Текст книги "Отель Хартвуд. Настоящий дом"

4
Положа лапу на сердце

На следующее утро, держа в лапке саквояж, Мона с тяжёлым сердцем спускалась вместе с Тилли в коридор, ведущий к кухне. Пришло время уходить. Время возвращаться в лес и приниматься за поиски нового дома.

Тилли, со своей стороны, казалась очень даже довольной и болтала без умолку:

– Я здесь уже много лет. Это был мой пятый фестиваль Желудей. Слава небесам, в этом году скунсы не прибыли. Они как-то приходили, и вот это было действительно плохо. Лорд Мылбери никак не запомнит, что следует оставлять вонючую жидкость дома, хотя мистер Хартвуд столько раз ему об этом напоминал.

– Скунсы здесь останавливаются? – спросила Мона.

– Ох, мамочки, ещё бы. Они прибывают каждый год на годовщину свадьбы. Я всегда особым образом готовлю для них номер. Но это произойдёт не раньше, чем через несколько недель. До того нужно приготовить номера для белок. У них большая конференция на тему лучших методов хранения орехов. Поскольку я сама белка, только я могу так говорить: они – настоящая головная боль. Веселятся всю ночь напролет.

– О-о-о, – протянула Мона.

– Впрочем, тебя это, конечно, не касается.

Они дошагали до кухни. Большой стол был накрыт: на нём стояли миски с семенами и мёдом и тарелки с жареным чертополохом.

За столом сидели мисс Колючклз и Жиль, а ещё животные, которых Мона до того не видела, и даже одна птица – дятел. Во главе стола восседал мистер Хартвуд.

– Вечеринка весела, отгремела и прошла, – проговорил мистер Хартвуд, поднимая стакан. – Всем спасибо, отличные дела.

У Моны не было стакана, чтобы ответить на тост, – она даже не знала, что ей разрешат остаться на завтрак. В конце концов, мистер Хартвуд предложил лишь одну ночёвку и ужин. Мышка не думала, что завтрак тоже входит в этот договор, пусть даже кексы с семечками выглядели румяными и маслянистыми и весьма заманчиво пахли. А ещё они казались подозрительно знакомыми. Не лакомилась ли Мона такими давным-давно?

– Ты разве не позавтракаешь, голубушка? – вывела её из раздумий мисс Колючклз. – Попробуй-ка кекс. Рецепт мой собственный, особый.

Мона покачала головой:

– Наверное, мне пора идти…

– И правда, – заявила Тилли, втискиваясь между двумя кроликами.

– Но должна же ты поесть! – возразила мисс Колючклз. – Особенно если вперёди долгий путь. Где твой дом, голубушка?

– Мой дом смыло дождём, – сказала Мона.

Дикобразиха наморщила лоб:

– О боже! А где твоя семья?

– У меня её нет, – тихо ответила Мона.

– О, дорогая! Тилли, ты слышала?

Тилли опять распушила хвост.

– Сильная была гроза, – прокомментировал один из кроликов. – Хорошо то, что она закончилась, и гости могут разойтись. Только представьте, если бы они все здесь застряли… это была бы катастрофа! У нас и так всё забито!

– Хмм, – протянул мистер Хартвуд, устремив пристальный взгляд на Мону. – Действительно, сейчас самый сезон. А персонала не хватает… особенно пока миссис Торгинс не хватает здоровья. Если, положа лапу на сердце, вы обязуетесь посвятить себя работе в нашем отеле всецело, то можете жить у нас до самой зимы смело. Само собой, вы будете получать зарплату в папоротлесских фартингах.

Мона не поверила ушам.

Тилли тоже выглядела весьма удивлённой.

– Так что же, мисс мышь? – вопросил мистер Хартвуд. – Что скажете?

– О да! – воскликнула Мона. – То есть я обязуюсь. – И она положила лапку на сердце.

Мистер Хартвуд кивнул:

– Хорошо. А теперь присядьте. В конце концов, кто хорошо ест, тот хорошо работает.

– Да, сэр!

И вот так, оставив саквояж у двери (после еды она вернёт его в комнату Тилли), Мона нашла себе местечко за столом между мисс Колючклз и Жилем. На деле это была даже половинка местечка – слишком маленькая для большинства животных, – но для Моны она оказалась в самый раз.

