Текст книги "Глазами любви"

9

Уильям Лев, король Шотландии, вышел из медного чана, в котором принимал ванну, и оказался на попечении двух молоденьких служанок. До того, как девушки завернули короля в льняные полотенца, люди, находившиеся вместе с ним в ванной комнате – верховный судья и наместник короля фитц Гэмлин, стюарт фитц Алан, рыцари личной королевской гвардии, облаченные в доспехи, и дюжина горцев, сидящих на корточках, – получили возможность созерцать прекрасно сложенное обнаженное тело монарха, на что, по-видимому, Уильям и рассчитывал. Было разумно время от времени напоминать подданным, что королю и надлежит выглядеть истинно по-королевски.

Рост Льва был более шести футов, а тело его было щедро помечено шрамами – следами многочисленных битв, и выглядел он отважным воином, достойным наследником своего покойного брата Малкольма. Отстранив девушек, король принялся скрестись и чесаться в самых интимных местах, и от него не укрылось, что собравшиеся следят за каждым его движением. Потом он со вкусом потянулся, и движение это было неторопливым и мощным.

Уильям был выше всех мужчин, находившихся в комнате. Сидевшие на корточках горцы запрокинули головы, чтобы видеть его. Как и покойный король, его брат, Уильям Лев желал быть могущественным монархом и в особенности получить назад приграничную шотландскую территорию, оказавшуюся во власти английского короля Генриха Плантагенета, который захватил ее. Вот почему Лев проявил такой интерес к сообщению, касавшемуся английского короля Генриха, а именно, что Генрих послал в Шотландию рыцаря-тамплиера за девушкой-послушницей из одного из норманнских монастырей.

Лев позволил девушкам растирать себя полотенцами, пока все его крупное тело не раскраснелось, а кожа не начала гореть, а потом смуглый сокольничий (ростом всего лишь в половину королевского) надел на него тонкую белую льняную рубаху и кожаную юбочку и набросил плащ с капюшоном из овечьей шкуры, вышитый красной и синей шерстью.

Когда купание короля было окончено, горцы, сгрудившись вокруг чана, вылили из него воду в проделанный для этой цели сток в каменном полу. Потом они вынесли из комнаты пустой чан, а девушки, помогавшие королю во время купания, последовали за ними.

Король повел собравшихся придворных в другое, более просторное помещение.

– Что касается чудес, – сказал он, садясь на край кровати и позволяя сокольничему зашнуровать свои башмаки без каблуков из оленьей кожи, – если эта ясновидящая-святая обладает хотя бы половиной той силы, которую ей приписывают, то, призываю Господа в свидетели, это значит, что она равна мощью целой армии любого короля! Как она это делает? Смотрит в свое золотое зеркало или бросает магические палочки и тотчас же узнает о грозящей опасности? Например, сколько воинов, рыцарей и коней ждут в лесу или в поле? И как наилучшим образом устроить им засаду и как успешнее истребить их? – И Уильям восторженно похлопал себя по коленке. – Страсти Господни! Да она могла бы даже назвать время, когда падет осажденный замок! С ней любой король может захватить любую страну!

Наместник фитц Гэмлин и стюарт фитц Алан обменялись понимающими взглядами.

– Удивительный волшебный дар, если говорить правду, ваше величество, – сказал верховный судья и наместник, тщательно подбирая слова, – и весьма ценный для всех монархов. Но я слышал только, что девушка производит впечатление одержимой какой-то силой. А те, кого я встречал и с кем беседовал, не желали вдаваться в подробности, что это за сила и как она действует.

Уильям бросил на него острый взгляд.

– Ну, положим, нам удалось убедить аббатису монастыря Сен-Сюльпис рассказать поточнее об этом «даре», и она рассказала о нем достаточно подробно. – Видя выражение лиц своих придворных, король поднял руку. – Нет-нет, это вовсе не то, что вы думаете. Я только послал туда епископа Эбердинского проведать добрых сестер монастыря Сен-Сюльпис и убедиться, что они не впали в серьезную ошибку, говоря об этой девушке. Вы знаете, – заметил король, – затворническая жизнь в стенах монастыря чревата всевозможными заблуждениями. Епископы и аббатисы всегда стремятся ревностно блюсти чистоту веры. Они постоянно настороже. И в любом мужском монастыре или женской обители существует множество форм епитимьи, налагаемой за провинности. Задача в том, чтобы выяснить серьезность…э-э…проступка.

