Текст книги "Дикое сердце"

Он пересек комнату и прислонился боком к столу, бессильно опустив руки. Эта его расслабленная поза не могла обмануть ее. Каждый раз, когда он отступал и замолкал, она замирала в ужасе, ожидая, что он предпримет дальше. Зная обычаи команчей, Эми ясно представляла себе, что сейчас он вполне может потащить ее в спальню и лечь на нее. И никто из тех, кто жил по его законам, никогда не осудил бы его за это насилие. Господи, спаси ее, но ведь она сама отдала ему все права на ее тело и даже на саму ее жизнь, и тот особенный, собственнический блеск в его глазах сказал ей, что он может воспользоваться ими.

Не спуская с нее настороженных глаз, он спросил:

– Это все из-за того, что я был с команчеро? Если так, я могу объяснить.

– Объяснить? – Она пренебрежительно взглянула на него. – Неужели ты думаешь, что я не знаю, что за ужасы ты творил и… и намерен сотворить со мной?

– Это все прошло.

Но такой ответ ее не мог удовлетворить. С той минуты, как он появился здесь, ее сердце не знало покоя, оно то подскакивало к горлу, то опускалось в пятки.

– Было и прошло? Ты думаешь, все это можно вот так просто стереть и забыть? – Она не сводила с него взгляда, ожидая, что он скажет. – Твои приятели команчеро убивали людей? Они… они насиловали женщин? Да или нет? Отвечай мне!

Свифт нервно сглотнул, но не отвел взгляда. – Я не могу отвечать за все, что они творили.

– Тогда отвечай за себя. Ты сам воровал, убивал, насиловал? Да или нет? – Ее голос взвился до визга.

– В чем-то я, конечно, виноват, но не во всем. – В его глазах появился какой-то особенный блеск. – Надеюсь, ты не веришь в то, что я насиловал женщин? Или веришь? По большому счету…

– Не знаю, по какому счету, но ты хочешь изнасиловать меня, – возразила она. – Скажи, что это не так, и я приготовлю тебе кофе. Мы мило побеседуем, посидим – все как ты хочешь. Но поклянись мне, что ты не дотронешься до меня.

Свифт молча смотрел на нее, охваченный страхом. Было похоже, что любое его неосторожное движение заставит ее вскочить и убежать. Вдруг он понял, что ему хотел втолковать Охотник своей историей про енота. Здесь, в Селении Вульфа, Эми была как в ловушке, она опасалась каждого и всего, что могло изменить ее привычный образ жизни.

– Ты не можешь мне в этом поклясться, так ведь, Свифт? – Голос ее дрожал. – Если я не сдержу своего обещания, ты намерен заставить меня выполнить его. Разве не так? – Она смотрела на него в упор, и зрачки у нее так расширились, что глаза казались бездонными черными ямами. – Отвечай мне. Ты предал все, что когда-то было между нами. Давай хотя бы теперь обойдемся без вранья.

Свифт чувствовал себя будто на краю обрыва, с которого его вот-вот столкнут. Он не собирался врать ей. Но в то же время ему было ясно, что правда ужаснет ее и сделает пропасть, пролегшую между ними, еще шире.

– Я никогда не причиню тебе боли, Эми. Вот в этом я могу тебе поклясться.

Кожа на ее скулах натянулась, все мускулы напряглись, исказив ее прекрасное лицо до неузнаваемости.

– Безболезненное изнасилование? Где ты научился этому фокусу?

Свифта всего передернуло.

– Эми, ради всего святого. Зачем ты меня мучаешь? Ты начала меня доводить, как только я объявился здесь, и с тех пор ни на секунду не прекращаешь.

Эми нечего было сказать в ответ. Меньше всего ей хотелось вывести его из себя, но она должна была до конца выяснить его намерения. Провести всю ночь в сомнениях было невозможно.

– Ты хочешь ссориться? – мягко спросил он. – Чтобы я начал тебе угрожать? Так? Чтобы у тебя появился предлог ненавидеть меня?

– У меня и без того множество предлогов ненавидеть тебя. Все, о чем я прошу, это быть честным, если ты на это еще способен. Я хочу знать, что ты намерен делать. Это вопрос моей жизни. Неужели ты такой трус, что не можешь мне ответить?

