Текст книги "В объятиях страсти"

Кэрол Финч
В объятиях страсти

Мятежник и роза

 
В неистовстве сраженья воин бравый
Увидел вдруг цветок на поле брани.
На выжженной земле, копытами изрытой,
Лежала роза, влагою умыта.
 
 
Забыв на миг огонь и ярость боя,
Под вражеской стрельбой свирепой
Застыл мятежник над изысканной красою
Колючей розы, занесенной ветром.
 
 
Пред хрупкой прелестью он преклонил колено,
Как в забытьи к ней руку протянул,
Прижал к губам цветок нетленный
И нежный аромат его вдохнул.
 
 
Но острые шипы вонзились в сердце,
Оставив горький след в душе бунтарской.
Отбросил он цветок прелестный
И проклял розу за нежданное коварство.
 
 
Хоть ветры дуют грозные войны
И полыхают адские костры сражений,
Тоской о розе дни его полны,
И ночи преисполнены видений.
 
 
Когда ж отхлынул шквал жестокий
И мирный разлился поток,
Мятежник устремился в путь далекий
За ветром, что унес цветок.
 
 
На том холме, где проливалась кровь,
С улыбкой на устах смирился он с судьбою.
Пока он розы не коснется вновь,
Душе его не знать покоя.
 
 
Он стебель сжал, унизанный шипами,
Со сладкой болью розу поднеся к груди.
Устало сердце от невзгод и испытаний
И потянулось трепетно к любви.
 

ЧАСТЬ 1

Глава 1

30 августа 1776 года

Сирена Уоррен распахнула окно и вдохнула свежий воздух. Глядя на живописные окрестности, девушка нахмурилась при мысли о беспорядках, изменивших ее жизнь.

Колонии восстали, со всех сторон раздавались призывы к независимости, вызывавшие раздражение у сторонников британского правления, к числу которых относился и ее отец. Сирена не раз слышала откровения британских чиновников, которые в доверительных беседах с отцом сетовали, что колонисты слишком далеко заходят в своих требованиях. Отец ее, Митчел Уоррен, остался верен родной Англии, своим корням. А потому Корона доверила ему пост судьи в процветающих колониях, обязав следить за исполнением законов на подчиненных ей территориях. Но мятежники подрывали заведенный порядок, настаивая на представительстве в органах власти.

Раздиравшие страну противоречия вызывали у Сирены смешанные чувства. Единственное, чего ей хотелось, так это вернуться к беззаботному существованию, которое она вела, пока в начале лета мятежники не объявили о независимости. Генерал Хау тут же выдворил Джорджа Вашингтона из Нью-Йорка, заставив патриотов отступить. Хотя Митчел верил в то, что недалек тот час, когда мятежники опомнятся и осознают, что не им тягаться с вооруженной мощью Британии, Сирена не разделяла оптимизма отца. Патриотов было не так-то просто запугать.

– Сирена? – Негромкий голос отца прервал ее невеселые размышления. – Полагаю, Брендон Скотт навестит тебя сегодня вечером? – поинтересовался Митчел, подходя к дочери.

– Да, – без энтузиазма ответила девушка.

– Значит, ты еще не приняла решения, – предположил он с легкой улыбкой на губах и, поправив очки, испытующе посмотрел на дочь. – И долго, дорогая, ты собираешься держать влюбленного Скотта на поводке?

Сирена беззаботно пожала плечами, устремив взгляд в окно.

– Еще успею подписать себе приговор.

Подавив невольный смешок, отец пригладил выбившийся из прически золотистый локон.

– Брендону не откажешь в терпении, но нельзя же бесконечно водить его за нос. Тебе исполнилось двадцать, – напомнил он. – И ты уже считаешься старой девой. По-моему, дорогая, нужно дать ответ лейтенанту, не откладывая дело в долгий ящик.

Сирена изогнула изящно очерченные брови и усмехнулась.

– Ты стыдишься сплетен по поводу того, что я засиделась в девицах, и потому торопишься выдать меня за Брендона, – заявила она, раздраженная тем, что отец вновь поднимал этот вопрос.

