Текст книги "Рэйвенфолл. Гостиница с характером"

Глава 2
Колин

Первое, что я увидел, был дом.

Огромный, с преобладанием готического стиля – все эти угловатые арки и витражи со шторами из плюща, – в безумном сочетании с викторианскими башенками, сужающимися кверху четырёхугольными колоннами и средневековой резьбой по камню. Все эти детали мне знакомы из журналов об архитектуре и дизайне, которые я любил пролистывать по ночам, когда остальные члены моей семьи уже спали.

Я часами представлял, как буду снова жить в своём доме, а не переезжать каждые несколько недель из одного дешёвого мотеля в очередную пахнущую плесенью съёмную квартиру, что мы делали последние семь месяцев – спасибо программе защите свидетелей.

Второе, что я увидел, была девочка со смуглой кожей, светлыми волосами, карими глазами и в пушистом свитере размера на два больше, чем нужно, с буквами «Скоро буду» спереди. В руке она держала кусок сырого мяса и не моргая смотрела на меня. Небольшой чёрный кот, встав передними лапами ей на ногу, старался дотянуться до мяса.

Всё это было так странно, что я чуть не запрыгнул назад в такси, но я и так потратил два дня и остатки наличных Лиама, чтобы добраться сюда из Монтаны. Лиам отправил меня сюда не просто так.

От мыслей о нём сердце забилось быстрее, и я посмотрел по сторонам, надеясь, что он уже здесь и ждёт меня. Он погнался за двумя мужчинами, вломившимися в наш номер пару дней назад, но перед этим взял с меня слово, что если к вечеру не вернётся, на случай, если мы по какой-то причине разделимся, я по наказу родителей отправлюсь в условленное место – в гостиницу «Рэйвенфолл».

Поток воспоминаний застопорился на родителях, на мамином неподвижном теле на полу и папиной поникшей голове – как если бы он просто заснул, сидя на стуле.

Последние семь месяцев мы постоянно переезжали, убегая от охотящихся на нас людей, и за всё это время родители так и не объяснили мне, кто они и что натворили. И теперь уже никогда не объяснят.

Только бы Лиам был в порядке. Я не выдержу, если и его не станет.

– Ну, береги себя! – бросил таксист, торопливо выруливая назад на дорогу.

Я его не винил. Едва ли он поверил в мою историю про «поездку к тёте», а учитывая засохшую кровь на моей фланелевой рубашке, он наверняка понял, что у меня неприятности.

И он прав. Хотя я понятия не имею, из-за чего.

Я даже не знаю, почему родители настаивали именно на «Рэйвенфолле». Я один раз пробил его в поисковике. Их сайт представлял собой фотографию гостиницы и бесполезную информацию, что ею заправляет семья экстрасенсов. Я знал, что она находится в Орегоне, поэтому доехал на автобусах до Портленда, а там сел в такси. Поскольку навигатор водителя не знал города Уик, добирались мы сюда по бумажной карте из чрезвычайной сумки, расставаться с которой родители мне запретили.

После нескольких часов езды через лес – хотя, если судить по карте, путь просто физически не мог занять столько времени, – перед нами неожиданно возник город, производящий впечатление такой же неотъемлемой его части, как осенние листья и бугрящиеся из земли корни толщиной с мужское бедро. Воздух в нём был как перед самой грозой – тягучий и заряженный.

Как я сейчас.

Я задержал дыхание, стараясь переключить внимание на жжение в горле от нехватки кислорода со злости и с печали, грозящих меня поглотить. Лиам никогда не терял контроль над эмоциями. Он всегда был как скала, и эти последние месяцы я делал всё, что в моих силах, чтобы стать таким, как он, и не быть обузой ни ему, ни нашим измотанным родителям.

А теперь мне тем более нужно следовать его примеру, если я надеюсь когда-нибудь выяснить, кто их убил.

Когда я снова к ней повернулся, девочка продолжала на меня смотреть, но мясо уже лежало на земле, и его с жадностью уплетал кот.

У неё что… кровь в волосах?!

«Это от стейка», – сказал я себе, поднимаясь по ступенькам, по бокам которых лежали ярко-оранжевые и белые тыквы, вдоль увитых плющом железных перил высились пожелтевшие снопы кукурузных побегов, а рядом с парадным входом стояло чучело, и я чуть не споткнулся, когда его руки с шорохом качнулись.

