Текст книги "История Балтики. От Ганзейского союза до монархий Нового времени"

I. Начало

1. Расцвет и упадок Ганзейского союза

Ганзейский когг, изображенный на средневековой печати Штральзунда

Викинги начали торговать на Балтике в VIII в., отмечая свое присутствие руническими камнями, которые и по сей день встречаются в Скандинавии, но эти мемориальные камни, с надписями рунической письменностью, можно обнаружить далеко за ее пределами. Путешествуя на ладьях-драккарах, викинги XI в. из области современной Норвегии достигли Винланда на берегу Северной Америки, в то время как другие, преимущественно из Дании, обосновались на Британских островах, во Франции и в Испании, прежде чем достигли Северной Африки и Южной Италии. Напротив, «шведские» викинги пробились в Балтийский регион, откуда спустились по рекам вглубь современной России и Украины, пока не достигли Черного и Каспийского морей. Некоторые варяги назывались русь, вероятно «гребцы», и это слово стало названием всего региона. Со временем викинги стали правителями обширной Киевской Руси, и с многими варягами, служившими в гвардии при византийском дворе, к началу 2-го тысячелетия приняли христианство.

Вскоре остров Готланд в Балтийском море стал важным центром торговли викингов, значимость которого дополнительно подтвердилась в 1999 г., когда на хуторе Спиллинг на северо-востоке острова был обнаружен большой клад серебра викингов, в который входило множество мусульманских монет. Готланд занимал господствующее положение в региональной торговле в течение 1100-х гг., а в 1237 г. получил дополнительные привилегии от короля Англии Генриха III, предоставившего ему освобождение от уплаты английских таможенных пошлин, и столица Висбю занимала выдающееся положение, пока его не оспорил крепнущий Ганзейский союз.

В 800 г. Карл Великий короновался как первый император Священной Римской империи, а через девять лет основал город Гамбург, который через два столетия начал торговать с викингами. Затем, в 1189 г., император Фридрих I Барбаросса предоставил городу хартию, сделав Гамбург вольным имперским городом. Это освободило его от многих законов и ограничений, затрагивающих все сферы жизни, которые, согласно обычаям того времени, были навязаны горожанам дворянством. Теперь подотчетные только императору, городские купцы получили право свободно торговать в Северном море, благодаря чему Гамбург стал быстро приобретать все большее значение.

За тридцать лет до этого кузен Барбароссы, Генрих Лев, герцог Баварии и Саксонии и зять английского короля Генриха II, основал еще один новый город, Любек. Он занимал особое положение на перекрестке между Балтийским регионом, близлежащим Гамбургом и Северным морем. В течение семидесяти лет Любек был вольным имперским городом, и благодаря процветающей торговле сельдью Балтийского моря быстро росло его благосостояние. Селедка, появлявшаяся каждый год огромными косяками вплоть до начала XV в., в то время составляла основу питания. Поскольку миграция рыбы была сезонной и в зимние месяцы промысел не велся, очень важно было сохранить продукты, поэтому высоко ценилась соль, называемая «белым золотом». После открытия соляных шахт в Люнебурге, примерно в 45 км к юго-востоку от Гамбурга, был организован солевой маршрут, связывающий эти две области. Хотя все еще видимый сегодня, он был позже заменен каналом Штекниц, построенным в конце XIV столетия. Замечательное достижение того времени, канал протяженностью 11 км включал семнадцать шлюзов и соединял две реки. Важность канала вскоре подтвердилась, и к началу 1500-х гг. около 30 000 тонн соли проходило через него каждый год[2]2
  Важные соляные заводы Люнебурга были закрыты в 1980 г. – Прим. автора.


[Закрыть].

