Текст книги "Не целуй невесту"

Глава 7
Джуд

Отчетливое урчание двигателя ее машины и включенный на полную громкость хит Элтона Джона Tiny Dancer возвещают о прибытии Скайлар еще до того, как я вижу, как она въезжает на школьную стоянку.

Выходя из машины, девушка мимоходом бросает взгляд на дом, над которым я работаю, но не замечает меня на крыше. Я гадаю, уж не пришлось ли ей этим утром повозиться, заводя автомобиль, потому что занятия в школе начались больше часа назад.

Погода за ночь изменилась, и прохладный ветерок прогнал влагу из воздуха. Наверное, поэтому сегодня на голове Скайлар красуются очки и обалденная кепка-авиатор из состаренной коричневой кожи. Две длинные косы спускаются вниз из-под необычного головного убора, который удивительным образом очень круто смотрится на девушке.

– Эй, Лаки! – зовет снизу Кайл. – Иди посмотри на настил пола.

– Иду!

Спускаюсь по лестнице, но что-то странное привлекает мое внимание.

До меня не сразу доходит, что куча одежды, которая валяется на тротуаре, на самом деле – Скайлар.

– Что за…

Отбросив молоток на землю, я бегу через лужайку и опускаюсь на колени рядом с девушкой, лежащей на тротуаре.

– Скайлар?!

Она не шевелится, и у меня кровь стынет в жилах. Скайлар полностью отключилась.

Дышит, но без сознания.

– Эй… – я касаюсь ее щеки, и мое сердце ускоряет ритм. Ее симпатичная кепочка свалилась с головы, и при виде того, как она лежит на дорожке рядом с девушкой, у меня к горлу подкатывает ком. Я тормошу Скайлар за плечо. – Очнись, Искорка!

Она поворачивает голову. Ее обутые в сапоги ноги подергиваются. Глаза медленно открываются. Несколько секунд Скайлар ошеломленно смотрит сквозь меня, пока ей, наконец, не удается сосредоточиться.

– Ч-что случилось? – невнятно бормочет она, моргая.

– Похоже, ты потеряла сознание.

Помогаю ей сесть, но она тут же, покачнувшись, хватает меня за руку.

– Я чувствую себя не очень хорошо.

Она и выглядит не очень хорошо. Бледная как полотно. Под глазами – темные круги. Вчера в парке Скайлар казалась такой энергичной, но сегодня ее просто не узнать.

– Ты что-нибудь принимала? – спрашиваю я.

– Что, например?

– Ну, не знаю. Таблетки?

Нахмурившись, Скайлар потирает висок.

– Я не употребляю наркотики, Джуд.

– Ты ударилась головой?

– Возможно. Голова сильно кружится.

Ее глаза закрываются, а пальцы крепче сжимают мою руку, как будто она снова собирается потерять сознание.

– Я отвезу тебя в отделение неотложной помощи.

– Нет… – качает она головой. – Я не могу поехать в больницу.

– Еще как можешь. И поедешь.

К нам подходит Кайл с молотком в руке и переводит взгляд с меня на Скайлар, все еще сидящую на тротуаре.

– А я везде ищу тебя. Что, черт возьми, происходит?

– Похоже, она потеряла сознание.

– Что с ней?

– Сам не знаю. Я отвезу ее в отделение неотложной помощи. Ты можешь приглядеть за всем, пока меня не будет?

– Конечно. Может, лучше вызвать «скорую»?

– Нет, – бормочет Скайлар.

– К черту «скорую», – отвечаю я. – Она будет ехать сюда целую вечность. Будет быстрее, если я отвезу девушку сам.

– Ладно, – кивает Кайл. – Хотя, возможно, тебе стоит позвонить ее родителям.

– Хорошая идея, – я наклоняюсь так, чтобы встретиться взглядом со Скайлар. – Давай позвоним твоей маме, и я отвезу тебя в отделение неотложной помощи. Встретимся с ней там, на месте.

Закрыв глаза, она качает головой.

