Текст книги "Брачная ночь с горцем"

Глава четвертая

Что ж, если Элисон Росс намерена стать на его пути – он, Гэвин, сделает все возможное, чтобы ее опрокинуть! И, пожалуй, придавить своим телом…

Богатый (чертовски богатый!) опыт научил его: когда женщина отрицает вспыхнувшее влечение, когда проявляет к нему неприязнь – так даже интереснее. И тем слаще победа.

Но не в этом случае, черт побери!

Эррадейл нужен ему не ради забавы. Это поместье – не мимолетный каприз, а насущная необходимость.

Вот почему Гэвин не побрезговал организовать небольшой заговор. Хитрость, призванную побудить мисс Росс к немедленному отъезду, он придумал вместе со своим слугой Кевином за бутылкой бренди. Операция носила весьма красноречивое название: «Сшибем ее с ног!»

План казался идеальным. Избалованная богатая наследница прибывает на крохотный полустанок где-то (как она полагает) на краю цивилизованного мира – в место, куда до сих пор носу не казала, – и ее тут же грабят. Наглый юнец, нанятый за мелкую монету, выхватывает из рук сумку, саквояж… или в чем там она носит свои дамские принадлежности – и при этом толкает ее так, что она падает прямиком в объятия Гэвина.

Бедная перепуганная малышка понимает: шотландские горы слишком пустынны и опасны для одинокой жительницы большого города. И с радостью соглашается на щедрое предложение рыцаря в сверкающих доспехах. Он спасает деву из беды – и получает свою награду.

Увы, идеальный план пошел прахом из-за одной маленькой, но важной детали.

Элисон Росс оказалась вовсе не трепетной девой. И уж точно – не перепуганной!

Гэвин понимал, что придется поторговаться. Тренировал перед зеркалом свои самые обаятельные улыбки. Прикидывал: возможно, не обойдется и без постели – ведь можно и соблазнить ее, не так ли? Но предположить, что такая чума в женском обличье свалится ему в руки… О, он никак не мог.

Чума по имени Элисон Росс. Со сверкающими глазами. Легкая, как перышко, но свирепая, как ураган.

Едва Гэвин обхватил ее за талию – его тело отреагировало совершенно не так, как планировалось. Он больше ни о чем не мог думать. Только о том, что не хочет ее отпускать.

Секундочку! Он же собирался ее соблазнить, холодно и расчетливо, а вовсе не… Почему же, во имя всех чертовых шотландских святых, от запаха ее волос у него подогнулись колени?

Потому что до умопомрачения хотел ее?..

Да нет, конечно. Эррадейл! Он хотел любой ценой заполучить Эррадейл, только и всего.

В одном из своих путешествий на Восток Гэвин познакомился с монахом, от которого услышал, что корень всех страданий – в наших желаниях.

Тогда он над этим только посмеялся.

Но теперь, когда дерзкая американская девчонка раздразнила его своим упорством, он готов был признать: в этом что-то есть…

После первой встречи на станции Страткаррон – встречи, прошедшей совершенно не так, как хотелось бы, – всего две минуты понадобилось Гэвину, чтобы изобрести новый хитроумный план. План, который наконец приведет упрямую соседку к повиновению.

Пункт первый: выждать два дня.

Эти два дня растянулись в вечность. Разумеется, не потому, что он мечтал снова ее увидеть – совсем не поэтому!

«Мисс Росс, хрупкая, но энергичная, должна уже изрядно проголодаться», – рассуждал Гэвин, седлая Деметрия и неторопливой рысью направляя коня вдоль пологого берега Альт-Бангорм, реки, отделявшей земли Инверторна от Эррадейла. Название переводилось как «Голубая река» – такому имени она была обязана необычного цвета камням, лежавшим на дне, под струящимся прозрачным потоком.

В какой-то момент Гэвин вдруг заметил, что любуется речным дном, мимо которого раньше проезжал равнодушно. А что же изменилось? Возможно, дело в том, что голубые камни на дне чем-то напоминали ее глаза… Тот же цвет, та же твердость и ясность… во взгляде.

Гэвин невольно улыбнулся, подумав о том, что сейчас, вступив во владение своим наследством, храбрая худенькая американка уже наверняка растеряла большую часть своей самоуверенности.