– Я бы не настаивал, Сирена, если бы не знал тебя так хорошо. – Светло-зеленые глаза Митчела лукаво блеснули. – Ты просто обожаешь мне противоречить. Все пошло бы как по маслу, откажи я лейтенанту Скотту от дома. Ты сама бы с ним сбежала, лишь бы насолить мне.

Сирена промолчала, неохотно признавая, что отец прав. Может быть, оттого что она выросла в колониях и прониклась их мятежным духом, девушка очень рано стала проявлять независимость, отказываясь подчиняться чьим-либо требованиям. Мистер Скотт был хорош собой и не лишен обаяния, но Сирена не выносила, когда на нее давили. А с началом мятежа Брендон стал слишком настойчив, полагая, что ему не избежать призыва в британские войска.

– Мне было бы чрезвычайно приятно, если бы вы объявили о помолвке на нашем приеме в следующем месяце, – с надеждой сказал отец. – Оливия с огромной радостью займется подготовкой к свадьбе.

Дочь состроила недовольную гримасу. Сбыть падчерицу с рук было единственной заботой Оливии. Сирена не переставала поражаться тому, как отец умудрился выбрать женщину на двадцать лет моложе себя, да еще с таким скверным характером. Девушка делала все возможное, чтобы держаться с ней ровно и вежливо, но задача была не из легких. Мачеха оказалась хитрой бестией. Влюбленный по уши, Митчел не замечал многочисленных недостатков Оливии, но не Сирена.

– Не сомневаюсь, – ответила Сирена после продолжительной паузы, стараясь не выдать свою неприязнь. – Кстати, а где Оливия?

– Отправилась на прогулку верхом.

– И ты не предложил составить ей компанию? – Дочь снова перевела взгляд на окно, удивляясь, почему отец не желает видеть, что творится у него за спиной.

Предполагалось, что мачеха любит одиночество. Когда Сирена осмелилась высказать вслух свои подозрения насчет того, как и с кем Оливия проводит время, Митчел пришел в неописуемую ярость. Сирена не могла припомнить случая, чтобы он был так разгневан. Ей понадобилась целая неделя, чтобы вернуть отцу хорошее настроение. Он велел дочери не распускать язык, пригрозив суровым наказанием. И Сирена наконец поняла, что отец безнадежно влюблен, а потому не станет слушать ничьих разумных доводов.

Митчел вздохнул и подошел к портрету жены, висевшему над камином.

– Я предлагал Оливии покататься вместе, но она предпочла поехать одна.

«И неудивительно, – с горечью подумала Сирена. – Где это видано, чтобы женщина приглашала в попутчики мужа, отправляясь на любовное свидание?»

– По-моему, прогулка верхом – отличная идея, папа. Жара этим летом стоит невыносимая. Не хочешь присоединиться ко мне?

Митчел отрицательно покачал седеющей головой.

– Возможно, поразмыслив в одиночестве, ты примешь решение относительно Брендона. Я распоряжусь, чтобы один из конюхов сопровождал тебя.

Мистер Уоррен повернулся, намереваясь позвать слугу, но Сирена ласково взяла его за руку.

– Я обойдусь без надзирателя.

Глубокая складка прорезала его лоб.

– Не думаю, что это благоразумно, дорогая. В наше беспокойное время не угадаешь, кто может шляться вокруг.

Снисходительная улыбка мелькнула на губах Сирены, когда она, покачивая юбками, грациозно пересекла комнату.

– Я не хуже Оливии способна позаботиться о себе, если не лучше, – беспечно возразила она, стараясь не вызвать гнев отца, который был терпеливым и снисходительным человеком, если не доводить его до крайности. – Нет никакой нужды трястись надо мной.

Губы Митчела дрогнули в едва заметной улыбке. Тактика дочери была ему хороша знакома.

– Никто не подвергает сомнению твои способности, Сирена. Я всего лишь беспокоюсь о твоем благополучии. – И вдруг вспомнил, о чем собирался поговорить, прежде чем они отвлеклись. – Подумай вот еще о чем на досуге. Мы лишились учителя. Судя по всему, бессовестный решил присоединиться к мятежникам. – Губы Митчела вытянулись в жесткую линию. – Не сомневаюсь, что этот негодяй забивал детям головы пропагандой против Короны. Ты очень меня обяжешь, если заменишь его, пока я не найду кого-нибудь на эту должность.