«От ветра», – подумал я, стыдя себя за глупый страх. Лиам не для того последние семь месяцев учил меня рукопашному бою, чтобы я боялся чучел. Я должен был уметь постоять за себя, если наши преследователи нас найдут. Но что я сделал, когда это случилось? Снова бросился в бега.

– Привет, – поздоровалась девочка. Её улыбка была из тех, которые отражаются в глазах. Мама тоже так улыбалась.

– Привет. – Я переступил с ноги на ногу. – Это… э-эм… гостиница «Рэйвенфолл»?

– Она самая. Я Анна.

– Колин. Приятно познакомиться. – Я протянул ей руку.

Она посмотрела на неё, но пожимать не стала. Сгорая от неловкости, я опустил руку и снова переступил с ноги на ногу. У неё был обескураживающе проницательный взгляд, будто она знает обо мне больше, чем я сам. Возможно, так и было. Вдруг она умеет читать мысли и знает, о чём я думаю? Поморщившись, я прогнал эти глупые мысли.

Экстрасенсов не бывает.

Анна снова улыбнулась. Она продолжала не моргая на меня смотреть, но у меня возникло ощущение, что её взгляд направлен не на меня, а сквозь меня. Всё это начинало действовать мне на нервы.

И вдруг кот на меня прыгнул.

– Ха! – Анна перехватила его в воздухе и крутанулась на месте. – Так и знала, что ты это сделаешь! – торжествующе воскликнула она, держа кота на вытянутых руках. – Ты становишься предсказуемым.

Кот подавленно обмяк. Я не знал, что коты могут выглядеть подавленными.

– Счёт один-ноль не в пользу Макса! – Анна поставила Макса на террасу и, пока тот с неохотой вернулся к сырому стейку, снова обратилась ко мне: – Прости. Он у нас большой любитель подшутить над людьми, и его привлекает кровь. – Она кивнула на моё плечо. – Тебе нужно показаться моей бабушке, пока ты здесь.

Порез перестал кровоточить, но ещё болел. Его мне нанёс один из убийц моих родителей. Лиаму удалось серьёзно ранить второго, и я надеялся, что это поможет ему их нагнать. Они не уйдут безнаказанными – брат об этом позаботится.

– Так и сделаю, – пообещал я, и только тогда до меня дошёл смысл всех её слов. Коты не подшучивают над людьми.

Она снова посмотрела на меня так, что я почувствовал себя не в своей тарелке.

– Нет, не сделаешь.

Верно. Я привычен к ранам. В основном я получал их на боксёрских спаррингах с Лиамом и давно сбился со счёта, сколько раз мы друг друга заштопывали – когда ты в программе защиты свидетелей, процесс получения профессиональной медицинской помощи сильно усложняется. Но брат настаивал, что тренировки необходимы, и он прав.

– Ты хочешь снять номер? – спросила Анна.

Я кивнул:

– У вас есть свободные?

Её взгляд упал на мою старую дорожную сумку, и я опять почувствовал неуверенность: а вдруг они не селят четырнадцатилетних подростков одних? У меня не осталось денег, чтобы устроиться где-то ещё, и Лиам будет искать меня здесь. Я попытался придумать, что бы он сказал на моём месте – у него всегда получается расположить к себе собеседника, он всем нравится, и к нему прислушиваются.

Я так и продолжал стоять неуклюжим столбом, пока Анна снова не улыбнулась и не сказала:

– Есть. Ты один?

– Да. Хотя, может, у вас уже поселился Лиам Пирс?

– Ни Лиамов, ни Пирсов, – ответила она.

У меня оборвалось сердце, но я решил подождать с разочарованием и пошёл за ней в просторный вестибюль с высоким потолком и витражами, изображающими загадочных крылатых существ. В глубине его начиналась широкая лестница, больше подходящая для сказочного замка. Всё это открытое пространство и естественное освещение создавали иллюзию, будто комната дышит и картины на стенах в любую секунду оживут.

И тут входная дверь за моей спиной сама собой захлопнулась.

