Текст книги "Корона когтей"

Летия колеблется, но только на секунду.

– Нет, – решительно качает она головой. – Я не оставлю тебя, Адерин. И, кроме того, – озорной юморок блеснул в ее глазах, – лорд Ланселин все еще платит мне за то, чтобы я была твоей компаньонкой. А это хорошие деньги.

Я ухмыляюсь.

– И тебе все еще весело, я надеюсь.

Она пожимает плечами и смеется.

– Ну, ты уже давно не рисковала жизнью. И хотя я сомневаюсь, что это продлится долго, я не против, чтобы волноваться чуть меньше.

Ее голос звучит легко, но я знаю, что скрывается за ее словами. Несмотря на все усилия наших врачей, на шее Летии до сих пор остается ожог, повторяющий очертания ладони Зигфрида.

Месть ничего не решает. Увидев, как погибает убийца моей матери, я не обрела покой, на который так надеялась. Что бы я ни сделала с Зигфридом, это не исцелит Летию. Но я обязана его найти. По крайней мере, я обязана остановить его, чтобы он не причинил такую же боль другим.

Приходит мой врач с настойкой ивы от головной боли. Когда он уходит, Летия помогает мне сменить шелковое платье на тунику с длинными рукавами из кожи и на брюки и высокие сапоги. Я иду в новый тренировочный зал в попытке потратить немного энергии, в попытке сделать что-нибудь – что угодно, – чтобы отвлечься от утренних разборок с моим секретарем и леди Крамп. Я научилась владеть мечом после того, как потеряла способность менять форму. Пускай эта сила и вернулась ко мне, я продолжала тренироваться; не знаю насчет Таллис, но Зигфрид умеет обращаться с клинком.

К моему приходу комната полна народу; бесконечный снегопад заставляет многих дворян искать другие развлечения. Но в толпе здесь не только знать. Это единственное место в Цитадели, где летающие и бескрылые – по крайней мере, привилегированная их часть – находятся на равных. Тренировочный зал Арон увеличил после нашей коронации, но он находится под управлением и надзором темных стражников. Сами они бьются на мечах и метают топоры, но теперь позволяют и дворянам пользоваться этим местом, предлагают советы по технике и решают исход спорных поединков. Несмотря на двести мирных лет в Солануме, умение владеть мечом некоторыми все еще ценится, хотя слишком многие презирают его как навык, необходимый только бескрылым. Но сами стражники не станут сражаться с дворянами. Исключением является Арон; когда он лишился руки, почти три года назад, темные стражники стали его друзьями и обучили, и он все еще дорожит этой дружбой. Я обыскиваю большой зал с высоким потолком в поисках его стройной фигуры.

Эмет – красивый, медноволосый, самый близкий друг Арона из темной стражи – подходит ко мне и почтительно кивает.

– Мадам, – в этой комнате не используются никакие титулы. Никаких упоминаний о доме или звании.

– Добрый день, Эмет. Мой муж здесь?

– Нет. Но есть поединок, который вот-вот закончится, если хотите партнера для тренировок. – Он вручает мне тренировочный меч с затупленным лезвием и острием и ведет мимо мишеней для топоров, туда, где двое мужчин, оба тяжело дышат, оба в поту, отдают друг другу честь. Одного я не знаю. Он среднего роста, мощного телосложения, с темными глазами и собранными сзади серебристыми волосами, наверное, они ниже плеч. Эмет бормочет, что этот человек – один из дворян, бежавших из Селонии; на одной из его скул виднеется запекшаяся рана.

Его противник – Люсьен.

Темные волосы коротко подстрижены, так что он снова стал похож на моего Люсьена. Люсьена, о котором я все время думаю. Мое сердце, предательское сердце, бьется быстрее.

Эмет делает шаг вперед.

– Джентльмены, если кто-то из вас настроен на еще один поединок, то эта леди ищет партнера.

Незнакомец слегка прищуривается, бросая на Эмета недоверчивый взгляд, но делает широкий поклон в знак своего согласия. Люсьен, немного поколебавшись, кивает. Даже слегка улыбается; интересно, пытается ли он извиниться за свое поведение в нашу последнюю встречу? Но затем он идет вперед. Словно выбор уже сделан. Словно я обязана выбрать его даже после того, как он столь презрительно обошелся со мной на балу в честь солнцестояния.