5
Тилли устраивает экскурсию

– Уф, нанять тебя, не получив одобрения миссис Торгинс! Ей это не понравится, – бормотала Тилли после завтрака, неохотно ведя Мону осмотреться.

– Кто такая миссис Торгинс? – спросила Мона, чей животик был доверху наполнен восхитительными кексами.

– Экономка. Я тебе уже говорила. Она болеет, ты забыла? Слушай лучше! Здесь тебе придётся запомнить уйму всяких вещей. Моя мать всегда говорила, что мозги у мышей как швейцарский сыр – совершенно дырявые.

– Но… – начала было Мона.

Она была так счастлива, но сейчас у неё засосало под ложечкой. Она же знала, что Тилли говорит неправду.

– Но – зерно! Просто постарайся схватывать всё на лету, окей? – Тилли указала на закрытую дверь в другом конце коридора, напротив кухни: – Это кабинет миссис Торгинс. После завтрака нужно первым делом заходить к ней. Она даёт список гостей, которые выписываются, и гостей, которые въезжают, а также тех, у кого нужно навести порядок. Если гость выписывается рано, ты начинаешь уборку с его номера. Большинство прибывают днём. Номера должны быть готовы вовремя. Кровати застелены, сантехника начищена до блеска, принадлежности для ванной – в ванной, а на подушках – гостинцы.

Мона кивала, жалея, что у неё нет блокнота, куда можно было бы всё записать.

– Давно ли болеет миссис Торгинс? – спросила она.

– С конца лета, – ответила Тилли. – Сезон выдался нервным. Сначала Клубничный фестиваль отменили, потому что сезон клубники начался слишком рано, а потом мы не могли провести фестиваль Ежевики, поскольку сезон ежевики не начался вообще: было чересчур сухо.

Хотя на самом деле летом ещё никогда не было нормального фестиваля, если верить миссис Торгинс, – а она здесь с самого открытия «Хартвуда». И ещё эти лягушки!

– А что с лягушками?

– Они нарочно засорили слив у себя в номере, и мы с миссис Торгинс полдня пытались пробить этот засор. Промокли с головы до хвоста, вот она и простудилась. Хотя я вот – нет, – Тилли ткнула пальцем в дверь кабинета экономки: – Гляди, она вывесила моё расписание.

На двери висел листок бумаги, и на нём было что-то написано. Тилли сняла его и показала Моне.

• Комплексный завтрак в номер № 2 на ветке.

• Комплексный завтрак в номер № 10 на веточке.

• Чашка горячего мёда в номер № 6 на веточке.

• Дополнительное мыло в номер № 3 у корня.

– Это номер кабанов, никаких сомнений, – с видом знатока сообщила Тилли. – Они любят намылиться как следует.

После обслуживания номеров шёл список тех, кто выезжал из отеля, – на полстраницы. Но новых гостей было всего двое.

– Все, кто прибыл на фестиваль, съезжают, так что денёк будет насыщенный, – сказала Тилли, складывая листок и засовывая в карман передника. – И тебе лучше меня не задерживать. Идём, я должна ещё кучу всего тебе показать. У нас всего час.

Белка указала на ещё одну дверцу в коридоре, раскрытую настежь:

– Здесь прачечная, где стирают и сортируют постельное бельё и полотенца, и отсюда же мы их забираем. Гости также могут сдать в стирку свою одежду.

Мона заглянула внутрь. Влажные простыни свисали с сушилок, и вся комната пахла мылом. Здесь стояли чаны с кипятком и разномастные корзины со всевозможными постельными принадлежностями. Два кролика, которых она видела за завтраком, уже крошили листья в одну из корзин. Они помахали Тилли.

Тилли помахала в ответ, а потом сказала Моне:

– Разные постояльцы предпочитают разные постели. Кролики любят сушёную траву или дубовые опилки. Белки любят листья и прутики. Птицам нравятся гнёздышки из мха, а кротам – земля и немного листочков. У некоторых гостей – особые запросы. А вон там лежат сумки, они нужны, чтобы переносить постели. – Тилли качнула лапой в сторону больших тюков, которые свисали с крюков на стене. – Просто наполняешь их тем, что нужно. – Белка дошла до лестницы и указала вниз: – Дверь к корням – на этаж ниже. Там находятся номера для кроликов, кротов, полёвок, землероек и сусликов. Ниже – сьюты, то есть особенно уютные номера для спячки и кладовки для еды, а ещё ниже – квартира мистера Хартвуда.

