Текст книги "Рэйвенфолл. Гостиница с характером"

Глава 4
Колин

Я никогда не видел столько угощений сразу.

Мой желудок заурчал в предвкушении чего-то, кроме замороженной пиццы и блюд с доставкой на дом. Перед тем как мы пустились в бега, папа каждый день экспериментировал с рецептами на ужин, а мама готовила десерт. Я скучал по их стряпне почти так же сильно, как по ним самим.

Бальный зал поражал не меньше раскинувшегося здесь пира. В одном углу на маленькой сцене трое музыкантов играли традиционную ирландскую мелодию. Рядом с ними был бар, за которым на стене висел огромный железный ворон с раскинутыми крыльями. Поворачивая голову из стороны в сторону, он наблюдал за сотней диспенсеров с разноцветными напитками, которые гости наливали себе сами.

Я обогнул женщину со стаканом пенящейся газировки цвета жжёного сахара. Как и парадная лестница в вестибюле, этот зал вызывал ассоциации со старинными замками, и горящие факелы в железных держателях вдоль стен только подчёркивали это. На моих глазах одно пламя подпрыгнуло, приняло форму каскада из падающих листьев и снова как ни в чём не бывало затрещало на факеле.

Анна ухмыльнулась, увидев ошарашенное выражение моего лица, и кивнула на гостей:

– Они все думают, что это такое световое шоу.

Так, с открытым ртом, я и подошёл к длинному столу, за которым сидела одна пожилая женщина. Она была бы копией Анны, если бы не светлая кожа и россыпь веснушек на переносице.

– Колин, это моя мама, Нора Баллинкей, – представила Анна.

– Здравствуйте, миссис Баллинкей. – Я пожал ей руку, глядя прямо в глаза и стараясь предстать образцом вежливости. К вежливым детям меньше пристают с вопросами вроде «Почему ты один?».

– Добро пожаловать в «Рэйвенфолл», Колин, – улыбнулась она. – Можешь звать меня Нора. Кто-нибудь уже осмотрел твоё плечо?

Моя рука рефлексивно метнулась к порезу. Я не ожидал этого вопроса и не сразу нашёлся с ответом, но меня выручила Анна:

– Это Колина я видела в своём видении.

Нора осуждающе нахмурилась, и Анна, явно почуяв нагоняй, поставила Макса на стол и повернулась ко мне:

– Фуршетные столы там. – И первой нырнула в толпу.

Вернулись мы через несколько минут: я – с двумя доверху наполненными тарелками и без остановки выводящим урчащие рулады животом. Анна тоже положила себе с горкой всякой еды, а затем принялась составлять из неё совершенно гремучие сочетания. Так, она порезала кусочек стейка на крошечные кубики – Макс отточенным движением когтя стянул несколько, – а потом смешала картофельное пюре с кукурузой.

– Я понимаю, что вы экстрасенсы, а не ведьмы, но не кажется ли вам, что чёрный кот – это несколько банально? – спросил я, когда Макс смахнул со стола вилку.

– Я пыталась ему это объяснить, но ему хоть бы что, – отозвалась Анна, намазывая пюре с кукурузой на булочку. – Он ужасно упрямый. Как вся наша семья.

Я не стал уточнять, вспомнив её наказ принимать всё странное как данность. На данный момент странности ограничивались разумным домом, котом-шутником и девочкой, способной видеть смерть. Что дальше?

Внезапно Нора прижала ладонь ко лбу, её лицо страдальчески скривилось, но потом она выдохнула и пробормотала:

– Наконец-то.

Спросить, что она имела в виду, я не успел: толпа расступилась, пропуская высокую женщину с пышной фигурой.

– Тётя Элейн! – Анна вскочила и бросилась ей навстречу.

– Анна! – Женщина сжала её в объятиях. Её чёрные волосы были уложены в высокий узел, бледные руки покрыты татуировками. В ней было что-то неуловимо уютное, такие люди успокаивают всех одним своим присутствием.

– Ты же собиралась приехать в начале месяца, – сказала Нора, когда Элейн отпустила Анну.

– Подумаешь, немного припозднилась, – отмахнулась Элейн. – Стояла такая чудная погода: холодная и дождливая, как я люблю. Нет ничего лучше ирландской осени.

