Текст книги "На крыльях орла"

II

Присутствующие стихли, когда Саймонс прошел к месту во главе стола для заседаний.

Это еще тот сукин сын, подумал Кобёрн.

За Саймонсом вошли Т. Дж. Маркес и Мерв Стоффер.

Саймонс швырнул в угол черный пластиковый чемодан, опустился на стул и закурил небольшую сигару.

Он был небрежно одет в брюки и рубашку – без галстука, а волосы выглядели для полковника слишком длинными. Саймонс больше походит на фермера, нежели на солдата, подумал Кобёрн.

Новоприбывший представился:

– Я – полковник Саймонс.

Кобёрн ожидал, что он скажет: на меня возложена такая-то задача, слушайте меня и делайте, что я скажу, вот таков мой план.

Вместо этого полковник начал задавать вопросы.

Ему надо было знать о Тегеране все: погода, уличное движение, из чего построены здания, люди на улицах, количество полицейских и как они вооружены.

Его интересовала каждая подробность. Присутствующие рассказали ему, что вооружены все, кроме дорожной полиции. Как вы отличаете их? По их белым головным уборам. Они рассказали ему об оранжевых и синих такси. Какая разница между ними? Синие такси имели фиксированные маршруты и фиксированную плату за проезд. Оранжевое такси поедет куда угодно – теоретически, – но обычно, когда оно подъезжало, внутри уже сидел пассажир, и водитель спрашивал, в каком направлении вы хотите ехать. Если вы ехали в том же направлении, что и он, вы могли совершить посадку и заметить сумму, уже имевшуюся на счетчике; затем, когда вы высаживались, вы платили разницу в сумме: эта система являлась бесконечным источником споров с шоферами такси.

Саймонс спросил, где точно расположена тюрьма. Мерв Стоффер отправился на поиски карты улиц Тегерана. Как выглядело здание? Джо Поше и Рон Дэвис вспомнили, как проезжали мимо. Поше набросал план на листе бумаги, лежавшем на пюпитре.

Кобёрн откинулся на своем месте и наблюдал, как работает Саймонс. Зондирование мозгов людей было лишь половиной того, что задумал полковник, осознал он. Кобёрн в течение многих лет служил в «ЭДС» на подборе кадров и мог распознать хорошую технологию проведения собеседования, когда становился свидетелем таковой. Саймонс оценивал каждого человека, наблюдая реакцию, тестируя здравый смысл. Подобно кадровику, он задавал множество вопросов, допускающих различные толкования, за которыми зачастую следовало «Почему?», давая людям благоприятную возможность раскрыть себя, прихвастнуть или сморозить чепуху либо проявить признаки беспокойства.

Кобёрн терялся в догадках, не отсеет ли Саймонс некоторых из них.

В какой-то момент он спросил:

– Кто готов умереть, участвуя в этом?

Никто не произнес ни слова.

– Хорошо, – изрек Саймонс. – Я не взял бы ни одного, кто намерен умереть.

Обсуждение продолжалось несколько часов. Саймонс прекратил его вскоре после полуночи. К тому времени стало ясно, что их знаний о тюрьме было недостаточно для планирования освобождения. На Кобёрна возложили задачу узнать за эту ночь побольше: ему предстояло сделать несколько телефонных звонков в Тегеран.

Саймонс поинтересовался:

– Можете спросить людей о тюрьме таким образом, чтобы они не почувствовали, зачем вам нужна эта информация?

– Я буду осторожен, – заверил его Кобёрн.

Саймонс повернулся к Мерву Стофферу:

– Нам требуется надежное место для встреч. Где-нибудь, где это не связано с «ЭДС».

– Как насчет отеля?

– Стены там уж больно тонкие.

Стоффер на минуту задумался.

– У Росса есть небольшой дом на озере Грейпвайн, по дороге на аэропорт Далласа Форт-Уэрт. В такую погоду никто там не будет плавать или ловить рыбу, это уж точно.

По лицу Саймонса было видно, что он в этом сомневается.

Стоффер предложил:

– Почему бы мне не отвезти вас туда утром на автомобиле, чтобы вы его осмотрели?

