Текст книги "Ожерелье невесты"

Кэт Мартин
Ожерелье невесты

ПРОЛОГ

Англия, 1804 год.

Она проснулась от негромкого скрипа. Виктория Темпл Уайтинг села в кровати, прислушалась. Звук повторился, за дверью послышались шаги и смолкли у комнаты ее сестры.

Тори спустила ноги с кровати, сердце стучало, гулко отдаваясь в ушах. Комната Клер не закрывалась на ключ. Их отчим, барон, не позволил поставить запор. Тори услышала, как повернулась серебряная дверная ручка и мягко прошаркали по ковру туфли – кто-то вошел в комнату.

Она знала кто. Она знала, что это неизбежно случится, что барон в конце концов даст волю низменным чувствам, которые он испытывал к Клер.

Готовая на все, чтобы защитить сестру, Тори проворно вскочила, схватила лежащий в ногах кровати синий стеганый капот и бросилась в коридор. Ее комнату отделяли от комнаты Клер две другие. Тори мигом очутилась у нужной двери, ноги у нее дрожали, ладони вспотели и стали такими липкими, что она не смогла повернуть ручку.

Она вытерла ладони о капот и снова взялась за ручку, которая на этот раз поддалась. Дверь открылась, и Тори шагнула в темноту комнаты. Отчим стоял у кровати, длинная неясная фигура в пробивающемся через окно слабом свете. Тори вся сжалась от тихих невнятных слов отчима, от страха, прозвучавшего в голосе Клер.

– Не подходите ко мне, – умоляла Клер.

– Я не сделаю тебе больно. Просто лежи спокойно и позволь мне сделать то, что я хочу.

– Нет. Я х-хочу, чтобы вы ушли из моей комнаты.

– Не шуми, – раздражаясь, сказал барон. – Конечно, если не хочешь разбудить свою сестру. Я полагаю, ты догадываешься, что с ней будет, если она придет сюда.

Клер захныкала:

– Пожалуйста, не трогайте Тори.

Но они обе знали, на что он способен. На ее спине еще не зажили следы от ударов палкой – так Майлс Уайтинг, барон Харвуд, наказал свою падчерицу за ничтожную провинность, которую она сейчас едва могла вспомнить.

– Делай, что тебе говорят, просто лежи и не двигайся.

Из горла Клер вырвался сдавленный звук, и Тори затопила волна бешенства. Она бесшумно подошла к барону сзади, не замечая, что ногти впились в ладони и придвинулась еще ближе. Она знала, что задумал барон, знала, что, если попытается остановить его, ее снова ждут побои и рано или поздно он доберется до Клер.

Тори закусила губу, стараясь справиться с гневом, мучительно размышляя, что же делать. Не важно, что будет с ней, она не позволит ему тронуть сестру. Ее взгляд упал на металлическую постельную грелку, стоявшую возле камина. Угли в ней давно остыли, но она была тяжелой. Тори потянулась, схватила грелку за деревянную ручку и неслышно подняла с пола.

Клер снова издала жалобный стон. Тори шагнула к барону, склонившемуся над сестрой, и взмахнула тяжелой грелкой. Харвуд с хрюкающим звуком свалился на пол.

У Тори дрожали руки. Грелка тяжело ударилась об пол, рассыпая на ковер остывшие угольки и золу. Клер спрыгнула с кровати и бросилась в объятия сестры.

– Он… он… – Из ее горла снова вырвался короткий болезненный звук, и она сильнее прижалась к сестре. – Тори, ты появилась как раз вовремя.

– Все хорошо, моя дорогая. Теперь тебе ничто не угрожает. Я не позволю ему снова мучить тебя.

Вся дрожа, Клер оглянулась на человека, лежавшего на ковре. Из ранки на виске отчима стекала струйка крови.

– Ты… не убила его?

Тори вгляделась в неподвижно лежащее тело барона, и ее качнуло. Она сделала глубокий вдох. В комнате было темно, но через окно проникал серебряный лунный свет. Она увидела красное пятно, расползавшееся вокруг головы Харвуда. Его грудь, казалось, оставалась неподвижной, но Тори не была в этом уверена.