Соленая рыба стала важным товаром в системе обмена того времени, и поначалу она хранилась в самых больших зданиях города, обычно в церкви. Благодаря этой торговле Любек начал расти. Богатство города проявилось в поражающих размером зданиях, которые из-за отсутствия подходящего камня строились из кирпичей, сделанных из местной глины. Каждый кирпич тщательно обрабатывался, чтобы соответствовать порой причудливому замыслу архитектора. В 1173 г. Генрих Лев приказал городскому совету построить кафедральный собор. Шестьдесят лет спустя, когда строительство собора окончательно завершилось, здание ратуши оставалось в процессе постройки. К концу XIII в. торговые гильдии продемонстрировали растущее благосостояние, построив для себя еще большую готическую церковь Святой Марии, Мариенкирхе. Несмотря на почти полное разрушение, которому она подверглась во время авианалета британских ВВС в марте 1942 г., когда кафедральному собору и большей части старого Любека был причинен значительный ущерб, она была тщательно восстановлена. Больница Святого Духа из красного кирпича, которая датируется тем же периодом, до сих пор остается одним из старейших и наиболее хорошо сохранившихся учреждений в Европе такого рода. Она была создана для ухода за больными и нуждающимися, какую роль по-прежнему частично играет и сегодня.

Более того, примерно в то время, когда сооружались эти здания, в Любеке начали действовать законы, устанавливающие общие строительные нормы. Они в конечном итоге распространились на другие города, с которыми велась торговля. Теперь здания должны были быть остроконечными, ограниченными по ширине, иметь выделенные складские помещения, построенные из камня или кирпича, чтобы предотвратить распространение огня, с беспрепятственным подъездом.

Растущая группа торговцев, которая сформировалась вокруг Балтийского и Северного морей, называется Ганзейским союзом. Хотя на самом деле это была не настоящая лига, а скорее свободная ассоциация купцов, которые со временем стали членами отдельных гильдий, которые имели дело с различными товарами. Это сотрудничество не имело ни даты начала, ни даты конца, а количество задействованных мест никогда не было точным, поскольку города, поселки и небольшие торговые посты присоединялись и уходили в разное время. К XIII в. несколько городов объединились, в том числе Ревель (Таллин), Рига и Росток на Балтике, а в Северном море Бремен и соседний Киль под руководством Любека, с одной стороны, и Гамбург – с другой. Между тем отдаленные территории страны, поселки и города на крупных реках стали присоединяться к союзу, одним из первых выступил Кёльн, который свободно торговал с Англией до Нормандского завоевания. Со временем английские короли расширили права этого города, так что в 1157 г., за два года до основания Любека, купцы Кёльна стали первыми официальными иностранными торговцами в Лондоне. Позже его привилегии увеличил Ричард Львиное Сердце, который по возвращении из Третьего крестового похода посетил город вскоре после освобождения из годичного заключения у герцога Австрийского. Затем, в 1266 г., племянник Ричарда Генрих III включил в хартию Гамбург и Любек, и три города – теперь корпорация – начали открывать новые английские хранилища. Именно тогда они впервые стали называться немецким словом Ганза, возможно происходящим от скандинавского обозначения компании, но этот термин не использовался в Балтийском регионе еще 100 лет. С этого периода богатство купцов росло, со временем став настолько огромным, что Эдуард III брал деньги на военные расходы в Кёльне под залог драгоценностей из королевской казны.