– О’кей. – Саймонс поднялся на ноги. – Мы сделали в игре все, что могли на этот момент.

Когда они расходились, Саймонс попросил Дэвиса остаться для частного разговора.

* * *

– Вы не такой уж чертовски крутой парень, Дэвис.

Рон Дэвис в изумлении уставился на Саймонса.

– Что заставляет вас думать, что вы – крутой парень? – поинтересовался Саймонс.

Дэвис прирос к полу. Весь вечер Саймонс был вежлив, корректен, выражался спокойно. Теперь он вел себя так, как будто ввязывался в драку. Что происходит?

Дэвис подумал о своей сноровке в боевом искусстве и трех грабителях, с которыми он разделался в Тегеране, но сказал:

– Я не считаю себя крутым парнем.

Саймонс повел себя так, как будто не расслышал этих слов.

– Против пистолета твое карате вообще ни на что не годится.

– Положим, нет…

– Этой команде не нужны никакие дурные черные выродки, которые лезут в драку.

Дэвису постепенно становилось ясно, в чем тут дело. Держи себя в руках, приказал он себе.

– Я пошел добровольно в это дело не потому, что рвусь в драку, полковник, я…

– Тогда почему вы изъявили желание пойти добровольцем?

– Потому что я знаю Пола и Билла, их жен и детей и хочу помочь.

Саймонс кивком отпустил его.

– Встретимся завтра.

Дэвис терялся в догадках, означает ли это, что он прошел тест.

* * *

После полудня на следующий день, 3 января 1979 года, все они встретились в доме Перо для уик-энда на берегу озера Грейпвайн.

Два или три других дома по соседству с виду выглядели пустыми, как и предсказывал Мерв Стоффер. Дом Перо прятался за несколькими акрами дикого леса, а лужайки спускались вниз к самой кромке воды. Это было компактное здание на деревянном срубе, совсем небольшое, – гараж Перо для быстроходных катеров был больше этого домика.

Дверь была заперта, и никому не пришло в голову захватить с собой ключи. Швибах с помощью отмычки вскрыл оконный замок и впустил всех внутрь.

Там была гостиная, пара спален, кухня и ванная. Интерьер был выдержан в веселенькой сине-белой гамме и обставлен недорогой мебелью.

Мужчины расселись на столом в гостиной, обложившись картами, блокнотами, маркерами и сигаретами. Кобёрн доложил обстановку. За ночь он переговорил с Маджидом и еще двумя или тремя личностями в Тегеране. Было трудно выуживать подробную информацию о тюрьме, притворяясь лишь проявляющим невинное любопытство, но он считал, что ему это удалось.

Как он узнал, тюрьма была частью комплекса Министерства юстиции, занимавшего целый городской квартал. Вход в тюрьму находился в задней части квартала. Рядом с входом располагался дворик, отделенный от улицы всего лишь металлической оградой из железных перекладин высотой в двенадцать футов. Этот дворик был местом для прогулок арестантов. Он явно представлял собой уязвимое место тюрьмы.

Саймонс согласился.

В таком случае им предстояло делать вот что: дождаться времени прогулки, проникнуть за ограду, схватить Пола и Билла, переправить их через забор и вывезти из Ирана.

Они засели за детальную проработку.

Как они переберутся через забор? Надо ли использовать лестницы или громоздиться на плечи друг друга?

Они решили приехать в фургоне и использовать его крышу в качестве приступки. Перемещение в фургоне, а не в автомобиле, имело также еще одно преимущество: никто не сможет увидеть, что творится внутри его, пока они будут ехать к тюрьме и, что было еще важнее, от тюрьмы.

Джо Поше назначили шофером, потому что он лучше всех знал улицы Тегерана.

Как поступить с охранниками тюрьмы? Они не хотели никого убивать. Не следовало нарываться на ссоры ни с иранцами на улицах, ни со стражниками: эти люди не были виноваты в том, что Пол и Билл несправедливо содержались в заключении. Более того, если произойдет убийство, последующие за ним крик и суматоха только осложнят все дело, поставив под угрозу побег из Тегерана.

Но тюремная охрана без малейшего колебания будет в них стрелять.

