Текст книги "Тень Ястреба"

5. Неоконченный разговор

Лорд-ящерица развалился в своем каменном кресле, один, глядя на Печь с выходящего на нее балкона. Последние вчерашние гости наконец ушли после бурной ночной пирушки. Братья Ящерицы тоже разошлись по своим комнатам во дворце – лечить после бурного застолья свои животы и головы.

Легкий стук копья в дверь и последовавший за этим скрип дверных петель заставили лорда-ящерицу обернуться к задней стене комнаты.

– Граф Кесслар и леди Шах, милорд, – объявил охранник.

– Пусть войдут.

Охранники вступили в комнату, пропуская вслед за собой лорда-козла и леди с волосами цвета воронова крыла. Они вошли и остановились перед металлической решеткой. Охранники встали сбоку, не покидая комнаты. Кесслар покосился на них, теребя костлявыми пальцами свою седую бородку.

– Однако вы не торопитесь, – недовольно пробурчал Игнус. Он поднялся, зачерпнул из стоявшей рядом с троном терракотовой чаши пригоршню горячей желтой мази и принялся втирать ее себе в грудь. Глядя на это, Шах поморщилась.

– Я не думал, что мы должны лететь со всех ног, словно твои лакеи, Игнус. Ведь мы все еще гости, не так ли?

– Пока, – с угрозой в голосе подчеркнул лорд-ящерица. – Через два дня я намерен устроить следующий поединок и не хочу, чтобы повторилось то безобразие, которое мы наблюдали вчера. Какие вы можете дать гарантии, что Волк не устроит такой же хаос на арене?

– Никаких, Игнус. Он опасен, и не в моих силах заставить его подчиняться твоей воле. Это твоя проблема. Я всего лишь поставщик мяса для арены.

Игнус швырнул в Кесслара чашей, она ударила Козла в плечо, обрызгав его лицо горячей мазью. Лорд-козел закричал, стирая с глаз янтарную вязкую жидкость.

– Не смей указывать мне в моем доме, что я должен делать, Козел! Из-за своей некомпетентности ты поставил меня в дурацкое положение! Я сделаю из Волка гладиатора, запомни мои слова, но наше с тобой дельце еще не окончено. За тобой по-прежнему должок за тот скандал, который ты устроил в Печи.

– Я ничего тебе не должен, – сказал Кесслар.

При этих словах охранники подобрались, грозно приподняли свои копья. Из решетки вырвалась струя пара – это добавил к разговору свой голос вулкан. Лицо Игнуса перекосилось от гнева, и он закричал, указывая на работорговца своим когтистым пальцем:

– Скажешь это еще раз, Кесслар, и заплатишь мне не только кровью, плотью и костями!

Лорд-козел промолчал, стирая рукавом со своего лица последние брызги мази. Шах тоже молчала, настороженно косясь на охранников.

– Хорошо, – сказал Ящерица, снова садясь на свой трон. – Полагаю, ты знаешь, чего я хочу от тебя.

– Думаю, да, – пробормотал Кесслар.

– Говори конкретнее!

– Он снова твой! – крикнул Козел. – Делай с ним все что хочешь!

Шах неожиданно поняла и заволновалась.

– Вы не смеете, он свободный человек!

– Замолчи, Шах, – оборвал ее Кесслар. – Ты что, еще не поняла? Никто из тех, кто служит мне, не свободен по-настоящему. Чего ты еще не усвоила в ремесле работорговца?

– Но он твой друг! Это бесчестно!

– Это бизнес, – пробормотал Козел, глядя на Игнуса.

– Золотые слова, Кесслар, – прошипел лорд-ящерица. – На твоем месте я прислушался бы к ним, Шах. Ты забыла, что твой отец до сих пор у меня. Пока что у него связаны крылья, но я могу придумать для него и что-нибудь похуже.

Она посмотрела на обоих, не в силах решить, кого из них презирает больше – Козла или Ящерицу.