Но сама Тилли зашагала не вниз, а вверх. Мона поспешила за ней.

В лобби стоял за стойкой Жиль, склонившись над какими-то бумагами. Он кивнул Моне и Тилли, а затем вернулся к работе.

Тилли указала на камин:

– Мы не разжигаем его до фестиваля Первого снега.

– Что это за фестиваль? – спросила Мона, но Тилли не ответила.

Вместо этого белка мотнула головой на табличку, гласившую:

МЫ ЖИВЁМ ПО ПРАВИЛУ

«ЗАЩИЩАЙ И УВАЖАЙ»,

А НЕ «КЛЫКИ И КОГТИ»

– Все, кто останавливается в отеле «Хартвуд», должны соблюдать это правило. Мистер Хартвуд уделяет особое внимание тому, чтобы все гости выполняли предписания. Такие, как правило шестиногих. Они такие маленькие – всем постоянно приходится смотреть, куда ставишь лапу.

– Что за правило шестиногих? – не поняла Мона.

Тилли снова не ответила. Она завернула за угол и показала Моне столовую («только для гостей»), расположенную рядом с бальным залом, а потом поспешила на второй этаж.

Этот этаж предназначался для всевозможных развлечений. Тут располагались игровая комната, библиотека и салон. Дальше – номера. Комнаты в стволе были предназначены для животных покрупнее вроде скунсов, ежей и барсуков. («Но ни одного барсука, кроме мистера Хартвуда, у нас здесь ещё не было».) Номера в ветках – для белок, бурундуков и других мелких зверушек. («Наши самые частые гости».) Номера на веточках повыше были отданы птицам. («И опоссумам. Они любят балконы с видом».)

А дальше, у самой верхушки, располагались самые большие и дорогие номера: сьют для молодожёнов и пентхаус.

– О, должно быть, так приятно поспать в одной из этих красивых комнат, – пробормотала Мона.

– Не глупи! – воскликнула Тилли. – Персонал никогда не ночует в номерах. Мы спим только внизу.

– Я просто замечталась… – начала Мона.

Тилли огрызнулась:

– Не отставай. Я должна показать тебе ещё одно место.

Наконец они очутились на самом верху лестницы.

– Это балкон для наблюдения за звёздами, – сказала Тилли. – Он особенно популярен по ночам.

Мона прошла за белкой и ступила на балкон, выстроенный на самом кончике гигантской ветви, с деревянными перилами по всей окружности. Балкон был заставлен столиками, стульями и диванами, и с него открывался самый фантастический вид в жизни Моны.

– Давай. – Тилли села в одно из кресел: – Оглядись.

Мышка прислонилась к перилам, стараясь не повредить висевший на них бинокль, и посмотрела вокруг.

Вокруг простиралось голубое небо, и под ним покачивались верхушки деревьев – море зелёного, оранжевого и красного. Вдалеке виднелось золотистое солнце.

– О! – выдохнула Мона.

Мышка не бывала на такой высоте ни разу за всю жизнь. Она чувствовала себя птицей.

А на балконе присутствовала и птица.

Это была прекрасная ласточка с глянцево-синим оперением и сверкающей белой грудкой. Будучи по размеру примерно такой, как «Синеспинные певуны на бис», она тем не менее казалась куда меньше. Одно из крыльев ласточки было перевязано, и птица вглядывалась в даль – туда, где светило солнце. По её клюву скатилась капелька воды – или это была слеза?

– Вы… вы в порядке? – спросила Мона.

Ласточка повернула голову. В глазах птицы стояли слёзы. Она и правда плакала.

– Что вы сказали? – переспросила она тихим печальным голосом.

– О, ничего. Прошу прощения за беспокойство, мисс Кибела. – Тилли внезапно оказалась рядом и прошептала сквозь стиснутые зубы: – Мона, а ну пойдём!

– Тебе не положено говорить с гостями! – рявкнула Тилли, едва они оказались на лестнице и зашагали вниз. – Это тоже правило. И оно работает во всех случаях, кроме тех, когда гость сам к тебе обращается. Я думала, уж это-то ты знаешь.

