Текст книги "Ожерелье невесты"

Глава 5

Оказавшись в темноте, поскольку Тори унесла лампу, Корд зажег другую, стоявшую у него на столе. Он улыбался, вспоминая, чего добился этим вечером. Нарочно вернувшись пораньше, он намеревался поймать наглеца, осмелившегося трогать шахматы, в глубине души надеясь, что этим наглецом может оказаться Виктория Темпл.

Ее мастерство произвело впечатление. И доставило удовольствие. Ему нравились умные женщины. Его кузина Сара была одной из ярких и интересных женщин. Умной была и его мать, вот уже семнадцать лет как покинувшая этот мир. Он мог вообразить себя проводящим с Викторией долгие часы за игрой в шахматы – после еще более восхитительных часов в постели милой леди.

Оказаться в ее постели, однако, будет не так легко, как он себе представлял.

Корд подошел к резному буфету и налил себе бренди. Он намекнул сегодня на возможность близких отношений. Виктория, конечно, не настолько наивна, чтобы не понимать, что в качестве любовницы она значительно улучшит свое положение и положение своей сестры.

В следующий раз он объяснит преимущества такого оборота событий простыми, разумными доводами, но у него осталось неясное подозрение, что ничего хорошего из этого не выйдет. У Виктории Темпл имелись принципы. Она не была замужем, хотя и называлась миссис по его настоянию. В ее планы совсем не входило спать с мужчиной, который не был ее мужем.

О, ее тянуло к нему. Он достаточно хорошо знал женщин, чтобы понять, когда женщина отвечает на проявление интереса к ней, и Виктория, несомненно, отвечала.

Его возбуждение росло. Он не мог припомнить, чтобы раньше его так тянуло к женщине.

Если не считать, конечно, моментов близости.

Корд любил женщин, но знал, какими порочными могли быть некоторые из них. Пусть речь и манеры Виктории были как у настоящей леди, он взял ее с улицы. Было ли это притворство с ее стороны или она не так невинна, как кажется?

Отныне он доверится своей интуиции, будет планомерно действовать, постепенно устраняя препятствия, и начнет осторожно соблазнять девицу. В конце концов, это в интересах Виктории. Она явно получила хорошее воспитание, не важно, в каких плачевных обстоятельствах оказалась теперь. Она будет хороша в модных нарядах, будет прекрасно смотреться в сверкающей лаком черной карете. А имея деньги, которые он даст ей, она сможет обеспечить такую же жизнь и Клер.

Эта мысль привела его к другой. А кто такие, в самом деле, Клер и Виктория Темпл? Корд взял за правило знать сильные и слабые стороны окружающих его людей. Не нанять ли ему полицейского с тем, чтобы разузнать что-нибудь? Надо будет подумать над этим.

Его взгляд упал на шахматный столик. Обольщение не так уж отличается от игры в шахматы, пришло ему в голову. Мужчина делает ход, женщина отвечает на него, игра продолжается, пока один из них не возьмет верх. Ему легко представить себя в этой роли, но победа потребует усилий. Если он хочет выиграть, ему следует тщательно продумать порядок действий.

Корд улыбнулся. Победитель получает все.

Поднявшись на следующее утро, Тори зевала, прикрывая рот ладошкой, глаза ее припухли от недосыпа. Большую часть ночи она беспокойно ворочалась, не зная, что и думать, переживая, какой дурочкой выставила себя в глазах лорда Бранта.

Боже, что он должен теперь думать о ней, если она позволила ему такое? Ее не так воспитывали. Отец и мать внушали ей, что она должна вести себя как леди, то же самое годами повторяли в частной школе миссис Торнхилл. Пусть она допустила слабость, она дает себе слово, что это не повторится.

Приняв такое решение, она по черной лестнице поднялась на главный этаж. Ей предстояло проверить, хорошо ли горничные убрали комнаты, вытерта ли пыль со шкафов и постелена ли на полках свежая бумага. Нужно было удостовериться, что в доме достаточно свечей, писчей бумаги и чернил.

В дверях ее нагнал Тиммонз, маленькой полной ручкой прижимавший к себе утреннюю газету.

