Текст книги "Легенда"

Кэтлин Гивенс
Легенда

Пролог

Торридон, Шотландия,

февраль 1660 года

Алистэр Маккарри, граф Торридон, вождь клана Маккарри, отшвырнул подушку, взял жену за руки и, переплетя ее пальцы со своими, поднял их руки вверх. Тряхнув головой, отчего его черные волосы упали на плечи, он улыбнулся и прильнул к ее губам.

– Энни, – спросил он, поднимая голову, – ты готова снова заняться со мной любовью?

Она рассмеялась. На бледном лице ее темные глаза казались совсем черными.

– Но ведь мы с тобой только что целый час этим занимались, любовь моя.

– Я тебя хочу, – прошептал он. – Я так долго ждал этого. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Не отвечая, Энни всем телом прижалась к нему. Застонав от наслаждения, он медленно вошел в нее.

– Подари мне сына, – прошептала Энни и, обхватив его за плечи, прильнула к нему изо всех сил. – Подари мне сына, любовь моя.

– Я подарю тебе сына, моя красавица. И даже не одного.

– Достаточно и одного! – рассмеялась Энни. – У нас не хватит для всех комнат.

– Построим еще, – пообещал Алистэр, покрывая ее лицо поцелуями.

Они улыбнулись друг другу, потом замолчали, всецело отдавшись страсти. Энни первая издала ликующий крик, когда достигла экстаза. Затрепетав всем телом и громко застонав, она прильнула к мужу, и уже секунду спустя он тоже достиг пика наслаждений. Наконец они заснули, сжимая друг друга в объятиях, и никто из них не видел, как вспышка молнии осветила февральское небо, и никто не слышал, как раздался громкий треск.

Не слышали они и шушуканья слуг поутру.

– Легенда сбывается... – шепотом сообщали люди друг другу, занимаясь своими делами.

Все еще ощущая приятную усталость после ночи любви, Алистэр и Энни вышли в холл, держась за руки и не обращая внимания на косые взгляды: они уже привыкли, что люди судачат об их любви и наверняка завидуют ей. Увидев их, мать Алистэра, маленькая седовласая старушка, бросилась к ним навстречу. То, что они услышали от нее, вывело их из блаженного состояния.

– Вы видели? – взволнованно спросила Мейри, и в голосе ее прозвучал страх.

– Что именно мы должны были видеть? – не понял Алистэр, покачав головой. – Что ты имеешь в виду, мама?

– Идите за мной, – приказала Мейри.

Выйдя во двор, она показала на огромный дуб, в течение нескольких столетий стоявший у сторожки замка Карри. Алистэр выругался, а Энни тихо ахнула.

Дерево было как будто разрезано на две равные части, однако, как ни странно, соединено у основания. Кора, опаленная огнем, почернела, голые ветки резко выделялись на фоне голубого неба. В воздухе пахло гарью. Подойдя к дубу, Алистэр провел по трещине рукой и повернулся к матери. Лицо его было бледным.

– Легенда сбывается, – испуганно сказала Мейри сыну и, повернувшись к невестке, изумленно смотревшей на дерево, спросила: – Ты ведь не знаешь ее, Энни, верно?

Энни покачала головой.

– Легенда клана Маккарри гласит, – начала свой рассказ Мейри, – что три поколения лордов, появившись на свет, умрут в день своего рождения. А у третьего лорда родятся сыновья-близнецы, которые втянут клан в войну, после чего на целых пятьдесят лет воцарится мир. А знаком к тому, что легенда начинает сбываться, станет это дерево... – Повернувшись, она взглянула сначала на дерево, потом на Энни. – Оно расколется пополам, но на каждой половинке вырастут новые побеги. – Она посмотрела на сына: – Твой отец и твой дед умерли в день своего рождения, как и предсказал прорицатель. А Энни сейчас беременна мальчиками-близнецами.

Алистэр повернулся к жене, которая машинально положила руку на плоский живот, и пристально взглянул на нее. Несколько секунд царило молчание, нарушаемое лишь шумом бьющихся о скалы волн. Наконец Алистэр покачал головой, словно отгоняя страшное видение.

– В дуб просто ударила молния, мама, – проговорил он спокойно. – Только и всего.