– Мне восемнадцать. Я не нуждаюсь в маме и не хочу, чтобы она приезжала.

– Но…

– Пожалуйста, – шепчет Скайлар. – Она все равно не приедет. Поверь мне.

Мы с Кайлом обмениваемся взглядами, без слов понимая, что не должны вмешиваться в их семейные дела. Но я не могу просто оставить девушку здесь или позволить ей самой сесть за руль. Скайлар даже встать не может, не говоря уже о том, чтобы вести машину.

– Ладно. Как думаешь, сможешь дойти до моего грузовика?

– Думаю, да.

Я помогаю ей встать, но ее колени подгибаются, будто ватные.

– Я понесу тебя, – подхватываю Скайлар на руки, прежде чем она успевает запротестовать.

– Чувак, помоги собрать ее вещи, – говорю я Кайлу.

Он поднимает кепку, очки и сумку с книгами и протягивает их девушке.

– Спасибо, – благодарит она, прислонив голову к моему плечу.

– Я скоро вернусь. Просто продолжайте работать дальше, – сообщаю я, игнорируя скептический взгляд Кайла.

– Будет сделано. Отправь мне сообщение и дай знать, как обстоят дела.

Несу Скайлар к своему грузовику, на ходу задаваясь вопросом, какого черта я творю, и осторожно сажаю ее на пассажирское сиденье. Неловко повозившись, пристегиваю девушку ремнем безопасности.

– Не обязательно обращаться со мной как с ребенком, – произносит она, когда я завожу грузовик.

– Я и не обращаюсь.

– Может, мне лучше поехать домой… – продолжает она, прижимая пальцы к вискам. – Возможно, я просто устала. И у меня сильно болело горло. Это может быть грипп… или мононуклеоз.

Черт.

– Хотя я уже очень давно ни с кем не целовалась, – Скайлар откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза. – На случай, если тебе интересно: да, я – социальный изгой.

– Мне не интересно. И ты не изгой. Но я думаю, что будет лучше, если врачи тебя осмотрят. Ты потеряла сознание на чертовом тротуаре. Возможно, даже ударилась головой. У тебя может оказаться сотрясение мозга, – внезапно я ловлю себя на мысли, что начинаю превращаться в собственную мать. – Может, нам позвонить в школу и предупредить, что тебя не будет на занятиях?

Скайлар пренебрежительно машет рукой.

– Никто даже не заметит моего отсутствия. Никогда не замечают.

Пробки в понедельник утром – отстой, заставляющий нас дважды простаивать на красном сигнале светофора. Во время поездки Скайлар становится все более настороженной, но она все еще кажется мне устрашающе бледной, особенно в лучах солнечного света.

– Ты голодная? – спрашиваю я. – Ты ела сегодня утром?

– Я никогда не завтракаю.

Ловлю себя на том, что окончательно превратился в свою мать, и говорю ей, что завтрак – самый важный прием пищи в течение дня.

Я же должен быть классным. Крутым. Ее слова, не мои.

Когда я подъезжаю к больнице, Скайлар говорит мне, что чувствует себя немного лучше, может сама выбраться из грузовика и идти без посторонней помощи. Это не мешает мне проводить ее внутрь и подождать, пока она зарегистрируется.

– Спасибо, что довез меня сюда, – говорит она, когда мы занимаем места в зоне ожидания подальше от остальных четырех человек. – Ты можешь идти. Теперь со мной все будет в порядке. Не хочу отнимать у тебя целый день.

– Как ты потом доберешься домой?

Скайлар кривит губы.

– Напишу Меган. Она наверняка подкинет меня обратно к моей машине.

Покачиваясь на каблуках, засунув руки в передние карманы, я оглядываю комнату. Затем перевожу взгляд на Скайлар, которая с широко раскрытыми от беспокойства голубыми глазами сидит на выцветшем желтом пластиковом стуле и потирает рукой середину груди. Больничный идентификационный браслет, обвивающий ее запястье, кажется огромным. Я никогда не замечал, какие у нее тонкие запястья.

