Текст книги "Скажи мне люблю"

Глава 3

– Только взгляните на этих юных обалдуев! Кто-то должен их утихомирить. Эта яхта, как бревно в глазу, уверен, что у них там наркотики и что-нибудь еще в этом роде.

– Да, вы абсолютно правы, Даг, – нейтрально произнес Бьерн. Ему не хотелось вступать в дискуссию по поводу сумасшедшей яхты и ее обитателей, и поэтому он сразу же закрыл тему, предложив своему помощнику:

– Давайте не будем терять время и побыстрее свернем мой лагерь. Упакуйте палатку в чехол и несите ее в машину. А я соберу все остальное.

– Вы же хотели прожить здесь в уединении почти целую декаду, патрон, и вдруг бросили палатку и вернулись в город…

– Уединение найти не удалось, – с усмешкой сказал Бьерн. – Да и дела…

– Безобразие, что вам не дали отдохнуть! – возмутился Даг. – На мой взгляд, вы крупно рисковали, оставив кучу добра под носом у этой ненадежной публики. Удивительно, что ничего из палатки не пропало. Надо вызвать полицию, чтобы проверить эту лодку. Причина всегда найдется, да и не сомневаюсь, что посудина битком набита наркотиками.

– – Вполне возможно, – устало произнес Самуэльсон, пожав широкими плечами. – Буду счастлив, если они вообще уберутся подальше от Стокгольма.

– Как только вернемся в город, сейчас же позвоню в полицию, – оживился Даг. – Кстати, – он с похотливой улыбкой кивнул в сторону видневшейся из-за кустов яхты, – хорошенькая штучка, эта блондиночка. Неплохо бы познакомиться с ней поближе, но в другой обстановке, а, патрон?

Не получив ответа, Даг согнал с лица улыбочку, вновь принял озабоченный вид и повторил:

– Сейчас же позвоню в полицию.

Бьерн подумал: и мне надо сейчас же позвонить. Конечно, он имел в виду не полицию – другого абонента. Но по дороге в Стокгольм он вернулся мыслями к предыдущей встрече с Мартой.

Почему он так долго сидел сегодня с этой девчонкой, размышлял Бьерн. Он собирался быстренько извиниться – не очень приятно признавать, но он действительно был виноват. Его поведение удивило его самого; конечно, она вела себя как маленькая шлюшка, но не было никакого оправдания тому, что он потерял над собой контроль.

Сам не понимая как, он пригласил ее на кофе и в итоге опоздал на важную встречу. Он даже придумал предлог, чтобы увидеть ее снова. Он вовсе не собирался позволять ей расписывать стены в своем со вкусом оформленном офисе – это было бы просто нелепо. Кроме того, он не хотел, чтобы что-то постоянно напоминало ему о ней…

Черт побери, он снова думал об этой девице как раз тогда, когда ему так необходимо было сосредоточиться. Как ей это удавалось? Нельзя не согласиться – она, конечно, очень хорошенькая, но это ничего не значило, он встречался и с очень хорошенькими девушками. Может быть, это странное сочетание умудренности жизнью и почти детской беззащитности…

Но такой девушке совсем не место в его упорядоченной жизни, твердо сказал он себе. Надо что-то сделать, чтобы выкинуть ее из головы. Надо пригласить Изабель на ужин. Она по-настоящему красивая женщина, очень элегантная, любой мужчина может гордиться такой спутницей.

Поднявшись в свой кабинет, он выдержал небольшую паузу и нажал кнопку селекторной связи.

– Ингрид, соедините меня с мадемуазель Изабель Пети, – отрывисто приказал он секретарше.

– Да, патрон.

Голос Ингрид прозвучал немного удивленно, да и сама Изабель, наверное, удивится – он не собрался встречаться с ней до субботы. Ничего страшного, борьба с рутиной – это вовсе не плохо.