– Хорошо, черт побери, пусть будет так! – сказал он, отталкиваясь от стола. Его неожиданное движение заставило ее вздрогнуть. – Ты хочешь ясности, Эми? Ты моя! И была ею все эти пятнадцать лет. Никто не заставлял тебя обручаться со мной. Ты прекрасно знала, что делаешь. И ты хотела этого так же, как и я. И если ты попытаешься увернуться от своего обещания, я все равно заставлю тебя его выполнить. Вот так обстоят дела, и так они будут обстоять и впредь.

Она обхватила себя руками, как бы защищаясь от удара. Свифт замер весь в напряжении, покрывшись холодным, липким потом.

– Теперь тебе стало легче? – хриплым голосом спросил он. – Как видишь, я играю в открытую. Теперь ты знаешь, на каком ты свете. Я здесь, вот он я, и тебе не мешает хорошенько подумать, как ты будешь с этим управляться.

Ему показалось, что ноги у нее сейчас подломятся. Свифт хотел поддержать ее, но не осмелился.

– Эми… – Голос его дрожал от сдерживаемых чувств. Меньше всего на свете он хотел напугать ее. – Хочешь очутиться в самом безопасном месте? Иди ко мне, и я покажу тебе его. Просто сделай три шага, и я клянусь твоим Богом и всеми моими, что никто и никогда не причинит тебе вреда, пока есть жизнь в моем теле.

Она с ужасом смотрела на его протянутую руку.

– Когда-то ты мне верила. Поверь и сейчас. Иди сюда и дай мне доказать тебе это. Пожалуйста…

– Я верила Быстрой Антилопе. Быстрая Антилопа мертв.

У Свифта было такое чувство, будто она влепила ему пощечину. Он медленно опустил руку и сжал пальцы в кулак.

– Если бы я был мертв, дорогая, это обручальное обещание не висело бы на тебе. Ты делаешь все гораздо сложнее, чем оно есть. Ты пытаешься убить то, что должно жить, и боюсь, что расплачиваться за это придется прежде всего тебе самой.

– Может быть, и так, но я буду бороться. – Она отступила еще на шаг назад и проговорила тонким и дрожащим голосом: – Можешь не сомневаться, я буду бороться с тобой. До последнего дыхания. Я скорее умру, чем позволю такому человеку, как ты, снова прикоснуться ко мне.

Слова были смелыми, но за ними ничего не стояло. Свифт смотрел на нее и приходил в отчаяние. Что случилось с той Эми, которую он знал, самой храброй из всех девушек когда-то? Она не побоялась пойти одна против шестидесяти воинов-команчей с ружьем, которое было слишком велико для нее. Он все бы отдал, чтобы опять увидеть тот блеск в ее глазах хотя бы на секунду, даже если бы пришлось потерять ее навсегда за это. Та Эми, какой она стала теперь, была всего лишь пустой скорлупкой, красивой, недоступной скорлупкой, оставшейся от прекрасной далекой женщины.

– Такому человеку, как я? Ты же ничего обо мне не знаешь.

– Я знаю, что ты уже не тот мальчик, которого я любила. А больше мне ничего знать и не надо.

– Э нет, тебе не удастся так легко избавиться от меня. – Он подошел к двери и, нагнувшись, поднял шляпу. Отряхнув ее о колено, он обернулся и посмотрел на девушку: – Обручальное обещание – это навсегда, Эми. Я понимаю, что пятнадцать лет – это пропасть времени, но перед навсегда – это мгновение. Ты обещала мне себя. Никто и ничто этого отменить не может. Я дам тебе какое-то время, чтобы привыкнуть к этой мысли, но не очень много. Насколько я понимаю, его и так немало было потеряно понапрасну.

Он открыл дверь.

– Свифт, подожди! Он остановился и обернулся.

– Не станешь же ты и вправду требовать, чтобы я сдержала обещание, данное двенадцатилетней девчонкой?

– Вот именно, Эми, стану. И через всю комнату он видел, как сильно бьет ее дрожь.

– Даже зная, что я лучше умру? Свифт пробежался по ней взглядом.