– Алистэр, – скрывая страх, ответила мать, – если половинки дерева не засохнут, ты поверишь в легенду?

– Это просто предрассудки, – отмахнулся он.

– Это пророчество! – возразила Мейри. – И отличное пророчество, сын мой. – Она засмеялась. – Ты должен радоваться: Торридон пятьдесят лет будет жить в мире. Благодаря твоим сыновьям.

Алистэр постоял немного молча, потом обнял Энни и, взглянув поверх ее головы на мать, тихо произнес:

– Я не могу в это поверить, мама.

Мейри покачала головой:

– Я тоже. Но взгляни... – Она кивнула на дерево. – Время покажет. Мир, Алистэр... Твои сыновья принесут на эту землю мир!

Энни повернулась лицом к дереву, по-прежнему не отрывая руки от живота.

– В ноябре... – прошептала она. – Они родятся в ноябре.

Глава 1

Торридон, Шотландия,

март 1689 года

Джеймс Маккарри взглянул голубыми глазами в точно такие же голубые глаза брата, стоявшего напротив него у могилы отца. Как обычно, братья поняли друг друга без слов, поровну деля свое горе. Но оба они знали, что сегодня их равноправие закончилось. Когда они вернутся домой, жизнь их изменится навсегда.

Тяжело вздохнув, Джеймс повернулся и взглянул на дом. Прочный, построенный из темного камня, замок Карри одиноко стоял на восточном побережье Шотландии, возвышаясь над водами озер Торридон и Шалдэг, и его каменные башни гордо вздымались в небо. Над головой сгущались штормовые облака, воздух был свеж, однако люди, стоявшие во дворе, не обращали на это внимания.

Клан Маккарри хоронил сегодня своего вождя...

Нейл подал сигнал волынщикам, выстроившимся в ряд на вершине утеса – на фоне серых вод внизу их пледы казались особенно яркими, а движения медленными и точными, – и они заиграли похоронную мелодию. Музыка свободно поднялась, мерцая, в воздух и, на секунду повиснув над головами плакальщиц, обогнула замок в последнем объятии и вознеслась над мысом, над озером и наконец умчалась в открытое море. Джеймс закрыл глаза, пытаясь успокоиться, не обращая внимания на пристальные, благоговейные взгляды родственников клана, не сводивших глаз с его представителей.

– «Легенда сбывается», – шепотом сообщали они сейчас друг другу, как делали это постоянно в течение последних месяцев, и с каждым прожитым днем их голоса становились все более возбужденными. Замолчали они лишь в тот день, когда Алистэр, несколько недель не приходивший в сознание, открыл глаза, сказал несколько слов родным, потом взял за руку любимую Энни... и умер. В день своего рождения! Так же умер его отец, его дед и его прадед, как и предсказал прорицатель Браан.

На похороны Алистэра Маккарри собрался весь клан. Люди пришли из рыбачьих деревушек, раскинувшихся на побережье узкого морского залива, из ферм, примостившихся у подножия гор, из горных долин Торридона, на востоке и голубых островов, разбросанных на озерах, тянувшихся до самого моря.

Джеймс ощущал на себе их взгляды – в них сквозило недоумение. Он и сам испытывал подобное чувство. Он вырос с легендой, каждый день проходил мимо дерева, не позволявшего ему о ней забыть, каждый год со смешанным чувством восторга и страха наблюдал за тем, как отец празднует свой день рождения. Однако в предсказание так и не поверил.

– Наступит день... – раздался голос прорицателя, начавшего свою проповедь такими же словами, какими он обычно ее начинал. И сейчас Джеймсу впервые пришла в голову мысль: а что, если и все остальное тоже сбудется? Ведь отец, как и было предсказано, умер в день своего рождения. Джеймс и верил в предсказание, и не верил и в конце концов, решил, что только время расставит все по своим местам.

Священник положил руку на гроб и прочитал молитву во спасение души Алистэра, и сердце Джеймса сжалось от боли. Отец был необыкновенным человеком. Неужели он и вправду умер? Неужели они с братом никогда больше не услышат его громкий смех, он не хлопнет их по спине, прежде чем обнять? Неужели он никогда больше не будет ставить перед ними какую-нибудь трудную задачу, а после того как они ее выполнят, не похвалит их? Неужели они никогда больше не услышат его совета – кому можно доверять, а кого следует остерегаться? Джеймс покачал головой. Ну не мог он поверить в то, что отца больше нет...