– Что здесь происходит? – Марта с ужасом оглядела небольшую каюту. Туда набилось человек двадцать народу, большинство сидело на полу. Надо было быть полным идиотом, чтобы не понять, что они делали. Волосатый англичанин, сидевший на полу, тот самый, что привязался к их студенческой компании еще в Мальме, посмотрел на нее мутным взглядом.

– Марта, детка, успокойся, – лениво протянул он. – Ничего страшного не будет, лучше присядь. Попробуй сама, это классная штука.

– Похоже на то, – колко ответила она, окидывая компанию презрительным взглядом, – бледные, бессмысленные лица, мутные, осоловелые глаза. – Немедленно убирайтесь отсюда, или я вызываю полицию.

Он засмеялся.

– Расслабься, солнышко, это всего лишь порошок.

– Я знаю, что это, – отрезала она. – Я серьезно, Майк. Я не позволю вам баловаться наркотой на моей яхте.

– Да, ладно тебе, Map, – он схватил ее руку, пытаясь усадить к себе на колени. – Не ломай весь кайф.

Она вырвала руку.

– Сколько это продолжается? Вы знаете, что я ненавижу наркотики! – яростно кричала она.

– Ты же всегда говорила, чтобы я занялся делом, – с трудом проговорил он. – Это мой маленький бизнес.

– Ты поставляешь наркотики? – Девушка смотрела на него с ужасом. На полу, в старой коробке из-под табака лежал пластиковый пакет с белым порошком. Она нагнулась и подняла коробку. – Майк, здесь хватит дряни, чтобы убить пол-Стокгольма.

Он глупо хихикнул.

– У моего приятеля химическая лаборатория.

– Надеюсь, ты не торгуешь этим на моей яхте, – твердо произнесла она. – Если ты не уберешься отсюда, пока я сосчитаю до трех, то эта коробка полетит в канал. И если ты еще раз здесь появишься, то я вызову полицию.

Раздались протестующие голоса:

– Map! Присядь, крошка, успокойся… Внезапно на палубе раздался шум, грохот тяжелых ботинок послышался с лестницы.

– Полиция! – закричал кто-то, все вскочили на ноги, бросились вон из каюты. Марта упала на пол. Под эти вопли полдюжины здоровенных полицейских, хватая людей, ворвались в каюту.

Марта забилась в угол, чтобы ее не затоптали. Внезапно громила в форме полицейского бросился к ней и, грубо схватив за руку, принялся бесцеремонно поднимать ее.

– Постойте, – всхлипнула она, – я не…

– Кто хозяин лодки?

– Я, но…

В руке она держала коробку с кокаином, и полицейский внимательно разглядывал ее.

– Что это такое? – проорал он, вцепившись ей в руку, чтобы она не успела выбросить улику. – Нильс, иди сюда!

– Прошу вас, вы не поняли… – возражала она, когда другой полицейский подошел, чтобы засвидетельствовать состав преступления. Они явно не собирались ничего обсуждать с ней.

– Выходите, – раздраженно приказали они, выталкивая ее из каюты.

Она судорожно хватала ртом воздух, увидев, что творилось снаружи. С полдюжины полицейских машин, два патрульных катера с включенными сиренами и голубыми прожекторами, сверкавшими в темноте. Ребята пытались вырваться любыми способами, некоторые затеяли потасовку. У лееров она заметила Оле, дерущегося с полицейским в два раза больше его.

– Оле! – закричала она высоким голосом. – Прекрати это, не будь идиотом. Ты только хуже сделаешь!

Она отчаянно пыталась вырваться из рук полицейского, держащего ее. В это мгновение кто-то врезался в него, и он ослабил хватку. Она быстро отскочила и вцепилась в Оле, оттаскивая его от здоровенного парня в форме.

Они кучей свалились на палубу. Чья-то коленка вонзилась ей в спину, прижимая ее к доскам, она закричала, пытаясь освободиться. Когда ее подняли на ноги, Оле был уже в наручниках. Она задыхалась, волосы падали ей на лицо.