– Ой, да хватит уже, – не оборачиваясь, упрекнула Анна.

– Это не я.

– Я знаю. Я не тебе.

Я посмотрел по сторонам, но кроме нас в вестибюле были лишь пара гостей, разговаривающих у эркерного окна, и Макс, ожидающий нас у лестницы. Его зелёные глаза озорно поблёскивали.

Когда мы подошли, он притворился, что собирается на меня прыгнуть, и я резко затормозил. Анна усмехнулась:

– Не бойся, это он так шутит.

– Шутит? – переспросил я. – Он же кот.

– И у него крайне убедительно получается им быть.

Возможно, это она надо мной подшучивает. В любом случае у меня не было сил выяснять, и я молча поднялся за ней по лестнице. Сейчас мне хотелось одного – рухнуть в постель и отгородиться от мира, пока не приедет Лиам.

– Несколько основных правил для постояльцев. – Она, не сбавляя шага, показала три оттопыренных пальца. – Первое: не вредить дому. Он отомстит. Второе: не заключай никаких сделок ни с кем в Уике. Ни при каких обстоятельствах. Просто поверь мне. И третье: если заблудишься, позови Макса. – Наверху лестницы она развернулась ко мне лицом. – Ах да! И если зеркало на третьем этаже что-нибудь у тебя спросит – не отвечай. – Анна секунду помолчала, её лицо вытянулось. – А вообще не поднимайся на третий этаж. Он имеет тенденцию исчезать.

Теперь я уже однозначно уверился, что она надо мной подшучивает. Позвать Макса? Исчезающие этажи? Может, у них так здесь заведено, чтобы поддерживать слухи об экстрасенсах и привлекать клиентов? Вот только я не в настроении участвовать в этом балагане.

– Что у тебя с плечом? – внезапно сменила она тему, сворачивая в коридор. – И запоминай дорогу: не хочу, чтобы ты ночью блуждал в потёмках, рассчитывая на одного Макса.

Я взглянул на кота, ритмично помахивающего хвостом, и рассеянно потёр плечо:

– Я предпочел бы не полемизировать на эту тему.

Анна покосилась на меня, и я добавил:

– В смысле не обсуждать это.

Уголок её губ дрогнул.

– Ладно. Не будем полемизировать.

Мы сворачивали то в один коридор, то в другой. Внутри дом оказался таким же странным и эксцентричным, как снаружи: какие-то проходы были узкие и с голыми кирпичными стенами, другие – просторными, с высокими потолками и залитыми светом из панорамных окон стенами, оклеенными элегантными обоями с красным как кровь плющом и феями. Эта гостиница вполне сошла бы за лабиринт.

– Почему здесь всё так… по-разному? – не выдержал я, когда мы прошли мимо оконного алькова, задрапированного тёмно-красным бархатом в стиле вампирского поместья. Пожилой мужчина читал там книгу.

– Моя семья здесь живёт очень давно, – ответила Анна. – И каждый что-нибудь добавляет от себя. Дом это ненавидит.

– Ты так говоришь, будто он живой.

Анна остановилась:

– Так и есть.

Мы уставились друг на друга, но я поборол порыв назвать её лгуньей. Наверняка это часть их маркетинговой стратегии: заставать людей врасплох, собирать о них информацию, а затем на её основе делать логичные выводы в подтверждение своих якобы экстрасенсорных способностей. Я видел нечто подобное по телевизору, ещё когда моя жизнь не была бесконечной каруселью из мотелей.

Анна сморщила нос и махнула в сторону последней двери в коридоре:

– Вон твоя комната.

– А ключ?

– Если тебе понадобится, дом запрёт дверь, – с нажимом произнесла она.

Секунду я обдумывал, не высказать ли ей, что я на самом деле обо всём этом думаю, но в итоге ограничился коротеньким «спасибо» и, скользнув мимо неё, захлопнул за собой дверь.

Комната оказалась угловой, две стены занимали витражи с уже знакомыми загадочными мотивами: кони с рыбьими хвостами, призрачные тюлени, феи с заострёнными ушами и большие чёрные псы.

Но это было ещё не самое странное. В кованом изголовье кровати в настоящих подсвечниках горели толстые свечи, а на нём сидел тёмный металлический ворон с наклонённой набок головой.