– Но она плакала…

– А теперь ты ещё и оправдываешься! – фыркнула Тилли.

Но продолжить ей не удалось. Помешало фырканье, которое оказалось куда громче её собственного. На лестницу выбралась, пыхтя и одновременно сморкаясь, круглая серая ежиха с носовым платком в одной лапе и тростью в другой.

– О, Тилли, вот ты где! Чем ты занята?

– Не сердитесь на меня, мэм, – сказала Тилли. – Это Мона. Она – новая горничная, которую нанял мистер Хартвуд. Он велел всё ей показать.

– Новая горничная? – Моргнув, озадаченная миссис Торгинс уставилась на Мону, а потом взорвалась громовым чихом. – С тобой я разберусь позже, – сказала она мышке. – Пока на это нет времени. Лорд и леди Мылбери прибывают. Точнее, уже прибыли!

6
Всё для скунсов

– Скунсы? – вскричала Тилли. – Но ведь их ждали только через несколько недель!

– Да, скунсы, но, пожалуйста, зови их Мылбери, Тилли, – сурово велела миссис Торгинс.

– Извините, мэм, – сказала Тилли.

– Они решили прибыть пораньше, – продолжала миссис Торгинс, – не знаю, по какой причине. Но, пока мы тут с тобой разговариваем, они стоят в лобби. Их встречает мистер Хартвуд. Гости фестиваля ещё в отеле, и он крайне озабочен из-за запаха. Ты же знаешь лорда Мылбери. Его так легко вывести из себя… А мистер Хартвуд просто не хочет, чтобы лорд брызгался. Если он брызнет… Ну, ты ведь знаешь, сколько времени понадобилось, чтобы избавиться от этого запаха в прошлый раз. К счастью, никто не жаловался, но могли поползти слухи… – Экономка тяжело вздохнула: – Не уверена, что лекция мистера Хартвуда чем-то особенно поможет. Но это не наша проблема. Ты должна сейчас же подготовить сьют для молодожёнов. Мылбери планируют позавтракать в столовой и въехать в номер уже в полдень.

– Тогда у нас ещё много времени, – пискнула Мона и немедленно пожалела об этом.

– Возможно, это действительно было бы так, если бы дело касалось обычного гостевого номера, но мы говорим о Мылбери! – воскликнула миссис Торгинс и, словно подчёркивая важность своего заявления, снова чихнула.

Тилли кивнула и ухмыльнулась, глядя на Мону.

– Вот список, – сказала миссис Торгинс, вручая Тилли лист бумаги.

Моне пришлось встать на цыпочки, чтобы разглядеть список.

Он гласил:

ОСОБЫЕ ТРЕБОВАНИЯ:

– Простыни в чёрно-белую полоску

– Маринованные грибы

– Цветущий лизихитон (он же скунсова капуста)

– Бигуди для леди Мылбери

– Пресс для разглаживания галстуков для лорда Мылбери

– Бинокль

– Бинокля раньше не было, – заметила Тилли.

– Зачем он им? – спросила Мона.

Тилли закатила глаза:

– Не нашего ума дело.

– На балконе для наблюдения за звёздами есть несколько лишних, – проговорила миссис Торгинс. – Мисс Колючклз возьмёт на себя грибы. А я позабочусь об утреннем обслуживании номера. Живей, шустрей! – поторопила она. – И никаких ошибок. Ты знаешь, какие Мылбери дотошные.

– Не волнуйтесь, – успокоила Тилли ежиху, и та неуклюже зашагала вниз по ступенькам. – Я обо всём позабочусь. – Белка обернулась к Моне: – Идём. Нужно взять принадлежности. Ты слышала, что сказала миссис Торгинс: никаких ошибок.

Хотя Тилли не произнесла этого, Мона поняла, что белка имеет в виду её. Так что, когда она спускалась по лестнице, а потом шла в один из красивейших номеров отеля с принадлежностями для уборки (те, что побольше, несла Тилли, а те, что поменьше, Мона), её нос нервно дёргался.

Сьют для молодожёнов, с балконом на изогнутой ветке и кроватью в форме сердца, был прекрасен.