Наилучшей защитой, заверил их Саймонс, было сочетание ошеломления, шока и скорости.

Они должны воспользоваться преимуществом ошеломления. В течение нескольких секунд тюремные охранники не смогут понять, что же происходит.

Затем спасатели должны предпринять нечто, чтобы охранники спрятались в укрытие. Лучше всего для этого стрельба из дробовиков. Дробовик производит большую вспышку и много шума, в особенности на городской улице: шок заставит охранников действовать в защитной манере вместо атаки на спасателей. Это даст им выигрыш еще в несколько секунд.

При хорошей скорости этих секунд должно хватить.

А может и не хватить.

По мере того как этот план обретал четкие очертания, комната наполнялась табачным дымом. Саймонс сидел, непрерывно куря свои небольшие сигары, слушая, задавая вопросы, направляя обсуждение. Это выглядит чрезвычайно демократичной армией, подумал Кобёрн. По мере того как они углублялись в этот план, его друзья забывали о своих женах и детях, своих ипотеках, своих газонокосилках и автомобилях с кузовом «универсал», забывая также, насколько дерзким был замысел выкрасть друзей из тюрьмы. Дэвис перестал паясничать, Скалли больше не казался мальчишкой, но стал чрезвычайно хладнокровным и расчетливым. Поше, как обычно, стремился обговаривать все до обалдения. Булвэр, как обычно, проявлял чрезвычайный скептицизм.

Послеполуденное время перетекло в вечер. Они решили, что фургон остановится перед железными перекладинами ограды. Такая парковка ни в коем случае не выглядела бросающейся в глаза в Тегеране, сказали они Саймонсу. Полковник расположится на переднем сиденье подле Поше, с дробовиком под курткой. Он выскочит и встанет перед фургоном. Задняя дверь фургона откроется и выпрыгнет Ралф Булвэр, также с дробовиком под курткой.

Пока что все будет выглядеть так, как будто ничего особенного не произошло. При готовности Саймонса и Булвэра обеспечить огонь прикрытия Рон Дэвис выскочит из фургона, влезет на крышу, сделает шаг с крыши на верх забора, затем спрыгнет вниз во двор. Дэвиса выбрали для этой роли, потому что он был самым молодым и физически пригодным, а прыжок с двенадцати футов – дело нелегкое.

Кобёрн последует за Дэвисом через забор. Он не был в хорошей форме, но его лицо было более знакомо Полу и Биллу, так что они поймут, как только увидят его, что их спасают.

Далее Булвэр опустит лестницу во двор.

Ошеломляющие действия должны позволить им зайти так далеко, но в этот момент охрана наверняка отреагирует. Тогда Саймонс и Булвэр выстрелят из дробовиков в воздух.

Тюремные охранники упадут на землю, заключенные иранцы в испуге беспорядочно замечутся, и спасатели выиграют еще несколько секунд. А что, если вмешается кто-то снаружи тюрьмы, поинтересовался Саймонс – полиция или солдаты на улице, революционные мятежники или просто неравнодушные прохожие?

Было принято решение об установке двух фланговых охранников, по одному на каждом конце улицы. Они прибудут в автомобиле за несколько секунд перед фургоном, вооруженные легким оружием. Их задачей будет просто остановить любого, кто попытается помешать спасению. Это поручение было возложено на Джима Швибаха и Пэта Скалли. Кобёрн испытывал уверенность в том, что Швибах в случае необходимости не остановится перед тем, чтобы стрелять в людей, Скалли же, хотя никогда в жизни не застрелил ни одного человека, стал настолько на удивление хладнокровным во время обсуждения, что, по предположению Кобёрна, он проявит подобную же жестокость.

Гленн Джэксон сядет за руль автомобиля – поэтому не возникнет проблемы Гленна-баптиста, вынужденного стрелять в людей.

Тем временем в суматохе, возникшей во дворе, Рон Дэвис обеспечит близкое прикрытие, касающееся любых охранников, находящихся поблизости, в то время как Кобёрн выхватит Пола и Билла из толпы и загонит их на лестницу. Они спрыгнут с верхушки забора на крышу фургона, затем оттуда на землю и в конце концов заберутся в фургон. За ними последует Кобёрн, затем Дэвис.

