Текст книги "Наследство Уиндемов"

– Надеюсь, – сказала Дукесса вялым тоном. – Но как мог кто-то узнать о наших семейных делах?

– О, такие слухи имеют обыкновение расходиться молниеносно, подобно моровой язве, – сказал Баджи.

– Блестящая аналогия, мистер Баджи, абсолютно точная! Эти новости из разряда тех, что никогда не удается сохранить в секрете. Я оставил его сиятельство в обществе… э… любовницы. Она очень мило просила меня накупить всевозможных лекарственных снадобий, а пока прикладывает к его бровям примочки из своей розовой воды, мурлыкая какую-то песенку.

– Его любовница с ним? – Голос Дукессы вдруг стал очень высоким. – Залечивает его рассеченную бровь?

– Да, и несмотря на свое разбитое состояние, его сиятельство с большим интересом поглядывал на нее. Но невзирая на их нежные чувства, я все же думаю отправить ее к вечеру на собственную квартиру, которую нанял для нее его сиятельство. Если, конечно, она сама не уберется к моему возвращению. Даже если будет уже поздно, я непременно подскажу ей, что пора уходить. – Он осторожно смахнул клочок бинта, прилипший к рукаву его темно-синего жакета. – Возможно, вам будет приятно узнать, что она вовсе не относится к разряду гарпий, Дукесса. Напротив, она постоянно старается развлечь его разными игрушками и безделушками. По-моему, существо ее породы вряд ли может заботиться о ком-либо больше, чем о его сиятельстве.

«Как моя мама», – подумала вдруг она.

– Я очень рада слышать это и чувствую себя теперь гораздо спокойнее. Редкое состояние с тех пор, как я перестала получать письма от вас, Спирс. Возможно, мне придется пригласить ее как-нибудь к себе на чашку чаю, чтобы отблагодарить за все заботы.

Спирс откинулся назад, пряча легкую усмешку.

– Пожалуй, это не такая уж и плохая идея, но боюсь, она будет несколько шокирована.

– Это будет неплохое начало, – сказала Дукесса, – надо же ей когда-нибудь узнать о моем существовании.

«Она собирается заявить ей о своих правах на Марка, – подумал Спирс. – Обычное дело. Но как все это банально».

– Ее имя – Лизетт дю Плесси, – сказал он вслух.

Дукесса не ответила.

– Его сиятельству очень нравится ее имя. Он считает, что оно приятно звучит.

– Я не верю, что оно ему так уж нравится, – сказала Дукесса. – И не хочу откладывать исполнение своего плана. В этом я солидарна с Баджи. Мы должны завершить все сегодня ночью.

– Да, если его сиятельство позволит мне выпроводить любовницу.

– Разве ты не собирался сделать это? Придумай что-нибудь.

– Мистер Спирс все сделает, Дукесса, – сказал Баджи. – Не беспокойся! Болезненное состояние его сиятельства лишь упрощает нашу задачу. К тому же его друг, лорд Хилтон, находится сейчас в Фонтенбло и не сможет быть нам помехой.

Она остановила свой взгляд на тяжелых парчовых шторах, слишком обильно затканных золотом. Чисто французское стремление к роскоши и великолепию.

– Его сиятельство нам будет крайне сложно обвести вокруг пальца. Если вы оба думаете иначе, то совсем не знаете его.

Глава 8

Было темно. Непроглядная ночь без луны и звезд, и на черном небе плотные серые облака, создающие далеко не романтическое настроение. На рю де Гренель совсем не было людей. Начинало накрапывать. Лишь в немногих особняках был свет.

«Литературный салон», – подумала она.

«Мужчины наслаждаются со своими женами или любовницами», – решил Спирс.

«Французские повара изобретают новые изысканные меню», – мелькнула мысль у Баджи.

Дукесса запахнула плотнее свою накидку с капюшоном.

