Текст книги "Чертовски сексуален"

У Шелли была еще одна причина испытывать благодарность пакостникам ученикам. Она уже давно подозревала, что за пределами Кардиффа раскинулось огромное, неведомое ей, но манящее место, известное под названием «Окружающий мир». Хотя Шелли и считала себя – благодаря матери и четырем годам учебы в колледже – особой образованной и начитанной, карьеру пыталась сделать в заурядных оркестриках, а необходимость погашать ссуду, взятую для получения образования, практически ставила крест на личных познаниях по части этого самого окружающего мира.

Читая между строк путеводителя «Одинокая планета» (экземплярами которого завалены книжные магазины), она выудила ряд интересных фактов. Например, большинство островов Индийского океана в течение многих столетий переходили от французов к англичанам и обратно. Что касается англичан, то эта вечная географическая борьба, как правило, благополучно разрешалась: аборигены получали остров в полное свое распоряжение; а жители туманного Альбиона приезжали сюда либо спиваться, либо терять девственность. Однако когда английский стал языком всепобеждающего Интернета, французы принялись навязчиво цепляться за фантазии о былой имперской славе, лишь бы не выпустить из рук свои немногочисленные колониальные владения: Папаэте, Новую Каледонию, Мартинику, Доминику, Майотт, Французскую Гвиану, Гваделупу, Сен-Бар, Сен-Пьер и Реюньон.

Остров Реюньон, лежащий к востоку от Африки, между Маврикием и Мадагаскаром, – это верхушка гигантского подводного вулкана. Шелли с интересом разглядывала унылый ландшафт, мелькавший за окном автомобиля. В скалах то тут, то там зияли разверстые раны ущелий, куда с горных высот обрушивались мощные водопады. Затем ее взгляд выхватил три крайне неуютных на вид горных цирка, этакие гигантские природные амфитеатры, образованные извержениями вулканической лавы. Маленькие городки, прилепившиеся к самому краю острова у подножия горных пиков, казалось, жили в вечном страхе соскользнуть прямиком в океан.

Очевидно, руль автомобиля был раскален до такой степени, что таксист предпочитал управлять машиной двумя пальцами. Когда же на очередном повороте тормоза такси беспомощно взвизгнули и они едва-едва не врезались во встречный полицейский фургон, Шелли решила, что до места назначения добраться им, судя по всему, не светит. Занервничала даже непробиваемая Габи. – Боже! Никак не пойму, какое у них движение: правостороннее или левостороннее? – недоумевала она, закрывая глаза всякий раз, когда им навстречу из-за поворота неожиданно вылетали-бесконечные «ситроены» и «пежо».

– Они же французы, – ответила Шелли, – поэтому и ездят по обеим сторонам дороги.

– Эй, давай-ка помедленнее, как там тебя! – рявкнул прямо в ухо водителю Тягач. – Мне не в кайф полететь в море на четвертой скорости!

Дымивший «Голуазом» водитель что-то недовольно фыркнул в ответ. Шелли заподозрила, что местные колонисты, именовавшиеся в путеводителе «колонами», столь же суровы и неприветливы, как и здешняя природа. О французах Шелли знала только то, что их отличает гипертрофированное самомнение и они ненавидят абсолютно всех. Еще ей было известно, что отличить французский фильм от кинопродукции других стран можно по обилию ведущихся в нем разговоров. Эти разговоры, в силу их редкостной «глубины», всегда были выше ее понимания, даже если сопровождались субтитрами внизу экрана. Если они не были экзистенциалистскими, то непременно оказывались элитарными.

Лавируя по шоссе с опасной небрежностью, от которой внутренности пассажиров стягивались в тугой узел, такси летело мимо дорожных указателей без привычных изображений-пиктограмм, алишьс неразборчивыми французскими надписями вроде «Interdit d'entree», «Ferme» и «Sens interdit». Все они означали примерно следующее: «Англичанам это трудно перевести без картинки», однако были понятны настолько, что Шелли решила, пока не поздно, заполнить карточку донора внутренних органов. Да, видимо, единственный способ остаться в живых во время медового месяца – это двигаться по дорогам с черепашьей скоростью.

