Текст книги "Горячее сердце"

Глава 9

После почти бессонной ночи Корри с трудом проснулась. Было дождливое майское утро, но ей не терпелось поскорее уйти из дома, чтобы избежать встречи с графом Тремейном. Поэтому она не стала завтракать, оделась попроще и отправилась в деревню. В столь ранний час в этом местечке, где некоторые каменные строения были ровесниками замка, было тихо. Она прошлась по магазинам, которые еще только начали открываться, купила в крошечной чайной лепешку и чашку чаю, а в одной из лавчонок синюю ленту, чтобы завязать волосы. Поговорив с местными жительницами в надежде узнать хоть какие-нибудь полезные сведения, она направилась в церковь.

Как узнала Корри, викарий Лэнгстон был назначен в этот приход три года назад. Его сын Патрик в настоящее время был дьяконом в соседнем Беркширском графстве, но тогда, когда была убита Лорел, он жил здесь, в деревне.

Корри стояла в нескольких шагах от алтаря, когда к ней подошел викарий, стройный седовласый мужчина с добрыми голубыми глазами.

– Могу я чем-нибудь помочь вам, юная леди?

– Видите ли, я пришла, чтобы помолиться за свою подругу. Она умерла несколько месяцев назад. Ее звали Лорел Уитмор.

Викарий покачал головой:

– Такая ужасная трагедия. Мы с сыном частенько заезжали к Лорел и ее тетушке. Лорел была очень милой девушкой и подругой Эриел Коллингвуд, невесты моего сына.

– Так ваш сын помолвлен?

– Ну да. Уже более года. Бракосочетание назначено на следующий месяц. Мисс Уитмор помогала Эриел спланировать свадебное торжество.

Корри твердо знала одно: если Лорел была подругой девушки, на которой собирался жениться Патрик Лэнгстон, она никогда не связалась бы с ним. Она ни за что не предала бы свою подругу.

– До меня доходили слухи о том, что произошло, – осторожно сказала Корри. – Известно, что был ребенок. Мне до сих пор трудно поверить, что Лорел решилась на самоубийство, и уж совсем невозможно представить, что она могла бы причинить вред ребенку.

– Да, это всех потрясло. Я в какой-то мере виню себя. Я должен был почувствовать, что она в отчаянии. Как-никак она была моей прихожанкой. Я, конечно, не знал о ребенке… это стало известно позже. Откровенно говоря, правду не знал никто, пока она и ребенок не погибли. Семья старалась не распространяться на эту тему, но в таком маленьком местечке, как наше, трудно сохранить тайну.

– Могу себе представить, – сказала она. – А отец ребенка так и не заявил о себе? Наверное, никто даже не знает, кто он такой.

– Боюсь, что это так. Но он, возможно, даже не знал о ребенке… Или узнал, когда было слишком поздно. Тогда это уже не имело значения.

Силы небесные, об этом она даже не подумала. Возможно ли такое, чтобы Лорел так и не сказала мужчине, которого любила, о том, что ждет ребенка? И если это действительно так, то почему?

– Мне искренне жаль вашу подругу, – сказал викарий. – Она мне очень нравилась.

– Спасибо.

Корри вышла из церкви с тяжелым сердцем. Лорел нет в живых, и разговор с викарием вновь всколыхнул боль утраты. Но теперь Корри может вычеркнуть из своего списка еще одного подозреваемого. Не мог Патрик Лэнгстон быть отцом ребенка Лорел, поскольку его невеста была ее подругой.

Думая о сестре, Корри шла по тропинке, петляющей среди полей, и мысли ее были далеко отсюда. И вдруг она услышала тихое поскуливание. Она остановилась, огляделась. Снова услышав поскуливание, Корри сошла с тропинки и устремилась туда, откуда доносился звук. Неподалеку в высокой траве на боку лежал крупный серый пес. Подойдя ближе, она увидела, что пес ранен.

– Спокойно, мальчик, – сказала Корри и присела на корточки возле пса, погладив его по нечесаной шерсти. Это было крупное, но очень худое животное. Хвост у него завивался крючком на спине. Пес был голодный и некрасивый, но в его темных глазах она увидела такую боль и покорность, что у нее дрогнуло сердце.

