Текст книги "Загадка исчезнувшей пумы"

3
В поисках улик

К вечеру над зоопарком сгустились тучи уныния. Даже животные чувствовали, что на карту поставлено их будущее. Обычно вечерняя кормёжка напоминала праздник: все в нетерпении подпрыгивали, топали и хлопали, предвкушая ужин. Но сегодня питомцы ждали молча и терпеливо.

Мама прочёсывала ближнюю рощу. Я не видела её такой расстроенной с того дня, когда ушёл папа. При одном воспоминании о том, как она целую неделю не вставала с постели, я до боли стиснула зубы. Я приносила ей чай с крекерами и стояла на пороге спальни, глядя, как она рыдает без конца. Как будто она ушла в себя, а остальной мир перестал существовать.

– Прошу, прошу, прошу, верните её, – умоляла я. Потом на цыпочках подобралась к кровати и взяла её за руку. – Я люблю тебя, мамочка, – прошептала я. Однако она лишь молча смотрела на меня влажными глазами. И я не хотела, чтобы это случилось снова. Значит, это мне предстоит найти Аполлона и спасти наш зоопарк.

От изжоги ужасно захотелось кашлять. Котёнок ещё маленький, он не выживет один. Слёзы жгли глаза. Я задержала дыхание и вонзила ногти в ладони. Если я снова разревусь, то уже не смогу остановиться. Или я найду Аполлона, или он умрёт. А если Охрана животных узнает, что он сбежал, нас закроют. И тогда всё пропало. Я должна его найти, просто должна. Стиснув руки в кулаки, я металась взад-вперёд по амбару. Соберись! Пусти в ход свои несравненные мозги!

Ладно. Я принялась перебирать в мыслях все варианты. Его похитили. Это было хуже всего. Или Хрустик мог взять его к себе в спальню, а он спрятался в ванной. Или Хрустик не запер клетку, и он выскочил. Он вышел из своей клетки и пошёл навестить друзей. А мне надо просто ещё раз проверить все клетки… и тогда я его найду.

У каждого из наших зверей было своё отдельное место. Кто-то, вроде верблюда и пони, находился в деревянном стойле. Но другие – те, кто умел прыгать или лазать, как котёнок и шимпанзе, – сидели в металлических клетках. У всех имелись отдельные домики внутри и снаружи, чтобы, даже если в выходные шёл дождь (а наш контактный зоопарк открывался только по выходным), нам не приходилось отказывать посетителям.

Я вернулась и обшарила все до единой клетки, стойла и загоны внутри амбара и снаружи. Я обходила их снова и снова, но Аполлона нигде не было.

С особым усердием я проверила обиталище Плевалки. Аполлон с Плевалкой были очень дружны – довольно странно, если учесть, что у Плевалки аллергия на кошек. Вы когда-нибудь видели, как чихает верблюд? Ничего хорошего. И теперь, когда потерялся его дорогой лев, верблюд погрустнел и отказался есть.

После тщательного обыска в доме и особенно строгой проверки спальни Хрустика я ещё раз обошла вокруг амбара. Я обыскала всё снаружи и внутри – и сдалась. Я плюхнулась рядом с Хрустиком на скамейку перед опустевшей клеткой Аполлона. Я просто не представляла, что теперь делать. Я обыскала всё, что могла. Я упёрлась локтями в колени и обхватила ладонями подбородок.

– А ты почему не ищешь Аполлона? – вдруг спросила я. – Разве ты за него не боишься?

– Я опрашивал свидетелей, – безмятежно улыбнулся Хрустик. – Плевалка знает, где он.

Ага, конечно. Я так устала, что даже не смогла возразить. Нехотя я следила за тем, как животные поглощают свой ужин, и мечтала о том, чтобы Аполлон вылез наконец из своего укрытия. Чуи смаковал банан, нахлобучив кожуру себе на голову. Морфей дремал над охапкой сена. Черепаха Йода ухватил листок латука и, когда втянул голову в панцирь, стал похож на экзотическое растение. Дарт Вейдер на своём насесте глядел орлом (которым он и был)[3]3
  Йода, Дарт Вейдер – персонажи киноэпопеи «Звёздные войны».