Он бы зуб мудрости отдал за то, чтобы посмотреть на ее лицо, когда она поняла, во что ввязалась!

Поместье Эррадейл – это, в сущности, всего лишь одно-этажный сильно обветшавший домик в окружении нескольких коттеджей для работников и полуразрушенной конюшни. И дома эти, словно раскатившиеся в разные стороны шарики, разбросаны по бескрайнему травяному ковру, весной и летом зеленому, а сейчас – желтовато-коричневому, уже присыпанному изморозью. Помимо высокого Гришем-Пика над зеленой равниной поднимались лишь несколько холмов, а к северу и западу поместье окружали черные утесы, круто обрывавшиеся в море. С дальних Гебрид ветер гнал сюда зловещие тучи, чреватые бурями: здесь тучи проливались дождями.

Избалованной американке, выросшей в Сан-Франциско, городе, построенном на золотых приисках и полном шальных денег, эти края покажутся самым жутким местом на свете. А для него, Гэвина, здесь рай. Здесь его дом.

Однако ни мясных, ни рыбных лавок на этом пустынном берегу не встретишь. Разжиться чем-нибудь съестным можно лишь в рыбацкой деревне Руарид, что находилась к югу от Гэйрлоха. А у Элисон нет слуг, которых можно было бы послать за продуктами. Да и камины в Эррадейле давным-давно не топят, потому что дров нигде поблизости не сыщешь.

В Гэйрлохе же она не появлялась – Гэвин бы об этом услышал. И очень сомнительно, что она отправилась за провизией в Руарид. Тамошние жители известны тем, что до сих пор соблюдают древние пиктские обычаи и, среди прочего, решительно отказываются говорить по-английски. Даже Каллум, которого, несмотря на отца-ирландца, все считают местным, редко туда наведывается.

Известно, что в одном из коттеджей Эррадейла до сих пор жили двое стариков-работников, Кэлибрид и Локрин. Был еще и Каллум, обычно ночевавший в пещерах Даб-Горм, там, где хрустальная река пробивала себе меж утесов путь к морю.

Кроме этих людей, любивших уединение, на много миль вокруг ни одной живой души не встретишь. А эти трое добывали себе пищу охотой и рыбалкой. Но девице-то из Сан-Франциско такое вряд ли под силу…

Элисон Росс – хрупкое создание, кажется, подуй на нее – ветром унесет. Стоит два дня не поесть – и что от нее останется?.. В самом деле, со времен возвращения из Лондона он не видел таких девушек. Таких… Нет, слово «хрупкая», может быть, и не подходит – она крепче, чем кажется. И все же куда чаще, чем хотелось бы, он ловил себя на размышлениях о том, как умещалась в этом почти невесомом теле такая сила воли.

Невесомое тело, птичьи косточки… Смешно сказать, но казалось, окружность ее плеча – не больше толщины его запястья. Один порыв сурового шотландского бриза – и унесет девушку в океан словно сорванный с ветки листок…

Интересно, а ноги у нее такие же тонкие и изящные, как плечи и лебединая шея? Когда она стояла перед ним, бросая ему в лицо весьма резкие слова, он вдруг понял, что смог бы одной рукой обхватить ее горло.

Он явился встречать ее на станцию, разодетый в пух и прах. И притащил с собой людей, готовых помочь в заключении сделки прямо на месте. Можно сказать, на труды и жертвы пошел ради нее!

Но она не оценила.

Оказалось, что в легком, как перышко, теле скрывалась стальная воля. И еще оказалось, что эта американская крошка – настоящая шотландка в вопросах семейной чести и кровной ненависти. Так что переговоры закончились ничем.

Проклинать своего отца Гэвин давно перестал. Как и ее отец, тот уже много лет лежал в могиле. Кроме того, Гэвин давным-давно усвоил: если позволить ненависти вырваться наружу, она разрушит столь тщательно созданный им блистательный фасад. Нет, это совсем ни к чему! Особенно теперь, когда он так близок к исполнению своей мечты.

Спускаясь в долину Эррадейл, Гэвин мурлыкал себе под нос шекспировскую строку, застрявшую в голове с тех пасмурных зимних дней, когда он прятался от отцовского гнева в библиотеке.

