Текст книги "Узники острова надежды"

Кэролайн Кросс
Узники острова надежды

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Полуденную тишину нарушил скрип открывающегося засова двери тюремной камеры.

Лайла подняла голову и на мгновение замерла. Затем приподнялась на локтях и немного подтянулась на подстилке, служившей ей постелью, и прислонилась к бетонной стене.

Наконец тяжелая дверь в конце небольшого коридорчика распахнулась, и появились двое охранников, которые тащили какого-то мужчину. Его голова безвольно повисла, ноги волочились по полу. Лайла уставилась на загорелые руки с мощными бицепсами. Иссиня-черные волосы мужчины блестели даже при тусклом освещении. Из уголка крепко сжатого рта сочилась тонкая струйка крови.

Когда тюремщики рывком приподняли узника, его голова мотнулась в сторону, и девушке удалось разглядеть тонкий прямой нос и твердые скулы.

Внезапно все это показалось ей знакомым.

Ее сердце подпрыгнуло. Нет. Этого не может быть. Что делает любовь ее беспечной юности, мужественный герой ее мечтаний, похититель ее снов, в одной из частных тюрем на отдаленном острове Сан-Тимотео в Карибском море?

Прикусив губу, Лайла решила, что этому может быть единственное разумное объяснение: у нее, наверное, галлюцинации…

Мрачные охранники бросили мужчину на бетонный пол соседней камеры. Один из них задержался и со злостью пнул его ногой по ребрам, затем вышел вслед за первым, заперев обе двери.

Каждый нерв в ее теле напрягся. Нужно что-то предпринять. Однако суровые уроки, полученные за последний месяц, усилили ее врожденное чувство осторожности. Не обращая внимания на бешеный стук сердца, Лайла заставила себя остаться на месте, пока не стихнут шаги надзирателей. Затем, не в силах больше ждать, она подошла к решетке, отгораживающей ее камеру от соседней. Опустившись на колени, начала внимательно изучать лицо товарища по несчастью.

Волевой подбородок, красиво очерченный рот, прямые брови… У нее не осталось никаких сомнений. Хотя с годами его плечи стали шире, черты красивого лица тверже, это был он.

Доминик Девлин Стил.

Лайла была ошеломлена. Что он здесь делает? Неужели это совпадение? Причудливый поворот судьбы?

Это казалось маловероятным. Напрашивалось другое объяснение: он оказался здесь по поручению ее бабушки. Сколько Лайла ни пыталась, она так и не поняла, как пересеклись пути Эбигейл Энсон Кларк Кантрелл Трэйберн Соммерс и Доминика Стила.

Еще меньше она понимала, почему он рисковал своей жизнью рада нее.

Тряхнув головой, Лайла решила, что всё это не имеет никакого значения. После месяца, проведенного в одиночестве, страхе и отчаянии, увидеть знакомое лицо было настоящим чудом. Даже его. Особенно его.

Лайла просунула руку между прутьев решетки и дрожащими пальцами коснулась заросшей щеки Доминика. Кожа была теплой, щетина приятно покалывала пальцы. Даже десять лет не смогли притупить тех чувств, которые вызывало у нее любое прикосновение к его телу.

Но сейчас ее больше всего беспокоило то, что он не подавал никаких признаков жизни.

– Я не могу поверить, что это действительно ты. Прошу тебя, поговори со мной или хотя бы пошевелись. Пожалуйста.

Он не шелохнулся. Закусив нижнюю губу, она попыталась найти какое-то решение, но, убедившись в собственном бессилии; лишь еще сильнее отчаялась. Лайла сжала губы, чтобы заглушить стон. В горле застрял комок.

Девушка устыдилась собственной слабости. Ну и что из того, что после месяца, проведенного за решеткой, она расчувствовалась при виде знакомого лица?

Лайла носила фамилию Кантрелл. Едва она вышла из младенческого возраста, ей начали внушать, что ни при каких обстоятельствах нельзя потакать своим слабостям и терять самоконтроль.

Тем более, что это не ты валяешься побитая и без сознания на грязном полу. Она должна думать над тем, как помочь Доминику, а не заламывать руки, как героиня второсортной мелодрамы. Лайла ясно представляла, что сказала бы на это ее бабушка. У нее в ушах отчетливо звучал знакомый аристократический голос: «Ради бога, дитя мое! Прекрати распускать нюни и веди себя достойно имени Кантрелл!»