– Этот джентльмен, – я указываю на незнакомца, – будет достойным противником, я полагаю.

Люсьен застывает. Сжимает губы и отворачивается от меня.

Я отказываюсь смотреть ему вслед.

Эмет уже разбросал по полу свежий песок. Седовласый незнакомец отдает мне честь и с легкой улыбкой на губах поднимает меч. Я делаю глубокий вдох и обнажаю свой меч в ответ. У меня нет времени беспокоиться о Люсьене или о чем-то другом; как только мы встаем в позиции, незнакомец нападает.

Я отражаю без колебаний, быстро взмахивая левой рукой вверх и блокируя лезвие его клинка своим; мы на миг встречаемся взглядами, и я поражаюсь решимости и сдержанной ярости, которые в нем ощущаю. Он снова бросается на меня, но я быстрее; я успеваю увернуться и начинаю контратаку, нанося удар за ударом. Он делает шаг назад, тяжело дыша, и я вижу, что удивила его. Очевидно, он не ожидал, что я буду – или смогу – так хорошо сражаться. Мы кружим, переводя дыхание, но мой противник вскоре снова набрасывается. Он пытается использовать против меня свой рост и превосходящую силу, и я вздрагиваю, когда мышцы моих рук и ног протестуют против огромной силы его атаки. Рядом собирается несколько зрителей. Я не обращаю на них внимания. Хотя у меня меньше опыта при дворе, чем у большинства моих придворных, здесь мало кто – за исключением Арона – сражается так же хорошо, как я. Я не собираюсь терпеть поражение от этого селонийского беженца.

Когда он вновь нападает, я слегка опускаю меч, надеясь, что он подумает, что вынудил меня обороняться. Моя хитрость срабатывает. Он подходит ближе; думает, что это конец, что победа за ним.

Но он ошибается. Я приземляюсь на колени, вытягиваюсь на земле, чтобы оказаться под его клинком. Быстро перекатываюсь на бок. А потом одним молниеносным движением сшибаю его с ног. Мой противник падает навзничь, кряхтя от силы удара и взметая в воздух частицы песка и пыли. Прежде чем он успевает прийти в себя, я вскакиваю на ноги и втыкаю острие клинка прямо ему в грудь.

– Сдаетесь, сэр?

Он глядит на меня, и удивление в его глазах быстро сменяется раздражением. Но в следующее мгновение он уже широко улыбается.

– Конечно, моя госпожа. Отлично… отлично сыграно.

Прежде чем зрители расходятся, раздаются негромкие аплодисменты. Мой противник поднимается с земли и кланяется мне.

Я киваю в ответ, с трудом дышу, с дрожью возвращаю тренировочный меч Эмету и сжимаю пальцы. Покрытая шрамами кожа на спине начинает саднить; я месяцами не сражалась так рьяно. И все же изо всех сил стараюсь сдержать улыбку.

Незнакомец отвешивает еще один поклон и коротко улыбается.

– Я очень рад встретить столь достойную противницу, – у него приятный акцент. – Можно? – он протягивает мне руку; целует мои пальцы, когда я кладу свою ладонь в его. – Разрешите предложить вам еще один поединок? Я был бы благодарен такому развлечению.

– Благодарю, но, боюсь, у меня назначена важная встреча, – я отхожу назад.

Люсьен стоит рядом с нами, прислонившись к стенке, наблюдает за мной и хмурится.

Повинуясь внезапному порыву, я поворачиваюсь к незнакомцу.

– Может быть, в другой раз, когда мы будем свободны, – я тепло улыбаюсь ему. – Могу я узнать ваше имя?

– Конечно. Верон, – он не говорит мне о своем доме – Эмет, очевидно, объяснил ему правила.

– Что ж, благодарю, Верон. Я провела время с удовольствием, – снова улыбаюсь, склоняю голову и ухожу.

Я больше не оборачиваюсь и не смотрю, чем занят Люсьен.