– Если у вас ко мне больше нет вопросов, я хотела бы вернуться в свою комнату, – сказала она звенящим от гнева голосом.

Игнус кивнул и небрежно махнул рукой. Шах повернулась, но Кесслар ухватил ее за руку, не давая уйти.

– Без глупостей, женщина. Я не хотел бы потерять и тебя тоже.

Шах вырвалась с такой силой, что порвала себе рукав. Отступила, пошатнувшись, от Кесслара, а затем опрометью бросилась прочь из провонявшей серой комнаты.

Дрю уставился в свою миску, и его желудок свело при виде шевелящейся массы. Он ловко вышвырнул несколько личинок, копошившихся в комках позавчерашнего риса, но голод был так силен, что продолжать поиски в миске незваных гостей Дрю не стал. Ладно, личинки тоже мясо, пусть отправляются к нему в желудок и там найдут свой конец.

Дрю сидел, опустив голову, не желая привлекать к себе внимание. Многие гладиаторы-люди теперь старались держаться от Дрю подальше, помня о том, как он справился с тремя лучшими из них. Галтус и Облисс мрачно наблюдали за Дрю из дальнего конца людуса, они все еще оплакивали смерть Аксура и проклинали Волка как виновника его гибели. Сломанная правая нога Галтуса была замотана в лубок, а сам Галтус не сводил с Дрю глаз.

Оборотни тоже старались держаться на почтительном расстоянии от Дрю. Даже Арик и Балк перестали донимать Дрю своими шуточками. Партнерами Дрю по спаррингам сегодня были Носорог Криг и Буйвол Стамм.

С ними Дрю провел несколько часов, тренируясь в нанесении и парировании ударов, отрабатывая борцовские приемы, но за все это время они не обменялись и парой слов. Разговор начался между ними только сейчас, когда они уселись за столом напротив Дрю.

– А ты здорово тогда дрался в Печи, – сказал Стамм, кивая своей лохматой гривой. Лицо Буйвола выглядело чуть менее несчастным, чем обычно, в его печальных глазах, когда он поднял их на Дрю, читалось уважение.

– Когда в конце концов решился выйти на арену, – хмыкнул Криг. – А я уж думал, что они прикончат тебя прямо в клетке, прежде чем ты покинешь ее!

Дрю подумал, не злобная ли это шуточка в стиле братьев-горилл. Однако, судя по их виду, это не так. Стамм рассмеялся, но не зло. Смех у него оказался низким, рокочущим.

– Я не знал, как себя вести, – пробормотал Дрю. – Я не привык убивать кого-либо без веских на то оснований, а что они мне сделали, те трое?

– Но я же говорил перед тем, как тебя повели в клетку, что те трое преступники, которых объявляли в розыск по всему миру, – сказал Криг. – Думал, что после этого тебе будет легче настроиться на драку.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти трое – убийцы, Волк. Их купил Игнус для своих представлений. Никто из них не выйдет отсюда живым.

– Похоже, Игнус отчасти прав, если так, – заметил Дрю.

– Покупая жизни этих убийц, Игнус думал только о своей выгоде, – сказал Стамм. – На справедливость ему плевать. Он просто хочет, чтобы на его арену выходили самые лучшие убийцы.

Дрю оглянулся через плечо на гладиаторов, которые продолжали следить за ним.

– Они знают Джоджо. Он раньше тоже дрался здесь, на арене?

– Да, он был одним из них, гладиатором, и очень хорошим – для человека, – сказал лорд-носорог, забрасывая себе в глотку пригоршню риса. – Кесслар заключил с Игнусом сделку и перекупил Джоджо для себя. Сам понимаешь, Джоджо крупно повезло, но он редкое исключение из общих правил.

– Джоджо безжалостный убийца, – сказал Дрю. Он не видел Джоджо после того боя в Печи и хотел бы знать, что с ним стало теперь.