Воображаемые слова бабушки подействовали на нее как ушат холодной воды. Сглотнув, Лайла сделала глубокий вдох, чтобы подавить нахлынувший на нее поток эмоций. К ее облегчению, комок в горле исчез, а руки перестали дрожать. Внимание снова переключилось на Доминика. В первую очередь она должна выяснить, ранен ли он.

Протянув руку, Лайла принялась обследовать его. Она проверила, нет ли у него на голове шишек, осмотрела шею, затем осторожно прощупала бок, который находился ближе к решетке, часть спины и плечо.

Она не обнаружила ничего, за исключением того, что все тело Доминика сплошь состояло из стальных мышц. Именно таким она помнила его, и ею вновь овладело отчаяние.

– Давай, Ники. – С ее губ сорвалось ласкательное имя, которое она дала ему много лет назад. Поглаживая его плечо, Лайла прошептала: – Кончай валять дурака. Ты мне нужен. Правда, очень нужен. Очнись. Пожалуйста, очнись…

– Черт побери, Лай. Вот это да!

– О! – Ее взгляд снова упал на его лицо, и она обнаружила, что смотрит в знакомые глаза цвета травы. – Ты очнулся!

– Да. – Несколько секунд он неподвижно смотрел на нее, затем осторожно приподнял голову, тряхнул ею и поморщился. – Мне повезло.

И снова зажмурился, будто его раздражал свет.

Лайла почувствовала новый приступ тревоги. Что, если у него сотрясение мозга или перелом основания черепа? Или – она вспомнила, как две минуты назад его ударили ногой в бок, – сломаны ребра? Господи, у него же может быть внутреннее кровотечение! У Лайлы пересохло в горле, и она сглотнула.

– Где у тебя болит?

– Лучше спроси, где не болит, – пробурчал Доминик. – Все же, – он поднял указательный палец, – мне приходилось выживать и в более серьезных передрягах. – Вздохнув, он открыл глаза, приподнялся на локте и накрыл своей большой теплой ладонью ее руку, вцепившуюся в решетку. – Доверься мне, со мной все в порядке. Через пару минут приду в себя.

Доверься мне. Эти слова звучали у нее в ушах эхом из прошлого. Сколько раз он говорил ей их, когда провоцировал ее на что-то опасное или запрещенное! Сколько раз она смотрела в эти зеленые глаза и поддавалась искушению! Сколько раз его прикосновение затуманивало ей разум, разжигая в теле огонь желания!

Неожиданно Доминик отпустил ее руку и перевернулся на бок. Осторожно коснувшись кончиком пальца пореза на губе, он вытер кровь тыльной стороной кисти, затем поднялся и начал ощупывать свое мускулистое тело.

Лайла наблюдала за ним, словно зачарованная. Проведя ладонью вдоль своего левого бока, Доминик бросил на нее удовлетворенный взгляд.

– Хорошие новости, принцесса. Думаю, жить буду.

Принцесса. Знакомое прозвище, произнесенное легкомысленным тоном, было похоже на пощечину. Осознав, что она по-прежнему стоит на коленях у его ног, словно покорная наложница, Лайла встала.

Не обращая на нее внимания, Доминик медленно осмотрелся вокруг. Он увидел зарешеченное окошко под потолком, тонкие подстилки на бетонных выступах, служившие кроватями, прикрытые отверстия в полу, заменявшие привычные удобства.

Он тихо присвистнул.

– Да, ребята. И этим вы хотели меня удивить? Но мне приходилось посещать и более веселые заведения. – Он снова посмотрел на нее. На мгновение ей показалось, что в его глазах появился опасный блеск, но белозубая улыбка развеяла это впечатление. – Ой, извини, я ошибся. Это же тюрьма.

Она тут сходит с ума, опасаясь, что Доминик может быть серьезно ранен, а он отпускает шуточки!

Лайла напряглась. Унижение боролось с негодованием, и негодование победило. Но она не собиралась выказывать его. Ни к чему выдавать себя.

– Твое пребывание здесь – это ведь не совпадение? – спросила Лайла, вспомнив, что он ничуть не удивился, когда увидел ее в тюрьме маленького островного государства за тысячи миль от Денвера. – Значит, – продолжила она, переводя взгляд с синяка под глазом на рассеченную губу, – ты сознательно что-то натворил, чтобы попасть сюда, потому что тебе было известно, что я нахожусь здесь.

Молчание.

– «Один-ноль» в пользу богатой девочки, – наконец произнес Доминик.