– «При обороне выгоднее думать, что враг сильнее, чем на самом деле…»[1]1
  У. Шекспир, «Генрих V».


[Закрыть]

А при атаке – тем более!

Он недооценил Элисон Росс. На станции она была очень прилично одета, однако он заметил, что платье ее перешито, а не сшито по фигуре. Очень необычной фигуре… Высокой и очень тонкой, но не без женственных округлостей.

Может быть, она не так богата, как он думал?

Надо бы проверить. Если Элисон нуждается в деньгах – это даст ему дополнительное преимущество.

Кроме того, не настолько он был поражен ее твердостью, чтобы не заметить черных кругов усталости вокруг огромных сверкающих глаз. Заметил и бледность кожи под золотистой россыпью веснушек. А в те мгновения, когда она забывала гордо расправлять плечи, они опускались словно под какой-то неподъемной ношей.

Быть может, именно поэтому она оставалась неуязвимой для его чар?

В самом деле, какая еще может быть причина? Все женщины от восьми до восьмидесяти – включая тех, кто давно и счастливо замужем, – так или иначе отдавали должное его наружности. И многие бросали украдкой взгляды из-под ресниц, когда думали, что он не заметит. Иные же откровенно глазели, словно ощупывая взглядом его скульптурные черты и сильное, крепкое тело со знаменитыми мускулами Маккензи. А потом, краснея, прикрывали лица трепещущими веерами.

Но Элисон Росс… Она смотрела только в глаза. Смотрела так, словно видела в нем человека, а не просто усладу для глаз или возможного любовника.

Не обманывается ли он? Или за ее хмурой миной и в самом деле промелькнуло… нечто совсем иное?

Когда же эта гордая леди отвернулась от него и, покачиваясь на неустойчивых каблуках, зашагала прочь, Гэвин понял, что нужно сменить тактику.

Выглядела она усталой и измученной – и водворение в Эррадейле несомненно не улучшило ее состояния. Гэвин не зря ее предупреждал: в этом доме не найти ни припасов, ни слуг, ни комфорта, к которому она привыкла на родине.

По словам Каллума, с которым Гэвин разговаривал вчера, за прошедшие два дня новая хозяйка почти не показывала носу из дома и не делала попыток обратиться за помощью.

Должно быть, она в отчаянии – и умирает от голода! Что у нее есть? В лучшем случае – какие-нибудь банки с вареньями и соленьями, какие могли найтись в погребе. Да еще – сомнительные услуги двоих безобидных, но совершенно бесполезных стариков.

И тут на сцену выходит он, Гэвин! Уже не блистательный граф Торн, величественный и пугающий… Просто Гэвин, очаровательный и любезный сосед, всегда готовый прийти на помощь ближнему… особенно хорошенькой ближней!

На этот раз он отказался и от жилета, и от шейного платка. Оделся сугубо неформально – брюки, сапоги для верховой езды, рубашка с как бы невзначай расстегнутым воротом, скромный дорожный сюртук, а сверху, по случаю отвратительной погоды, длинный плащ.

С собой в качестве посла доброй воли он взял Трикси, очаровательную и бесконечно дружелюбную (пусть порой и назойливую) овчарку, а в качестве даров – корзинку с припасами, на которые умирающая от голода женщина наверняка набросится как волк.

Однако хватит этих припасов лишь на один обед.

– Ах, бедная моя бонни! – вздохнет он, когда она, наконец, признается, что не способна позаботиться о себе самостоятельно.

Запах свежевыпеченного хлеба и аромат сочных сосисок совершит то, чего, быть может, не сделают хорошие манеры. И она широко распахнет перед ним дверь. Когда же он переступит порог…

О, тут у нее не останется ни единого шанса.

Бедняжка мисс Росс! Пожалуй, ему даже жаль ее. Совсем чуть-чуть.

Как и большинство горцев, Гэвин любил женщин в теле, с мягкими изгибами и приятными округлостями. А эта Элисон Росс – на вид кожа да кости. Хотя не стоит отрицать: ему любопытно, каково это – целоваться с высокой женщиной, к которой не приходится нагибаться, чтобы накрыть ее губы своими.

Если он правильно помнит, губы у нее красивые и пухлые… по крайней мере, когда не сжаты в презрительной гримаске.

