Текст книги "Дьявол в ее постели"

Глава 8

Две недели спустя

«Телефон – худшее изобретение человечества, – думала Франческа, меряя шагами свою спальню в Белгрейвии. – Собеседник тебя бесит, а схватить его за горло не можешь!»

Впрочем, сомкнуть пальцы на горле у лорда Рамзи ей бы в любом случае не удалось.

– Рамзи, не глупите! – рявкнула она в трубку. – Мне нужно просто попасть туда, где Секретная служба держит арестованных. Все остальное я сделаю сама!

– Прошу извинить, миледи, но это слишком рискованно для нас обоих. – Франческа не видела собеседника, но ясно представляла, как он в раздражении щиплет себя за переносицу. – У меня нет даже права узнать, где в Лондоне расположены конспиративные квартиры и тайные тюрьмы Секретной службы. И сами подумайте, о чем вы просите: найти для вас бывшего лорда-канцлера! Вам не приходит в голову, что даже сейчас, под арестом, он неприкосновенен? Хотели с ним пообщаться – надо было найти случай, пока он был на свободе!

– Да ведь тогда никто из нас не знал о его связях с Кровавым Советом! – В гневе она хлопнула ладонью по столу. – Послушайте, мне просто нужен адрес. И незапертая дверь. Да плевать на дверь – просто скажите, где он, и я все сделаю сама! Вы мне обязаны, в конце концов!

– Я. Вам. Обязан?!

Тон, каким были произнесены эти слова, заставил бы отступить многих мужчин. Но Франческа никогда не отступала – и сейчас не собиралась начинать.

– Помните, две недели назад я сдала вам с потрохами лорда Колфакса? Его арест стал очередным шагом в вашем расследовании. Не притворяйтесь, что это не так!

– Колфакса я обвинил только в подтасовке результатов выборов, – возразил Рамзи. – Вы не дали мне никаких сведений о его связях с Советом.

– Какая разница, если он за решеткой? И скоро все они окажутся там же! – пообещала она. – Но Мерфи подтвердил, что лорд-канцлер состоял в Триаде, так что теперь мне необходимо задать сэру Хьюберту несколько вопросов – или я… мы никогда не узнаем то, что нам нужно!

Рамзи в трубке шумно вздохнул.

– Может быть, вы просто скажете, что хотите у него узнать? Я постараюсь получить эту информацию по официальным каналам. У меня есть контакт в Секретной службе – тот агент, что помог найти против него улики.

– Нет. Это должна быть я.

У нее к этому ублюдку накопились личные вопросы, которые не дают покоя уже двадцать лет.

– Леди Франческа, – заговорил Рамзи таким тоном, каким успокаивают капризного ребенка, – я уважаю и высоко ценю вашу преданность своей задаче…

– Черт бы вас побрал! Не смейте заговаривать мне зубы, вы, высокомерный…

– …и искренне сочувствую вашим потерям.

– Да что вы знаете о потерях?! – Кажется, прямо сейчас она готова потерять голову! – У вас есть все: высокое положение, богатство, уважение в обществе. Есть Сесилия. Есть обожаемая дочь Феба. Вы, черт побери, из чрева матери вышли уже с пропуском на первые места, что болтался у вас между ног! А у меня нет ничего, кроме этого!..

– Если помните, Совет едва не отнял у меня возлюбленную и дочь, – тихо ответил Рамзи. Кажется, слова Франчески произвели на него впечатление, но не то, на которое она надеялась. – И вы сами знаете, что у вас есть не только эта ваша миссия. Не только месть. У вас есть Сесилия, и Александра. И… мы.

«Мы?» Кого он имеет в виду – себя? Своего брата Пирса, герцога Редмейна?

– Вы их едва не потеряли, Рамзи, – ответила она, в тон ему понизив голос. – Но ключевое слово – «едва». Этого не произошло. Вы спасли тех, кого любите, и отомстили всем, кто попытался причинить им зло.

Обычно Франческа не позволяла себе выказывать эмоции, но на этот раз, вопреки своим правилам, позволила голосу задрожать, чтобы Рамзи это услышал.