На мгновение ей захотелось его ударить. Лайла вцепилась в решетку, которая разделяла их камеры, снова напомнив себе, что она Кантрелл и поэтому не должна терять самообладание. Тем более сейчас, когда ей так хочется все знать.

– Как ты меня нашел? Как узнал, что я здесь? Это моя бабушка послала тебя? Зачем ты приехал? Почему рискуешь жизнью ради меня?

Если мыслить логически, его присутствие здесь не могло быть простым совпадением, но все же она до сих пор не могла ничего понять.

Помимо того, что Доминика и ее бабушку ничего не связывало, Лайла не виделась с ним целых десять лет. Десять лет назад она сказала Доминику, что ему лучше уйти, а он посмотрел на нее с таким же невозмутимым видом, как только что. Десять лет назад он разбил ей сердце и, равнодушно пожав плечами, навсегда исчез из ее жизни.

Воспоминания об этом до сих пор причиняли ей боль, словно и не было этих десяти лет. Он был таким же самодовольным, таким же… мужественным.

– Перестань глазеть не меня и немедленно объясни, что ты здесь делаешь.

Доминик с мягкой грацией хищника подошел вплотную к решетке и накрыл руки Лайлы своими большими ладонями. От его близости у нее в душе все перевернулось.

– Сделай одолжение, детка. Закрой свой прелестный ротик, и я расскажу тебе все, что мне известно.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Денвер, Колорадо

За пять дней до этого

– Эй! – Доминик заглянул в дверь кабинета своего старшего брата в главном управлении «Стил секьюрити». – У тебя есть пара минут?

Гэбриел, сидевший за столом с массивной гранитной столешницей, поднял глаза, а затем продолжил разбирать документы.

– Конечно. Заходи.

Как и в других кабинетах в этом ультрасовременном здании, здесь была стеклянная стена со стороны внутреннего двора. Сегодня, как обычно в середине января в Скалистых горах, всю ночь шел снег, и внешний мир был похож на море крошечных сверкающих бриллиантов.

– Таггерт сказал, что мы собираемся отклонить очередное дело.

Таггерт был вторым по старшинству после Гэбриела.

– Верно, – сухим тоном подтвердил Гейб. – Клиентка придет в два часа. Я порекомендую ей обратиться в «Элайд».

Доминик покачался на каблуках своих дорогих кожаных ботинок.

– Почему?

– У нас нет людей.

– Ты, наверное, шутишь.

– Нисколько, – Гейб сделал пометку на одной из бумаг и отложил ее. – Таггерт, кажется, напал на след неуловимой мисс Боуэн. Джош по меньшей мере две недели будет занят процессом в Сиэтле, а все остальные будут либо расследовать дело о промышленном шпионаже в Далласе, либо присутствовать на совещании в Лондоне. Остался только я, но мое место сейчас здесь.

Доминик внимательно изучал брата. Постороннему человеку Гейб, несомненно, показался бы холодным и бесстрастным. По большей части он был обязан этому специально подобранной одежде. Строгий темно-серый костюм, накрахмаленная белая сорочка и репсовый галстук представляли собой разительный контраст с зеленой парусиновой рубашкой и черными слаксами Доминика. Только тот, кто хорошо знал Гейба, мог уловить напряжение в его взгляде.

Гейб и Таггерт были очень тесно связаны между собой, да и к жизни относились одинаково. Доминик давно пришел к выводу, что два его старших брата слишком много времени уделяют работе, а на развлечения смотрят как на досадную помеху.

Доминик был другим. Он рано понял, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в стрессах и постоянном ожидании того, что может вообще никогда не произойти. К тому же кто-то должен был защищать старших Стилов от нервного срыва. В то время как с Таггертом все уже было ясно, Гейб еще не безнадежен.

Доминику казалось, что его старшему брату время от времени нужно просто напоминать о том, что конца света не произойдет, если он иногда будет развлекаться. И если он не станет мешать развлекаться другим, подумал он, усаживаясь в дорогое кожаное кресло.

– Значит, все заняты, – сказал Доминик, вытягивая свои длинные ноги. – А я что, не в счет?

Гейб нахмурился.

– Ты еще не до конца поправился. После той перестрелки прошло всего два месяца.

– Я отлично себя чувствую. Благодаря физиотерапии и времени, проведенному в Форт-Карсон, я в хорошей форме. По крайней мере, в лучшей, чем некоторые, кто протирает штаны, сидя за письменным столом.

Гейб стоически перенес оскорбление.

– Забудь об этом.