«Пожалуй, мне стоит чем-нибудь заняться, – подумала Сирена. – В последнее время я только и думаю о проблемах отца и о предложении Брендона».

– Я с радостью возьмусь за это дело, – горячо заверила Сирена, чем очень порадовала отца.

– Весьма вероятно, что у тебя получится даже лучше, чем у Джеймса Кортни. Он никогда мне не нравился. Будем считать, этот недотепа оказал услугу Короне, примкнув к ее врагам.

Сирена отвернулась, подавив усмешку. Отец не желал вникать в проблемы колонистов, именуя всех либералов бездарными хлыщами. Сирена же испытывала двойственное чувство. Конечно, она была предана отцу, но и не могла не сочувствовать мятежникам. Собственным трудом эти люди добились процветания своей земли и не могли уразуметь, почему нужно следовать законам, которые устанавливаются где-то за безбрежным океаном. Да и кто бы смирился с тем, что все способное двигаться или приносить прибыль облагается баснословными налогами?

Из уважения к отцу Сирена оставляла свое мнение при себе, не осмеливаясь спорить с Митчелом, который являлся верным сторонником Короны. Тем не менее по рождению она была американкой, унаследовавшей присущие колонистам гордость и упрямство. После шести лет, проведенных по настоянию отца в Англии, она твердо знала, какой образ жизни ей по душе. Британцы казались Сирене лицемерными и чересчур напыщенными. Одноклассницы, проведав, что она прибыла из колонии, задирали носы и с высокомерием терпели ее, так и не приняв в свой круг.

Вздохнув, Сирена отбросила невеселые воспоминания и поспешила наверх в свою спальню. У нее было неотложное дело, которое требовало незамедлительных действий: Оливия. Девушке не терпелось узнать, куда отправилась мачеха.

Пока Сирена находилась у бабушки в Англии, Митчел влачил унылое существование. Несмотря на все мольбы дочери не отсылать ее, отец был твердо убежден, что она должна получить приличное образование под надзором женщины, которая займется ее воспитанием. Бабушка окружила девочку любовью, но Сирена чувствовала, что отец, тяжело переживавший смерть жены, нуждается в ней. Очевидно, оставшись один, Митчел обратился к Оливии в поисках тепла и понимания, не разглядев в ней честолюбивую особу, привлеченную общественным положением и богатством, которые мог предложить Митчел Уоррен.

Вернувшись домой, Сирена пришла в смятение при виде драматических перемен, происшедших после того, как Оливия взяла бразды правления в свои руки. Мачеха обновила интерьер всего дома, за исключением комнаты своей падчерицы. По крайней мере хоть в этом отец проявил твердость, подумала Сирена. Оливия искоренила всякое напоминание о Диане Уоррен, не оставив ни единой вещицы, которой та дорожила. Даже ее портрет был выдворен на чердак пылиться, меж тем как Оливия наняла художника, написавшего ее собственный портрет размером чуть ли не во всю стену. Каждый раз, входя в гостиную, Сирена испытывала гнев при виде красовавшегося над камином изображения мачехи.

Она осматривала гардероб в поисках костюма для верховой езды, как вдруг ей пришла озорная мысль: вряд ли распутная интриганка узнает Сирену в одежде уличного мальчишки. Ах, как было бы славно застать Оливию с любовником!

Девушка заправила рубашку в бриджи, закрутила волосы в узел на макушке и нахлобучила на самые уши коричневую шляпу. Сирена посмотрела в зеркало и рассмеялась от удовольствия при виде своего отражения. Да, ни одна уважающая себя дама не позволила бы себе подобный наряд.

Зная, что отец едва ли одобрит такую затею, Сирена выглянула за дверь удостовериться, что поблизости никого нет, а затем заперла комнату изнутри. Нажав кнопку на панели у камина, она открыла секретный ход, через который по каменным ступеням можно было незаметно выбраться из дома. Сирена обнаружила этот подземный туннель еще ребенком, но держала свое открытие в тайне. Она редко им пользовалась, но в данных обстоятельствах туннель идеально подходил для ее цели: выследить и вывести Оливию на чистую воду.