[Закрыть].

Догадываетесь, кому из животных клички дал Хрустик, а кому мама? Она говорит:

– У древних греков был Олимп, а у нас – «Звёздные войны».

Обычно Дарту Вейдеру приходится караулить свою миску с сырым мясом, чтобы его не слопал Аполлон. Но сегодня орлу можно было не беспокоиться. Я снова смахнула слезу. Как удачно, что я всегда ношу запас платочков в кармане шпионской жилетки. Я вытащила платок и высморкалась.

Мама влетела в амбар и вскинула руки. Шкварки горелые! Глаза у неё покраснели, как будто она плакала.

– Я всё обыскала. – Она опустилась на скамью рядом со мной. – Куда он пропал? – Она спрятала лицо в ладонях. Я протянула ей платок.

У меня самой горело лицо, и глаза щипало от слёз. Я не знала, что делать. Я просто должна спасти Аполлона, или у мамы опять случится нервный срыв. Во всяком случае, бабушка так назвала состояние, в котором мама неделю не могла подняться с постели после того, как папа от нас ушёл. Нервный срыв. Я зажмурилась и глубоко вздохнула. Папу я уже потеряла. И я не хочу снова потерять маму.

Хрустик прав. Пора мне включить детективное мышление и взяться за расследование. Однако мысли по-прежнему скакали в беспорядке, и я снова принялась метаться по амбару, безуспешно обыскивая стойла и клетки. При этом я то и дело утиралась рукавом – только не показывать маме свои слёзы! На всякий случай я пересчитала животных: а вдруг пропал ещё кто-то? Нет, все находились на своих местах, и ни следа Аполлона.

Я распахнула тяжёлую амбарную дверь и выглянула наружу. Ограждение территории зоопарка выглядело целым, а ворота были заперты. На всякий случай я наскоро проверила загоны снаружи – все они были пустыми. Вернувшись в амбар, я уселась рядом с мамой и взяла её за руку. Её рука заметно дрожала. Я разжала пальцы. У меня перехватило дыхание. К горлу подступила тошнота. Я старательно вдыхала запахи мокрой шерсти, сена и опилок. Это помогло немного успокоиться.

«Соберись! – велела я себе. – Шпионы, детективы и журналисты не подвержены обморокам, тошноте или истерикам. Вместо этого они находят улики и пускают в дело мозги, чтобы раскрыть преступление». И я именно этим сейчас и займусь. Я включу в себе детектива и пущу в дело мозги, чтобы расследовать, что случилось с Аполлоном.

– Давайте сопоставим факты, – обратилась я сама к себе.

– Хорошая идея, – кивнул Хрустик.

– Когда и кто видел Аполлона в последний раз?

– Я проверяла животных в обед, сразу после операции, – сказала мама. – Примерно в двенадцать.

– Мы вернулись из школы около половины четвёртого, – я сверилась со своими шпионскими часами, – и обратили внимание, что его нет, часом позже. Дверца в его клетке была заперта. Значит, он не просто выбежал наружу. – Я ещё раз осмотрела пустую клетку. – Кто-то выпустил его, а потом запер клетку.

Я наклонилась и стала рассматривать песок с опилками перед входом в клетку Аполлона. Что-то блеснуло, как металл. Носком ботинка я разгребла песок и присела на корточки, разглядывая находку.

– Ого, тут что-то есть! – Я подняла заколку, захватив её специальной тряпочкой из запасов в моей шпионской жилетке, и положила на ладонь.

– Улика! – закричал Хрустик. – Чья она?

Явно не мамина. Она всегда ходит с короткой мальчишеской стрижкой и даже может сойти за симпатичного паренька, особенно в этом своём комбинезоне, из которого почти не вылезает (за исключением синего костюма для операционной в ветеринарной клинике).

– Не моя. – Я поднесла заколку к глазам. Большая и тугая, мне такую и даром не надо. – Я бы в жизни не нацепила эти тупые розочки, – оказывается, к пружинке прицепился длинный тёмный волос. – Ага! Вот это интересно! – Я обратилась к Хрустику: – Включи верхний свет.