Фитц Гэмлин опустил глаза и смотрел на свои ноги. Он ничуть не сомневался, что эбердинский епископ, известный в свое время как крестоносец с железной дланью, сумел запугать монахинь монастыря Сен-Сюльпис вечной погибелью и геенной огненной и тем самым вынудил их говорить.

– И что же поведала аббатиса? – спросил фитц Гэмлин.

Уильям Лев принял от челядинца чашу с вином.

– Да все, чего от нее пожелал епископ, за исключением того, что она не назвала эту девицу ведьмой. – И он разразился похожим на лай смехом. – Неужто и это правда?

Фитц Гэмлин сказал, что он так не думает. Он представил себе монахинь монастыря Сен-Сюльпис в тот момент, когда епископ изложил им желание короля. Да в ту минуту они согласились бы с чем угодно.

– Итак, – заметил фитц Алан, – епископ выслушал отчет аббатисы и нашел доказательства того, что их бывшая питомица – святая, способная совершать немыслимые чудеса, а не злобная дочь Сатаны?

Король нахмурился.

– Ты, должно быть, шутишь, фитц Алан, но монахини монастыря Сен-Сюльпис держались твердо и от своих слов не отступили. По их словам, их маленькая питомица совершала множество удивительных вещей. Они говорят, девушка обладает даром, который они называют зовом. – Король помолчал, глядя куда-то мимо собеседников. – Моя собственная бабушка, да упокоит Господь ее душу, – родом с Оркнейских островов, а там такие чудеса хорошо известны. Она не раз рассказывала об этом, то есть о том, что некоторые из местных жителей, в особенности женщины, обладали именно таким даром.

Фитц Алан бросил тревожный взгляд на верховного судью и наместника, который старался не смотреть на него. Стюарт сотворил крестное знамение.

Король принял от сокольничего новую чашу с вином, сделал несколько маленьких глотков, потом сказал:

– Сам я считаю, что этим даром обладают только женщины. Как говорила моя дражайшая бабушка, оркнейские женщины, как известно, именно таким образом призывают своих мужей, вышедших в море рыбачить, когда они чувствуют, что надвигается буря, которая так еще далеко, что никто не замечает ни малейших ее признаков. А мужчины, будучи предупреждены столь таинственным образом, потому что весть эта будто летит по воздуху, пока не коснется их слуха, поворачивают свои лодки и благополучно возвращаются к родному берегу.

Наместник с трудом мог поверить ушам своим. Генрих Плантагенет Английский, человек мудрый и образованный, был отнюдь не легковерен. И вот Уильям Лев прознал, что Генрих послал де ля Герша в Шотландию найти эту девушку. Из того, что ему рассказал тамплиер де ля Герш, можно было судить, что оба монарха желали воспользоваться девицей как орудием управления государством. Или как оружием в войне.

Фитц Гэмлин с минуту выждал, прежде чем заговорить.

– Значит, епископ Эбердинский побеседовал с сестрами и спросил у них, куда она девалась? – спросил он.

Уильям Лев сделал знак слугам, чтобы они пустили по кругу блюдо с жареным мясом: после ванны он всегда испытывал голод.

– Епископу ничего не удалось разузнать об этом, увы! Но аббатиса Клотильда долго жаловалась ему на вассала графа Честера по имени Айво де Бриз, – король повернулся к своему наместнику и верховному судье, который незаконно обосновался в Уигане, – хочу обратить на это твое внимание, фитц Гэмлин. Она сказала, что этот де Бриз, обуреваемый похотью, похитил девушку из монастыря, но потом потерял ее. По словам де Бриза, девушка попала в руки Константина, вождя клана Санах, из Лох-Этива. Этот вождь прислал мне весть, что она у него и что он хочет за подходящий выкуп передать ее своему сеньору и законному монарху.

Оба собеседника короля подались вперед.

– Милорд, – начал стюарт, – Санах – ваш подданный…

Уильям отмахнулся от него:

– О, я заплачу выкуп, фитц Алан, среди шотландцев такие вещи – обычное и вполне честное дело. И, помимо всего, считается разумным и справедливым. Кроме того, этот Санах – мой родич; он женат на моей младшей сестре. Сумма эта не слишком велика. Ну, скажем точнее, велика, но назначить такой выкуп не оскорбительно для меня.