Нора неопределённо хмыкнула, что прозвучало, на мой взгляд, как «конечно, откуда ж мне знать».

Анна снова села и наклонилась ко мне:

– Сын тёти Элейн живёт в Дублине, и она постоянно ездит туда-сюда. А Нора слишком занята гостиницей, чтобы путешествовать.

Зелёные глаза Элейн остановились на мне, и она удивлённо моргнула:

– Анна, откуда ты знаешь сына Найла и Бриджет?

При звуках имён моих родителей моя вилка со звоном упала на тарелку. Из ступора меня вывел голос Анны.

– Вообще-то пялиться неприлично, – сказала она, но обращалась не ко мне, а к своей маме: Нора пристально вглядывалась в меня, будто искала знакомые черты.

Я постарался стереть с лица глупое выражение.

– Вы знали моих родителей? – Сердце словно выпало у меня из груди и стучало по желудку, как мелочь в кармане.

Элейн заправила в узел выбившуюся чёрную прядь и хрипло сказала:

– О да. Твоя мама выросла в Уике, и они с твоим отцом часто бывали в «Рэйвенфолле». Мы много времени проводили вместе, пока они не перестали останавливаться у нас лет восемнадцать назад. Как они тогда сказали, «хотим отдохнуть от магического мира» – да, Нора?

Нора не сводила с меня глаз.

– Да, из-за рождения их первого сына, – напряжённым голосом ответила она, и что-то мне подсказывало, что это лишь часть правды.

Я взглянул на Анну, но она тоже выглядела растерянной. Я даже немного обрадовался, что в кои-то веки для неё тоже что-то стало неожиданностью.

Элейн села на стул напротив меня:

– Как они, кстати? Столько лет прошло.

У меня комок встал в горле, а от вида еды на тарелке резко затошнило. Уже который день я отгонял правду о случившемся на самый край сознания, не давал ей воли, потому что лишь так я мог её контролировать. Но произнеся её вслух…

Музыка и гомон разговоров отдалились, я словно оказался под водой.

– Они погибли, – наконец прошептал я. – Их убили несколько дней назад.

Рот Элейн открылся в виде буквы «О», а затем она резко повернулась к Норе:

– Ты не знала?

– Их прикрывали мощнейшие чары! – воскликнула Нора. – Я не… Я не могла… – Она чуть выпятила подбородок. – Они не хотели, чтобы их нашли, Элейн. Особенно мы.

Элейн спрятала лицо в ладонях.

– Всё равно – как получилось, что мы не знали об их смерти?!

– Мы ничего о них не знали последние восемнадцать лет. – Голос Норы дрогнул, и я понял, что она тоже, как и я, изо всех сил сдерживает слёзы. – Мы ничего не могли сделать. Ничего, что бы они… – Она осеклась, покосившись на меня.

Элейн тихо чертыхнулась и прижала пальцы к вискам:

– Прошло восемнадцать лет, Нора. Всё давным-давно быльём поросло.

Они продолжили обмениваться мало что значащими для меня фразами, но я их почти не слышал. От этого разговора о моих родителях у меня всё поплыло перед глазами, стены зала начали сужаться, от шума и обилия запахов голову будто сжало в тисках. Анна пыталась вмешаться, но взрослые не обращали на неё внимания.

Голоса становились всё громче, я почти уверился, что комната на самом деле кружится.

Воздух рассёк громкий свист. Все резко притихли и с удивлённым видом повернулись в нашу сторону. Анна вынула пальцы изо рта. Элейн поджала губы и укоризненно сказала:

– Я же просила Роя не учить тебя этому.

Анна на неё даже не взглянула.

– Может, кто-нибудь объяснит нам, что происходит?

Элейн внезапно страшно заинтересовалась татуировкой черепа на своём предплечье.

Нора сделала глубокий успокаивающий вдох и помахала гостям:

– Беспокоиться не о чем! – Она повернулась ко мне: – Как ты здесь оказался?

– Родители всегда говорили мне приехать сюда, если мы вдруг разминёмся, – ответил я. – Брат погнался за их убийцами. Он должен был встретить меня здесь.

Нора слегка нахмурилась и кивнула:

– Уверена, он скоро будет. Твоя комната в полном твоём распоряжении, сколько бы ни потребовалось.