– Что это? – спросил Хрустик. Он выпустил Фредди из-под куртки и дал взобраться к себе на плечо. И только потом добежал до выключателя в конце амбара и бегом вернулся ко мне, поглядеть на улику.

Фредди принюхался и потрогал заколку лапкой. Я убрала руку, и он сердито пустил газы. Это его любимое занятие – красть всякие мелочи и прятать где-нибудь в укромном месте.

– Всем стоять! – крикнула я. – Это место преступления, и здесь могут быть ещё улики.

– Какого ещё преступления? – переспросила мама. – Кто-то выпустил Аполлона из клетки, забыл запереть ворота в наружной ограде зоопарка, и Аполлон убежал. – Она переводила напряжённый взгляд с меня на Хрустика. – И чем скорее он сознается, тем лучше, пока у кого-то не начались серьёзные неприятности.

– Этот кто-то – не я! – отчеканила я, не спуская глаз с Хрустика.

– Если через час он не отыщется, я звоню в Охрану животных, – сказала мама.

– Нет! Только не это! – Я даже перестала копаться в грязи и умоляюще взглянула на маму. – Пожалуйста, не надо!

– Но я должна это сделать, – возразила мама. – Горный лев – даже котёнок – на свободе в городской черте – это не шутки.

– Но тогда нас закроют!

– Именно поэтому мы и должны поставить их в известность. Тогда они нас не закроют. – Краска совсем сошла с маминого лица. Только бы она не заболела снова! – У нас ровно час на поиски, а потом я звоню.

– Мама, не беспокойся. – Я подошла и погладила её по плечу. – Я его найду.

И я удвоила свою решимость найти Аполлона раньше, чем этот хвалёный живодёр Стинкертон Киллджой поймает котёнка и закроет наш зоопарк. Я вернулась к уликам и снова занялась заколкой.

– Скорее всего, эту заколку уронила какая-то девочка, приходившая в зоопарк в прошлые выходные. – Мама протянула руку к улике. – У нас таких уже полно.

Я не стала читать лекцию об отпечатках пальцев на заколке, а просто передала её маме… после того, как сняла тёмный волос и спрятала его в пластиковом пакете. Всё-таки это моя мама.

Я взяла грабли и стала просеивать песок и опилки в поисках новых улик. Ага!

– Здесь ещё что-то!

– Что, что там? – Хрустик был тут как тут.

Я подняла квадратный механический карандаш.

– А он как здесь оказался? – удивилась мама. Она выхватила у меня карандаш и внимательно осмотрела. – Это карандаш вашего папы.

Наш папа – адвокат, и у него целый портфель таких вот механических карандашей и ручек. Мама спрятала карандаш в карман. Ну как она не понимает? Уликой может быть что угодно!

Я пожала плечами и возобновила поиски. Ведь это самое важное – успеть обследовать место преступления до того, как будут уничтожены улики.

Мама, заламывая руки, обмеряла шагами наш амбар. Я очень боялась за неё. После того, как папа ушёл, она ужасно похудела и стала совсем прозрачной. Я больше такого не допущу. Я не позволю ей снова всё потерять. Если я не найду Аполлона, мы потеряем не только котёнка, но весь наш контактный зоопарк. Это убьёт и маму, и Хрустика. Они оба не могут жить без животных. И снова у меня в глазах возникло это неприятное жжение.

Я просто обязана разгадать, куда пропал котёнок, до того, как агент Киллджой наложит на него свои корявые лапы. А до звонка мамы в Охрану животных осталось всего тридцать семь минут. У меня даже забурлило в желудке при одной мысли о том, как бедного малыша Аполлона запрут в клетке в фургоне агента Киллджоя. Сердце едва не выскочило из груди от ужаса.

«Кейси, успокойся. Соберись. В дело мозги пустить должна ты, – я представила, как голос мастера Йоды произносит эти слова у меня в голове. – Докажи, что ты детектив. Ищи улики, ты должна».

В песке блеснуло что-то ещё. Я подняла этот предмет.

– Эй, Хрустик, это же твоя пуговица! – и я протянула брату металлическую пуговицу. Он машинально ощупал место на рубашке, где не хватало пуговицы.

– Спасибо.