И все-таки в ее планы не входило выбрасывать белый флаг. Было бы в корне неверно назвать борьбу между мужчинами и женщинами битвой полов. Битва продолжается всего четыре-пять дней. Борьба же – вещь куда более масштабная и началась еще на заре времен, вылившись в нескончаемую войну. Шелли, со своей стороны, выполнила условия сделки: она поверила Киту и затянула семейный узел (эх, если бы она знала, что ему суждено затянуться на ее шее!). И вот теперь настало время, когда доктор Кинкейд должен обсудить с ней условия капитуляции. В ознаменование находки водителем третьей передачи «дворники» вяло отсалютовали шквалам тропического ливня, внезапно обрушившегося на такси. Пока машина толчками двигалась по прибрежной дороге, что вилась вокруг головокружительных скал, рискуя каждую секунду слететь в море, Шелли пыталась сосредоточиться на мыслях о том, с каким нетерпением она ждет встречи со своим загадочным женихом. Она представила себе высокие веснушчатые скулы Кита Кинкейда, его сочные губы, лукавый бесшабашный взгляд – короче говоря, вид настоящего пирата-варвара из учебника истории. Да, решила она, когда такси в очередной раз едва не сорвалось в пропасть, перед ней открывается совершенно новый мир – неизвестный и пугающий, как разверстая могила.

Половые различия:

Секс.

Мужчина. Дорогая, я у тебя первый?

Женщина. Конечно. Ума не приложу, почему мужчины всегда задают один и тот же глупый вопрос?

Глава 5
Правила ведения боя

Человеческие существа слишком иррациональны, чтобы отказаться от брака по причине нравов века или десяти ужасных личных ошибок. Именно поэтому, по мере того как Шелли приближалась к отелю, где ей предстояло провести медовый месяц, она внезапно почувствовала себя окрыленной надеждой или на крайний случай ожиданием.

У нее на родине лондонская полиция, наверное, уже заготовила объявления о пропавшей без вести девственности Шилейн Грин. Ее тело все еще содрогалось от сладостных конвульсий. Она послушалась наущений Кита и капитулировала перед напором Принципа Удовольствия. Зачем бороться с мужчинами, если можно поступить точно так же, как и они? В непонимании этого и заключалась ошибка ее матери. Мужчин всегда хвалили за то, что умели «вступить в соприкосновение» с «женственной стороной своей натуры». Что ж, она вступит в соприкосновение с «мужской стороной своей натуры». Вы только представьте себе плюсы!.. Автомеханики будут говорить ей только правду! Она сможет сама открывать банки с джемом! Четырех пар туфелек ей хватит на всю оставшуюся жизнь! Весь мир станет ее писсуаром! Свободная от необходимости влюблять в себя мужчину, она избавится от гнета сумбурных эмоций, ведь от них только лишняя головная боль, и сосредоточится на сексе. Ну что еще способно поднять дух юной женщины, как не осознание равных возможностей!

Наконец, взревев, такси выехало на грунтовую дорогу, ведущую к лазурной глади океана, и резко остановилось напротив отеля «Лазурная бухта». Участок суши врезался в море подобно согнутой в локте руке, и на самом его краешке примостился отель. Роскошный курортбыл построен на клочке земли, поросшем травой цвета бильярдного сукна, над которым словно пчелы прилежно трудились чернокожие садовники. Швейцар-креол, нелепо наряженный под индийского раджу – в желтых панталонах, бирюзового цвета тюрбане и белых перчатках, – предупредительно открыл дверцу такси.

Надпись на футболке, которую Шелли приобрела в аэропорту Хитроу, гласила: «Если никто не смотрит на эту футболку, то существует ли она вообще?». Шелли специально купила ее, желая поддразнить высокомерных галльских хозяев острова, однако в обдавшей ее волне жаркого воздуха, когда она вышла из кондиционированной прохлады такси, не было ничего экзистенциального. Пекло стояло такое, что деревья, казалось, норовили свистом подозвать собак, чтобы те окропили их. Воздух был влажен и густ и напоминал по консистенции кухонную губку.