Помимо совместной торговли, одной из целей новой ассоциации было обеспечение взаимной защиты. Торговля велась на коггах, похожих на драккары викингов, хотя более крупный ганзейский когг мог перевозить больше грузов; иногда они достигали 30 метров в длину. Команда (экипаж) подчинялась капитану и его офицерам на борту, которые за различные правонарушения могли налагать серьезные наказания, включая протаскивание под килем. В военное время такой когг превращался в своего рода замок, из которого лучники имели возможность стрелять по врагу. Обшитые внакрой досками из балтийского дуба, они имели плоское дно, что позволяло подходить совсем близко к берегу и находить больше укрытий во время шторма, не говоря уже о лучшей защите от постоянной угрозы пиратов. Кроме того, во избежание крушений и помощи навигации в период до появления соответствующих карт вдоль береговой линии позже поставили маяки. Наконец, для большей безопасности суда Ганзы путешествовали в составе флотилии, но разные города и поселки отличались флагами и парусами с изображением своих гербов, окрашенных в белый и красный цвета, за исключением Риги с ее белым и черным цветом. До конца XIV в. когги с квадратными парусами не могли ходить против ветра, поэтому путешествие определялось его (ветра) направлением. Кроме того, в зимние месяцы, желая избежать ненужных опасностей, они оставались в порту, предпринимая вылазки только тогда, когда возникала потребность в двух жизненно необходимых продуктах – рыбе и пиве. Эта практика стала официальной после сейма 1391 г., который призвал прекратить выход в море в период с начала ноября, от дня святого Мартина до начала февраля, когда отмечали Сретение Господне.

В конце XII в., когда Ганза начала обгонять викингов в торговле, другая организация стала утверждаться в Балтийском регионе. Первоначально тевтонские рыцари намеревались предпринять северный крестовый поход против все еще господствующих в регионе местных язычников. Хотя в первую очередь это касалось религиозного обращения, рыцари в той же степени, если не больше, стремились к территориальной экспансии, захвату (зачастую с особой жестокостью) обширных территорий, которые сегодня относятся к Эстонии, Латвии, Литве и северу Польши. Хотя в 1202 г. племянник папы римского рижский епископ Альберт основал орден братьев меча (орден меченосцев), всего семнадцать лет спустя разнузданность рыцарей ордена заставила его обратиться за помощью к королю Дании Вальдемару II. Впрочем, у короля были свои планы, и после личных переговоров с рыцарями он предательски вторгся в Эстонию, захватив земли для себя. Согласно местной легенде, во время битвы за Таллин ситуация изменилась в пользу датчан, когда их флаг якобы спустился с неба, и Таллин стал использовать штандарт, похожий на национальный флаг Дании Даннеброг. На холме Тоомпеа Вальдемар разрушил прежний замок и приказал строить новый рядом с собором Святой Марии. Свое название город Таллин получил от Taani linn, по-эстонски «город датчан».

В 1227 г. орден братьев меча снова захватил город и удерживал его в течение одиннадцати лет; в то время туда прибыли первые немецкие купцы из Висбю, но успех ордена на этой территории длился недолго. После поражения от рук местных литовцев и земгалов (семигаллов) в 1236 г. их независимость рухнула, и отныне, называемые рыцарями Ливонского ордена, они стали лишь ветвью большого Тевтонского ордена. Два года спустя Таллин был возвращен датчанам и продолжил расти, получив права на торговлю с Любеком в 1248 г.; полноправным членом Ганзы он стал в 1284 г. В тот средневековый период знать жила на холме вокруг замка Вальдемара, а купцы селились в отдельном городе внизу, под стенами Тоомпеа, где строили дома в соответствии с законами Любека. Сегодня такие типичные постройки придают Таллину особый исторический облик, заслуживая статус объекта всемирного наследия ЮНЕСКО. Немцы называли город Ревелем. Это слово происходит от бывшего эстонского народа Rävala. Оно использовалось до 1918 г., после чего (за исключением периода немецкой оккупации 1941–1944 гг.) город вернулся к бывшему названию Таллин[3]3
  В русских источниках XIII–XVIII вв. Таллин назывался Колывань. Это же название фигурирует в рассказе Н.С. Лескова «Колыванский муж».


[Закрыть].