Сирена взяла свечу, задвинула за собой панель и осторожно стала спускаться по ступенькам. Затхлый воздух ударил ей в нос, напомнив, как давным-давно она воображала себе здесь всевозможных чудищ. Но детские страхи рассеялись, и девушка уверенно шла вперед, освещая себе путь в кромешной темноте. Только звук ее шагов нарушал царившую в подземелье холодную тишину.

Сирена часто размышляла о тех, кто ранее владел этим домом. Зачем им понадобился подземный ход? На случай пожара или члены семьи занимались чем-то запретным? Возможно, они были пиратами, которые тайком пробирались на берег, чтобы припрятать награбленное добро, а затем отправиться в ночной набег. По слухам, женщина, которая продала дом ее родителям, была ведьмой. Ребенком Сирена представляла себе сморщенную старую вдову, которая, выбравшись тайком из дома, поджидает во мраке возвращения своих сыновей.

Находились очевидцы, утверждавшие, что видели на вершине холма темный силуэт в плаще, безмолвно созерцавший убывающую луну.

В детстве, слушая россказни про вдову Гравит, Сирена давала волю своему воображению. Позже она поняла, что излишне прямолинейная сварливая вдова сама напрашивалась на сплетни, которым, правда, не придавала особого значения. «Суеверное дурачье! – презрительно усмехнулась девушка, сойдя с последней ступеньки и повернув в туннель, который должен был вывести ее на склон холма ниже дома. – Вдова Гравит была не более ведьмой, чем я сама! Определенно, людям свойственно преследовать и награждать прозвищами тех, чьи взгляды отличаются от их собственных. То, что вдова имела свое мнение и не боялась его высказывать, – отнюдь не причина для того, чтобы превращать ее в парию. Если верить слухам, она еще шесть лет назад выступала за независимость, заявляя во всеуслышание, что Англия чересчур натягивает вожжи, сдерживая колонии. Возможно, она продала свой дом и поселилась в местности, настроенной не так пробритански, как эта».

Сирена протиснулась в щель между валуном и кустарником, скрывавшим от постороннего взгляда потайной ход. Выбравшись наружу, девушка осторожно двинулась вдоль кромки скалы к конюшне. Она видела, как отец сел в экипаж, и, выждав, пока карета прогромыхала вниз по дороге, побежала к воротам на выгон. Щурясь от яркого солнца, Сирена пыталась разглядеть Кречета среди животных, щипавших траву. Заметив гнедого жеребца с черными гривой и хвостом, она тихонько свистнула. Конь поднял голову и навострил уши. Сирена свистнула еще раз, и он потрусил к хозяйке.

– Это я, – ласково проговорила она, увещевая коня. – И нечего вредничать. У нас важное дело.

Приоткрыв ворота, девушка взобралась на каменную стойку и прыгнула на спину лошади, браня себя за то, что не сообразила запастись уздечкой или хотя бы веревкой.

Понукая жеребца, она направила его по тропе, а затем, держась за гриву, заставила перейти на легкий галоп.

Сирена скакала через луг, пригнувшись к мускулистой спине коня. Она чувствовала себя на удивление свободной, улизнув из дома в одежде уличного мальчишки. Словно все ее заботы унеслись вместе с ветром, гулявшим в поле. Если бы не поиск Оливии и ее любовника, вылазка была бы просто великолепной.

При этой мысли Сирена нахмурилась и дернула Кречета за гриву, поворачивая на дорогу, извивавшуюся вдоль берега.

Окинув взглядом окружающее пространство, девушка попыталась представить, где бы она, будь на месте Оливии, назначила рандеву.

На побережье нашлось бы немало укромных местечек, подходящих для романтических свиданий, и догадаться, какое из них избрала Оливия для встречи со своим любовником, оказалось непросто.

