Текст книги "Войны за становление Российского государства. 1460–1730"

Однако не надо впадать в заблуждение, делая вывод о том, что Русское государство вело военные действия двух типов – один против татар, а другой на западе. Русские воеводы эффективно использовали все эти новшества на обоих фронтах. Пищали использовались не только при присоединении Пскова, но и во время стояния на Угре. Новые крепости строились как рядом с Казанским ханством (Васильсурск), так и на западе (Ивангород). Конные набеги и гуляй-город были важнейшими инструментами в войне как с татарами, так и с Литвой. Дипломатическая деятельность Русского государства была скоординированной и последовательной как в отношении исповедующих ислам татарских соседей на юге и востоке, так и с христианами-европейцами на западе. Точно так же и военная политика Москвы состояла в том, чтобы одинаково эффективно использовать тактические и технологические инновации во всех случаях и независимо от противника.

Однако при всей своей значимости эти новшества не повлекли за собой серьезных изменений в структуре русского войска. Вплоть до второй половины XVI века московские правители продолжали делать стратегическую и тактическую ставку на легкую мобильную кавалерию, и это было оправдано и с военной, и с экономической точки зрения. Благодаря развитию единого государственного аппарата, Русское государство получило новые возможности по организации людских и прочих ресурсов. Это позволило заняться строительством крепостей и наладить производство огнестрельного оружия. Однако даже солдаты, служившие в новых частях русской армии, по-прежнему, пусть и частично, существовали в рамках старой фискальной системы. Хотя они и получали жалованье, многие из них жили в слободах и занимались сельским хозяйством. Такое смешение старого и нового сохранялось в Русском государстве и после 1650 года, при этом доминирующая роль конницы – и как военной силы, и в плане статуса – оставалась прежней. Поместное войско было ядром русских вооруженных сил, и социально-политическая структура Русского государства была устроена таким образом, чтобы увеличивать и поддерживать дворянскую конницу. На самом деле, поскольку новые территориальные приобретения Москвы только укрепляли поместную систему, фундаментальные принципы организации русской армии по образцу степного войска не только не менялись, но становились еще более прочными.

Успех экспансионистской политики Русского государства при Иване III и Василии III был обусловлен двумя факторами: внутренней консолидацией и увеличением военного и стратегического потенциала Москвы. В некоторых случаях захват обширных территорий и присоединение соседних княжеств происходили благодаря консолидационным процессам – сложным дипломатическим переговорам, матримониальным связям и угрозой применения военной силы, – а не боевым действиям как таковым. Однако Русское государство все равно постоянно воевало со множеством врагов: с Казанью, Литвой, Ливонским орденом, Швецией и другими русскими княжествами. Ключевым элементом военной стратегии при Иване III и Василии III по-прежнему оставались конные набеги, однако теперь Москва могла осуществлять вторжения более часто и более крупными силами, что привело не столько даже к захвату новых территорий, сколько к росту ее политического влияния. Кроме того, Русское государство постепенно осваивало и все активнее использовало военные стратегии, основанные на строительстве, захвате и удержании крепостей. Эти стратегии часто были связаны с использованием огнестрельного оружия, которое в то время как раз стало внедряться в русской армии.

Так, при Иване III большая часть военных действий, проводимых Москвой, представляла собой стремительные походы и набеги, цель которых заключалась не в захвате или занятии новых земель. Когда в Русском государстве сформировалась эффективная административная система, великий князь получил возможность в течение одного календарного года провести две (или даже больше) крупные военные кампании против одного и того же противника, иногда задействуя в них артиллерию и пехоту. Однако эти походы по большей части были очень короткими. Все это находилось в полном соответствии с политикой Русского государства, его излюбленной военной стратегией и самой природой поместного войска. Армия, состоящая из людей, которые сами упражняются в военном искусстве и сами обеспечивают себя вооружением и всеми необходимыми припасами, не может воевать круглый год; помещики должны были какое-то время уделять присмотру за своими землями.