– Юный Волк быстро соображает, – хмыкнул Стамм, выскребая толстыми грязными пальцами из своей миски остатки риса и отправляя их в рот.

– Но почему Игнус швырнул его на арену? – покачал головой Дрю.

Криг наклонился ближе и сказал, понизив голос:

– Игнус и его братья хозяйничают в Скории безраздельно. Приехав к Игнусу, человек остается его гостем только до тех пор, пока не потеряет благосклонность хозяина. Похоже, Кесслар сильно рассердил Игнуса, когда его хваленый гладиатор не оправдал надежд Ящерицы. Речь, как понимаешь, идет о тебе.

– Игнус считает, что лорд-козел опозорил его, – вставил Стамм. – И забрал у Кесслара Джоджо как плату за плохо выполненную работу. Ящерица заплатил за тебя целую кучу золота, Волк.

Подошел Бегемот, присел на дальний край скамьи – Дрю почувствовал, как она наклонилась под его тяжестью.

– Хочешь присоединиться к нам? – спросил Дрю, надеясь растопить лед в отношениях между оборотнями.

Бегемот медленно повернулся, готовясь отправить в рот первую порцию еды. Глаза у него были расставлены шире, чем обычно у людей, кожа толстая и грубая – настоящая шкура, почти как у того Зверя, который скрывался внутри него. Не говоря ни слова, Бегемот поднялся. Если у Дрю и были опасения, что он чем-то обидел гиганта, они рассеялись, когда тот подошел ближе – земляной пол дрожал под его шагами.

– Благодарю, – сказал Бегемот, присаживаясь. – Можно просто присоединиться к вам, чтобы поесть, или для чего-то еще?

Стамм и Криг переглянулись, стараясь понять скрытый смысл вопроса, который задал Бегемот. Дрю не стал терять времени даром.

– Зачем еще ты мог бы присоединиться к нам?

– Та великая речь, с которой ты тогда обратился к нам, – мне она поначалу понравилась не больше, чем солнечный удар. Но теперь я убедился, что ты человек с убеждениями. Ты действительно намерен бежать из Печи, я не ошибся?

– Да, решил.

Стамм махнул рукой.

– Пустая трата слов. Говорить о побеге просто бессмысленно.

– Насколько бессмысленно? – упрямо возразил Дрю. – Я говорил о том, что вы, верлорды были величественными и благородными людьми. Посмотрите, во что вы превратились здесь.

– Тише, парень, – сказал Криг. Губы его загнулись, обнажая свои зубы, похожие на гранитные столбики. На всех оборотнях здесь были надеты серебряные ошейники, но при желании любой из них мог бы убить Дрю и в своем человеческом обличье. Однако Дрю не отступал.

– Здесь, в Печи, вас заставляют выживать поодиночке, каждый сам должен беспокоиться о своей шкуре. Но представьте, что будет, если мы объединим свои силы и выступим все вместе. Вам что, не хочется вновь увидеть свою родину?

– Наши родные места порабощены так же, как мы сами, Волк, – сказал Стамм. Он больше не улыбался, густая грива упала на лоб лорда-буйвола, затеняя его лицо, печальные глаза опустились и смотрели на землю. – Ты думаешь, Лиссия была первой страной, которую захватили Коты?

– Не нужно решать за меня, что мне делать, парень, – сказал Криг, качая головой.

– Если мы сбежим из Печи, мы сможем действовать вместе, Криг. Объединиться против нашего общего врага. Здесь ты все равно каждую минуту рискуешь своей жизнью – почему бы наконец не рискнуть ею ради благородного дела?

Криг сердито замахнулся на Дрю, но юный Волк был проворнее Носорога и увернулся. Беседа грозила перерасти в потасовку.

– Не трогай Волка, Криг, – сказал Бегемот. Криг заворчал, опустил руку, но продолжал сверлить Дрю сердитым взглядом.