После часа безуспешных поисков Сирене пришлось смириться с тем фактом, что Оливия куда умнее, чем она полагала. А может, как раз сегодня мачеха и не собиралась ни с кем встречаться. Впрочем, последнее соображение Сирена тут же отмела. Она не сомневалась, что Оливия обманывает Митчела, но не могла это доказать. Пока. «В следующий раз, когда мачеха отправится на прогулку, я не дам ей фору в целый час, – решила Сирена. – Если хочешь поймать шуструю лисицу, надо быть начеку».

Девушка услышала плеск волн о скалы и не смогла устоять перед искушением. Она направила Кречета в тихую бухточку, куда часто приходила, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Соскользнув со спины жеребца, Сирена скинула башмаки, по щиколотку увязая в песке, вошла в прохладную воду и почувствовала неодолимый соблазн окунуться. Быстро скинув одежду, она осталась в одной рубашке и нырнула. Сирена блаженствовала, отдавшись во власть течения. Вынырнув, чтобы глотнуть воздуха, она поразилась тому, насколько далеко ее отнесло от берега.

Солнце уже садилось, но возвращаться домой не хотелось. Сирена перевернулась на спину, легкие волны покачивали ее, как облако в небесной выси. С улыбкой на губах она закрыла глаза. Это был ее собственный рай, единственное место, где можно думать и мечтать наедине с природой, ни о чем не беспокоясь, ничего не опасаясь. «Настоящий рай.– Сирена с блаженством вздохнула. – И находится в двух шагах от моего дома».

Глава 2

Загорелое лицо Трейгера Грейсона озарилось широкой улыбкой, когда он резко осадил коня на скале, нависавшей над бухтой. Открывшаяся его взору картина напоминала райское видение из прекрасной сказки.

Молодая женщина с волосами цвета солнца грациозно рассекала легкие волны. На светлой коже искрились брызги. Трейгер почувствовал, как в крови вспыхнуло желание. Направив коня вниз по склону, он спешился, не отрывая взгляда от очаровательной русалки, беззаботно плескавшейся в середине бухты. Ее счастливая улыбка казалась ярче самого солнца. Она являла собой образец редкой естественной красоты.

Словно завороженный, Трейгер подошел ближе и, наполовину скрытый кустами, присел на поваленное дерево. Пока он молча наблюдал, как русалка подплыла к берегу, его взбудораженное воображение разыгралось в полную силу. Кожа ее словно молила о ласках, влажные губы приоткрылись в готовности принять поцелуй. Может, он умер и попал на небеса или видит волшебный сон? Трейгер ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит, и задержал дыхание, когда морская богиня коснулась песка и поднялась из воды. Мокрая ткань облепила высокую грудь и тонкую талию.

Не без усилия он перевел взгляд на ее лицо и не был разочарован тем, что увидел, девушка казалась самим совершенством. «Проклятие! Да она восхитительна!» – подумал он, не отрывая глаз от соблазнительной фигурки.

Сирена снова погрузилась в воду и, откинув назад голову, принялась распутывать пальцами длинные волосы. Затем легкой походкой вышла на берег. Чудесное купание закончилось, теперь нужно появиться дома раньше, чем вернется отец. Он будет недоволен, если обнаружит, что дочь гуляла по окрестностям, вырядившись как мальчишка.

Испуганное восклицание нарушило послеполуденную тишину, когда она заметила движение в кустах. Сирена снова бросилась в воду, затем обернулась и с ужасом уставилась на высокого мужчину, показавшегося на берегу. Она с невольным восхищением отметила черные как вороново крыло волосы, яркие серые глаза, широкие плечи, мускулистые ноги. С трудом оторвав взгляд от мужественной фигуры, Сирена вздрогнула и покраснела под откровенным взором незнакомца, который разглядывал ее, не произнося ни слова.

Осознав, что сравнивает поразительно красивого наглеца со своим женихом, девушка пришла в еще большее смятение. Брендон уступал ему по всем статьям. Кроме внешней привлекательности, мужчина обладал необъяснимым магнетизмом; в жестких линиях его лица, в глубине горящих глаз угадывался сильный характер. Вне всякого сомнения, это был превосходный образчик повесы – о таком типе ей не раз приходилось слышать от деревенских сплетниц. Такому ничего не стоит вскружить голову наивной девушке.