Доминика раздражал покровительственный тон брата. Приходилось постоянно напоминать себе, что он уже не дерзкий подросток, который вынужден слушаться старших.

Пускай его брат основал «Стал секьюрити» и сделал все, чтобы его детище снискало репутацию первоклассной организации, которая берется за все, начиная с розыска пропавших людей и заканчивая тайными политическими расследованиями. Но и Доминик не стоял в стороне – вместе с Гейбом, Таггертом и еще двумя из девяти братьев он сделал многое для повышения престижа их компании и был полноправным партнером.

Раз так, значит, нравится это Гейбу или нет, у него есть право голоса.

– Не думаю, что я хотел бы забыть об этом, – невозмутимо сказал он.

Гейб медленно отложил ручку. Подняв голову, встретился взглядом с Домиником.

– Дай угадаю. Ты не собираешься упускать это дело, не так ли?

Доминик ухмыльнулся.

– Даже не надейся. Итак, я внимательно тебя слушаю.

В течение нескольких долгих секунд Гейб пристально смотрел на него, затем наигранно вздохнул.

– Черт побери, ты всегда был очень упрям. – Он взял из стопки бумаг, лежавшей слева от него, верхнюю папку и открыл ее. – Клиентку зовут Эбигейл Соммерс. Однажды я уже оказывал ей услугу. Она урожденная Энсон – из тех Энсонов, что владеют «Энсон майнинг груп». В течение многих лет она в одиночку поднимала семейный бизнес. За это время пережила четырех мужей и обоих детей. Согласно сообщению, оставленному на автоответчике, ее единственную внучку арестовали в Сан-Тимотео. Это островное государство…

– …в южной части Карибского моря. Вот уже двенадцать лет им управляет коррумпированный генерал Маноло Кондеста, который настаивает на том, чтобы его звали Эль Президенте. – Доминик укоризненно посмотрел на брата. – Гейб, вообще-то последние несколько лет я жил Лондоне, а не на Луне. Я наслышан об этой банановой республике и не нуждаюсь в уроке географии.

Твердый рот Гейба дернулся.

– Понял. Прости.

Доминик пожал плечами.

– Итак, в чем обвиняется ее внучка?

Брат заглянул в папку, но Доминик знал, что вся информация уже хранится в энциклопедической памяти Гейба.

– В бунтарстве, нападении на полицейского, сопротивлении аресту.

Доминик понимающе кивнул. Старая история: избалованное чадо из богатой семьи приезжает в чужую страну, напивается и совершает что-то оскорбляющее местные законы.

– Я удивлен, что в прессе об этом не было ни слова. Обычно журналисты любят такое.

Гейб кивнул:

– Это верно, но Кондеста контролирует любую информацию, исходящую из Сан-Тимотео. К тому же, как сообщалось в какой-то бульварной газетенке, Эбигейл рьяно защищает свою частную жизнь. Все, кто работает на нее, подписывают договор о неразглашении.

– Но я слышал, что Эль Президенте отпускает людей за энную сумму денег. Учитывая то, что миссис Соммерс очень богата, у нее должны быть связи в правительственных кругах.

– Официально у правительства США нет связей с Сан-Тимотео, поскольку там процветает терроризм. Неофициально оно и так уже сделало все возможное. Проблема заключается в том, что Кондеста постоянно увеличивает сумму залога. Эбигейл сказала, что он дважды назначал цену и она дважды соглашалась заплатить ее. А он оба раза передумывал за несколько часов до обмена и требовал больше. Сейчас эта сумма достигла миллиона долларов, и, видимо, это еще не предел. Тем временем ее внучка уже четыре недели находится в тюрьме.

– Итак, чего хочет от нас клиентка? Чтобы мы еще раз переговорили с Кондестой или вызволили ее силой?

– Я не знаю. Миссис Соммерс лишь сообщила, что так больше продолжаться не может и нужно что-то делать.

– Она права, и я буду тем, кто этим займется.

– Нет. – Гейб захлопнул папку с таким видом, будто все уже решено.

– Да! – с вызовом заявил Доминик, поднимаясь из кресла. – Мне не нужна нянька, Гейб. Чем торчать здесь еще целую неделю и ничего не делать, я лучше сам отправлюсь в эту страну третьего мира.

– Но Доминик…

– Кончай, братец. Ты опекал нас после смерти мамы, но сейчас мы уже большие мальчики и сами можем о себе позаботиться. Кроме того, – он иронически улыбнулся, – ты мне не хозяин. Я отправляюсь в Сан-Тимотео, и точка. – Доминик встал и, взяв со стола папку, добавил: – Мне нужно кое-что прочитать, так что можешь возвращаться к своей бумажной работе. Но мы еще увидимся с тобой и миссис Соммерс в конференц-зале, – он посмотрел на часы, – через час. Не опаздывай.