– Миссис Темпл, не окажете ли вы мне услугу? У меня срочное поручение, а времени в обрез. – Он протянул ей экземпляр "Лондон кроникл". – Его светлость любит читать газету за завтраком, – сказал он уже уходя, оставив Тори перед необходимостью вручить газету лорду.

"А я-то надеялась, что мне никогда не придется снова оказаться лицом к лицу с графом". Тори вздохнула. Едва ли это возможно, если она хочет сохранить за собой место. По крайней мере теперь он знает, что ее не прельщает перспектива быть для него любовницей, а не экономкой.

Дверь за Тиммонзом закрылась, а Тори направилась в маленькую столовую, где граф завтракал, – светлую комнату в желтых и голубых тонах, выходящую окнами в сад. Может быть, граф еще не появился там. Если она поторопится, то успеет оставить газету на столе и удалиться, не встретившись с ним.

На пути к двери она развернула газету, чтобы пробежать глазами по заголовкам. Уже оказавшись внутри маленькой столовой, она замерла.

"Появившись в Лондоне, барон Харвуд поведал странную историю о том, как его ограбили и пытались убить".

Сердце у нее подпрыгнуло, остановилось, а затем забилось тяжело и неровно. В газете сообщалось, что во время ограбления, произошедшего в Харвуд-Холле, барон получил почти смертельный удар по голове. Он сильно страдал от боли и временно утратил память. Немного оправившись, он приехал в Лондон, чтобы разыскать негодяя, совершившего преступление. Там же упоминалось о краже ценного жемчужного ожерелья, но без обвинения в адрес падчериц. Судя по всему, барон дорожил репутацией и не хотел скандала. Он просто привел описание двух молодых женщин, которые, как он считал, и совершили преступление. К несчастью, Клер и Тори полностью подпадали под это описание.

"По крайней мере я не убила его", – с облегчением подумала Тори, одновременно сожалея об этом и испытывая чувство вины за сожаление.

В это время дверь в маленькую столовую распахнулась, вошел граф. Он сразу же бросил взгляд на стол. Тори отскочила, спрятала газету за спину и заставила себя посмотреть на него.

– Доброе утро, милорд.

– Доброе утро, миссис Темпл. Вы не видели мою газету? Тиммонз обычно оставляет ее на столе.

Газета жгла ей пальцы.

– Нет, милорд. Должно быть, она в кабинете. Я схожу и посмотрю?

– Я сам схожу. – Едва он вышел, Тори заспешила прочь, спрятав газету в юбках. Ей было тяжело обманывать его, к тому же она была благодарна ему за то, что он вел себя так, как будто ничего не случилось.

Скорее, одна часть ее была благодарна. Другая страдала оттого, что он смотрел на нее так, как будто никогда не прижимал ее к своему сильному телу, никогда не целовал в губы.

Тори оборвала себя, ужаснувшись своим мыслям. Она леди, каким бы ни было ее настоящее положение, а не какая-нибудь из его распутных женщин. И она не желает думать о том, что было ночью. Решив похоронить ночное происшествие внутри себя, Тори пошла наверх, к Клер, чтобы предупредить сестру о статье в газете.

Конечно, для них было бы лучше уехать из Лондона. Но они еще не получили очередную плату, а тех денег, что удалось скопить, было явно недостаточно.

В конце концов она пришла к выводу, что лучше всего не трогаться с места, так сказать, прятаться на виду. Может быть, новых статей не будет, а если и будут, то никто не сопоставит невероятную историю барона с их появлением в доме лорда Бранта.

Тори молила Бога, чтобы этого не случилось. В противном случае мало того что она попала бы в тюрьму, Клер оказалась бы в руках барона.

Прошло три дня. О статье в газете никто не упоминал, но Тори жила в тревоге. Однако у нее было много обязанностей, и их надо было выполнять.

Леди Эймз уехала. Тори распорядилась сменить белье в гостевых комнатах, закончила учет продуктов в кухонной кладовой и решила найти Клер.

– Извините, мисс Хоникатт, вы не видели мою сестру? Я думала, она прибирает голубую комнату.

– Она была там, миссис Темпл. Она протирала мебель, когда мимо проходил граф. Она посмотрела в окно. Вы знаете, как она любит смотреть на сад.

– И что?