Прекрасным примером такой военной политики являются ранние кампании Москвы против Казанского ханства. Во второй половине XV века главная военная задача Русского государства заключалась не в захвате татарских земель, а в оказании политического давления на Казанское ханство в интересах союзника Ивана III – Крымского ханства. И здесь ключевую роль сыграли новые административные возможности Москвы, позволившие проводить более частые и масштабные кампании. Русские войска выступали на Казань в конце 1460-х, в 1486–1487 и в конце 1490-х годов, вмешиваясь в местные междоусобицы и способствуя возведению на казанский престол ставленников Крыма. Эти походы не всегда заканчивались полным успехом, однако военное присутствие Москвы постоянно угрожало независимости Казанского ханства.

В начале XVI столетия Российское государство оказывало давление на Казань, действия уже в своих собственных интересах, однако избранная Москвой военная стратегия почти не изменилась. Василий III, особенно в начале своего правления, все так же делал ставку на крупные и частые набеги. Когда в 1506 году в Казани было совершено нападение на русских купцов и был захвачен московский посол, Василий быстро организовал против татар сразу два больших похода. Как и в годы правления Ивана III, набеги и походы русских не привели к уничтожению независимости Казанского ханства или захвату земель, но это и не было их целью.

Со временем сработал кумулятивный эффект от русских вторжений, и политическая стабильность Казани была подорвана. Впрочем, давление, оказываемое Москвой, было непостоянным, и Казанское ханство еще долго оставалось серьезным противником Русского государства – отчасти из-за того, что русскому войску было трудно добраться до его столицы. Два похода Василия III в 1506 году закончились неудачей, и татары отпустили московского посла на свободу только в 1507 году, когда русские начали подготовку к новой военной кампании. В 1520–1523 годах Казанское ханство все более враждебно реагировало на вмешательство Москвы в свои дела; все это закончилось казнью московского посла в Казани в 1523 году.

В последовавшей за этим событием военной кампании Василий III впервые прибег к новой стратегии, заключавшейся в захвате плацдарма на территории Казанского ханства. На этот раз на татарском берегу пограничной реки Суры в месте впадения ее в Волгу была построена крепость – Васильсурск. Эта крепость сократила время и расстояние, требовавшиеся русскому войску для нападения на Казань; это были ключевые факторы, которые ранее мешали успешному ведению войны с татарами. Кроме того, Васильсурск открыл дорогу к использованию новых военных возможностей Русского государства. Медленно движущаяся пехота3636
  Первые пехотные части русского войска назывались «судовая рать», поскольку они обычно перемещались водой – на судах [Разин 1999, 2].


[Закрыть], тяжелая артиллерия и осадные орудия, которые должны были участвовать в нападении на столицу Казанского ханства, были заранее отправлены в новую крепость впереди основного войска. Однако, как и в других укреплениях на границе со степью, в Васильсурске необходимо было содержать постоянный гарнизон, что для армии, собранной из поместных землевладельцев, представляло трудность [Pelenski 1974: 50; Разин 1955, 2]. В случае с Васильсурском новая стратегия не дала быстрых плодов. Из-за нападений татарской конницы русские войска, выдвинувшиеся в том же 1524 году из Васильсурска к Казани, лишились большей части своих припасов и вскоре были вынуждены свернуть осаду столицы. В результате политические задачи, стоявшие перед Василием III в этом походе, были решены лишь отчасти. По окончании русско-казанской войны 1521–1524 годов престол занял новый хан, который был крымским ставленником, заинтересованным в мире и сотрудничестве с Москвой, – компромиссная фигура, а не марионетка Кремля. В 1524 году русские купцы занимались торговлей в Нижнем Новгороде, а не в Казани; таким образом, непрочный мир продержался вплоть до смерти Василия III. Русское государство все сильнее укреплялось в своем желании полностью подчинить себе Казанское ханство, которое отдельные элементы в русском обществе уже начали воспринимать как своего идеологического противника [Pelenski 1974: 52].