Вслед за Шелли из такси вылез, обливаясь потом, Тягач.

– О черт! В горле такой же суходром, как при траханье без предварительной разминки! – заявил он с присущим ему красноречием. – Срань господня!

Затем он весь как-то подобрался и сосредоточил взгляд исключительно на стайке курортниц в бикини, прилагавших воистину титанические усилия для получения идеального, медового оттенка загара, выбрав для этого плацдарм в виде полосы шоколадного вулканического песка.

– Это Кафф-Маунтин Бабия-Маджора! – экспансивно воскликнул он, открывая объятия. – пожаловать в Тьюна-Таун!

– Ну что я могу сказать? – состроила гримаску Габи. – Мужчина – украшение рода человеческого!

Шелли робко оглянулась по сторонам и неожиданно испытала легкое смущение. Слева она увидела бар в стиле пагоды, ресторан и танцевальную площадку. Позади – бассейн, вдоль которого тянулся ряд бунгало, увитых ползучими растениями. Справа – гамаки, натянутые между пальмами у самой кромки бирюзового океана.

Новобрачная нырнула в спасительную тень гостиничного фойе, почти уверенная в том, что сейчас ее встретит молодой муж, который рассыплется в трогательных извинениях за то, что так поспешно слинял из Англии. Однако ее встретил массовик-затейник отеля, этакий ярмарочный зазывала, именуемый красивым французским словосочетанием gentil organisateur[3]3
  Прекрасный организатор (фр.)


[Закрыть]. На эту роль, как правило, претендуют лишь личности незаурядные, отличающиеся редкостным нахальством и развязностью, в чем мсье Доминик явно немало преуспел.

– Здравствуйте!!! – радостно поприветствовал он новоприбывших. Его улыбка оказалась такой же ослепительной и безжалостной, как и здешнее солнце. Мсье Доминик будто только что соскочил со страницы каталога пляжных принадлежностей. Переливающиеся оранжевые плавки столь плотно облегали его бедра, что невольно закрадывалось подозрение: возникни необходимость высвободить гениталии хозяина, плавки придется отрывать от кожи. На бронзовом от загара мускулистом животе приморского красавца в пупке сверкало колечко. Доминик выглядел таким обжаренным, что Шелли сразу мысленно окрестила радушного аниматора словечком «Rotisserie»[4]4
  Харчевня (фр.)


[Закрыть]. Восторженно облобызав всех, не исключая даже австралийца-оператора, он отдал распоряжение приготовить для новоприбывших коктейли с ромом и открыть бутылку шампанского, дабы поздравить «счастливую новобрачную». Это дало ему повод лишний раз расцеловать Шелли в обе щеки.

Пока Доминик безудержно заигрывал с остальными, далеко не юными туристками, у которых от испуга глаза повылезали из орбит, Шелли опустилась в плетеное кресло. Ожидая, когда ей выдадут ключ от гостиничного номера, придерживающаяся левых убеждений школьная учительница музыки по классу гитары печально размышляла о том, не арестует ли ее Полиция Шикарных Нравов («Извините, мадам, у вас слишком затрапезный вид, чтобы вращаться среди французов!»). Но тут ее взгляд выхватил из толпы некогда очень известного, а теперь порядком подзабытого и изрядно увядшего рок-музыканта, который подошел к стойке портье. Музыкант этот относился к той породе знаменитостей, что была ей хорошо знакома: такие типы раздражаются, когда вы их узнаете, и готовы совершить самоубийство, когда вы не обращаете на них внимания.

– Наверное, собирает материал для нового альбома, – высказала предположение Габи. У режиссерши от вожделения усилилось слюноотделение при мысли отом, что, возможно, ей повезет и она попутно заснимет пару-тройку знаменитостей в пляжном обмундировании.

Шелли с трудом сдержала улыбку. Любому музыканту известно, что «собирать материал для нового альбома» на самом деле означает «кому ты нужен со своим старьем».