– Все будет в порядке. Я позабочусь о тебе. Я не дам тебе умереть.

Она не знала, чья это собака. Наверное, это был просто бездомный пес, но она не могла равнодушно смотреть на его страдания.

Сунув руки под юбку, она оторвала длинную полосу ткани от нижней юбки, потом еще и еще. Очень осторожно она сделала повязку на ребрах собаки. Рану на его груди следовало очистить и обработать, но сначала нужно было доставить животное в дом.

– Побудь здесь, – сказала она, погладив пса. – Я скоро вернусь. – Подхватив юбки, она вернулась на тропинку и помчалась к дому. Запыхавшись, она влетела в конюшню, надеясь найти грума. Но вместо него нашла графа.

– Что случилось? – спросил он, выходя из стойла Раджи. – С вами все в порядке?

– Мне нужна какая-нибудь тележка. Я наткнулась на раненого пса. Ему срочно нужна помощь…

– Послушайте, неужели из-за какой-то собаки вы бежали так, что едва стоите на ногах? А как же ваша лодыжка? Вы ее можете снова подвернуть.

– С моей лодыжкой все в порядке, а вот пес ранен. Мне нужно доставить его сюда, чтобы оказать ему помощь.

Вглядевшись в ее лицо, граф прочитал в нем жуткий страх.

– Идемте, – тихо сказал он. – Я помогу вам принести его сюда.

Она вздохнула с облегчением. Граф поможет ей. И почему-то это ее ничуть не удивило.

Он запряг какую-то лошадь в двуколку, помог Корри взобраться на скамейку, и они покатили по грязной дороге. Путь по тропинке был бы короче, но она была слишком узка для двуколки. Придется оставить повозку на дороге, а собаку донести до нее на руках.

Они так и сделали и, оставив на дороге двуколку, отправились полем по тропинке. Место, где Корри оставила собаку, удалось найти не сразу. Пес все так же лежал на боку, а сделанная ею перевязка в нескольких местах уже пропиталась кровью.

– Все в порядке, миленький, – сказала она, опускаясь на траву рядом с псом. Она потрепала животное по шее, о чем-то тихо поговорила с ним, потом взглянула на графа, который как-то странно смотрел на нее, удивляясь, наверное, зачем она возится с этой дворнягой.

Тремейн тем временем переключил внимание на самодельный бандаж и, опустившись на одно колено, принялся осторожно проверять, нет ли сломанных костей, как он это делал несколько дней назад с ее ногой.

– Интересно, что с ним произошло? – спросила она.

– Пока не знаю. Мы узнаем больше, когда доставим его домой и осмотрим рану. – Он снова завязал повязку. – Вы пожертвовали своей нижней юбкой? – удивился он, заметив кровь на ее одежде.

– Знаю, что у меня не так много одежды, но выбора не было.

– Да, это уж точно, выбора не было, – произнес он, но сказал это так, будто сомневался в том, что хоть одна из его знакомых женщин пожертвовала бы предметом своей одежды ради собаки.

Тремейн наклонился и бережно взял животное на руки. Пес заскулил, но даже не пытался сопротивляться.

– Все в порядке, старина, – сказал он. – Мы отвезем тебя туда, где эта леди сможет о тебе позаботиться. – Он взглянул на нее сверху вниз. – Только не питайте слишком больших надежд. Пес потерял слишком много крови и может не выжить.

Она расправила плечи.

– Я не позволю ему умереть. – За последнее время вокруг нее было слишком много смертей. Лорел. Маленький Джошуа Майкл. Она не даст умереть этому несчастному животному.

С псом на руках граф направился к повозке. Пытаясь подстроиться под его шаг, Корри семенила за ним следом. Они положили собаку на одеяло, которое расстелили на днище двуколки. Потом он помог ей усесться на скамейку, а сам сел рядом.

Он ни разу не упомянул о том, что было прошлой ночью в его комнате, и, по правде говоря, вел себя с ней так, будто вообще ничего не произошло. Но вместо благодарности она злилась на него за то, что произошедшее, видимо, не произвело на него большого впечатления.

