Текст книги "Трон падших"

– Вам пришло приглашение, милорд. Из Гретна-хауса.

Зависть непонимающе уставился на дворецкого.

– Прошу прощения, милорд. Гретна-хаус – дом лорда Филипа Вексли. Он любимец общества. Хотя, если говорить начистоту, скорее, он пользуется дурной славой.

Невзирая на всю свою напыщенность, Гудфеллоу слыл еще и жутким сплетником. Ему было в радость помочь Зависти разобраться во всех тонкостях Уэйверли-Грин.

– Что же принесло ему дурную славу? – полюбопытствовал Зависть, потягивая виски.

И без того краснощекое лицо Гудфеллоу вспыхнуло ярким румянцем. А это значило, что тут не обошлось без распутства.

– Ходят слухи, что он устраивает… э-э, развратные вечеринки для круга избранных друзей, милорд.

Зависть изучал черты его лица. «Какой же он предсказуемый и какой все-таки смертный», – подумал он.

И тут же решил немного развлечься, наблюдая за конфузом Гудфеллоу.

– Его гости ведут себя непристойно?

Гудфеллоу резко вздохнул, затем кивнул. Его глаза сверкали от желания поскорее рассказать об этом потрясающем скандале.

– И? – подбодрил его Зависть.

– Ну, я слышал, что некоторые гости ускользают в сады, чтобы… – он огляделся вокруг, словно проверяя, не подкрался ли к ним кто-нибудь. – Целоваться.

– Целоваться?

Зависть считал про себя до тех пор, пока его не отпустило внезапно возникшее желание заколоть себя, причем неоднократно.

– И что, кому-то доводилось стать свидетелем этого… непристойного поведения?

– Ну, я так себе это представляю. Хотя в детали меня не посвящали.

Должно быть, Зависти не удалось скрыть раздражение так хорошо, как ему показалось. Гудфеллоу поспешил продолжить:

– Не говоря уже о собранной им коллекции! Большую ее часть нельзя показывать в приличном обществе. Но разве это волнует лорда Вексли! Ходят слухи, что у него собрана целая частная коллекция инструментов в форме мужских членов. Он их скрывает, а не то дамы за ужином попадают в обморок. До определенного момента общество смотрело на Вексли сквозь пальцы.

– И этим моментом стали инструменты в форме мужских членов, – невозмутимо заявил Зависть.

– Именно так, милорд. Все это голословно, но ходят слухи и о том, что он устраивает… демонстрации… когда леди расходятся после ужина.

Если бы Гудфеллоу попал в Дом Похоти, его хватил бы удар.

Демоны, играющие с инструментами в форме мужских членов, там были ежедневной нормой.

Однако при упоминании частной коллекции у Зависти наконец-то пробудился интерес.

– Этот Вексли – заядлый коллекционер произведений искусства, не так ли? – спросил он.

Гудфеллоу кивнул.

– Его коллекция так же обширна, как в этом особняке?

Гудфеллоу открыл рот, но тут же закрыл, чтобы подумать еще раз.

– Лично я ее не видел, милорд, поэтому не могу сказать с уверенностью. Но я слышал, что он посещает Сильверторн-лейн. Сами знаете, что говорят о черном рынке.

– Просветите меня.

– Что ж, милорд. Почти все в Уэйверли-Грин считают, что тамошние торговцы не совсем… люди.

Зависть приподнял брови. Он об этом не слышал. Но его шпионы обязательно узнают от него об этой упущенной детали.

– Кто же они тогда, скажите на милость?

– Говорят, что тамошние торговцы – изгнанные фейри. Имейте в виду, большинство из тех, кто так считает, – те еще выпивохи. Лично я в такие сказки не верю.

Зависть притих. А вот это и впрямь очень интересное известие.

– А вы уверены, что этот скандально известный лорд посещает тех… фейри?

– Да, милорд. Об этом мне рассказывал его лакей. Раз в неделю, как часы.

– Примите его приглашение, – сказал Зависть и отпустил дворецкого резким кивком. Может, в конце концов он обнаружил другого игрока.

Даже если Гудфеллоу не одобрял решение своего господина, он благоразумно никак этого не показал.