– Ваше величество, – заметил фитц Гэм-лин, – в данном случае не может ли церковь…

Король энергично покачал головой.

– Прекрати, фитц Гэмлин, дай нам покой. Епископы Эбердинский и Эдинбургский уверили меня, что в настоящий момент наша золотая сивилла не представляет для церкви особого интереса.

«Не представляет – пока такова воля короля», – подумал фитц Гэмлин.

Ему пришлось признать, что план короля таков, что от него содрогнулся бы любой самый тупоголовый норманн. Охота за девушкой, по слухам, обладавшей магической силой? Король Шотландии, видимо, запамятовал, что он, его верховный судья и наместник в западных областях страны, выдал тамплиеру де ля Гершу как эмиссару короля Англии охранную грамоту, позволявшую ему свободно передвигаться по стране в поисках этой девицы. Но фитц Гэмлин не думал, что сейчас подходящее время напоминать об этом королю.

Он не мог не заметить обеспокоенный взгляд стюарта фитц Алана. Уильям Шотландский начал недавно подумывать о том, чтобы затеять еще одну войну за приграничные земли, особенно теперь, когда король Англии Генрих уже перестал быть сильным молодым человеком и вдобавок чрезвычайно измучен своими воинственными сыновьями.

Вдруг фитцу Гэмлину почудилось, что эти безумные кельтские причудливые чары околдовали их всех. А как же иначе можно было объяснить то, что они серьезно рассуждают о том, что ясновидящая могла бы предсказать исход битвы?

И когда крепость падет? И даже какой монарх останется на троне, а какой нет? Матерь Божия, да король Шотландии именно это только что и сказал!

Фитц Гэмлин подавил готовый вырваться стон. Если таков образ мыслей короля Уильяма Льва, то всех их ждут весьма трудные и даже гибельные времена!

Дождь прекратился как раз тогда, когда маленькая колонна, возглавляемая Асгардом де ля Гершем, восседающим на своем огромном гнедом жеребце, оставила позади Лох-Этив и начала подниматься от озера на холм. Круглая каменная башня-форт Константина Санаха и его близнец на другом берегу озера растаяли в тумане.

Идэйн испытывала острое желание обернуться в седле и взглянуть назад, в конец колонны, где шли пешие солдаты и где, как ей было известно, находился Магнус, глаза которого неотступно следили за ней. Но рыцарь-тамплиер де ля Герш ехал рядом с ней и пытался вовлечь в разговор.

Идэйн извинилась за свое нежелание поддерживать беседу, сославшись на то, что горный пони, которого ей дали, оказался норовистым и все ее силы уходили на то, чтобы приструнить его и заставить слушаться. И это было правдой. Идэйн была не слишком искусной наездницей, потому что большую часть жизни провела в монастыре и не привыкла путешествовать. Кроме того, ей совсем не хотелось разговаривать.

Хотя тамплиер со своими длинными светлыми волосами и точеными чертами лица был красив, она слышала, как безжалостно он вел с вождем клана Санаха Дху переговоры о выкупе. Вдобавок она чувствовала, что в этом воинственном монахе было нечто темное и жестокое, что он не хотел демонстрировать миру.

Она отделывалась лишь самыми краткими ответами и не поднимала глаз, хотя и опасалась, что тамплиер понимал, почему, и, конечно, не приписывал это ее девичьей скромности.

Идэйн тяготило его общество. Ей хотелось думать о Магнусе, идущем в арьергарде, и она знала, что он кипит от едва сдерживаемой ярости. Идэйн почти физически ощущала эту ярость, преследовавшую ее, словно грозовое облако. Она не понимала, как Магнус ухитрился пешком пересечь холмы Шотландии и оказаться среди наемников, сопровождавших тамплиера. Когда она позволила себе вспомнить часы, проведенные с ним после кораблекрушения, Идэйн почувствовала, как все ее тело охватило чувственное томление.

О, какой это было пыткой – знать, что ее возлюбленный вернулся, что он рядом, среди этих солдат, и притворяется кем-то, в то время как ему следовало бы ехать с ней рядом! Идэйн не сомневалась, что он чувствовал то же самое. Она почти физически ощущала у себя на затылке взгляд его золотистых глаз.

Матерь Божия! Может ли быть такое, что он думает то же, что и она?