Вся эта несуразная публика в шортах если и состояла из звезд, то давно потухших. Похоже, что отель «Лазурная бухта» предлагал визу в Страну Красивой Жизни любому жителю Отстой-Сити. Осмотревшись, Шелли сделала вывод, что рекламный перечень гостивших в отеле знаменитостей мог похвастать лишь стандартным набором сексуальных изгнанников (известных также как голливудские кинопродюсеры), партнеров-совладельцев рекламных агентств (от перечисления которых становилось тошно), бывших диктаторов, звезд мыльных опер и порноиндустрии и той разновидности теневых предпринимателей, которые, стоит выдвинуть против них обвинение в коррупции, тотчас ссылаются на хроническое заболевание, а на самом деле млеют на курортах, оседлав на мелководном краю бассейна гигантские надувные бананы. Шелли с облегчением вздохнула: уж кому-кому, а ей никак не грозит подцепить звездную чесотку.

С нетерпением ожидая встречи с Китом, она торопливо выхватила у портье ключ, закинула на плечо свой маленький черный рюкзачок и рискнула вынырнуть под палящее тропическое солнце, заметив возле бассейна еще большее количество «еврохлама». У бара для купальщиков ее обрызгали резвившиеся в воде не первой молодости красотки – такие обычно рассказывают юным бой-френдам, как когда-то спали с Миком Джаггером. Рядом на песке поджаривались их более юные прототипы – пляжные киски, готовые слизывать икру с ягодиц богатых извращенцев, предлагающих им побарахтаться в постели. Все до единой были топлесс – от девочек-подростков до их бабушек. В голове Шелли мелькнула мысль, что лучше поторопиться и найти своего Бога Любви, прежде чем его подцепит стареющая наследница, соблазнивличной взлетно-посадочной площадкой для вертолетов. Габи легонько ткнула ее в спину:

– Будь сдержанной и неприступной с Китом, договорились? Будь вежливой и спокойной. Мужикам это охренительно нравится!

Шелли задумчиво кивнула в ответ и в следующее мгновение увидела своего мускулистого Адониса в микроскопических плавочках черного цвета, загоравшего на лежаке. Она снова удивилась его скульптурным брюшным мышцам и широким плечам – на них без труда поместился бы весь запас прихваченного ею на отдых чтива: от Джейн Остин до Эмиля Золя.

– Подожди! Камера еще не готова! – крикнула Габи, но Шелли, пропустив мимо ушей предупреждение, устремилась к Киту – по своей широте ее улыбка вполне могла посоперничать с его плечами.

– Привет! Я здесь впервые. Где тут твое бунгало?

Сдвинув на нос очки типа «секретный агент», Кит посмотрел на нее с выражением абсолютного равнодушия, как будто не узнал.

– Это я, – уныло произнесла Шелли, пав духом, – твоя жена.

Кит продолжал смотреть на нее как на пустое место.

– Серьезно, где наша комната? – повторила Шелли уже более решительно и потрясла ключом перед его носом. – Мне срочно надо принять душ.

– Разве тебе не сказали у стойки портье? Я взял нам отдельные номера, – зевнул Кит. – Мы ведь не слишком хорошо знакомы.

– Верно, зато мы уже женаты, – возразила Шелли. – Да, редкими способностями нужно обладать, мистер Кинкейд, чтобы так ловко увиливать от исполнения супружеских обязанностей!

– Эй, Шелли Грин! – с легкой гнусавинкой произнес Кит. – Я даже когда дрочу, не думаю об одной и той же бабе две ночи подряд – боюсь, как бы она меня не захомутала.

Шелли еще никогда не встречала мужчину, которому удавалось бы столь последовательно и логично излагать свою точку зрения.

– Но… но разве ты не романтик? Если ты не веришь в супружеские обязанности, зачем тогда женился на мне на глазах у миллионов телезрителей?! – возмутилась Шелли, грозно возвышаясь над ним. – Не из-за денег же!

Ките улыбкой пожал плечами.

– Скажем так: мне не предложили другого блюда, – нашелся он. Несмотря на улыбку, в жестких складках его рта угадывалась неискренность. – Кроме того, – осторожно продолжил он, как будто выступая перед судом присяжных, – кое-что другое я все-таки делал. За исключением разве что анального секса. А его, признаться, мне не очень-то хочется.