– Я не могу вернуть свою семью, но могу найти и наказать тех, кто отнял у меня родных и любимых. Черт возьми, Рамзи! Я же не прошу вас нарушать закон! Просто отвернитесь и не смотрите, как его нарушу я!

Новый вздох, на этот раз усталый, даже безнадежный:

– Леди Франческа! О лорде-канцлере можно сказать многое, но он точно не идиот. Мы вынуждены обращаться с ним строго по закону. Малейшее нарушение – и он использует все влияние, какое у него еще осталось, чтобы на суде обернуть это в свою пользу.

– Да чтоб вас!..

– Сами понимаете, что это будет значить. Он не заплатит за свои преступления. Такого не должно случиться. Я прослежу, чтобы этого не случилось. Это мое последнее слово.

Франческа сжала кулаки. Мужчина сказал свое последнее слово! Еще раз это услышит – затолкает к чертовой матери все эти последние слова им в патриархальные задницы!.. Но нет, нет. Злость ни к чему не приведет. Логика и аргументы тоже не сработали – значит, надо изменить тактику. Попробуем его перехитрить.

– Рамзи, я понимаю ваше беспокойство. Но ведь он не в тюрьме, я проверяла. Его держат в каком-то тайном месте, где нет охраны, так что меня никто не заметит. Я угощу его своим зельем, и он решит, что разговор со мной ему приснился. А больше об этом никто не узнает.

– Франческа! – рявкнул Рамзи, отбросив все претензии на цивилизованность. – Просто взять и проскользнуть в Трентон-парк вы не сможете! Дом надежно охраняется, лорда-канцлера держат на третьем этаже. Извините. Это просто невозможно. Придется вам найти какой-нибудь другой способ.

– Ладно, так и быть. Крепких вам снов сегодня, чертов шотландский ублюдок!

На этот раз он испустил вздох облегчения:

– Вот и отлично. Сесилии передам от вас привет.

– К чертям собачьим приветы, упрямый вы сукин сын!

– Значит, увидимся за ужином?

– Приду к половине седьмого, – пробормотала она. – И захвачу с собой яд!

– Может, пораньше? – потеплевшим тоном предложил Рамзи. – Фебе не терпится вас увидеть, хочет показать, как она стреляет из лука.

– Хорошо. Тогда к пяти.

– Договорились. Будем ждать.

Ну и ну! Франческа с удивлением обнаружила, что ей действительно не терпится увидеть дочь Рамзи, падчерицу Сесилии. Хоть Франческа и говорила о себе, что у нее нет материнского инстинкта, но, должно быть, эту девочку, умную и самостоятельную не по годам, просто невозможно не полюбить.

Франческа повесила трубку и станцевала неуклюжий победный танец. Как ни хитер Рамзи, она хитрее! Сам того не заметив, он выдал ей все: и где держат лорда-канцлера, и как до него добраться. Этим она и займется завтра вечером. Сегодняшний занят – придется идти на ужин к Сесилии. Там будет и Александра со своим герцогом; хотят сделать какое-то важное объявление.

Скорее всего, о том, что Алекс беременна. И давно пора, судя по тому, как они себя ведут! Даже на людях Редмейн почти не выпускает жену из объятий – а что же творится, когда эта парочка остается наедине?

Что ж, будущий ребенок – радостная новость, особенно для Александры.

Почему же на душе у Франчески скребут кошки? Почему кажется, что она осталась на обочине, а мир вращается без нее? Сколько бы ни твердили подруги, что это невозможно, что они навсегда останутся дружной женской семьей – теперь она понимает, как наивно на это надеяться. Сесил и Алекс стали друг к дружке только ближе: Редмейн и Рамзи – сводные братья, так что и их жены теперь в родстве. А вот третьего брата для Франчески не нашлось…

Не то чтобы она искала мужа. Категорически нет!

Она рада за них. По-настоящему рада. Рыжие проказницы нашли свое счастье – чего еще желать? Счастливы, надеются на будущее, мечтают о детях и строят планы новых приключений.

И, разумеется, у них за столом всегда найдется место для нее.

Но… что будет с ней, когда история с Кровавым Советом подойдет к концу?

Обычно Франческа избегала жалости к себе, но теперь позволила себе на несколько минут предаться слабости.