На обычных любовниц Гэвина она совсем не походила – и все же весьма, весьма привлекательна… Так что если придется, то он уложит ее в постель. Черт, да все, что угодно, сделает – лишь бы подписала бумаги!

Да-да, он станет для нее кем угодно, кем она пожелает, – спасителем, отцом, братом, другом или, будем надеяться, любовником. И ничто не остановит его на пути к цели.

И так ли важно, как выглядит эта мисс Росс? В свои тридцать шесть Гэвин потерял счет женщинам. С кем он только не ложился в постель! Были среди его возлюбленных и высокие, и тоненькие, и неукротимого нрава. Правда, сочетание всех трех качеств в одной женщине до сих пор ему не встречалось. Пожалуй, именно это сочетание последние ночи наполняло его жаром предвкушения и заставляло подолгу ворочаться в постели.

Что ж, тем лучше! Он очарует ее и удовлетворит свое любопытство, получит то, что хочет, а потом пусть мисс Росс идет своей дорогой.

Подъезжая к Эррадейлу, Гэвин присматривался к оградам и загонам, которые сам починил минувшим летом в надежде, что скоро все это будет принадлежать ему. Зимы в горах суровые, и скоту нужно пристанище. Инверторн – его земля на юге полуострова – почти весь порос густым лесом, тут и там прореженным зелеными лужайками. Но в Эррадейле леса практически нет, назвать рощу к северу от дома лесом – значит сильно ей польстить. Везде, куда ни кинешь взгляд, – сплошные луга, поросшие высокой травой. Замечательное пастбище!

Гэвин окинул взглядом просторы Эррадейла. Даже сейчас, наедине с самим собой, он старался казаться бесстрастным, не выказывать нетерпения. Ни в коем случае не следовало выдавать свои истинные чувства – эту истину он усвоил еще в глубоком детстве.

В Эррадейле было абсолютно тихо, а над печной трубой в южном крыле дома вился дымок. Должно быть, Кэлибрид и Локрин все же согласились отложить свои трубки и помочь молодой госпоже разжечь камин.

Что ж, тем лучше. День уже клонится к вечеру, а полутемная комната, освещенная лишь игрой огня в камине – идеальная декорация для интимной беседы.

К северу от дома, в рощице, Гэвин заметил какое-то движение. Он пришпорил Деметрия, пустив его рысью, а в следующий миг из рощи на пастбище вылетела дюжина приземистых и лохматых шотландских коров.

Трикси от этого зрелища сразу потеряла голову. Залившись отчаянным лаем, собака бросилась к стаду – мохнатый пестрый клубок. Гэвин попытался ее отозвать, но куда там! Трикси, хоть и давно вышла из щенячьего возраста, так и не научилась подчиняться командам.

Коровы, изумленные и встревоженные неожиданным появлением собаки, повернули обратно к роще. И тут из-под древних дубов послышались окрики и свист. Причем в хоре мужских голосов Гэвин отчетливо расслышал женский.

Что за черт?..

– Эй, шавка! – Снова оно, это звучное сопрано! – Назад! Молчать! Пошла прочь!

Если бы Гэвин и не узнал ее по голосу, американский акцент не позволил бы ему ошибиться.

Элисон Росс?!

Весьма удивленный, Гэвин пришпорил коня. Никогда еще ему не случалось слышать такого громкого и требовательного женского голоса! Разве что в спальне…

Тут две коровы отделились от стада и побежали к утесу над морем.

– Я сказала, заткнись! – Женский голос сделался почти нестерпимо пронзительным. – Последний раз предупреждаю!..

Однако крики и шум, как видно, только завели Трикси – она бросилась в погоню за теми двумя, что отбились от стада, и начала гнать их к морю.

Оглушительно прогремел выстрел.

И тотчас же, отчаянно хлопая крыльями, снялись с деревьев птичьи стаи. Коровы же замерли, потоптались на месте, а затем бросились вперед с удвоенной резвостью, очевидно, решив, что этот непонятный грохот куда опаснее овчарки.

Сердце Гэвина пропустило такт, а в груди похолодело.

Что такое?.. Неужели она только что… выстрелила в его собаку?

Трикси с изумлением взвизгнула, затем развернулась и большими прыжками помчалась обратно к нему.