«Черт, что этот тип скрывает? – задумалась Шелли. – Более того, кто он, дьявол его побери, такой? Мужчина, за которого – Боже милосердный, запиши меня в очередь на лоботомию! – я недавно выскочила замуж? Ну почему этот мерзавец – вылитый победитель конкурса мистер Лучшая Обложка Женского Романа?!»

Шелли попробовала выбросить Кита Кинкейда из головы, не переставая думать о том, как было бы приятно прижаться к нему. Увы, видно, не судьба, особенно после того, как он заказал для них отдельные номера. Господи, зачем ему это понадобилось?

У ног Кита зашевелился вполне логичный ответ на этот вопрос. Шелли только сейчас обратила внимание на стройное создание с копной жестких вьющихся волос, в бикини оттенка лимонного шербета, устроившееся на розовом полотенце по другую сторону от лежака Кита Кинкейда. Девица смотрела на Кита, надув сочные, похожие на подушки губы, которые как будто приглашали мужчин прилечь на них. В руках у нее был флакон с кремом для загара. Кстати, живот и грудь Кита подозрительно блестели, не иначе их только что смазали именно таким кремом. Шелли почувствовала, что мятая футболка прилипла к телу, ей стало жарко то ли от тропической духоты, то ли от смущения, обдавшего жаркой потной волной.

– Понятно, – сухо произнесла она, – долго ли обзавестись новыми друзьями…

Она попыталась улыбнуться, однако улыбка скорее напоминала гримасу.

– Ах, Шелли, извини! Это Коко. Коко, это Шелли. Коко – певица из оркестра нашего отеля. Она на самом деле очень хорошо поет, – сообщил Кит.

– Не сомневаюсь. Тут, наверное, играют новые «Битлз», – ответила Шелли и еле слышно добавила: – только у них целых пять Ринго.

Наверняка эта самая Коко из той породы женщин, которые полностью удаляют воском волосы на лобке. В общем, Фара Фоссет номер два.

– Привет! – Певица бросила на Кита чувственный взгляд, а затем встала. От Шелли не укрылось, что губы нимфы более чем щедро намазаны яркой помадой. Коко на мгновение прижалась ими к щеке Кита, после чего плавной скользящей походкой отправилась исполнять свои служебно-музыкальные обязанности, унося с собой роскошную гриву непокорных черных волос и, Шелли почти не сомневалась, безупречно выстриженную лобковую растительность. Коко, вне всякого сомнения, обладала теми совершенствами, которые развязывают языки даже у самых неразговорчивых мужчин.

Собравшиеся у бассейна представители сильного пола, непривычные к употреблению превосходной степени прилагательных, после того как мимо них прошествовала юная богиня, на всякий случай подняли головы вверх, опасаясь, как бы глаза не повыскакивали из орбит.

Сердце Шелли ухнуло куда-то в область желудка. Какого черта он делает здесь с этой особой? Внешне Кит мог показаться этаким романтиком – в джинсах на пуговицах вместо молнии, с затрепанным томиком стихов в заднем кармане. Однако, по сути, он относится к психологическому типу мужчин, которые предпочитают галстуки с рисунком пейсли[5]5
  Особая расцветка тканей и т. п., по названию города, находящегося в Ренфрушире, Шотландия.


[Закрыть] и шелковые домашние халаты. О Боже! Да это же типичный Хью Хефнер![6]6
  Легендарный основатель американского журнала «Плейбой».


[Закрыть] Остается только признать, что похоть способна серьезно повредить женский мозг. Надо прекратить думать по-мужски и начать думать по-женски, то есть следует пробраться на первый же самолет, летящий рейсом в Лондон, и залезть в первый попавшийся контейнер для хранения упаковок с мороженым.

Однако стоило только Киту прямо у нее на глазах небрежно перекатиться на живот, уткнувшись лбом в покрытые золотистым загаром запястья, как Шелли испытала неконтролируемое желание. Когда ее взгляду предстали упругие мускулистые ягодицы, туго обтянутые плавками, она застонала – такой звук издает человек, вынужденный отгрызть собственную ногу.