Постаравшись взять себя в руки, Сирена дерзко вскинула подбородок, полная решимости не поддаваться его чарам и не проявлять к нему ни малейшего интереса.

– Вы подглядывали за мной! – обвиняющим тоном произнесла она.

Незнакомец ответил ей плутоватой усмешкой и подошел к самой кромке воды.

– Когда вдруг видишь живую русалку, поневоле станешь таращить на нее глаза, – попытался он оправдаться.

Сирена почувствовала, что заливается краской под его беззастенчивым взглядом.

– Отвернитесь, мне надо одеться, – потребовала она.

Его ухмылка расползлась от уха до уха и стала поистине дьявольской.

– Вот уж нет, дорогая. Я не в силах пропустить подобное зрелище, – поддразнил ее Трейгер.

– Тогда я останусь в воде, пока окончательно не замерзну.

Однако Трейгера это решительное заявление нисколько не смутило.

– Жаль, если столь очаровательная нимфа безвременно погибнет. Надеюсь, вы не испытываете особого отвращения к змеям. Похоже, ваша ослепительная красота не оставила их равнодушными.

Это спокойно произнесенное замечание вызвало у Сирены испуганный вопль. А когда, обернувшись, она увидела трех черных змей, то устремилась к берегу с одной лишь мыслью, что плывет слишком медленно. Сердце ее бешено колотилось от страха и возмущения. Незнакомец позволил ей так долго играть с опасностью! Сирена невольно приняла предложенную руку, чтобы побыстрее выбраться из воды, но тут же ее оттолкнула, как только почувствовала под ногами твердую почву.

– По вашей милости они чуть не напали на меня! Вы, сэр, не джентльмен!

Трейгер не заметил оскорбления, так как был поглощен созерцанием едва прикрытого девичьего тела. Мокрая рубашка не скрывала никаких тайн, и Трейгер вдруг с мучительной ясностью понял, что, несмотря на свой богатый опыт, никогда не видел ничего более прекрасного.

Он лихорадочно перебирал длинный список ослепительных красавиц, которых знал, и пришел к неутешительному выводу, что всем им далеко до мокрой – но от этого не менее соблазнительной – девицы, стоявшей перед ним и испепелявшей его гневным взглядом.

– Вам даже нечего сказать в свое оправдание? – запальчиво спросила Сирена, забыв о стыдливости.

Трейгер с насмешливым видом отвесил поклон, продолжая беззастенчиво разглядывать ее.

– Прошу прощения, миледи. Меня редко называют джентльменом, тут вы правы. Но я бы не позволил этим мерзким тварям вонзить свои ядовитые зубы в такой лакомый кусочек, даже если бы мне самому пришлось броситься в воду, чтобы спасти вас от столь ужасной участи.

Смерив нахального субъекта ледяным взглядом, Сирена обошла его и направилась к своей одежде, ограничившись презрительным замечанием:

– Сомневаюсь, что вы пожертвовали бы своими начищенными сапогами, не говоря о большем.

Трейгер не спускал восхищенного взгляда с ее изящной спины, длинных ног и округлых бедер.

– Когда нужно помочь девице в беде? – усмехнулся он. – Поверьте, дорогая, я скорее отдал бы самого себя на растерзание змеям, чем позволил бы им коснуться хоть одной расцелованной солнцем пряди волос на вашей головке, – лихо отбарабанил он.

Прижимая к себе одежду в тщетной попытке заслониться от его бесцеремонных взглядов, Сирена осмелилась снова посмотреть на незнакомца.

– Пустая похвальба, если учесть, что вы даже не претендуете называться джентльменом, – сухо уронила она.

Сирена судорожно сглотнула и попятилась, когда мужчина протянул руку и убрал упавший ей на плечо золотистый локон. Мысли ее смешались. Почему она дрожит? У девушки возникло гнетущее чувство, что причиной тому отнюдь не испуг и не длительное пребывание в воде. Едва ли она могла гордиться ощущениями, которые испытывала. Млеть в присутствии мужчины было совсем не в ее привычках. Сирена повидала немало представителей сильного пола, но никто из них не затронул ее сердца.