Между тем после того, как епископ Альберт основал в 1201 г. замок в Риге, годом ранее создав отдельный орден Ливонских братьев (орден братьев Христа Ливонии, орден меченосцев, Ливонский орден), он расширил торговлю города с русскими городами на востоке, в частности с Новгородом и Смоленском. Все же немецкие купцы из Бремена уже прибыли в эту область четырьмя десятилетиями ранее, когда их корабль потерпел крушение в устье реки Даугавы (Düna – Западная Двина) в 1158 г. Со временем епископ разрешил купцам участвовать в местной торговле с оговоркой, что все их операции проводились через его город. Это условие осталось в силе даже после того, как Рига присоединилась к Ганзе в 1282 г. – рыцари ордена требовали выгрузки всего поступающего груза перед его продажей на местном рынке или отправки в другие порты. По мере роста оборота формировались новые гильдии и различные организации, в том числе предшественники Братства черноголовых. В 1340-х гг., во время так называемого восстания Юрьевой ночи – безуспешного мятежа эстонских язычников против иноземных завоевателей, Братство черноголовых пришло на выручку христианам Ревеля. Первоначально группа ополченцев, занимающаяся защитой своих городов, а позже социальными вопросами, братство, вероятно, заимствовало название от египетского небесного покровителя – темнокожего святого Маврикия. Все участники братства были иноземными неженатыми купцами, которые оставались в городе в среднем в течение пяти лет, прежде чем получали право присоединиться к его Великой гильдии. В конце концов Братство черноголовых сформировало сеть по всему региону, и их дом в Таллине постройки XVI в. еще стоит, но изумительное здание Братства XIV в. в Риге серьезно пострадало от немцев в 1941 г. После того как по приказу Гитлера братство было расформировано[4]4
  По другим данным, братство прекратило существование после присоединения Прибалтики к СССР в 1940 г.


[Закрыть], его участники подались обратно в Германию и в итоге в 1960-х гг. основали нынешнюю штаб-квартиру в Гамбурге. Хотя разрушенный дом братства в Риге снесли при Советском Союзе, в 1990-х он был восстановлен и снова стал одной из важнейших достопримечательностей города.

Eще в 1100-х гг. Ганза, двигаясь по путям миграции сельди, основала второстепенные поселения на северном берегу Балтики, переправившись из Штральзунда в Фальстербро на полуостров в районе принадлежавшей Дании Сконе (Скания), к югу от Мальме. Это ознаменовало первый вызов датской гегемонии в регионе, который к началу следующего столетия превратился в реальную угрозу. К тому времени Любек начал навязывать свою волю прибалтийским соседям, послав пиратов в 1247 г. напасть на норвежских торговцев на пути в Висбю, позже разграбив Копенгаген и Штральзунд. В 1250 г., когда норвежцы были особенно уязвимы, страдая от голода, Любек заключил мир с королем Хаконом IV, который привел к торговому господству Ганзы в норвежском Бергене.

Ганзейские купцы продолжали развивать свой бизнес дальше. В октябре 1297 г. Эндрю де Морей и Уильям Уоллес, «военачальники армии Королевства Шотландии» и предводители антианглийского восстания, поблагодарили своих «друзей» из Любека и Гамбурга за их обхождение с шотландскими купцами, пообещав немецким торговцам открытый доступ во все шотландские порты, теперь освобожденные «от власти англичан»[5]5
  Это письмо с королевской печатью сегодня возвращено в Любек из России, куда оно было вывезено вместе с другими архивными материалами в конце Второй мировой войны. – Прим. автора.


[Закрыть] [1].

Примерно пятьдесят лет спустя, в 1340 г., Вальдемар IV Аттердаг вступил на датский престол и через шесть лет, унаследовав разоренную страну, решил продать Ревель рыцарям обратно за четыре тонны серебра. Для увеличения доходов они создали там торговую базу, похожую на рижскую, и богатство города неуклонно росло, благодаря коммерческим связям с увеличивающимся числом ганзейских городов на Балтике. Помимо выгоды от торговли зерном и лесом, Ревель выиграл от своего положения на Янтарном пути, который проходил от Прибалтики до Италии. Янтарь, образовывавшийся в течение миллионов лет путем окаменения смолы древних деревьев, был обнаружен вдоль побережья, где рыбаки сгребали его в огромные сети, таким образом дав камню распространенное название scoopstone («черпай-камень») (scoop – англ. сгребать, зачерпывать). Также получивший название «северное золото», янтарь ценился настолько высоко, что местные рыцари строго контролировали его добычу, вынося смертный приговор любому правонарушителю, пойманному работающим без разрешения.