Однако он помог ей с собакой. Пока это было единственное, что имело значение. Когда они дошли до сарая, к двуколке подбежали два грума. Один перетащил пса в помещение и осторожно положил на соломенную подстилку. Корри опустилась рядом с ним.

– Спокойно, паренек. – Она потрепала его по голове, пока граф снимал повязку. Другой грум притащил ведро воды и кучу тряпок, и Корри стала промывать рану, очищая ее от крови и грязи.

Ее одежда была загублена окончательно. Она привезла с собой всего несколько платьев, да и не могла Летти Мосс позволить себе купить больше.

Но когда пес, как ей показалось, выражая благодарность, положил свою лапу на ее руку, она решила, что ради этого не жаль и загубленного платья.

– Рана довольно глубокая, – заключил Тремейн, закончив осмотр, – но не такая страшная. Мы ее перевяжем, и если он будет отдыхать и набираться сил, то, может быть, и выживет.

– Вы так думаете? – обрадовалась Корри.

– Я бы сказал, что у него имеется неплохой шанс.

Она с облегчением вздохнула:

– Спасибо, что помогли.

Граф заглянул ей в глаза.

– Я помогал не ему, а вам, Летти, – сказал он. Но его доброта заставила ее поверить в то, что, доведись ему самому найти раненое животное, он не оставил бы его умирать.

– Надо выбрать ему имя, – сказала она. – Как вы предлагаете его назвать?

– Не следует давать ему имя, пока не убедимся в том, что он выживет. Если у него будет имя, то нам будет труднее пережить его смерть.

– В таком случае я точно дам ему имя, – сказала Корри, погладив собаку. – Назову-ка я его Гомером.

– Гомером? В честь автора «Одиссеи» и «Илиады»?

Ну конечно. Пес был таким же скитальцем. Томик Гомера из библиотеки графа помог ей выбрать имя. Это как-то получилось само собой.

– В Йорке у меня тоже была собака по кличке Гомер.

– Понятно. Действительно, почему бы не назвать собаку в честь Гомера?

– Это чудесное имя, – сказала она, снова погладив пса. – Не так ли, Гомер?

Животное в знак согласия лизнуло ей руку. Взглянув на графа, она заметила в выражении его лица нежность, которой раньше не замечала.

– У вас доброе сердце, Летти, – сказал он, поднимаясь с соломенной подстилки, где сидел рядом с ней. – Если потребуется моя помощь, дайте мне знать. – И ушел.

Корри должна бы была почувствовать облегчение, но ей хотелось, чтобы он остался.

* * *

Лорд Джейсон прибыл на следующий день и оказался редкостным красавцем. Корри слышала, как шушукались слуги, но только увидев его собственными глазами, поняла, что слухи о его прекрасных внешних данных вовсе не преувеличены.

Джейсон Форсайт, младший сын маркиза Дриндла, был по-своему даже красивее Грея. Он был не очень высокого роста и совсем не атлетического телосложения, но со своими светло-русыми волосами и потрясающими синими глазами мог стать мечтой любой женщины. Он часто улыбался, и при этом на его щеках появлялись восхитительные ямочки. И кроме всего прочего, он очень заразительно смеялся.

Эллисон сказала Корри, что ему двадцать пять лет, то есть он был на два года старше Лорел. Эту информацию она добыла от служанки. Такого обаятельного молодого человека совсем не трудно было представить рядом с Лорел.

Да, Лорел вполне могла влюбиться в лорда Джейсона, но совершенно невозможно поверить в то, что этот человек – убийца.

– Я и не подозревал, что застану в замке столь очаровательную компанию, – сказал он при первой встрече. – Если бы я знал, то приехал домой раньше. – Он отвесил изысканный поклон и поцеловал Корри ручку. – Я не был знаком с вашим мужем, миссис Мосс, но должен признать, что у него прекрасный и изысканный вкус, если он выбрал вас.

Корри слушала его, опустив глаза. Не веря ни единому слову, она наслаждалась его мужской лестью. Похоже, что в отличие от графа он был мастер по этой части.