Обуздав разыгравшееся воображение, я поставил сумку на кровать и расстегнул молнию. Я мало что смог взять с собой, когда мы уехали из Калифорнии семь месяцев назад, но пара сменной одежды была и ещё несколько полезных вещиц, собранных за время путешествий. Мои мысли в который раз обратились к моей коллекции книг, брошенной дома, – мы с Лиамом возводили из них целые крепости.

Сев на кровать и стараясь не обращать внимания на боль в плече, я открыл чрезвычайную сумку. В ней лежали зубная щётка и зубная паста, дезодорант, немного наличных, пара энергетических батончиков, бутылка воды, предоплаченный мобильный телефон, мини-аптечка и карманный ножик. Я также включил в неё потрёпанный словарик, найденный в номере первого отеля (я уже успел добраться до буквы «П»). Так себе развлечение, но неплохо, чтобы убить время. Книги вещь дорогая, к тому же таскать их на себе, когда ты переезжаешь каждые пару недель, – то ещё удовольствие. С компьютерами ещё сложнее: родители категорически отвергали всё, что могло помочь преследователям нас выследить – это касалось как мобильных, так и ноутбуков, – к тому же мы в принципе мало что могли себе позволить после того, как папе пришлось переквалифицироваться из медбрата в кассира на полставки, а мама уволилась из автомастерской.

Я быстро уяснил, что чем более заумные слова ты используешь, тем взрослее кажешься, а это очень кстати, когда тебе необходимо убедить мотельного администратора, что в вашем полуночном отъезде нет ничего подозрительного, пока родители утрамбовывают в багажник все ваши пожитки.

Я вытащил бутылку с водой, из-за чего содержимое сумки сместилось, явив кожаный уголок потёртого переплёта. Отставив бутылку, я сдвинул всё вбок и выудил записную книжку с выдавленным на обложке кельтским узлом. Она принадлежала моим родителям и, насколько я помнил, лежала в маминой чрезвычайной сумке.

Но именной ярлычок подтвердил, что это действительно моя сумка. Тогда как записная книжка здесь оказалась? Я открыл её и пролистал – все страницы были пусты. Но родители по какой-то причине никогда с ней не расставались, и я много раз, просыпаясь, заставал маму или папу сидящими над ней в свете лампы.

Бросив записную книжку в дорожную сумку, я достал из кармана мамин медальон – серебряный кельтский узел на чёрном шнуре и с маленьким изумрудом в центре. Я забрал его с прикроватной тумбочки, когда покидал мотель.

Тем утром мы с Лиамом откликнулись на объявление по выгулу собаки. Родители запрещали нам выходить на улицу одним, но они были так измотаны, а мне так хотелось чем-то помочь, что я уговорил Лиама пойти со мной. Ему было восемнадцать, и он часто тайком исчезал куда-то по ночам, но я делал вид, что ничего не знаю, и никогда не спрашивал, почему он возвращается с синяками и сбитыми костяшками.

Вернувшись, мы обнаружили двух незнакомцев, стоящих напротив привязанного к стулу папы, и лежащую на полу маму.

Они убили его в ту же секунду, как мы вошли.

И теперь мы снова в бегах, и я даже толком не знаю почему. Ещё один вопрос, который я уже никогда не смогу им задать. Их больше нет, и все их планы, все ответы канули в Лету вместе с ними.

На секунду меня охватили обида и злость. На родителей. На их секреты. Если бы они рассказали мне правду, я бы не сидел сейчас здесь, в гостинице, управляемой так называемыми экстрасенсами. Я бы не думал о том, что больше никогда не услышу, как папа поёт, разбирая выстиранное бельё, и больше никогда не увижу, как мама со слипшимися от смазки рыжими прядями ковыряется под капотом старого «Чарджера».

И мне захотелось кричать, пока не охрипну.

Но я засунул эти чувства глубоко внутрь, чтобы они меня не отвлекали. Я должен быть сильным, если хочу найти ответы. А я их получу так или иначе.

Мне просто не хотелось делать это одному. Где Лиам? Перед тем как погнаться за убийцами, он пообещал, что встретит меня здесь, а он ещё никогда не нарушал своих обещаний.