– У меня нет с собой наличных… – начал я, но она подняла руку, останавливая меня.

– Платить не нужно. Твои родители были нашими близкими друзьями. – Она положила руку мне на плечо. – Ты здесь в безопасности.

Я хотел что-нибудь сказать, но меня в одночасье накрыла невыносимая усталость. Я и не представлял, как важно мне было это услышать, хотя от других её слов у меня голова шла кругом. Родители хотели отдохнуть от магического мира? Что это значит? И при чём тут рождение Лиама?

Элейн поднялась из-за стола:

– Я знаю, что тебе нужно.

Я проводил её взглядом, пока она не скрылась в толпе. Хотелось бы мне быть хоть в чём-то столь же уверенным. Родители почти никогда не говорили о прошлом, хотя Лиам упоминал, что раньше они жили в Орегоне. Пока мы не бросились в бега, я ходил в школу, занимался лёгкой атлетикой, общался с друзьями – всё как у всех. Если они действительно были связаны с чем-то магическим, они умело это скрывали.

Почему-то я совершенно не удивился, обнаружив ещё одну семейную тайну. Вся моя жизнь, похоже, только из них и состояла.

– Как она узнала, кто я? – спросил я Анну. Мне нужно получить хотя бы один ответ на свои многочисленные вопросы.

– Элейн видит ауру и может говорить с духами. У родственников обычно схожие энергетические отпечатки: думаю, она просто узнала твой.

Передо мной появился большой стакан газировки.

– Пей! – Элейн хлопнула меня по плечу и вернулась на свой стул с кружкой чего-то в руке. Я взглянул на предложенный напиток, пытаясь понять, что это – лимонад или яблочный сок.

Анна наклонилась ко мне:

– Это загадай-сидр. Он примет любой вкус – какой пожелаешь. Мы даём его только тем гостям, кто знает о магии. Что бы ты сейчас хотел попробовать?

– Овсяных ирисок, – с сомнением ответил я и поднёс стакан ко рту. Напиток был густой и мягкий, а вкус – точь-в-точь как овсяные кексы с ирисками, какие готовила мама. Но ещё это был вкус домашнего уюта и счастья. Я с трудом удержался, чтобы не выдуть всю газировку залпом – так хотелось заполнить эту звенящую пустоту в груди.

Анна протянула Элейн свой стакан и мягко предложила:

– За давно и недавно почивших.

– И пусть их вечный сон ничто не тревожит, – серьёзно добавила Элейн, и они, чокнувшись краешками стаканов, а затем донышками, сделали по глотку.

«Панегирик, – рассеянно подумал я. – Произнесённые или написанные похвальные слова, часто в честь недавно умершего».

Затем до меня с запозданием дошёл смысл сказанного, и я вспомнил:

– Я уже это слышал. Мои родители тоже так говорили.

– Логично, раз они были частью магического сообщества, – заметила Анна. – Мы говорим так в честь умерших с надеждой на тихий Самайн. – Она протянула мне свой стакан. – За твоих родителей.

Что-то внутри меня болезненно сжалось. Мои родители наверняка любили этот дом, полный музыки, людей и еды. Они всегда чувствовали себя в подобной обстановке как рыба в воде – до того, как всему этому пришёл конец. Мы с Лиамом тяжело переживали бесконечные переезды, но на них это тоже сказывалось. Их жизнь тоже изменилась.

Затянувшийся было узел в моей груди слегка ослаб. Так или иначе, но я найду ответы на все вопросы, а пока буду наслаждаться моментом – они бы этого для меня хотели.

У меня ушла секунда, чтобы заставить мышцы работать, но потом я поднял стакан и чокнулся с ней.

– За моих родителей, – согласился я.

И тут кто-то закричал.

Глава 5
Колин

Я развернулся на звук, но Анна лишь вздохнула:

– Опять начинается.

– Для вас это нормально? – спросил я.

– Да это, скорее всего, Макс опять пристал к кому-нибудь из посетителей, – пояснила она, но её прервал второй крик, за которым последовал третий.

Дом застонал, как под сильным ветром, лампочки мигнули. Нора и Элейн вскочили и бросились успокаивать гостей.