– Скайлар Тиммонс? – зовет медсестра из-за двойных дверей.

Долго ждать не пришлось.

Скайлар со слабой улыбкой встает со стула.

– Спасибо, Джуд.

Как я могу оставить ее, когда она выглядит такой больной, напуганной и одинокой?

– Я подожду тебя здесь, хорошо? Вряд ли это займет много времени.

Врачи, вероятно, просто пропишут Скайлар какие-нибудь антибиотики и отправят домой с рекомендацией отдохнуть несколько дней.

* * *

Очевидно, я недооценил то, что происходит за дверями отделения неотложной помощи.

Три часа спустя я все еще сижу в приемной, колеблясь между раздражением до чертиков и беспокойством до чертиков.

И почему? Я даже не знаю эту девушку. Она мне не друг и не член семьи. Вселенная просто продолжает попытки превратить меня в ее личного водителя.

Я отправляю Кайлу сообщение, в котором сообщаю ему, что все еще жду Скайлар в приемном покое. Он советует мне уйти. Я покупаю в торговом автомате газировку и картофельные чипсы. Смотрю в окно. Подслушиваю разговор молодой пары, сидящей через несколько мест от меня. Девушка думает, что беременна, и они не хотят никому говорить. Ее семья ненавидит его. На прошлой неделе она напилась, а теперь беспокоится, что причинила вред ребенку. Парень интересуется (громко), не пьяна ли она сейчас. Сидящая напротив меня женщина кашляет без остановки, носки на ее ногах непарные.

Да-а-а уж. Я хочу выбраться отсюда, но погружен в ожидание. Разве Скайлар бы уже не вышла, если бы с ней все было в порядке?

– Джуд Лаккетти?

Я выныриваю из своего оцепенения.

– Это я.

– Можете зайти и проведать свою племянницу. Она спрашивает о вас.

Мою племянницу?!

Я следую за медсестрой через металлические двери и иду по коридору в маленькую отдельную смотровую. Скайлар сидит на кровати в тонком сером больничном одеянии, которое свисает с ее плеча, создавая впечатление, будто пошито для великана. Я стараюсь не смотреть на тонкую черную кружевную бретельку бюстгальтера. Игла капельницы приклеена медицинским пластырем к верхней части руки девушки.

Это кажется слишком интимным – находиться со Скайлар в больничной палате. Она уязвима, бледна и едва одета. Здесь должен стоять кто-то другой. Родитель, друг или парень.

А не какой-то чувак, которого она едва знает.

– Доктор скоро вернется, – перед уходом сообщает нам медсестра.

– Ты все еще здесь, – произносит Скайлар.

– Я беспокоился о тебе. Прошло больше трех часов.

– Мне так жаль. Тебе есть смысл вернуться на работу.

– Я прождал тебя несколько часов. Я не собираюсь уходить сейчас. Врачи выяснили, что с тобой не так? И даже не начинай называть меня дядей Лаки, племянница.

Скайлар смеется.

– Я боялась, что они не пустят тебя, если ты не член семьи.

Прищурившись, я смотрю на нее и сажусь на невероятно неудобный стул в углу тесной комнаты.

– Ты уверена, что тебе восемнадцать?

– Да, Джуд. Я вполне уверена, что знаю, сколько мне лет. Я выпускница, и четыре месяца назад мне исполнилось восемнадцать. Как-то мне пришлось остаться на второй год из-за частых прогулов.

– Ладно. Просто хотел убедиться. Так что с тобой? – я осматриваю комнату. Ее одежда сложена на стуле по другую сторону кровати. – Тебя выписывают?

Скайлар опускает взгляд и опирается подбородком на руку.

– Может, завтра. Меня не хотят отпускать.

– Почему?

– Врачи хотят сделать еще несколько анализов. Эндоскопию, наверное, и еще кое-что. Доктор говорит очень быстро, я не все поняла.

– Что, по их мнению, с тобой не так?

– Какая-то фигня…

– Какая-то фигня? – переспрашиваю я. – То есть… фигня – это твой диагноз?