Карта 2. Великое княжество Московское (1462–1533) (взята из атласа «An Atlas of Russian History: Eleven Centuries of Changing Border» А. Ф. Чу [Chew 1971])

Стратегия использования крепостей также оказала большое влияние на ход русско-крымского противостояния, начавшегося после того, как при Василии III распался союз между этими двумя государствами. После 1500 года обе стороны выказывали все меньше интереса в продолжении прежнего сотрудничества. С падением Большой Орды у них больше не было общего врага, а что касалось ситуации с Казанским ханством, то здесь Москва с Крымом не столько действовали заодно, сколько боролись друг с другом за то, чтобы посадить на ханский престол своего ставленника. Нежелание Василия III отправлять крымскому хану и его приближенным щедрые подарки тоже не улучшило положения дел. Не объявляя войны, крымцы начали опустошать русские земли: до 1520 года было совершено 17 крупных набегов, а после – множество мелких. Оборонительная стратегия Москвы оказалась до некоторой степени эффективной, хотя военная удача склонялась то на одну, то на другую сторону.

Уязвимость системы русских крепостей стала очевидной после того, как отношения Москвы с Крымом стали еще хуже и в 1519 году был заключен крымско-литовский союз. Два года спустя, когда главные силы русского войска сражались на западе, хан Мехмед I Гирей предпринял крупный поход на Русь. Его всадники свободно миновали слабо защищенные приграничные крепости с небольшими гарнизонами: стремительная татарская конница могла не бояться нападения с тыла. Один крупный отряд повернул на восток, другой же занял предместья русской столицы и окружил Кремль. По иронии судьбы, единственный почти за 100 лет враг, осадивший московскую крепость, не стал испытывать на прочность ее стены, рассчитанные на отражение артиллерийской атаки. Мехмед I Гирей добился от московских бояр и командовавшего обороной столицы казанского царевича Худай-Кула (после крещения Петра Ибрагимовича. – Примеч. пер.) – потомка Чингисхана и зятя Василия III – обещания выплатить дань и отступил со своим войском. Крымские татары увели с собой огромное количество пленных и захватили богатую добычу. Оказалось, что сами по себе приграничные крепости не могут защитить русские земли от крупного набега. В 1522 году Василий III лично возглавил ежегодный сбор русского войска, ожидая нового нападения крымцев; оборона границ была усилена пехотными частями и артиллерией. Для координирования действий по защите от набегов была построена новая крепость в Коломне; успешная реализация этого проекта стала большим достижением русского правительства [Khodarkovsky 2002: 97–100; Ходарковский 2019; Martin 1995: 325; Каргалов 1973: 141, 145]. Однако тот факт, что в Русском государстве по-прежнему каждый год объявлялся сбор войска для защиты от татарских нашествий, демонстрирует приверженность великого князя прежней военной стратегии с акцентом на действия легкой конницы и ответные набеги. Строительство и содержание в порядке крепостей были лишь дополнением к этому.

Задачи, которые стояли перед Русским государством в пограничных войнах с его западным соседом и соперником, Великим княжеством Литовским, были совершенного иного рода. Здесь речь шла в первую очередь о присоединении новых территорий. Особенно сильно Москва стремилась отнять у Литвы те княжества, которые когда-то входили в состав Киевской Руси.

Военное устройство Великого княжества Литовского во многом напоминало московское; литовцы тоже прибегали к стратегии опустошения приграничных земель быстрыми набегами, участники которых после боевых действий возвращались в свои поместья и занимались сельским хозяйством. Соперничая за контроль над степью, Литва и Русское государство при случае заключали союзы с татарскими князьями. У Великого княжества Литовского не было существенного преимущества над Москвой в области военных технологий. В Литве, как и у ее восточного соседа, не было постоянных пехотных частей вплоть до второй половины XV века – по административным и политическим причинам. Как и Польша, с которой у нее был общий монарх, Литва не расходовала на оборону границ средства из казны. Поэтому не стоит удивляться, что в пограничных войнах между Русским государством и Литвой обе стороны использовали тактику выматывания и убеждения, а набеги и походы были средством политического и военного воздействия на местных князей, заставлявшим их перейти на службу новому сюзерену.

Однако в Великом княжестве Литовском, королевстве Польском (с которым Литва образовывала двуединую монархию) и близлежащей Ливонии было сравнительно много городов с каменными, а не деревянными замками и крепостными стенами. Ливония была просто усеяна такими крепостями, некоторые из которых были возведены по новейшему немецкому образцу. В начале XVI столетия в армиях этих государств были специалисты по артиллерийскому и осадному делу, и некоторые из них были наняты Москвой [Зимин 1972: 153]3737
  Разин пишет о том, русские добились больших успехов в искусстве захвата и обороны крепостей, а также развили навыки владения артиллерией [Разин 1955, 2].