– О нет! – распахнула глаза Анна. По её лицу разлилась ничем не прикрытая паника, и внезапно до меня дошло, что происходит что-то действительно из ряда вон выходящее.

В бальном зале начался хаос. Гости бросились кто в коридор, кто во двор. Я инстинктивно встал перед Анной, загородив её от возможной угрозы.

– В чём де… – я оборвал себя на полуслове, осознав, на что именно смотрю.

Мужчина в синем кардигане парил в двух дюймах над полом, наполовину погрузившись в стену. Ещё один, в чёрном погребальном костюме и со сквозной дырой в груди, прошёл сквозь одного из посетителей, будто того вообще не было. Оба излучали яркое серебристое сияние.

– Анна, – спросил я как можно спокойнее, – они… мёртвые?

Она натянуто улыбнулась:

– Типа того.

Я больше склонялся к «однозначно».

– Макс! – позвала Нора.

Кот спрыгнул со стола и беззвучно приземлился на пол. Его тело пошло рябью, как воздух над горячей поверхностью, плечи стали шире, лапы – крупнее и длиннее, соответствуя распухающему туловищу. На спине проступили шишки позвонков, а вдоль вытянувшегося хвоста выросли шипы.

Там, где секунду назад был кот, теперь стояло огромное существо с телом из тугих мускулов, квадратной мордой и крупной угловатой головой. Он расправил гигантские драконьи крылья и оскалился, показав мощные клыки.

– Что за… – вырвалось у меня, и как же я жалел в ту секунду, что это максимум, на что я был способен – двигать языком. От меня оказалось толку не больше, чем от мокрого одеяла.

– Бармаглот, – напомнила Анна и оттащила меня вбок, подальше от прозрачного мужчины, который прошёл сквозь наш стол. Появление Макса её явно успокоило.

Макс стал почти полностью прозрачным, обратившись серебристым силуэтом, и преградил духу дорогу. Когда они соприкоснулись, по телу Макса снова пробежала рябь, и он поглотил его, как пруд каплю дождя.

А потом закружил по залу, собирая остальных духов.

Я всё ждал, что мне станет страшно. Слушая объяснения Анны, как работают её силы, я чувствовал себя как в машине, съезжающей по склону, когда желудок поднимается к горлу. Потому что, как бы абсурдно ни звучали её слова, я ей верил. Загадай-сидр и летающие по дому привидения убедили меня, что всё это реально, но вместо страха и волнения меня обуяло любопытство.

– Когда всё это закончится, у меня будет к тебе сто-о-олько вопросов, – пригрозил я.

Анна как-то странно на меня посмотрела – со смесью приятного удивления и предвкушения, а потом побледнела.

Я обернулся, чтобы узнать, на что она смотрит у меня за спиной, – и остолбенел.

К нам приближались серебристые полупрозрачные тени моих родителей. Всегда улыбчивое лицо мамы потеряло все краски и эмоции, яркие серые глаза папы потускнели и остекленели. У обоих на горле были жуткие фиолетовые отпечатки ладоней.

Анна потянула меня за руку, но я не сдвинулся. Она потянула снова:

– Колин, не смотри!

Но я не мог оторвать от них глаз. Их головы болтались, как на шарнирах, и меня замутило.

– Они мертвы, – голос у меня сорвался.

Они остановились перед нами. Моя рука, дрожа, будто сама собой потянулась к папе, но пальцы вошли прямо в него, и я ощутил лишь лёгкую прохладу.

Его рот беззвучно открывался и закрывался.

– Что это? – Я с трудом сглотнул. – Чего они от вас хотели? Почему они… – Договорить я не смог.

– Почему они вас убили? – спросила Анна вместо меня. Взгляд мамы сместился на неё. – Почему вы здесь?

Их призрачные фигуры мигнули, как плохо закрученные лампочки.

– Береги его, – хрипло прошептала мама. – Они идут.

И они растворились в воздухе.

Я не моргая смотрел в пространство, где они только что были, пока Анна не положила руку мне на предплечье, и я вздрогнул, потому что почти забыл о её существовании.

– Ты как? – спросила она.

Помотав головой, я рухнул на стул и закрыл лицо ладонями. Но перед глазами продолжали стоять пустые лица родителей.