Скайлар наклоняет голову и искоса смотрит на меня.

– Нет, но ты действительно хочешь все это услышать?

– Я бы не спрашивал, если бы не хотел, – я убираю волосы с лица. – Впрочем, ты не обязана мне говорить. Все в порядке.

Скайлар делает глубокий вдох и натягивает на себя тонкое белое одеяло. Ее пальцы теребят край.

– У меня расстройство пищевого поведения. И некоторые другие проблемы. С моим желудком, пищеводом и общим состоянием здоровья, – она поднимает взгляд от одеяла, чтобы встретиться со мной взглядом. – В том числе психического.

– О-о, – тихо говорю я, пытаясь осознать услышанное. Теперь понятно, почему она хотела съесть только булочку от гамбургера.

– Я уже давно об этом знаю, – добавляет Скайлар. – Мне поставили диагноз несколько лет назад. Наверное, я просто отрицала это. Я боялась возвращаться к врачу, да и не могла себе этого позволить. Хотя в последнее время становится все хуже.

– Тогда хорошо, что ты попала в больницу сейчас.

– Ага, – ее голос звучит неубедительно.

Я очень хочу сказать что-нибудь, чтобы утешить и поддержать Скайлар, но не могу придумать ничего, что не звучало бы слащаво или нравоучительно.

– Хочешь, я позвоню кому-нибудь из твоих близких? Или принесу тебе что-нибудь?

Она качает головой.

– Нет, я в порядке. А вот тебе, наверное, пора идти. Я знаю, что тебе нужно работать, а меня скоро переведут в другую палату.

Кивнув, я встаю и подхожу к ее кровати.

– Если хочешь, мы с Кайлом перегоним твою машину к твоему дому, чтобы она не стояла всю ночь на школьной стоянке. Ты наверняка не хочешь, чтобы ее отбуксировали.

– Ты действительно сделаешь это для меня?

– Конечно. Мы сделаем это сегодня вечером.

– Спасибо. Ты очень хороший парень, Джуд.

Я дотрагиваюсь до руки Скайлар и ободряюще сжимаю ее.

– Поправляйся, ладно, Искорка? Пришли мне сообщение и дай знать, как у тебя дела. Полагаю, тебя потребуется подвезти домой? – поддразниваю я.

Она издает тихий смешок.

– Похоже, ты меня хорошо знаешь.

Выйдя на улицу, я понимаю, что потратил половину рабочего дня, сидя в больнице с малознакомой девушкой, а сроки строительства горят. Где, черт возьми, ее родители? Она милая и все такое, но не могу же я стать для нее каким-то рыцарем-перевозчиком в сияющих доспехах, приходящим на помощь каждый раз, когда ее нужно подвезти. Я перегоню ее машину к дому, и на этом все. Мне придется самоустраниться.

Но, усевшись в свой грузовик и увидев на пассажирском сиденье ее кепку-авиатор и очки, я тут же понимаю, что Скайлар – не та девушка, которую я смогу просто выбросить из головы.

Глава 8
Скайлар

Наше тело посылает нам множество предупреждений. Конечно, только нам решать, как реагировать на эти предупреждения. Мое тело – и мой разум – годами сигнализировали о беде. Как и большинство людей, я игнорировала сигналы. Отмахивалась от них. Придумывала оправдания. Моя мама делала то же самое, когда игнорировала мои попытки с раннего детства привлечь к себе внимание. Наконец, мое тело сказало: «Пошла ты, Скайлар…» – и швырнуло меня на тротуар прямо перед Джудом.

Диагноз, который мне поставили давным-давно, в основном не изменился, просто все стало хуже.

Изжога.

Язва желудка.

ГЭРБ [9]9
  Гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь (ГЭРБ) – это хроническое заболевание, при котором содержимое желудка поднимается в пищевод, вызывая симптомы и/или осложнения. Такое нарушение сопровождается изжогой, отрыжкой и дискомфортом за грудиной.


[Закрыть].

Обезвоживание.