– Эге, я подпадаю под самый большой риск, – заметил Дэвис. – Черт побери, я иду первым и возвращаюсь последним – открыт больше всех.

– Не базарь, – оборвал его Булвэр. – Следующий вопрос.

Саймонс устроится на переднем сиденье фургона, Булвэр вскочит на заднее и захлопнет дверь, а Поше умчит их на головокружительной скорости.

Джэксон подберет в свой автомобиль часовых на флангах, Швибаха и Скалли, и последует за фургоном.

Удирая, Булвэр будет иметь возможность стрелять через заднее окно фургона, а Саймонс обеспечит прикрытие дороги впереди. Скалли и Швибах в автомобиле возьмут на себя любое серьезное преследование.

В заранее оговоренном месте они выскочат из фургона и разбегутся по нескольким автомобилям, затем отправятся на военно-воздушную базу в Дошен Торрех, на окраине города. Самолет военно-воздушных сил вывезет их из Ирана: каким-то образом устроить это будет делом Перо.

В конце вечера у них был подготовлен набросок осуществимого плана.

Перед отъездом Саймонс приказал им за пределами озерного дома не разговаривать об операции по спасению – ни со своими женами, ни даже друг с другом. Каждый должен придумать липовую историю, почему они на неделю или около того уезжают из США. И, добавил полковник, бросив взгляд на пепельницы, переполненные окурками и упитанные талии, каждый должен разработать собственную программу упражнений, чтобы держаться в форме.

Спасение больше не было сумасбродным замыслом в голове Росса Перо: оно стало реальным планом.

* * *

Джей Кобёрн оказался единственным, предпринявшим серьезное усилие обмануть свою жену.

Он вернулся в отель «Хилтон» и позвонил Лиз.

– Привет, лапушка.

– Привет, Джей! Где ты?

– Я в Париже…

Джо Поше также позвонил жене из «Хилтона».

– Ты где? – набросилась она на него.

– Я в Далласе.

– Чем ты занимаешься?

– Ясное дело, работаю на «ЭДС».

– Джо, мне позвонили с «ЭДС» из Далласа и спросили, где ты!

Джо осознал, что некто, не посвященный в секрет спасательной команды, пытается найти его.

– Я не работаю с этими парнями. Я работаю с Россом. Кто-то забыл известить об этом кого-то, вот и все.

– Над чем ты работаешь?

– Это связано с кое-какими вещами, которые надо сделать для Пола и Билла.

– О…

Когда Булвэр возвратился в дом своих друзей, у которых гостила его семья, дочери Стэйси-Элейн и Кисия-Николь спали. Жена поинтересовалась:

– Как ты поработал?

Планировал налет на тюрьму, подумал Булвэр. Однако же вслух он произнес:

– О, неплохо.

Она бросила на него странный взгляд:

– Ну и что же ты делал?

– Ничего особенного.

– Для человека, который занимался ничем особенным, ты был слишком занят. Я звонила два или три раза – мне сказали, что не могут тебя найти.

– Я не сидел на месте. Слушай, я бы выпил пива.

Мэри Булвэр была доброй простодушной женщиной, чуждой всяческой лжи. Помимо этого, она была наделена немалым умом. Но ей также было известно, что у Ралфа весьма твердые установки насчет роли мужа и жены. Эти идеи могли быть старомодными, но в этом супружестве они действовали. Если была какая-то сфера его деловой жизни, о которой муж не хотел с ней разговаривать, ну что же, Мэри не собиралась пререкаться с ним по этому поводу.

– Одно пиво я тебе принесу…

Джим Швибах не пытался одурачить свою жену Рейчел. Она уже перехитрила его. Когда Швибаху впервые позвонил Пэт Скалли, Рейчел полюбопытствовала:

– Кто это был?

– Пэт Скалли из Далласа. Они хотят, чтобы я приехал и поработал над технико-экономическим обоснованием для Европы.

Рейчел знала Джима почти двадцать лет – они начали встречаться, когда ему было шестнадцать лет, а ей – восемнадцать, – так что могла читать все, что у него на уме. Жена заявила:

– Они возвращаются туда, чтобы вытащить этих парней из тюрьмы.