Зависть хотел прощупать повесу, который имел дело с фейри, и проверить, верна ли его теория.

Гудфеллоу поспешил выполнять приказы.

Если и существовала хоть одна общепринятая истина, то заключалась она вот в чем: когда речь шла о грехе, ни один джентльмен ни в этом, ни в каком-либо другом королевстве не мог и надеяться составить конкуренцию демону.

Особенно Принцу Ада.

Пять

Камилла возилась с юбками в карете, грохочущей по мощеной улице. Рядом с ней лорд Эдвардс болтал о петухе по имени Питер. Судя по всему, у Эдвардса возникли очередные трудности с хозяйством.

Камилла взмолилась, чтобы это не оказалось эвфемизмом.

Она встретилась взглядом с подругой, сидевшей напротив. Леди Кэтрин прижала тыльную сторону руки в перчатке к губам, очевидно, сдерживая хихиканье. Это нисколько не удивило Камиллу. Камилла и Китти были сделаны из одного и того же крутого теста. Просто они хорошо это скрывали.

Почти всегда.

– …вот почему, дорогая, – растолковывал Эдвардс жене, – нам следует отправиться в Винтерсет. Чтобы как можно скорее заняться делами поместья. Мы просто не можем позволить Питеру бесчинствовать.

Жаль, что общество не относилось к Вексли точно так же.

– Дорогой, – успокаивала его Кэтрин. В ее голосе, на удивление, не было ни малейшего намека на веселье. – Мы не вернемся в загородный дом еще несколько месяцев. Уверена, до лета с цыплятами все будет в порядке.

После этого она переключилась на Камиллу.

– Ты же присоединишься к нам, хотя бы на какое-то время?

– Конечно.

Благодарность и теплота переполняли Камиллу. Когда прошлым летом ей пришлось сдавать в аренду семейное поместье, Китти приняла все возможные меры, чтобы Камилла провела с ними почти весь сезон. Камилла никогда и никому об этом не говорила, но даже если бы она не сдавала загородный дом отца, после его смерти поездка туда обернулась бы для нее мукой. Она боялась, что столкнется с его призраком, который бродит по коридорам и прихлебывает горячий шоколад. Папа всегда его готовил, и они пили шоколад несмотря на летнюю жару, пока он рисовал и рассказывал истории о людях, которых поцеловали фейри – подданные таинственного короля.

В одних историях этот король был жестоким, в других – всемогущим и великодушным. Когда Камилла подросла, то поняла: все это выдумки. Однако она была в восторге от того, насколько искренне Пьер обожал эти легенды. Даже несмотря на то, что ближе к кончине, почти утратив связь с реальностью, он чересчур отчаянно за них цеплялся.

– Быть может, мисс Антониус нарисует портрет Питера.

Китти тяжело вздохнула.

Карета остановилась, и разговорам о дурно воспитанной птице пришел конец. Внезапно она ощутила комок в горле от волнения, нахлынувшего, когда кучер подошел, чтобы открыть дверь и помочь ей выйти.

Они прибыли в Гретна-хаус, имение Вексли. Его городской особняк находился в Гринбрайер-парке – одном из самых престижных районов в восточной части Уэйверли-Грин.

Как и все остальные особняки на этой улице, его дом содержался в идеальном состоянии. Здание из белого камня окружали террасы с перилами из кованого железа. Вдоль фасада пышно цвели деревья и кусты. Восхитительная каменная ограда отделяла крохотный дворик от мощеной улицы.

Камилла вышла из кареты с высоко поднятой головой и вгляделась в особняк. Оттуда струился теплый свет. Беззаботные завсегдатаи вечеринок даже не ведали, чего ей все это стоило. Ведь именно благодаря их темным делишкам Вексли купил этот дом. Перед Камиллой во плоти предстало доказательство ее преступлений, словно насмехаясь над тем, как низко она пала.

У нее в распоряжении имелось всего несколько часов, но слишком многое было поставлено на карту. Этим вечером она либо вернет себе свободу, либо навсегда застрянет в паутине обмана Векс-Пекс-Фекса.

Троица поднялась по парадной лестнице. С них сняли пальто и палантины и проводили в гостиную, где они могли пообщаться с гостями, приехавшими раньше.