Оставшаяся часть дня забита куда большим количеством встреч. У меня нет времени на отдых до самого окончания ужина, после которого я смогу остаться с Летией наедине в своей гостиной. Она вяжет, а я сижу, свернувшись калачиком, в углу одного из диванов. В моих руках книга – занятная история о том, как юная девушка открывает новый мир и сталкивается со всеми его чудесами, и, хотя я смотрю в текст, совсем не читаю. Мои мысли блуждают, убаюканные щелканьем спиц и потрескиванием поленьев в камине. Я мечтаю о другом будущем, полном приключений и путешествий, где нет обязательств. Пока стук в дверь не возвращает меня в реальность.

На пороге стоит один из одетых в синее с серебром слуг.

– Если вы позволите, Ваше Величество, леди Нисса Свифтинг просит минуту вашего времени.

Лицо у него деревянное, но я слышу, как позади него раздается чье-то неровное дыхание – Нисса?

– Хорошо, – я киваю Летии, она берет свое вязание и отходит на край комнаты, замерев в ожидании, когда заходит другая женщина. Лицо Ниссы покрыто пятнами, а глаза – опухшие от слез. Я догадываюсь, что произошло.

– Лорд Бастьен?

Она кивает.

– Его тело нашли на побережье в Итане. По словам лекаря, он потерял слишком много крови, на нем было столько ранений, а еще… – она судорожно глотает, – они отрезали ему одно ухо… – ее голос прерывает новый поток слез, и она закрывает руками лицо.

– Мне очень жаль, Нисса. Ваша мать знает? Позвольте мне послать за ней слугу. Или лорда Люсьена. Пожалуйста, скажите, чем я могу вам помочь, что вам необходимо.

– Месть, – тихо раздается это слово, но в следующее мгновение она сжимает руки и падает передо мной на колени, ее голос дрожит. – Кровь за кровь, вот чего я желаю. Я умоляю вас как ваш верная подданная и ваша кузина, помогите дворянам Селонии вернуть то, что у них отняли. Пошлите войска против бескрылых, утвердивших там свое правление. Заставьте их заплатить за отнятые жизни.

– Пожалуйста, Нисса, поднимитесь, – я чувствую, как покалывает обнаженная кожа на моей шее; я практически ощущаю, как Зигфрид и Таллис наблюдают за мной из темных углов комнаты в ожидании, что я совершу ошибку. Сделаю то, что поставит королевство под удар.

– Ситуация довольно сложная.

– Нет, не сложная, – она заставляет себя выпрямиться, сбивчиво дыша. – Мы должны подавить это восстание, Ваше Величество, – ее руки сжимаются в кулаки. – Или оно разрастется, и Соланум падет, а наша кровь потечет по улицам Фарна.

Нисса смотрит на Летию и наклоняется вперед с красным лицом.

– Дело бескрылых – служить, а не править. Не общаться с королями, как с равными…

– Довольно! – я вскидываю подбородок и позволяю голосу прозвучать с холодом.

– Вы забываетесь, леди Свифтинг. От горя вас покинул рассудок.

Нисса смотрит на меня с таким гневом, что мне интересно, не собирается ли она ударить меня. Но проходит момент; она начинает всхлипывать и, спотыкаясь, падает в ближайшее кресло.

– Летия…

Моя подруга все понимает. Она спешит к двери и отдает распоряжения слугам. Я расхаживаю взад и вперед во время ожидания, но не пытаюсь заговорить с Ниссой. Мне нечего ей сказать.

Наконец в дверь снова стучат. Мать Ниссы, Виржиния из Ланкорфиса, здесь, как и Люсьен. Он помогает Виржинии поднять дочь из кресла, и обе женщины уходят, мать Ниссы бормочет на ходу извинения.

Летия игнорирует Люсьена.

– Я пойду и прослежу, чтобы служанки согрели вашу постель, Ваше Величество, – она делает реверанс и уходит в мою спальню, закрыв за собой дверь.

Впервые за последние три месяца мы с Люсьеном остаемся наедине.

Глава вторая

Мы глядим друг на друга, и ропот невысказанных мыслей и чувств заполняет мне рот. Тишина сгущается, пока не становится удушающей. Пока не становится до того тяжелой, что может выдавить воздух из моих легких. Если я не заговорю, то задохнусь.

– Мне очень жаль, – первые слова вырвались наружу, и мне стало легче дышать.

– Вам жаль?.. – вопрос Люсьена пронизан презрением.

Я колеблюсь.