Я застегнул дорожную сумку и надел на шею мамин кулон. Лучше спуститься и подождать Лиама внизу, так я, по крайней мере, сразу его увижу.

Подхватив куртку, я открыл дверь и вышел в коридор… и наткнулся на Анну.

Моя рука коснулась её, и Анна повалилась спиной назад – но стоящий в углу стул резво метнулся к ней, не дав ей упасть. Я вытаращился на него и тупо сказал:

– Стул сдвинулся сам собой. Анна?

Она не отвечала, просто смотрела, как в трансе, на стену, и зрачки у неё стали во всю радужку.

– Анна, что с тобой? – забеспокоился я.

В следующую секунду она моргнула, медленно, как сова, и сказала:

– Ты мальчик из моего видения.

Глава 3
Анна

Видение так и осталось смазанным, я не смогла разглядеть лица, но узнала интерьер. Увидеть смерть родителей Колина его глазами оказалось гораздо страшнее. Моё сердце разрывалось от горя, и я снова и снова напоминала себе, что эта боль не моя, что мои родители живы.

Какова вероятность, что я повстречаю убийцу и мальчика из одного видения в течение каких-то суток?

Я потрясла головой, приводя себя в чувство, и села на стуле ровно.

– Зачем кому-то понадобилось убивать твоих родителей?

Колин прижал к груди куртку, будто боялся, что она попробует сбежать. Он выглядел потерянным, и я только сейчас осознала, что он еле стоит на ногах от усталости, а чёрным синякам под его глазами позавидовал бы любой енот.

Я поморщилась, ругая себя за бестактный вопрос. Не говоря уж о том, что мне в принципе не стоило совать нос не в своё дело. Но было уже поздно.

– У меня… э-эм… было видение, – осторожно начала я, прекрасно понимая, что Колин относится к тому типу людей, кто считает экстрасенсов шарлатанами. Если мне не удастся расположить его к себе, он может…

Колин шумно выдохнул и быстрым шагом прошёл мимо меня.

– Эй! – я вскочила и поспешила за ним.

Он не затормозил, а в конце коридора свернул не туда. Нагнав его, я предприняла новую попытку:

– Слушай, ты явно приехал сюда не просто так, и что-то мне подсказывает, что это как-то связано с твоими родителями.

Он ускорил шаг, вынудив меня практически перейти на бег, чтобы не отстать.

– В Уике случайностей не бывает, Колин! – не сдавалась я.

Он опять свернул. Мы были уже почти в передней части дома, но до нужной ему лестницы было ещё далеко.

– Я знаю, кто их убил!

Колин замер.

У меня округлились глаза от собственных слов. От собственной лжи. Потому что на самом деле я не видела лиц тех мужчин и не знаю, кто они такие, но я могу это выяснить. Если Колин мне позволит. Вместе мы можем найти убийц его родителей, и тогда я всем докажу, что мои силы на что-то годятся.

– Колин, – мягко позвала я.

Он повернулся и уставился на меня, продолжая прижимать к груди куртку. Я не хотела на него давить, но мне необходимо было знать.

– Ты приехал сюда не просто так, – повторила я. – Почему ты сюда приехал?

Он сделал долгий судорожный вдох:

– Откуда ты знаешь о моих родителях?

Я ожидала вопросов. Все наши постояльцы их задают.

– К нам приезжают три типа людей. – Я показала ему раскрытую ладонь и начала загибать пальцы. – Туристы, которые не заметят ловушки, даже если ухнут в неё с головой, те, кто задерживается на наших вечеринках, даже когда уже давно пора расходиться, и люди вроде тебя. Ищущие ответы.

– И у тебя они есть? – спросил он.

Я вскинула бровь – эту привычку я переняла у тёти Элейн. Только бы не выглядеть при этом так же глупо, как она.

– Я могу попытаться их найти, но тебе придётся рассказать мне все подробности.

Колин напрягся, как перекрученная пружина. Его трудно было винить: он потерял родителей и был совершенно один. Одно неверное слово – и его и след простынет.

Мне нужно проявить крайнюю осторожность. Если он уйдёт, я никогда не узнаю, что произошло, мой единственный шанс помочь кому-то своей силой будет упущен, убийца останется на свободе, а Колин, вероятно, так и не узнает всей правды.