– Ну, его светлость спросил, не хочет ли она прогуляться. Сказал, что покажет ей гнездо малиновки, которое он нашел.

Тори заволновалась. Каков распутник, каков негодяй! Только несколько дней назад целовал ее, а теперь отправился в сад в надежде обольстить бедную Клер!

Тори кинулась к застекленной двери, распахнула ее и ступила на террасу из красного кирпича. В нос ей ударил запах лаванды, смешанный с запахом свежевскопанной земли. Клер нигде не было видно.

Ее тревога усилилась. Если только Брант тронул ее сестру… сделал ей что-нибудь плохое…

По тропинке, посыпанной гравием, она прошла к фонтану, потому что знала, что у фонтана, как спицы в колесе, сходятся все дорожки и оттуда хорошо просматриваются. К ее удивлению, граф и Клер стояли на виду, в нескольких шагах от дорожки; Клер рассматривала сооружение из листьев и прутиков, которое и было птичьим гнездом.

Она стояла достаточно далеко от графа, вглядываясь в ветви белоствольной березы. Услышав хруст гравия под туфлями Тори, граф повернулся на звук и теперь смотрел на нее.

– А, миссис Темпл. А я-то гадал, когда вы появитесь. Она старалась улыбнуться, но у нее не получалось, казалось, что по лицу вот-вот пройдет трещина.

– Я искала Клер. Хотела, чтобы она помогла мне.

– В самом деле? Я пригласил вашу сестру прогуляться со мной. Мне показалось, ей доставит удовольствие увидеть гнездо малиновки, которое отыскал садовник.

Клер наконец посмотрела в их сторону, в ее больших синих глазах было благоговение.

– Подойди и посмотри, Тори. Три крошечных яйца в голубых крапинках. Ой, они такие чудесные.

Не обращая внимания на графа, на лице которого вместо неудовольствия оттого, что его застали врасплох, застыло выражение легкого удовлетворения, Тори поменялась местами с сестрой, встала под деревом на скамеечку, специально принесенную садовником, и заглянула в гнездо.

– Клер, они замечательные. – Она спустилась на землю, горя желанием оказаться подальше от графа и чувствуя непривычный укол ревности. Какой бы красавицей ни была Клер, Тори никогда не завидовала сестре. На самом деле и сейчас зависти не было. Лорд Брант мог проявлять интерес к Клер, но ее сестру он не интересовал.

– Граф, по-моему, неплохой человек, – как-то сказала Клер, – но он внушает мне робость. Он кажется таким… таким…

– Да, граф может порой выглядеть довольно грозным.

– Да, и он такой… такой…

– Лорд Брант… ну, в нем много… мужского. Клер кивнула.

– Я никогда не знаю, что сказать ему или что мне следует сделать.

Низкий голос графа ворвался в сознание:

– Ступайте, мисс Марион. Поскольку ваша сестра утверждает, что вы нужны ей, боюсь, наш приятный перерыв окончен.

Он смотрел на Клер и улыбался, но в его глазах не было жара, который появлялся, когда он смотрел на Тори. Взяв руку Клер, он помог ей спуститься со скамейки, на которой она все еще стояла, заглядывая в птичье гнездо. Затем он откланялся, как если бы они были его гостьями', а не служанками.

– Желаю приятного дня, леди.

Как только он отошел достаточно далеко, чтобы не слышать их, Тори повернулась к Клер:

– С тобой все в порядке?

Клер смотрела на нее удивленно.

– С его стороны было очень мило показать мне гнездо.

– Да… да, конечно. – Тори хотелось сказать больше, каким-то образом предупредить сестру. У Клер уже был печальный опыт, хотя, к счастью, ничего страшного не случилось.

Трудно было поверить, что лорд Брант мог чем-нибудь походить на их отчима, и все же что еще могла означать эта прогулка с Клер?

За окном сгустились сумерки. Легкий туман расползался по улицам, укрывая дома и корабли. После ужина Тори вернулась к себе, собираясь продолжить чтение романа миссис Радклифф, позаимствованного из библиотеки. Вскоре после одиннадцати она задремала на диванчике в своей крошечной гостиной.