Дефицит витаминов.

Тревога.

Депрессия.

Истощение.

И последним по порядку, но, конечно, не по значимости, идет мой излюбленный приговор – расстройство избирательного питания [10]10
  Расстройство избирательного питания – это расстройство пищевого поведения, характеризующееся употреблением малого количества пищи или избеганием употребления определенных продуктов.


[Закрыть].

Но я переварю (без каламбура) все это позже. Прямо сейчас я беспокоюсь о Мусси-Пусси. Она заперта одна в моей спальне с такими ничтожными остатками корма и воды, что их и кошке не хватит. Пусси не только будет недовольна, но и к завтрашнему утру ей всерьез грозят голод и жажда.

Если с ней что-то случится, я этого не переживу. Она – моя отдушина.

Я еще не написала маме о своем местонахождении, но знаю, что она не сможет войти в мою комнату, чтобы покормить кошку. Ей ни за что не залезть в мое окно, и я уверена, что между гостиной и дверью моей спальни лежит слишком много вещей, чтобы мама могла добраться. Да она и кошек даже не любит.

Чему, полагаю, я должна радоваться, иначе как бы мы жили? Мама бы, наверное, заполнила наш дом тысячами кошек.

Выходит, мне остается лишь просить Меган или, возможно, Джуда забраться в мой дом через окно, чтобы позаботиться о Пусси.

Несмотря на то, что Мэг – моя лучшая подруга, она никогда не видела, как я живу. Она будет в ужасе. Уверена, она никому в школе не расскажет, но что, если это изменит ее отношение ко мне? Я писаю в ведро с кошачьим наполнителем. Я принимаю душ в школе. Это довольно трудно принять.

Джуд тоже будет в ужасе, но он не похож на осуждающего человека. И у нас нет никаких отношений. Что самое худшее может случиться? Он посчитает меня бомжом и перестанет подвозить? Я это как-нибудь переживу.

Ведь переживу?

Но… Джуд – взрослый мужчина. Если его поймают на том, что он влезал в окно спальни восемнадцатилетней девушки, у него могут быть неприятности. Я так и вижу, как он объясняет полиции, что всего лишь собирался накормить мою кошку. Никто бы в это не поверил.

Меган – такая же девочка-подросток, как и я, – и это более безопасный выбор. Если ее поймают, то, скорее всего, посчитают ее поступок типичным поведением малолетки.

Отправляю ей сообщение.

Я: «Привет!»

Меган: «Боже, где ты пропадала? Я искала тебя и писала тебе сообщения весь день».

Я: «Я в больнице».

Меган: «О мой гребаный бог, что?!»

Я: «Сегодня утром я потеряла сознание прямо на парковке».

Меган: «Да ладно!»

Я: «Да! Джуд увидел меня и привез сюда. Было о-о-очень неловко».

Меган: «Джуд с мускулами и татуировками?»

Я: «Да».

Меган: «Ах ты, везучая сучка! ЛОЛ. Ты заболела?»

Я: «У меня сильная изжога и обезвоживание».

Меган: «Вот отстой!»

Я: «Похоже, меня оставят здесь до завтра. Может, до среды. Я тут подумала, не могла бы ты оказать мне очень большую услугу?»

Меган: «Конечно».

Я: «Мне нужно, чтобы ты покормила мою кошку и принесла зарядное устройство для моего телефона».

Меган: «Никаких проблем!»

Я: «Но я должна тебя кое о чем предупредить».

Меган: «Хорошо».

Я: «Тебе придется залезть ко мне в спальню через окно. Если стоять перед моим домом и смотреть на входную дверь, то оно находится с правой стороны. Под окном есть деревянный ящик, на который можно встать».

Меган: «Э-э-э… Почему?»

Я: «Пожалуйста, не заставляй меня отвечать на этот вопрос сейчас. Я обещаю, что все объясню. Но только не сейчас».

Меган: «Ты пугаешь меня, но ладно. Твоя кошка кусается?»

