала:

– Вы, что ли, закрываетесь или типа того?

Она знала, что до закрытия еще целых сорок пять минут, – по выходным «Маркет депо» работал до полуночи, стерильный, безлюдный, набитый товаром, – но хотела, чтобы он услышал ее голос, услышал, как она говорит. Подальше, в другом конце ряда, за темными бакенбардами охранника, Эмира заметила еще одно лицо. Та седая, спортивного вида женщина, которая вроде бы умилилась при виде танцующей Брайар, стояла теперь, скрестив руки на груди. Магазинную корзинку она поставила на пол.

– Мэм, – сказал охранник.

Эмира подняла взгляд на его широкий рот и маленькие глазки. Он выглядел как человек, у которого большая семья из тех, что проводят выходные вместе, целый день с утра до вечера, а не как человек, который назовет тебя мэм просто так, мимоходом.

– Слишком позднее время для таких маленьких, – сказал он. – Это ваш ребенок?

– Нет! – Эмира рассмеялась. – Я ее бебиситтер.

– Да, но… при всем уважении, в данный момент вы явно не похожи на бебиситтера.

Эмира ощутила, как у нее кривится рот, словно она проглотила что-то слишком горячее. Она поймала взглядом отражение в дверце холодильника и увидела себя во весь рост. Черты ее лица – пухлые коричневые губы, крошечный нос, высокий лоб под черной челкой – были почти неразличимы. Черная юбка, топ в обтяжку с глубоким треугольным вырезом, густо подведенные глаза – все это тоже не желало как следует отражаться в длинных панелях из толстого темного стекла. Эмира видела только что-то очень темное и худющее – и хвостик светлых волос, принадлежащий Брайар Чемберлен.

– Окей, – выдохнула она. – Я ее бебиситтер, и ее мать позвонила мне, потому что…

– Простите, мне так неловко, но… Я просто… – Та женщина двинулась к ним из конца ряда, ее очень потертые кроссовки поскрипывали при каждом шаге по плиточному полу. Женщина прижала руку к груди. – Я сама мама, и я услышала, как малышка сказала, что она сейчас не с мамой, а поскольку уже так поздно, я слегка встревожилась.

Эмира посмотрела на нее и рассмеялась. Единственная мысль, крутившаяся в голове, была совсем не взрослая, но ни о чем другом Эмира думать не могла. Это вот ты сейчас на меня настучала, да?

– А куда… – Брайар показала пальчиком, – куда эта дверка?

– Секунду, бусинка. Окей… – сказала Эмира. – Я ее бебиситтер, и ее мама позвонила и попросила ее забрать, потому что у них там возникла внештатная ситуация и нужно было увести ее из дома. Они живут в трех кварталах отсюда. – Эмира почувствовала, как натянулась кожа на шее. – И мы зашли посмотреть на орехи. Мы их не трогаем, ничего такого. Мы просто… в общем, мы сейчас очень интересуемся орешками, так что… вот.

У охранника на миг раздулись ноздри. Он кивнул сам себе, будто отвечая на вопрос, и сказал:

– А вы ненароком не употребляли сегодня спиртного, мэм?

Эмира закрыла рот и отступила на шаг. Та женщина рядом с охранником поморщилась и произнесла: «О боже».

Эмире теперь открылся вид на ряд мяса и птицы. Покупатель в футболке «Пенн-Стейт» стоял не шевелясь и откровенно прислушивался. И это, в придачу к невысказанным, но подразумеваемым обвинениям, вдруг показалось невыносимо унизительным, будто Эмире вслух объявили, что ее имени нет в списке приглашенных.

– Знаете что, – сказала она, – ладно. Мы можем и уйти.

– Минутку. – Охранник выставил ладонь. – Я не могу вас отпустить, потому что дело касается ребенка.

– Но в данный момент это мой ребенок. – Эмира снова рассмеялась. – Я за нее отвечаю. Она со мной. Я официально ее няня. – Это была ложь, но Эмира хотела создать впечатление, будто существуют некие юридические документы, подтверждающие ее статус и ее отношения с этим ребенком.

– Привет, золотко. – Женщина наклонилась, уперев руки в колени. – Ты знаешь, где твоя мамочка?

– Ее мама дома. – Эмира дважды постучала пальцем по ключице: – Говорите со мной.

– То есть вы утверждаете, – охранник решил внести ясность, – что некая случайная женщина, живущая в трех кварталах отсюда, попросила вас присмотреть за ее ребенком в это время суток?

– Огосподибоже, нет. Я совсем не это сказала. Я ее няня.