На этот раз полицейские не позволили ей вырваться. Двое из них тащили ее по палубе к бортику. Она пыталась протестовать, кричать, что ее арестовывают несправедливо, но не могла выдавить из себя ни слова.

Откуда ни возьмись на берегу появились зеваки. Она почувствовала, как ее щеки заливает краска стыда. Волосы беспорядочно растрепались вдоль лица, платье порвалось и испачкалось. Ее грубо втолкнули в машину. Откинув со лба волосы, она пыталась вытереть слезы, катившиеся по щекам. Ее внимание привлек темный силуэт на вершине прибрежной скалы, там, где дорога уходила за поворот от моря. Неужели Бьерн? – панически подумала она, сама не веря своей догадке. Ну что ж, если он видел, что произошло, это только подтвердит его мнение о ней. Это было последнее, что промелькнуло у нее в голове, когда ее вталкивали в полицейскую машину.

– Бьерн предложил заплатить за меня залог? – Марта с удивлением уставилась на судебную чиновницу.

– Да, господин Бьерн Самуэльсон, – кивнула та. В краткой фразе слышалось чисто женское одобрение. – Очень обаятельный мужчина – к тому же очень уважаемый. Не сомневаюсь, что комиссар полиции примет его поручительство. Если вы действительно не собираетесь звонить отцу?..

– Нет, – решительно ответила Марта, покачав головой. – Я лучше останусь в тюрьме.

– В таком случае, – логично предположила дама, – у вас не будет другой возможности, если вы не примете предложение Бьерна Самуэльсона. Эти синтетические наркотики – большая проблема, и в полиции очень серьезно относятся к таким делам.

– Я не имею к ним никакого отношения, – оправдывалась Марта, хотя она уже написала заявление, в котором говорилось обо всем. – Я никогда бы не притронулась к наркотикам.

Чиновница сухо улыбнулась.

– Я вам верю, но вам предстоит убеждать не меня. И боюсь, что пройдет довольно много времени, прежде чем дело будет рассматриваться в суде.

Марта раздумывала, нервно стиснув руки. Двух ночей, проведенных в отвратительной камере полицейского управления, было вполне достаточно. Она готова была на все, только бы вырваться оттуда. Единственное, чего она не смогла бы сделать, – это просить о помощи своего отца.

Конечно, он бы не отказал ей – как можно, а вдруг кто-то усомнится, что он заботливый, любящий отец, которому просто не повезло с дочерью, постоянно попадающей в какие-то переделки. Арест за наркотики! Она представляла его монотонный упрекающий голос.

– Но почему Бьерн решил заплатить за меня залог? – вслух подумала она.

– Насколько я поняла из его заявления, он заказал вам какую-то работу. Не так ли?

Марта озадаченно подняла глаза. – Ну я… В общем да, – быстро согласилась она. Из всех трех вариантов этот казался наиболее приемлемым – и, в конце концов, если он собирался предложить ей работу…

– Хорошо, – женщина захлопнула свою папку и поднялась со стула. – Дело о залоге будет рассматриваться завтра утром, не думаю, что прокурор отклонит его при поручительстве такого достойного человека, как уважаемый господин Бьерн Самуэльсон. Всего хорошего, мисс Кристенсен.

Слушание дела в зале заседаний комиссариата полиции прошло очень быстро. Марта сидела, опустив голову, боясь встретиться с Бьерном глазами. Что он должен был о ней думать? Ей не хотелось искать ответа на вопросы, почему он предложил заплатить за нее залог и что рассчитывал за это получить.

Но по каким бы причинам он ни сделал это, как приятно снова вздохнуть свежего воздуха.

Она не могла сдержаться. Широко раскинув руки, как бы желая обнять весь мир, она сделала несколько танцующих шагов.

– Это сладкое слово – свобода!

– Поспокойнее, – осадил ее Бьерн. – Может, мы все-таки дойдем до машины или вы предпочитаете протанцевать всю дорогу до дома?