– Он прав, – продолжил гигант. – Все мы попали в этот ад не по своей воле, у всех у нас есть причины свести счеты с Игнусом и его дружками вроде Кесслара и Котами.

– И с чего же вы предлагаете начать? – шепотом спросил Стамм.

– Думать – не самая моя сильная сторона, – вздохнул Бегемот. – Моя сила… в моей силе.

Дрю оглянулся на остальных гладиаторов. Галтусу и Облиссу доверять нельзя, но здесь могут быть и другие люди, желающие сбежать на волю. Он посмотрел на Табу, сидевшую за соседним столом, а затем неожиданно увидел знакомое лицо – этого человека только что вывел из маленькой больничной палатки мастер Гриффин.

– Простите, – сказал Дрю, вскочил и направился к палатке, лавируя между столами и игнорируя как мрачные взгляды Галтуса и Облисса, так и презрительные ухмылки Горилл.

Гриффин был погружен в разговор с этим человеком, они сблизили головы и говорили очень тихо. Дрю замедлил свои шаги. Похоже, эти двое были хорошо знакомы друг с другом. Старый гладиатор дружески положил руку на плечо человека, с которым разговаривал. «Почти по-отцовски», – подумал Дрю. Вот так же обнимал его самого в детстве Мак Ферран в тех редких случаях, когда хотел утешить разбившего коленку сына. Дрю подошел к говорившим почти вплотную. Человек, с которым разговаривал Гриффин, посмотрел на Дрю со смешанным выражением удивления и шока на лице, сам же Гриффин выглядел взволнованным.

– Могу тебе чем-то помочь, парень? – спросил жилистый старый гладиатор, поглаживая серебряный ошейник на своей морщинистой шее. «Так, значит, Гриффин тоже оборотень, – подумал Дрю. – И Игнус до сих пор держит его в ошейнике. Похоже, что свободным в Скории можно стать только на определенных условиях».

На шее человека, стоявшего рядом с Гриффином, тоже был надет ошейник. Новенький. Железный.

– И вы тоже, – сказал Дрю, прежде чем повернуться к новому гладиатору. Тот посмотрел на Дрю своим единственным глазом – другой он потерял в недавнем бою. – Но вообще-то я хотел потолковать с Джоджо.

6. Песня Сирен

…Она плавала в озере, кристально чистая вода расходилась кругами при каждом взмахе ее рук. Берег был почти рядом, над озером стояла звенящая, прекрасная тишина. Она была одна-единственная душа во всем мире, наслаждающаяся своим одиночеством. Перевернувшись на спину, она сделала несколько гребков, чувствуя упругое сопротивление воды, медленно двигаясь вперед, глядя в небо, ощущая, как нежно касаются ее кожи теплые лучи солнца. Она вытянула руки, снова перевернулась на грудь и теперь работала только ногами. С ее губ сорвался негромкий смешок. Она опустила голову под воду и открыла глаза.

Теперь ее окружила тьма. Там, на поверхности, стоял прекрасный солнечный день, а под водой притаилась непроглядная ночь. В сумрачной глубине замелькали неясные тени, они поднимались со дна, приближались. Лучи света проникали в толщу воды, в них загорались глаза чудовищ – ужасные, бледные, с крохотными зрачками. Она попыталась вынырнуть на поверхность, но ударилась головой о появившуюся на воде корку льда. Сквозь лед она видела солнечный свет – такой близкий и такой безнадежно далекий. Она заколотила руками по льду, пытаясь выбраться на поверхность. Снова посмотрела вниз, во тьму, почувствовала, как первая из призрачных теней схватила ее за ногу своими когтями и потащила ко дну, в черную глубину воды. От боли и страха она закричала – изо рта у нее вырвалось облако воздушных пузырей…

Бетвин открыла глаза. Ночной кошмар сменился темнотой каюты. Она посмотрела на соседнюю койку, где в полумраке можно было различить очертания тела спящей королевы Амелии. Бетвин протянула руку под одеяло, чтобы ощупать себе ноги – ей казалось, что в них до сих пор остаются вонзенные когти чудовища. Не обнаружив на ногах никаких ран, она наконец расслабилась и уронила голову на подушку.