– Нам надо выбираться отсюда, – сказала она, борясь с желанием бежать. – Надень капот и вытащи сумку из-под кровати. Я схожу за своей, мы встретимся внизу, у подножия лестницы для прислуги.

– Я… Мне надо одеться.

– Нет времени. Мы переоденемся где-нибудь по дороге.

Побег не был неожиданным. Уже три дня, как они собрали дорожные сумки в ночь, когда Клер исполнилось семнадцать лет. С того дня вожделение в темных глазах барона росло с каждым взглядом, который он бросал на падчерицу. Сестры приготовились при первой возможности покинуть Харвуд-Холл.

Этой ночью все решила сама судьба. Нельзя было медлить ни минуты.

– А ожерелье? – спросила Клер.

Похищение самой дорогой из принадлежащих барону ценностей всегда было частью их плана. Им нужны были деньги, чтобы добраться до Лондона. Прекрасное ожерелье из бриллиантов и жемчуга стоило небольшое состояние, и это была единственная вещь, которую они могли без труда унести с собой.

– Я возьму его. Старайся не шуметь. Я постараюсь сделать все очень быстро.

Клер выскочила за дверь и быстро направилась к лестнице. Тори последний раз взглянула на отчима и поспешила за ней. Боже милостивый, пусть он окажется жив, мысленно твердила она в ужасе оттого, что, возможно, совершила убийство.

Глава 1

Лондон.

Двумя месяцами позже.

Может быть, все дело в ожерелье. Тори никогда не верила в проклятия, но на мили вокруг деревеньки Харвуд каждый знал легенду о необыкновенно красивом ожерелье из бриллиантов и жемчуга. О нем рассказывали шепотом, его боялись, это искусное творение ювелира тринадцатого века, предназначенное для невесты лорда Фаллона, желали и боготворили. Считалось, что ожерелье невесты, как его называли, может принести его обладателю или величайшее счастье, или огромную беду.

Это не удержало Тори от того, чтобы похитить ожерелье. И продать ростовщику в Дартфилде за сумму, достаточную для совершения побега.

Но прошло почти два месяца, как они добрались до Лондона, и смехотворно маленькая для такой ценной вещи сумма, на которую Тори вынуждена была согласиться, была на исходе. Поначалу Тори была уверена, что сможет найти место гувернантки в каком-нибудь милом почтенном семействе, однако из этого ничего не вышло. Несколько платьев, которые они с Клер смогли захватить с собой той ночью, отвечали требованиям вкуса и моды, но манжеты на платьях Тори уже пообтрепались, а на подоле муслинового персикового цвета платья Клер стали проступать пока еще мало заметные пятна. Хотя манеры и речь сестер были безукоризненны, у Тори не было ни одной рекомендации, а без этого ей снова и снова отказывали.

Она все больше впадала в отчаяние, и ее душевное состояние мало отличалось от того, каким было перед побегом из Харвуд-Холла.

– Что же нам делать, Тори? – Голос сестры пробился через темную волну жалости к себе, поднимавшуюся внутри. – Мистер Дженнингз сказал, что, если мы в конце недели не заплатим за комнату, он выгонит нас.

От одной мысли об этом Тори задрожала. В Лондоне она увидела много такого, о чем хотела бы забыть: бездомных детей, выискивающих остатки еды в отбросах; женщин, продающих свое тело за монету, которой едва хватало, чтобы продержаться еще один горестный день. Мысль о том, что их могли выбросить из последнего прибежища, маленькой мансарды над мастерской шляпника, в компанию бездомных и мошенников, была невыносима.

– Все хорошо, моя миленькая, не волнуйся, – произнесла она, снова надевая на себя маску бодрости. – У нас все получится. – На самом деле Тори начала сомневаться в этом.

Клер с трудом улыбнулась дрожащей улыбкой.

– Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Ты всегда находишь выход. – Клер Уайтинг была на два года моложе сестры и на несколько дюймов выше. Обеих отличало изящество, но только Клер унаследовала удивительную красоту матери.

Ее волнистые белокурые волосы удивительного серебристого оттенка почти достигали талии, а гладкая, белая, как алебастр, кожа наводила на мысль о Венере. Ее глаза были такими синими и чистыми, что посрамляли небо над графством Кент. Ангел, если одеть его в платье из персикового муслина и накинуть поверх шубку, выглядел бы точь-в-точь как Клер Уайтинг.

Тори считала себя более приземленным существом. У нее были тяжелые каштановые волосы, которые порой, когда ей вовсе этого не хотелось, закручивались на концах в завитки, чистые зеленые глаза и редкие веснушки. Но не только внешность отличала сестер.

Клер вообще не походила на Тори. Так было всегда. Она принадлежала миру, недоступному обычным смертным. Тори всегда смотрела на нее как на эфирное создание, видела в ней девочку, играющую с феями и разговаривающую с гномами.

Конечно, на самом деле Клер такого не делала. Но казалось, что именно она это может.

А вот чего она не могла, так это постоять за себя, и Тори стала ее защитницей.

Вот почему им пришлось бежать от отчима, добираться до Лондона и теперь жить под угрозой быть выброшенными на улицу.

Не говоря уже о том, что их могли разыскивать за кражу дорогого ожерелья и, возможно, за убийство.

С Темзы дул легкий ветерок, охлаждавший тепло, поднимающееся от булыжных мостовых. Уютно устроившись на большой, с четырьмя столбиками кровати, Корделл Истон, пятый граф Брант, откинулся на резное изголовье. Напротив него на стуле перед зеркалом сидела обнаженная Оливия Ландерз, виконтесса Уэстленд, медлительными движениями расчесывая длинные прямые волосы цвета воронова крыла.

– Почему бы вам не отложить гребень в сторону и не вернуться в постель? – томно протянул Корд. – Ведь вам все равно придется заново расчесывать волосы.

Она повернулась на стуле, и обольстительная улыбка тронула ее рубиновые губки.

– Вот не думала, что так быстро снова заинтересую вас. – Она пробежала глазами по его телу, по рельефным мышцам груди и дальше – вдоль тонкой полоски темных волос, спускающейся по животу. – Удивительно, как женщина может ошибаться.

Она поднялась со стула и подошла к нему. Длинные черные волосы падали на ее грудь и плечи, ничто другое не прикрывало соблазнительное тело.

Оливия была вдовой – очень молодой и привлекательной вдовой, с которой Корд встречался в течение последних нескольких месяцев, но она была порочной и эгоистичной и быстро стала приносить больше неприятностей, чем удовольствия. Корд подумывал о том, что пора расстаться с ней.

Но не сегодня.

Сегодня он урвал пару часов от вечного корпения над кипами бумаг, которыми был завален его письменный стол, потому что отчаянно нуждался в передышке. Для этого Ливи вполне годилась.

Забираясь на пуховую перину, она откинула волосы за плечи.

– Я хочу быть сверху, – промурлыкала она. – Хочу заставить вас поизвиваться.

Она неизменно хотела одного и того же – жесткого, грубого секса, и это в настоящий момент соответствовало тому, что он готов был ей дать. Беда в том, что после наслаждения у него появлялось странное чувство недовольства. Он сказал себе, что пора приискать новую женщину. Это всегда поднимало настроение. Но со временем охота такого рода перестала увлекать его.

– Корд, вы не слушаете меня. – Она подергала буйные завитки волос на его груди.

– Простите, моя сладкая. – В действительности он не испытывал раскаяния, потому что был совершенно уверен – что бы она ни сказала, это ни в малейшей степени не могло представлять для него интерес. – Меня отвлекли ваши восхитительные грудки.

Оливия застонала и начала двигаться, и Корд забылся в сладостном очаровании ее тела. Ливи достигла пика наслаждения, вслед за ней и Корд, а затем наслаждение стало рассеиваться, исчезать, как будто его и не было.