Я: «Нет! Она сама доброта. Когда залезешь в мою комнату, увидишь кувшины с едой и водой. Они стоят на виду. Зарядка для телефона лежит рядом с кроватью. Обратно уходить тоже придется через окно. Пожалуйста, не открывай дверь моей спальни».

Меган: «А как насчет твоей мамы? Мне не придется объяснять ей, что я делаю?»

Я: «Нет. Она, вероятно, даже не услышит тебя и не увидит».

Меган: «Это все очень подозрительно, но, так уж и быть, помогу».

Я: «Убедись, что закрыла за собой окно, когда влезешь, а потом – когда вылезешь. Чтобы кошка не убежала».

Меган: «Будет сделано. Мне нужно пойти сегодня вечером?»

Я: «Если можешь. Я заранее очень благодарна».

Меган: «Я принесу тебе зарядное устройство сегодня вечером, прежде чем закончатся часы посещений».

Я: «Ты лучше всех! Люблю тебя. Обещаю, что все объясню».

Меган: «Не беспокойся об этом. Мне пора идти. Поправляйся! Чмоки».

Возможно, все обойдется. Меган может даже не заметить ведра. Из мебели у меня только комод и тумбочка, а матрас лежит на полу, но моя комната выглядит в основном нормально. Там нет беспорядка или грязи – просто мало вещей. Итак, возможно, мне всего лишь придется объяснить Меган, почему я использую окно вместо двери.

Это мне вполне по силам.

Я пишу матери сообщение о том, что меня оставили в больнице на ночь, но беспокоиться не стоит.

Не то чтобы она и стала бы беспокоиться.

Входит медсестра, и мы обсуждаем, что я буду есть на ужин. Она не хочет приносить мне хлеб и воду и пытается уговорить меня на куриный суп и желе. Меня тошнит от одной мысли об этом. Мы останавливаемся на чае без молока и тостах с маслом на гарнир.

Медсестра также протягивает мне крошечный стаканчик с таблеткой.

– Что это? – спрашиваю я.

– Антацид. Это от изжоги.

Мне не нравится принимать таблетки, если их доставали из упаковки не при мне.

Медсестра смотрит на меня с раздражением, пока я фотографирую таблетку на телефон, прежде чем проглотить. Позже я погуглю маркировку на таблетке, чтобы убедиться в названии лекарства.

Полчаса спустя я пью чай, грызу тост и смотрю викторину по телевизору. От мамы мне ничего так и не пришло, хотя мое сообщение отображается как прочитанное ею.

Думая о ней, я перехожу к мыслям о том, во сколько мне обойдется госпитализация. У меня нет страховки. Нет денег. Моя мать не из тех, кто помогает мне оплачивать счета.

Когда я чуть ранее отправила сообщение Ребекке, она была обеспокоена, но попросила меня не волноваться и возвращаться к работе, когда меня выпишут. Но не ходить на работу – значит не получать зарплату.

Конечно, это должно было произойти как раз в тот момент, когда мне дали новые крутые должностные обязанности и прибавку к жалованью.

Моя цель накопить на автофургон горит синим пламенем.

Около шести вечера Меган вплывает в мою комнату с большой розовой сумкой-шоппером в одной руке и сумкой-тоутом от «Луи Виттон» – в другой. Она сразу же обнимает меня, затем садится на край кровати и сгружает на меня свои сумки.

– Во-первых, твоя кошка – самое милое существо на свете, – говорит она. – Во-вторых, какого черта у тебя столько замков на двери? Мне не по себе от этого, Скай. Кто-то в твоем доме обижает тебя?

– Нет, ничего подобного, – я так сильно мотаю головой, что наверняка заработала себе сотрясение мозга.

– Ты должна рассказать мне все. Обещаю, что не буду осуждать тебя и никому не скажу. Но я не могу просто игнорировать эту ситуацию. Ты – моя лучшая подруга, – Меган переводит дыхание. – Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь так, словно у тебя худшее похмелье в твоей жизни.

– Было бы здорово, если бы у меня действительно было похмелье.