– Я иду с тобой. Не собираюсь стоять здесь, как вор в ожидании сигнала сообщника.

Через минуту они стояли у дома, где жил граф.

– Он спит, – сказал Спирс, указывая на совершенно темное окно в третьем этаже. – Я не рискнул дать ему всю порцию настойки опия, но все же он проглотил порядочно.

– Но что, если он не сможет говорить?

– Не беспокойся, Дукесса, – пошутил Баджи, – мы побрызгаем ему лицо розовой водой его любовницы, и он что-нибудь да скажет.

Она бросила на Баджи негодующий взгляд, но сдержалась и ничего не ответила. Черт побери этого Марка! Ей пришлось сплести настоящий заговор против него. Однако, проклиная его, она понимала, что наслаждается своим рискованным положением, упиваясь собственной смелостью и предприимчивостью. Страшно наслаждается!..

– Уже около трех ночи, – сказала она. – Все по расписанию. Чиновник, которого ты подкупил, будет здесь через десять минут. Как его имя, Баджи?

– Месье Жуно. Маленький голодающий человечек с женой и четырьмя детьми. Он охотно пошел на твое предложение и захватит все необходимые бумаги. Разумеется, все будет оформлено, подписано и скреплено по форме.

Она удовлетворенно кивнула, отступая на шаг, чтобы освободить Спирсу место у двери, которую было не так-то просто отпереть в темноте. Наконец, скрипнув, дверь отворилась, и они вошли в темный холл очень осторожно, прислушиваясь к звукам в доме. Спирс пошел к лестнице, Дукесса и Баджи – за ним. Внезапно она замерла, напуганная скрежетом стола, стоявшего сбоку от лестницы, о который она умудрилась споткнуться. Спирса, казалось, ничуть не взволновал этот шум, он продолжал спокойно подниматься.

Они были уже на середине лестничного марша, как вдруг наверху над ними зажглась свеча и прозвучал шутливый, с легким оттенком иронии мужской голос:

– А я уж было решил, что это воры забрались в дом. Оказывается, это ты, Спирс, возвращаешься посреди ночи домой.

– Милорд, – мягко сказал Спирс, – опустите, пожалуйста, ружье. Ваши пальцы могут оказаться не очень твердыми в такой час.

– Да, они действительно не слушаются меня. Хотя я вовсе не спал. Впрочем, вы наделали столько шума, что могли бы разбудить и мертвого. Баджи?.. Нет… я готов поклясться, что вас здесь целых трое… – На какой-то момент он онемел от изумления. – Мой бог, ты… – выговорил он наконец. – Могу я узнать, что вы делаете здесь, в моем доме, в три часа утра?

– Да, – ответила она.

– Что «да», черт побери!

– Спрашивайте, если желаете.

– Ты, Баджи и Спирс. Это что, заговор против меня? Впрочем, это глупо. Возможно, Спирс, ты сговорился с ними потому, что я не смог увеличить твое жалованье? Но я ведь показывал тебе чек, присланный мистером Уиксом.

– Милорд, наше присутствие ничем не грозит вам, и теперь вы знаете, что никто не собирается обворовывать вас. Вам лучше всего вернуться в постель. Меня очень беспокоят ваши ребра, милорд. Позвольте, я помогу вам. И потом, это ружье… ваши пальцы дрожат, сэр.

Марк заговорил медленно, отчетливо произнося каждое слово:

– Прежде всего я хочу знать, что здесь происходит. Отвечайте сейчас же, я не желаю ждать, когда вы соблаговолите сделать это! А впрочем, нет. Спускайтесь все трое вниз, в гостиную, Спирс зажжет свечи. Баджи, возьми под руку Дукессу и помоги ей спуститься с лестницы, не очень хочется видеть ее со сломанной шеей. Если кому-то из вас и надо сломать шею, то я предпочту сделать это сам. Отправляйтесь!