Не успела девушка отступить и на пару шагов, как незнакомец схватил ее руку и поднес к губам. Она встретила пронизывающий взгляд серебристо-серых глаз и, мгновенно почувствовав, как по спине пробежали мурашки, решительно вырвала руку.

– Нет нужды изображать из себя галантного кавалера.

– Как тебя зовут, нимфа? – хрипло спросил Трейгер.

Под его ласкающим взглядом Сирена потеряла дар речи. Увы, она не могла не признать странной власти этого человека над собой.

– Сирена, – пролепетала она, разглядывая песок под ногами.

В то же мгновение черноволосый мужчина склонился к ней, в его серых глазах полыхало желание. Сердце Сирены рванулось к горлу, затем упало вниз и гулко забилось о ребра. Он поднял ее лицо и приник к губам. Это был вполне джентльменский поцелуй из числа тех, которыми не раз удостаивал ее Брендон. Но каким-то непостижимым образом поцелуй постепенно изменился. Сначала теплые губы неторопливо изучали ее губы. Сирена вдруг заметила, что все сильнее прижимается к нему всем телом, по мере того как его властный язык обжигал ей рот. Ее бросало то в жар, то в холод. Девушка горела и таяла в кольце его рук, поражаясь своему безрассудству. Вместо того чтобы протестовать и сопротивляться, она вела себя как любознательный ребенок, с восторгом открывающий для себя неведомое.

В глазах у нее потемнело, солнечный мир вокруг померк. Мысли вихрем проносились и ускользали прочь. Задыхаясь, Сирена ловила воздух, а мужчина жадно пил дыхание с ее уст.

Наконец она нашла в себе силы оторваться от его губ и заглянуть в серебристые глаза. Проглотив ком в горле, смущенная, дрожащая, Сирена сняла его руки со своей талии и, озадаченная собственной реакцией на действия незнакомца, нетвердо сделала шаг назад.

Она не была склонна падать в объятия мужчин и обычно держала всех на расстоянии, лишь изредка позволяя себе легкий флирт. Но никогда поцелуй мужчины не захватывал ее до такой степени, никогда ее тело не подчинялось чужой воле с таким желанием.

Девушка неловко натянула рубашку и влезла в бриджи, боясь встретиться с его откровенно оценивающим взглядом, от которого по телу разливался жар. Неожиданно незнакомец стал застегивать ей рубашку, легко касаясь костяшками пальцев округлости высокой груди. Непривычный трепет охватил Сирену, и она почувствовала, как внутри ее быстро распускается огненный цветок. Господи милосердный, нужно взять себя в руки! Она ведет себя как влюбленная школьница, которая только что узнала, чем отличается мужчина от женщины.

Легкая улыбка тронула его губы.

– Ты всегда так одеваешься, Сирена? – Он посмотрел на ее рубашку и бриджи.

Эта насмешливая интонация вернула девушке самообладание.

– А если это лучшее, что я могу себе позволить? – с вызовом ответила она вопросом на вопрос.

Трейгер беззаботно пожал плечами и заверил хриплым голосом:

– Я не из тех, кто судит о книге по обложке. – И его длинные пальцы, уверенно пройдясь по вороту ее рубашки, скользнули в ложбинку между соблазнительными холмиками.

– Что вас привело в эти края? – решительно отстранив его руку, осведомилась Сирена, стараясь перевести разговор в безопасное русло.

– Встреча с другом.

Сирена уклонилась от поцелуя и подумала: «Возможно, он и был тем самым мужчиной, с которым встречалась Оливия. На вид немного старше моей тридцатидвухлетней мачехи и как раз в ее вкусе». Она отвернулась от незнакомца и обвела взглядом бухту. Заметив своего коня, Сирена свистнула. Жеребец сначала насторожился, а затем устремился к ней: черная грива развевалась над мощной спиной, черные ноздри трепетали.

Кречет горделиво описал круг и замер. Жеребец казался громадным по сравнению с хрупкой босоногой фигуркой в бриджах.

– Это твой конь? – спросил Трейгер. – А где же седло?

Сирена вздернула подбородок.

– Я и без седла с ним управляюсь, – сообщила она и нахмурилась, вдруг сообразив, что даже не узнала имя наглого красавца.