– Будем надеяться на то, что Сайрус цел и невредим, – сказала она, входя в свою роль. – Я не могу не беспокоиться о нем, ведь от него так долго нет никаких вестей.

– Вам, наверное, очень одиноко, – заметил Джейсон, предлагая ей руку, чтобы проводить на ужин. – Может быть, пока я здесь, смогу составить вам компанию и скрасить ваше одиночество?

Корри улыбнулась – он нравился ей, впрочем, как и всем окружающим.

– Я в этом не сомневаюсь.

Они вошли в столовую, которая была предназначена для неформальных вечерних трапез. Очаровательный интерьер с длинным столом розового дерева и двенадцатью стульями – с высокими спинками, обитыми зеленой тканью – создавал хорошее настроение. В замке только главные комнаты и коридоры были переведены на газовое освещение – ни в одной спальне его не было, а тут над столом горела газовая хрустальная люстра.

Усадив Корри, Джейсон занял стул напротив нее. Ребекка и Чарлз заняли свои обычные места. На Ребекке было платье из золотисто-кремовой тафты, которое очень шло к ее блестящим белокурым волосам. Корри старалась не думать о своем бирюзовом шелковом платье, которое давным-давно вышло из моды. К тому же, хотя декольте довольно сильно открывало плечи, как того требовала мода, отделка из розочек на лифе была подштопана, а подол несколько обтрепался.

В кои-то веки граф решил поужинать вместе со всеми. Заняв свое место во главе стола, он пристально взглянул на Корри. Она вдруг неожиданно осознала, что Тремейну не нравится, что она уделяет слишком много внимания его красивому кузену. О том, что почему-то ее это порадовало, она старалась даже не думать.

Когда слуги начали обносить присутствующих нежнейшим супом из порея, Корри одарила Джейсона лучезарной улыбкой:

– Ребекка сказала, что вы только что возвратились с континента? Как долго вы там пробыли?

– Всего лишь два месяца. Я был в основном в Италии, но некоторое время провел и во Франции.

Грей отхлебнул вина.

– Миссис Мосс особенно интересуется итальянской историей. – Его взгляд буквально прожег ее. – Ты, случайно, не побывал в Помпее?

Корри аж поперхнулась вином.

– С вами все в порядке? – спросил Джейсон.

– Все в порядке. Должно быть, вино попало не в то горло.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнил Джейсону Грей, и Корри захотелось его стукнуть.

– До Помпеи я не добрался. Я в основном был в Риме…

Корри возмущенно взглянула на Грея и снова переключила внимание на лорда Джейсона.

– Мне очень хочется побывать в Риме. История Колизея буквально завораживает. Я как-то прочитала, что вокруг арены могло разместиться более пятидесяти тысяч человек, а игры продолжались сто дней. Мне показалось удивительным, что арену можно было наполнить водой и проводить там настоящие морские баталии. Руины, должно быть, тоже представляют собой незабываемое зрелище.

Грей нахмурил лоб:

– Я думал, что вы читаете только дамские журналы. – Его язвительная интонация вернула ее к реальности. Не следует забывать о том, что она Летти Мосс! Летти не читает римскую историю на языке оригинала.

– Да, так оно и есть. Но у меня есть подруга, которая интересуется историей. Она много читает о Риме. И часто делится со мной своими впечатлениями о прочитанном.

– Колизей действительно завораживает, – продолжил Джейсон, подхватывая нить разговора. – В нижних ярусах, под ареной, множество всяких камер и тоннелей, где римляне держали животных и гладиаторов. Можно запросто представить себе, что на галерее сидит сам Юлий Цезарь.

– Мне бы очень хотелось самой когда-нибудь увидеть это.

Они ели фаршированного каплуна, запивая еду дорогим французским вином. Джейсон описывал достопримечательности Рима, и Корри была в восторге. Она всегда хотела путешествовать. Читать о дальних странах – это одно, но увидеть все своими глазами…

Она стала расспрашивать Джейсона о других странах, и он рассказал ей немного о Франции. В его глазах при этом сверкали озорные искорки, он улыбнулся ей и сказал по-французски:

– Vous etes une tres belle femme, – что означало: «Вы очень красивая женщина».