Легкий стук в дверь не сразу дошел до ее сознания, она пошевелилась, а затем проснулась, недоумевая, кто бы это мог быть. Если лорд Брант, стук не был бы таким робким. Накинув капот, она заторопилась к двери. Она никак не ожидала увидеть на пороге сестру.

– Клер! Что стряслось? – Она втянула сестру в комнату и закрыла дверь, встревоженная выражением лица Клер. Тори подошла к лампе, стоявшей на комоде, и подкрутила фитиль, отчего мягкий желтый свет стал ярче.

– Что с тобой, Клер? Что случилось?

Клер судорожно проглотила комок в горле, глаза у нее были огромными и испуганными.

– Это… это его светлость.

– Брант? – В свете лампы Тори видела, каким бледным было лицо сестры. – Что Брант?

– Лорд Брант прислал мне записку. Я… я нашла ее под дверью. – Дрожащими пальцами Клер вынула сложенный листок бумаги, и Тори выхватила его у нее.

"Клер, мне нужно переговорить с вами без свидетелей. Приходите ко мне в спальню в полночь".

Подписано было просто "Брант".

– Тори, я не хочу идти. Мне страшно. Что, если он… что, если он набросится на меня, как барон?

Тори еще раз прочитала записку и мгновенно вскипела. Боже мой, она была права, подозревая графа в дурных намерениях!

– Не волнуйся, милая. Тебе не надо идти. Я пойду вместо тебя.

– Н-но разве ты не боишься? Что, если он побьет тебя?

Тори покачала головой:

– Граф, может быть, и безнравственный человек, но он не из тех, кто способен ударить женщину.

Хотя почему она так считала, Тори не могла бы ответить. Она составила о нем совершенно неправильное мнение. Она поверила, что он не таков, как другие мужчины, что он более широких взглядов, несколько менее высокомерный и чопорный. Больше всего ее почему-то злило, что он оказался таким бессовестным.

Как бы то ни было, сегодня ночью она намерена дать ему урок, показать, к каким последствиям могут привести попытки соблазнить юную невинную девушку.

Корд снова взглянул на часы, стоявшие на камине, наверно, уже в двадцатый раз. Было две минуты после полуночи. Оставшись только в рубашке и панталонах, он улегся на кровать в надежде, что его план сработает, что новая стратегия позволит ему выиграть партию.

То есть, пожертвовав пешку, он поймает в западню ферзя.

Ход был рискованным, и он знал это. Но Виктория Темпл – сильный противник, и он вынужден действовать иначе, чем предполагал вначале.

Он ухмыльнулся, услышав четыре резких стука в дверь. Клер постучала бы негромко, неуверенно; яростный настойчивый стук означал только одно – вместо Клер явилась ее сестра.

– Войдите, – протянул он в ожидании дальнейшего. Дверь распахнулась, и в комнату решительно шагнула Виктория. Она стояла в тени, так что он не мог видеть ее лица, но сразу узнал по воинственной позе и меньшему росту.

– Вы опоздали, – сказал он, бросив небрежный взгляд на часы. – Я ведь точно указал – ровно в полночь. А сейчас три минуты первого.

– Опоздала? – повторила она с яростью в голосе. – Три минуты или три часа, Клер не собирается приходить сюда.

Виктория сделала шаг к нему, вышла из тени и оказалась в пучке лунного света, струящегося из окна. Волосы У нее были распущены, они мягкими волнами ложились на плечи и как будто светились. Ему страстно захотелось запустить в них пальцы, ощутить их шелковую мягкость. Ее грудь под капотом высоко поднималась и опускалась, вызывая желание взять ее в ладони, наклониться и ртом ощутить ее пышность.

– Жаль разочаровывать вас, милорд, но ваш план обольщения провалился. Клер благополучно пребывает в своей комнате.

Корд встал с кровати и подошел к ней – лев к своей жертве.

– Как и предполагалось.

– Что вы хотите сказать? Вы прислали Клер записку. Вы хотели, чтобы она пришла. Вы собрались соблазнить ее. Вы…

– Вы ошибаетесь, прекрасная Виктория. Я просил ее прийти, потому что знал: вы не позволите ей этого, вместо нее придете вы. – Он приблизился к ней, положил руки ей на плечи, чувствуя, как по ее телу пробежала волна напряжения. Медленно-медленно он притянул ее к себе. – Я хочу вас, Виктория. Так было почти с самого начала. – И он поцеловал ее.