Для молодой женщины… ну, относительно молодой… она вдруг ощутила себя очень старой. Где она только ни побывала, чего только ни пережила, ни перестрадала. Под руководством мастеров своего дела изучала почти все виды искусств – от боевых до творческих. Взбиралась на вершины. Ходила по краю. Нарушала почти все границы, преступала через все дозволенные женщине пределы – во всех областях, кроме одной.

Секса.

Франческа громко фыркнула, встала и, подойдя к окну, принялась задумчиво играть кистями тяжелой бронзовой шторы. Может быть, настало время по-настоящему переспать с кем-нибудь из мужчин, из которых она выжимает информацию? Она задумалась, прикусив губу. Не так-то это просто. Нужно выбрать достойного увидеть ее нагой. Найти руки, достойные к ней прикоснуться. Губы, достойные поцелуя.

Тело, достойное слияния.

Да-с… есть над чем поразмыслить!

А, впрочем, кого она обманывает?

Каждый раз, отправляясь по этой дорожке, мысли ее обращались к лорду Дрейку. Его поцелуй разжег в ней пожар, который пришлось тушить несколько дней. Его прикосновение вымыло из головы все мысли, все иные чувства, превратило в трепещущий сгусток желания. А Дрейк, насколько она в курсе, не имеет никакого отношения к Кровавому Совету. Никакой связи с ее жизнью.

Кроме обещания вознести ее на небеса…

Франческа вздрогнула и закусила губу, вспомнив, как скользил, бархатом обволакивая тело, его глубокий звучный голос.

Нет-нет, лучше выбрать кого-нибудь другого! Не такого подозрительного. Не такого опасного. Что-то подсказывало ей, что за непроницаемым взглядом Дрейка скрывается человек по-настоящему опасный – такой, с каким даже она не сможет справиться. Как ни неприятно это признавать.

И потом, он уверяет, что знал Франческу. И у нее нет способа это проверить.

А это значит, что он опасен уже на совершенно ином уровне.

Она коснулась подживающей глубокой царапины на бедре. Эту рану Франческа нанесла себе сама несколько недель назад, чтобы остался шрам. И все еще злилась на себя за то, что совсем об этом забыла. Так старалась походить на Франческу – и упустила важную примету!

Нет, самое разумное, что можно сделать – держаться подальше от Престона Беллами, лорда Дрейка.

Даже его имя – «Дрейк» – означает «дракон»; а двум драконам в одном городе тесно.

Франческа выбежала из кабинета, спустилась в холл и громко позвала лакея. Поворачивая за угол, едва не столкнулась с пожилой женщиной.

– Сирейна! – Франческа поддержала женщину за плечи, чтобы та не упала. Цыганка была по-прежнему стройна и изящна, но из-за ревматизма передвигалась с трудом. – Прости, я тебя не заметила!

– Что, дитя мое, обдумывала какой-нибудь хитрый план? – Сирейна ласково, словно ребенка, потрепала ее по щеке.

Подхватив старшую подругу под руку, Франческа помогла ей спуститься по лестнице в подвальный этаж. Хотя теперь Сирейна жила в графском особняке, самой роскошной обуви она по-прежнему предпочитала мокасины из звериных шкур, какие изготовляло ее племя в горах на востоке. Теплые, легкие и удивительно бесшумные.

– Милая, ты сегодня куда-то идешь? Может быть, приготовить зелье для кого-то из твоих злодеев?

– Нет, сегодня не надо. Что мне нужно – это слуга, чтобы установить на заднем дворе шест для прыжков! – И она еще раз громко позвала дворецкого. – Куда все подевались?

– Шест для прыжков? – Сирейну было не слишком легко удивить, но сейчас ее густые черные брови поползли на лоб. – Зачем он тебе понадобился?

– Хочу потренироваться, милая Сирейна. Если не сумею перепрыгнуть улицу, останется от меня мокрое место на мостовой.

– И высоко ли придется лететь? – с беспокойством свела брови Сирейна.

– Всего-навсего с третьего этажа. – Увидев наконец одного из лакеев, Франческа просияла. – Но я знаю эту часть города, улицы там узкие. Справлюсь. И еще хочу одолжить у тебя пару мокасин!