Под эгидой рыцарей торговля Ревеля, как и в Риге, простиралась на восток до Новгорода, который, хотя формально относился к Киевской Руси, был тогда независимой республикой. Этот город давно вел торговлю с викингами и Висбю, когда в 1205 г. в Новгороде появилась Ганза и начала создавать свои «восточные поселения» для торговли такими товарами, как меха, кожа, воск, золото и серебро. Это торговое поселение затем развилось в одно из четырех самых важных так называемых контор, которые торговали как закрытые сообщества в поселках и городах. Контора в Новгороде, известная как «Петерхоф» (Peterhof, Подворье святого Петра, Петрово подворье, Немецкое подворье или двор), была достаточно большой, чтобы включать в себя не только жилые и складские помещения, но и церковь и даже тюрьму, чтобы наказывать своих недисциплинированных торговцев. Эти люди были отрезаны от внешнего мира частоколом, который охраняли караул и собаки, – меры, принятые для обеспечения минимального контакта сообщества с местным населением, которое рассматривалось как нецивилизованное и представляющее угрозу для его безопасности. В отличие от торговцев Ганзы где бы то ни было еще здесь торговцы оставались только на шесть месяцев, а прибывающие летом чередовались с приехавшими зимой. Более того, в Новгороде местному населению строго запрещалось торговать с кем-либо, кто не член Ганзы. Другим иностранным купцам было запрещено учить русский язык, и любой местный житель, пойманный за торговлей на море, сурово наказывался. Со временем на Котлине – остров в центре Финского залива, на котором годы спустя Петр Великий создал Кронштадт, базу военного флота в 31 км от Санкт-Петербурга, возник важный перевалочный пункт новгородской торговли. Дважды в год все ввозимые и вывозимые товары отправлялись на речных судах к этому месту, где груз передавался мореходам Ганзы для подготовки к транспортировке в прибыльные порты Запада.

Однако гибкость Ганзы создала возможность для различий в уплате пошлин в разных торговых зонах. Другая важная контора была открыта в Брюгге в XIII в., но здесь жизненный уклад был более передовой. Город выступал ключевым торговым центром более трехсот лет, в нем проживало приблизительно пятнадцать разных народностей. Жители были более образованны и более космополитичны, частично благодаря их участию в ярмарках в Шампани, которые со времен раннего Средневековья играли существенную роль в обмене товаров и идей, в том числе ввозимых из таких отдаленных мест, как Тоскана. Более того, поскольку правила Брюгге запрещали строительство новых зданий в центре города, различные иностранные торговцы были вынуждены жить в более смешанном сообществе. Соответственно купцы Ганзы здесь, в отличие от других контор, не были отрезаны от остальной части населения. В результате у них развился более культурный вкус, идеи и навыки, многие из которых они приносили в родные города после завершения периода их трудовой деятельности. Когда позже итальянцы из Ломбардии принесли в город банковское дело, местные торговцы Ганзы переняли эту систему расчетов, тем самым нарушая традиции своих коллег в других городах, которые продолжали совершать сделки исключительно за наличный расчет или путем прямого товарообмена.