– Колин, – ласково позвала Анна. Я слегка развёл пальцы и взглянул на неё. – Всё будет хорошо.

– Почему тебя снова не посетило видение? – спросил я.

– Я вижу их только раз, – пояснила она.

Не знаю почему, но её слова привели меня в чувство, и я осознал, чего хочу на самом деле: получить ответы. Все эти сверхъестественные моменты меня не пугали – меня сводил с ума тот рой вопросов, которые они порождали.

Я выпрямился, и Анна убрала руку. Привидений в зале не осталось, и Элейн с Норой переходили от одного гостя к другому, успокаивая их. Макс вернулся в кошачье обличье и сидел, вылизывая переднюю лапу.

– Вам понравилось представление? – осведомилась Нора у молодой пары. Вопрос был явно отрепетирован: всего лишь представление, не о чем волноваться. И это работало. А как же иначе? Ведь тогда им бы пришлось поверить в призраков.

– Что это было? – спросил я. – Почему мои родители оказались здесь?

Анна смущённо отвела глаза и неохотно пояснила:

– Привидения в Уике – обычное дело. И чем ближе Самайн, тем проще им преодолеть Завесу. Время от времени один вот так появляется, и мы списываем всё на световую проекцию, но даже здесь подобный поток призраков – это странно, и…

– И что? – поторопил я.

– Ну, когда люди умирают насильственной смертью, они иногда застревают в нашем мире: их удерживают здесь незавершённые дела.

Мои руки на коленях сжались в кулаки.

– Родители хотели меня о чём-то предупредить. Получается, их незавершённое дело – я? И они не упокоятся, пока это – чем бы «это» ни было – не закончится?

– Не знаю, – извиняющимся тоном сказала она. – Сначала я увидела блуждающий огонёк, хотя до Самайна ещё далеко и раньше такого никогда не было, а теперь это… Происходит что-то нехорошее, Колин. Мёртвые должны оставаться мёртвыми.

Я непроизвольно дёрнулся, и она, опомнившись, прижала ладонь ко лбу:

– Прости, я не имела в виду, что… Прости. Давай я провожу тебя до твоей комнаты.

Всю дорогу я молчал, погружённый в свои мысли, снова и снова прокручивая увиденное в бальном зале. Лишь остановившись у двери своей комнаты, я вспомнил, что дом не сообщал нам о прибытии новых гостей.

– Лиам… – начал я, но Анна помотала головой:

– Дом бы дал знать.

Я посмотрел в конец коридора, откуда мы пришли, будто Лиам мог возникнуть там прямо из воздуха. Где он застрял? Если он нагнал тех мужчин и сдал их в полицию, он бы уже добрался сюда, верно? Если только он всё ещё их не выслеживает. Или… Я отогнал эту мысль, прежде чем она сумела сформироваться. Лиам не даст себя в обиду. И не оставит меня одного. Он обещал, что приедет сюда, и я не мог подвергать это сомнению.

А до того момента моей задачей был поиск ответов.

Глава 6
Анна

Ранним утром следующего дня я едва успела принять душ и одеться, когда в дверь моей комнаты постучали. Солнце только взошло, и вот вам одно из главных неудобств жизни в «Рэйвенфолле»: суббота – единственный день, когда у меня нет никаких дел по хозяйству, не считая помощи гостям, если потребуется, и я могла поспать подольше. Хотя вскоре к ней подтянется воскресенье, раз тётя Элейн вернулась, а следом за ней должен приехать дядя Рой.

Чувствуя, как свитер становится влажным под непросушенными волосами, я открыла дверь и увидела Колина. На нём были тёмные джинсы и чёрная фланелевая рубашка. Рядом с ним сидел Макс.

Вчера вечером Колин был подавлен и молчалив и ушёл спать, не пожелав никому спокойной ночи, и я бы не удивилась, если бы он больше не захотел со мной общаться. На него свалилась куча всего, а я сделала только хуже. Вспоминая, сколько бестактностей я ему наговорила, я поклялась себе, что сегодня такого не повторится.

Колин взглянул на кота:

– Я вчера запер дверь, но утром обнаружил его на своей подушке.

– Он настойчив.

– Он… бармаглот? – с ноткой неуверенности произнёс Колин.