Их любовные объятия на берегу ледяного ручья были похожи на полет среди сверкающих звезд.

Он был в ее теле, они обладали друг другом, их тела слились в одно целое, соприкасаясь самой сердцевиной, и так они, как ей казалось, кружились целую вечность.

Что за святотатственные мысли приходили ей в голову – заниматься любовью целую вечность! И все же золотистый свет их любви, их страсти, в котором они утопали всего лишь несколько кратких сладостных мгновений, был незабываем. Магнус никогда не испытывал ничего подобного, Идэйн знала это без его слов. Как и она.

– Ах, солнце выглянуло, – сказал ехавший рядом с ней тамплиер.

Они добрались до гребня холма. Все вокруг них – складки холмов и долины западных шотландских гор, берега, изрезанные глубокими заливами и бухтами, – было теперь освещено солнцем. На востоке плыли несколько облачков, а небо вдруг стало похожим на ярко-синий балдахин. Впереди дорога углублялась в густой лес.

– Мы поедем этим путем, – сказал тамплиер, указывая на нее. – Это дорога в Эдинбург, идет она через лес Кромах. Но сначала мы остановимся, чтобы накормить и напоить лошадей.

Он окликнул своих спутников, и они подъехали помочь слуге расседлать вьючную лошадь и боевого коня рыцаря. Через несколько минут даже пони был стреножен, и всех лошадей пустили пастись, а всадники и сопровождавший их пеший эскорт расселись на небольших камнях, располагавшихся кругом возле родника, чтобы подкрепиться копченой рыбой и хлебом, полученным в башне Константина Санаха.

Идэйн села так близко к людям из эскорта рыцаря, насколько хватило смелости. Она наблюдала за ними, пока они ели, а потом после еды растянулись на сухой траве, чтобы отдохнуть и понежиться на солнышке. Магнусу, с его сильными большими руками, было поручено открыть бочонок пива. Он и еще один человек из эскорта выглядели, как и положено в их состоянии: бедные рыцари, лишившиеся всего, даже своих коней, и нанявшиеся пешими солдатами.

– Вождь Санах не сомневался, что заработает на вас состояние, мадемуазель, – говорил тем временем красавец тамплиер. – Вот почему торг шел так медленно и туго.

Он протянул ей несколько завернутых в листья копченых селедок, которые один из мужчин разогрел над костром.

– Можно ли верить истории, которую рассказал Константин? Что один бродяга-рыцарь, принадлежавший раньше к свите графа Честера, похитил вас из монастыря, что вы потерпели кораблекрушение и Константин нашел вас в лесу?

Нашел?!

Матерь Божия! Разве он нашел ее? Вождь клана Санах Дху следовал за ними от самого побережья и видел все. Он сам похвалялся перед ней, что со своими соплеменниками прятался в лесу и наблюдал за тем, что происходило возле ручья. Они выжидали, пока она не уснула в объятиях Магнуса.

А потом, когда Идэйн проснулась и пошла к ручью за своей одеждой, шотландцы набросились на нее, потащили в лес, где спрятали своих лошадей, посадили на одну из них, и так она и ехала, лежа на животе поперек седла, как оленья туша, до самой башни форта!

– Что бы ни говорил коварный вождь Санах, – ответила Идэйн, – но на самом деле все было иначе. Он не находил меня.

Не было причины рассказывать тамплиеру всю историю. Возможно, он и оказался ее спасителем, но он не был с ней откровенен. Он не сказал ей, куда они едут, если не считать того, что сообщил, что они направляются в Эдинбург. В башне-форте Константина Санаха она слышала, будто сам шотландский король Уильям Лев заплатил за нее выкуп. Поэтому Идэйн и не собиралась ничего рассказывать, пока ей не станут известны планы ее спасителей. Поколебавшись, она бросила взгляд на наемников и увидела Магнуса, который как раз обносил всех пивом. Если бы только она могла поговорить с ним! Конечно, он бы не позволил событиям разворачиваться таким образом. Она хотела бы уехать с этим красивым задумчивым молодым рыцарем, занимавшимся с ней любовью, а не с этим суровым тамплиером, который, как она предполагала, собирался доставить ее шотландскому королю в некотором роде как пленницу. Но Магнус делал ей знаки, и она поняла их: он предупреждал ее, что им не следует давать тамплиеру ни малейшего повода думать, будто они знают друг друга.