Кто-то подозвал лорда Эдвардса. Камилла так нервничала, что и не заметила, как Кэтрин с мужем отошли от нее, чтобы поздороваться со знакомыми. Пришлось ей разыскивать пунш в одиночестве.

Она оглядела собравшихся в поисках Вексли. В углу недалекие, но богатые лорды Уолтерс и Харрингтон старались развлечь сестер Кэррол, двух хорошеньких дам с медовыми волосами. Ползли слухи о том, что их отец приобрел титул на деньги с прибыли от игрового дома. Она вежливо улыбнулась им и еще нескольким гостям, но даже мельком не заметила Вексли.

Камилла добралась до пунша и взяла бокал. Отпив глоток, она еще раз осмотрела зал. Кэтрин и Уильям разговаривали с лучшим другом Уильяма, лордом Гэрри, мужчиной тридцати лет, который, как и многие из присутствующих, время от времени украшал собой сатирические листки.

Гэрри сезон за сезоном оставался одним из самых завидных женихов, а все благодаря тому, что ему предстояло унаследовать герцогский титул. Но если озорная улыбка и мальчишеское обаяние ничуть его не портили, то вот закрыть глаза на его страсть к азартным играм было не так просто, о чем Камилла регулярно напоминала Китти.

На вечер также прибыли мисс Янг и мисс Лайнус. Камилла сомневалась, что они предупредили об этом родителей, а не просто улизнули в гости к Вексли. Они обе по статусу были близки к старым девам, но еще не окончательно вышли в тираж.

Их компаньонка, вдова Джанель Бадде, подняла бокал, приветствуя Камиллу. Камилла всегда восхищалась Джанель, которая вышла замуж за мужчину в три раза старше нее. Вскоре после свадьбы он умер, и она осталась молодой и счастливой вдовой, которая по полной пользовалась своим положением. Она заводила любовников и при случае добровольно вызывалась играть роль компаньонки для незамужних подруг. Формально общество не одобряло такое поведение, но и порицать ее было не за что.

Только Камилла развернулась, чтобы осмотреть другую половину зала, ее взгляд упал на него – лорда Эшфорда Синтона во всей его властной и раздражающей красе.

Он стоял в одиночестве, рассматривая картину в дальнем конце зала, и пока что не замечал Камиллу. Так что она не спеша изучала его, чувствуя смутное раздражение от того, что этим занималась не только она. Вдова Джанель чуть ли не облизывалась, скользя по нему взглядом.

Камилла разделяла ее эмоции. Силуэт этого мужчины казался мрачным даже из противоположного конца зала. Отблески свечей золотили острые черты его лица. Но больше Камиллу потрясло то, что привлекло его внимание. Он приближался к ее любимой картине из всех, украшавших дом Вексли.

На искусной акварели был изображен сельский амбар среди поля – такой, какими она их представляла на севере или даже в одной из сказок ее отца. Весь пейзаж был выписан в зеленых и кремовых тонах, от темно-зеленых гор на фоне до сочной высокой травы цвета бледной полыни на переднем плане.

От этой картины веяло умиротворением. В ней была скрыта сама суть простой жизни без тайн и давления общества.

Каково это – пробежаться босиком по мягкой траве? Поднять юбки до колен, и наплевать, подобает ли это леди? Камилла мечтала почувствовать под ногами землю и танцевать под звездами в одной ночной рубашке. Жить без чужих правил, которые ее сковывали. Вопреки обстоятельствам и окружающей ее роскоши, она была диким необузданным созданием.

Ей стало интересно, что увидел Синтон, что почувствовал, когда поднял руку и почти с почтением обвел амбар пальцами.

– А он… нечто, не правда ли?

Камилла вздрогнула, когда вдова Джанель заговорила, но та даже не удостоила ее взглядом – ведь она не отрываясь чуть ли не прожигала глазами спину Синтона.

– Знаете, как его зовут? – с жадностью спросила Джанель.

Этот вопрос возмутил Камиллу, хотя и на это вдова не обратила ни малейшего внимания.

– Нет, к сожалению, – ответила она и снова переключилась на других гостей. – В горле пересохло. Не хотите пунша?