– Меня мало беспокоят твои страшные слова. Может быть, ты и хотела бы этого, но хотеть и сделать – две разные вещи. Можешь, конечно, попробовать. Посмотрим, окажешься ли удачливее, чем я. Но вместо этого я посоветовал бы тебе свыкнуться с мыслью о неизбежности замужества – просто на тот случай, если с идеей умереть ничего не получится. Чертовски неприятно было бы носиться с этой идеей и вдруг нечаянно обнаружить, что ты все-таки принадлежишь мне.

Он еще немного подождал, надеясь, что она примет вызов, но она только побледнела. С упавшим сердцем и вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Так толком и не выспавшись, Эми проснулась на рассвете, разбуженная стуком топора. Выскользнув из постели, она подошла к окну, чтобы посмотреть, кто бы это мог рубить дрова у нее во дворе. Прижавшись лицом к стеклу, она напряженно всматривалась в едва начавшие сереть сумерки.

Свифт!

Узнав его, она вцепилась пальцами в оконный переплет. Его черные до плеч волосы были перепутаны ветром и мокры от пота, но постороннему наблюдателю могло бы показаться, что они спутаны во сне и мокры от умывания. Голый по пояс, он предоставлял ей прекрасную возможность рассмотреть его загорелый торс. При каждом движении по его спине перекатывались мускулы. Если бы не револьверы на его поясе, он выглядел бы точь-в-точь как человек, только что вставший с постели, чтобы нарубить дров для приготовления завтрака. И всем соседям было ясно, что огонь для этого будет разведен в ее печи.

– Чем это ты занимаешься? – крикнула она, оглядываясь, чтобы выяснить, не видит ли кто его.

Он, казалось, не слышал ее. Рассвирепев, Эми схватила свой халат и побежала из комнаты, на ходу просовывая руки в рукава. Когда она распахнула входную дверь и повторила свой вопрос, он перестал махать топором и обернулся к ней.

– Рублю дрова для моей женщины, – объяснил он с ленивой усмешкой. – Так ведь принято у вас, белых людей?

– Я не твоя женщина! И мне совсем не нравится, что ты разгуливаешь по моему двору полуголым. Я учительница, Свифт. Ты хочешь, чтобы я потеряла работу?

Он установил уже наполовину расколотое полено на колоду, отступил на шаг назад и мощным ударом расколол его еще надвое.

Шипя от злости, Эми выскочила на крыльцо.

– Немедленно убирайся отсюда! Тебя увидят люди и подумают, что ты был здесь всю ночь.

– Это ужасно. И почему это я об этом не подумал? Она смотрела, как он колет следующее полено, и ее раздражение росло с каждым взмахом топора. Видя, что он продолжает игнорировать ее, она босиком пересекла двор и подошла к нему, не представляя еще толком, что делать.

– Я сказала, убирайся с моего двора!

– Нашего двора.

– Что?

– Нашего двора. Что твое, то и мое, а что мое, то твое. Ну, ты понимаешь.

– У тебя нет ничего своего, кроме лошади.

– Но зато какой лошади! – Его глаза встретились с ее, лучась весельем. – О Эми, ты очаровательна в этом халатике. Могу поклясться, что тот* кто увидит нас, обязательно подумает, что мы уже столковались.

Она почувствовала, как у нее жаром заливает щеки.

– Убирайся!

Он окинул ее оценивающим взглядом.

– Ты хочешь дать мне под зад коленом?

Ей хотелось вырвать топор из его рук, но она не посмела.

– Преподавание в школе – это моя жизнь. Ты понимаешь это?

– Ага, и куча потерянного времени.

– Это не потерянное время. Мне это нравится. Я люблю школу.

– По мне, так бога ради. Учи, сколько твоей душе угодно. Насколько я понимаю, никто до сих пор еще не возражал против того, чтобы учительница была замужней женщиной?

Эми уперлась в него взглядом, вся дрожа от гнева, и сцепила руки. Он заметил это ее движение и ухмыльнулся. Смеющиеся глаза Свифта как бы подначивали ударить его. Эми уже была близка к этому. И только страх перед тем, что он может сделать в ответ, удержал ее.

– Люди из школьного комитета уничтожат меня на месте, если подумают, что я веду себя… не надлежащим образом. И, не в пример некоторым, я не могу воровать, чтобы заработать на жизнь.