После того как трапеза была окончена, Магнус помог бедному рыцарю Юдо, прислуживавшему тамплиеру и бывшему при нем кем-то вроде оруженосца. Они вместе загасили костер и собрали животных, щипавших траву.

– Славное для лошадей местечко, – заметил рыцарь Юдо, когда они подвели стремянному боевого коня тамплиера, и провел рукой по мощному крупу жеребца – небось от сарацинской кобылы?

Магнус кивнул, глядя, как стремянной уводил жеребца, чтобы оседлать его. Огромный конь тамплиера был прекрасным образцом лошади, предназначенной для боевых действий. Он был тяжеловесным и сильным, но быстрым и выносливым, и, если бы понадобилось, мог бы обогнать любого коня – недаром в его жилах текла кровь арабских скакунов. И это внушило Магнусу идею.

Колонна теперь образовала ломаную линию и уже вступила во влажный сумрак Кромахского леса. Болтовня прекратилась. Магнус не сводил глаз с девушки. Он никогда не уставал любоваться ею, и теперь мысли его занимало только одно: как отнять ее у тамплиера, как им скрыться?

Ноябрьский ветер свистел в ветвях деревьев. Лесной мрак вызывал в памяти рассказы о лесных духах, троллях, великанах и обо всех тех ужасах, которые могли с ними здесь случиться. Не говоря уже об опасностях, которые представляли волки, медведи и грабители.

Магнус повернул голову и посмотрел вверх. С высоких ветвей на них падали коричневые осенние листья. Здесь, в шотландских горах, деревья были очень древними. Многие из них до сих пор почитались как священные – дуб, рябина и высокие буки, и на склонах, расположенных еще выше, гигантские сосны, которые сейчас тихонько шептались. Юдо отдал приказ натянуть тетивы луков всем, у кого они были, и держать их наготове, а остальным вытащить из ножен мечи и копья.

Магнус обнажил свой меч и продолжал смотреть на девушку и тамплиера де ля Герша, ехавших рядом. Он уже заметил, как белокурый рыцарь поглядывает на нее. Де ля Герш не казался дамским угодником. Манеры тамплиера были слишком высокомерными, но Идэйн явно привлекала его.

Наблюдая за ними, Магнус не обращал внимания на дорогу и споткнулся о корень. Сапоги его разваливались, и он знал, что скоро их придется выбросить, но будь он проклят, если имел хоть малейшее представление, во что теперь обуться.

Косые лучи солнца проникали сквозь ветви деревьев – солнечные зайчики мелькали на земле, слепя глаза, и от этого самые обычные вещи казались диковинными. В какой-то момент Магнусу показалось, что он увидел несколько необыкновенных белых оленей, гуськом пробиравшихся по лесу, но, как только он мигнул, они исчезли.

– Я хочу выбраться из леса до ночи! – крикнул спутникам тамплиер. – Здесь очень легко сбиться с дороги и заблудиться.

Никто не возразил ему. Сопровождавшие рыцаря люди вовсе не хотели провести ночь в лесу, не зная, кто или что, возможно, находится недалеко от их походного костра. Когда они остановились напоить лошадей из неглубокого извилистого ручейка, мужчины тотчас же принялись за свои дела. Но даже де ля Герш, которому понадобилось облегчиться, не стал заходить слишком далеко в лес.

Магнус побрел к девушке. У него было мало времени, чтобы поговорить с ней, поскольку тамплиер мог вернуться в любую минуту. Идэйн сидела на земле, потирая непривычные к верховой езде усталые ноги.

Магнус взял свой меч и срезал небольшую иву, чтобы смастерить из нее посох. Но при виде девушки, с которой он занимался любовью у ручья в тот первый после кораблекрушения день, одетой в знакомый синий плащ, с золотыми волосами, рассыпавшимися по плечам, с изумрудными глазами, выразившими при его приближении страх, радость, тревогу, сердце у него так бешено забилось, что он едва мог говорить. А когда заговорил, то у него вырвались совсем не те слова, что он собирался ей сказать.

– Тебе нравится беседовать с этим прекрасным рыцарем-тамплиером, который выкупил тебя на свободу? – спросил он яростным шепотом. – Ты хотя бы знаешь, куда он тебя везет или тебе это все равно?