А я с досадой пнула песок. Мне нужны были настоящие улики, а не потерянные пуговицы Хрустика. Мне нужны улики, чтобы найти Аполлона раньше, чем жуткий живодёр схватит его и увезёт неизвестно куда, а потом закроет наш зоопарк.

4
Слишком много улик

После того, как мы осмотрели весь зоопарк вдоль и поперёк, получился вот такой список улик с места преступления (не включая оторвавшуюся пуговицу Фредди и наполовину съеденную лакричную палочку – тоже явно дело рук моего брата):

• 1 заколка (с прядью тёмных волос),

• 1 механический карандаш (скорее всего, изначально он папин, но был конфискован мамой, а затем я хитро стащила его из маминого кармана),

• золотистый значок,

• пара очков,

• кожаная водительская перчатка,

• вырванная страница из раскраски,

• 1 вонючий белый носок, 1 пластиковая косточка и неопознанный предмет из зелёного пластика.

Я аккуратно разложила улики на столе. Вещи трудно связать друг с другом. Я достала блокнот и ручку, чтобы подробно описать каждый предмет.

Хрустик и Дутый Фредди сидели возле меня и наблюдали. Хорёк запрыгнул на стол, понюхал игрушечную косточку, а потом схватил карандаш и был таков. Я выразительно прищурилась на Хрустика: он поймал хорька и отнял мою улику.

Я составляла список и анализировала улики. Во-первых, у нас есть заколка и, возможно, самая важная улика: тёмный длинный волос. Такой может быть либо у кого-то, кто собирает волосы в конский хвост, либо у мужчины, скручивающего их в узел. Причём волосы у него чёрные. Я поднесла к лампе пакет с волосом. Толстый, слегка вьющийся.

– Итак, мы ищем человека с длинными тёмными вьющимися волосами, – провозгласила я и сделала заметку в блокноте. Открыла пакет и принюхалась. – Ого, да он пахнет лавандовым шампунем!

– У агента Киллджоя волосы тёмные, – заметил Хрустик.

– У агента Пинки Киллджоя волосы каштановые и слишком короткие, их не соберёшь в хвост. – И что вообще за имя такое – Пинки?

Про себя я звала его Стинкертон, или коротко Стинки[4]4
  Игра слов: Stinky (англ.) – вонючка.


[Закрыть]. Может, от него и правда пахло, но вряд ли лавандовым шампунем.

Осторожно взяв двумя пальцами карандаш, я поместила его на бумажное полотенце. Я достала свой запас порошка для снятия отпечатков пальцев. Готовя рабочее место, я нарочно постелила бумажное полотенце – мама не любит, когда я развожу грязь. Хотя, конечно, у неё это случается всякий раз, когда она занимается экспериментами на кухне. Поэтому почти всегда наша кухня больше похожа на научную лабораторию.

– Делай как я говорю, а не как я делаю, – всегда отвечает она, стоит ей об этом напомнить.

Итак, я окунула кисточку в порошок и слегка провела ею по карандашу: проявились несколько неполных отпечатков. Это определённо были пальцы взрослого человека.

– Это, что ли, папины отпечатки? – тут же спросил Хрустик. Он сидел рядом, положив локти на стол и упираясь подбородком в руки. Фредди разлёгся у него на голове меховой шапкой.

Я проигнорировала его слова и вернула карандаш на место.

Золотистый значок был очень многообещающей уликой. Он был изогнут в виде витиеватой буквы М.

– Имя нашего подозреваемого может начинаться на М, – сказала я, разглядывая значок. С помощью увеличительного стекла из шпионской жилетки я изучила обратную сторону значка. Там зацепилось несколько волокон бежевого пуха. – И он, возможно, носит куртку на бежевом пуху.

– Морфей! – Хрустик так и подскочил на месте, и Фредди пришлось вцепиться ему в волосы, чтобы не упасть.

– Малярия, менингит, морковь, моллюск, – бормотала я, стараясь припомнить как можно больше слов на М (хотя я ещё не дочитала словарь до этой буквы).

– Морфей носит бежевую шерсть!

– Морфей – пони и ничего не носит, пока ты снова не наденешь на него трусы!

Хрустик лишь пожал плечами.