Она изучающе смотрела на него из-под ресниц. С одной стороны, он не особо злился на нее, с другой, нельзя сказать, что он был сильно обрадован, – это было бы преувеличением. Что в общем-то было неудивительно, едко подумала она. Скорее она должна быть ему благодарна – он избавил ее от не самой приятной перспективы сидеть в кутузке в ожидании суда.

– Пойдем к машине, – решила она, но шаги ее больше напоминали вычурные танцевальные па. Он кивнул и повел ее к сверкающему бронзовой краской мерседесу, припаркованному на набережной. Он открыл ей дверцу и, с удовлетворенным вздохом, она опустилась на мягкое кожаное сиденье.

– Это, наверное, сильно отличается от прежнего? – заметила она, когда он сел за руль.

Бьерн удивленно приподнял брови.

– Я имею в виду, от автогонок? Лицо его напряглось – он явно не собирался обсуждать эту тему.

– Это было очень давно, – сухо сказал он.

– Вы не рассказывали об этом, – продолжала она. Ей во что бы то ни стало надо было пробиться сквозь стену, которую он воздвиг вокруг себя.

– Это уже не актуально.

– Но вы скучаете по тем временам? – настаивала девушка.

Он предпочел просто не отвечать – самый действенный способ заставить ее замолкнуть.

Утренний поток машин на забитых улочках сильно замедлял движение. Марта всегда удивлялась, как люди вообще ухитрялись добраться до места – при таком количестве автобусов, грузовиков, легковушек и велосипедов это казалось невероятным.

Но когда они наконец свернули на дорогу, ведущую вдоль берега моря, Марта испытала шок;. Ее яхту прикрепляли канатами к буксирному катеру.

– Что происходит? – завопила она, высовываясь из машины. – Что они делают с моей лодкой?

– Создается впечатление, что ее собираются отбуксировать, – язвительно пояснил Бьерн. – Хотя это немного запоздалое решение.

Она в ужасе смотрела на него. – Но… это же мой дом! Куда же мне теперь деваться?

– Думаю, что некоторое время вы поживете у меня.

Жаркая волна залила ее щеки.

– Поживу у вас? Но… это невозможно! – воспротивилась она.

– Это входило в условия вашего освобождения, – сухо напомнил он.

– Да, но… я не думала, что вы действительно пойдете на это, – возражала она, боясь встретиться с ним взглядом.

– Естественно, я собирался «на это пойти», – ответил он жестким голосом. – Я бы не говорил об этом, если бы не собирался выполнить свое обещание.

– Но вы же не можете хотеть этого, – лепетала она в панике. – Я… буду вам мешать.

– Вполне возможно, – без улыбки согласился он. – Но тем не менее мы оба приняли это условие. Если вы изменили свое решение, то можете вернуться в свою камеру в полицию.

Она бросила на него осторожный взгляд. Не было никакого сомнения, что он действительно собирался сделать то, о чем говорил.

– Большого выбора у меня нет, – мрачно проворчала она.

– Сожалею, но не могу вам больше ничего предложить.

– Да, но что делать с моими вещами?

– Мне кажется, что вы вполне можете забрать их, прежде чем яхту отбуксируют, – предположил он. – Вы можете оставить их в моей квартире.

Марта вздохнула, сдаваясь.

– Спасибо, – промямлила она с трудом.

– Вам нужна помощь?

– Ну… там есть пара тяжелых вещей: мои мольберты и холсты, – согласилась она.

– Я скажу моей секретарше прислать вам кого-нибудь в помощь. Ингрид покажет вам квартиру, вы можете обращаться к ней, если вам что-нибудь понадобится.

Он коротко кивнул и ушел. Марта смотрела ему в спину в полном замешательстве. Он ясно показал, что несмотря на то, что сумел вытащить ее из тюрьмы, вовсе не собирался тратить на нее время. Ну и хорошо, не очень-то и хотелось, сухо подумала она. И если она будет жить в его квартире, то чем меньше они будут встречаться, тем лучше.