Швибах слабо запротестовал:

– Рейчел, ты не понимаешь, я уже не имею ничего общего с этим бизнесом, я больше им не занимаюсь.

– Именно этим ты и собираешься заняться…

Пэт Скалли был не в состоянии успешно лгать даже своим сослуживцам, а своей жене он даже и не пытался. И он рассказал Мэри все.

И Росс Перо рассказал все Марго.

И даже Саймонс, у которого не было досаждавшей ему жены, нарушил меры безопасности, поделившись со своим братом Стэнли в Нью-Джерси…

Оказалось равным образом невозможным утаить план спасения от других руководящих лиц высшего звена в «ЭДС». Первым догадался обо всем Кин Тейлор, высокий, раздражительный, хорошо одетый бывший моряк, которого Перо перехватил во Франкфурте и отправил обратно в Тегеран.

С того новогоднего дня, когда Перо сказал: «Я посылаю вас обратно, чтобы сделать нечто чрезвычайно важное», – Тейлор укрепился в уверенности, что планируется секретная операция; и ему потребовалось немного времени, чтобы догадаться, кто занимается ею.

Однажды, позвонив из Тегерана в Даллас, он попросил Ралфа Булвэра и получил в ответ:

– Его здесь нет.

– И когда он вернется?

– Мы точно не знаем.

Тейлор, который не мог спокойно переносить дураков, повысил голос:

– Итак, куда он уехал?

– Мы точно не знаем.

– Что вы хотите сказать этим: точно не знаем?

– Он в отпуске.

Тейлор давно знал Булвэра. Именно Тейлор предоставил Булвэру первую благоприятную возможность перейти на управленческую работу. Они были партнерами по выпивке. Тейлор много раз, протрезвев после выпивки с Ралфом рано утром, оглядывался вокруг себя и осознавал, что является единственной белой образиной в баре, набитом черными лицами. По таким ночам они, пошатываясь, добирались до того из их домов, который был поближе, и несчастная жена, к которой вваливались оба, звонила другой и сообщала:

– Все в порядке, они здесь.

Да, Тейлор знал Булвэра, и ему было трудно поверить, что Ралф уйдет в отпуск, когда Пол и Билл все еще сидят в тюрьме.

На следующий день он попросил связать его с Пэтом Скалли и получил такой же невразумительный ответ.

Булвэр и Скалли в отпуске, пока Пол и Билл сидят в тюрьме?

Какая-то нелепица.

На следующий день он попросил связать его с Кобёрном.

Та же история.

Дело начало приобретать вразумительное объяснение: Кобёрн был с Перо, когда Перо отправил Тейлора обратно в Тегеран. Джей Кобёрн, директор по персоналу, выдающийся организатор эвакуации, был бы правильным кандидатом для секретной операции.

Тейлор и Рич Галлахер, второй сотрудник «ЭДС», все еще остававшийся в Тегеране, начали составлять список.

Булвэр, Скалли, Кобёрн, Рон Дэвис, Джим Швибахер и Джо Поше – все они числились «в отпуске».

У членов этой группы было несколько сходных черт, присущих именно им.

Когда Пол Чьяппароне впервые приехал в Тегеран, он нашел, что работа «ЭДС» не была организована так, как ему хотелось: все имело чрезвычайно небрежный вид, делалось спустя рукава, слишком по-персидски. Контракт с министерством не выполнялся в соответствии со сроками. Пол привез с собой несколько жестких, сугубо практичных специалистов «ЭДС» по устранению неполадок, и они совместно придали бизнесу нужный облик. Тейлор сам принадлежал к числу крутых парней Перо. Под стать ему были Билл Гейлорд, и Кобёрн, и Скалли, и Булвэр, и все те сотрудники, которые сейчас ушли «в отпуск».

Другой чертой, характерной для них всех, была та, что они являлись членами римско-католической воскресной «Покерной школы Бранч[8]8
  Поздний завтрак, совмещающий и первый (breakfast), и второй (lunch). – Прим. пер.