– Но попытка была хорошей. – Я заставила себя улыбнуться. – Пони похищает котёнка пумы. – Я покачала головой. Иногда мне кажется, что мой брат малахольный – ещё одно слово на М. – А вот эти очки я где-то видела, – и я подняла розовые пластиковые очки от солнца.

– Правда? – Хрустик протянул руку.

Я отдёрнула улику.

– У них на дужках – чёрная резинка, – и я изучила резинку.

Фредди, как будто желая нас предупредить, прыгнул к двери и пукнул.

На кухню ворвалась мама с телефонной книгой в руках.

– Не могу его отыскать, – и она ткнула книгой в сторону брата. – Персей Шерон О’Рурк, куда ты дел Аполлона? – Интересно, почему родители называют нас полным именем, только когда сердятся? Ничего удивительного, что никто не любит свои имена.

– Никуда. – Хрустик спрятал лицо в шубке Фредди.

– Кассандра Урания О’Рурк.

Я сердито поморщилась.

– Ты забыла запереть дверцу клетки, когда кормила его утром?

– Нет! – И как она только могла вообразить, что я такая беспечная?

– Ты же вечно грезишь наяву. Ты уверена?

– Да, я уверена. – Я стиснула зубы.

– Час прошёл. – Мама потянулась к телефону.

– Только не звони в Охрану животных! – Я снова чуть не разревелась. – Мамочка, пожалуйста! Если Аполлона найдёт агент Киллджой, он заберёт его у нас, а зоопарк закроет! – Мне пришлось задержать дыхание и подождать, пока слёзы отступят. Сама не понимаю, почему я стала такой плаксой. Но с тех пор, как папа ушёл, я готова рыдать от чего угодно. Ещё один повод тренировать мозг для детективной работы. Тогда я перестану плакать. И вместо этого буду находить улики, раскрывать преступления и сделаю много хорошего. И тогда, может быть, папа вернётся домой.

– Кейси обязательно найдёт Аполлона, – заверил маму Хрустик. – Она разгадает загадку и напишет самую лучшую статью для школьной газеты. – Он улыбнулся мне. – И ей дадут приз!

Мне стало неловко от такой веры в мои силы. Иногда мой братишка вполне ничего. Я шмыгнула носом.

– Я сделаю это своей главной сенсацией, – и я взяла со стола игрушечную кость.

Мама всё-таки позвонила в Охрану, но не дозвонилась, положила трубку, подошла ко мне и отняла игрушку.

– Какая грязная! Где ты её взяла?

– Это улика. – Я обиженно поджала губы.

– Это старая игрушка Зевса. – Мама закатила глаза.

Зевс – наш золотистый ретривер. Теперь он живёт у папы в Нэшвилле. Вот так: папа взял на себя заботу о собаке, а мама – о нас. Зевс, по крайней мере, поддаётся воспитанию. Не думаю, что это можно сказать о Хрустике. Разве что в шутку.

Мама размахнулась и бросила игрушку в помойное ведро.

– Нет! – Я тут же вытащила оттуда кость.

– Да на что тебе сдался этот хлам?

– Это улика, – и я положила пластиковую косточку обратно на стол.

– Присмотри за братом. Я пойду в рощу и поищу Аполлона. – Мама взяла шерстяную кофту и фонарик. – Из дома ни ногой. Если захотите есть, в буфете есть капустные чипсы.

Мы с братом переглянулись. От капусты даже Хрустика воротит.

– А можно мне с тобой? – спросил Хрустик.

– Нет. Сиди дома, – с этими словами мама захлопнула дверь и ушла. Может, она не такая уж невозмутимая, как я считала.

Как только мама ушла, я снова схватилась за блокнот и ручку.

– На чём мы остановились? – Чтобы разгадать тайну исчезновения Аполлона, мне следовало сосредоточиться на уликах. Только так я могу спасти и его, и наш зоопарк. И не следует суетиться, пока не поймёшь, что ты делаешь.

Хрустик ткнул пальцем в носок.