– Несколько минут назад тут была еще одна девушка, – сказала женщина охраннику. – По-моему, она только что ушла.

На лице Эмиры отразилось изумление. Похоже было, что ее отменили. Ее существование признали недействительным. Она чувствовала себя так, как если бы, высмотрев в толпе подругу, стала ей махать и говорить в телефон: Ты меня видишь? Ну вот же я, машу рукой.

– Они отплясывали, – продолжала женщина, покачав головой, – даже не знаю, как сказать… что-то вроде тверка или как это называется? И я подумала: ну нет, в этом явно что-то не то.

– Эммм… – Голос у Эмиры вдруг сделался очень высоким. – Вы это сейчас серьезно?

Брайар чихнула в Эмирину ногу.

«Пенн-Стейт» подошел ближе. Перед собой, на уровне груди, он держал телефон – снимал видео.

– Огосподибоже. – Эмира загородила лицо пальцами с облупившимся черным лаком на ногтях, как будто случайно попала в кадр чужой групповой съемки. – Вы можете отойти?

– Думаю, запись может вам пригодиться, – сказал он. – Хотите, вызову полицию?

Эмира опустила руку и спросила:

– Зачем?

– Скажи-ка нам, большая девочка, – специальным задушевным голосом спросил охранник, присев на одно колено, – кто это с тобой?

– Лапушка, – ласково произнесла женщина, – это твоя подружка?

Эмира хотела наклониться к Брайар, обнять – может, увидев ее лицо прямо перед собой, Брайар обратится к ней по имени? – но она знала, что у нее катастрофически короткая юбка, а тут еще и эта запись на телефон. Внезапно ее судьба словно бы оказалась в руках ребенка, считавшего, что брокколи – это малышки-деревья и что если спрячешься под одеяло, то тебя никто не найдет. Брайар сунула пальчики в рот. Эмира задержала дыхание. Брайар сказала: «Мира», и Эмира подумала: слава богу.

Но охранник сказал:

– Не тебя, детка. Вот эту твою подружку. Ее как зовут?

– Мира! – выкрикнула Брайар.

– Это мое имя, – сказала Эмира охраннику. – Эмира.

– По буквам можете сказать? – спросил охранник.

– Эй-эй-эй, – попытался привлечь внимание Эмиры тот, с телефоном. – Вы не обязаны показывать удостоверение личности, даже если они потребуют. Закон штата Пенсильвания.

– Я знаю свои права, чувак, – сказала Эмира.

– Сэр? – Охранник встал и обернулся. – Вы не имеете права вмешиваться. Речь идет о преступлении.

– Стойте, что-о? О преступлении? – Эмире показалось, что она погружается на дно: вся кровь, сколько ее было в теле, теперь с шумом плескалась в ушах и за глазницами. Она наклонилась, подхватила Брайар на руки, расставила ноги для равновесия и отбросила волосы за спину. – О каком таком преступлении? Я работаю. Я в данный момент зарабатываю деньги, и, спорим, я получаю в час больше, чем вы. Мы сюда пришли посмотреть на орешки – так что, мы арестованы или можем идти? – Говоря все это, Эмира прикрывала ушко Брайар, а та погрузила ручку в глубокий треугольный вырез Эмириного топа.

Стукачка снова поморщилась, поднесла ладонь ко рту и на этот раз сказала: «О черт».

– Значит, так, мэм? – Охранник тоже шире расставил ноги – под стать Эмире. – Вы задержаны и вам задают вопросы, потому что под угрозой безопасность ребенка. Пожалуйста, опустите ребенка на пол.

– Окей, знаете что? – Эмира принялась извлекать телефон из крошечной сумочки; левая ее лодыжка мелко дрожала. – Я сейчас позвоню ее отцу, и он придет. Он белый и старый, так что вам всем тут сразу полегчает.

– Мэм, ну-ка, успокойтесь. – Выставив ладони в направлении Эмиры, охранник опять заглянул в глаза Брайар: – Скажи, детка, сколько тебе годиков?

Эмира вбила в телефон первые четыре буквы контакта Питер Чемберлен и нажала на ярко-голубой номер. Сердце чуть не выпрыгивало из груди – она чувствовала его удары под ладошкой Брайар.

– Сколько тебе годиков, зайка? – подключилась женщина. – Два? Три? – И, повернувшись к охраннику, сказала: – На вид около двух.

– Огосподибоже, ей почти три, – пробормотала Эмира.

– Мэм! – Охранник уставил палец ей в лицо. – Я обращаюсь к ребенку!