Кузен Джеймса, Дункан Маккензи, подошел к нему и встал рядом, и Джеймс бросил на него благодарный взгляд. Дункан, склонив рыжую голову на грудь, слушал проповедь священника. Джеймс не слышал из нее ни слова, шепот плакальщиц тоже не доносился до него. Сцепив перед собой руки, он уставился на них, пытаясь не обращать внимания на волны горя, плещущиеся между ним и Нейлом.

Оба брата повернулись, когда их мать с плачем рухнула на землю. Она лежала у края могилы, и ее хрупкие плечи сотрясались от рыданий. Сыновья бросились к ней, чтобы поднять ее, однако бабушка их остановила. Священник замолчал, из толпы плакальщиц тоже не доносилось ни звука. Все смотрели на вдову.

– Не трогайте ее, – приказала Мейри, пригвоздив взглядом к месту братьев. – Вы ее не утешите. Пускай поплачет, мальчики. Она выражает свою скорбь как умеет.

– Но, бабушка... – попытался возразить Джеймс, не выпуская руки матери.

Мейри снова остановила его:

– Оставь ее. Ты не понимаешь, какое горе она сейчас испытывает. Не трогай ее. – Глаза бабушки наполнились слезами, выражение лица смягчилось. – Пожалуйста, мальчики, дайте нам оплакать его так, как мы умеем. Сегодня я хороню своего сына, а ваша мать – мужа. Нас ничто не утешит.

Переглянувшись, братья отошли в сторону. Ветер трепал одежду Джеймса, норовил выхватить, из-под повязки волосы, но он не обращал на это внимания, пытаясь справиться с обуревавшими его чувствами. Он встретился взглядом с Нейлом. В глазах брата – точно такой же формы и точно такого же цвета, как и его собственные, – отражалось такое же непонимание и горе.

И еще кое-что было в них теперь – ответственность за судьбу клана. Теперь Нейл стал вождем клана Маккарри и графом Торридоном. А Джеймс – всего лишь его вассалом.

Нейл был старше на четыре минуты, и в этом-то заключалось главное различие между братьями. И теперь, впервые в жизни, они перестали быть равными. Их растили для этого дня, они знали, что он неминуемо настанет (а в течение долгих месяцев болезни отца он с каждым днем неумолимо приближался), однако никогда о нем не говорили. Да и что они могли бы сказать? Джеймс знал, что Нейл возглавит клан и будет отлично им управлять, а они с Дунканом всегда в нужную минуту придут ему на помощь.

Лицо Нейла просветлело, и Джеймс понял: его сообщение о поддержке было с благодарностью принято. Братья всегда понимали друг друга без слов, даже когда судьба их разлучала. Если Джеймс отправлялся путешествовать, Нейл знал, когда он вернется домой. А когда Нейл однажды на острове сломал руку, Джеймс сразу почувствовал, что с братом что-то случилось. Они никогда не задавались вопросом, откуда появилась у них эта способность. Другим людям она внушала неуверенность и даже страх, однако близнецы ценили ее и доверяли ей. А теперь она должна была помочь им больше, чем когда бы то ни было: Алистэр умер в смутное время.

В воздухе пахло войной.

Братья и Дункан первыми бросили в могилу по горсти земли, и отошли в сторону, дав возможность членам клана завершить остальное. Когда могилу забросали землей, бабушка помогла Энни подняться и, обняв невестку, взглянула на холмик.

– Он был моим сыном, – громко, так что голос ее пронесся над толпой, заговорила она, – и я им гордилась. – Губы ее задрожали, и голос стал тише. – Пятьдесят четыре года назад я его родила. Я сама должна была давным-давно лежать в могиле, а он – стоять рядом с вами и оплакивать меня. – Она прерывисто вздохнула и посмотрела на своих внуков. Голос ее понизился до шепота: – Настало ваше время, дети. Сделайте так, чтобы предсказание сбылось. Принесите мир на нашу землю.