Разительное отличие среди всевозможных контор особенно становится ясно, если сравнить одну в Брюгге и другую в Бергене на норвежском побережье Северного моря, где ко времени ее официального открытия в 1360 г. торговцы исключили большую часть иностранной конкуренции. В 1240 г. в город впервые приехали жители Любека и открыли там свое дело. Хотя некоторые другие купцы Ганзы последовали их примеру, на многие годы за купцами из Любека оставалось преимущество. Торгуя в отдельно созданной части города, они разместили свой штаб в закрытом квартале Брюгген (Bryggen) рядом с гаванью. Сегодня это важный объект всемирного наследия ЮНЕСКО, который дает наглядное представление об условиях жизни в то время. Сам комплекс разделен на несколько секций или «садов» (участков), каждый вел через лужайку к отдельной пристани. На участках находились ряды многоквартирных домов для сдачи внаем, разделенные длинными проходами, которые шли под прямым углом от городской набережной. Эти многоквартирные дома включали склады и конторские помещения со спальнями наверху, некоторые из них отапливались, остальные использовались только летом. Вопреки обычным правилам, предусмотренным законодательством Любека для предотвращения пожаров, здесь здания строились из дерева, привезенного купцами из местных лесов. Понятное дело, все это периодически сгорало. Однако это была не единственная проблема, с которой контора сталкивалась на протяжении многих лет. Она страдала от коммерческого соперничества между городами Ганзы, не говоря уже о нескольких нападениях пиратов и повторяющихся вспышках чумы.

Хотя контора в Бергене была одной из наиболее важных, нанимая на работу от двух до трех тысяч человек, манера поведения ее торговцев была хамская, грубая и недисциплинированная. Здесь, где они оставались отдельным сообществом в течение десяти лет службы, члены конторы не считались с местным населением до такой степени, что в 1361 г. сейм в Штральзунде почувствовал необходимость написать и попросить их обходиться с норвежцами лучше. Так же как и везде, торговцам предписывалось оставаться холостыми, не покидать сообщество после наступления темноты, но в переписке сейма поднимается вопрос о том, насколько это соблюдалось и насколько часто складывались отношения с местными женщинами. Неудивительно, что среди молодых задир, хулиганов и ловеласов вспыхивали беспорядки и драки. Ситуация усугублялась тем, что, когда после семилетнего обучения молодой человек становился подмастерьем, он подвергался страшным обрядам посвящения, испытаниям, называемым spelen (игры). К ним относились пытки, такие как порка, нанесение ожогов, полуудушение и полуутопление; эти испытания подчас приводили к гибели людей. Каждый, будь то богатый или бедный, должен был принимать участие в этих «играх», которые считались чрезвычайно полезными не только для оценки пригодности кандидата, но и для сдерживания сыновей преуспевающих и честолюбивых торговцев, которые могли купить себе влиятельную должность в компании. На протяжении 1540-х гг. сейм еще обсуждал вопрос об этих обрядах, но получил ответ, что «игры» необходимы для поддержания дисциплины. В тот период такие жестокие, безжалостные и грубые увеселения были широко распространены, и король Дании Кристиан IV, увидев игры в 1599 г., тоже был очень доволен.

Когда Ганза стала господствовать на Балтике, она наконец втянула в свой состав Висбю в 1359 г. Еще в 1190 г. немецкие торговцы прибыли на Готланд и к 1225 г. основали там поселение. Со временем они возвели здесь множество церквей, включая новый собор, который, в отличие от, скажем, кирпичного собора в Любеке, был построен из местного белого известняка. Прославленное богатство города, где, по слухам, даже «свиньи ели из серебряных кормушек», вызывало зависть у других, в результате чего между горожанами и жителями округи вспыхнула гражданская война, поэтому в целях защиты Висбю в последние годы XIII столетия окружили стеной. Протянувшиеся на четыре километра в длину оборонительные сооружения с более чем пятьюдесятью башнями почти не имеют аналогов в Скандинавии, и, поскольку бо́льшая их часть уцелела, Висбю (другой объект всемирного наследия ЮНЕСКО) остается ярким примером средневекового города-крепости. После милитаризации Готланда после 1939 г. Висбю оставался форпостом шведской обороны во времена «холодной войны» и избежал отрицательного влияния туризма, сохранив многое от своего скрытого очарования. После 1989 г. гарнизон был удален, но в последнее время активность России на Балтике возросла.