В этот момент из-за деревьев показался серый конь, на котором восседал костлявый старикан в клетчатом шотландском берете с помпоном. Кэлибрид – Гэвин тотчас его узнал – догнал коров, отбившихся от стада, и погнал их обратно.

А затем из-за вязов появился Локрин, пониже ростом и куда пошире в плечах. Проклиная сквозь зубы всех богов и дьяволов, Гэвин следил, как он догонял Кэлибрида и вместе с ним начал заводить стадо в загон.

«Мой загон! Ведь это мой загон! Я сколотил его собственными руками!» – мысленно восклицал Гэвин.

Подъехав ближе, он обнаружил, что коров было больше, чем показалось ему сначала. Самое меньшее – две дюжины.

«Не может быть! – билась у него в мозгу одна-единственная мысль. – Это просто невозможно! Не могла же она…» Тут из-за деревьев появилась Элисон – и даже эта мысль вылетела у Гэвина из головы.

Верхом на рослом черном жеребце скакала она позади стада и испускала такие пронзительные крики, каких Гэвин никогда не слыхивал. Но коровы, как видно, прекрасно их понимали и бодро двигались в сторону загона.

Гэвин замер с раскрытым ртом. То, что он видел, не укладывалось в голове. Особенно одна деталь: Элисон сидела верхом по-мужски! Да еще – в каких-то невиданных штанах, ярко-голубых… и невероятно облегающих.

При этом зрелище в его собственных штанах сделалось тесно, а соображать стало еще труднее, ибо кровь, стремительно отхлынув от головы, устремилась к совсем иной части тела.

За один миг взгляд охватил и ее лодыжки, и на удивление округлые колени, крепко сжимавшие бока лошади, и длинные стройные ноги, и… О боже! Гэвин почувствовал что во рту у него пересохло.

Господь Иисус и двенадцать апостолов! Может, при первой встрече Элисон Росс производила не самое приятное впечатление, но теперь…

Она ехала верхом… по-мужски! И, черт возьми, в седле была просто великолепна!

Никогда в жизни Гэвин не видел такого изящества. Элисон Росс словно срослась с могучим жеребцом – женщина и конь составили одно целое. Низко пригнувшись над темной гривой коня – одного цвета с ее длинной растрепанной косой, – она теперь стрелой мчалась следом за Трикси, бежавшей к нему, своему хозяину.

Так, стоп! Эта девица только что едва не убила его собаку! Не будь Гэвин так очарован – пришел бы в ярость!

Тут Кэлибрид направил свою лошадь в ту же сторону – похоже, только сейчас заметил, что револьверу Элисон не лежится спокойно в кобуре.

Гэвин был не просто удивлен – он глазам своим не верил. Ожидал найти здесь деву в беде, а нашел… нечто совсем другое!

Элисон подъехала к нему почти вплотную. Жеребец под ней перебирал копытами, угрожающе надвигаясь грудью на Деметрия. Глаза же девушки сверкали словно молнии над Северным морем.

Кэлибрид, подъехав поближе, поспешно вклинился между Гэвином и Элисон; казалось, он стремился предотвратить схватку.

– Лорд Торн!.. – воскликнул старик. – Как поживаете? Что привело вас в Эррадейл? Должно быть, ищете Каллума? Он там, в лесу. Помогает нам со стельной коровой.

Гэвин с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Во имя короля Иакова, неужто ловкая девица сумела и Каллума рекрутировать себе в работники?!

– Вовсе нет, – ответил граф, дружелюбно улыбнувшись. – Просто заехал навестить новую соседку.

Тем временем из леса выехал Каллум на черном коне. Он гнал перед собой корову, подгоняя ее ударами ивовой ветви.

– Хозяйка нас всех взяла в оборот! – расплывшись в щербатой улыбке, заметил Кэлибрид. – Разбудила ранешенько, накормила супом из той картошки, что растет у нас на грядках, и пообещала полпенни за каждую голову скота, который мы соберем и приведем в загон!

– Вот как?.. – протянул Гэвин, приподняв бровь. И очень надеясь, что в его голосе звучит одобрение, не больше.

Элисон сидела в седле с каменным лицом. Зато ее чувства прекрасно выражал жеребец, гневно бивший копытами.