Когда его губы мягко коснулись ее губ, Тори задохнулась. На несколько мгновений она замерла, ощущая, как тепло разливается по телу, едва сознавая, что сильное тело мужчины вжимается в нее. Затем Тори вспомнила, почему она здесь, вспомнила, что граф в действительности хотел видеть Клер. Тори уперлась руками в его грудь, отвернула лицо и с силой оттолкнула графа, сумев освободиться.

– Вы лжете! – Она тяжело дышала. Ей хотелось думать, что от гнева. – Вы говорите так, потому что здесь я, а не Клер. – Она отступила назад. – Вы… вы готовы уложить в постель любую женщину, оказавшуюся в вашей спальне.

Граф покачал головой, осторожно наступая на нее, в то время как она шаг за шагом отступала. Наконец ее плечи коснулись стены, и ей больше было некуда отступать.

– Вы в самом деле не верите в это? Мы с вами играли в игру, вы и я. Вы были желанным призом, не Клер.

– Этого не может быть. Мужчины всегда жаждут внимания Клер.

– Клер ребенок, не важно, сколько ей лет. Вы, Виктория, женщина. – Он пронзил ее своим львиным взглядом, поймал за подбородок и удерживал так, что она не могла отвести глаза. – В глубине души вы знаете, что мне нужны вы, а не Клер.

Глядя в жаркие, карие с золотом глаза, она сглотнула, борясь с предательской дрожью. Той ночью, когда граф пришел в ее комнату, он смотрел на нее так же. Он целовал ее в кабинете. И он ведь намекал, что хотел бы сделать ее своей любовницей – Боже мой, она поверила, что он говорит правду.

Граф приподнял ее подбородок, наклонился и поймал губы. Это был легкий, усыпляющий поцелуй, мягкий, с каждым прикосновением все более убеждающий. Он целовал уголки ее рта, прижимал губы к шее.

– Если вы говорите правду, – шепнула она, – почему вы… почему не прислали записку мне?

Она почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.

– Разве вы пришли бы?

– Нет.

– Я так и подумал. – И он поцеловал ее снова.

Руки Тори легли ему на грудь – трепещущие руки на его рубашке. Боже мой, как хорошо: эти мягкие и горячие поцелуи, его губы и твердые, и мягкие одновременно, ласкающие и требовательные.

– Открой их для меня, – шепнул он, трогая ее губы языком, отчего теплая дрожь пробегала по коже. Он крепче прижался к ее губам, и от наслаждения у нее ослабли ноги. Ее руки обвились вокруг его шеи, а он притянул ее к себе так, чтобы было удобнее; его поцелуи становились все чувственнее, он наслаждался и давал ей почувствовать наслаждение.

Тори дрожала.

Она знала, что ей следует остановить его. Он граф Брант, повеса и распутник, человек, который погубит ее, если она позволит ему продолжать. Он не думает о ней. Он просто хочет удовлетворить свою похоть. И все же с той ночи, когда он ворвался к ней, она ощущала потребность в нем.

И эта потребность выходила наружу, пробуждалась с каждым движением его языка, усилилась, когда его руки легли ей на грудь и стали поглаживать, посылая легкие волны тепла, доводя ее до изнеможения. Ее ноги дрожали. Он целовал ее шею, а его руки распахнули синий капот, скользнули внутрь, легли на груди, прикрытые только тонкой тканью ночной рубашки.

– Боже, я хочу тебя, – сказал он, потянув за кончики бантика у ее горла и просовывая руку, чтобы ласкать обнаженную грудь. У Тори пересохло во рту. Она не могла проглотить комок в горле. Ей хотелось узнать, куда заводит весь этот жар, хотелось, чтобы он трогал ее, целовал ее везде. Он воплощал самые необузданные мечты, самые смелые эротические фантазии. Она знала это за собой, знала, что она не такая, как Клер, что она страстная женщина. И что она страстно хочет графа Бранта.

Тори покачала головой, попыталась отстраниться. Граф легко удержал ее.