Она почувствовала поддержку Баджи и глухой удар сердца в своей груди. Это был ее провал. Он проснулся, потому что она споткнулась о стол. Ничто не выходит легко с Марком! Неужели опия оказалось недостаточно?

Марк спускался за ними, одетый в халат, с босыми ногами, его черные волосы были взъерошены. Почему, когда она заметила все это, сердце стало отдаваться в ней еще более тяжелыми ударами?

Спирс зажег подсвечник и высоко держал его, освещая всем вход в гостиную.

Повернувшись лицом к Марку, Дукесса заметила по-прежнему направленный в их сторону ствол ружья, отвратительный длинный ствол с гадкой дыркой на конце.

– Прошу садиться, – сказал он.

Присмотревшись к Марку, она заметила, что тот страдает от боли, движения его были нетверды.

– Тебе надо оставаться в постели, Марк, – произнесла она. – Тогда твои ребра срастутся быстрее.

Он расхохотался, но вынужден был тут же остановиться. Даже смех отдавался болью в его теле.

– Моя мамочка, – сказал он Дукессе, – могу я узнать, зачем ты здесь? Неужели чтобы лечить мои раны и ворковать надо мной?

– Да. А почему бы мне не сменить Лизетт?!

Марк усмехнулся.

– Итак, Спирс рассказал тебе о моем ангеле-хранителе. Она совсем недавно ушла отсюда, Спирс.

– Но я…

– Я знаю, ты подсыпал что-то в чай. Но видишь ли, какое сожаление, я не испытывал жажды и хотел лишь Лизетт.

– Умоляю вас, милорд, – сказал Спирс.

– Никогда не воображал, что ты можешь ворковать над чем-нибудь, кроме своих проклятых роз. Но зачем ты прокралась среди ночи ко мне? Ты воспользовалась помощью моего камердинера, уговорила его привести меня в бесчувственное состояние. Очевидно, ты опасалась дневного посещения, когда я достаточно бодр для того, чтобы вышвырнуть тебя за дверь?

– Я скажу тебе, зачем пришла, Марк, но прежде ты должен сесть, иначе просто упадешь.

– Я не хочу сидеть.

Она поднялась и пошла к нему, глядя прямо в лицо. Даже издали, в слабом свете свечи, она видела черные круги под глазами и распухшие скулы.

– Ты неважно выглядишь, Марк.

– Остановись там, где стоишь, Дукесса, – сказал он.

Она сделала еще несколько шагов, и тут он внезапно схватил ее за горло.

– Скажи мне, Дукесса, я могу унаследовать после тебя твои проклятые пятьдесят тысяч фунтов?

– Возможно, хотя я и не знаю, предусмотрел ли мой отец в своем завещании подобный вариант. Почему бы их не получить моим американским кузенам? Не знаю, нужно будет написать мистеру Уиксу.

– А ты не боишься, что до этого я уже успею задушить тебя?

– Не верю, что Спирс и Баджи позволят сделать тебе это, Марк.

– Они не знают тебя так хорошо, как я, иначе, несомненно, одобрили бы мои действия.

– Уверена, что ты совсем не знаешь меня.

Он безразлично пожал плечами. По его лицу было видно, как он страдает от боли.

– Я устал. Мне уже пора узнать, зачем ты очутилась посреди ночи здесь, в моем доме. Отвечай!

В этот момент послышался очень слабый стук во входную дверь. Он показался каким-то таинственным, похожим на условный сигнал. Баджи и Спирс почти одновременно кинулись к двери. Марк попытался преградить им путь, но был тут же придавлен к ковру осторожными, но крепкими руками обоих слуг. Спирс отнял ружье.

– Полагаю, вам все же придется теперь выпить чай, милорд, – проворковал он. – Договорились?

– Ты бредишь, Спирс? Или все это мой ночной кошмар?

– Дукесса, прибыл месье Жуно, – доложил спокойно Баджи.