– Да-да, конечно. К кому же еще. Би, посмотри на меня. – Эмира заставила себя сделать веселое лицо и дважды чуть подбросила малышку на руках. – Сколько тебе лет?

– Раз, два, три, тетыре, пять!

– А мне сколько лет?

– С днем рожденья!

Эмира перевела взгляд на охранника:

– Довольны? – Гудки в телефоне прекратились. – Мистер Чемберлен? – произнесла она. В трубке что-то щелкнуло, но никто не отозвался. – Алло! Это Эмира. Вы меня слышите?

– Я сам хочу поговорить с ее отцом, – сказал охранник и потянулся за ее телефоном.

– Какого хера? Не прикасайтесь ко мне! – Эмира все телом развернулась, и Брайар ойкнула. Она прижимала к груди Эмирины черные синтетические волосы, перебирая их, точно четки.

– Не стоит к ней прикасаться, – предостерег охранника «Пенн-Стейт». – Она не оказывает сопротивления. Она звонит отцу ребенка.

– Мэм, пожалуйста, будьте любезны, передайте мне телефон.

– Слушай, перестань, ты не имеешь права забирать у нее телефон!

Охранник, по-прежнему протягивая руку к телефону Эмиры, развернулся и гаркнул:

– Отойдите, сэр!

С прижатым к уху телефоном, с руками Брайар в своих волосах, Эмира завопила: «Да ты даже не коп! Сам отойди!» – и увидела, как меняется его лицо. Вот теперь я тебя вижу насквозь, говорили его глаза. Вот теперь я точно знаю, кто ты такая, – и у Эмиры перехватило дыхание, когда он начал вызывать подкрепление.

И тут в ее телефоне раздался голос мистера Чемберлена. «Эмира?» – произнес он. И потом: «Алло?»

– Мистер Чемберлен? Вы можете прямо сейчас прийти в «Маркет депо»? – Теперь в ее собственном голосе – как раньше в голосе миссис Чемберлен по телефону – сквозила с трудом сдерживаемая паника. – Потому что они тут думают, что я похитила Брайар. Пожалуйста, можете прийти поскорее?

Он пробормотал что-то среднее между Чтооо? и О боже. Потом сказал:

– Уже иду.

Эмира никак не предполагала, что внезапно наступившая тишина окажется хуже яростных обвинений. Пока они выжидали, чья же возьмет, на лицах всех пятерых была написана скорее скука, чем праведное возмущение. Эмира играла в гляделки с полом, Брайар гладила ее волосы. «Как грива у моей лошадки», – сказала она, а Эмира чуточку подбросила ее и сказала: «Угу. Это очень дорогая прическа, так что, пожалуйста, аккуратнее». Наконец она услышала звук разъезжающихся автоматических дверей, быстрые шаги – и из ряда с хлопьями для завтрака вынырнул мистер Чемберлен, а Брайар показала на него пальчиком и объявила: «Это папа».

Мистер Чемберлен, судя по его виду, всю дорогу бежал бегом – на носу выступили бисеринки пота. Он положил руку Эмире на плечо:

– Что тут происходит?

Эмира вместо ответа передала ему дочь. Стукачка отступила на шаг и сказала: «Вот и славно, тогда я пошла, а вы сами разберетесь». Охранник начал извиняться и оправдываться, сдернув с головы форменную фуражку, и тут как раз явилось подкрепление.

Эмира не стала ждать, пока мистер Чемберлен закончит читать охранникам лекцию о том, что он их давний покупатель, что они не имеют права задерживать людей без должных оснований и что с их стороны совершенно неуместно подвергать сомнению его родительские решения. Она просто шепнула ему:

– До завтра.

– Эмира, – сказал он, – подождите. Позвольте я вам заплачу.

Она замахала руками:

– Вы мне пла́тите по пятницам. Пока, Брай, увидимся на твоем дне рождения.

Но Брайар на плече мистера Чемберлена уже засыпала.

Выйдя наружу, Эмира побежала за угол, в противоположном от дома Чемберленов направлении. Она остановилась перед закрытой кондитерской, где на витрине за опущенной решеткой были выставлены капкейки; пока она набирала сообщение, сама не зная кому, руки все еще дрожали. Глубоко вдыхая через нос и выдыхая через рот, Эмира пролистала длинный список песен – сотни названий. Она покачала бедрами и одернула юбку.

– Эй-эй-эй. – На углу показался «Пенн-Стейт» и зашагал прямиком к ней. – Эй, как вы? Все нормально?

Эмира слегка пожала плечами – тоскливое движение ну-я-не-знаю — и прикусила щеку, держа телефон на уровне живота.