– Перина набита камышовым пухом, – объяснила Талли. – Это лучшая постель в отеле. Но даже не думай о том, чтобы на неё прилечь.

Ванна была выдолблена в капе – наросте, какие бывают на стволах деревьев, – а из изогнутых прутиков был сделан стол. В углу комнаты стояла огромная сосновая шишка, украшенная свечами, а на стенах висели картины, изображавшие счастливые пары животных. Здесь была даже парочка мышей!

Мона не могла удержаться и уставилась на них. Ей обычно не доводилось проводить много времени в компании себе подобных.

– Так как ты потеряла своих? – спросила Тилли, указав лапкой на картину.

– Что потеряла? – не поняла Мона.

– Своих родных…

– О, – произнесла Мона. – Это было давно. Я их толком и не помню. Хотя очень хотела бы. А как у тебя с семьёй?

– Не твоя забота, – быстро ответила Тилли. – А вот пол подмести – твоя. Я буду менять постельное бельё.

Белка вручила Моне маленькую корзину с принадлежностями для уборки и новый передник с карманами, который мышка тут же надела. Он был попроще, чем тот, что у Тилли, и всё равно великоват, но хотя бы не волочился по полу.

«Шурк, шурк, шурк». Мона подметала деревянный пол, не забыв забраться за ванну, стараясь не пропустить ни соринки и гадая, что так разозлило Тилли. Ведь белка сама первая спросила её о семье. Не Мона начала этот разговор.

Голос Тилли ворвался в её мысли:

– Что ты копаешься? Уф, дай-ка сюда. А ты поди достань лизихитон у мистера Торгинса.

– Это муж миссис Торгинс? – спросила Мона.

– Ясное дело, – ответила Тилли. – Он садовник. И хватит вопросов. Просто спустись в лобби и пройди по коридору мимо бального зала до задней двери. Не заблудишься.

Мона не была в этом так уверена, но Тилли отобрала у неё метлу и прибавила:

– Поживей!

Так что Мона спустилась по ступенькам, прошла мимо лобби и бального зала. Как и сказала Тилли, коридор тянулся дальше и заканчивался большой дверью. Дверная ручка оказалась высоко над головой Моны. Но тут она увидела дверцу поменьше, прорезанную в большой. «Видимо, это для таких маленьких гостей, как я», – подумала мышка, открывая дверцу.

На улице солнце уже не выглядывало из-за деревьев, а гордо шествовало по небу, хотя воздух ещё оставался прохладным. После сильного дождя пахло свежестью.

Перед Моной раскинулся просторный двор, с трёх сторон окружённый стеной ежевичника. В одном углу высилась куча листьев, скорее всего, их сгребли недавно. Двор был чисто подметён, и здесь стояли несколько стульев из веточек – наверняка для гостей.

Справа в стене ежевичника были ворота с надписью, гласившей «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Мона направилась к ним. Она толкнула створки и шагнула в сад.

С одной стороны ворот между узловатых корней струился ручеёк. «Может быть, это продолжение того ручья, который принёс меня к отелю», – подумала Мона. Воды здесь было много, и неудивительно, что дерево выросло таким высоким. А ещё она помогла разбить огород.

Здесь росли и земляника, и черника, и папоротник. У лежащего на земле бревна раскинулся пышный куст крыжовника. Лук и артишоки соседствовали на одной грядке, а на тенистой клумбе сгрудились разные грибы удивительной красоты. Ещё в саду можно было увидеть клевер, одуванчики и съедобные травы: шнитт-лук, орегано и ещё одно растение, чей свежий и сладкий запах перебивал все остальные, – мята.

Мона набрала полную грудь аромата.

– Как чудесно! – вздохнула она.

Грузный ёж с парой острых, как клыки, ножниц высунул голову из-за растений:

– И правда!

Изумлённая Мона отпрыгнула:

– Ой!

– Не тревожьтесь, – успокоил её ёж. – Я мистер Торгинс, садовник. А вы… Погодите-ка, я, помню, видел вас утром. Вы – новая горничная.

Мона кивнула.

– И явно неравнодушная к мяте. О, только не беспокойтесь. Я сам люблю это растение, но кое-кто из гостей жалуется, что мята так сильно пахнет, что перебивает все остальные в саду, так что приходится её подрезать. Вот, не хочешь взять немного? – И он протянул мышке веточку.