[Закрыть]. Хотя Русское государство, безусловно, использовало артиллерию, осадные орудия и вооруженные огнестрельным оружием войска во всех своих военных конфликтах, все эти инновации пришли с запада, и именно в войнах начала XVI века за пограничные территории с Литвой они играли особенно важную роль. В 1500-х годах это противостояние приобрело сложный военно-дипломатический характер. Москва часто организовывала большие походы на Литву (как и на Казань). Навыки осады и штурма каменных крепостей, полученные на западе, вскоре пригодились и в восточных военных кампаниях.

Однако с 1480 по 1491 год Русское государство по большей части ограничивалось мелкими (иногда более крупными) набегами на литовские земли; литовцы отвечали тем же самым. В это и последующее десятилетия, устав от этих опустошений, немало крупных православных землевладельцев и князей присягнули на верность московскому государю. Согласно одной точке зрения, эти люди чувствовали себя ущемленными географически и политически при литовском дворе. Их переход на службу Москве был обусловлен не столько конфессиональными соображениями, сколько тем, что они хотели защитить свои земли от русских набегов и получить возможность возвыситься при дворе московского князя, где они получали право на новые должности и награды [Кром 2010: 131]3838
  А. А. Зимин считает, что православие, напротив, сыграло существенную роль в этом процессе [Зимин 1982: 95–97].


[Закрыть]. Таким образом, присоединение этих княжеств началось с набегов, однако завершилось благодаря включению их правителей в московскую придворную элиту. Новосильские князья, став активными союзниками Москвы, попытались в какой-то степени сохранить свою автономию. Другие вместе со всеми своими землями и людьми просто переходили на службу великому князю Московскому. Так, например, поступили представители знатного рода Бельских. Бежавший в Москву Федор Бельский, участвовавший в заговоре против короля Казимира, получил в управление ряд областей на литовской границе, находившихся между его прежними землями и поместьями, дарованными ему Иваном III. Такая политика кнута и пряника (постоянное военное давление с одной стороны и возможность возвыситься с другой) позволила Москве присоединить к своим владениям огромные территории на западе.

После известий о смерти великого князя Литовского и короля польского Казимира IV в 1492 году Иван III послал против Литвы крупное войско. Некоторые литовские города, например Вязьма, были взяты почти без боя. Другие, в том числе Любутск, Мценск, Серпейск и Мезецк (Мещовск), князья которых не захотели переходить на сторону Москвы, были захвачены после осады и штурма. На защиту Серпейска были брошены литовские войска из Смоленска; после взятия русским войском город был сожжен. Русские добились больших успехов в захвате и обороне крепостей. В 1494 году был заключен мирный договор, по которому большая часть захваченных земель вошла в состав Русского государства. Дочь Ивана III Елена стал женой нового великого князя Литовского Александра, и Литва признала за Иваном право именоваться «государем всея Руси». Князьям, которые в ходе этой войны перешли на сторону Москвы и оказали поддержку русским войскам, было позволено сохранить свои владения. Хотя часть захваченных земель по договору была возвращена Литве, новоприобретенные территории с трех сторон окружали литовские княжества возле реки Угры. Эти земли зачастую вступали в состав Русского государства из-за того, что такое решение приняли их князья, а не вследствие завоевания и захвата [Разин 1955, 2; Alef 1973: 104–105; Зимин 1982: 97–104].

Активное военное присутствие Русского государства на территориях, примыкающих к восточной части Балтийского моря, привело к более частым контактам Москвы со столь непохожими на нее странами Европы. В 1480 году рыцари Ливонского ордена напали на Псков, а год спустя русские войска совершили поход на ливонские земли. Мирные соглашения были подписаны только в 1493 году. Мирный договор с Литвой – в 1494 году3939
  Подробнее об этом см. гл. 11 и 12 [Urban 2003; Урбан 2010].