На секунду зеленые глаза Гэбриела угрожающе сузились, но он лишь презрительно фыркнул в ответ.

Смеясь, Доминик направился к двери.

Эбигейл Энсон Соммерс была совсем не похожа на чью-либо бабушку. Высокая и стройная, с тонкими чертами лица и безукоризненной осанкой, она напоминала царственную особу. После формальных приветствий женщина перешла прямо к делу.

– Ваш брат сказал, что вы имели отношение к происшествию с Гробейн, о котором писали все газеты, – резко обратилась она к Доминику.

– Да, некоторое, – холодно ответил тот, поймав ее пронзительный взгляд.

Доминик не собирался обсуждать с ней свою работу. Дело было не только в нежелании нарушать конфиденциальность. В отличие от прессы и общественности, он не считал героическим поступком то, что получил пулю, предназначенную его клиентке. Он допустил оплошность, и ему повезло, что преступник оказался паршивым стрелком. Доминика до сих пор прошибал холодный пот при мысли о том, что Каролина Гробейн была на волоске от смерти.

Очевидно, приняв его молчание за скромность, миссис Соммерс с одобрением кивнула.

– Гэбриел также упоминал, что вы служили во флоте и были удостоены многочисленных медалей и похвал.

Укоризненно посмотрев на брата, Доминик ответил клиентке:

– Да, мэм, это правда.

Она скривила губы.

– Он уверил меня, что вы единственный, кто может помочь моей Делайле.

– Возможно.

– Возможно? – холодные как лед глаза буравили его. – Что вы имеете в виду?

– Это значит, что я имею общее представление о ситуации, в которой оказалась ваша внучка, но нет смысла давать обещания, пока я не узнаю всего остального.

За этим последовала продолжительная пауза, в течение которой миссис Соммерс пристально изучала его, затем с ее губ сорвалось одобрительное «гмм». Нагнувшись, она открыла свой портфель и достала оттуда толстый конверт.

– Здесь все, – отрывисто произнесла женщина. – Первоначальный маршрут Делайлы, список лиц, с которыми она встречалась, записи моих разговоров с презренными представителями Кондесты. Фотографии и информация о тюрьме в Санта-Марите, в которой ее содержат. Ну и фотография самой Делайлы, разумеется.

– Я думаю, все это будет очень полезно, – Доминик взял конверт и положил перед собой, – но сперва мне хотелось бы уточнить, что я должен сделать. Взять на себя переговоры? Произвести обмен?

К его безмерной радости, она фыркнула и сказала:

– Конечно, нет. Для этого у меня есть адвокаты и консультанты, которым я позволила убедить себя в том, что ведение переговоров – единственно правильный выход… – Она замолчала и расправила плечи. – Может, я и стара, мистер Стил, но не глупа и понимаю, что Кондеста занимается вымогательством. Я хочу, чтобы вы отправились в Сан-Тимотео и вернули Делайлу домой.

Доминик едва удержался от одобрительного восклицания.

– Хорошо, но нам нужно обсудить кое-что еще.

Миссис Соммерс скривила от раздражения губы.

– Если вы о деньгах…

– Нет, мэм, – уверил ее Доминик. – Я не сомневаюсь в вашей щедрости.

С трудом удержавшись от улыбки в ответ на ее негодующее фырканье, Доминик перешел к делу:

– Мне нужно побольше узнать о вашей внучке. Расскажите, какая она.

– Зачем вам это знать?

– Дайте подумать, – он лениво барабанил пальцами по столу. – Ну, это необходимо, чтобы я знал, чего от нее ожидать. Она может закричать или упасть в обморок при моем появлении? Согласится ли она следовать моим указаниям? Не начнется ли у нее истерика, если во время побега она сломает ноготь?

Голубые глаза Эбигейл вспыхнули.

– Можете быть уверены в том, что Делайла будет вести себя разумно, мистер Стил. Ее воспитывала я. Она уравновешенная, ответственная молодая особа, и я могу заверить вас в том, что она будет держать под контролем свои эмоции.

– Хорошо, – мягко произнес Доминик. – Но если ваша внучка само воплощение добродетели, как она оказалась за решеткой?