Чандлер задыхался. Легкие полны воды и свинца, руки и ноги в костяных оковах. Он бьется, отчаянно кричит – но вместо звука изо рта вылетает туча мошкары. Летит вверх. Вверх. Их жужжание бьется в ушах, словно хлопают крылья летучей мыши. Оглушительный ритмичный грохот.

Это смерть.

Глаза щиплет от слез. От соли. Разъедает чем-то едким, химическим.

Хочется кричать: «Я ничего не сделал!» Ничего плохого! Пока ничего. За что же он горит здесь живьем? Что натворил, раз грехи срезают с него ледяным лезвием? Почему должен умереть, если еще не жил?

Вода и огонь. Но обжигает и то, и другое. Сдирает мясо с костей. Отдирает жизнь от любви. Срывает с него все, что ему дорого.

На этот раз он во всем виноват. Он разжег огонь – и теперь пожар мечется по особняку Мон-Клэр, пожирая все на своем пути. Если бы только найти воду! Если бы потушить огонь! Если бы ее спасти!

Спасти их.

Франческу. Пиппу. Всех.

Он так старался! Но победить огонь, разожженный собственными руками, оказалось ему не под силу. И теперь он в плену огня. Пламя обжигает. Пламя сожжет дотла весь город, если он его не остановит.

Языки пламени уже лижут подошвы ног, обугливают, отслаивают кожу и…

Бам!

Чандлер резко проснулся и вскочил с кресла, на котором задремал, согревшись у камина. Инстинктивно выхватил нож, а левую руку сжал в кулак, готовясь к схватке.

Дыхание было частым и прерывистым. Руки слегка дрожали, но усилием воли он заставил себя успокоиться.

В поисках незваных гостей окинул взором свою спартански обставленную спальню. Пусть только попробуют подойти – захлебнутся кровью!

Но в следующее мгновение понял, что он один.

Как всегда, один.

Чандлер глубоко вздохнул и опустил руки. Просто ночной кошмар. Все тот же кошмар.

Всегда тяжело засыпать под одной крышей с чудовищем.

Даже если это чудовище не так страшно, как ты сам.

Он поселился этажом ниже лорда-канцлера; и все же казалось, что эманации зла, исходящие от этого человека, сочатся сквозь перекрытия и отравляют всю тайную тюрьму, где скрылись от мира высокопоставленный узник и его охрана.

Для этого Чандлер и переселился сюда – следить, чтобы бывший лорд-канцлер оставался прочно отрезан от мира, пока Секретная служба разбирается в его темных делах.

Он Дорсетский Дьявол, он лучший из лучших. Ему можно поручить самую деликатную работу.

Но даже в Секретной службе не знают всей правды о нем.

Они не знают, какую роль Чандлер играл во всем этом с самого начала. Как связано с лордом-канцлером его прошлое. Откуда у него личная ненависть к этому человеку.

Чандлер подошел ближе к огню, положил руку на каминную полку и замер, глядя на угли, позволяя теплу осушить холодный пот его ночных кошмаров.

В душе приливом вздымалась знакомая старая ярость. Даже сейчас, по пробуждении, перехватывала дыхание, грозила затопить, омывала бесцветной ледяной волной, стирающей все краски мира.

Всю жизнь он потратил на то, чтобы забыть об этом ледяном прикосновении.

И отомстить.

Нет, надо думать о чем-нибудь другом! О чем угодно. Пока не вернется ровное дыхание, не утихнет буря, не уляжется ярость. Пока он снова не станет собой.

Что бы это «собой» ни значило.

Что угодно – лишь бы отвлечься от бесцветной пустоты, что грозит поглотить его в такие ночи!

Шелковистый водопад огненных волос, глаза цвета утесов Моэр. Нос с легкой горбинкой и розовые губы, что так легко изгибаются в насмешливой улыбке.

Фальшивая графиня. Да, бесцветной ее не назовешь! Какой угодно, но не бесцветной. Господи, да она… просто сияет. Ослепляет. Источает свет.

Она такая… живая!

По крайней мере, так ему хочется думать.

Он просто хочет быть уверен. Взглянуть на ее ногу. Доказать, что она лжет. Задушить расцветающую в груди надежду.