Вдова Джанель уклончиво хмыкнула. Камилла отошла к ближайшему столику с закусками, оставив Джанель глазеть дальше. Вексли так и не почтил их своим присутствием. А это означало, что он либо уже пьян, либо готовится к эффектному появлению. В любом случае у Камиллы появилось немного времени для поисков, пока все остальные были заняты.

Слегка взволнованная, она быстро отошла от стола и нечаянно толкнула гостя, подошедшего за бокалом пунша.

– Я…

Взглянув на него, Камилла осеклась. На нее смотрели пронзительные изумрудные глаза.

Спустя мгновение до нее дошло, что крепкие руки лорда Синтона подхватили ее, не дав уронить бокал. Холодный взгляд резко контрастировал с жаром, который исходил от его длинных пальцев, легко, но крепко сжавших ее плечи.

– Как вы так быстро здесь оказались? – спросила она.

Его рот изогнулся в усмешке, но выражение лица начало смягчаться.

– Вы меня видели, но не поздоровались? Как обидно, мисс Антониус.

Голос Синтона прозвучал будто низкий раскат грома. Наконец он выпустил ее из рук, но не отошел.

– Возможно, я прощупывала почву. Леди стоит знать, куда она ступает, – отшутилась она.

– И вы решили наступить на мое самолюбие.

– Прошу прощения, милорд. Я понятия не имела, что вас так легко ранить.

Он медленно оглядел ее, изогнув бровь.

– Вы часто посещаете местные собрания?

– О да.

Выражение лица прекрасного лорда сменилось с безразличного на любопытное, и Камилла поняла сразу две вещи. Во-первых, он правда тот самый искуситель, которого она представляла себе в экипаже, когда на ходу чуть не испытала оргазм. А во-вторых, до Синтона уже дошли слухи об этих вечеринках.

Щеки Камиллы заполыхали огнем.

Как правило, ничего такого не происходило. По крайней мере, на тех вечеринках, которые посещала она. Хотя пары чаще обычного ускользали, чтобы уединиться, а у Вексли имелось несколько статуэток в честь плодородия, которые, по всей видимости, использовались именно для того, о чем все судачили.

Быстрым жестом она указала на натюрморты на стенах, уязвленная сравнением.

– Лорд Вексли – поклонник изящного искусства. Я помогаю курировать его коллекцию.

– Занятно.

Однако прозвучало это так, будто ему было противно.

Синтон снова посмотрел на нее. Взгляд его стал еще проницательнее.

– Что вас сюда привело? – спросила Камилла, чтобы его отвлечь. Раз уж он принял ее за женщину, приехавшую сюда ради тайного свидания, ее заинтриговало, что он рассказал бы о себе самом.

– Значит, вы отвечаете за большую часть его коллекции? Он не… работает с кем-нибудь еще? – сухо спросил Синтон, пропустив ее вопрос мимо ушей. Теперь в его тоне прозвучала резкость, едва уловимая, но ощутимая. Камилла различила в нем намек на зависть, но к чему? К коллекции Вексли?

Камилла скрыла раздражение. Отвечать вопросом на вопрос – прекрасная тактика для отвлечения внимания.

Она задумалась: а не о черном ли рынке спрашивал лорд? Вновь прибывших он частенько интересовал. Однако сейчас было не время и не место обсуждать этот неблаговидный район.

Большинство представителей высшего общества предпочитали делать вид, что Сильверторн-лейна вовсе не существует. Камилла и сама обходила его стороной после того, как интерес ее отца к этому месту в последние месяцы жизни перерос в одержимость.

Она не собиралась давать пищу сплетням, с которыми они столкнулись ближе к кончине Пьера. В обществе судачили о том, что ее отец влюбился в какую-то торговку из числа фейри и пристрастился к темной магии, которая могла подарить ему хоть несколько часов забвения.

Камилла знала, что ни то, ни другое не было правдой. Ее отец был одержим чем-то гораздо более опасным.

– Я довольно часто выступаю посредником, когда Вексли приобретает картины, хотя я всего лишь одна из его дилеров.

Чья-то рука скользнула вокруг ее талии.

– Теперь, дорогая, вы стали для меня гораздо важнее арт-дилера.