Взглянув, как бабушка трясущимися руками положила первый камень на могилу своего сына, Джеймс с Нейлом и Дунканом подошли к ней, чтобы помочь. Как только все было закончено, налетел ветер, небеса разверзлись, и на землю хлынул ливень. Торридон прощался со своим лордом такой неистовой бурей, какую еще долго будут помнить в этих местах.

В тот же день ранним вечером близнецы и их кузен медленно брели вдоль зубчатой стены замка Карри. Внизу, в защищенной гавани озера Торридон, стояли на якоре корабли Дункана, освещенные тусклым светом. Рыбачьи лодки – одни из них были привязаны к причалу, другие вытащены на скалистый берег – сейчас были пусты: в этот скорбный день ни один человек не вышел в море на рыбную ловлю.

Джеймс бросил взгляд на озеро – он чувствовал себя опустошенным. Ничего удивительного: сначала похороны, потом поминки, потом он стоял рядом с Нейлом, а представители клана один за другим подходили к ним с выражением сочувствия и поддержки. Они поблагодарили каждого, тронутые их заботой, однако Джеймса не оставляло ощущение, что он наблюдает за собой со стороны.

А впрочем, наблюдать за собой со стороны не составляло для него особого труда, стоило лишь взглянуть на Нейла. Лицо брата отражало настроение Джеймса. Нахмурив темные брови, он молча смотрел на воду. Дункан тоже молчал. Небо так и не прояснилось. Облака скрыли высокие горы, кольцом опоясывающие озеро Торридон. Яростный ветер, как и во время похорон, порывами налетал на стены замка.

Если повернуться и поднять голову, подумал Джеймс, можно увидеть башню, в которой умерли его отец, дед и прадед, и там же они с Нейлом были зачаты и появились на свет. Джеймсу казалось, будто камни у него за спиной наблюдают за тем, как они с Нейлом выполняют условия легенды. Это все предрассудки, пытался убедить он себя, никакой судьбы и никакого предсказания нет, и не было. Он не мог в него поверить... Он чувствовал себя актером, играющим на сцене. Ему хотелось думать, что он сам руководит всеми своими поступками, сам строит свою жизнь, но бывали моменты, когда он был уверен, что делает это по указке свыше, да и Нейл, похоже, тоже думал так же.

Сколько Джеймс себя помнил, он постоянно ощущал мощь легенды, знал, что когда-нибудь им с Нейлом придется встретиться с незримой силой. Весь клан внимательно следил затем, как близнецы росли, становились такими же высокими и сильными, как их отец. Алистэр был уважаемым человеком, а его сыновьям еще предстояло доказать, что их есть за что уважать.

Джеймс взглянул на своих спутников. Все трое мужчин были высокими и худощавыми, но на этом их сходство и кончалось. Дункан, спокойный и невозмутимый, унаследовал от своего отца темно-рыжие волосы и зеленые глаза, а вот близнецы пошли в Алистэра: темные волосы и голубые глаза. Да и темперамент у них отцовский, с улыбкой подумал Джеймс, бабушка неустанно им об этом твердит.

Их матери – Энни и Изабел Маккензи – были сестрами, и когда мальчикам исполнилось по четырнадцать лет, умер отец Дункана, и он приехал в Торридон. Алистэр воспитывал его как родного сына, учил, наставлял, давал советы, как и своим сыновьям. Близнецы не могли представить себе жизнь без своего кузена – большого любителя поболтать. В детстве они вместе играли и проказничали, а когда подросли, Дункан стал их надежным и верным другом.

– Хорошо прошли похороны, – тихо произнес Нейл.

– Да, – согласился Дункан, – весь клан пришел. – Он помолчал и, оторвав взгляд от своих кораблей, посмотрел на кузенов. – А скоро приедут и остальные.

Джеймс кивнул. Дункан был прав, Как только станет известно о смерти Алистэра, прибудут представители кланов Маклаудов и Маккензи, чьи земли граничат с землями Маккарри. Они приедут, чтобы засвидетельствовать уважение новому вождю клана Маккарри. То, что вождем стал Нейл, не вызовет у них удивления – кланы хорошо знали друг друга, – однако мужчины все равно приедут, чтобы выразить свои соболезнования. Но не только из-за этого. Они привезут с собой новости о том, что происходит в мире. О том, будет ли война.