Он поднял одну бровь, улыбка стала еще шире.

– Ты хоть думаешь, что говоришь? Разве ты не та самая девчонка, что помогала мне срезать все оттяжки с вигвама Олдмена и потом пряталась со мной в кустах, наблюдая, как все его жены барахтаются вместе с ним в рухнувших на них бизоньих шкурах? Как нехорошо, Эми!

Раскрыв рот, она смотрела на него, не в силах выговорить ни слова. Она уже много лет не вспоминала о той ночи. Тогда они со Свифтом просто катались по траве, сложившись пополам от беззвучного смеха, пока Олдмен пытался успокоить своих жен. Воспоминания об этом так отчетливо встали перед ней, что она вдруг совсем забыла, зачем пришла сюда. Глядя в глаза Свифта, она чувствовала, что уплывает назад по реке времени, что нет никакого сегодня, а есть только вчера, в котором она еще совсем ребенок, а он беззаботный юноша.

– Как ты думаешь, он все-таки догадался, что это было наших рук дело? – спросил Свифт.

Эми прищурилась. Олдмена зарезали вскоре после той ночи приграничные бандиты. Это воспоминание вернуло ее к жестокой реальности. Она больше не была ребенком, и Свифт смотрел на нее не как на ребенка. И оба прекрасно знали, чем занимался Олдмен со своими женами, когда рухнул вигвам.

Она не могла отвести от него глаз. Сознание, что он был свидетелем того, как недостойно она вела себя тогда, делало ее теперь уязвимой. К тому же она стояла перед ним, одетая только в свою ночную рубашку и халат, а утро было уже в самом разгаре.

– Я… – она отчаянно искала, что бы такое сказать. – Я, кажется, опаздываю.

Она повернулась и пошла к дому. Стук топора не прекращался все время, пока она одевалась, собираясь в школу. Она прихватила с собой толстый ломоть хлеба и яблоко на завтрак и вышла из дома, с такой силой хлопнув дверью, что задрожали окна. Свифт воткнул топор в колоду и оперся о его ручку. Он провожал ее взглядом, когда она, вся в гневе, прошла мимо него. И взгляд этот был взглядом охотника, и да поможет ей Бог: его добычей должна была стать она.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Первое, что увидела Эми, войдя в класс, было черное пончо Свифта, так и висевшее на вешалке. Положив на стол учебники, она подошла к ней, чтобы убрать раздражавшую ее вещь, но когда дотронулась до грубой шерсти, руки ее задрожали. Она никак не могла заставить свои пальцы сомкнуться на ткани.

Один за другим в класс медленно входили ученики. День казался таким, как обычно, хотя было видно, что дети не совсем отошли от вчерашних волнений и еще были под впечатлением от ее обморока. Но она знала, что где-то по городку бродит Свифт и что в любой момент он может открыть дверь ее класса. На всякий случай она заперла ее, но скоро дети раскраснелись от духоты и ей пришлось снова приоткрыть ее. Утро для октября выдалось на редкость теплым, и находиться в запертом классе без свежего воздуха было просто невозможно.

Еще прежде чем Эми успела призвать своих учеников к порядку, она услышала отдаленные хлопки. Где-то шла ружейная пальба.

Свифт всегда быстро хватался за оружие, так что звуки стрельбы не должны были удивить ее. Вновь нахлынули воспоминания: вот Свифт учит ее метать нож, обхватив своими сильными руками, прижавшись своей грудью к ее спине, его глубокий голос, шепчущий ей что-то на ухо. Если бы только они могли вернуться в прошлое! Если бы только прошедшие годы не изменили так их обоих!

Эми облизнула губы и прислушалась к продолжающейся стрельбе. Свифт больше не был ласковым и нежный мальчиком. Он убил больше людей, чем мог сам сосчитать, да еще и шутил на эту тему вчера. Не больше девяноста. Пожалуй, и это многовато для одного.

Раздалась новая серия выстрелов. Они встревожили ее, и нервы натянулись до предела, но спасала привычка, и Эми открыла сегодняшние уроки как всегда с арифметики, потом перешла к правописанию. Когда отдаленные звуки стрельбы начали затихать, ее внимание вновь переключилось на входную дверь. Настала перемена, но она не откликнулась на просьбу девочек поиграть с ними во дворе в камушки. Вместо этого она села за свой стол, привалилась спиной к стенке и, потихонечку откусывая от яблока, безуспешно пыталась читать.