– Лорд Вексли!

Камилла напряженно вытянулась, чувствуя на талии в высшей степени неприятную тяжесть руки Вексли, приобнявшей ее.

Только она подумала, что хуже и быть не может, он сдвинул свою граблю еще дальше, схватив Камиллу ниже пояса.

Камилла вскипела как от непрошеного прикосновения, так и от дерзкого намека Векса на то, что между ними что-то есть. Если ей требовались другие доказательства, что этим вечером настала пора действовать и вернуть себе свободу, она только что их получила. На самом деле она молилась, чтобы вообще уже не оказалось слишком поздно.

Она быстро отступила в сторону и выскользнула из объятий Вексли так, чтобы никто, кроме Синтона, не заметил выхода за рамки приличий.

Но Синтон на нее не смотрел. Он хладнокровным взглядом сверлил Вексли. Недовольное выражение его лица стало настолько ледяным, что на секунду Камилле показалось, что у нее изо рта вот-вот пойдет пар, как зимой.

– Вы всегда предъявляете права на то, что вам не принадлежит, так, Вексли?

От удивления губы Камиллы приоткрылись. Казалось, Синтон… ревнует?

К счастью, Вексли фыркнул, будто Синтон остроумно пошутил. Значит, он уже пропустил несколько бокалов.

– Должно быть, вы и есть тот самый недавно прибывший в город лорд Синтон. Слышал, вы тоже коллекционер. Хотя сомневаюсь, что ваша коллекция так же велика, как моя.

Синтон проигнорировал двусмысленность и снова переключил все внимание на Камиллу.

– Мисс Антониус, мне хотелось бы совершить частный осмотр вашей галереи, чтобы оценить ваш вкус. Я ищу несколько вещиц для своей галереи в Хэмлок-холле.

– Хэмлок-холл? – прервал его Вексли, не желая смириться с тем, что им пренебрегли. – Это же развалюха.

– Мисс Антониус? – с нажимом сказал Синтон. Он по-прежнему не соблаговолил признать Вексли хозяином положения.

Камилла сразу поняла, что́ Синтон предлагает ей в своей упрямой и высокомерной манере. Она не испытывала желания снова оставаться с ним наедине в «Вистерии-Уэй», однако это было гораздо предпочтительнее, чем оказаться на расстоянии щипка от Векс-Фекса.

– У меня найдется время сегодня вечером, но позже, либо завтра, с первыми лучами солнца.

– Тогда сегодня вечером.

– Прекрасно, милорд.

Камилла сомневалась, стоит ли ей благодарить Синтона за вмешательство. Все это слегка напоминало прыжок из огня да в полымя.

У Синтона явно имелись на нее свои планы. Но, по крайней мере, так у нее был выбор, с каким из дьяволов лечь в постель. Фигурально выражаясь, само собой.

Образ Синтона с сияющей бронзовой кожей, распростертого на темных простынях, со скрещенными за головой руками, промелькнул в ее мыслях, но она тут же его прогнала.

– Брось, Синни! – Вексли то ли не заметил, то ли проигнорировал гнев, сверкнувший в глазах Синтона в ответ на это прозвище. – Камилле не стоит околачиваться в квартале художников в неположенное время.

– Мисс Антониус сама так решила. Не припомню, чтобы она спрашивала вашего некомпетентного и, честно говоря, никому не интересного мнения, Вексли.

Камилла впилась зубами в нижнюю губу, чтобы не привлекать внимания ни вздохом, ни смехом. Синтон в пух и прах разбил несносного лорда в его собственном доме.

Как только до Вексли дошло, что его оскорбили, лицо его покраснело, а кончики ушей приобрели самый яркий оттенок розового, который Камилле доводилось видеть. Как мужчина он был физически привлекательным, но искаженное лицо придало ему демонический вид.

– Как вы смеете…

В дверь постучали, и в гостиную вошел дворецкий.

– Ужин подан, милорд.

Вексли, вернувшийся к обязанностям хозяина дома, снова превратился в невозмутимого повесу, хотя его рот по-прежнему был перекошен в кривой ухмылке.