– Красота, верно? – поинтересовался Кит. Точно, подумала Шелли.

– В этих плавках ты по меньшей мере получишь меланомы по всему телу, – съязвила она в ответ.

– Я имею в виду остров, – лукаво пояснил ее избранник. – У тебя что, проблемы со зрением? Неужели не видишь, как тут красиво?

– Так красиво, что ты не смог ждать и поспешил сюда один, – забросила наживку Шелли.

– Только не надо вновь изображать из себя пилу! И пилить, пилить. Боже праведный! – притворно простонал Кит. – На ком я, черт возьми, женился! На Вирджинии Вульф?

– Да. Так что бойся!

С губ автодидакта слетел смех, и Шелли слегка расслабилась. Она не сводила с него глаз, глядя, как он потягивается, заставляя рельефно обрисоваться мышцы спины и рук. То есть она находилась в расслабленном, безмятежном состоянии до тех пор, пока не поняла, что все до единой женщины на острове – да что там, давайте признаем правду, все до единой женщины на всем Индийском океане – не только смотрят на Кита Кинкейда влюбленными глазами, но и готовы оставить своих кавалеров и партнеров и заиметь от него ребенка.

Протирая полотенцем солнечные очки, Кит посмотрел на Шелли, и в этот миг она обратила внимание на его ресницы – настолько длинные, что на них можно было нагрузить целый коробок спичек. Шелли вздохнула. Может, привязать его за эти дивные ресницы к кровати? Ведь, в конце концов, именно по его вине им не светит спать в одной постели.

– Кит, объясни, почему отдельные номера? Ничего не понимаю. То есть я не то хочу сказать… разве ты забыл, что было между нами вчера в лимузине? А как же «любовь с первого взгляда»? По твоим же словам, браки по договоренности имеют многовековую традицию.

– Послущай! – Кит оперся на локоть и поднял голову. – Позволь, я тебе все скажу прямо. Когда ты ответила «да», ты ведь совсем не думала о деньгах. Чем же ты думала – своей мохнушкой, что ли?

– Ну наверное, и ею тоже. – Шелли старалась говорить спокойно, однако в ее голосе прозвучали раздраженные нотки. Давала о себе знать усталость после перелета через несколько часовых поясов. – Ради чего мужчины вступают в брак? Гарантированный регулярный секс – неотъемлемая часть бытия любого мужчины. Ты мне сам сказал, что удовольствие – это принцип действия мужской игрек-хромосомы. Почему же тогда вас так шокирует женская похоть?

– Подведем итог, – оборвал ее Кит и сдвинул солнечные очки на кончик носа, чтобы получше разглядеть собеседницу. – Ты вышла за меня замуж только потому, что у тебя ни с кем не было даже случайного секса, правильно?

Шелли показалось, что на нее смотрят все, кто в это мгновение находился возле бассейна. Можно было даже услышать, как у людей от удивления отвалилась челюсть. Она почувствовала, что буквально добела раскалилась от злости, вот-вот полетят искры.

– Вовсе не поэтому! Мне не нравится случайный секс! Мне нравится, когда секс предельно формален. С анализами крови, изучением медицинской карты и прочим! Особенно когда это касается тебя… Если бы не компьютер, разве была бы я здесь? Ведь это все он, он свел нас. Выбрал из многих тысяч участников конкурса. Наши данные подверглись самому придирчивому анализу, и оказалось, что мы – идеальная пара! Машина – а ее логика будет посильнее логики человеческого мозга – признала, что мы идеально подходим друг другу. Неужели для тебя это ничего не значит?

– Мне не нужен компьютер, чтобы понять, что ты за человек, Шелли Грин, – усмехнулся Кит. – Ты прозрачна как стекло.

– Неправда!

Сняв солнечные очки, Кит смерил ее холодным, оценивающим взглядом.

– Признайся, ты расставляешь свои компакт-диски по музыкальным жанрам.

Шелли удивленно и чуть смущенно выгнула бровь – Кит попал в самую точку. Такое впечатление, что он исследует ее при помощи эхолокатора.

– В твоем плейере крутятся кассеты с мотивационными установками психолога.