Уже в течение многих месяцев ходили слухи, что на континенте подняты войска, а на Британских островах планируется восстание. И Шотландия, и Англия не одобряли поведение и политику короля Якова Стюарта: он считался никудышным правителем и его презирали многие. Обе страны устали от беспорядков, которые принесло его правление. Однако мало кто ожидал, что Вильгельм Оранский, зять короля Якова, осмелится развязать войну за престол. И победит – по крайней мере, в Англии. Судьба же шотландского престола решалась сейчас в Эдинбурге.

– Они захотят поговорить о короле, – произнес Дункан.

– О котором? – печально спросил Нейл.

В ноябре прошлого года Вильгельм высадился со своей армией в Англии. Сначала думали, что король Яков Стюарт будет сражаться за престол, однако через месяц он сбежал во Францию, а в феврале Вильгельма объявили королем Англии. И теперь королевская чета ждала вместе со всей Британией подписания на съезде в Эдинбурге Шотландской конвенции, которая должна была ратифицировать их права на шотландский престол.

Клан Маккарри не обращал особого внимания на события, происходящие в мире. Пока Лондон и Эдинбург были охвачены волнением и в них пышным цветом расцветали интриги, в Торридоне все были озабочены ухудшающимся здоровьем вождя. Но теперь, хочешь не хочешь, настала пора новому вождю, а вместе с ним и всему клану подумать о мирских заботах.

Ни у одного из близнецов не было желания воевать за трон, однако вполне могло случиться так, что у них просто не будет выбора. Шотландская конвенция уже в ближайшее время должна была назначить короля, а после этого вожди шотландских кланов и их приближенные захотят устроить совет, чтобы решить, одобрят ли они это решение или будут против. И совет этот должен был состояться в замке Данфаллэнди.

– Съезд состоится через неделю, – сообщил Джеймс.

Нейл кивнул:

– Нам нужно на нем присутствовать.

Дункан скрестил руки на груди:

– С кем из вас я поеду?

Несколько мгновений Нейл смотрел Джеймсу в глаза, потом повернулся к кузену.

– С Джейми, – ответил он.

– Так будет лучше всего, – согласился Дункан. – Ты должен остаться здесь.

Остаться, чтобы встретить тех, кто слегка припозднился с выражением соболезнований по поводу смерти их отца. Но была еще одна, более важная причина, из-за чего Нейлу следовало находиться в замке. Смена власти для любого клана была опасным периодом, и в это время вождю клана не стоило уезжать. Кроме того, сейчас, когда в воздухе пахнет войной, оставлять земли, принадлежащие клану Маккарри, без охраны – невероятная глупость.

– Жаль, что мы не сможем туда доплыть, придется ехать верхом. Вы же знаете, как я не люблю лошадей. – Шумно вздохнув, Дункан бросил взгляд вниз, на корабли. – Так когда мы уезжаем?

– Чтобы добраться туда, вам потребуется неделя, – заметил Нейл и посмотрел на Джеймса.

Он вспомнил про легенду, догадался Джеймс, которая гласила, что близнецы втянут клан в войну, после которой на пятьдесят лет воцарится мир. А в Данфаллэнди кланы как раз и соберутся для того, чтобы обсудить вопрос о войне.

– Вы же знаете, я ненавижу, когда вы это делаете, – проворчал Дункан. – Говорите словами, а не взглядами.

Джеймс перевел взгляд с брата на кузена:

– Мы подумали о легенде и о том, что если начнется война, разговоров не оберешься.

Дункан хмыкнул:

– Их уже и так хватает. Все не сводят с вас глаз здесь, в замке, и то же самое произойдет на собрании. Фергюссон пригласил вождей кланов, а не просто представителей. Он ожидает, что приедет Нейл, и обидится, если явится Джеймс.

– Потому-то на собрание и приедет Нейл, – хмыкнул Нейл.

– Понятно. Джейми поедет со мной, а на собрании появится Нейл. Отлично. Никто не отличит вас друг от друга, кроме меня. Это должно сработать.

Джеймс бросил взгляд на башню и ощутил на своих плечах тяжесть веков. Повернувшись, он посмотрел брату в глаза, и несколько секунд близнецы не отрывали взгляда друг от друга.