Ее длинные ресницы, слипшиеся от висевшей в воздухе влаги, обрамляли глаза темными стрелами. Щеки же с россыпью веснушек окрасились румянцем. Плотно сжатые губы чуть подрагивали – может, от холода, а может, от гнева.

Растрепанная коса с выбившимся темными прядями, раскрасневшееся гневное лицо – все это напомнило Гэвину кельтскую царицу Боадицею, стоявшую перед римским полководцем Светонием.

Гэвин смотрел на красавицу – и не знал, что сказать. От вида ее ног – обтянутых штанами, но как бы обнаженных – у него как-то странно защипало в глазах. С быстротой молнии это «щекочущее» ощущение распространилось по всему телу и сосредоточилось в его мужском естестве.

По виску Элисон стекала капелька пота. Неторопливо проделала путь по щеке, по челюсти и исчезла за распахнутым воротом рубахи, заправленной в непостижимо узкие штаны.

Гэвин судорожно сглотнул – рот у него наполнился слюной. Неловко поерзав в седле, он решил наконец, что гораздо безопаснее – и разумнее! – смотреть на пистолет девицы.

А Элисон наконец-то открыла рот – без сомнения, желая сказать что-то грубое и дерзкое. Но Гэвин помнил правило: всегда, когда можешь, оставляй за собой не только последнее слово, но и первое.

– Буду вам очень признателен, мисс Росс, – проговорил он с ослепительной и абсолютно фальшивой улыбкой, – если впредь вы воздержитесь от стрельбы по моей собаке.

Улыбаться так Гэвин научился много лет назад, когда понял, что улыбка может служить оружием. Или разменной монетой. К тому же, когда ты сияешь улыбкой, никто не догадается о твоих истинных чувствах.

Синие глаза Элисон сузились, и она заявила:

– А я буду вам очень признательна, если вы вместе с вашей шавкой отправитесь в задницу!

Эти слова – такая демонстративная грубость – должны были его взбесить, но мысли Гэвина устремились в неожиданную сторону. Ему и прежде приходилось слышать из женских уст грубые словечки, но это всегда случалось в спальне. Однако и теперь, посреди холодных шотландских равнин, подобное слово, произнесенное звонким женским голоском, произвело на него такое же воздействие, что и в постели!

Однако он, изображая изумление, воскликнул:

– Подумать только! А я-то приехал с предложением мира и дружбы, привез дары… Не хотите ли подкрепиться?

– Ни черта мне от вас не нужно! – заявила девица. Исходивший от нее холод сделался чуть ли не арктическим, глаза же превратились в две ледышки. – И имейте в виду: я редко промахиваюсь. Если бы захотела убить собаку – убила бы. Кстати, вам повезло, что мы не в Америке, ведь там за вторжение на чужую землю закон позволяет стрелять в нарушителя без предупреждения.

– У нас тоже так можно, – вставил Кэлибрид, вокруг глаз его расплылись лукавые морщинки.

– Приятно слышать, Кэл! – искренне улыбнувшись, кивнула ему Элисон.

«Кэл?!» Гэвин скорчил гримасу.

Тем временем Элисон оттянула курок и направила дуло пистолета прямо в грудь графа.

– Интересно, у знати и в самом деле голубая кровь? – проговорила она с усмешкой.

Разрываемый на части возбуждением и негодованием, Гэвин попытался изобразить снисходительно-ироническую улыбку.

– Сдаюсь, сдаюсь… – протянул он со смешком. – Мы ведь с вами соседи, и нам в любом случае лучше ладить. Так что выкидываю белый флаг. Отныне я… в полной вашей власти!

При этом точно рассчитанном ударе глаза ее – пусть и всего на краткий миг – ярко блеснули, а взгляд оценивающе скользнул по его крепкому телу.

Так-так!.. Гэвин мысленно поздравил себя. Выходит, Элисон все же не устояла перед его чарами. Отлично!

– Я могу вам пригодиться, – продолжал он. – Мы могли бы вместе согнать ваш скот. – «Мой скот», – добавил он про себя. – А потом можно отдохнуть у камина и выпить чего-нибудь согревающего…

– Вы умеете обращаться со скотом? – Элисон фыркнула.

«На самом деле – не очень, – подумал Гэвин. – Но что тут сложного? Она же справляется!»

– Вы меня научите, бонни, и это поможет нам лучше узнать друг друга.