Когда Ливи выбралась из кровати, ему снова подумалось, что наверняка должно быть что-то большее, чем это.

Эта мысль подспудно сидела где-то глубоко, погребенная под множеством забот, которые встали перед ним, когда умер отец и он унаследовал титул и имущество. Вслед за Оливией Корд начал одеваться. Его ждали тысячи дел – необходимо было подумать об инвестициях, проверить счета и накладные и рассмотреть жалобы арендаторов.

И еще его не отпускала тревога за судьбу кузена. Итан Шарп уже почти год находился неизвестно где, и Корд непременно должен был отыскать его.

Однако при всей своей занятости он всегда находил время для единственной слабости – для женщин. В уверенности, что новая пассия развеет одолевавшее его в последнее время уныние, Корд дал себе обещание начать поиски таковой.

– Что, если это проклятие? – В больших синих глазах Клер, обращенных на Тори, застыла тревога. – Ты знаешь, что говорят люди – мама рассказывала нам много раз. Она говорила, что ожерелье может принести большое несчастье тому, кто им обладает.

– Клер, какие глупости. Проклятия вообще не бывает. Кроме того, ожерелье нам не принадлежит. Мы просто на время позаимствовали его.

Но оно определенно принесло несчастье их отчиму. Вспоминая барона, лежавшего на полу в спальне Клер, струйку крови из ранки на его виске, Тори закусывала нижнюю губу. Каждую ночь она молила Бога, чтобы барон остался жив.

Хотя нельзя сказать, что он не заслуживал смерти за то, что намеревался сделать.

– А потом, если ты помнишь, оно может принести и большое счастье, – добавила Тори.

– Если у его обладателя чистое сердце, – продолжила Клер.

– Именно так.

– Мы украли его, Тори. Это грех. Теперь посмотри, что с нами происходит. Деньги почти кончились. Нас собираются вышвырнуть на улицу. Очень скоро у нас не будет денег даже на то, чтобы купить еды.

– Нам пока просто немного не везет, вот и все. Это не имеет ничего общего с проклятием. И мы обязательно в самом скором времени найдем место.

Клер смотрела на нее с тревогой:

– Ты уверена?

– Это не обязательно будет такая работа, на которую мы рассчитывали, но я совершенно уверена, мы устроимся. – Конечно, она не была уверена, но не хотела лишать Клер последней надежды. Да и правда, она еще может найти работу. Не важно, что ей придется делать.

Но прошло еще три дня, а все оставалось по-прежнему. Тори в кровь сбила ноги, подол ее серого, с завышенной талией платья заметно пообтрепался по самому низу.

"Сегодня я обязательно найду работу", – сказала она себе, собирая всю свою решимость, когда они еще раз направились в район, где, как она считала, было больше шансов на успех. Уже больше недели они стучались в двери фешенебельного лондонского Вест-Энда в надежде, что какому-нибудь богатому семейству требуется горничная. Но пока ничего не подворачивалось.

Они истоптали уже сотни ступенек, когда Тори в очередной раз поднялась к входной двери и взялась за тяжелый молоток. Она несколько раз постучала и прислушалась к тому, как звук отозвался внутри дома. Через какое-то время тяжелая дверь открылась, на пороге показался костлявый черноволосый дворецкий, на лице которого выделялась тонкая полоска усов.

– Я бы хотела поговорить с хозяйкой дома, если позволите.

– Могу я спросить, по какому поводу, мадам?

– Я ищу место гувернантки. Одна из служанок, помогающая на кухне в соседнем доме, сказала, что у леди Пайтеринг трое детей и, возможно, для них нужна гувернантка.

Дворецкий посмотрел на ее обтрепанные манжеты и подол и задрал нос. Он открыл было рот, чтобы отослать ее прочь, но тут его взгляд упал на Клер. Она улыбалась своей необыкновенно милой улыбкой, глядя на мир, словно ангел, спустившийся с небес.