Король Дании Вальдемар IV Аттердаг стал все больше завидовать Ганзе и в 1361 г. вторгся в Висбю, убив около 1800 человек. Согласно легенде, король получил доступ к городу, обольстив наивную, ничего не подозревающую местную девушку; за свое предательство она была погребена заживо в так называемой Башне Девы (Virgin Tower). Тем временем, преднамеренно уничтожив часть фортификационных сооружений, чтобы подчеркнуть уязвимость города, Вальдемар потребовал выкуп от оставшегося населения. Получив приказ наполнить три бочки золотом и серебром к концу дня, горожане выполнили его жестокое требование, опустошив свои сундуки и разграбив церкви. Вдобавок к человеческим бедам вскоре после ухода датчан вспыхнул пожар, нанеся дополнительный ущерб городу, но Вальдемару пришлось ненамного лучше, так как его флот потерпел крушение и бо́льшая часть награбленных сокровищ досталась морю. Вторжение Вальдемара ознаменовало начало почти непрерывного трехсотлетнего периода власти Дании и оказало еще более долговременное воздействие на сам город Висбю. С этого времени Висбю постепенно потерял в регионе лидирующие позиции, которые он удерживал с первых дней викингов.

После разграбления Висбю Любек, к которому присоединились и некоторые другие города Ганзы, объявил войну Дании, отправив флот в следующем году, чтобы обеспечить беспрепятственный проход через пролив Эресунн (или Зунд, the Sound), стратегический международный водный путь, соединяющий Северное и Балтийское моря и разделяющий сегодня Данию и Швецию. Тем не менее во время осады крепости на острове Хельсингборг допускались ошибки, что привело к гибели двенадцати коггов. Вину за катастрофу возложили на командовавшего флотом бургомистра Йоханна Виттенборга; после публичной казни в Любеке его с позором похоронили в могиле для преступников. Несмотря на безжалостное обращение с ним, Виттенборг был типичным торговцем Ганзы того времени, его обширная торговля по всей Балтике и за ее пределами не только значительно увеличила его богатство, но и позволила ему занять самое высокое положение в городе.

Замок Хельсинборг дорого обошелся королю Дании: его сын умер от полученных в бою ран. Положение Вальдемара, который проигнорировал условия перемирия, еще больше ухудшила ярость соседей, поэтому первый и единственный раз в Кёльне был созван сейм, в котором приняли участие представители семидесяти семи городов Ганзы. Здесь делегаты объявили вторую войну Дании и на этот раз победоносно потопили датский флот, захватив Копенгаген. Вальдемар умолял о перемирии, и в следующем году в Штральзунде было достигнуто соглашение, предоставлявшее Ганзе очень щедрые уступки и фактический контроль над торговлей на Балтике. В соответствии с условиями договора Ганза получала две трети доходов датской провинции Скания (Skåne), особые права на рыбную ловлю, освобождение от датских пошлин и временное управление крепостями Дании, которые следили за Эресунном (Øresund, Зунд). Штральзундский договор 1370 г. отметил важнейшее событие для немецкой Ганзы (название, под которым она стала наконец широко известна), и пять лет спустя ее значимость признал император Священной Римской империи Карл IV Люксембургский. Выказывая ранее мало уважения к союзу, он теперь оказал Любеку честь десятидневным визитом. Достигнув апогея, Ганза столкнулась с растущими притязаниями все более влиятельных правителей соседних стран.

Ганза росла на протяжении XIII и XIV вв., в конечном итоге получив коммерческие права в Антверпене и в других местах исторических Нидерландов. В недавно присоединившихся балтийских городах, Висмаре и Данциге (Гданьске), рост торговли настолько помог местной экономике, что горожане показывали свое новое благосостояние, возводя огромные кирпичные церкви, которые подражали любекским. Однако все изменилось, поскольку в 1348 г. Европу опустошила Черная смерть, когда многие местности потеряли до двух третей своего населения. Это оказало драматическое и продолжительное воздействие на историю большей части континента. Политическое и общественное воздействие было внушительным во многих городах, например в Ревеле, где связи с Ганзой стали сильнее в результате необходимости рыцарей найти замену большому числу торговцев, погибших во время эпидемии.