– Слушайте, это ни в какие ворота не лезет, – сказал он. – Я все снял. На вашем месте я бы послал это дело прямо в новости, и тогда вы бы могли…

– Ффух. Ага… но нет, нет. – Она отбросила волосы с лица. – Ни за что. Но… все равно спасибо.

Он помолчал, провел языком по зубам.

– Окей, но этот тип вел себя как полный мудак. Вы не хотите, чтобы его выперли с работы?

Эмира рассмеялась.

– Чтобы что? – Она переступила с ноги на ногу на своих высоченных шпильках и сунула телефон обратно в сумочку. – Чтобы он пошел в другой магазин и околачивал там груши за девять долларов в час? Я вас умоляю. Не хватало, чтобы кто-нибудь погуглил мое имя и увидел меня под мухой, с чужим ребенком на руках в долбаном супермаркете на Вашингтон-сквер.

Мужчина выдохнул и поднял руку – сдаюсь. Под другой рукой у него был зажат бумажный пакет «Маркет депо».

– Я в том смысле… – Он упер свободную руку в бедро. – Они бы вас завалили бесплатными продуктами, на целый год хватило бы. Это как минимум.

– А, ну да, конечно. Затариться на год каким-нибудь дерьмом типа комбучи.

Он рассмеялся:

– Справедливо.

– Можно мне ваш телефон, – Эмира пошевелила указательным и средним пальцами, протягивая руку. – Это нужно удалить.

– Вы точно этого хотите? – спросил он осторожно. – Я серьезно. Это тянет на большой материал. Типа, на целую статью.

– Я не журналистка, – сказала Эмира. – И в интернете не зависаю, так что…

– Погодите, а как вам такой вариант? – Он достал телефон. – Дело ваше, я с удовольствием удалю. Но давайте сперва отправлю вам на мейл, мало ли, вдруг передумаете.

– Я не передумаю, но…

– Чисто на всякий случай… Вот, вбейте свой адрес.

Просто потому, что дать ему адрес было легче, чем отговорить, Эмира, придерживая одной рукой ремешок сумочки, другой начала было набирать свой мейл. Но, увидев в поле «От кого» [email protected], она остановилась и спросила:

– Стоп, какая на хер Келли?

Он моргнул:

– Келли – это я.

– А. – Эмира закончила набирать адрес и подняла взгляд. – Что, вот прямо так?

– Ладно, ладно. – Он забрал у нее свой телефон. – Я в школе учился, меня этим не проймешь.

Эмира улыбнулась:

– Неудивительно, что вы ходите в этот магазин.

– Эй, вообще-то я в него не хожу. – Он рассмеялся. – Но да, вы меня вогнали в краску. У меня сейчас в этом пакете два вида комбучи.

– Угу, – сказала она. – Вы удалили?

– Да. Все, ничего нет. – Он показал ей экран и прокрутил назад. Последним оказалось фото неизвестного мужчины с желтым самоклеящимся листочком на щеке. Что было написано на листочке, она не разглядела.

– Окей. – Эмира убрала прядку волос, прилепившуюся к покрытым блеском губам, и послала ему грустную – ну-я-не-знаю – улыбку. – Окей. Тогда пока.

– Ага, счастливо, спокойной ночи, берегите себя.

Он явно рассчитывал не на такое прощание, но Эмире было все равно. Она направилась к станции метро, по пути набирая сообщение Заре: Приезжай как только сможешь.

Эмира могла бы взять такси – миссис Чемберлен наверняка оплатит ей поездку, – но не стала, потому что никогда так не делала. Она мысленно отложила эту будущую двадцатку и поехала в Кенсингтон, где снимала квартиру, на метро. Во втором часу ночи Зара позвонила в домофон.

– У меня это на голову не налазит, – сказала Зара, сидя на Эмирином унитазе. Взгляды подруг встретились в зеркале, перед которым Эмира смывала макияж. – Потому что, ну… – Зара обхватила лицо руками. – С каких пор хип-хоп считается тверком?

– Не знаю. – Эмира стерла помаду махровой салфеткой. – Кстати, если что, – добавила она с извиняющимся видом, – мы с ними там это обсудили. И все сошлись на том, что я танцую лучше тебя.

Зара закатила глаза.

– Не то чтобы мы с тобой соревновались, – сделала вторую попытку Эмира. – Просто я победила, вот и все.

– Мать, – сказала Зара, – это могло очень плохо кончиться.

Эмира рассмеялась и сказала: «Зи, все норм», но потом прижала тыльную сторону ладони ко рту и беззвучно заплакала.