– Ты запомнил, – улыбнулась. – Бабушка говорит, они жутко древние, как сама Завеса, и возможно, их и создали для того, чтобы её охранять и помогать поддерживать баланс между жизнью и смертью. Поэтому Макс помогает духам перейти на другую сторону. Он и сам в каком-то смысле дух!

Лицо Колина прояснилось.

– Ты уже упоминала Завесу. Что это такое?

Вернувшись в комнату, я взяла висящее на спинке стула полотенце и стала отжимать волосы.

– Это то, что отделяет наш мир от Потустороннего, где обитают духи. «Рэйвенфолл» находится в слабой точке Завесы, поэтому для всего паранормального здесь как мёдом намазано.

– Как вал, – сказал он. И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил: – Это такие защитные укрепления вокруг замка. – Он махнул рукой, обозначая дом. – Как это место.

Дом довольно заворчал.

Колин обвёл взглядом мою комнату, задержавшись на коллекции подставок для благовоний (моя любимая – в виде обвивающего замок дракона) и постерах фильмов, которые я никогда не видела. Дом ненавидел любую технику, да и у меня не было времени на просмотр телевизора, но мне всегда нравились постеры. Я тренировалась по ним в рисовании, о чём свидетельствовало множество лежащих под ними листов бумаги.

Колин внезапно погрустнел, но прежде чем я успела спросить, в чём дело, он меня опередил:

– Почему ты не в школе? Сегодня пятница.

– Я на домашнем обучении. – Я пробовала ходить в обычную школу в третьем классе, но продержалась всего месяц, прослыв «психичкой».

Не моя вина, что у них в столовой привидения.

– Я тоже, – сказал он. – Вроде как. Мы жили в Калифорнии, пока родителей не включили в программу защиты свидетелей и нам не пришлось постоянно переезжать. Они старались… – Не договорив, он устремил невидящий взгляд в пустоту. Со смерти его родителей прошли считаные дни, и я не представляю, каково ему сейчас.

– Программа защиты свидетелей? – спросила я. – Из-за чего?

– Это я и собираюсь выяснить. Думаю, это связано с теми, кто их убил. Я не хочу сидеть без дела, пока брат не приедет. Я хочу узнать как можно больше о тех людях.

Пульс у меня возбуждённо ускорился, и я бросила полотенце на спинку стула, игнорируя недовольный скрип дома.

– Ладно, тогда давай по порядку. Твоя мама сказала вчера, что «они идут», то есть речь о минимум двоих. В моём видении убийц тоже было двое. А на самом деле?

Колин прислонился к косяку, не обращая внимания на трущегося о его ноги Макса.

– Да, двое мужчин.

– Ты что-нибудь о них помнишь? Потому что мне не удалось их разглядеть.

– Я… – Он задумчиво сдвинул брови. – Я вроде как помню того, кто на меня бросился, но второй, который… ну, ты знаешь, что он сделал. Самое странное то, что я смотрел прямо на него, но совершенно не помню его лица.

– Действительно странно, – нахмурилась я. – Единственное, что меня зацепило, так это что тот мужчина, чьими глазами я всё это наблюдала, вроде как подчинялся тому, второму. Думаю, он на него работает.

– Ему очень не понравилось, когда Лиам ранил второго, так что это похоже на правду, – согласился Колин. – Я хорошо запомнил, что на нём была форма с логотипом вот здесь, – он похлопал себя по груди.

Я выкопала из-под одеяла альбом для рисования:

– Можешь описать?

– Он был в виде круга или диска. – Он уставился в пространство, вспоминая. – И через него проходила надпись – она начиналась с «До» и заканчивалась на «о». – Я нарисовала круг, написала с одной стороны «До», с другой – «о». – И ещё он был весь покрыт короткими штрихами. Как рисуют дождь.

Я добавила их, изобразив нечто вроде конфетти, и показала ему. Его глаза засверкали.

– Да, очень похоже! Жаль, я не разобрал всю надпись.

– Можем поискать в Интернете, – сказала я, зардевшись от его похвалы. – Как только у меня волосы высохнут… Что?

Он недоумённо моргнул.

– Волосы?