Дикой кошке плохо спалось на борту «Мальстрема», хотя она выросла на острове, стоящем посреди озера, и ее отец, барон Мервин, лорд Роббена, часто брал ее с собой на лодке. Хорошие это были времена, счастливые. Но лениво кататься по спокойному озеру и жить на борту пиратского судна, бороздящего море, – это, согласитесь, далеко не одно и то же.

К свержению короля Леопольда Бетвин отнеслась очень спокойно. Да, они оба принадлежали к семейству кошачьих, но на этом все их сходство и заканчивалось. Для диких северных кошек родиной была Лиссия, поэтому Котов из Баста они считали не более близкими кузенами, чем, скажем, Собак из Омира. Во время восстания Мервин не раздумывая принял сторону лорда Дрю, стал одним из основателей Совета Волка, а затем возвратился домой, на озеро Роббен, оставив дочь прислуживать своей королеве.

Живя в Бак-Хаусе с королевой Амелией, Бетвин неожиданно для самой себя заметила, что все с большим нетерпением начинает ожидать визитов барона Гектора. Особняк лорда-оленя в Хайклиффе он посещал довольно часто, как правило, у него были какие-то дела к Дрю. Она чувствовала, что и Гектор ищет повода познакомиться поближе, но в городе застенчивый барон так и не нашел подходящий для этого момент. Или повод. Даже сейчас, оказавшись вместе с Бетвин на борту корабля графа Веги, он никак не мог преодолеть свое стеснение.

Начиная с сегодняшнего утра она решила сама пойти на более близкое знакомство с магистром. Ведь самое главное – начать, не так ли? И неважно, кто сделает первый шаг. Сердце Бетвин успокоилось, стало биться медленно и ровно, она готова была снова уснуть.

И тут она услышала это.

Сначала Бетвин приняла этот звук за шум волн, бьющих в толстый деревянный борт корабля, но потом поняла, что это не так. Звук был непрерывным, похожим на журчание воды, он то повышался, то понижался, ритмично пульсировал. К первому голосу добавился второй, третий, и вот уже целый хор зазвучал, обволакивая своим пением Бетвин, просачиваясь сквозь стены каюты – призрачная, как притаившиеся в углах тени, бесконечно повторяющаяся мелодия.

Бетвин скинула ноги с кровати и встала на пол. Потянувшись, сняла с крюка висевшую под потолком каюты лампу, подвернула фитиль. Свет разогнал темноту, разбудил спавшую королеву.

– Что такое? – шепотом спросила Амелия. – В чем дело, Бетвин?

– Вы слышите звуки, ваше величество?

Амелия некоторое время лежала, внимательно вслушиваясь, прикрыв ладонью лицо от света. Затем, расслышав, широко раскрыла глаза, сбросила одеяло и выбралась из постели, встала рядом с Бетвин босыми ногами на холодный пол. Затем сама взяла свой пеньюар, закуталась в него, а ее фрейлина тем временем набросила на себя накидку.

– Эта песня, – сказала королева, – откуда она звучит?

Бетвин открыла дверь каюты, ожидая увидеть матросов, пытающихся выяснить происхождение странных звуков, но в коридоре было пусто.

– Прошу вас, ваше величество, – сказала Бетвин королеве, – оставайтесь здесь, а я постараюсь узнать, что это такое.

– Если ты думаешь, что я отпущу тебя одну, то ошибаешься, – покачала головой Амелия. – Я иду с тобой, моя девочка.