Следующие десять минут были наполнены молчаливой борьбой. Дукессе казалось, что она сойдет с ума. Баджи вместе со Спирсом пытались открыть рот Марка, чтобы влить туда чай с настойкой опия. Наконец им удалось влить в него порядочную порцию. Месье Жуно стоял в это время рядом, высоко держа свечу и не произнося ни единого слова, даже не благословляя. Казалось, он выглядел совершенно довольным своим положением и не чувствовал ни малейшего смущения, участвуя в этой довольно неприятной сцене.

Марк понемногу поддавался действию наркотика. Дукесса чувствовала отвращение к самой себе за то, что пришлось действовать такими методами, но ничего другого ей не оставалось. Время работало против нее. У нее не было другого пути, чтобы спасти этого упрямца.

Она нежно прикоснулась к его разбитой скуле.

– Все будет хорошо, Марк, не беспокойся! Я обещаю тебе… постарайся успокоиться.

Он произнес заплетающимся языком:

– Я убью тебя, Дукесса.

– Возможно, тебе и захочется сделать это, но ты должен будешь сдержать себя.

– Он уже готов для церемонии? – спросил, приблизившись, месье Жуно.

Спирс заглянул в помутневшие глаза графа.

– Он будет готов через пару минут.

Спустя четыре минуты месье Жуно произнес игривым тоном:

– Поздравляю вас, моя дорогая леди! Теперь вы графиня Чейз. Было просто чудесно услышать его «я согласен». Теперь он должен поставить свое имя на этой бумаге.

Спирс водил рукой графа, но подпись вышла вполне четкой и разборчивой. Затем Дукесса поставила свою подпись рядом с его и поднялась с пола, отряхивая платье. Из кармана она достала тоненькое золотое кольцо и надела на палец.

– Боже, наконец-то все закончено. – Дукесса улыбнулась, с благодарностью окинув всех взглядом.

– Да, – сказал Баджи, довольно потирая руки, – нет больше несчастного, лишенного наследства графа.

– Боюсь, что его сиятельство, проснувшись утром и вспомнив обо всем, выгонит меня со службы, – заметил Спирс.

Месье Жуно рассмеялся.

– Пожалуй, это самая интересная ночь после той, что была два месяца назад, когда русские пушки разнесли мой дом в щепки.

Марк приоткрыл глаза. Первое, что он увидел, – это воздушные белые драпировки в изголовье постели. Невозможно… Что это такое? Если он в спальне Лизетт, то рядом с ее постелью должно быть трюмо.

Яркий солнечный свет лился через огромное окно. Судя по всему, было уже позднее утро. Он лежал на постели в своем халате, что было очень странно. Он никогда не ложился в постель в халате.

Марк с трудом приподнялся и сел, чувствуя невероятную тяжесть в голове, будто туман наполнял все клетки его мозга. Надо все вспомнить. Почему он находится в спальне какой-то леди? Изысканная мебель с бледно-зеленой с золотом обивкой, белоснежный балдахин над постелью… Он насторожился, услышав чьи-то шаги. Кто-то приближался к комнате. Наконец ручка повернулась, дверь отворилась, и в комнату вошла Дукесса, держа в руках поднос с едой. Войдя в комнату, она небрежно прикрыла дверь каблучком туфельки.

– Ты! – в изумлении воскликнул он. – Так, значит, это все не было сном. Ты прокралась в мой дом прошлой ночью, затеяв какую-то интригу. Что ты задумала, отвечай!

– Доброе утро, Марк. Я принесла тебе завтрак.

– Спирс и Баджи были заодно с тобой. Теперь я вспомнил. Кто-то постучал в дверь, и эти два ублюдка скрутили меня, отняли ружье… Затем… – Он замолчал, нахмурившись, стараясь лучше припомнить. – Ты опоила меня опием.

– Да, – сказала она. – Пришлось сделать это, иначе бы мой план не удался. Ты страшный упрямец, Марк.