Я указала себе на голову:

– Первое правило обладателя кудрей: ни шагу за дверь с мокрой головой. Иначе причёска «я упала с сеновала» покажется тебе цветочками.

Он поморщился от моей шутки.

– Ладно, – смирилась я, надевая коричневые тёплые носки с тыквами. – Но только потому, что ты нравишься Максу.

Однако стоило мне выйти вслед за ним в коридор, как снизу донёсся зов Норы:

– Анна? Анна, дела сами себя делать не будут!

Я насупилась. По всей видимости, прибытие Колина и импровизированное призрачное нашествие были для неё недостаточными причинами, чтобы освободить меня от бесконечного списка обязанностей по хозяйству. С другой стороны, Нора наверняка и глазом не моргнёт, даже если дом перевернётся на крышу и станцует джигу.

Макс покосился на меня и пулей умчался прочь, чтобы его тоже не припахали работать.

Вырвав из альбома страницу с рисунком, я протянула её Колину:

– Можешь сесть за компьютер в папином кабинете. А мне нужно сначала помочь по хозяйству.

Колин несколько секунд переводил взгляд с листа на меня и назад, что-то прикидывая.

– Я с тобой, – наконец решил он. – Потом вместе посмотрим.

Не дав ему шанса передумать, я сложила страницу и убрала в карман:

– Тогда идём!

Начали мы с поисков Роуз. Она обнаружилась в саду позади дома: на кованой скамейке с сиденьем из бледного дерева наполняла маленькие тканевые мешочки разными травами. Её эмпатические силы были уникальными в том смысле, что она могла считывать эмоции не только людей, но и цветов, деревьев и даже нашего дома, и именно поэтому она присматривала за растительностью на территории гостиницы. Что, на мой взгляд, нельзя было всерьёз считать обязанностью по хозяйству, потому что для неё это было в удовольствие.

Она приветливо махнула нам рукой ещё до того, как увидела, и не опустила руку, даже когда мы подошли, а повела ею перед Колином, будто ощупывала стену.

– Согласна, – сказала она.

Колин моргнул:

– С чем?

Роуз взяла со скамейки горсть ярко-фиолетовых лепестков:

– Моя сестра кажется всегда такой уверенной в себе, что заряжает этой уверенностью всех вокруг, но готова спорить, ты и не подозреваешь, что под этой маской скрываются оголённые нервы и куча страхов – верно я говорю, Анна?

Я вспыхнула:

– Мы пришли за мешочками, Роуз, а не за чтением эмоций.

– Не нужно стесняться беспокойства, – она чуть улыбнулась и наклонилась так, что лежащие у неё на коленях мешочки посыпались нам в подставленные руки. Я немедленно потащила Колина назад в дом, прежде чем Роуз скажет ещё что-нибудь, от чего мне захочется провалиться под землю.

– Роуз считывает чужие эмоции, – пояснила я для него. – И поэтому часто понимает человека лучше, чем он сам себя.

Мы с Карой часто заключали пари, пытаясь угадать, кто из посетителей Роуз уйдёт от неё в слезах. Когда человек сталкивается с подобным безоговорочным пониманием и принятием себя, с его души будто спадают кандалы, поэтому у Роуз так много постоянных клиентов.

– Зачем они? – спросил Колин, глядя на жёлто-зелёный мешочек.

– Для чар гламура, – ответила я, ведя его на второй этаж. – Мы кладём их в комнаты гостей, и если гости вдруг станут свидетелями чего-нибудь магического, чары заставят их думать, что они не увидели ничего сверхординарного. Конечно, если они сами не магические – тогда чары им не помеха! Или когда магия хочет, чтобы её увидели.

Мы принялись стучать в двери и менять мешочки в пустых комнатах. В преддверии Самайна наша гостиница всегда забита под завязку, и нам пришлось сбегать к Роуз за второй партией чар. Постояльцы прогуливались в саду, пили здесь чай за столиками и наблюдали за детьми, играющими в догонялки с Максом.

Когда мы вернулись в вестибюль, нас перехватил худой мужчина:

– Юная леди, в моей комнате протекает труба.

– Что вы сделали? – спросила я.

– Простите? – выпрямился он.

– Что бы вы ни сделали, извинитесь перед домом. Это единственный выход.