[Закрыть]. В рамках агрессивной экономической политики, направленной против Ливонии и Ганзейского союза, Иван III закрыл ганзейский квартал в Новгороде (Немецкий двор) и повелел возвести напротив ливонской Нарвы порт-крепость Ивангород, чьи построенные в форме каре стены были способны противостоять артиллерии [Hellie 1972: 158; Мильчик 1997: 119–132].

Находившееся к северу королевство Дания, оценив, как выросло влияние Русского государства в Восточной Балтике, заключило с Москвой союз против правителя (регента) Швеции Стена Стуре Старшего. Дания стремилась к главенствующей роли в Кальмарской унии, а Русское государство хотело передвинуть финскую границу дальше на запад. Успешные набеги русских войск на территорию шведской Финляндии привели к тому, что в 1496 году шведы в ответ взяли Ивангород и сожгли его. Однако вскоре русские отбили эту крепость и, после того как в 1497 году со шведами было заключено шестилетнее перемирие, снова отстроили Ивангород [Мильчик 1997: 32–45]4040
  Шведы подожгли деревянные сооружения в Ивангороде с помощью зажигательных стрел; они не штурмовали крепость, используя артиллерию [Tiberg 1995: 137].


[Закрыть].

Немалую роль в укреплении международного положения Русского государства сыграли и дипломатические контакты. Иван III установил отношения с королевством Венгрия и Священной Римской империей, которой в то время правил Максимилиан II. В 1480-х годах Иван заключил плодотворный союз с господарем Молдавии Стефаном III Великим; этот альянс стал еще прочнее после брака дочери Стефана Елены и наследника московского престола (на тот момент) Ивана Молодого. Союз, заключенный в 1490-х годах между Молдавией и Крымским ханством, привел к образованию тройственной коалиции против Польши и Литвы. Нападение Польши на Молдавию, бывшую вассалом Османской империи, привело к ответной карательной экспедиции турецких войск против поляков. В те же годы ко двору османского султана прибыл первый русский посол [Смирнов 1946, II: 70–72].

В 1500–1503 годы Русское государство снова воевало с Литвой. Иван III ударил по двум направлениям: одно войско выдвинулось на юго-запад в сторону Брянска, а другое – на запад в направлении Дорогобужа. Поначалу русские почти не встречали сопротивления. Силы Ивана III захватили несколько городов, и местные князья стали массово переходить на сторону Москвы. В 1500 году Литва проиграла крупное сражение на реке Ведрошь. Однако литовцы быстро пришли в себе, и продвижение русских войск стало менее быстрым и успешным, притом что военные кампании Москвы в принципе не были рассчитаны на длительный срок. Кроме того, действия Ивана III спровоцировали ответную реакцию со стороны соседних государств: Венгрия угрожала прийти на помощь Литве, а союзник Великого княжества Литовского Ливония открыла второй фронт и напала на земли вокруг Ивангорода и Пскова – в ответ войска Русского государства совершили успешный рейд в Ливонию, разорив окрестности Дерпта и дойдя до Нарвы. Также в военный конфликт вступили Большая Орда и Крымское ханство.

В 1502 году русские войска осадили стратегически важную литовскую крепость Смоленск. Политическую и военную важность этой кампании подчеркивал тот факт, что во главе ее стоял третий сын Ивана Дмитрий Жилка и лучшие московские воеводы. В помощь им были направлены дополнительные войска, однако благодаря решительным действиям литовских рыцарей им не удалось соединиться с основными силами, и Дмитрию пришлось отступить от Смоленска. Неудачу этой кампании можно объяснить тем, что русские не смогли собрать воедино все свои силы; кроме того, было плохо организовано артиллерийское снабжение и была выбрана не лучшая стратегия. Благодаря своим союзническим связям Ивану III удалось только отвлечь литовские войска и не пустить их к Смоленску на помощь осажденному гарнизону крепости. Несмотря на то что в этой войне с Литвой успех не всегда был на стороне Москвы, подписанное в 1503 году перемирие де-факто закрепило за Русским государством право на огромные территории, завоеванные в годы правления Ивана III – почти треть от прежней площади Великого княжества Литовского. Впрочем, этот мир был весьма хрупким, и различные приграничные набеги и военные конфликты между Литвой и Русским государством продолжались еще много лет [Кром 2010: 131, 229; Разин 1955, 2; Зимин 1982: 178–196]4141
  Также см. гл. 8 [Fennell 1961].