Вещи она собрала быстро, но с рисовальными принадлежностями пришлось повозиться. У нее было два мольберта – один, поменьше, она брала на этюды, другой, большой, стоял в ее каюте. За время своего пребывания в Стокгольме она написала множество картин – больших, маленьких, средних – их было нелегко унести сразу. Она невольно улыбнулась, когда двое молоденьких юношей из конторы Самуэльсона подошли к яхте. Они неуверенно позвали хозяйку, не совсем понимая, что им придется делать. Наверное, они уже навоображали себе незнамо чего, подумала Марта с кривой усмешкой.

– Не могли бы вы взять это? Спасибо, – быстро произнесла она, протягивая несколько полотен. Молодые люди уставились на незаконченный портрет Клары в костюме Венеры Милосской. Они оба чуть не поперхнулись.

– Д… да, конечно, – кивнули юноши, переглянувшись и покраснев, – их худшие подозрения оправдались.

Интересно, что Бьерн сделает, увидев эту картину? – подумала Марта ехидно. Надо будет поставить ее так, чтобы он не смог пройти мимо, не заметив. Этого будет достаточно, чтобы ослабить его защиту. К тому же он с ума сойдет, увидев, что ее вещи нарушили весь порядок в его квартире. Она была уверена, что его квартира очень аккуратная, все отполировано до блеска, современный дизайн и все такое прочее.

Марта тоскливо оглядела маленькую уютную каютку. Честно признаться, жить в ней было не очень удобно. Но она была такая милая и веселая, заставленная старой мебелью так, что не оставалось ни одного свободного местечка. Яркие цветастые ситцевые занавески и обивка не совсем подходили друг к другу, но они так выцвели, что образовали чудесное сочетание.

Еще оставались ее цветы. Она любовно ухаживала за ними, вырывала каждую сорную травиночку; она не могла обойтись без них, как без своих картин. Просто не могла их оставить. В конце концов, Бьерн же не запрещал взять их с собой, подумала она с коротким смешком. Хотя скорее всего он не особенно обрадуется.

Из окон конторы Самуэльсона выглядывало множество людей. Они все смотрели, как Марта с молодыми помощниками выгружают из машины свои вещи. Любопытные пялили глаза, желая рассмотреть ее. Ну, что же, Бьерну еще долго придется расхлебывать эту кашу, подумала она с мрачным удовольствием.

Эффектная женщина, что называется «бальзаковского возраста», ждала ее у дверей. Марта немного неуверенно улыбнулась и поблагодарила ее:

– Большое спасибо, надеюсь, я не оторвала вас от работы.

– Вовсе нет, – заверила дама, но Марте почему-то казалось, что и в противном случае ответ был бы таким же доброжелательным. Дама протянула руку. – Меня зовут Ингрид, пожалуйста, проходите.

Марта прошла за ней в абсолютно пустой подъезд, стены были выкрашены простой белой краской, горел мягкий приглушенный свет. В маленьком лифте они поднялись на четвертый этаж, прошли пустой белый холл, и, открыв квартиру, Ингрид пригласила гостью войти.

Я была абсолютно права, подумала Марта, осматриваясь вокруг. Квартира была очень большая и не правдоподобно чистая.

До блеска натертый светлый буковый паркет, белые стены прекрасно оттеняли несколько предметов очень дорогой и очень стильной мебели. Просторный холл служил одновременно столовой и гостиной. Жалюзи цвета слоновой кости прикрывали окна. Единственным украшением этой комнаты была ультрасовременная скульптура из крученого черного металла.

– Комната для гостей вон там, – сказала Ингрид, указывая рукой. Здание имело мансарду. Марта оказалась в очень удобной спальне с примыкавшей к ней гардеробной и роскошной ванной.