Я протиснулась мимо него. Колин озадаченно посмотрел на меня:

– А если он не извинится?

Я пожала плечами:

– Чтобы так разозлить дом, нужно было с немалой силой стукнуть по стене кулаком. Ему ещё повезло, что он просто не провалился сквозь пол.

– Доброе утро, Анна, – поздоровался открывший нам дверь мистер Андраде, невысокий сальвадорец с добродушными морщинками вокруг глаз и у рта. Они с женой завсегдатаи «Рэйвенфолла» каждый Самайн, хотя жили в центре города в квартире над семейным приютом для животных. Мистер Андраде был экстрасенсом, а его жена – перевёртышем из Ирландии, и ближе к празднику они предпочитали держаться рядом с гостиницей.

– Простите, мистер Андраде. – Я показала ему зачарованный мешочек в качестве объяснения. – Забыла, что это ваша комната.

Мистер Андраде кивнул на дверь напротив:

– Нужно положить один нашей соседке. Я слышал утром, как она рассказывала кому-то по телефону, что ей приснился фантастический сон о чернильно-чёрной лошади с гривой из змей. – Он смущённо улыбнулся. – Боюсь, моей жене в полночь приспичило пуститься вскачь.

Я отсалютовала ему мешочком:

– Будет сделано.

Дверь закрылась, и Колин повернулся ко мне:

– Как вам удаётся всё это скрывать?

– Люди, владеющие магией, обычно очень осторожны, поэтому подобного рода ситуации довольно редки, – ответила я, стуча по створке напротив. Ответа не последовало, и дом впустил нас внутрь. – А даже если кто-то что-то этакое и увидит, этому найдётся какое-нибудь рациональное объяснение. Гораздо проще, чем поверить в привидения и монстров.

Колин нашёл старый мешочек за цветочным горшком и заменил его на новый.

– То есть проблем у вас особо-то и не бывает?

Я помотала головой:

– Если гламур на кого-то не действует и этот человек не стремится во что бы то ни стало найти всему логическое объяснение, обычно это означает, что он готов принять существование магии. Так что да.

Покончив с заменой мешочков, мы приступили к следующим заданиям: одним гостям объясняли, как добраться до города, какой ресторан выбрать и в какие магазины заглянуть, других провожали до гостиных к моей маме или тёте Элейн, а третьим помогали с заселением. Мы также протёрли стол от рассыпавшейся пыльцы фей и прогнали из сада не в меру ворчливого гнома. Дом тем временем занимался мелочёвкой: наводил порядок, менял постельное бельё и доставлял в комнаты багаж.

К тому моменту как солнце разогнало остатки утреннего тумана, мы пришли на кухню и начали помогать Норе носить еду в столовую для позднего завтрака, который мы устраивали по пятницам. Тётя Элейн, Роуз и Кара тоже подключились, потому что еды на фуршеты всегда готовилось много и втроём мы бы точно не справились. Конечно, дом бы прекрасно отнёс всё сам, но не так-то просто всем объяснить парящие в воздухе тарелки с яичницей и жареным беконом.

Сметя завтрак, я схватила Колина за руку и потащила за собой по боковому коридору, пока Нора не подкинула нам ещё работы. Отпустила я его, лишь когда мы зашли в папин кабинет. Это была тёмная уютная комната с камином из белого камня и переходящими в сводчатый потолок стенами, обитыми панелями из тёмного дерева и заставленными шкафами со всякой всячиной, что делало её похожей на соединение университетской библиотеки с логовом сороки.

– Мой папа – охотник за реликвиями, – напомнила я восхищённо озирающемуся Колину. – Он ищет магические артефакты. Некоторые привозит домой, хотя большинство в итоге оказываются вовсе не магическими. А ещё он любит возиться со всякими механизмами.

Я вдохнула полной грудью воздух, пахнущий древесиной – этот запах всегда ассоциировался у меня с папой, которого уже несколько месяцев не было дома. В своих экспедициях он колесит по всему миру, и почти всегда на них уходит много времени, но легче от этого не становится. Я рассеянно провела пальцами по надписи на своей футболке – «Шалом там же, где сердце» – одной из многих, которые он привёз мне за годы странствий, и надевая их, я всегда чувствую себя ближе к нему.