– Et vous, monsieur, etes un flattereus, – не удержавшись, сказала она в ответ, что означало: «А вы, сэр, большой льстец».

Грей с подозрением посмотрел на нее.

– Я знаю буквально несколько слов, – с улыбкой пояснила она. – Умею считать до пятидесяти, сумею найти дамскую комнату или ответить на комплимент. А мне так хочется говорить по-французски. Язык звучит так романтично, не правда ли? Но, увы, у меня нет способностей к языкам.

Лгунья. Она бегло говорила по-французски и по-итальянски, а недавно даже немного освоила древнескандинавский язык – ее обучал Лейф, муж Кристы. У нее всегда были способности к языкам. Она мечтала путешествовать по Франции и говорить на французском.

– Но настоящий путешественник у нас не я, а Грей, – заметил Джейсон. – Он несколько лет прожил за границей. Вы знаете, что он служил в Индии?

Она взглянула на Грея и поняла, что он за ней наблюдает.

– Да, мне говорила об этом Ребекка.

– Возможно, он как-нибудь сам расскажет вам об Индии.

Она бы с радостью послушала его рассказы. Но граф не пожелал продолжить разговор на эту тему, а просто откинулся на спинку стула и смотрел на нее с присущим ему высокомерным видом.

Одетый во все черное, кроме белоснежной сорочки и серовато-голубого жилета, с черными волосами, поблескивающими в свете газовой люстры, он выглядел совершенно неотразимо. Волосы его были собраны на затылке в косицу, что подчеркивало четкую линию подбородка и высокие скулы. Ей вдруг показалось, что, несмотря на некоторые внешние преимущества лорда Джейсона, Грей выглядел гораздо мужественнее.

Она вдруг поймала его взгляд, скользнувший по ложбинке между ее грудями, которую приоткрывало декольте ее бирюзового платья. Под этим чувственным взглядом ее соски затвердели и напряглись. Его слишком «внимательный взгляд» вызвал у нее ощущение беспокойства.

Его губы едва заметно дрогнули, а глаза потемнели, как будто он уже протянул к ней руки, прикоснулся к ней, а затем накрыл своими большими ладонями ее груди. Не человек, а сущий дьявол! Корри сказала себе, что едва ли виновата в том, что какая-то греховная часть ее натуры реагирует на него подобным образом.

До конца ужина она мысленно переключала свое внимание на его кузена, всем своим видом показывая, что до графа со всеми его дьявольскими ухищрениями ей нет никакого дела.

Глава 10

В доме было совершенно тихо, все легли спать. Корри читала, чтобы не заснуть, и с нетерпением ждала, когда пробьет два часа. Услышав наконец, как часы пробили два, она отложила книжку и направилась к дверям.

Она не сказала Эллисон, что намерена сделать. Ее подруга встревожилась бы, а ей этого не хотелось.

Корри, одетая в белую хлопковую ночную сорочку и накинутый для тепла голубой стеганый халатик, зажгла восковую свечу и, приоткрыв дверь, выглянула в коридор. В этой части дома редко кто-нибудь появлялся, тем более в такое время суток. Держа перед собой свечу, Корри направилась к лестнице в конце коридора и спустилась на нижний этаж.

Она хорошо запомнила, какой из коридоров ведет в кабинет, и направилась прямиком туда. Она еще не была здесь и сейчас, войдя в кабинет, подумала, что Грей, наверное, сам выбирал эту тяжелую темную мебель, которая придавала интерьеру мрачноватый вид.

Она почувствовала его присутствие только тогда, когда, заметив дверь в стене кабинета, вошла в маленькую комнату. Ей показалось, что она попала в другой мир, в неведомый мир Индии. Мебель здесь была светлая, в основном из тростника, и в воздухе витал слабый аромат сандалового дерева. Она узнала приятный, несколько мускусный аромат, который ассоциировался у нее с Греем, но до сих пор никак не был связан с Индией.