– Надеюсь, вас это устроит, – сказала Ингрид. – Если вам что-нибудь понадобится – телефон рядом с кроватью. Чтобы позвонить мне – наберите единичку, если будете звонить в город – набирайте девятку. Я вас оставлю, а вы устраивайтесь.

– Спасибо, – снова улыбнулась Марта. – Я постараюсь не очень вам надоедать.

К ее удивлению, секретарша тепло улыбнулась ей в ответ.

– Уверена, что вы не сможете надоесть. Наоборот, очень хорошо, что вы здесь будете жить – вы немножко встряхнете здесь всех.

– Еще раз спасибо, – поблагодарила Марта, радостно улыбнувшись. Она не ожидала такой доброжелательности. – Наверное, мне не стоит вас задерживать, а то Бьерн будет недоволен.

Ингрид покачала головой.

– С ним легко работать. Он только гавкает, но никогда не кусается.

Марта повторяла про себя эту фразу, с тоской глядя на свои вещи. Ей придется потратить немало времени, чтобы как-то разобрать их. Но прежде всего надо было сходить в душ. Хотя у нее была возможность помыться и переодеться в участке, запах дезинфектанта, казалось, пропитал ее всю насквозь.

Ванная действительно была роскошной – сверкающий черный кафель и золотые краны. Она с радостью стянула одежду и встала под душ. Теплые струйки воды успокаивали, вода стекала по ее волосам, ручьями омывала изящное стройное, тело. На полочке стоял флакон с дорогим жидким мылом, Марта плеснула из бутылки себе на ладонь, ее руки медленно заскользили по гладкой коже.

Той ночью на барже он ласкал ее уверенно и нежно, все тело ее отзывалось на неведомый прежде призыв. Воспоминание об этом было настолько реальным что она даже почувствовала его прикосновения. Ни одному из мальчишек из колледжа не позволяла Марта заходить так далеко, но ему…

Он действительно хотел ее; он, должно быть, безумно хотел ее, раз он так ее целовал. И даже сейчас, хотя он держал себя очень холодно, она иногда ловила эту вспышку в его глазах, этот безошибочный знак. И зачем он платил за нее залог, ведь он мог просто бросить ее, не впутываться в это дело?

Марта вышла из душа, досуха вытерлась большим пушистым полотенцем. Абсолютно голая встала перед зеркалом, висевшим над раковиной, критически осмотрела свое отражение, пытаясь представить, что подумает Бьерн, если увидит ее в таком виде.

Может быть, она слишком худенькая? Грудь у нее была маленькая, бедра совсем мальчишеские – может, он предпочитает более зрелые, женственные формы? Повернувшись спиной и изгибаясь через плечо, она рассматривала свою попку – Оле много раз говорил ей, что это ее главный козырь…

Девушка раздраженно покачала головой. Она что, с ума сошла, в голову такие мысли лезут? Все его сотрудники были абсолютно уверены, что она новая любовница, водворившаяся в его квартире. Может быть, он тоже уверен в этом? До тех пор, пока она не до конца разобралась в его намерениях, ей надо вести себя поосторожнее.

Она быстро завернулась в полотенце, придерживая концы его рукой, и, открыв дверь, шагнула в спальню… Бьерн с ленивым видом рассматривал ее картины, прислоненные к стене.

– Какого?.. Что вы здесь делаете? – задохнувшись от удивления, спросила она. – Вам никогда не приходило в голову сначала постучаться?

– Я стучал, – спокойно ответил он. – Никто не ответил, я подумал, что вы ушли.

– О… – Она заметила, что он разглядывает портрет Клары. Внезапно она поняла, каким ребячеством и глупостью было думать, что эта картина шокирует его. Этим его не удивишь – он видел и не такое, и не один раз.

– Я подумал, не будете ли вы так добры сложить свои вещи более аккуратно, – с преувеличенной вежливостью произнес он. – Моя гостиная выглядит так, как будто в ней проходили скачки с препятствиями.