– Я имею в виду лорда Бастьена. Ваша кузина была убита горем.

– О, – Люсьен отворачивается и смотрит на огонь. – Что вам сказала Нисса?

– Она может рассказать об этом вам лично, если пожелает. Вы проследите, чтобы врач осмотрел ее?

Я хочу верить – я должна надеяться, – что взгляды и желания Ниссы, как и ее горе, со временем смягчатся.

Он не отвечает. Просто продолжает смотреть на пляшущие языки пламени, а я смотрю на него, поглощенная тем, как отблески огня краснеют на его губах и превращают его кожу в золото. Я помню ту ночь. Ночь, когда он лежал в моих объятиях, позолоченный светом свечей, когда мое тело дрожало от его прикосновений. Понемногу желание вытеснило все здравые мысли. Совершенно того не желая, я протягиваю к нему руку.

– Люсьен…

– Тетя говорит, что вы предлагаете вознаграждение за информацию о Таллис и Зигфриде.

Я опускаю руку.

– Да. Я не прекращу охоту на них. Обещаю.

Люсьен чуть не умер от рук Таллис. Он бы умер, если бы я не успела вовремя его спасти, если бы я в прямом смысле не отбилась от стражей, пытавшихся его убить. Наш вид быстро излечивается. Ранения, кроме самых тяжелых, быстро заживают. Вероятно, на нем больше нет следов кнута, которым его истязали. Но ведь он не мог забыть о том, что я сделала?

На каминной полке стоит украшение – лебедь, сотканный из стеклянной пряжи. Свадебный подарок от посла из Риски. Люсьен поднимает его и крутит в пальцах так, чтобы на нем заиграл свет.

– А что же Селония? Мы будем вторгаться в поддержку их знати?

– Скайн соберется послезавтра. Но мне бы не хотелось. Надеюсь, нам удастся избежать конфликта, – я вспоминаю то, что мои советники рассказывали мне о Селонии. – Тем более, вполне возможно, что их знать получила по заслугам…

– Вы меня удивляете.

– Почему?

– Кажется, сегодня вы были очень довольны селонийской знатью, – он ставит стеклянного лебедя на маленький столик у камина. – В частности, одним селонийским дворянином.

Я чувствую, как краснею, когда улавливаю смысл его слов.

– Я сражалась с ним один раз, Люсьен. И я не понимаю, почему вас это должно волновать…

– Но короля может это волновать, – его губы кривятся в насмешливой улыбке. – Вы сказали мне, что мы не можем быть вместе из-за вашего обещания Арону. Ваша приверженность брачным обетам ослабевает, миледи? Или ваши слова были не более чем ложью? Способом смягчить правду: я никогда не имел для вас значения. Или, вернее, я мало что значил для вас. Я для вас ничто по сравнению с короной.

На какой-то миг я слишком потрясена, чтобы ответить ему. Но только на миг.

– Как вы можете так говорить? Как вы можете быть таким жестоким, когда точно знаете, что значите для меня? – я с трудом сглатываю. – Я вас не узнаю, Люсьен. И начинаю сомневаться, знала ли я вас хоть когда-нибудь.

Он широко раскрывает глаза и делает шаг вперед.

– Адерин…

Я отрицательно качаю головой.

– Убирайтесь.

– Но я не…

– Убирайтесь!

Люсьен на миг колеблется, прежде чем стремительно выйти из комнаты. В спешке он бьется о маленький столик; стеклянный лебедь соскальзывает с гладкого дерева на гранитный очаг.

Я спешу к камину и падаю на колени. Лебединые крылышки сломаны. А когда я поднимаю его, пытаясь собрать отколотое, он трескается еще сильнее. Разваливается в моих руках на кусочки.

Это был такой пустяк. У меня не было причин так переживать. Но я начинаю плакать и не могу остановиться.

Я плохо сплю. Мне снится Люсьен. Каким-то образом в моих кошмарах он становится лордом Бастьеном: я вижу искалеченное тело Люсьена, лежащее на скалистом берегу Итана. И Нисса, превратившаяся в Таллис, смеется надо мной и ведет армию на Цитадель. Я смотрю, как она сражается и убивает Арона, прежде чем снова впадаю в беспамятство. Когда я наконец просыпаюсь с затуманенным взглядом, солнце ярко светит из разрывов в шторах моей спальни. Я приподнимаюсь, потягиваюсь и дергаю за колокольчик рядом с кроватью.