– Настало время пиршества! – объявил он. Затем развернулся на каблуках и, слегка поколебавшись, подал руку Камилле. – Мисс Антониус! Идемте, друзья!

Камилла почувствовала, как на ней снова замер тяжелый неодобрительный взгляд Синтона. Она не смела ни посмотреть на него, ни отвергнуть показную галантность Вексли у всех на глазах.

Все, что от нее требовалось, – пережить этот ужин. После того, как более приличная публика разойдется, начнется самая настоящая попойка. Тогда-то она и ускользнет, чтобы найти подделку и сжечь ее. А вместе с ней и власть Вексли над Камиллой сгорит раз и навсегда.

Шесть

Принц Зависть наблюдал за тем, как Камилла степенно положила руку на согнутое предплечье Вексли.

То самое, которое Зависть только что мысленно оторвал. Алые брызги на бледных обоях смотрелись бы довольно эффектно, но он подавил свои кровожадные инстинкты.

Вексли обращался с Камиллой как с призом. Только не выигранным, а украденным.

Зависть рассуждал строго по правилам Семи кругов. Когда дело доходило до брачных игр, в них участвовали все желающие.

Вексли же не оставил Камилле выбора. Судя по тому, что Зависть выяснил о нравах смертных, если бы она ему отказала, это привело бы к скандалу.

Однако этим вечером мисс Антониус по какой-то причине не хотела привлекать к себе внимания. Хотя глубокий темно-зеленый цвет ее шелкового платья сочетался с галстуком Зависти, и это определенно привлекало его внимание. Среди моря женских нарядов пастельных тонов, заполонивших все поле зрения, Камилла казалась дерзким всплеском тьмы, ярким и насыщенным.

Несмотря на все усилия, которые Зависть прикладывал, чтобы не смотреть на нее, Камилла поражала красотой. Серебристые волосы, аккуратно завитые и заколотые назад, открывали лицо с острым подбородком и стройную шею. Простой, но эффектный серебряный медальон на груди гармонировал с цветом глаз.

В том, как она держалась, было столько элегантности! Ее силуэт складывался из тонких линий и плавных изгибов, которые так и просились на холст. Каждое ее движение выдавало, как сильно ей хотелось оказаться подальше от хозяина дома.

Зависть так и не понял, был ли Вексли одним из игроков. Однако он в любом случае создавал проблемы, а у Зависти было слишком мало времени, чтобы тратить его на идиотов.

С каждым днем его двор слабел, и в этом был виноват только он сам.

Именно поэтому со второй попытки он решил пойти проверенным путем и вскружить Камилле голову. Это было сугубо практичное решение, и он принял его вовсе не из-за бликов свечей, мерцающих на ее серебряных локонах.

Зависть подал руку женщине с ярко-рыжими волосами, стоявшей к нему ближе всех, и тут же вспомнил, что она прибыла вместе с Камиллой. Они последовали за всеми в столовую.

– Полагаю, вы и есть загадочный лорд Синтон? – тут же промурлыкала рыжеволосая.

– Так вот что обо мне говорят, леди…?

– Леди Кэтрин Эдвардс.

Он чувствовал на себе ее взгляд, но не сводил глаз с процессии дам и господ, которые чинно шествовали по коридору. Зависть представил, как волшебные стрекала подгоняют их тычками в задницы. Ужин еще даже не начался, а он уже был готов бросить все и уйти.

– Вы определенно произвели впечатление, – продолжала она.

Зависть покосился на леди Эдвардс.

– Да, таков мой побочный эффект.

Она глубоко и громко рассмеялась, и темноволосая женщина перед ними обернулась на звук. Зависть поразила нескрываемая похоть, полыхнувшая в ее взгляде.

Внимание брюнетки переключилось на леди Эдвардс, и внутри нее тут же вспыхнула ревность. Он сверкнул пугающей улыбкой, и брюнетка отвернулась снова.

– Теперь я поняла, что имела в виду моя подруга. От вас одни неприятности.

Он снова отыскал глазами светловолосую головку Камиллы в начале колонны. Леди Эдвардс его задирала, причем это доставляло ей безмерное удовольствие.

Хотя, возможно, если они поладят, это расположит к нему Камиллу. Поэтому он надел маску очаровательного, но неприступного аристократа.