Обе женщины вышли в коридор. Переборки корабля потрескивали, этот звук сливался с наполнявшим воздух странным, зловещим пением. Бетвин кралась вдоль переборки к ведущему на главную палубу трапу, ведя рукой по полированной деревянной обшивке. Затем, осторожно держась за поручни, поднялась наверх. Ведущая на палубу дверь болталась на петлях, а за открытой дверью стояла ночь.

Экипаж «Мальстрема» собрался на палубе, в ночном тумане фигуры матросов напоминали статуи. Они неподвижно стояли, покачиваясь в такт волнам, словно ячменные колосья. Здесь, снаружи, странное пение раздавалось громче, теперь было понятно, что оно доносится с моря.

– Что это с ними? – спросила королева.

Каждый матрос стоял, словно загипнотизированный монотонным, то повышающимся, то понижающимся напевом. Бетвин заметила среди прочих Гектора и Манфреда – они стояли на ледяном ветру в одних ночных рубашках. Бетвин пробралась между неподвижными фигурами к магистру и оказалась лицом к лицу с ним.

Лицо Гектора было расслабленным, губы слегка раскрылись, глаза невидяще смотрели словно сквозь Бетвин, не замечая ее. Она помахала перед лицом Гектора рукой, но он даже не моргнул. Девушка взяла магистра за руку, сжала ее – тот ничего не почувствовал. Бетвин поднесла свою руку к груди Гектора, сильно впилась в нее ногтями – никакой реакции. Бетвин посмотрела на раскрытую ладонь Гектора, ужаснулась, увидев расплывшееся по ней чернильно-черное пятно.

– Бетвин! – тревожно окликнула ее Амелия.

Бетвин оглянулась, но не смогла увидеть королеву сквозь фигуры зачарованных матросов и неестественно густой туман. Она взяла Гектора за руку и начала подталкивать его. Он зашагал – неуверенно, словно во сне.

– Ваше величество?

– Бетвин! – это уже был крик отчаяния.

Она двинулась быстрее, волоча за собой Гектора словно ходячий труп, натыкаясь на матросов, которые никак не реагировали на ее тычки. Бетвин выбралась из гущи тел, отпустила Гектора, и тот сразу же остановился как вкопанный. Королева Амелия пятилась от планширя на правом борту «Мальстрема». Журчащий хор стал еще громче, он поднимался из глубин моря и раскатывался над палубой. Бетвин подошла к королеве, подняла выше лампу, которую держала в руке.

В поручень планширя вцепилась зеленая чешуйчатая рука с перепонками между пальцев. Затем рядом с ней появилась вторая такая же рука, потянулась, чтобы ухватиться за стойку. Появилась темная фигура с огромной головой, растущей, казалось, прямо из груди чудовища и лишенной шеи. Все тело монстра сковывала чешуя, два огромных, размером с блюдце, глаза моргнули, когда на них упал свет лампы. Затем чудовище раскрыло свою огромную пасть с острыми, словно иглы, зубами, и стало понятно, что пение, которое они слышали, вырывается из этой глотки. Монстр, словно изумрудной шалью, был покрыт водорослями. Еще секунда, и отвратительное создание с мокрым звуком шлепнулось на доски палубы.

Бетвин и Амелия закричали и обхватили друг друга, а чудовище тем временем поковыляло в их сторону. Теперь стало видно, что ниже пояса у чудовища не ноги, а рыбий хвост, хлопавший и волочившийся по палубе словно толстая змея, а вперед монстр передвигался, подтягиваясь на руках с длинными когтями, которые он глубоко вонзал в доски. Вдоль позвоночника до самого огромного хвоста тянулся увенчанный острыми шипами спинной плавник – когда чудовище двигалось, плавник колыхался, и шипы сухо постукивали друг о друга. А затем Бетвин с удивлением и ужасом заметила у чудовища мягкие отвислые женские груди.