Пол был покрыт толстым индийским ковром со сложным орнаментом в бордовых и синих тонах, на столах стояли самые разные бронзовые вазы. Она подняла повыше свечу, чтобы получше разглядеть предметы, которые Грей, должно быть, привез из своих путешествий. На полках застекленного шкафа красовались резные изделия из кости, а на стене висела пара скрещенных боевых сабель.

Она чувствовала присутствие Грея Форсайта в комнате, как будто он стоял у нее за спиной, и даже повернулась, приподняв повыше подсвечник, чтобы убедиться в том, что она одна. Затем она начала обыск.

Продвигаясь по комнате, она обнаружила несколько интересных предметов, но ничего такого, что связывало бы Грея с Лорел.

В маленькой бронзовой шкатулке она нашла два аккуратно сложенных письма. В первом письме мать писала, что любит его и если когда-нибудь он услышит грязные слухи по поводу своего рождения, то она просит его вскрыть второе письмо. Она велела верить каждому написанному слову, никогда не сомневаться в ней и знать, что все, что она поведала ему, – чистая правда.

Судя по дате письма, леди Тремейн написала его перед самой смертью. Грею тогда было десять лет.

Корри присела на краешек стула, чувствуя, что заглядывает в чужую жизнь, но, не в силах устоять перед искушением, прочла второе письмо. В нем графиня, не оставляя и тени сомнений, утверждала, что он настоящий сын графа Тремейна.

Я никогда не была неверна твоему отцу. Хотя он не верил этому, я всегда любила его. В том, что он так себя ведет, виновата его слепая ревность. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить его за то, что он был таким глупцом.

Когда Корри прочла страницу, у нее стало тяжело на душе. Ребенком Грей страдал от необоснованной ревности своего отца. Он потерял мать, а потом жену. Корри стало жаль его за то, что ему пришлось пережить столько потерь. Она подумала, что, возможно, и Лорел тронуло его одиночество. Но даже зная доброе сердце своей сестры, Корри не могла представить себе ее с Греем.

Осторожно положив письма в шкатулку и вернув шкатулку на полку, она принялась обыскивать большой письменный стол красного дерева, который занимал центральное место в кабинете.

Ничего не найдя, она обыскала книжные стеллажи, расположенные вдоль стены, и уже готова была отказаться от дальнейших поисков и возвратиться к себе наверх, как вдруг заметила, что одна из книг на полке задвинута глубже остальных, будто кто-то не хотел, чтобы ее видели. Протянув руку, она достала книгу. Это были «Сонеты» Шекспира.

У нее сердце учащенно забилось. Корри знала эту книгу. Это была одна из самых любимых книг Лорел. Ее кожаный переплет был немного потертым и тоже казался знакомым. У Корри задрожали руки, когда она раскрыла книгу и увидела надпись, сделанную на первой странице женским почерком:

Мой самый любимый!

У нас с тобой было множество прекрасных моментов. День, когда мы вместе читали эти стихи, навсегда останется в моей памяти. Дарю тебе эту книгу в надежде, что ты будешь помнить обо мне.

С искренней любовью Лорел.

У Корри защемило сердце. На нее нахлынули воспоминания о сестре, и глаза ее наполнились слезами. Она вспомнила, как Лорел сидела на банкетке возле окна, читала эту книгу и говорила, что надеется когда-нибудь познать такую любовь, о которой писал Шекспир. Хотя в надписи не было имени человека, которого полюбила Лорел, стало ясно одно: этот мужчина проживал в замка Тремейн.

Был ли это Грей? Корри попыталась представить себе, как Грей и Лорел читают вместе лирические стихи. Картина получалась весьма неубедительная.

Она огляделась вокруг, взглянула на дверь, ведущую в смежную комнату. Вещи, которые были ценными для Грея, он хранил в своем кабинете. Если эта книга была подарком, то он наверняка хранил бы ее там.

Но возможно, этот подарок ничего не значил для графа Тремейна? Она подумала о двух других мужчинах, проживающих в замке. Чарлз тоже проводил в кабинете много времени. Такого, как он, ее сестра вполне могла бы полюбить, но он был женат. Сестра никогда не отдалась бы женатому человеку.