[Закрыть]». Подобно Полу и Биллу, подобно самому Тейлору, они исповедовали католическую веру, за исключением Джо Поше (и Гленна Джэксона, единственного члена спасательной команды, которого Тейлору не удалось найти). Каждое воскресенье эти коллеги встречались в католической миссии в Тегеране. После службы все шли в дом одного из них на бранч. И, пока их жены готовили, а дети играли, мужчины усаживались за покер.

Нет ничего лучше покера для раскрытия истинного характера человека.

Если, как подозревали теперь Тейлор и Галлахер, Перо попросил Кобёрна сколотить команду абсолютно надежных мужчин, тогда Кобёрн наверняка выбрал этих парней из покерной школы.

– Отпуск, как бы не так, – доверительно сказал Тейлор Галлахеру. – Это – спасательная команда.

Спасательная команда вернулась в озерный дом утром 4 января и вновь проработала весь план.

Саймонс обладал бесконечным терпением в том, что касалось рассмотрения малейших деталей, ибо был твердо намерен подготовиться к любой загвоздке, которая могла бы возникнуть на его пути. В этом ему чрезвычайно помог Джо Поше, чьи нескончаемые вопросы – по крайней мере для Кобёрна, казавшиеся изматывающими, – на самом деле были в высшей степени творческими и вели к многочисленным улучшениям плана спасения.

Во-первых, Саймонс был неудовлетворен организацией защиты флангов операции. Замысел Швибаха и Скалли, решительный, но смертоносный – просто пристреливать на месте каждого, кто попытается вмешаться, – выглядел непродуманным. Было бы лучше организовать что-то в виде отвлечения: увести в другое место любых полицейских или военных, которые могут оказаться поблизости. Швибах предложил поджечь автомобиль на улице, ведущей от тюрьмы. Саймонс не был уверен, что этого окажется достаточно, – он хотел взорвать целое здание. Во всяком случае, Швибаху дали задание сконструировать бомбу с часовым управлением. Они придумали небольшую предосторожность, которая уменьшит на секунду-две время, в течение которого они не будут защищены от опасности. Саймонс выйдет из фургона на некотором расстоянии от тюрьмы и подойдет к забору. Если все будет спокойно, он даст сигнал фургону подъезжать.

Другим слабым элементом этого плана был момент, когда надо было выйти из фургона и залезть на ограду. На все это – выпрыгивание из фургона и карабкание наверх – уходили бесценные секунды. И будут ли Пол и Билл после недель пребывания в заключении в состоянии взобраться по лестнице и спрыгнуть с крыши фургона?

Подробному обсуждению были подвергнуты все виды решений – дополнительная лестница, матрас на земле, ручки, за которые можно ухватиться на крыше, – но в конце концов команда пришла к простому выводу: они прорежут отверстие в крыше фургона и будут влезать и вылезать через него. Другим небольшим усовершенствованием для тех, кто будет вынужден спрыгнуть обратно через отверстие, был матрас на полу фургона для смягчения удара при приземлении.

Переезд на военную базу даст им некоторое время для изменения внешности. В Тегеране мужчины планировали ходить одетыми в джинсы и обычные куртки, и все начали отращивать бороды и усы, чтобы не слишком выделяться среди местного населения; но в фургон они захватят с собой деловые костюмы и электробритвы, а перед тем, как пересесть в автомобили, все побреются и переоденутся.

Ралф Булвэр, независимый, как всегда, не хотел надевать джинсы и куртку заранее. В деловом костюме с белой рубашкой он чувствовал себя как рыба в воде и способным придать своей личности вес, в особенности в Тегеране, где хорошая западная одежда служила своего рода ярлыком принадлежности к господствующему классу в обществе. Саймонс спокойно дал свое согласие: самое важное, заявил он, это чтобы во время операции все чувствовали себя удобно и уверенно.

На военно-воздушной базе Дошен Топпех, с которой они планировали улететь на военном самолете, имелись как американские, так и иранские самолеты и персонал. Американцы, безусловно, будут ожидать их, но что, если на въезде к ним начнут придираться иранские часовые? Они решили, что все обзаведутся поддельными военными удостоверениями личности. Некоторые жены руководящих сотрудников «ЭДС» работали в Тегеране на военных и до сих пор являлись обладательницами военных удостоверений. Мерв Стоффер раздобудет одно такое удостоверение, использует его в качестве образчика для подделки.