Да нет, просто снова к ней прикоснуться – и неважно, кто она такая!

Чутье твердило, что она такая же графиня, как он дьявол из преисподней – но, кто бы она ни была, он не успокоится, пока не уложит ее в постель!

Нет, пожалуй, он все-таки дьявол.

Это прозвище Чандлер получил, присоединившись к Секретной службе, тогда еще неофициально. Так и не понял, почему оно прилипло. Может, выглядит он так, как обычно описывают демонов в человеческом облике? Красивый, смуглый, саркастичный. Или потому, что не проявлял ни сострадания, ни жалости к тем, кого ему поручали покарать?

Да что там – с наслаждением наказывал тех, кто это заслужил. Приносил злодеям финальное возмездие…

Кто-то же должен этим заниматься. Сдерживать грязь и гниль, которой все больше в империи и в душах людей. Приносить искупление.

Кто, как не он? Бог свидетель, ему есть что искупать…

Бам!

Волоски на спине у Чандлера поднялись дыбом. В мгновение ока в ладонь снова скользнул нож. Он думал, что этот грохот ему просто приснился – но нет. Он раздавался сверху.

Лорд-канцлер заперт в другом конце дома.

Значит, наверху есть кто-то еще.

Схватив с прикроватного столика пистолет, Чандлер распахнул дверь, повел стволом в оба конца холла. Здесь было темно и пусто. В дальнем конце растворилась дверь, показалась миссис Кочмен, кухарка и экономка.

– М-мистер Элквист? – позвала она дрожащим голосом.

– Не выходите из комнаты, миссис Кочмен. Я все проверю.

Он взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, и распахнул дверь в комнату над своей. Ничего – пустая каморка, ожидающая прибытия какого-нибудь государственного преступника или, быть может, беглеца, нуждающегося в укрытии, пока его не переправят за границу. Современная версия лондонского Тауэра: неприметный дом, где люди появляются и исчезают – никто не знает, куда.

Он осторожно двинулся к камере лорда-канцлера. Давным-давно, в те времена, когда вокруг вместо дымящих фабрик простирались поля, в этой комнате располагалась хозяйская спальня.

Из-под двери лорда-канцлера виднелась полоска света. Чандлер достал из кармана ключ и отпер камеру одной рукой, в другой держа пистолет и не сводя глаз с холла. Распахнул дверь ногой, ударив со всей силы – на случай, если кто-нибудь держит с той стороны – и ворвался внутрь.

Камера оказалась пуста, если не считать самого лорда-канцлера, массивного мужчины, распростертого на полу.

Чандлер бросился к нему, склонился в поисках ран. Ссадина на голове – кажется, больше ничего. Лорд-канцлер дышал и даже был в сознании.

– Кто это сделал? – воскликнул Чандлер. – Отвечай, ублюдок! Как они сюда попали?

Преступник простонал что-то нечленораздельное, показал рукой на закрытое ставнями окно, и глаза его закатились.

С крыши? Немыслимо! Одна из причин, по которой высокопоставленного злодея держали в Ламбет-хаусе, состояла в том, что здесь он мог дышать свежим воздухом, оставаясь надежно скрытым от мира. Забраться снаружи на крышу этого дома было просто невозможно.

Чандлер распахнул ставни и спрыгнул на балкон с пистолетом в руке, целясь в ночную тьму. Замер, вслушиваясь в ночь. В ожидании шагов, дыхания – какого-нибудь звука или движения, выдающего чужака.

Сделал шаг, и вдруг что-то попало под ногу. Какой-то цилиндрический предмет. Наклонившись, Чандлер поднял на удивление длинную палку. Нет, не палку! Это шест для прыжков!

– Твою мать!..

Он бросился назад, в комнату лорда-канцлера, торопливо запер лежащего без сознания сэра Хьюберта в камере и, снова прыгая через две ступеньки, побежал по лестнице вниз.

Кто-то умудрился перепрыгнуть сюда – перепрыгнуть, черт бы его побрал! – с крыши пустого склада на другой стороне улицы. И, видимо, намеревался этим же путем и смыться.

А значит… значит, кто бы это ни сделал – он или они еще здесь, в доме.