Значит, оставался красивый и обаятельный лорд Джейсон. Сегодня днем, когда она проходила мимо кабинета, Джейсон сидел за письменным столом.

«Кого же из них ты любила, милая сестричка?

И был ли этот мужчина виновен в твоей смерти и смерти твоего ребенка?»

Ответа на эти вопросы не было.

Хотя ей очень не хотелось расставаться с драгоценным томиком, Корри, приподнявшись на цыпочки, положила книгу назад. В общем, «безумный план» проникновения в замок оказался не таким уж безумным. Было ясно, что она на правильном пути. Со временем она узнает, кто из мужчин был отцом ребенка Лорел. А зная это, она докопается до истины и поймет, что же на самом деле произошло с ее сестрой в тот вечер, когда она погибла.

Закутавшись в стеганый халатик, Корри вышла из кабинета и торопливо направилась по коридору к черной лестнице восточного крыла. Она была уже почти у лестницы, когда услышала знакомый мужской голос, от которого побежали мурашки по спине.

– Ну и ну, миссис Мосс… Вижу, вы снова совершаете ночную вылазку. Позвольте узнать, куда именно вы спешите в столь неурочный час?

Оглянувшись, она увидела за спиной в полутьме высокую фигуру графа.

– Я… возвращалась наверх, – сказала она, пытаясь улыбнуться. – Я долго не могла уснуть и спустилась на кухню, чтобы выпить стакан молока.

– Значит, вы были на кухне, – сказал Грей, явно не поверив ей.

– Ну да. Надеюсь, вы не возражаете? Наверное, после того, как вы обнаружили меня спрятавшейся в вашей комнате, вы думаете, что я спустилась, чтобы похитить фамильное серебро или что-нибудь еще в этом роде.

Он окинул ее взглядом, от которого ей стало жарко.

– Или что-нибудь еще в этом роде…

Он говорил это явно без юмора, и она подумала, что он, должно быть, все еще сердится на нее за то, что позавчера за ужином она уделяла слишком большое внимание его кузену.

– Уже очень поздно. Мне пора идти.

– Напротив, – сказал он. – Поскольку вы не можете заснуть и я тоже, мы могли бы приятно побеседовать… или что-нибудь еще в этом роде.

У нее резко участился пульс. По выражению его глаз было видно, что он имеет в виду, говоря «что-нибудь еще в этом роде». Она хотела было возразить, но граф решительно взял ее за предплечье и повел по коридору в противоположном направлении. Он привел ее в одну из гостиных и плотно закрыл за собой дверь.

– Мне… кажется, что это не очень хорошая мысль.

– Это почему же? Вы сказали, что не могли заснуть, а я знаю безотказное средство от бессонницы.

Она вздрогнула, когда он, пройдя мимо нее, опустился на корточки перед камином, где за решеткой еще догорало пламя. Она подумала, что он, должно быть, находился в этой комнате, когда она была в кабинете, а следовательно, не мог слышать то, что она произносила вслух.

Или мог?

Он добавил угля и, используя ручные мехи, заставил вновь разгореться пламя, потом поднялся и подошел к дивану, возле которого она стояла. Он посмотрел на нее сверху вниз, причем пламя, отражающееся в его глазах, придавало ему весьма грозный вид.

– Вы как-то нервничаете, – сказал он. – Я вас ни от чего не отвлекаю? Может быть, я помешал вашему свиданию с моим кузеном?

Она вытаращила глаза от удивления:

– С вашим кузеном? Я ведь сказала, что шла на кухню за стаканом молока. За последние два дня я вообще не видела вашего кузена.

– Вот как? И все же он, кажется, у вас в фаворе?

Она внимательно вглядывалась в лицо графа, чтобы понять, к чему может привести этот разговор. И заметила его упрямо выпяченный подбородок. Он все еще злился на нее. Неужели ревновал?

– Джейсон весьма обаятельный мужчина, – осторожно сказала она. – Естественно, что мне была приятна его компания.