Она дотрагивается до розовой сумки-шоппера.

– Надеюсь, ты не возражаешь, но я захватила из твоей комнаты кое-какую одежду для тебя и книгу, которая лежала на тумбочке. На случай, если ты захочешь почитать.

– Это так мило с твоей стороны. Спасибо.

– Твое зарядное устройство тоже там. А теперь выкладывай, в чем дело.

Глаза Меган расширяются, когда я рассказываю ей о своей матери, и ее нижняя челюсть отвисает, пока я раскрываю некоторые – но не все – подробности о накопительстве и о том, как оно захватило дом.

– Боже мой, Скайлар! Я даже не знаю, что сказать. Это ужасно и отвратительно, и я не могу поверить, что ты никогда не рассказывала мне об этом.

– Я действительно не хотела, чтобы кто-нибудь знал, Мэг. Мне было стыдно.

– Но я же твой друг! Я думала, ты просто ведешь себя как странная девочка, которая не хочет, чтобы я видела твои игрушки и одежду. Можешь приходить ко мне домой в любое время, чтобы принять душ или сходить в туалет. И брось свои штучки. Тебе нечего стыдиться передо мной. Я люблю тебя, и ничто не может этого изменить.

Наклонившись вперед, я обвиваю Меган руками и обнимаю ее.

– Мне так повезло, что ты у меня есть.

– Мне тоже повезло, что у меня есть ты, – отвечает она, когда я отпускаю ее. – Ты годы терпишь мой склочный характер, – внезапно Меган с волнением хватает меня за руку. – Совсем забыла сказать! Угадай что?!

– Что?

– Сегодня вечером я встречаюсь с Эриком! Мы идем в закусочную, так что я не могу здесь долго оставаться. Мне нужно пойти домой и привести в порядок лицо. Мы встречаемся в восемь.

По-моему, ее лицо выглядит прекрасно. В отличие от моего собственного лица в данный момент.

– Ух ты! Кто кого пригласил на свидание?

– Я ему предложила.

– Все-таки ты! – я смеюсь, но и восхищаюсь Меган за то, что она добивается того, чего хочет. Я не уверена, что у меня когда-нибудь хватило бы уверенности пригласить парня на свидание.

– Все-таки я!

– Обязательно напиши мне после и расскажи все.

– Конечно, напишу. Я сделаю с ним селфи, чтобы ты посмотрела, как мило он сейчас выглядит.

– Уже жду с нетерпением.

Меган косится на меня и поправляет больничный халат на моих плечах.

– Но я беспокоюсь о тебе. Может, мне стоит отложить свое свидание и остаться здесь с тобой?

– Я в порядке. И хочу, чтобы ты пошла на это свидание. А я собираюсь почитать и поспать. Знаешь, как здорово спать в комнате с кондиционером вместо того, чтобы всю ночь изнемогать от духоты?

– Уверена? Я могу поужинать с Эриком и завтра вечером.

Я улыбаюсь ей.

– Я хочу, чтобы ты пошла и повеселилась. Я живу опосредованно через тебя, так что ты должна развлекать меня.

* * *

После ухода Меган на меня наваливается грусть. Я смотрю, как солнце исчезает за больничным окном. Если бы я не упала в обморок, то сейчас бы шла с работы домой, чтобы обнять Пусси и поискать советы по фотографии. Съела бы суши хот-дог на ужин и закусила бы вишневой карамелью на десерт.

Хотела бы я, как Меган, поужинать с каким-нибудь милым парнем. Я бы хотела, чтобы мое лицо было безупречным, а не бледным и больным. Я бы хотела пойти в закусочную, съесть сырную картошку фри и выпить сливочно-ванильный коктейль. Я бы хотела, чтобы мой дом был чистым и нормальным жилищем. Я бы хотела, чтобы моя мама вела себя как мама.

Я бы хотела, чтобы кто-то, кроме Меган и Пусси, любил меня и заботился обо мне. На этой удручающей мысли я закрываю глаза и пытаюсь немного поспать.