Кобёрн заметил, что в течение всего этого времени Саймонс вел себя чрезвычайно сдержанно. Он выкуривал одну сигару за другой (Булвэр посулил ему: «Можно не беспокоиться, что вас пристрелят, вы умрете от рака!») и мало чем занимался, кроме постановки вопросов. Планы строились в ходе обсуждения за круглым столом, каждый вносил свое предложение, и решения выносились по общему согласию. Однако Кобёрн ощутил, что его уважение к Саймонсу возрастает все больше и больше. Этот человек был знающим, умным, усердным и обладал огромным воображением. Он также не был лишен чувства юмора.

Кобёрн заметил, что другие также начинали ценить Саймонса. Если кто-то задавал глупый вопрос, Саймонс давал остроумный ответ. Вследствие этого присутствующие проявляли некоторые колебания перед тем, как задать вопрос, и гадали, какова будет реакция. Таким образом полковник приучал их воспринимать его образ мышления.

На вторые сутки в озерном доме они ощутили на себе полную силу его недовольства. Неудивительно, что его разозлил молодой Рон Дэвис.

Они образовали смешливую компанию, и самым потешным оказался Рон Дэвис. Кобёрн одобрял подобное: смех помогал снять напряжение в операции такого рода. Он подозревал, что Саймонс придерживался того же мнения. Но однажды Дэвис зашел слишком далеко.

У Саймонса на полу возле его стула лежала пачка сигар, и еще пять пачек находились в запасе на кухне. Дэвис, которому Саймонс нравился все больше, причем он характерным образом не скрывал этого, сказал с неподдельной тревогой:

– Полковник, вы курите слишком много сигар, это вредно для вашего здоровья.

Вместо ответа его буквально пригвоздил к полу «взгляд Саймонса», но Рон проигнорировал это предостережение.

Несколькими минутами позже он пошел на кухню и спрятал пять пачек в посудомоечную машину.

Когда Саймонс прикончил первую пачку, он пошел за другой, но не смог найти ее. Полковник был не в состоянии работать без табака. Он уже собирался сесть в машину и поехать в магазин, когда Дэвис открыл посудомоечную машину и сказал:

– Ваши сигары здесь.

– Оставьте их себе, черт побери! – рыкнул Саймонс и вышел.

Когда полковник вернулся с другими пятью пачками, он заявил Дэвису:

– Они мои. Держи свои треклятые лапы от них подальше.

Дэвис почувствовал себя ребенком, которого поставили в угол. Это была первая и последняя проделка, которую он подстроил полковнику Саймонсу.

Пока шло обсуждение, Джим Швибах сидел на полу, пытаясь смастерить бомбу.

Протащить контрабандой бомбу или даже ее составные части через иранскую таможню было бы опасно – «Мы не должны подвергать себя такому риску», – изрек Саймонс, – так что Швибах должен был спроектировать устройство, которое следовало собрать из ингредиентов, доступных в Тегеране.

От идеи взорвать здание отказались: она была слишком амбициозной, к тому же могли погибнуть невинные люди. Для отвлечения внимания придется довольствоваться горящим автомобилем. Швибаху было известно, как состряпать «мгновенно воспламеняющийся напалм» из бензина, мыльной стружки и небольшого количества масла. Две проблемы возникли из-за таймера и запального шнура. В Штатах он использовал бы электрический таймер, подсоединенный к двигателю игрушечной ракеты; но в Тегеране он будет ограничен более примитивными механизмами.

Швибах пришел в восторг от этого вызова. Он любил возиться со всякой механикой: его хобби был безобразного вида «олдсмобиль катлас-73» со всеми замененными оригинальными деталями, который носился как пуля, выпущенная из ружья.

Сначала он поэксперементировал со старомодным таймером на основе часового механизма для кухонной плиты, в котором боек ударял по колокольчику, и заменил колокольчик кусочком наждака для зажигания спички. Спичка, в свою очередь, должна была поджечь механический запал.