– Кто бы сомневался! – сердитым тоном заметил Тремейн. Протянув руку, он подправил прядь ее волос, выбившуюся из косы. От прикосновения его горячей руки тепло разлилось по всему ее телу. – Интересно знать, он уже предложил вам стать его любовницей?

Все ее тело напряглось, и она отшатнулась от его руки.

– О чем вы говорите? Ваш кузен всегда ведет себя как джентльмен!

Граф пожал плечами.

– Ведь вы нуждаетесь в деньгах, – непринужденно заявил он, – а у Джейсона их много. Вас явно влечет к нему, так что я подумал…

Она попыталась сдержаться, но слова слетели с языка прежде, чем она успела остановиться.

– Было бы неплохо, если бы перед тем, как говорить, вы подумали, хотя, похоже, это вам не свойственно, милорд, – заявила она. Тремейн сердито прищурился. – Если бы вы хоть немного подумали, то наверняка поняли, что меня ни капельки не влечет к вашему кузену.

– Вот как?

– Именно так. – Она вздернула подбородок, ругая себя за то, что вышла из роли. – А кроме того, я замужняя женщина и не из тех, кто заводит шашни с другими мужчинами.

Выражение его лица изменилось, и он, кажется, несколько расслабился.

– Тем не менее в тот вечер в моей комнате вы отвечали на мои поцелуи, не так ли? И делали это весьма страстно.

У нее слегка покраснели щеки.

– Ну что ж, вы тогда застали меня врасплох, милорд.

– Зовите меня Греем, – тихо заметил он. – Продолжайте, Летти… Я застал вас врасплох, поэтому, когда стал целовать, вы принялись отвечать мне со страстью тигрицы во время первой случки. Вам хотелось большего, моя милая. – Он остановил взгляд на ее губах. – И мне кажется, что все еще хочется.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но он накрыл губами ее губы, и она замолчала. Поцелуй был умопомрачительный, восхитительный, объединял гнев и мольбу. Грей был воплощением зрелой мужественности, он был силен и властен, от него исходил аромат сандалового дерева, который возбуждал ее. Она приказала себе думать о Лорел и о книге, которую нашла, но когда попыталась представить себе Грея со своей сестрой, у нее ничего не получилось.

Вместо этого она ощущала себя в его объятиях, и ее желание принадлежать ему было таким сильным, будто ее опоили каким-то зельем. Она еще никогда не испытывала такого страстного влечения. Казалось, что в ее тело вселилась другая женщина – грешное, бесстыжее создание, которое горело тем же желанием, какое она чувствовала в Грее.

– Я хочу тебя, – прошептал он, осыпая горячими поцелуями ее шею, – я хочу тебя, Летти, и твердо намерен заполучить тебя.

Корри повела головой из стороны в сторону, показывая, что этого не будет. Грей схватил в ладони ее голову, наклонился и поцеловал страстным, нетерпеливым поцелуем, от которого тело ее ослабло, а мысли затуманились.

Его язык, скользнув в ее рот, сплелся с ее языком, и ее руки, прижавшиеся к его груди, перестали сопротивляться.

– Грей… – шептала она, пытаясь найти в себе силы, чтобы остановить его, – мы не можем…

– Ошибаешься, Летти, можем, – сказал он, и его губы начали медленное путешествие по линии ее лица, оставляя за собой пылающую дорожку. Она даже не заметила, как он умудрился расстегнуть ее стеганый халатик, пока тот не соскользнул с ее плеч. Не прерывая поцелуя, он развязал ленточку на ночной сорочке и рискованно низко спустил ее вниз. Он проделал дорожку поцелуями по ее шее, плечу, обжигая кожу, словно ставил клеймо.

Она застонала, почувствовав, что он сдвигает мягкую хлопковую сорочку еще ниже, открывает грудь и принимается нежно посасывать губами сосок, пока он, затвердев, не превращается в тугой маленький бутончик.

– Красавица, – прошептал он, водя языком вокруг соска, – именно такой я тебя и представлял себе.

Корри задрожала, ощутив страстное желание, которое совершенно ошеломило ее. Развязав ленточку на ее косе, Грей пропустил волосы сквозь пальцы, позволив всей их тяжелой массе свободно упасть на плечи.