Вскоре в комнату входит моя служанка Фрис и делает реверанс.

– Доброе утро, Ваше Величество. Могу я раздвинуть шторы?

– Пожалуйста. Который сейчас час?

– Без четверти пять, Ваше Величество. Гм… – она нервно заламывает руки. – Госпожа Летия велела вас не беспокоить. Потому что сегодня День красных угольков.

Конечно. Сегодня никаких дел не будет. Никаких банкетов. Я встаю с постели и подхожу к высоким окнам с ромбовидными стеклами, выходящим на сады Цитадели и горы за ней. Солнечный свет, отражающийся от снега, слепит меня, но я вижу внизу людей, расчищающих тропинки между голыми деревьями. И когда я открываю окно, воздух кажется немного теплее, чем в последнее время, бледно-голубое небо соблазняет меня высунуться в окно, чтобы ощутить солнечный свет на лице. Фрис стоит рядом с моим халатом.

– Спасибо, Фрис. Принесешь мне завтрак, ладно? – Я подпрыгиваю на цыпочках, мне не терпится сбежать из Цитадели, пусть даже всего на пару часов. – И попроси Летию встретиться со мной в конюшне. Я думаю, мы можем рискнуть и вывести лошадей.

После завтрака я надела новый костюм для верховой езды – зеленую тунику и такую же длинную юбку из тонкой светлой шерсти, сотканную в Дакии, – и велела оседлать мою лошадь Хенгу. Путь к конюшням лежит через великолепный вестибюль Цитадели. Моя кузина Одетта, одетая в белый бархат, с распущенными белокурыми локонами, разговаривает с молодым дворянином, имени которого я не помню. Когда я прохожу мимо, она отворачивается от него и окликает меня.

– Кузина, ты идешь в храм? Почтенные сестры поют службу огню, – она вздыхает. – Бедная Нисса.

Наверное, сестры поют по лорду Бастьену. Последний полет жениха Ниссы еще не назначен, но служба позволит желающим зажечь свечу за возвращение его души. Я колеблюсь. Если Нисса там, я, вероятно, последний человек, которого она захочет видеть.

– Возможно, позже. Сейчас я собираюсь покататься. Но если хочешь прогуляться со мной…

Одетта берет меня под руку, и мы пересекаем холл.

Арон рассказывал мне о ее кошмарах: что Зигфрид, или Таллис, или они вместе вернутся. И в этот раз ему удастся убить ее. И хоть она и заняла себя, погрузившись в проекты по улучшению жизни бескрылых в Фарне, и говорит, что счастлива, я не могу не заметить бледности ее лица. Как она похудела. Я прерываю ее на моменте описания нового здания больницы.

– Кузина, ты действительно здорова? Ты ведь расскажешь мне, правда? Если есть хоть что-то…

– Со мной все в порядке, Адерин. Честно. У меня наконец-то появилась цель. Сколько бы я ни убеждала себя, что люблю Зигфрида, что хочу выйти за него замуж, я никогда не хотела быть королевой, – она сжимает мою руку. – Знаешь, почему я так много времени проводила в полете? Чтобы не думать о будущем, которое меня ждет. Но сейчас… – она пожимает плечами. – Обо мне можешь не беспокоиться. Я рассказывала тебе, что мы наняли первого учителя для новой школы?

Она переводит тему разговора. Вскоре после этого мы расходимся; Одетта идет на встречу с несколькими пожилыми дворянами, чтобы обсудить постройку больницы для бескрылых, и я иду к конюшне одна. Летия ждет меня. Конюхи, которых предупредили обо мне, заперли рабочих лошадей в стойлах; присутствие оборотней в лучшем случае пугало их. Арон единственный из известных мне дворян обучил лошадь слушаться его. Но моя Хенга надежна, и чувствует себя со мной комфортно. Она вскидывает голову и фыркает, когда я приближаюсь, пытаясь вырваться от держащего ее конюха.