«Я должна дать ему ногой под его кармический зад – прямо сейчас!»

– Нет у меня кассет с мотивационными установками! – ответила Шелли, хотя, если хорошенько поднапрячь мозги, у нее на книжной полке и впрямь завалялось несколько брошюрок из серии «Помоги себе сам». Пожалуй, их стоит переиздать под названием «Навреди себе сам» – за все то «добро», что они ей принесли. – Не обманывай себя! Никому из мужчин не дано понять женщину! – В эти секунды она старалась не думать о горячих губах Кита, о том, как они прикасались к ее телу всего пару дней назад. – У нас разная нервная система. Если женщина постоянно задает себе Великие Вопросы Жизни: «Счастлива ли я? Удачен ли мой брак? Хорошая ли я мать?» – то мужик думает совсем о другом: «Успею ли я потрахаться и прочистить карбюратор до ухода на работу?» – Шелли заметила, как на верхней губе Кита выступила капелька пота, и от неосознанного удовольствия у нее тотчас участился пульс.

– Великие Вопросы Жизни! – издевательски усмехнулся Кит. – Сейчас умру от смеха! Вы, бабы, чаще задаете себе вопрос, почему ваш дружок неаккуратно оторвал кусок туалетной бумаги от ролика!

– Ха! Вот тебе и доказательство, что вы, мужики, живете в своем мире! Вы не способны даже аккуратно пользоваться туалетной бумагой. Вам почему-то кажется, что рулону место не в держателе на стене, а на бачке унитаза! – парировала Шелли.

Пожалуй, этого будет достаточно для небольшого совместного меморандума, который они оставят на своем автоответчике. Прошел всего один час медового месяца на тропическом острове, а словесная перепалка у пляжного лежака разразилась не менее ожесточенная, чем военные действия каких-нибудь двух балканских республик. По-прежнему чувствуя на себе взгляды окружающих, Шелли потянула Кита за руку, заставив его встать, и повела мимо бассейна к ближайшему безлюдному сооружению – неряшливого вида хижине с горделивой надписью «Le Centre de Plonge»[7]7
  «Центр погружения» (фр.)


[Закрыть], которая, судя по висевшим перед ней гроздьям черных костюмов для аквалангистов, была складом принадлежностей для ныряльщиков.

– Позволь мне понять, – резко произнесла Шелли. – Все рассуждения про тот момент, когда тебе вскружат голову, очаруют, приведут в восторг, зажгут огонь страсти, опьянят восторгом, подарят блаженство оргазма – пустая болтовня, и ты на самом деле женился на мне исключительно ради денег?!

Кит устало улыбнулся. Сексуальное высокомерие сочилось из каждой поры его тела.

– Да, – вспыхнула Шелли, – мама была права, когда говорила мне, что мужчинам верить нельзя. Все вы низкие, бесчестные, трусливые твари, одержимые желанием изгадить женщинам жизнь!

– Какая чушь! – моментально ощетинился Кит. – Истина состоит в том, что вам, красоткам, живется намного лучше, чем нам. Мы даже живем меньше, чем вы!

– Это потому, что самое неприятное вы оставляете напоследок нам!

– Мы умираем рано из-за стрессов. А стрессы вызваны жизнью рядом с женщинами! Женщинами, которые постоянно жалуются то на месячные, то на мучительную боль при рождении детей, то на дискриминацию… Да от вашего нытья уже уши вянут: «Милый, ты сводишь меня куда-нибудь? Ты будешь спать со мной?» Нет, ты мне объясни, зачем бабы вечно задают такие вопросы? Можно подумать, они не знают, что им ответят.

– Да… вот потому-то вы и спите с кем попало, – с горечью заключила Шелли.

Кит крепко взял ее за плечи.

– Ты так думаешь?

– Да. Именно. – Шелли еле успела задержать дыхание, чтобы не выдать радости от его прикосновения. – Вы готовы трахнуть все, что движется и имеет ноги. Вернее, сначала трахнете, а потом беретесь подсчитывать количество ног.

– Может, мы с тобой сейчас тоже этим займемся? – подначил Кит и еще крепче сжал ее плечи.