Из комнаты миссис Кочмен донесся сдавленный крик. Миссис Кочмен работала в Секретной службе со времен Ватерлоо, и силы, как и зрение, ее уже подводили. Если эти мерзавцы что-то сделали беспомощной старушке, он их на клочки разорвет!

– Мистер Элквист? – послышался с кровати дрожащий голос, когда Чандлер распахнул дверь. – Мистер Элквист, здесь кто-то был! Мне что-то влили в рот, и дальше… дальше не помню…

– Миссис Кочмен! – Чандлер бросился к ней. – Как вы? Вас отравили?

– Я… я вижу в темноте звуки. Они разных цветов. Вот у вас, мистер Элквист, голос темно-голубой. Как вода, но темнее. Вы такой красавчик, мистер Элквист! Уверена, дамы вам не раз это говорили. Особенно в постели…

Господи Иисусе, да она пьяна, как ирландец в день Святого Патрика! Чандлер проверил старушке пульс, дыхание, зрачки. Похоже, это не опасно. Ее не отравили – всего лишь накачали каким-то дурманом.

В этот миг скрип половиц в соседней комнате подсказал Чандлеру, где прячется незваный гость.

У него в спальне.

Выругавшись так, что покраснели бы и матросы, Чандлер бросился прочь из комнаты миссис Кочмен. Путь к шесту он преградил – и теперь, очевидно, незваные гости искали другой выход.

Он растянул плотно сжатые губы в недоброй усмешке.

Чтобы покинуть здание, им придется сперва разобраться с ним!

Крадучись, он вышел в холл – и вдруг ощутил знакомый запах, от которого все тело напряглось уже совсем по-иному. Апельсиново-медовый аромат.

Чандлер потряс головой. Что за черт! Не место и уж точно не время мечтать о рыжей ведьме!

Он крался в темноте, медленно и бесшумно, считая шаги до своих дверей. При нем пистолет; будем надеяться, говорил он себе, что злодей не вооружен.

Добравшись до двери, приложил к ней ухо и прислушался. Задвижка открыта. Из комнаты доносится тихий скрип.

Чандлер мгновенно понял, чем занят пришелец. Каким-то образом он выяснил, что потайная лестница из этой комнаты ведет в смотровую на третьем этаже.

Откуда узнал? Должно быть, от бедной одурманенной миссис Кочмен. В былые годы – так рассказывали в Секретной службе – этой безобидной на вид старушке случалось мужественно выдерживать пытки; однако против наркотиков бессилен и самый стойкий дух.

Негодяй заставил ее заговорить.

Что ж, он поплатится за это!

Чандлер сжал пистолет и ногой распахнул дверь в собственную спальню.

В комнате, залитой светом луны, он сразу разглядел веревочную лестницу, уходящую в люк в потолке, и две тощие ноги.

Чандлер бросился вперед, схватил пришельца за ногу и дернул.

Но тот не рухнул на пол – вместо этого, вовремя вцепившись в потолочную балку, брыкнул обеими ногами и ловко выбил из руки Чандлера пистолет.

Оружие улетело в дальний угол. Враг попытался спрыгнуть наземь, но Чандлер поймал его в воздухе и на лету нанес удар в живот – такой, от которого у незваного гостя вышибло воздух из легких и подкосились ноги. Он полетел на пол лицом вниз; Чандлер упал на него сверху, придавив собой, и завел за спину обе его тощие руки.

– Ты кто такой, мать твою? – рявкнул он.

Худенькая фигурка под ним извивалась, отчаянно пытаясь вдохнуть, и не отвечала.

Чандлер выхватил нож и приставил к яремной вене незнакомца:

– Только шевельнись, и перережу горло!

Незнакомец замер. И по-прежнему молчал. Тут только Чандлер сообразил, что под рукой нет ни наручников, ни веревки – ничего подходящего. Чтобы скрутить противника, ему придется либо убрать от горла нож, либо отпустить тощие запястья, которые он сейчас легко удерживает одной рукой.

Неудивительно, что этот парень запросто прыгает с шестом! Он, похоже, совсем ничего не весит.

– Оружие есть? – спросил Чандлер.