– Мы обе любим детей, – сказала Клер, не переставая улыбаться. – Но Тори гораздо расторопнее меня. Она будет замечательной гувернанткой. Я тоже ищу работу. Мы надеялись, что вы сможете помочь нам.

Дворецкий не отрывал глаз от Клер, а Клер все улыбалась.

Тори кашлянула, и тощий слуга перевел глаза на нее.

– Пройдите к входу для прислуги, и я проведу вас к экономке. Это все, что я могу сделать для вас.

Тори кивнула, благодарная и за это, но через несколько минут, когда они вернулись к парадному входу, она испытывала еще большее отчаяние.

– Дворецкий был так добр, – сказала Клер. – Я думала, что на этот раз…

– Ты слышала, что сказала экономка? Леди Пайтеринг ищет кого-нибудь постарше. – Атакую хорошенькую девушку, как Клер, кажется, вообще никто не возьмет на работу.

Клер закусила нижнюю губку.

– Тори, я хочу есть. Я знаю, ты скажешь – надо подождать до ужина, но у меня в животе раздаются самые неприличные звуки. Может быть, мы немножко перекусим?

Тори прикрыла глаза, стараясь набраться мужества. Она была не в силах посмотреть в глаза сестры, в которых застыли тревога и страх. Она не могла сказать ей, что они потратили последний фартинг и пока не найдут хоть какую-нибудь работу, они не смогут купить и сухой корки хлеба.

– Подожди немного, моя милая. Давай еще попытаемся постучать в тот дом по соседству, о котором говорила экономка.

– Но она сказала, что у лорда Бранта нет детей.

– Не имеет значения. Мы возьмемся за любую работу. – Она заставила себя улыбнуться. – Я уверена, это ненадолго.

Клер мужественно кивнула, и Тори захотелось заплакать. Она надеялась, что ей удастся позаботиться о младшей сестре. Сама она с утра до вечера была занята ведением хозяйства в Харвуд-Холле, но Клер никогда не заставляли выполнять тяжелую работу, которую делали слуги. Тори надеялась избавить сестру от печальной участи служанки, но судьба поставила их в такое положение, что им придется хвататься за любую возможность, чтобы выжить.

– Так какой это дом? – спросила Клер.

– Тот большой кирпичный особняк, видишь? С двумя каменными львами у входа. В нем и живет граф Брант.

Клер посмотрела на красивый дом, самый большой в квартале, и лицо ее осветилось улыбкой надежды.

– Может быть, лорд Брант окажется не только богатым, но красивым и добрым, – мечтательно произнесла она. – Ты выйдешь за него замуж, и мы обе будем спасены.

Тори снисходительно улыбнулась в ответ:

– Сейчас лучше надеяться, что этому человеку нужны служанки и он захочет взять нас.

Но их снова прогнали, на этот раз коротышка дворецкий с лысой головой, толстыми плечами и маленькими, как бусинки, глазами.

Спускаясь по ступенькам, Клер заплакала, а плакала она очень редко, и этого оказалось достаточно, чтобы Тори захотелось зарыдать вместе с ней. Странное дело, но когда Тори плакала, нос у нее краснел, а губы начинали дрожать. А когда плакала Клер, от слез у нее только гуще становилась синева глаз, а на щеках расцветали розы.

Тори схватилась за сумочку и начала рыться в ней, чтобы достать носовой платок для Клер, но тут платок каким-то образом возник прямо перед заплаканным личиком. Сестра с благодарностью приняла платок и, приложив к глазам, со своей ангельской улыбкой повернулась к тому, кто предоставил платок в ее распоряжение.

– Благодарю вас.

Мужчина, как Тори могла догадаться, вернул ей улыбку.

– Корделл Истон, граф Брант к вашим услугам, милая леди. А вы?..

Он смотрел на Клер так, как смотрел на нее каждый мужчина с тех пор, как сестренке исполнилось двенадцать лет. Тори не думала, что он заметил еще одну особу рядом с Клер.