– Проваливай! – закричала Бетвин, размахивая лампой. Тварь испугалась света, отползла назад, звук, который она издавала, взлетел на недосягаемую для любой оперной примы высоту, превратившись в свист, от которого болели уши. Бетвин и Амелия оглянулись по сторонам – окружавший судно хор голосов ширился, становился все громче. Женщины с ужасом заметили карабкающиеся на планшири новые уродливые фигуры. Эти фигуры в сочетании с неподвижно застывшими статуями-матросами создавали кошмарную картину.

– Кто это? – раздался крик сверху. Бетвин подняла голову и увидела сидевшего на перекладине мачты юнгу Каспера. Как и женщины, он почему-то оказался невосприимчивым к завораживающему пению морских чудищ.

– Оставайся там, где сидишь, дитя мое! – предупредила юнгу Амелия.

Женщины отодвинулись от борта назад, к матросам, натыкаясь на них, но первое из забравшихся на борт чудовищ было совсем близко. А по палубе уже шлепало следующее, немного отличающееся от первого формой и цветом шкуры – у этого она оказалась в красную крапинку. Монстры вылезали из-за борта один за другим и медленно, но неудержимо приближались к загипнотизированному экипажу с двух сторон, окружая его.

– Здесь их не меньше двадцати, мэм! – плачущим голосом крикнул Каспер. – И они подбираются к нашим парням!

Один из матросов неожиданно рухнул на палубу, схваченный одним из чудовищ. За ним последовал еще один, еще… Спустя несколько секунд толпа матросов поредела уже на шесть человек. И при этом не закричал никто – ни из упавших, ни из оставшихся стоять. А чудовища тем временем принялись швырять сваленных с ног матросов за борт, продолжая при этом тянуть свою жуткую песню.

Болтавшаяся на петлях дверь неожиданно хлопнула, и на палубе появился граф Вега. На капитане не было ничего, кроме кожаных бриджей – было очевидно, что он только что проснулся. Впрочем, кроме штанов у Веги была еще в руке и его шпага, которой он с ходу рубанул по ближайшей, приподнявшейся на хвосте твари. Шпага наискось разрезала брюхо чудовища, но оно выбросило вперед свои руки, сумело схватить капитана за плечи и потащило к своей раскрытой пасти. Вега немедленно начал трансформироваться, кожа на его груди и плечах пошла буграми, сидящий внутри него Зверь ринулся наружу. Заметив это, чудовище явно растерялось и выпустило Вегу из лап. Не дожидаясь, пока трансформация полностью завершится, Вега опустил свою голову вниз и укусил морскую тварь за голову, оставляя на лбу чудовища глубокие борозды от острых зубов. Затем они оба покатились по палубе – Вега явно недооценил истинную силу монстра.

– Капитан, – крикнула Бетвин, желая броситься на помощь лорду-акуле, полностью трансформировавшаяся голова которого вынырнула на мгновение из клубка тел.

– Назад! – завопил Вега, раскрывая свой чудовищный рот и нацеливаясь им в глотку непрошеного гостя. Фонтаном брызнула на палубу черная кровь, морская тварь изловчилась и вцепилась своими когтями в лицо Акуле.

Появились новые твари. Они двинулись к мужчинам, опасливо обходя при этом стороной стоявших на палубе женщин. Одна из тварей коснулась своими лапами неподвижно лежащего на палубе Гектора. Увидев это, Бетвин отважно шагнула вперед.

– Не смей! – крикнула она и ударила тварь по голове зажженной лампой, которую по-прежнему держала в руке. Эфирное масло из лампы брызнуло на чудовище и на Гектора и загорелось. Чудовище взвыло, Гектор тоже закричал от огня и немедленно очнулся. Затушил ладонями язычки пламени на своей рубашке и нахмурил лоб, пытаясь понять, что же произошло.

– Что все это значит? – недоуменно спросил он, глядя на то, как корчится на палубе морская тварь с охваченной огнем мордой.