– Успокойся, Хенга. Мы сейчас поедем, – я надеваю перчатки, беру яблоко из ближайшего хранилища и протягиваю ей на ладони; я не рискну прикоснуться к ней или погладить, как бы мне того ни хотелось. Пока Хенга наслаждается яблоком, я с помощью балки сажусь верхом. Летия подводит свою лошадь, Васту, и мы идем по дороге, ведущей от задних ворот Цитадели к фьорду. Два темных стражника, тоже верхом, следуют за нами на некотором расстоянии. Необходимая, но неприятная мера предосторожности.

Полуденное солнце светит ярче, и заметна небольшая оттепель. Земля промерзла, но с деревьев капает вода. Время от времени слышится приглушенный стук падающего с крыш и ветвей снега, а ближе к краю фьорда легкий ветерок доносит голоса бескрылых рыбаков, осматривающих повреждения своих лодок после нескольких недель штормов и бездействия. Кто-то поет, хотя я не могу разобрать слов. Я поворачиваюсь к Летии, чтобы сделать несколько замечаний о рыбацких лодках в гавани Мерл. Но моя подруга, кажется, отвлеклась. Она смотрит пустыми глазами на затылок Васты, кусая губу.

– Летия? Что случилось?

– О… ничего, – она откидывает свои светло-пепельные волосы за спину. – Я просто подумала, что мы слишком давно не устраивали скачки. С тех пор, как покинули Мерл прошлой весной.

Она права, мы ездили верхом чуть ли не каждый день, пока я не стала королевой. Но даже тогда мы исследовали местность не более чем рысью. Мы не устраивали скачек с того самого дня на пляже под замком Мерл, когда песчаный крот напугал Хенгу, и та скинула меня. В тот же день я встретила Люсьена. В тот же день меня чуть не убил каменный дракон, у которого, как я позже узнала, мой отец добыл яд, которым отравили короля.

Летия снова морщит лоб; витает в своих мыслях и точно не думает о каменистой, заснеженной тропе перед нами.

– Пожалуйста, скажи мне, что тебя беспокоит. Это Нисса? То, что она сказала вчера вечером? Или… – я колеблюсь. – Или Люсьен?

Я рассказала ей о том, что выдал Люсьен, и Летия разозлилась. Разозлилась настолько, что мне пришлось приказать ей не следовать за ним и не вступать в спор.

– И то, и то, пожалуй, – она вздыхает. – Горе и утрата меняют людей. Так говорила моя бабушка.

Впереди нас ждет поляна, окруженная темными елями и падубами. Поваленный ствол дерева преграждает путь, и мы замолкаем, чтобы сосредоточиться на прыжке через препятствие. Неугомонные от слишком долгого пребывания в конюшне, Хенга и Васта перелетают через ствол так высоко и быстро, что заставляют меня ухмыльнуться. Но Летия едва улыбается.

Я подталкиваю ее локтем.

– Значит… что-то серьезнее, чем Нисса и Люсьен, беспокоит тебя. И дело не только в отсутствии скачек.

Я украдкой смотрю на Летию. Она ссутулилась в седле.

– Один из темных стражников разбил тебе сердце? Если так, просто скажи мне его имя. И как бы ты хотела, чтобы его казнили.

Это заставляет ее рассмеяться. Она протестующе качает головой.

– Мое сердце пока в целости.

– Что же тогда? Если ты мне не скажешь, ты знаешь, я воображу что-то похуже.

Она поворачивается в седле, чтобы взглянуть на меня.

– Хорошо. Не сердись, Адерин, но я больше не хочу быть твоим клерком.

Не то, что я ожидала услышать. Я поднимаю брови.

– Это из-за леди Крамп?

– Отчасти. Я ненавижу леди Крамп. Но она лишь говорит то, что у всех остальных на уме.

– Это неправда…

Теперь Летия окидывает меня недоверчивым взглядом.

– Нет, это правда. И, может быть, мне должно быть все равно, но мне не все равно. Я устала. Я устала целыми днями иметь дело с людьми, которые меня презирают. Если бы при дворе было больше бескрылых в таком же положении…

– Но ведь есть врачи, стражники, советники…

Летия слишком сильно дергает поводья, и Васта фыркает. Моя подруга останавливает лошадь, и я тоже. Наше морозное дыхание повисает в зимнем воздухе.