– Потому что вам наплевать на ваше эмоциональное либидо.

– Ну, так как, приступим? – спросил Кит и растянул губы в похотливой улыбке.

– Нет. – Шелли почувствовала, как все ее существо охватило страстное желание. Воздух больше не казался ей мучительно липким; он наполнился ароматом жасмина, лимона и каких-то пряностей. – Мужчины не понимают самых простых вещей – что любовь находится скорее между ушами, чем между ног.

– Даже сейчас?

– Я хочу знать, – вздрогнула Шелли, буквально тая от прикосновения Кита, когда он прижался к ней всем телом, – например, сколько времени тебе понадобилось, чтобы затащить в постель эту красотку Коко. Удивительно, что ты вообще выяснил, как ее зовут.

Именно в тот момент, когда Шелли испытала неземное блаженство, Кит отстранился от нее. Что было на него не похоже – не по-джентльменски, грубо и нетерпеливо.

– Я думал, ты шутишь. Неужели ты на самом деле обо мне такого плохого мнения? Решила, что ты всего лишь система жизнеобеспечения для моего члена?

Шелли лишилась дара речи.

– Ну…

– У меня ведь тоже имеется это самое «эмоциональное либидо», Шелли.

– Неужели? Что-то я пока не заметила.

– Скорее, это у тебя оно напрочь отсутствует. Если к тебе повнимательнее присмотреться, то возникает чувство, будто в твоих глазах я не более чем кусок мяса.

– Зато какой лакомый кусок! По меньшей мере отменное филе. Даже слюнки текут, – поддразнила его Шелли, пытаясь немного подольститься. Каждая капелька крови в ней буквально вопила, требуя внимания. Страстное желание грозило вот-вот растопить ее тело, как льдинку под жарким солнцем.

– Ты все время хнычешь и жалуешься на то, что отношения между мужчиной и женщиной нельзя строить исключительно на сексе, а в то же время просто используешь мое тело как раз для таких целей! – с саркастической интонацией произнес Кит, изображая замешательство. – Я чувствую себя, как… э-э-э… почти женщиной. Я даже начинаю нервничать, беспокоясь, что мой зад выглядит в этих плавках слишком большим.

Шелли на его уловку не поддалась и пожелала сохранить серьезность.

– Но ведь кто, как не ты, уговорил меня сдаться под натиском главных сексуальных потребностей. Отринуть от себя всякие там бестолковые, ненужные эмоции. Повести себя, черт побери, по-мужски! Что теперь я и намерена делать.

– Ну, кого-кого, а тебя с мужиком не спутаешь, – заявил Кит, скользнув взглядом по ее фигуре. – В любом случае я хочу, чтобы меня ценили за ум и душевные качества. Общие интересы – вот что для меня самое главное. Да, сэр. Но почему-то в мою голову закралось гаденькое ощущение, что у нас с тобой ничего общего…

– За исключением того, что нам обоим не терпится зубами сорвать друг с друга одежду. – Шелли снова схватилась за него, но Кит не поддался.

– Шелли! – воскликнул он в притворном ужасе. – Во время первого свидания?! Да за кого меня будут принимать!

– Да ведь ты почти все сделал во время первого нашего свидания! – напомнила ему уязвленная Шелли.

Кит расхохотался, однако его глаза – Шелли успела заметить – оставались печальными.

– Я только тогда буду готов вступить в брачные отношения, когда выяснится, что мы неплохо ладим и в других областях, – с пафосом провозгласил Кит.

– Что? – Разочарование облепило Шелли, как мокрая занавеска в душе. Разумом она могла оценить силу его логики, однако эта идея осталась непонятной для ее либидо, которое разъяренным зверем бросалось на металлические прутья клетки. – Послушай, ну давай…

Прежде чем она успела довести до его сознания одну немудреную мысль – если женщина способна замаскировать прилив крови к своим репродуктивным органам, то это не значит, что ей не хотелось бы испробовать эластичную гидравлику мужского органа прямо сейчас, – как в сарайчик аквалангистов влетела гора мяса, оказавшаяся Тягачом.