– Я мисс Клер Темпл, а это – моя сестра Виктория. – Тори молчаливо поблагодарила Бога, что Клер догадалась воспользоваться девичьей фамилией их матери, проигнорировав правила, принятые в обществе. В конце концов, этот человек был графом, а они отчаянно нуждались в работе.

Брант улыбался Клер и с трудом заставил себя взглянуть в направлении Тори:

– Добрый день, леди.

– Лорд Брант, – начала Тори, надеясь, что в такой ответственный момент в ее животе не начнется бурчанье. Как и вообразила Клер, граф оказался высоким и очень красивым, хотя волосы у него были темно-каштановыми, а не белокурыми, а черты лица более суровыми, чем у принцев в представлении Клер.

У него оказались очень широкие плечи, причем без всяких накладок, насколько она могла судить; в сильной фигуре угадывалось атлетическое телосложение. Он выглядел потрясающе, а от того, как он смотрел на Клер, в животе Тори что-то болезненно сжалось.

Он продолжал смотреть на Клер так, словно Тори вовсе не было.

– Я видел, что вы вышли из дверей моего дома, – сказал он. – Надеюсь, не слова моего дворецкого стали причиной ваших слез. Тиммонз временами бывает большим остолопом.

Ответила Тори, Клер продолжала улыбаться.

– Ваш дворецкий уведомил нас, что в вашем доме нет вакансий. Вот почему мы здесь. Мы ищем работу, милорд.

Теперь он смотрел на Тори, его взгляд скользнул по ее тонкой фигурке и небрежно уложенным каштановым волосам и был таким оценивающим, что на ее щеках выступили красные пятна.

– Какого рода вакансии вы имеете в виду?

Было что-то такое в его глазах… что-то, что ей не удавалось понять.

– Любые, в которых у вас есть потребность. Горничной, помощницы на кухне, главное, с приличной зарплатой за соответствующую работу.

– Моя сестра рассчитывала стать гувернанткой, – невозмутимо сказала Клер, – но у вас ведь нет детей.

Его взгляд снова переместился на Клер.

– Нет, боюсь, что нет.

– Подойдет и что-нибудь другое, – сказала Тори, стараясь, чтобы в голосе не звучало отчаяние. – Мы недавно оказались в очень стесненных обстоятельствах.

– Мне жаль. У вас нет семьи, никого, кто мог бы оказать помощь?

– Увы, никого нет. Именно поэтому мы ищем работу. Мы надеялись, что в вашем доме нам смогут предложить что-нибудь.

Наконец-то граф, кажется, начал понимать, кто они. Он взглянул на Клер, и уголки его губ дрогнули. Тори подумала, что эта улыбка оказывает на женщин такое же магическое действие, какое улыбка Клер оказывает на мужчин.

Только Клер улыбалась совершенно бесхитростно, а у графа Бранта определенно было что-то на уме.

– Разумеется, в доме не хватает людей. Тиммонз просто еще не получил указаний. Почему бы вам обеим не пройти со мной? – Он предложил Клер руку, что в глазах Тори не предвещало ничего хорошего.

Она знала, какое впечатление производит на мужчин ее сестренка, хотя сама Клер даже отдаленно не догадывалась об этом. Именно поэтому они встретили такой неприветливый прием в предыдущем доме.

Бог мой, девчушка – настоящий ангелочек. Корд никогда не встречал такой безукоризненной кожи и таких синих глаз. Она тоненькая, но он смог заметить округлые грудки, вздымавшие ткань ее начинающего терять вид персикового платья, они были восхитительны. Он искал себе новую забаву. И никак не ожидал встретить небесное создание прямо у порога своего дома.

Войдя в прихожую, Корд в нерешительности помедлил; сестры смотрели на него снизу вверх, они стояли под хрустальной люстрой. Тиммонз, оказавшийся неподалеку, бросал на них неприязненные взгляды. Корд повернулся к Клер, но она направилась прямо к вазе с розами и зачарованно уставилась на розовый бутон.

Другая сестра, он видел, не спускала с него глаз с выражением, которое он мог бы определить как подозрительное. Он одарил ее невинной дружелюбной улыбкой, прикидывая, сколько времени ему потребуется, чтобы заманить белокурую красоточку в свою постель.