– Здесь много врачей и стражников, и дворяне к ним привыкли. И эти бескрылые счастливы, когда делают работу, которую не хотят делать. Но бескрылый никогда не был клерком королевы, – она гладит Васту по шее, успокаивая. – Я не хочу быть экспериментом, Адерин. Это слишком тяжело.

На расстоянии вытянутой руки от нас растет падуб. Я срываю одну из сморщенных от мороза ягод, пытаясь вспомнить, спрашивала ли я Летию о том, хочет ли она быть моим клерком, или просто поставила ее в известность.

– Я просто думала… Я хотела, чтобы люди увидели, как ты важна для меня. Что ты больше, чем просто служанка.

– Знаю, подруга моя, знаю, – посмеивается Летия. – Ни ты, ни я не занимаемся тем, о чем мы мечтали в детстве. Помнишь?

– Да, – воспоминание заставляет меня улыбнуться. – Первое, что ты мне сказала, – это то, что хочешь стать знаменитой портнихой. А я хотела стать исследовательницей.

Оставшись взаперти в замке Мерл после смерти матери, я могла глядеть на мир только с помощью карт и книг. Я вглядываюсь в лицо Летии.

– Ты будешь счастлива, если я найду другого клерка?

Она кивает.

– Тогда я так и сделаю.

Мы вновь возвращаемся к езде. Только медленно: деревья теснятся друг к другу, закрывая небо, и мне приходится низко наклоняться к шее Хенги. Внезапно тропинка обрывается, и я, прищурившись, смотрю на кристально яркий фьорд перед нами. Вода волнуется от ветра и блестит на солнце. Отсюда мы можем глядеть на устье и море, башня видна дальше, она выглядывает из воды ближе к Цитадели. Мы с Летией были заперты там Зигфридом; ночь, которую никто из нас не хочет вспоминать. Мы останавливаемся у кромки воды. Два темных стражника ждут на берегу.

В море виднеются рыбацкие лодки, цвета их парусов образуют что-то вроде радуги на фоне заснеженных гор. Я глубоко вдыхаю свежий воздух.

– Здесь очень красиво.

– Так и есть. Хотя не так красиво, как в Атратисе.

Мысли разбегаются, возвращая меня обратно в зимний Мерл. Бури хлестали водой, превращая соленые брызги в туман, пока серое море и серое небо не сливались практически в одно целое. Более тихие дни, когда бледное солнце окрашивало покрытые инеем сады в серебро. Ночи, когда снегопад приглушал все звуки в замке… А потом Летия возвращает меня в реальность.

– Фрис рассказала мне кое-что странное, – замечает она. – Насчет ее кузины.

Фрис была моей служанкой два последних года. Став королевой, я послала за ней и еще несколькими служащими в Мерл; Летии нужна была помощь, и я предпочла окружить себя своими людьми, а не шпионами, которых леди Крамп могла бы попытаться мне навязать. Фрис трудолюбивая и приятная, но у нее есть склонность к эпическим историям по поводу ее обширной семьи.

– Это та кузина, подруга которой услышала неземной крик на пляже? Или кузина, которая держит трактир в Окцифине и клянется, что ее эль был проклят речными призраками?

– Нет, это другая кузина. Она живет в Нижнем Фарне.

– О, – в худшем случае, Нижний Фарн – это что-то немыслимое. Битком забитые дворы в ближайшем к фьорду районе – это переполненные трущобы, полные болезней, нищеты и смерти. Мы с Ароном разработали программы, направленные на улучшение жизни жителей, но прогресс идет медленно. – Ей нужна помощь в переезде?

– Нет, дело не в этом. Она беременна. А отец ребенка… – она замолчала, закусив нижнюю губу.

– Он уклоняется от своих обязательств? Я могу дать ей денег. Послать врача.

– Он исчез. Но перед уходом сказал ей, что не совсем бескрылый. К тому же он не был дворянином, не умел обращаться. Утверждал, что он другой.

– Как это? – я приподнимаю бровь. – Дай угадаю: волшебный?

– Нет. Человек, но не такой, как ты или я. Другой вид людей.

Я отрицательно качаю головой.

– Другого вида не существует. Вероятно, он придумал историю, чтобы впечатлить ее и затащить в постель. Он не первый человек, который плетет такую чушь. И определенно не последний.