Нетерби, Шотландия

Эллин Грэм взглянула на старшую сестру и, подбоченившись, бросила:

– Ради Бога, Флора, прекрати эти танцы!

Флора перестала крутиться и с улыбкой покосилась на себя в зеркало. Ее разметавшиеся каштановые кудри легли мягкой волной на плечи и теперь вновь обрамляли розовые щечки. Юбки перестали колыхаться.

– Но я же сегодня выхожу замуж, Эллин! Как же мне не танцевать?

Эллин рассмеялась:

– Это уж точно! Даже солнце вышло из-за туч, чтобы погулять на твоей свадьбе. Сегодня первый безоблачный день за целый месяц.

– Это потому, что я выхожу замуж, – назидательно проговорила Флора и оглянулась на сестру через плечо: – Как ты думаешь, Тому понравится мое платье?

– Тому понравится твое платье. Он бы женился на тебе, даже если бы на тебе было рубище.

– Совершенно верно. Он бы этого и не заметил.

– Тому абсолютно все равно, в чем ты одета. Он давно хочет жениться на тебе. Ведь он влюблен в тебя с детства.

– И я тоже. Только раньше я этого не понимала. Папа оказался прав.

Эллин вздохнула. В течение многих лет отец пытался убедить Флору, что она никогда не найдет мужчину, который будет любить ее сильнее, чем Том Стюарт. Но Флоре, у которой голова шла кругом от внимания, которое ей и сестрам оказывали в высшем обществе Эдинбурга и Данди, было не до того, чтобы думать о каком-то мальчишке, обожавшем ее всю жизнь: она с головой окунулась в развлечения.

Однако Том, которого Господь наградил терпением, вызывавшим у Эллин изумление, дождался, когда Флоре надоедят светские мероприятия, и она согласится стать его женой. Наконец в ноябре прошлого года это случилось, однако Том, служивший офицером в войсках их кузена Джона, выступил в поход на юг вместе с армией короля Якова, чтобы отразить предполагаемое вторжение Вильгельма Оранского. Флора, равнодушная к происходившим в мире событиям, была в шоке. А когда король Яков бежал во Францию, и его армия была распущена, она, единственная из всего семейства Грэмов, испытала огромную радость.

И теперь, полгода спустя, Том и Флора собирались сыграть свадьбу, несмотря на то, что впереди их ждали неспокойные времена. Никто об этом не говорил – а если и говорили, то, уж конечно, не в присутствии Флоры, – однако многих членов их семьи беспокоила судьба офицера армии низвергнутого короля. И лишь Флора – да еще их кузен Джон, – похоже, с оптимизмом смотрела в будущее.

– Моя свадьба будет так не похожа на свадьбу Маргарет, – произнесла, ликуя, Флора. – До сих пор поверить не могу, что она отправилась с визитом, влюбилась в незнакомого мужчину и вышла за него замуж! И это Маргарет, самая серьезная из нас!

– И самая аккуратная, – подхватила Эллин. – Она сказала, что, когда впервые увидела Хью, у нее остановилось сердце.

– Это не любовь, – фыркнула Флора. – Любовь – это чувство, которое я испытываю к Тому.

Эллин улыбнулась. Какими непохожими оказались свадьбы обеих ее сестер на те, которые она себе представляла. В прошлом году разумная, практичная Маргарет отдала свое сердце Хью Макдоннеллу и теперь живет в Гленгарри, в самой западной, дикой части Шотландии, и вскоре уже родит их первенца. А сегодня взбалмошная Флора выходит замуж за Тома и собирается жить рядом с Нетерби, а не в городе, о, чем всегда мечтала и в чем никогда не сомневалась. Эллин посмотрела на себя в зеркало. Флора хорошенькая, Маргарет умная, а вот какая она? Нет, хорошенькой ее не назовешь. Темно-каштановые волосы, выгнутые дугой брови, слишком высокие скулы, слишком большой рот... В общем, сплошное «слишком». Некрасивая, не смазливая, не особенно умная, но зато самая младшая из них.

– Следующей будешь ты, – предсказала Флора.

– А кроме меня, больше никого и не осталось, – хмыкнула Эллин.

– А за кого ты выйдешь замуж? – задумалась Флора. – Как насчет Эвана?