– Если бы… и было… думаешь… я бы сказала? – просипел незнакомец, стараясь отдышаться. Просипел определенно женским голосом.

Мать честная! Чандлер невольно опустил нож и подался назад. Незнакомец, что вторгся в тайную тюрьму Секретной службы, одурманил лорда-канцлера и экономку, едва не разоружил его самого, оказался женщиной!

Рассказать – никто не поверит!

Впрочем, если честно, вряд ли он станет об этом рассказывать.

Не отпуская ее рук и сжимая в другой ладони нож, он поднялся на корточки, чтобы выдернуть шнур из прикроватного полога и этим шнуром связать незваной гостье запястья.

А потом ей придется объяснить…

Но тут незнакомка, вздернув ногу под каким-то невероятным акробатическим углом, с силой пнула его. Чандлер пошатнулся.

Чтобы не потерять равновесие, пришлось выпустить пленницу. «Ничего страшного, – мелькнуло в голове у Чандлера. – Это ведь женщина – я легко поймаю ее снова!»

Никто на свете еще не заставлял Чандлера так дорого платить за секундную ошибку! Не успел он восстановить равновесие, как новым мощным толчком противница сбила его с ног. Он неуклюже плюхнулся на пол, а она, вцепившись в него, полетела на пол с ним вместе и прыгнула ему на грудь. Быть может, эта женщина и была легка как перышко; но сейчас, когда сидела у него на груди, ногами прижав плечи к полу, а коленями грозя выдавить из горла жизнь – вес ее казался весьма значительным.

А собственный нож Чандлера, приставленный к его шее, чертовски острым.

– Я не хочу причинять вам вред. Вы просто делаете свою работу. – Она все еще тяжело дышала, однако голос звучал спокойно и собранно. – Не стоит никому обо мне рассказывать. Зачем вам признаваться, что я взяла над вами верх.

В голосе звучало откровенное торжество – но он узнал ее не по голосу. По внезапной и неотвратимой реакции своего тела.

Франческа Кавендиш!

Точнее, та неизвестная, что выдает себя за нее.

Черт, он же мог убить ее в темноте! У Чандлера снова перехватило дыхание – уже по другой причине. Нет, лучше бы она его прикончила! Он напал на нее. Ударил в живот… и сильно!

– Простите, – проговорил он, не раздумывая. – Я не хотел делать вам больно.

Женщина фыркнула. Она все еще тяжело дышала; в темноте он различал стройный силуэт, более темный, чем сама тьма, облегающую одежду и надвинутую на уши матросскую бескозырку, под которую она спрятала волосы.

– Мне? Больно? – Она рассмеялась. – Бросьте, это вы в ловушке, а не я!

– Я бы не назвал ваши бедра ловушкой, миледи. Откровенно говоря, такая поза мне по душе! – Чандлер говорил без шотландского акцента и не опасался, что Франческа узнает в нем лорда Дрейка. По крайней мере, пока выключен свет.

В ответ она сжала колени, заставив его закашляться. Чандлер инстинктивно схватил ее за бедра, однако не стал раздвигать их силой, опасаясь снова причинить ей боль.

Господи, какие же у нее крепкие мышцы!

– Ну что, будете хорошим мальчиком и дадите мне встать? – поинтересовалась Франческа, как видно, вовсе не смущенная его шуткой. – Или придется запачкать пол вашей кровью?

Что касается крови Чандлера – вся она сейчас с безумной быстротой устремилась к одному-единственному органу. Должно быть, поэтому у него закружилась голова.

А вовсе не потому, что острое женское колено давило на сонную артерию.

Чандлер задержался с ответом, размышляя, почему так возбудился от угрозы убийства.

– Вы меня слышали? – Острие ножа пощекотало нежную кожу на горле, и Чандлер мгновенно опомнился. – Я уже довольно давно не прятала трупы, но еще помню, как это делается!

Чандлер напряг всю силу воли, чтобы не потрогать ее ноги. Что такое на ней надето? Юбки точно нет, но это и не брюки. На ощупь гладко. Лосины, облегающие, словно вторая кожа, растягивающиеся в ответ на движения. Быть может, хлопок? Черт, левый глаз он бы отдал за то, чтобы взглянуть, как эти лосины на ней сидят! Или нет, лучше левую руку. Смотреть на нее лучше обоими глазами.