Идэйн, казалось, не расслышала или не поняла его – взгляд ее тревожно оглядывал его с головы до ног.

– О Пресвятая Дева Мария, что с тобой приключилось? – шепотом ответила она. – Ты ранен? Погляди на свою одежду!

Она была готова вскочить и броситься ему на шею, но он жестом удержал ее.

– Послушай… – начал Магнус.

Он хотел рассказать ей о своих планах побега, но краем глаза заметил приближающегося к ним де ля Герша. Идэйн тоже его увидела.

– Помоги мне, – прошептала она.

– Да, – так же тихо ответил Магнус. Глядя в эти прекрасные глаза, он хотел только одного – схватить ее в объятия и зацеловать до беспамятства. Ему хотелось лежать с ней в лесном шалаше и ласкать и любить ее долгие, бесконечные золотистые дни – много дней подряд. В месте, где никто не смог бы их найти или помешать их безмерному наслаждению.

– Да, – поклялся он ей внезапно охрипшим голосом, – обещаю!

Магнус стремительно отвернулся и отошел от нее, размахивая только что сделанным посохом. Тамплиер остановился и, хмурясь, посмотрел ему вслед, но не сказал ни слова. Де ля Герш сделал Идэйн знак, чтобы она взобралась на своего пони, и подал руку, помогая ей сесть в седло. Люди начали подниматься с земли и собирать оружие. Вскоре все они двинулись через лес на запад, туда, где еще был виден свет умирающего дня.

Но не прошли они половину лье, как что-то выпрыгнуло из лесной чащи прямо под ноги пони, на котором ехала Идэйн. Пони встал на дыбы.

Идэйн вскрикнула и выпала бы из седла, если бы тамплиер не нагнулся стремительно и не схватил поводья ее пони, заставив его повернуться кругом, отчего лошадка прекратила свой панический танец на задних ногах.

Подбежал Магнус. Он все время не спускал с Идэйн глаз и оказался возле пони почти в тот самый момент, когда де ля Герш схватил поводья.

Тамплиер откинулся в седле и посмотрел на молодого рыцаря, вскинув брови.

– Я слышал, как она вскрикнула, милорд. – По сути дела Магнусу было наплевать на де ля Герша и на то, что тот думает. – Я хотел предотвратить несчастье.

– Ах вот как, рыцарь «Откуда ни возьмись». – Де ля Герш снова бросил на Магнуса пытливый взгляд. – Я уже видел тебя там, где Юдо велел тебе охранять тылы.

Пони продолжал приплясывать и приседать. Идэйн, казавшаяся испуганной, обеими руками вцепилась в луку седла. Подбежали Юдо и остальные солдаты. Юдо нагнулся и что-то поднял с земли.

– Вот виновник неприятности. – Оруженосец держал в вытянутой руке белый пушистый комок. – Вот кто вызвал суматоху, милорд. Приспешник Сатаны.

– Кот? – Де ля Герш смотрел на животное с высокомерным и презрительным видом.

Все по-журавлиному вытягивали шеи, чтобы разглядеть кота. Девушка перегнулась с седла, продолжая одной рукой крепко держаться за луку, другую протянула к зверьку, и он вцепился когтями в ее плащ и изящно перепрыгнул на колени девушки, где и устроился.

В течение минуты никто не сказал ни слова. Де ля Герш немного отъехал на своем жеребце и не сводил глаз с белого кота, уютно угнездившегося на коленях девушки.

– Это потерянное кем-то домашнее животное, – заметил он. – Не очень-то сладко ему пришлось бродить одному по лесу! Поглядите, кто-то постарался и вдел женскую сережку в его ухо.

Мужчины сгрудились поближе, чтобы лучше видеть. Из ушка кота действительно свисала маленькая, похожая на капельку сережка с красным камнем.

– Давайте-ка запросим за него выкуп, – предложил Юдо, – пока не явился этот чертов Санах и не опередил нас.

Мужчины расхохотались. Магнус стоял поодаль и смотрел, как Идэйн гладила головку кота кончиком пальца. Тот закрыл глаза и начал громко и раскатисто мурлыкать.

– Фомор, – сказала Идэйн коту.

Мужчины смотрели на нее, разинув рты.

– Последний из фоморийцев, – пояснила девушка, почесывая кота за ушком. – Они называли себя Фир Болг. От них и произошел мой народ.