– Я сказал бы, что этим вечером я плохой лишь чуть-чуть, леди Эдвардс.

Зависть сам слегка растерялся, когда понял, что так оно и было. Он свел флирт к минимуму и задавал только конкретные вопросы, ответы на которые могли бы помочь ему в игре. Как только Камилла появилась в зале, он полностью сосредоточился на ней. Не желая показаться слишком напористым, он любовался самой завораживающей картиной в зале, чтобы дать ей время освоиться, а затем подойти. «Чертов идеальный джентльмен», – думал он с досадой.

И все же к его неописуемому раздражению он ни капли ее не впечатлил. Даже когда оказался рядом, чтобы поймать бокал и не дать ей испортить платье. И неважно, что это падение подстроил он сам. Принц Чревоугодие уверял, что такой ход всегда помогает добиться расположения смертных. По словам брата, смертные женщины не устоят перед мрачным героем – как будто героизм определяется непролитым стаканом пунша.

Однако Зависть не в первый раз обнаружил, что Чревоугодие ничего не понимает в ухаживаниях. Язык Камиллы разил в самое сердце, как и ее красота, так что Зависть столкнулся с моментальным отказом.

Если уж на этот раз он собирается использовать соблазн, ему придется выяснить, что ее возбуждает. Наверняка у нее есть какая-то фантазия, с которой он мог бы поиграть.

Процессия наконец добралась до столовой. Зависть едва сдержался, чтобы не выказать, как все это ему противно.

Длинный стол, накрытый скатертью, был уставлен канделябрами и безбожным количеством хрустальных ваз с глициниями. Должно быть, их вырастили в теплице, и обошлось это в небольшое состояние. По тому, как Камилла на секунду зажмурилась, Зависть догадался, что она тоже не упустила из виду этой детали и ее не одобрила.

Занятно.

– Откуда происходит ваш род, лорд Синтон? – спросила грудным голосом леди Эдвардс, отвлекая Зависть от его наблюдений. – Синтон – западная фамилия?

– Мы с юга, – уклончиво ответил он.

Она окинула его взглядом и положила на колени салфетку. У него создалось отчетливое впечатление, что женщина мысленно разбирает его по косточкам, чтобы добраться до его сокровенных тайн.

– Видела, что чуть раньше вы беседовали с моей подругой. Как вы познакомились с мисс Антониус?

– Я коллекционирую произведения искусства, а ее галерею мне настоятельно рекомендовали.

– Хм.

Леди Кэтрин отпила воды.

Зависти даже не пригодилась сверхъестественная способность прощупывать эмоции, чтобы понять: она настроена к нему скептически.

– Многие джентльмены весьма заинтригованы ее… коллекцией.

Его грех вспыхнул прежде, чем он успел подавить это ощущение.

Леди Кэтрин обратила проницательный взор на Камиллу и Вексли. Теперь они сидели прямо напротив. Мужчина по имени Харрингтон занял место с другой стороны от Камиллы, отчего она слегка напряглась. Зависть отметил про себя, что к нему тоже стоит присмотреться.

– Она весьма талантлива, но гораздо скромнее своего отца.

Зависть отвел взгляд от художницы и вопросительно взглянул на Кэтрин.

– Ее отец тоже писал картины?

Конечно, он знал, что Пьер рисовал, но скрыл это, чтобы узнать как можно больше.

– Помимо многих других работ, Пьер Антониус прославился благодаря «Соблазнению Эвелин Грей». Наверняка о ней слышали даже в южных областях. Это его самый известное полотно – портрет женщины, на которой из одежды лишь вуаль, скрывающей лицо. А еще, конечно, у нее огромные крылья, как у ворона. Пьер часто писал нечто фантастическое, чаще всего образы тех, кого он называл полукровками.

– Люди необыкновенного происхождения, – уточнил Зависть.

– Можно и так сказать, – согласилась леди Кэтрин со сдержанной улыбкой. – Женщины с крыльями, мужчины с рогами или хвостами, как у чертей. Публика, казалось, разделяла его одержимость. Благодаря его искусству у других появилась возможность выражать собственные фантазии. По сути, Пьер проторил дорогу работам, которые в любом другом случае считались бы нечестивыми.