– Называйте меня мисс Росс – или никак! – словно выплюнула она. – И не обманывайте себя. Я знаю о вас, лорд Торн, все, что нужно знать! – слова она произнесла с таким отвращением, как будто говорила о ядовитой змее.

Гэвин невольно поморщился. Что ж, верно… Что касается женщин, то в этом отношении у него сложилась… м-м… определенная репутация. Такая, которая этой девице едва ли по душе. Хотя… Где же она раздобыла такие сведения? Кэлибрид и Локрин не склонны к сплетням, а Каллум скорее отрежет себе язык, чем скажет о нем, Гэвине, хоть одно дурное слово.

– Да неужто? – не удержался он.

– Можете не сомневаться, вы известны – печально известны – как распутник последнего разбора, бабник без чести и совести. Соблазнить чужую жену – это для вас как стакан воды выпить!

«Она определенно не дура», – сказал себе Гэвин. Так что все отрицать – глупо и бесполезно. Вместо этого он решил использовать другую тактику – мол, да, я такой и этим горжусь!

– Ну, кто-то же должен этим заниматься! – заявил он, сверкнув улыбкой. – Ведь не так уж много найдется мужей, готовых соблазнять собственных жен.

На мгновение лицо ее помрачнело. Гэвин мысленно отметил эту любопытную реакцию – и отложил для дальнейшего анализа.

А Элисон тем временем продолжала:

– Младший сын, завидующий старшему брату… И вынужденный работать на старшего брата, чтобы спасти от разрушения свой замок.

И снова Гэвин поморщился – эта стрела вонзилась в опасной близости от цели. Заставив себя улыбнуться, он проговорил:

– Вы забыли добавить, что я погубил множество невинных дев.

– Не думайте, что я не понимаю, зачем вам моя земля, – не обращая внимания на его шутку, сказала Элисон. – Но вы ее не получите. Так что еще раз говорю: убирайтесь отсюда в задницу!

При этих ее словах Каллум с Кэлибридом начали усмехаться и перемигиваться, да и сам Гэвин, чтобы невзначай не улыбнуться, крепко сжал губы.

– И что же вы, милая, еще обо мне знаете? – Он вновь изобразил улыбку.

– Знаю, что вы Маккензи. Ваш род уже много десятилетий точит зубы на владения моего рода.

– А что если я вам скажу, что я – не Маккензи?

– Чушь! – фыркнула Элисон. – Всем известно, кто вы такой!

– Лэрдом Маккензи был мой отец, – сказал Гэвин. – А нынешний лэрд Маккензи – мой брат Лиам. Что же касается меня, то я сейчас нахожусь в процессе эмансипации от клана Маккензи. Надеюсь, если этот термин о чем-то вам говорит.

Элисон взглянула на него с удивлением. И пистолет у нее в руке впервые дрогнул.

– А зачем это вам? – спросила она.

– Причин множество, и лучше я оставлю их при себе. Достаточно сказать, что одна из них – смерть вашего отца.

– О… – На мгновение – всего на мгновение – броня ее враждебности дала трещину.

Гэвин ждал этой минуты слабости – и рванулся в атаку.

– Как видите, мисс Росс, если вы продадите мне Эррадейл, он достанется не врагу, а скорее уж врагу вашего врага, то есть вашему другу, не так ли?

Гэвин тотчас же понял, что совершил ошибку. Понял еще до того, как Элисон снова вскинула револьвер и спустила курок. Прогремел выстрел. Кобыла Кэлибрида взвилась на дыбы, затем шарахнулась в сторону, и старик не сразу сумел ее успокоить.

Гэвин же на мгновение замер, словно громом пораженный. Но боли не было. И крови тоже не было. Он с облегчением вздохнул, сообразив, что Элисон стреляла не в него.

Черт, да она просто сумасшедшая! Чокнутая девица! Да-да, чокнутая и очень опасная!

– На этот раз я промахнулась. – Палец ее снова лег на курок. – Но это не повторится. А теперь… Убирайтесь ко всем чертям с моей земли.

Никогда еще Гэвину не приходилось слышать в женском голосе столь очевидную угрозу.

– Осторожнее, милая, – проговорил он сквозь зубы, чувствуя, как стучит в висках пульс, как изумление и возбуждение отступают перед яростью. – Я из тех людей, с которыми лучше не враждовать.