К концу уроков нервы Эми были похожи на натянутые веревки. Хотя ей и стало легче оттого, что Свифт так и не появился в школе, но впереди были еще полдня и целый вечер. Не торопясь возвратиться домой, где он мог вполне поджидать ее, она опять присела к столу, чтобы просмотреть свои наметки на следующий учебный день.

И когда вдруг пол классной комнаты перерезала тень, она вся сжалась и, даже не поднимая глаз, знала, что это Свифт стоит в дверном проеме. Она не слышала, как он подошел, и опустила взгляд на его сапоги. Серебряных шпор там не было. Она ненавидела их звякающий звук, но теперь на нее нашла упрямая злость. Зачем он снял их? Чтобы незаметно подкрасться к ней?

Носки и каблуки его сапог покрывала красновато-коричневая пыль. Она нервно передернула плечами и подняла взгляд выше. Брюки были еще более пыльными. Одетый во все черное, в низко надвинутой на глаза шляпе, с ремнем, приспущенным на бедрах, он выглядел точно так, как должен выглядеть безжалостный убийца. Или человек, который способен воспламениться с быстротой молнии и стать смертельно опасным. Такой человек может заставить женщину подчиняться каждой его мысли, слову и действию.

Рукава его рубашки были закатаны до локтя, как будто он занимался тяжелой работой. Три верхние пуговицы воротника расстегнуты, открывая загорелую грудь.

– Что тебе здесь нужно?

– Кое-что из того, что принадлежит мне, находится здесь, – ответил он спокойно. – Думаю, мне надо войти и забрать это.

Эми вцепилась в учебник с такой силой, что у нее заныли пальцы.

– Мне казалось, что я абсолютно ясно высказала вчера вечером и сегодня утром, что думаю по этому поводу. Я не твоя. Ничто в божьем мире не заставит меня выйти замуж за человека, у которого не хватает здравого смысла, чтобы хотя бы войти в школьный класс без оружия. Охотник, может быть, и не вступится за меня, но здесь, в Селении Вульфа, существует еще и закон. Если ты опять будешь предъявлять на меня свои права, я отправлюсь прямиком в полицейский участок к шерифу Хилтону.

Он поднял голову. Солнце попало под поля его шляпы, и она увидела его язвительную улыбку. Отблеск от серебряного фестона на шляпе ударил ей в глаза.

Одним движением пальцев он расстегнул ремень с кобурами, перебросил его через плечо и вошел в комнату.

– Я говорил о своем пончо, Эми. Я весь день проработал с Охотником в его шахте, а под землей совсем не жарко. Ну а пончо – это самая теплая моя вещь, кроме жилета, что на мне.

– О… – Она отвела взгляд, чувствуя себя полной дурой. Как же она могла забыть про пончо? Свифт держал ее в таком напряжении, что хорошо, если она еще помнила, как ее зовут, в его присутствии.

Значит, он целый день проработал в шахте? Ну конечно же, они, наверное, развлекались, вспоминая с Охотником старые добрые времена. Очень похоже на мужчину: запугал женщину, оставил ее в состоянии дикого волнения, забыв обо всем, а она весь день не могла думать ни о чем ином.

Он подошел к вешалке.

– Мне очень жаль, если я напугал тебя. Уже довольно поздно, и я думал, что ты ушла домой.

Но вместо того чтобы забрать пончо, он повесил револьверы на вешалку и прошел вдоль класса, заложив руки за спину. Ее внимание приковали к себе нож и ножны, что были приторочены к его ремню. Она узнала покрытую резьбой рукоятку: этот нож был у него и тогда, многие годы назад. Она почти чувствовала в ладони ее гладкую деревянную поверхность, еще теплую от его руки, и помнила свое безумное желание попасть в цель.

Он остановился перед выставкой детских рисунков.

– Очень похожее изображение лошади. Кто это нарисовал?

– Питер Крентон. Его отцу принадлежит салун «Счастливый самородок». Это маленький рыжеволосый мальчик. Ты, должно быть, заметил его.