– Если ты хочешь найти ответы, тебе придётся смириться с тем, что не всё в мире поддаётся рациональному объяснению. – Я улыбнулась – надеюсь, ободряюще. – Иначе никак.

– Я ничего не понимаю… – его голос дрогнул. – Я не понимаю, почему мой брат отправил меня сюда и откуда тебе известно, что стало с моими родителями!

Я поморщилась. Серьёзные разговоры – это не ко мне. Кара постоянно твердит, что мой мозг не поспевает за языком. По этой же причине родители перевели меня на домашнее обучение и по этой же причине даже в Уике, городе, знаменитом своими странностями, я считаюсь чудачкой, с которой никто не желает общаться, кроме кота и дома.

К тому же я вечно говорю не то, что нужно.

Я лихорадочно подыскивала правильные слова, которые помогли бы объяснить происходящее, но при этом не обидели бы и не рассердили Колина.

– Моя способность называется психометрия, – начала я. – Когда я касаюсь кого-то, видевшего смерть, я вижу и чувствую всё, что этот человек видел и чувствовал в тот момент. Вчера вечером у нас была вечеринка, и я столкнулась с кем-то и увидела то же самое, что увидела, когда коснулась тебя. Это значит, один из убийц твоих родителей был вчера здесь. Я не видела лиц, но я могу помочь тебе выяснить, кто они.

– Как такое возможно? – пробормотал Колин.

Я медленно приблизилась к нему, будто к пугливому блуждающему огоньку:

– Я не знаю. Магия всегда была частью моей жизни. Иногда я забываю, что для других это не так.

Не только магия, но и смерть, и монстры. Люди со всего мира приезжают в «Рэйвенфолл» в поисках ответов, а половина друзей моих родителей даже не люди. Уик весь пропитан магией, она буквально в воздухе, в деревьях, и не важно, что далеко не все способны это чувствовать.

Обычно я не заостряю внимание на реакции посетителей: пусть сами решают, верить мне или нет. Но не в этот раз.

– Это не фокусы, Колин, – сказала я. – Магия реальна, и мы с её помощью можем узнать, что случилось с твоими родителями.

Но он продолжал молча смотреть на меня, и мой воздушный шарик надежды начал сдуваться. Я о многом его просила: поверить в магию, довериться незнакомым людям, рассказать о своих родителях. Но я мечтала помогать людям, поэтому мне так нравилось работать в нашей гостинице.

Нужно лишь убедить его позволить мне это сделать.

– Ты правда можешь помочь? – нерешительно спросил он. – Я не могу пойти в полицию, брат взял с меня слово. Сказал, что они не поймут.

– Он прав. – Моя семья один раз попыталась обратиться в полицию, когда вампир устроил в нашей округе массовую охоту. Полицейские всё испортили, и в итоге нас записали в сумасшедшие. – Когда я врезалась вчера в того человека, что-то помешало моему видению, я увидела всё смазанным, поэтому не узнала тебя. Такое бывает, только когда в деле замешана магия, а наша семья в ней спец.

Колин сосредоточенно всматривался в меня, как зритель, пытающийся разгадать тайну фокусника, и я показала ему свои ладони: у меня в рукавах ничего не было припрятано.

– Ладно, – наконец сказал он, опуская куртку. – С чего начнём?

Я с облегчением выдохнула и улыбнулась:

– Начнём мы с того, что вернём всё лишнее в твою комнату. – Я призывно протянула руки, и он нехотя отдал мне куртку. Открыв крышку ближайшего бельесброса, я швырнула её внутрь под его возмущённый вопль. – Не волнуйся! Дом доставит её в твою комнату.

– Дом?!

– Шаг первый! – я подняла указательный палец. – Прими странности как данность.

Колин взлохматил себе волосы – похоже, он уже сожалел о своём решении. Но затем его желудок заурчал, да так громко, что мы оба услышали, и у него моментально покраснели уши.

– А можно, чтобы вторым шагом был обед?

Макс ждал нас наверху лестницы. Хвост трубой, он бросился к Колину и завертелся вокруг его ног, пока я завершала свою речь о «Рэйвенфолле».