– Но Фрис говорит, что он рассказывал ее кузине в подробностях, – внезапный порыв ветра отбрасывает волосы Летии с плеч. – Что он прибыл с Безгроших островов, с севера Фениана, и что есть много других людей, подобных ему, и что дворяне не могут их обжечь; они каким-то образом невосприимчивы к их прикосновениям. Он утверждал, что они великие воины, намного сильнее обычных людей. Она говорит, что у него был на плече символ, знак, который, по его словам, носят все его люди. – В ее голосе слышится тоска. – Подумай об этом, Адерин, о целой расе людей, обладающих сверхчеловеческой силой. Может быть, если это правда, они могут помочь тебе. Помочь найти Зигфрида и Таллис. А раз уж они не умеют летать, то, может быть, и нам, бескрылым, предложат помощь – заступятся за нас, будут на нашей стороне. И тогда, может быть, Собрание наконец одобрит твою просьбу. И дворяне начнут видеть в нас таких же людей, как и они сами.

В рассказе кузины Фрис есть что-то такое, что не дает мне покоя, отголосок того, о чем я читала или слышала. Но это невозможно: Безгрошие острова даже не заселены. Я открываю рот, чтобы напомнить Летии об этом факте, чтобы сказать, что как бы ни была печальна ее ситуация, кузину Фрис просто обманул этот человек, а она поверила, потому что хотела верить.

И все же, если эта история может дать Фрис, Летии и всем остальным бескрылым хоть какую-то надежду, за которую можно зацепиться, зачем мне ее отнимать? Мы даем им совсем мало. Я обещала Летии, что для бескрылых все изменится, но не изменила.

– Может быть, в этом что-то есть. Я посмотрю, что смогу выяснить.

Очередной порыв ветра приносит с собой капли дождя. Позади нас, на севере, собираются темные тучи. Массивная гранитная громада Серебряной Цитадели, ее башни и стены еще пару мгновений поблескивали на солнце, прежде чем погрузиться во мрак. Я вздрагиваю и поворачиваю лошадь обратно.

На следующее утро я готовлю список дворян – в котором абсолютно точно нет дочери леди Крамп, – которые могли бы заменить Летию на посту моего клерка. Но сегодня, скорее всего, времени на собеседования не будет. Скайн собирается на обсуждение критического положения в Селонии, и вскоре после завтрака я должна буду одеться по этому случаю. Надев перчатки, чтобы защитить свою кожу от моей обжигающей силы, Фрис помогает мне облачиться в серое парчовое атласное платье, такое же мрачное, как и мое настроение. Когда ряд пуговиц, извивающийся вниз по моей спине, застегнут, а волосы заколоты, Летия надевает мне на шею ожерелье монарха. Золотые звенья из замысловато тисненых переплетающихся петелек изображают изогнутые шеи лебедей. Она заколола мои черные волосы и надела мне на голову золотой обруч, украшенный огненно-красными драгоценными камнями, которые символизировали власть. Ожерелье тяжелое и давит мне на грудь, а обруч немного тесноват; это трофей из предыдущего правящего дома, и обруч не был сделан лично для меня. Но я твердо решила носить эти украшения. Сегодня мне нужно, чтобы все точно помнили, кто я.

Мы с Ароном встречаемся в зале для аудиенций, который находится между нашими покоями, и направляемся в тронный зал. Гул голосов Скайна – и только Скайна, так как галерка закрыта, – затихает, когда мы входим и направляемся к помосту в конце комнаты. Арон подводит меня к богато украшенному резьбой и позолотой трону, прежде чем сесть рядом со мной; короли и королевы Соланума всегда правили парами, и здесь достаточно места для нас. Ниже расставлены стулья для защитников, а дальше – поменьше и пониже – стулья для членов Собрания. Это, может быть, и совет, но не встреча на равных.

Я киваю четверым присутствующим защитникам. Двадцать восемь членов Собрания во главе с лордом Семпером Корваксом занимают свои места после защитников. Но есть еще два пустующих места и два незнакомца, застывшие рядом. Одного я узнаю: Верон, мой партнер по фехтованию двухдневной давности. Другой очень похож на него – хотя выше, немного стройнее и моложе, думаю, ровесник Арона, – должно быть, его брат. Они уставились на меня, и я вспоминаю, что никогда не называла ему своего имени.