– Я никогда не утверждала, что Делайла – само совершенство, – жестко проговорила Эбигейл, еще выше поднимая подбородок. – Несмотря на все свои хорошие качества, иногда Делайла может быть очень… упрямой, и это путешествие тому доказательство. Хотя это мог сделать кто-нибудь из служащих, она настояла на том, чтобы лично поехать в Сан-Тимотео и проинспектировать школу, которую построил мой покойный отец на средства из благотворительного фонда Энсонов. Насколько я поняла, после этого Делайла пошла на какой-то местный праздник. Там что-то случилось, и кто-то вызвал полицию. Когда полицейские начали угрожать молодому человеку, с которым она была, – ее губы сжались, – Делайла высказала протест.

Доминик кивнул. Внучка миссис Соммерс оказалась немного старше, чем он себе представлял, но насчет капризной сумасбродной богачки он оказался прав.

– Уверена, она все выдержит. В ее жилах течет кровь Энсонов, – холодно добавила миссис Соммерс.

Что ж, по крайней мере, при виде него она не закатит истерику, не потребует принести шампанского и икры и не будет бесконечно жаловаться. Впрочем, окажись это даже и так, он бы все равно не отказался ей помочь.

– Хорошо, я сделаю это, – ответил Доминик, давая понять Ее Величеству, что разговор окончен.

– Отлично! – Миссис Соммерс вдруг словно помолодела лет на десять, впервые обнаружив искреннее беспокойство, которое скрывалось за маской холодности. – Когда мы сможете туда отправиться?

– В ближайшие сорок восемь часов. Дайте мне изучить вот это, – он похлопал по конверту, – и сделать несколько звонков. Завтра я заеду к вам, чтобы уточнить кое-какие детали и назвать время своего отъезда.

– Отлично, – повторила она, взяла свой портфель и поднялась.

Доминик пожал Эбигейл руку, и Гейб проводил ее. Когда они были уже у двери, к ним подошел Доминик со стопкой бумаг в руках. Сверху лежало цветное фото пять на семь. Увидев его, Доминик был поражен.

– Это ваша внучка? Лайла Кантрелл? – хрипло спросил он.

Миссис Соммерс грациозно повернулась.

– Да, Делайла. Ее отец – мой сын от второго брака.

Доминик старался придать своему лицу безучастное выражение. Ему понадобилась всего секунда, чтобы понять, почему он сразу не установил связи. Когда он знал Делайлу, ее бабушка не носила ни фамилию Соммерс, ни Кантрелл, а их особняк назывался Трэйберн Эстэйт.

Испытующий взгляд Гейба был почти осязаем, но брат не подвел его.

– Пойдемте, Эбигейл, – спокойно произнес он. – Вам нужно подписать некоторые бумаги у секретаря.

Когда они ушли, внимание Доминика снова переключилось на глянцевое фото у него в руке. На него с вызовом смотрела хрупкая блондинка с голубыми глазами и чувственным ртом.

Черт. Делайла Соммерс оказалась Делайлой Кантрелл. Несмотря на заверения ее бабушки в обратном, Лайла до мозга костей была эгоистичной светской леди.

Это он знал по личному опыту. Лайла Кантрелл была первой – и единственной – женщиной, в которую он был по-настоящему влюблен. Единственной женщиной, загадку которой ему оказалось не по силам разгадать. Единственной женщиной, которая указала ему на дверь до того, как он был готов уйти.

И определенно последней женщиной на земле, которую бы он хотел разыскивать.

Доминик пробурчал себе под нос ругательство.

– Что-то не так?

Подняв голову, Доминик обнаружил, что старший брат наблюдает за ним с порога.

– Нет, – ответил он.

И это действительно так, твердо сказал он себе, засовывая фотографию обратно в конверт.

Ну и что такого в том, что он вызвался ее разыскать? Это же его профессия.

В конце концов, прошлое осталось в прошлом» Во время их мимолетного летнего романа они с Лайлой были почти детьми. Кроме того, он с самого начала знал, что у них нет будущего. Если в прошедшие годы Доминик и вспоминал о ней с сожалением, то только из-за секса. Он был потрясающим, и это еще слабо сказано. Такого Доминик больше никогда и ни с кем не испытывал.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Вопрос Гейба вернул его к реальности. При воспоминаниях о сексе губы Доминика растянулись в искренней улыбке.

– Да, в полном. А почему ты сомневаешься? Я немного погреюсь на солнышке, а заодно расстрою преступные планы Кондесты и получу за это неплохие деньги. Уверяю тебя, братец, я с этим справлюсь.