Его затрясло от раздражения. Она смела говорить с ним, как няня с непослушным двухгодовалым ребенком.

– Хочешь, я покормлю тебя с ложечки? Тебе нужна моя помощь, Марк?

– Если ты сию же минуту не покинешь мою комнату, я сам помогу тебе убраться. Мужчины не обладают излишней скромностью и чувствительностью.

Она не двинулась с места. Тогда он откинул одеяло и свесил с постели ноги.

Не издав ни звука, Дукесса опустила поднос на столик и, развернувшись, вышла из комнаты.

Когда через некоторое время она снова вошла к нему, Марк уже сидел за столиком, поглощая принесенный завтрак. Сдобные булочки были великолепны, еще теплые и воздушные, кофе – горячий и крепкий. Его халат был уже плотно завязан на талии.

– Как поживают твои ребра?

Усмехнувшись, он сделал большой глоток кофе. С подбитыми глазами он походил на разбойника. Это впечатление дополняли отросшая щетина на разбитых скулах и спутанные волосы. Не обращая на нее внимания, Марк продолжал есть.

Она села напротив и налила себе кофе из изящного, мейсенского фарфора, кофейника.

– Я убью тебя, Дукесса, после завтрака.

– Но ведь ты еще даже не узнал, почему тебе так хочется сделать это.

– Не важно почему. Я намерен покончить с…

– Теперь я – твоя жена, – прервала она его на полуслове.

Марк беспомощно пожал плечами, морщась от боли в ребрах. Глядя куда-то поверх ее головы, он молчал, потом наконец проговорил очень тихо:

– Прошу прощения, нельзя ли повторить?

– Я – твоя жена, мы поженились.

Марк никак не мог вникнуть в смысл произнесенных слов. Дукесса протянула к нему руку, и он уставился в изумлении на обручальное кольцо.

– Ты – моя жена?

– Да, Марк. С твоего позволения я готова объясниться.

– О да. Я разрешаю тебе. Говори, а потом я убью тебя.

– Мы дали тебе опия, потому что я знала, как ты относишься к женитьбе на мне. Ты слишком горд и упрям и не желал поддаваться никаким уговорам и разумным доводам.

– И Спирс помогал тебе.

– Да, и Баджи. Надеюсь, ты не станешь поносить их за это. Они верили, что это делается для твоей же пользы, они не хотели, чтобы ты потерял наследство из-за…

– Из-за чего, Дукесса, говори.

– Из-за своего проклятого упрямства. И еще оттого, что ты вообразил наш брак наказанием, изобретенным моим отцом. Ты был слишком раздражен.

– Понятно. Спирс пытался опоить меня, но не знал, что я хочу Лизетт, а вовсе не его чай. Поэтому я и услышал, как вы прокрадываетесь в мой дом. Мне надо было застрелить вас всех на месте.

– Но пойми, Марк. У нас было время лишь до 16 июня. Не сделай мы этого, наследство перешло бы к американским Уиндемам. Они получили бы все. Я не могла допустить этого.

– И давно ты придумала свой коварный план?

– С того утра, когда ты сбежал.

– Я не сбежал, а вышел из нетерпимой ситуации. Я не мог больше видеть Чейз. – Он откинулся в кресле, отбивая пальцами дробь по крышке стола.

– Теперь ты его владелец, тебе больше ни о чем не придется беспокоиться. Никаких подачек от мистера Уикса, никакого контроля с его стороны! Ты распоряжаешься всем сам.

– И единственная плата за все – иметь тебя в качестве своей жены.

– Полагаю, это не слишком отвратительная перспектива, – проговорила она, чувствуя, как холодный гнев сковывает ее.

– Перспектива такова, что я окажусь несостоятелен в качестве твоего мужа. Еще вчера я был свободным мужчиной с очаровательной любовницей, довольный своими двумястами фунтами в квартал. Сегодня утром, проснувшись, я должен снова влезть в графские ботинки. Но я уже скинул их, Дукесса, и не желаю надевать снова.