Он кивнул.

– Такую похожую на морковку голову трудно было не заметить.

– Его имя в правом нижнем углу рисунка.

– Я не умею читать, Эми, и ты это знаешь.

Ей вдруг стало жаль его, жаль той жизни, которую ему пришлось вести, но она поспешила преодолеть минутное настроение.

– А что ты умеешь, Свифт? Я имею в виду, кроме того, что скакать на лошади, красть у богобоязненных граждан и быстро выхватывать свой револьвер?

Он медленно и лениво сдвинул назад шляпу, повернулся и с усмешкой взглянул на нее.

– Я хорошо умею заниматься любовью.

Обжигающий жар бросился ей в лицо, заставив запламенеть шею и щеки. Она молча смотрела на него, широко распахнув глаза.

– А что умеешь ты? – в тон ей продолжил Свифт. – Я имею в виду, кроме как учить детей и отваживать мужчин, обвиняя их в незнании правил этикета?

Эми пробежала кончиком языка по губам.

– Ты умеешь хорошо заниматься любовью, Эми? – тихо спросил он. – Могу поклясться, что ты даже и не знаешь, что это такое. Думаю, что существует, наверное, тысяча правил, как следует ухаживать за женщиной, и готов побиться о заклад, что ты все их знаешь наизусть. Больше того, могу поспорить, что любой мужчина, который когда-нибудь приближался к тебе, получал такой поворот от ворот, что не осмеливался потом при встрече сказать тебе даже обычную фразу. – Он опять повернулся, чтобы посмотреть на нее. Так как теперь шляпа закрывала его глаза, она могла только догадываться, где блуждает его взгляд. – Очень жаль, что ты была так мала пятнадцать лет назад. Тогда бы я занялся с тобой любовью, и ты не была бы такой зажатой теперь.

– Ты кончил?

– Я еще и не начинал, – ответил он, слегка ухмыльнувшись. Он подошел к ней, так легко ступая по доскам пола, что ей казалось, будто он подкрадывается. – Тебе повезло, что ни одна из этих твоих книг хороших манер не замутила моих глаз. – Он уперся руками о край стола, низко склонившись над ней. – Было бы ужасно, если бы ты прожила до конца своих дней, оставаясь девственницей и гордо держа по этому случаю нос кверху, а?

– Я не девственница, и ты прекрасно это знаешь.

– Разве нет? А я бы сказал, что ты такая нетронутая, как только может быть женщина. Ты никогда не любила, Эми. Тебя изнасиловали, а это ведь черт знает какая разница.

Кровь отхлынула от ее лица. Тот Свифт, которого она знала, никогда не стал бы напоминать ей о команчеро.

– Убирайся отсюда, – прошептала она. – Если ты не уйдешь, я пойду к шерифу Хилтону.

Он улыбнулся и выпрямился.

– Чтобы он воевал со мной вместо тебя? Что случилось с твоим характером? Та девушка, которую я знал, просто плюнула бы мне в глаза. Или дала бы мне тумака. Ты всегда платила за обиду, не задумываясь о последствиях. Ты назвала меня трусом? Но, дорогая, в тебе самой не осталось ни капельки смелости, чтобы просто ответить ударом на удар.

– Я совсем не та девушка, которую ты когда-то знал. И я тебе это уже говорила. А теперь, пожалуйста, уходи, пока ты не впутал нас в мерзкое и абсолютно никому не нужное разбирательство с шерифом Хилтоном.

Он направился к вешалке, насвистывая. Через мгновение она узнала эту мелодию. С трудом веря, что он мог помнить ее, она уставилась ему в спину. Сняв свой ремень с револьверами и пончо с крючка, он обернулся и опять посмотрел на нее.

– Как там дальше в этой песенке? «Выше по сеновалу с девушкой по имени Сью…» – Его глаза встретились с ее, искрясь от смеха. – Ты же учила меня этим словам, неужели не помнишь? Ты тогда хоть подозревала, что это значит? Ведь нет, правда?

– Это… это была просто песенка. Я слышала, как ее пел мой… мой отчим. И в том возрасте мне, конечно, не приходило в голову, о чем она… – Она оборвала сама себя и отвела взгляд. – Чего ты добиваешься, Свифт? Ты хочешь расстроить и унизить меня? Если так, ты прекрасно справился со своей задачей.