Эта система оказалась ненадежной и вызвала бурное веселье команды, которая отпускала язвительные шуточки и хохотала каждый раз, когда спичке не удавалось воспламенить запал.

В конце концов Швибах остановился на самом старейшем таймерном приспособлении: свече.

Для эксперимента он сжег свечу, чтобы выяснить, сколько времени уходит на сгорание одного дюйма, затем отрезал от другой свечи нужную длину на пятнадцать минут горения.

Далее он соскреб головки с нескольких старомодных фосфорных спичек и растер воспламеняющийся материал в порошок. Затем порошок был туго запакован в кухонную алюминиевую фольгу. Потом Джим заткнул фольгу в основание свечи. Когда свеча догорела дотла, алюминиевая фольга нагрелась, и растертые головки спичек взорвались. Слой фольги внизу был потоньше, так что взрыв получился направленным вниз.

Свеча с этим примитивным, но надежным запалом в основании была установлена в горле пластикового кувшинчика размером с набедренную фляжку, полную желеобразного бензина.

– Вы поджигаете свечу и уходите от нее, – объяснил коллегам Швибах, когда его проект был завершен. – Через пятнадцать минут вспыхнет небольшой пожарчик.

И внимание любых полицейских, революционеров или прохожих – плюс, совершенно возможно, некоторых из тюремных охранников – будет приковано к горящему автомобилю, находящемуся за триста ярдов дальше по улице, пока Рон Дэвис и Джей Кобёрн будут перепрыгивать через забор в тюремный двор.

* * *

В тот день они выехали из отеля «Хилтон». Кобёрн спал в озерном доме, а остальные заселились в «Аэропорт Марина», располагавшийся ближе к озеру Грейпвайн, – все, кроме Ралфа Булвэра, настоявшего на поездке домой к своей семье.

Они провели следующие четыре дня в тренировках, покупая оборудование, практикуясь в стрельбе, репетируя налет на тюрьму и далее совершенствуя свой план до тонкостей.

Оружие можно будет купить в Тегеране, но единственным видом боеприпасов, разрешенных шахом, была мелкая дробь. Однако Саймонс набил себе руку в переделке боеприпасов, так что они решили ввести контрабандой в Иран свои собственные.

Проблема с набивкой крупной дроби в пули для мелкой дроби заключалась в том, что можно было поместить относительно немного дробинок в пули меньшего размера: боеприпасы будут иметь большую убойную силу, но небольшой разброс. Члены команды решили использовать дробь № 2, которая не только будет иметь довольно неплохую кучность, чтобы поразить за один раз более одного человека, но и обладать достаточной убойной силой, чтобы разбить лобовое стекло преследующего автомобиля.

На тот случай, если дело действительно примет паршивый оборот, каждый член команды будет иметь также самозарядный пистолет «вальтер ППК» в кобуре. Мерв Стоффер приказал Бобу Снайдеру, начальнику безопасности «ЭДС» и человеку, который знал, когда не следует задавать вопросы, купить «ППК» в магазине спортивных товаров «Рэйз» в Далласе. Швибаху теперь была поставлена задача придумать, каким образом нелегально ввезти оружие в Иран.

Стоффер узнал, в каких аэропортах США не рентгеноскопируют багаж вылетающих пассажиров: таковым оказался аэропорт имени Кеннеди.

Швибах купил два вуиттоновских чемодана, более глубоких, нежели обычные, с упрочненными уголками и добротными стенками. Вместе с Кобёрном, Дэвисом и Джэксоном он отправился в столярную мастерскую в доме Перо в Далласе и поэкспериментировал с различными вариантами сооружения двойного дна в этих чемоданах.

Швибах был совершенно счастлив от замысла провезти оружие через иранскую таможню в чемодане с двойным дном.

– Если вы знакомы с тем, как работают таможенники, вас не остановят, – уверял он. Его убежденность не разделяли остальные члены команды. В том случае, если их все-таки остановят и оружие будет обнаружено, был заготовлен резервный план. Джим скажет, что чемодан не его. Он вернется в зону получения багажа и там, конечно же, будет второй вуиттоновский чемодан – точно такой же, как первый, но полный личных вещей и не содержащий оружия.