– Итак, милорд, вы сказали, что у вас есть вакансии.

Он сконцентрировал внимание на темноволосой сестре… как ее? Велма, или Валерия, или… Виктория – да, именно Виктория.

– Да, мы определенно нуждаемся в помощниках. – Он изучающе посмотрел на нее. Она была немного пониже Клер и совсем не такая… хрупкая. Это было самое подходящее слово для Клер. Другая, Виктория, выглядела толковой и знающей, по крайней мере так ему показалось, и она явно оберегала свою сестру.

– Моя экономка, миссис Миллз, около двух недель тому назад уведомила меня о своем уходе. Она уйдет через несколько дней, и мне нужно найти ей замену. – Виктория Темпл была слишком молоденькой для такой должности и, несомненно, сознавала это. – Может быть, вас заинтересует эта работа.

От него не укрылось огромное облегчение, отразившееся на ее лице. Это, как ни странно, причинило ему боль.

– Да, милорд, я очень заинтересована. Мне приходилось выполнять обязанности такого рода. Я уверена, что справлюсь.

Она привлекательна, он заметил то, чего не увидел раньше. Не потрясающая красавица, как сестра, но у нее тонкие черты лица, красивые темные брови вразлет и зеленые глаза, прямой носик и твердый подбородок. Упрямый маленький подбородок, с некоторым удивлением отметил он.

– А что моя сестра? Боюсь, я не смогу принять предложение, если у вас не найдется места и для Клер.

Он уловил напряженность в ее голосе. Она нуждалась в работе – нуждалась отчаянно. Но она не согласилась бы остаться без сестры. Виктория, очевидно, не понимает, что именно из-за Клер ей предложили место.

– В качестве экономки вы сможете нанимать тех, кого сочтете нужным. Наверняка нелишней окажется еще одна горничная. Я пошлю за миссис Миллз. Она вам все покажет и обсудит с вами ваши обязанности. Так как это холостяцкий дом, будет лучше, если я представлю вас как миссис Темпл. Ее рот непроизвольно сжался – необходимость прибегнуть ко лжи явно угнетала ее.

– Хорошо, согласна, так будет лучше. А чтобы не возникало проблем у Клер, вы можете называть мою сестру мисс Марион. Это ее второе имя.

Он сделал знак Тиммонзу, и тот отправился за миссис Миллз. Через несколько минут явилась широкобедрая экономка, на ее лице было написано любопытство.

– Миссис Миллз, это миссис Темпл, – сказал Корд. – Она займет ваше место с понедельника.

Экономка нахмурила седеющие брови.

– Но я считала, что миссис Ратбон…

– Вас заменит миссис Темпл. А это ее сестра, мисс Марион. Она будет горничной.

Миссис Миллз это явно не понравилось, но она кивнула в знак согласия, дала сестрам знак следовать за ней и стала подниматься по лестнице.

– Сначала устроим вашу сестру, – сказала экономка. – А потом я покажу вам вашу комнату. Это внизу, рядом с кухней.

– Идем, Клер. – Слова сестры оторвали блондинку от созерцания вазы с цветами. – Миссис Миллз покажет нам наши комнаты. – Тори обращалась к Клер, но продолжала смотреть на Корда, и он уловил в ее глазах что-то похожее на предупреждение.

Это изумило его. Служанка – и такая дерзость. Он обнаружил, что в первый раз за последние недели думает не о делах и не об Итане.

Корд еще раз взглянул на Клер, которая поднималась по лестнице, наклонив изящную головку, словно разглядывала узор на ковре. Корд не мог оторвать глаз от серебряной пряди волос на ее щеке и чувствовал знакомое воодушевление. Он улыбался, предвосхищая захватывающие приключения, которые неожиданно приготовила для него судьба.

Потом подумал о кипе бумаг, ожидающих на письменном столе, и улыбка исчезла с его лица. Со вздохом Корд направился в кабинет.