Через дверь она посмотрела в большую комнату. Надо было признать – он имел полное право жаловаться.

– Прошу прощения, – сухо извинилась она. – Я постараюсь все убрать, единственное – мои цветы… – Она взглянула на него трогательно просящим взглядом. – Они должны быть на свету, а на подоконнике места не хватает.

– Некоторые цветы вы можете оставить в гостиной, – разрешил он.

– Спасибо большое. – Она чувствовала себя неуверенно под его взглядом – в нее как будто вонзились раскаленные иглы. И то, что он выглядел таким холодным, совсем не помогало. Интересно, сможет она растопить этот лед? Марта бросила на него многообещающий взгляд из-под ресниц. – Вы так добры, что позволили мне жить в вашей квартире, – промурлыкала она нежным голоском. – А вы не боитесь, что я стащу у вас что-нибудь?

– Нет, – ответил он спокойно. – Я попрошу Ингрид заказать для вас ключи. Единственное, о чем я вас настоятельно прошу, – не злоупотребляйте моей добротой – не водите сюда ваших мальчиков.

Победа!

– Вы ревнуете? – протянула она так насмешливо, как только могла. Он сухо улыбнулся.

– Мне так не кажется. Могу я рассчитывать, что вы примете это условие?

Марта рассмеялась. Она была довольна, что обнаружила слабое место в его обороне, и на радостях не заметила предостерегающего блеска серых глаз.

– Вы действительно ревнуете? – настаивала она, невольно подходя к нему ближе. – Вы просто сами хотите уложить меня в постель!

Он покачал головой.

– Хочу, чтобы вам стало абсолютно ясно – я вовсе не собираюсь злоупотреблять положением, в котором вы оказались. Вы можете быть в этом уверены.

Но единственное, о чем она могла думать, это о том, как он ласкал ее, как он целовал ее. Все, чего она хотела, это чтобы он снова обнял ее.

– Но вы же хотите меня, – почти просила она, глядя ему в глаза затуманенным взором. – Я знаю, что это так.

Только на одно прекрасное мгновение ей показалось, что он готов признать это. Но он не принял ее игру. Его глаза смотрели презрительно холодно.

– Благодарю за предложение, – насмешливо улыбнулся он. – Боюсь, что должен отказаться. Честно говоря, меня никогда не привлекала общедоступность.

Марта с ужасом ощутила, что полотенце соскользнуло вниз, открывая ее порозовевшие от горячей воды маленькие груди с призывно набухшими сосками. Щеки ее запылали от стыда.

– Вы что думаете, я лягу с вами в постель? – бросила она, злясь, что попала в такое унизительное положение. – Вы мне в отцы годитесь!

Он улыбнулся с убийственной невозмутимостью.

– Ну не совсем в отцы, – возразил он. – Но вы действительно слишком юны, чтобы заинтересовать меня. И, как я уже сказал, слишком доступны. Возможно, когда вы будете постарше, то станете более утонченной, более загадочной – это очень привлекает мужчин. Но пока вы всего лишь хорошенькая куколка, которая надоест мне задолго до утра.

Он повернулся и спокойно направился к двери. Марта вся кипела от злости, она схватила первое, что подвернулось ей под руку, и швырнула в него, промахнувшись лишь на несколько сантиметров. Он бросил на нее насмешливый взгляд и посмотрел вниз – во что превратился его сверкающий паркет.

– Не повезло, – поддел Бьерн. – Один из ваших драгоценных цветков. Хотя, может быть, еще не все потеряно – попробуйте посадить его в другой горшок. Увидимся вечером – я обедаю не дома, но у вас, должно быть, есть и свои планы.

Он ушел, закрыв за собой дверь. Марту трясло от злости, она чуть не плакала. Никто, никто еще не говорил с ней так. Но она заслужила это, с горечью призналась девушка самой себе. Она дала ему повод думать о себе так плохо. В том, что он считал ее потаскушкой, она могла винить только себя.