Он задержался в дверях, посмотрев на нее через плечо.

– Я просто хочу напомнить тебе, что было время, когда ты смеялась, пела и плясала со мной на равнинах Техаса. И эта страница в твоей жизни еще не закрыта. А последняя часть главы еще даже и не написана. Как я тебе уже сказал, я согласен дать тебе какое-то время, чтобы ты привыкла к мысли, что тебе придется выйти за меня замуж. Постарайся использовать его получше

Дверь за ним закрылась.

Несколько следующих дней Эми все время казалось, что Свифт подкарауливает ее за ближайшим углом. Во время школьных занятий каждый звук, доносившийся снаружи, заставлял ее вздрагивать, и сердце ее уходило в пятки. По пути домой она шарахалась в сторону от каждого куста, потревоженного ветром. По ночам, уверенная, что он вот-вот явится выяснять отношения с ней, она часами мерила шагами пол, навострив уши и прислушиваясь к шорохам на крыльце. А когда он так и не проявлялся, она, вместо того чтобы успокоиться, приходила в ярость. Он и так превратил ее жизнь в сущий ад, а теперь, видимо, напрочь забыл про нее и занимался тем, чем занимаются все мужчины.

Уж не это ли мучительное ожидание должно приучить ее к мысли о замужестве?

Она перестала появляться в доме Охотника и Лоретты, как будто его обитатели были на карантине, прямиком отправляясь в школу, а оттуда сразу же домой. Запирала дверь на два засова и порой бродила до рассвета, не в силах заснуть. Она не осмеливалась даже принять ванну, опасаясь, что именно в этот момент он высадит дверь. Одевалась она со скоростью, которая сделала бы честь любой актрисе, меняющей костюмы между двумя выходами на сцену.

В первый день этого ожидания она издали видела Свифта, когда он шел в город после работы в шахте. Несколькими минутами позже она могла лицезреть, как он скачет на своем неоседланном жеребце, удивляя Чейза наездническим искусством команчей. На следующий день она подсмотрела, как он гуляет с Индиго по главной улице городка. Он вел себя как человек, у которого нет никаких проблем, бредя ленивой походочкой, со шляпой, низко надвинутой на глаза. Он и взгляда не бросил на женщин, видимо, даже не догадываясь, что они нарочно проходили перед ним по нескольку раз кряду. На третий день, уже к вечеру, она увидела его и Охотника в лесу, у края городка, где жила она сама. Они были заняты тем, что бросали топоры и ножи в дерево. Развлекались, черт бы их побрал!

На четвертый день необходимость вынудила Эми отправиться по магазинам. У нее кончились яйца и хлеб, нужны были керосин, мука, сахар и патока. Она торопилась побыстрее управиться с покупками, надеясь разжиться хлебом и яйцами у Лоретты, до того как мужчины вернутся с работы.

Сэмюель Джонс, хозяин бакалейной лавки, широко улыбнулся, увидев ее.

– О, мисс Эми, здравствуйте! Как вы себя сегодня чувствуете?

– Прекрасно, а вы? – спросила она, входя в магазин. Ее зеленые муслиновые юбки колыхались и закручивались при каждом шаге.

– Теперь, когда ваша улыбка осветила мое скромное заведение, лучше и быть не может, – просиял он. – Я как раз получил новую партию ниток. Не желаете ли взглянуть? Цвета на любой вкус.

– Мне в последнее время некогда заниматься вязанием.

– То-то я смотрю, вас давно не видно. Вы, наверное, проводите целые дни в визитах с этим гостем Охотника и Лоретты? Я слышал, что он много лет был другом вашей семьи.

Эми замерла.

– Да, был. Но я совсем не поэтому нигде не показывалась. Просто я была занята подготовкой к урокам и всем таким прочим. Начало школьного года для меня самое напряженное время.

Она вытащила из кармана юбки составленный ею список покупок и прочла его вслух. Сэм быстро выложил все покупки на прилавок, бросая при этом на нее любопытные взгляды.

– Это правда, что он тот самый Быстрый Лопес, гангстер, о котором мы читали в газетах?