– Правый. Один белый носок. – Из кармана шпионской жилетки я извлекла пинцет и ухватила носок за самый кончик… не потому, что боялась смазать отпечатки пальцев – но кому охота хвататься за чей-то вонючий носок? Я села и приложила носок к своему башмаку. – Чей бы он ни был, этот кто-то меньше меня. Ну-ка дай свою ногу. – Я сравнила носок с ногой Хрустика. – Что-то между твоей ногой и моей. Получается кто-то в возрасте от девяти до десяти лет. – Я положила носок на стол. – Как можно потерять носок и не заметить?

– Я всё время свои теряю, – сказал Хустик. – И Фредди тоже.

– У Фредди носочки не снимаются.

– Это если они не кукольные.

– Чего?

– У него мёрзнут лапки.

Дожили! Сколько раз я ему объясняла, чтобы не трогал моих кукол?! Не тратя время на бесполезные споры, я просто записала в блокноте: «Один носок десятилетнего ребёнка. Ужасно грязный».

– А что у нас с очками? – Когда я поднесла их к глазам, мне показалось, будто я попала в шторм на океане в дырявой лодке. Всё так закачалось, что меня затошнило. – Наш подозреваемый слеп, как летучая мышь. – Мне по-прежнему казалось, что я уже видела где-то эти очки, но где?.. – Эти очки в сто раз сильнее моих. – Как только я вернула на место свои очки, тошнота прошла.

– Летучие мыши не слепые. То, что они находят дорогу в темноте с помощью слуха, ещё не значит, что они ничего не видят.

– Знаю-знаю. Ладно, я всё равно не думаю, что наш подозреваемый – летучая мышь.

– И зря. Помёт летучих мышей очень полезен.

– Ты что, большой знаток свойств помёта летучих мышей?

– Мы проходили летучих мышей в школе, – сказал Хрустик. – Они крутые.

Сама я терпеть не могу этих созданий, но не стала обижать Хрустика.

– Ага, круче всех. – Поскольку я росла на ферме, мне вроде бы не полагалось бояться летучих мышей, но должна признаться, что иногда у меня от них мороз по коже. И я рада, что наш подозреваемый – не летучая мышь, пусть даже их отходы – главный ингредиент самых крутых чипсов.

У меня забурчало в желудке. Я достала из буфета пачку капустных чипсов и разорвала пакет. Зелёные сморщенные чипсы походили на кожу сцинка. Сцинк – это такая мелкая ящерка, обитающая в Теннесси. Мы ловили их возле нашего пруда… то есть бывшего нашего пруда.

Стоило мне протянуть пакет Хрустику, как на упаковку накинулся Фредди, и чипсы разлетелись по всей кухне.

Ёлки-палки! Именно в этот момент мама умудрилась войти в кухню. Хрум, хрум, хрум. Она шла по капустным чипсам, и выражение её лица не обещало ничего хорошего.

– Кассандра Урания О’Рурк, что здесь творится?

– Фредди выскочил… – начала было я, но мама не стала меня слушать.

– Нечего всё валить на Фредди! Он всего лишь Mustela putorius furo[5]5
  Латинское название домашнего хорька.


[Закрыть], и мозг у него меньше ореха, – мама всегда старается называть животных по-учёному.

– Но этот крысёныш пытался…

– Не смей звать Фредди крысёнышем! – заверещал Хрустик.

Я сдалась. Я встала на четвереньки и поползла собирать капустные чипсы. При этом я была такая голодная, что готова была есть их прямо с пола.

– Ты нашла Аполлона? – спросила я, глядя на маму снизу вверх.

– Нет. А теперь убери со стола эту гадость, чтобы можно было пообедать. – Мама принялась доставать из морозилки контейнеры и снимать с них крышки.

Я старалась угадать, какие остатки прежних обедов мы будем подъедать сегодня: веганские макароны с сыром или безглютеновые булочки со шпинатом.

– Эта «гадость» – улики, – пальцами я показала кавычки. Мама упёрла руки в бока и посмотрела на меня. В качестве жеста мира я протянула ей пакет с чипсами, собранными с пола. Мама схватила его и швырнула в мусорное ведро.

Пока она стояла ко мне спиной, я успела спасти со стола мои улики и убежать к себе в комнату, до того, как мама попыталась бы выбросить и их.