– Почему же тогда ты подрался, когда тебя назвали графом без наследства?

Он так резко вскочил на ноги, что едва не опрокинул столик. Одна из кофейных чашечек перевернулась на бок. Она смотрела на кофейные капли, растекавшиеся по столу.

– Как ты узнала об этом, черт побери! Это все Спирс. Я убью его после тебя! Надеюсь, это уже весь твой проклятый план? – Его лицо было белым, а руки сжаты в кулаки.

«Если он сейчас случайно ударится обо что-то сломанным ребром, то даже не почувствует этого», – подумала она. Он был в бешенстве. Очень медленно она подняла голову и сказала, глядя ему в лицо:

– Ты вовсе не обязан обходиться со мной как со своей женой, Марк. Более того, я намерена отправиться в Лондон в конце недели, чтобы не докучать тебе своим присутствием. Я добилась своего, и теперь все встало на свои места. Если ты не можешь простить меня за это, то постарайся хотя бы вспоминать без лишней злобы.

– Ах, твое проклятое жертвоприношение! Убери от меня своего зарезанного козла, я не желаю его, Дукесса! Ты перехитрила меня, манипулировала мной вместе с моим камердинером, опоила меня – и все это для того, чтобы дать мне то, чего я не желаю. Пусть проклятый извращенец Тревор станет следующим графом. Неужели я должен исполнять супружеские обязанности, чтобы ты могла иметь от меня детей? И что, если родится девочка? Я должен буду снова принуждать себя, пока у тебя не пойдут сыновья? – Он остановился, заметив ее страшную бледность, но тут же продолжил снова, не желая обращать внимания на ее боль. – Находиться в твоей постели выше моих сил, Дукесса! Наш брак останется бесплодным, у Тревора еще есть шанс… Я был совершенно искренен с мистером Уиксом, когда говорил, что не вынесу такой холодной, инертной женщины, как ты.

Он распалялся все больше, не обращая внимания на онемевшую Дукессу.

– Посмотри на себя, Дукесса, какая ты вся напряженная и замороженная, твоя плоть холодна так же, как и твоя душа. Сможешь ли ты хотя бы вытерпеть благосклонно мои супружеские ласки, то, что я буду вынужден делать с тобой? Нет ответа. Как только ты умудрилась выдавить из себя слова согласия во время этого нашего брачного фарса? Посмотрите на нее, какая она уверенная и непреклонная, какая решительная и настойчивая в своем желании осчастливить насильно. Больше всего на свете она обожает справедливость и порядок. Да мне придется укладывать Лизетт рядом с тобой в постель, чтобы возбудиться, глядя на нее, и исполнять свои супружеские обязанности. – Он чувствовал, как замыкается порочный круг, как он снова беззастенчиво оскорбляет ее, хотя уже раскаялся однажды, наедине с самим собой. Почему он снова бросает такую мерзость в лицо благородной невинной леди?

Странно, но она почему-то не чувствовала ни боли от его слов, ни гнева, ни даже напряжения. Ей вдруг стало легко. Дождавшись паузы, она спокойно сказала:

– Ты не можешь сейчас знать этого, Марк.

– Не могу знать чего, черт побери?

– Вряд ли тебе придется стимулировать себя кем-то, если я захочу, чтобы наш брак состоялся не только на бумаге. Но пока довольно и того, что я смогла вытащить тебя из ничтожного положения.

– Я не верю твоим словам, не верю ничему из того, что ты сказала, и сегодняшний день потрачу на то, чтобы понять, имеет ли смысл задушить тебя. А теперь пришли мне Спирса. У меня назначена встреча с Веллингтоном, и я не желаю пропускать ее.

Дукесса лишь кивнула в ответ и вышла из комнаты.