– Да что ты! Разве можно воспринимать Эвана всерьез? Он только и делает, что ждет, когда умрет его дедушка, чтобы забрать все его деньги. Нет, такой муж мне не нужен.

– Но после его смерти он станет богатым.

– И все равно он останется Эваном.

– Это верно. А что ты скажешь о Дэвиде Гранте?

– И ты туда же! Тетя Би считает, что он для меня идеальный вариант.

– Он очень красив.

– Наш отчим – тоже. Однако привлекательная внешность еще не означает внутренней красоты.

Флора взглянула на нее широко раскрытыми глазами:

– Тебя послушать...

– А что, разве я не права? Взять хотя бы Питни. Когда он ухаживал за мамой, мы все думали: какой красивый, милый мужчина! Ждали, что и с нами он будет, по крайней мере, мил.

– А он оказался настоящим чудовищем! Терпеть не могу, когда он пытается быть любезным. Намного легче с ним общаться, когда он такой, какой есть: брюзга и зануда. Интересно, он бывает когда-нибудь доволен?

– Он очень доволен, что ты выходишь замуж за Тома.

Флора нахмурилась:

– Я знаю. Интересно, почему?

– Да будет тебе, Флора! Все очень просто, – пояснила Эллин. – Еще одна дочь с плеч долой. Он просто вне себя от восторга. Теперь бы еще меня сбыть с рук, и он был бы на седьмом небе от счастья. Разве ты не заметила, что он постоянно сватает мне мужчин? Дождаться не может, когда я выйду замуж за кого-нибудь из них и уйду из дома. А они все такие старые, что годятся нам в отцы, а может быть, даже в дедушки. Ни одного среди них нет нашего возраста.

– Есть. Дэвид.

– Кроме Дэвида, который, по словам Кэтрин, собирается на ней жениться.

– Она уверяет, что еще немного – и он сделает ей предложение.

– Это было бы счастьем для них, – вздохнула Эллин. – Она его обожает. А он обожает ее деньги. Она будет содержать его в роскоши, к которой он привык. Нет уж, лучше я останусь дома и доведу Питни до белого каления.

– Не понимаю я нашего отчима. Почему он так не любит оставаться с мамой наедине? Как тебе кажется, они счастливы?

Эллин покачала головой:

– В последнее время нет. Сначала мама была счастлива, но уже в прошлом году все изменилось. И куда он постоянно уходит? Он ведь вечно куда-то исчезает. Разве ты не заметила?

– Конечно; Трудно поверить, что они женаты уже три года.

– А знакомы до этого были всего полгода. – Эллин в зеркале встретилась глазами с Флорой. – Мама сделала большую глупость. Ей не нужно было выходить за него замуж.

– Верно. Как ты думаешь, почему она это сделала?

– Ей было одиноко. Питни красив и обаятелен. Прошло уже много лет с тех пор, как умер наш отец. Она устала быть одна.

– По-моему, ей не хотелось стать такой, как тетя Би.

– С Би совсем другое дело. Она вообще не была замужем.

– Но могла бы быть, Эллин. Если бы не умер ее жених, она бы вышла за него замуж и родила детей. Как ты думаешь, может, мне причесаться заново?

Эллин улыбнулась:

– Не нужно. У тебя великолепная прическа. И вообще этот день великолепен.

В этот момент открылась дверь, и девушки обернулись. В комнату вошли их мама Роуз, двоюродная бабушка Би и Бритта, молоденькая девушка, которая совсем недавно стала горничной Эллин. Эллин нравилась эта девушка, милая, всегда старающаяся угодить. Роуз поцеловала своих дочерей, но когда Флора начала говорить о платье и прическе, лишь отмахнулась смеясь. Эллин подвела Би к креслу, стоявшему у окна.

– Не беспокойся, я прекрасно себя чувствую, – отмахнулась Би. – Флора, ты такая красивая!

– Благодарю вас, бабушка Би, – улыбнулась Флора.

– Ты абсолютно права, Би, – заметила Роуз. – Все мои дочери красавицы.

– И в самом деле, мадам! – не удержавшись, воскликнула Бритта, но тотчас вспыхнула и с испугом взглянула на свою госпожу.

Роуз рассмеялась:

– Абсолютно с тобой согласна, Бритта!