– Враги у меня уже бывали, – отвечала она, не опуская револьвер. – И знаете, лорд Торн, чему я у них научилась?

Гэвин невольно сжал кулаки. Какого черта она произносит его титул так, словно это – позорное клеймо?

– Больше всего следует остерегаться тех, кто к тебе всего ближе, – продолжала девушка. – И еще тех, кто набивается тебе в друзья, преследуя свои корыстные цели.

Тут взгляды их встретились. И Элисон не отвела глаза – такие же ясные, как воды озера Лох-Ломонд. И такие же холодные.

Впервые в жизни Гэвин молчал лишь потому, что не смог найти остроумного ответа.

«Девчонка права, – думал он. – Во всем права». Уж ему-то известно, как опасны самые близкие, самые родные люди. Он усвоил это еще в детстве, и уроки были на редкость жестокими. Но кто научил ее? Быть может, тот же, кто вселил в ее взгляд ледяной холод?

Тут Каллум подъехал к ним поближе и явно не без умысла расположился между Гэвином и дулом пистолета. Из-за густой бороды, скрывавшей добрую половину лица, трудно было сказать, улыбался он или хмурился, однако вокруг его золотистых глаз собрались веселые морщинки.

– Знаете, при таких заморозках, как сейчас, копать могилу в горах – то еще удовольствие, – проговорил он с обычным своим напевным ирландским выговором.

– В самом деле, – не сводя глаз с Гэвина, откликнулась Элисон. – Что ж, тогда бросим его в море!

На сей раз Каллум расплылся в широкой улыбке. Гэвин же, прищурившись, посмотрел на старого друга с удивлением.

– В море? Что ж, мысль интересная… – раздумчиво проговорил Каллум. – Но вы кое о чем забываете. Перед вами граф, и его скоро хватятся.

– Неужели? – Элисон изобразила недоверие.

– По крайней мере, хватится его мать. Она живет в замке Инверторн, где служит главным конюхом мой отец, – пояснил Каллум.

Девица наморщила носик.

– Милорд, вы что, до сих пор живете с мамой?

– Не я с ней, а она со мной, – отрезал Гэвин. – В моем замке, – добавил он и тут же подумал: «Какого черта я что-то объясняю этой ненормальной?!» Гэвин не припоминал, чтобы кто-нибудь так его бесил с тех самых пор, как… Словом, после той истории с Лиамом.

– Вы позволите мне сопроводить графа домой, в Инверторн? – любезно поинтересовался Каллум.

На этот раз Гэвин не смог сохранить невозмутимость. Да что, черт возьми, происходит? Какого дьявола Каллум просит у нее разрешения?!

– Я все равно собирался заглянуть к отцу, – пожав плечами, добавил Мак-Тайр.

Элисон кивнула и убрала пистолет в кобуру.

– Еще раз появитесь на моей земле, Торн, – и родная мать ваш труп не опознает! – Развернувшись, она поскакала прочь, не дав Гэвину собраться с мыслями и найти остроумный ответ.

– Чертова ведьма! – выплюнул он ей вслед, но Элисон уже не слышала его.

Тихо вздохнув, граф развернул коня и поскакал бок о бок с Мак-Тайром, пытаясь придумать новый план. Никогда еще он не встречал женщину, похожую на Элисон Росс!

– Девчонка что надо! – ухмыльнулся его спутник.

– И ты, Каллум? – упрекнул друга Гэвин.

Отшельник пожал плечами.

– Она угостила меня завтраком…

Гэвин бросил на него внимательный взгляд. Каллум отвел глаза – и это не укрылось от Гэвина. Ясно было, что Мак-Тайр о чем-то умалчивал – и это «что-то» прямо связано с несговорчивой Элисон Росс.

– Так или иначе, но Эррадейл будет моим! – прокричал граф Гэвин и пустил Деметрия в галоп.

Мисс Росс несомненно ждала от него сейчас бури и натиска. Значит, именно этого и не будет. Спешить не стоило. Сперва он хорошенько все обдумает. Быть может, жизнь научила очаровательную мисс Росс не доверять ни врагам, ни друзьям, но еще не успела преподать другой, столь же ценный урок.