[Закрыть].

Новая война между Москвой и Литвой началась в 1507 году уже после смерти Ивана III и Александра Ягеллона. Вассал великого князя Литовского князь Михаил Глинский восстал против своего сюзерена, брата Александра Сигизмунда I. Потерпев поражение, он бежал в Москву и занял высокое место при дворе Василия III. После распада союза с Крымским ханством Русское государство оказалось в непростой ситуации. Войскам Василия III пришлось дважды отражать крупные набеги крымских татар на южные рубежи русских земель. Впрочем, на этот раз Ливонский орден выступил союзником Москвы.

Главной целью Василия III был захват Смоленска и его крепости. Окончательное вхождение Пскова в состав Русского государства, произошедшее в 1510 году, помогло подготовить плацдарм для новой осады Смоленска4242
  Псков перестал быть вольным торговым городом; власть перешла в руки новой администрации, и в крепости был размещен новый гарнизон; сама крепость достраивалась и перестраивалась в 1517 и 1524–1526 годах [Зимин 1972: 121, 123].


[Закрыть]. Далее было организовано несколько небольших походов на этот город. За этими набегами последовала безуспешная шестинедельная осада Смоленска в начале 1513 года. Летом того же года русская армия совершила второй поход под Смоленск и еще четыре недели осаждала его. В составе русского войска были наемники и специалисты по ведению осады из Священной Римской империи. Ключевой стала третья осада Смоленска летом 1514 года: крепость была взята после артиллерийского обстрела с окружающих город холмов [Дулов 1983: 219]4343
  Герберштейн не был впечатлен действиями русских войск [Herberstein 1969; Герберштейн 2008].


[Закрыть].

Война продолжалась; Москве не удавалось развить свои первые успехи. В том же 1514 году русское войско, переправившись через Днепр, потерпело чувствительное поражение в битве под Оршей (см. иллюстрацию на обложке); польско-литовская летучая конница умело координировала свои действия с маневрами отрядов наемников (пехотой и артиллерией). Хоть Сигизмунду и удалось отбить у русских несколько городов, он не смог вернуть себе Смоленск; в 1517 году польско-литовская армия неудачно осаждала Опочку. После этого Русское государство прибегло к тактике пограничных набегов, вынуждая противника пойти на мирные переговоры. В 1519 году на Польшу напала Ливония; эта кампания, в целом не принесшая ощутимых плодов, была оплачена Москвой [Разин 1955, 2]. Поход крымского хана на Москву в 1521 году только способствовал желанию всех участвующих в конфликте сторон заключить перемирие, которое и было подписано в 1522 году сроком на пять лет и впоследствии было продлено до 1534 года.

К 1530 году Русское государство продемонстрировало свою способность регулярно собирать крупную армию, главной ударной силой в которой была легкая мобильная кавалерия при поддержке артиллерии и небольших отрядов пехоты, состоящей из временно призванных на военную службу посадских людей. Конные набеги по-прежнему играли ключевую роль в русской военной стратегии; кроме того, конница была и важнейшим тактическим инструментом на поле боя. Увеличение числа деревянных, каменных и кирпичных крепостей на границах Русского государства привело к повышению навыков осады, штурма и обороны таких укреплений. Отдельные военные кампании редко затягивались надолго, однако, как выяснилось в войне Василия III с Литвой, на большой территории русские войска вполне могли вести боевые действия в течение продолжительного периода времени. С учетом всего этого, Русское государство успешнее решало свои задачи на западе, чем в противостоянии с Казанью и Крымом. Против своих татарских соперников, несмотря на возведение крепости Васильсурск и начало строительства систем укреплений, которые впоследствии стали называться засечными чертами, Москва действовала не так эффективно – именно крымские, а не литовские войска окружили русскую столицу в 1521 году. Было очевидно, что главенствующая роль летучей конницы в военном устройстве Русского государства сохранится еще на какое-то время – как по чисто военным, так и по социополитическим соображениям.