Ужасы чумы надолго остались в памяти многих людей, и более века спустя путешествующий художник из Померании Бернт Нотке создал известный фриз «Пляска смерти» для ганзейской церкви Мариенкирхе в Любеке. На этом длинном скульптурном изображении он перемежает истощенных мертвецов или скелеты с отдельными примечательными лицами, императорами и императрицами, церковниками и купцами, иллюстрируя в некоторой степени общенародный характер катастрофы, которая угрожала даже самым высокопоставленным лицам страны. Это произведение искусства (к тому времени уже в виде копии) было утрачено во время Второй мировой войны, но подобная оригинальная версия меньшего формата, написанная для Ревеля, до сих пор экспонируется в Таллинском музее, который сегодня располагается в церкви Святого Николая – храме XIII в. немецких купцов из Готланда, который частично пострадал в ту же войну. Кроме того, вырезанный Нотке красивый алтарь можно увидеть в Таллине в церкви Святого Духа, в то время как другая, более ранняя версия находится в соборе Орхуса на датском побережье полуострова Ютландия. Выполненное Нотке резное распятие, которое, к счастью, пережило бомбардировку союзников во Вторую мировую войну, висит в соборе Любека. Еще более яркий шедевр занимает почетное место в стокгольмской церкви Святого Николая. Эта большая деревянная статуя святого Георгия и дракона, символ победы над тиранией, знаменует независимость Швеции, полученную в результате победы над Данией в 1471 г. Тогдашний правитель Стен Стуре Старший, заказав произведение, скорее всего (без проявления ложной скромности), попросил придать святому черты своего лица.

В 1364 г. Ганза поддержала герцога Альбрехта Мекленбургского, который вторгся в Швецию, чтобы забрать корону у соправителей, своего кузена Хакона VI и Магнуса IV, но Альбрехт скоро столкнулся с гражданской войной. Хотя она закончилась восемь лет спустя, он оставался правителем на протяжении последующего десятилетия, но со временем потерял всех своих сторонников. При поддержке датчан шведские повстанцы теперь победили своего короля, удерживая его в заточении следующие шесть лет. События того времени выявляют комплекс отношений между Скандинавскими странами и вместе с тем указывают на сохранение влияния Ганзы в регионе; она тогда контролировала Стокгольм. Освободив Альбрехта, Ганза жестко потребовала от короля, чтобы он возместил ущерб, но, будучи не в состоянии выполнить ее требования, он спустя три года решил отказаться от престола и вернуться в Мекленбург. Здесь, после его смерти в 1412 г., он был похоронен рядом с пустой мемориальной гробницей своей первой жены в Доберане, примерно в 15 км от Ростока (она похоронена в Стокгольме). Большое цистерцианское аббатство в готическом стиле из красного кирпича в Доберане, старейший монастырь в регионе, было традиционным местом погребения мекленбургских правителей. Несмотря на уход монахов во время Реформации и превращение аббатства в лютеранский кафедральный собор, он играл ту же особую роль на протяжении многих лет. Один чудаковатый член семьи выбрал это место для своего погребения даже в XX в. Несмотря на полученные повреждения в ходе Тридцатилетней войны и наполеоновского вторжения, здание уцелело в боях 1939–1945 гг. и поэтому по-прежнему обладает величайшим в Европе оригинальным цистерцианским внутренним убранством. Здесь сохранились старинные витражи, места для певчих и церковные скамьи с превосходной резьбой, циферблат астрономических часов XIV в., бесценные алтари и многое другое. Среди этих сокровищ три замечательные расписанные надгробные скульптуры: первая, XIII в., была посвящена Маргрете Самбирии, супруге и регенту при двух первых монархах Дании, а вторая и третья – несчастному средневековому королю Швеции Альбрехту и его королеве Рихарде (Richardis).