Что за потрясающая женщина! Кто же она такая, эта самозванка, присвоившая личность Франчески? Шпионка? Может быть, работает на Кровавый Совет?

Нет, будем надеяться, что нет! Невыносимо думать, что эту восхитительную женщину ждет виселица за государственную измену.

– Вы ведь знаете, что проиграли, – сказал он ровным тоном.

– Смелое предположение! Взгляните на себя и на меня, и скажите, кто из нас на коне, а кто повержен в пух и прах?

– Не знаю, хотели вы убить лорда-канцлера или освободить – у вас не вышло ни то, ни другое.

Противница презрительно фыркнула – Чандлер почувствовал, как напряглось при этом все ее тело.

– У мужчин порой такое скудное воображение!

Грудью и плечами Чандлер ощущал каждое движение ее ягодиц, каждое сокращение мускулов бедер, которыми она удерживала равновесие, власть, контроль.

– О, вообразить я могу очень многое!

Например, сейчас в голове у него крутится десяток сценариев, не имеющих ничего общего с лордом-канцлером. И очень много общего с собственной головой меж ее ног.

– Сейчас не время для непристойных шуточек! – прошипела она. – Или вам напомнить, что нож у меня?

Чандлер знал, что, скорее всего, сможет ее разоружить прежде, чем она причинит ему серьезный вред.

Скорее всего.

Однако за сегодняшнюю ночь эта девица не раз изумила его силой и ловкостью, так что с ней стоит быть настороже.

На всякий случай.

К тому же сейчас он слишком возбужден, чтобы показывать чудеса гибкости… и, пожалуй, слишком уж наслаждается своей позой.

– Уверяю вас, леди, я питаю к вам лишь глубочайшее уважение. Давненько никому не случалось меня разоружить! А такой тростинке – и вовсе никогда.

– Тростинке! – фыркнула она. – Ну и наглец! Позвольте вас заверить, я вешу достаточно, чтобы так вам вре… прошу прощения, сэр? Вы что, смеетесь?

Чандлер содрогался от смеха. И от откровенной ярости, звучащей в ее голосе, грустнее ему не стало.

– Простите, – выдохнул он наконец. – Просто никогда не слышал, чтобы женщина обижалась на то, что ее назвали стройной.

– Я уже готова вас прикончить! – процедила она. – Просто чтобы себя порадовать.

А вот это вряд ли, сказал себе Чандлер. С убийцами он не раз сталкивался и хорошо понимал тонкости этого ремесла. Об этой женщине можно сказать многое, но хладнокровной убийцей ее точно не назовешь.

– Скажите, чего вы хотели, и я вас отпущу, – предложил он.

– То, что хотела, я получила, – отрезала она. – И вы меня отпустите в любом случае. Вы же встать не можете.

Это верно, зато в его мужском достоинстве сейчас бурлит такая сила, что Чандлер мог бы на нем стоять без опоры!

– Отпущу, если вы меня поцелуете, – выдохнул он.

Кулака, летящего ему в челюсть, Чандлер не заметил. Лишь ощутил сокрушительный удар.

И она ушла, стащив у него из кармана ключи от входной двери. А он этого даже не почувствовал.

Чандлер распростерся на полу, медленно приходя в себя. Не только от удара, на удивление мощного и точного. От какого-то фантастического сочетания наслаждения и боли, неприязни и восхищения.

Боже, что за потрясающая женщина! Хотел бы он подобрать иное слово, но не мог. Потрясающая лгунья, преступница и – в этом Чандлер не сомневался – любовница. Еще бы, с такой-то силой, ловкостью и гибкостью!

Можно только фантазировать о том, как эти свойства преломляются в постели.

Или где-нибудь еще. Много есть мест, где можно заняться любовью.

Чандлер отпустил ее и не погнался следом, ибо знал, что погоня раздует его влечение в пожар, с которым он уже не совладает.

Она приходила, чтобы получить от лорда-канцлера какую-то информацию. Все, что нужно, – выяснить у него самого, о чем спрашивала незваная гостья.

Узнав ее секрет, он сможет одержать над ней верх.