– Не говорите нет. Позвольте мне позаботиться о вас. У вас будет лучшая жизнь. И вы сможете позаботиться о Клер. У вас обеих будет все, что вы пожелаете.

Он так прямо и сказал это. Он хотел, чтобы она стала его любовницей. Ему не нужна была Клер, он хотел ее, Викторию, земную Викторию, не прекрасную Клер. От этого голова шла кругом. Если подумать о том, что ждало ее впереди, о влечении, которое она испытывала к нему, это было совсем неплохое предложение.

Но Тори просто не могла согласиться.

Она удивилась, почувствовав, что по щекам у нее текут слезы. Тряся головой, она слегка отодвинулась и заставила себя посмотреть вверх, в греховное и прекрасное лицо графа.

– Я не могу. Как это ни безнравственно, я бы хотела этого, но… – Она еще раз потрясла головой. – Я просто не могу пойти на это.

Он осторожно провел пальцем по ее щеке.

– Вы уверены? Для тех мужчин и женщин, которые нуждаются друг в друге, это не так уж безнравственно, и вам следует подумать о Клер. У вас обеих появилось бы будущее.

Клер. Тори почувствовала себя виноватой. Она должна пойти на это ради Клер.

Но может быть, она просто ищет оправдания?

В любом случае она не может отступиться от принципов. Конечно, нельзя забывать о краже и попытке убийства отчима. Внезапно ей захотелось все рассказать, броситься в его объятия и умолять о помощи.

Она не могла рисковать.

– Совершенно уверена, милорд.

Он очень осторожно наклонился и поцеловал ее в мокрые щеки.

– Может быть, через какое-то время вы передумаете.

Тори отступила от него и постаралась успокоить дыхание, хотя больше всего на свете хотела бы позволить ему Целовать себя снова и снова, позволить ему любить себя.

– Я не могу стать другой. Скажите, что не будете возвращаться к этому снова. Скажите, или мне придется отказаться от места.

Что-то появилось в выражении его лица, сложные чувства, которые она не смогла прочитать. Последовало несколько долгих мгновений, затем он вздохнул.

– Если ваше желание действительно таково, я больше не стану вас беспокоить.

– Хочу надеяться, что это слова джентльмена. Уголки его губ дрогнули.

– Вы еще верите, что я джентльмен? Она улыбнулась дрожащей улыбкой:

– Да, хотя не могу объяснить почему. Он отвернулся, отодвинувшись дальше.

– Хорошо, я даю вам слово. Я не буду преследовать вас, миссис Темпл, хотя уверен, что буду сожалеть о том, что не случилось, все время, пока вы будете работать у меня.

– Благодарю вас, милорд.

Она повернулась, чтобы уйти, убеждая себя, что поступила правильно, ощущая себя более несчастной, чем когда-либо со дня смерти матери.

Звук мягко закрывшейся двери царапнул его, как лезвие. Его тело еще пульсировало от желания, страдало от неудовлетворенности. И все же у него появилось чувство, которое он не мог назвать иначе как облегчением.

Невозможно было бы отрицать, что с годами он поизносился, утратил остроту чувств в отношениях с женщинами. Но никогда еще он не опускался так низко, как сегодня, со своим планом соблазнения. Впрочем, у него было оправдание. Став его любовницей, Виктория вместе с сестрой была бы обеспечена. Он бы позаботился, чтобы они не нуждались даже после того, как их связь прекратилась бы.

И все же – непонятным образом он испытывал облегчение оттого, что она не согласилась. За те недели, которые она прослужила у него, он начал уважать ее, даже восхищаться ею. Она прилежно исполняла свои обязанности, несмотря на то что слуги при каждом удобном случае ставили ей палки в колеса. Она была умна и понятлива, деятельна и преданна тем, кого любила. И соблюдала строгие моральные правила – сегодня она доказала это.

Она заслуживала большего, чем то, что он мог предложить, – короткую любовную связь.

Но он желал ее. Уже после того, как он разделся и лег в постель, его тело все не могло успокоиться от желания. Он вспомнил ее невинно-страстные поцелуи и застонал от боли.

Но для Виктории Темпл он больше не опасен. Корд дал слово и не собирался нарушать его. Она будет экономкой и никем больше.