Зависть выслушал внеплановый, но весьма ценный урок истории искусств от леди Кэтрин, пока наливали вино. Его шпионы выяснили о Пьере немногое сверх того, что двадцатью годами раньше этот человек открыл галерею, а два года назад умер, оставив Камиллу одну на всем белом свете. Насколько он знал, ни по материнской, ни по отцовской линии у нее не было ни бабушек, ни дедушек, равно как и тетушек, дядь, кузин или кузенов.

Странно, подумал он, если учесть, что люди размножаются, как кролики.

– А что насчет его семьи? – осведомился Зависть, потягивая вино.

– Вы про Пьера? С его происхождением связана трагедия. Когда он был ребенком, его родители погибли, разбившись в экипаже, и его воспитывал друг семьи. И мать, и отец Пьера были единственными детьми, и их родителей также постигла насильственная смерть.

– Кто-то сказал бы, что их семья проклята.

Леди Кэтрин очень внимательно посмотрела на него.

– Некоторые так и говорят, но они явно не блещут умом.

Зависть едва заметно улыбнулся. Она весьма деликатно предположила, не таков ли он сам.

– А какова история семьи ее матери?

Лицо леди Кэтрин помрачнело.

– Это деликатная тема, которой я не хотела бы касаться.

Зависть обольстительно улыбнулся, хотя внутри у него все задрожало от любопытства.

– Не стоит выпускать коготки, леди Эдвардс. Я ничего плохого не имел в виду. Что же еще интересует лучших из лучших в Уэйверли-Грин?

Леди Кэтрин рассказала ему о любви Пьера к загадкам и тайнам. Если бы художник до сих пор был жив, Зависть принял бы его за одного из участников игры. Хотя было очевидно, что эту страсть разделяют слишком многие в Уэйверли-Грин. «Как скучны человеческие игры», – размышлял он, кивая.

Снова появился дворецкий. Торжественный звон колокольчика обозначил начало ужина. Его подали а-ля франсез, и гости начали накладывать себе разнообразные закуски и гарниры, которые прислуга расставила по всему столу.

На тарелках красовались жареная говяжья вырезка под розмариновым соусом, картофельное пюре с чесноком и лепестками тающего масла, карамелизованная морковь, фаршированная целиком рыба с мутными глазами, спаржа на пару, королевские креветки с хвостиками и нежная куриная грудка под густым лимонно-сливочным соусом.

Зависти не понравился обвиняющий взгляд рыбы, да и утруждать себя очисткой креветок ему было неохота, но он об этом промолчал. В остальном еда оказалась приличной, а компания леди Эдвардс – на удивление сносной.

Как только гости отведали блюда первой перемены, тут же принесли вторую. Ее основу составляли кушанья по рецептам южных областей соседнего королевства, например, салат из апельсинов, нарезанного кубиками лука и кедровых орешков, перемешанных с пикантной заправкой из соли, перца, орегано, масла и уксуса.

Второе рыбное блюдо вызвало у Зависти искреннюю улыбку. Оно напомнило ему о семейном ресторане его невестки и еде, которую там подавали. Но ни в каком другом смысле этот пир не мог сравниться с роскошными зваными обедами в их королевстве. Хотя ему и не хотелось этого признать, но недавно брат Чревоугодие поразил его свечами из свиного сала. Если их зажечь и растопить на измельченную брюссельскую капусту, получался насыщенный декадентский соус.

Само собой, его брат был весьма заинтересован в том, чтобы устраивать лучшие, самые обсуждаемые вечеринки и даже затеял перепалку с одним репортером, который с воодушевлением игнорировал все его затеи.

К счастью, блюда и вино не иссякали. Зависть выпил один бокал и попросил еще, и никто его в этом не упрекнул. Вообще-то, другие гости тоже не особенно заботились об умеренности.

Судя по всему, высшему обществу Уэйверли-Грин тоже наскучили напыщенность и лицемерие. Пускай по местным меркам Вексли был завзятым бабником и кутилой, этот званый ужин проходил весьма целомудренно и вяло. Маскарад Зависти на следующей неделе, безусловно, задаст им всем жару.