Мужчина будто прочитал мысли Сирены и, поднеся ее руку к губам и запечатлев на ней легкий поцелуй, вкрадчиво произнес:

– Трейгер Грейсон. – Затем перевел задумчивый взгляд на норовистого гнедого. – Тебе и уздечка не нужна? – В его голосе звучало явное сомнение.

– Да уж как-нибудь обойдусь, – заявила Сирена, злясь, что не может смотреть на него сверху вниз.

Трейгер Грейсон возвышался над девушкой на добрый фут, и его близость оказывала на нее не менее удушающее воздействие, чем жаркий августовский полдень, заставивший искупаться в бухте.

Его рука скользнула Сирене на талию, и, прежде чем она успела опомниться, их губы слились, заглушив ее протестующий возглас. Хотя бесцеремонный незнакомец притягивал ее, как пламя мотылька, девушка понимала, что может обжечься, если не сохранит безопасную дистанцию. К тому же она презирала Трейгера Грейсона, считая его любовником своей мачехи. Но как же можно в таком случае отвечать на его жгучие поцелуи и прислоняться к твердой, как скала, груди, чтобы устоять на подгибающихся ногах? «Это чистое безумие, – говорила она себе, но тело ее не слушалось. – Я обнимаю того самого мужчину, который только что тайком встречался с Оливией. Неужели я совсем лишилась гордости?»

От Сирены исходило благоухание свежести, и Трейгер вдруг почувствовал острый интерес к этой нелепо одетой девице с такой соблазнительной фигурой и безупречной кожей. Он обвел указательным пальцем овал нежной щеки, вглядываясь в изумрудно-зеленые глаза.

– Приходи сюда завтра, Сирена, – глухо попросил он, удерживая ее взгляд.

Сирена запрокинула назад голову, завороженная чеканными чертами его лица. «Зачем?» – подумала она. Трейгер и так внес сумятицу в ее душу. Впрочем, необходимо что-то предпринять, дабы помешать ему видеться с Оливией. Ради отца.

Легким кивком девушка выразила свое согласие.

Довольная улыбка появилась на его губах.

– Тогда до встречи, Сирена.

Он надолго прильнул к ее губам, а затем, подхватив за талию, одним рывком усадил на спину жеребца.

Сирена смотрела на Трейгера сверху вниз, стараясь усмирить сладкую дрожь, вызванную поцелуем, и прекрасно понимая, чем этот мужчина привлек Оливию. Да, девушка отдавала себе отчет в том, что, согласившись встретиться с ним завтра, может нарваться на неприятности, но считала своим долгом оградить отца от неверности мачехи. Митчел нуждался в любви, а Оливия предавала мужа, злоупотребляя его доверием. Так или иначе, но Сирена собиралась положить этому конец. Однако, к собственному изумлению, она вдруг поняла, что в незнакомом доселе возбуждении хочет и ждет следующей встречи с Трейгером.

Сжав коленями бока Кречета, девушка пустила его рысью вверх по склону. Сухая земля задрожала под его копытами, когда, понукаемый распластавшейся на спине всадницей, конь мчался домой.

Трейгер с благоговейным ужасом наблюдал за Сиреной, слившейся с жеребцом в бешеной скачке, пока оба не скрылись за деревьями. Слабая улыбка тронула его губы. «Загадочное создание», – подумал он, заметив, что Золушка забыла свои башмачки, торопясь покинуть его. Трейгер живо представил себе Сирену плывущей к нему, и его тут же бросило в жар. Прелестное лицо девушки снова возникло перед ним. Черты ее были безупречны, глаза оживленно сверкали, а белоснежное тело, которое вода обнимала и нежила, было божественным.

Трейгер замотал головой, чтобы избавиться от образа, распалявшего его страсть. «Достаточно! – приказал он себе. – Идет война. И в Нью-Рошель меня привело важное дело. Я не могу тратить драгоценное время на каждую деревенскую девчонку, которая попадется на глаза». И какого дьявола он попросил ее прийти снова? Ведь Трейгеру предстояла серьезная встреча, которая занимала все его мысли до того, как он наткнулся на обворожительную русалку.