Эми нервно смяла листок в руке.

– Да.

Сэм пихнул ногой мешок муки. Все его лицо было в оспинах с того времени, как на Джексонвилл в 1869 году обрушилась эпидемия оспы.

– Людям не очень-то нравится, что он здесь. Даже мне как-то не по себе. Если бы не Охотник, которого мы все считаем отцом-основателем нашего поселка, я думаю, что уже давно был бы получен ордер на его арест и он сидел бы у шерифа.

Преданность семье заставила Эми сказать:

– Вы же знаете, Охотник никогда не потерпел бы в нашей среде человека, которого преследует закон. Насколько я понимаю, мистер Лопес приехал сюда, чтобы начать новую жизнь. Уверена, что он не собирается опять пользоваться своими револьверами.

– С его стороны это будет весьма разумно. Помните, что стало с Джоном Весли Хардином? Двадцать пять лет в государственной тюрьме Техаса. Он будет совсем стариком, когда вновь выйдет на свободу. – Он отошел, чтобы налить ей керосину. Ставя бутыль на прилавок, он покачал головой: – Не могу себе представить, что мы когда-нибудь доживем до того дня, когда керосиновые лампы выйдут из употребления.

Эми с трудом выдавила улыбку. Ее никогда не переставало удивлять то количество историй, которые держал в запасе Сэм, чтобы подольше задержать ее в своей лавке. Он был прекрасным человеком и более чем симпатичным, но от этого было не легче.

– Лампы выйдут из употребления? Как это?

– Электричество. – Наклонившись, он оперся своими мускулистыми руками о прилавок и улыбнулся ей. Его каштановые волосы блестели на свету. – В газетах пишут, что Эдисону осталось чуть-чуть до того, чтобы сделать лампочку, которая будет гореть сама по себе сколько угодно. Вы что, не следите за новостями?

– У меня не хватает времени, чтобы читать газеты. Как я вам уже говорила, ученики отнимают все мое внимание.

Взгляд его голубых глаз потеплел, когда они остановились на ней.

– А вам бы нужно иметь время. Судя по тому, как быстро все меняется, вам, женщинам, нужно быть в курсе событий. Возьмите хотя бы то, что в феврале президент Хейс подписал закон, разрешающий женщинам-адвокатам выступать перед Верховным Судом.

– Это великолепно, по-моему. – Эми поставила в сумку бутыль с керосином сверху всех своих покупок и собралась уходить. – Запишите все на мой счет, мистер Джонс, хорошо?

– Сэм, – поправил он ее. – Пока мы будем с вами знакомы, мисс Эми, я надеюсь, что вы будете звать меня именно так.

– Это было бы неприлично, мистер Джонс. Я ведь все-таки учительница.

– Думаю, что школьный комитет не будет возражать против того, чтобы вы звали меня Сэмом.

Все еще улыбаясь, Эми помахала рукой на прощание и пошла между прилавками к выходу. И тут же, выйдя из лавки, она чуть не наткнулась на Свифта, который стоял к ней спиной, привалившись к соседнему дому. Эми замерла. Рядом с ним была какая-то женщина.

Внимательнее присмотревшись, Эми узнала Элмиру Джонсон, – одну из незамужних девиц из Селения. Откинув голову назад, она поигрывала глазами и хихикала. Глупее насмешки не придумаешь. Конечно же, такой таинственный мужчина, как Свифт Лопес, должен был привлечь ее. В свои восемнадцать лет Элмира была безрассудно храбра и достаточно наивна, чтобы не бояться так рисковать. Но если бы ее отец, здоровенный шахтер, застал ее флиртующей с таким мужчиной, ей пришлось бы несладко.

Эми плотнее прижала к себе сумку с покупками и сошла с тротуара, надеясь быстро пересечь улицу и добраться до дома Лоретты, пока Свифт так занят приятной беседой. К сожалению, его, как выяснилось, совсем не так сильно интересовало, что говорила ему Элмира, и он обернулся как раз в тот момент, когда Эми отошла от лавки. Она ускорила шаги, чувствуя себя неуклюжей и неловкой. Уголком глаза она заметила, как он выпрямился. Гордо прошествовать мимо него нагруженной всеми этими свертками было трудно.