– И я тоже, – заметила Би, откидываясь на мягкую спинку кресла. – Я чувствую себя гораздо лучше, чем пытается внушить мне твоя мать, – тихо шепнула она Эллин.

– Но вы очень болели, – тоже шепотом ответила Эллин.

– Верно. Должна признать, я и сама испугалась. – Внезапно Би усмехнулась: – Я даже написала в завещании: «Оставляю все Питни».

– Сомневаюсь, что вы это сделали, – замахала руками Эллин.

– Я тоже. Я его терпеть не могу. – Она погладила Эллин по руке. – Скоро и ты выйдешь замуж. Ты должна выйти замуж за Дэвида. Я тебе это уже говорила.

– А я вам говорила, что никогда этого не сделаю. Он меня не любит, и я его тоже.

– Он думает, что любит тебя. И думает так уже много лет.

Эллин покачала головой:

– Если бы он меня любил, он бы не ухаживал за Кэтрин. Он увивается за мной только для того, чтобы дать Кэтрин повод для ревности.

Би вздохнула:

– Мне так хочется увидеть тебя замужем. И чтобы муж любил тебя всю жизнь.

– Мне тоже, – кивнула Эллин.

Би, отодвинув штору, выглянула во двор. Там возле вновь прибывших уже суетились лакеи.

– Джон приехал, – объявила она и взглянула на Роуз. – А с ним десять мужчин.

Роуз перевела взгляд с Би на Эллин:

– Иди, встречай его, детка. Я знаю, тебе этого хочется. Мы спустимся вниз через пару минут.

Сбегая по лестнице в холл, Эллин улыбалась. Она всегда хотела видеть Джона. Пусть для всего мира он Джон Грэм, виконт Данди, затесавшийся в самый центр политической драмы, за развитием которой с огромным интересом следит вся Шотландия, – для нее он просто любимый кузен. Джон всегда относился к ней с нежностью, обсуждал в ее присутствии политические проблемы, даже когда Эллин была еще ребенком, и не отказывался отвечать на ее вопросы под предлогом того, что она, мол, еще маленькая и ничего не поймет.

Долгие годы он прослужил в армии короля Якова, был вознагражден за это продвижением по службе и возложением на него дополнительных полномочий, хотя некоторые из них были непопулярными и даже опасными. В ноябре прошлого года, когда возникла угроза вторжения Вильгельма, король Яков отдал приказ армии отойти на юг. Джон тотчас же выступил в поход во главе своего полка, взяв с собой Тома Стюарта – одного из офицеров, которому больше всего доверял, – а это означало, что свадьба Флоры и Тома откладывается.

Когда король Яков несколько недель назад распустил армию, Джон отправил своих людей по домам, и Флора настояла на том, чтобы немедленно отпраздновать свадьбу, несмотря на разговоры о продолжении войны. Мало кто из хорошо знавших Джона Грэма считал, что он позволит королю Якову добровольно отказаться от престола. Военачальники выдвигали самые разные предположения о том, что он станет делать дальше, а уж когда Джон внезапно покинул съезд, вероятно почувствовав, что его представители склонны поддерживать Вильгельма, тут уж было о чем посудачить. Вскоре поползли слухи, что он отправился в Шотландию, на встречу с вождями кланов, поддерживающими короля Якова.

Люди говорили и о том, что как только Вильгельм станет королем, поведение Джона будет расценено как предательство. Ну если даже и не предательство, то его дни у власти наверняка будут сочтены. Это как минимум. А как максимум...

Но об этом Эллин даже думать не хотелось. Джон и его любимая жена Джин вот-вот должны были стать мамой и папой для их младенца, так неужели в такой момент на их головы обрушатся несчастья?

Джон стоял посреди зала в окружении своих солдат: спина прямая, темно-зеленая туника подчеркивает стройное худощавое тело. Эллин всегда считала его очень красивым, и не без основания: густые темные кудри и правильные черты лица делали Джона на редкость привлекательным. Он не был похож на солдата из-за слишком хрупкого телосложения и невысокого роста, однако на деле показал себя бесстрашным командиром и прирожденным лидером. А кроме того, преданным слугой короля Якова, что в те дни отнюдь не приветствовалось.