Колин посмотрел на него с подозрением:

– Правильно ли я понимаю: этот кот – на самом деле не кот, дом живой, и все в твоей семье настоящие экстрасенсы?

– Верно. – Я подхватила Макса. – Он бармаглот. Они охраняют Завесу между нашим и Потусторонним мирами и помогают духам перейти на ту сторону.

Колин наклонился к Максу, чтобы разглядеть его вблизи, и тот сразу же ткнул лапой ему в нос.

– А ещё он гигантская заноза в одном месте.

Макс демонстративно махнул хвостом, намекая, что пора ужинать.

– Все бармаглоты принимают образ котов? – спросил Колин, рассеянно потирая нос.

Я фыркнула:

– Макс бы сказал, что должны, но нет – они могут принимать самые разные образы.

– А дом?

Я первой спустилась по лестнице в вестибюль.

– Лес Холлоуторн позади дома является мощным источником магии, потому что Завеса в этих местах очень тонкая, а оригинальный дом был построен из его деревьев. Даже нам мало что известно о его магии.

Мы влились в тоненький поток посетителей, направляющихся по коридору в бальный зал. Одна из них, заметив Макса, отметила вслух, какой он хорошенький, и тот горделиво приосанился.

– А твоя семья? – спросил Колин. – Они все… видят смерть?

Я помотала головой:

– У нас всех разные силы. Кроме моего папы – он обычный человек. Ну, типа того. Он охотник за реликвиями, всякими магическими артефактами. Он сейчас в одной из своих экспедиций.

Своей способностью я обязана ирландским корням Норы, но папины еврейские родственники тоже обладают своей особой магией, хотя я уже давно с ними не виделась. Последнее моё воспоминание о них – как они приехали в октябре, когда я была ещё совсем маленькой, и мы построили во дворе шалаш и ели халу, традиционный еврейский сладкий хлеб, макая его в мёд. Мы точно что-то праздновали, но когда я позже спросила об этом папу, он не пожелал объяснить.

Папа вообще о многом предпочитает не распространяться. Например, почему он никогда не отвечает на звонки своей родни. Или почему пропадает месяцами в своих экспедициях, оставляя Нору управлять гостиницей в одиночестве. Но по возвращении он всегда дарит мне новую забавную футболку и ночами напролёт рассказывает разные истории. Если бы только он ещё подольше оставался дома.

Я покосилась на Колина. С его бледной кожей, тёмными волосами и удивительно яркими глазами он был из тех симпатичных ребят, из-за которых Кара постоянно меня дразнила, пока я не огорошила её заявлением, что меня не интересуют – и никогда не будут интересовать – любовь и отношения. Что же касается Колина, то он, несмотря на первоначальный шок, держался молодцом. Кажется, он даже начал мне верить – ну хотя бы был готов меня выслушать, чего нельзя сказать о большинстве тех, с кем мне приходилось общаться.

Оставалось надеяться, что ужин это закрепит и после него мы приступим к поиску ответов.

Колин повернулся к входной двери и замедлил шаг.

– Ты кого-то ждёшь? – спросила я.

– Брата. Он должен был встретить меня здесь… Он погнался за теми мужчинами… которые были в нашем номере.

Иными словами – убийцами.

– Уверена, с ним всё в порядке, – сказала я. – Уик порой не так просто найти. Но дом сообщит нам о новых постояльцах, пока мы будем обедать.

Стена рядом с нами согласно хрустнула, и этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь Колина, который вытаращился на неё разинув рот.

Войдя в бальный зал, мы окунулись в царящий здесь гомон множества голосов и витающие в воздухе запахи еды. Люди с полными тарелками всевозможных вкусностей с фуршетных столов – спасибо дому – рассаживались за круглыми столами. Нора сидела за нашим семейным столом у дальней стены, большую часть которой занимало огромное, от пола до потолка, окно. Сегодня дом решил покрыть его изморозью, оставив небольшие островки прозрачного стекла в форме тыкв и падающих листьев. По всему залу висели маленькие хрустальные лампочки, имитирующие блуждающие огни.

Я взяла Макса на руки и улыбнулась Колину:

– Помни, что я тебе сказала: принимай все странности как данность.