Бетвин тем временем заметила, что жуткое пение стало тише – чудовищам становилось не до песен, они были поглощены битвой с лордом-акулой и появившимся на палубе пламенем.

– Лампу! – крикнула Амелия. – Они боятся огня!

Бетвин подхватила с палубы разбившуюся лампу и выплеснула остатки масла на ближайшую к себе тварь. Масло вспыхнуло, тварь испуганно взревела и поспешила прочь. Но это была еще не победа, до нее оставалось очень далеко. Матросы все продолжали падать, и твари уходили с корабля со своей добычей. Правда, от шума драки и жара пламени все больше членов экипажа начинали приходить в себя. Очнувшись, они поначалу испытывали смущение и страх, но, по крайней мере, не волочились больше по палубе, словно мягкие игрушки, а начинали кричать и бросаться на морских тварей, пытавшихся сбросить матросов за борт.

Бетвин и Амелия теперь быстро продвигались среди матросов, будили их от гипнотического, навеянного пением морских тварей сна. Но в толпе матросов орудовали не только королева и ее фрейлина. Твари тоже были здесь, опрокидывали все еще спящих матросов на палубу, нападали на них, издавая при этом звук, напоминающий скрип несмазанной двери, закрывали от наслаждения свои круглые глаза-плошки, сжимая челюстями тело очередного пирата.

– Врежьте им, парни! – ревел Вега, и пришедшие в себя матросы один за другим бросались в бой. В ход пошли дубинки, ножи, топоры – все, что подворачивалось под руку, все, что было достаточно тяжелым или острым, чтобы сокрушить морских чудищ. Очнулся герцог Манфред – он трансформировался, низко опустил свою голову и принялся скидывать непрошеных гостей за борт своими острыми, ветвистыми рогами, разрывая при этом каждую тварь на куски.

Палуба, на которой стояла Бетвин, гудела от топанья ног, от глухих ударов падающих тел. Внезапно откуда-то появилась когтистая рука и схватила Бетвин за лодыжку – в точности за то же место, за которое хватала девушку призрачная тень, приснившаяся ей в ночном кошмаре. Бетвин вскрикнула, упала, а морская тварь медленно потянула девушку к себе, в сладком предвкушении разевая огромную пасть. Бетвин вскинула руку – из кончиков пальцев, словно пружинки, выскочили острые когти – и ударила тварь по ее широкой голове. Увы, бессмысленные молочно-белые глаза-плошки даже не моргнули, и раскрытая пасть стала еще ближе, из нее на Бетвин пахнуло гнилыми водорослями. Девушка пыталась закричать, но от страха и неожиданности у нее пропал голос.

Внезапно тварь замерла так, словно на ее горле затянулся ошейник, еще сильнее выкатила свои огромные выпученные глаза. Бетвин вырывалась и отпихивала от себя монстра, а тот продолжал скрежетать зубами и хватать когтистыми лапами воздух – казалось, что теперь он сражается с каким-то врагом-невидимкой. Затем тварь потянула свои лапы к тому месту, где у нее, по идее, должна была находиться шея. Было видно, что чудовище задыхается.

Затем раздался громкий сухой треск, и голова твари свернулась набок. Юную Дикую кошку обдало брызгами тины, засыпало морскими водорослями, а сверху Бетвин придавила туша мертвой твари.

Выбравшись на свободу и потирая искусанные руки и ноги, Бетвин увидела, что матросы Веги теснят к борту последних оставшихся на палубе чудовищ, а сквозь тела сражающихся друг с другом людей и монстров сумела рассмотреть Гектора. «Быть может, это он спас меня?» – подумала Бетвин. Левая рука магистра была поднята, ладонь раскрыта и повернута черным пятном вперед, пальцы разведены, лицо напряженно, сосредоточенно, видно, что Гектор собрал в кулак всю свою волю. Он стоял метрах в трех от Бетвин. Интересно, каким образом ему удалось справиться с чудовищем на таком расстоянии?