Мона улыбнулась и положила мяту в один из карманов передника.

– Можешь взять ещё, если хочешь, – предложил ёж.

– Спасибо. Может быть, попозже, – сказала Мона. – А сейчас мне нужен цветок скунсовой капусты.

– Для Мылбери, я так полагаю?

– Откуда вы знаете?

– Я выращиваю её специально для них. Мылбери любят, чтобы в номере стояли цветы, поскольку они напоминают о доме.

Мистер Торгинс повёл Мону к заболоченному участку земли у ручья.

– Не приближайся, – предупредил он. – Ты же не хочешь испачкать лапки… Вот он. – Садовник указал на растение, вымахавшее выше их с Моной голов. – Лизихитон.

Из центра растения поднимались несколько побегов. И только на конце у одного – того, что поменьше, – распустился жёлтый цветок, похожий на огонёк свечи. Длиной он был почти с Мону.

– Скунсова капуста обычно не растёт осенью, но я всегда вывожу одно растение к этому времени. По моим расчётам оно должно зацвести только через несколько недель, но, к счастью, один цветок появился пораньше.

Мистер Торгинс, вооружённый ножницами, нырнул под листья. Щёлк! Стебель накренился.

Садовник поймал его и окликнул Мону:

– Возьмись покрепче. Я помогу тебе донести цветок до дверей. Не стоит волочь его по грязи.

Мона сделала всё как просили. Цветок был тяжёлый, но ей удалось уберечь его от грязи. Когда они дошли до двери, мистер Торгинс выпустил стебель из лап и спросил:

– Справишься дальше сама?

Мона кивнула:

– Думаю, да.

– Лучше поспеши, – напутствовал мистер Торгинс. – Не стоит заставлять Тилли ждать. Но и шпынять себя не позволяй. Ей многое пришлось пережить, но это её не оправдывает.

Удивлённая Мона снова кивнула.

Тогда мистер Торгинс подмигнул и направился обратно в сад.

Осторожно держа стебель, Мона потащила цветок по коридору в лобби. Двое гостей-бурозубок, которые болтали у камина, вытаращили глаза, когда она обогнула диван и проволокла лизихитон на лестницу. Ступеньки были самой сложной частью, и Мона старалась шагать медленно, чтобы не повредить цветок. Когда она добралась до сьюта молодожёнов, все четыре её лапы ныли.

Номер сверкал чистотой. Бигуди лежали на столе рядом с банкой маринованных грибов, а пресс для галстука – в корзинке на свежезастеленной кровати. Бинокль свисал с крючка на балконной двери.

– Прислони цветок к шишке, – скомандовала Тилли.

Пока Мона силилась справиться с этой задачей, Тилли продолжала:

– А потом нужно отдраить ванну. Это всё, что осталось сделать. А я пойду вниз обедать. Свою долю работы я выполнила. Не моя вина, что ты такая копуша.

«Но я ведь должна была принести цветок. Это ты меня попросила», – подумала Мона. Она вспомнила слова мистера Торгинса о том, что она не должна позволять Тилли распоряжаться направо и налево. Но эти мысли мышка оставила при себе. Ей не хотелось рисковать и злить Тилли ещё больше.

Так что Мона подобрала щётку, а Тилли промаршировала к выходу, напоследок обмахнув дверную раму от пыли своим пушистым хвостом.

– И кстати, – добавила она, – они с минуты на минуту будут здесь.

С этими словами Тилли удалилась, оставив Мону наедине с ванной. С минуты на минуту? Как же всё успеть? Мышка раньше не чистила никаких ванн. Если бы чистила, то знала бы, что необязательно скрести ванну снаружи, – а она занялась именно этим. И едва-едва успела залезть внутрь, использовав корзинку с чистящими принадлежностями, чтобы перебраться через край, и начала оттирать краны, когда дверь отворилась. Сперва она подумала, что это снова Тилли, но мгновение спустя убедилась в обратном.

– Ну всё, всё, мой маленький душистик. Нет нужды так беспокоиться. Мы наконец на месте, и можно расслабиться.

Мона съёжилась, пригнув голову, и её усы затрепетали.

Это были скунсы!